Текст книги "Пилот на войне"

Автор книги: Александр Зорич

Соавторы: Клим Жуков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Но когда я понял, что это они, я не выдержал. Я влупил по пульту кулаком и заорал:

– Линкоры! Линкоры! Линкор-р-ры! – Потом понеслась в эфир такая нецензурщина, что и вспомнить стыдно, но это были и впрямь они: линейные корабли ВКС РД.

В строю фронта.

Как на параде.

Из орбитальной выси – в атмосферу.

Словно заурядные флуггеры.

В точку встречи спускались линкоры. Четыре стальных утеса, окутанные снопами пламени, отражавшимися в матовой броне.

Я был рядом, так близко, что смог прочитать буквы на борту. И они сложились в название моего родного города: Севастополь!

«Сталинград», «Петропавловск», «Севастополь» и «Ленинград»!

Новейшие дредноуты, десять пушек по восемьсот мэмэ на каждом!

Так вот кто сегодня наносит главный удар! Не сотня торпедоносцев! Всего четыре! Но линкора! В атмосфере, на прямой наводке, в упор!

Душа затрепетала в восторге от локтевого ощущения небывалой, скалодробительной мощи.

В такт победной вибрации весь эфир затопила музыка.

Тихо, почти вкрадчиво вступили струнные. Скрипки и виолончели сплели захватывающий узор, и тогда грянула бронза труб! Это был «Полет Валькирий» – древний гимн москитного флота. Музыка, выворачивающая наизнанку, музыка, от которой пальцы сжимаются на рукоятях, а зубы выкрашивают эмаль.

Взгляд на индикатор: «Полет Валькирий» гремел, разливался и рокотал везде, по всем каналам, начиная и заканчивая общим, пусть чертовы пехлеваны с заотарами слышат, кто идет!

– Мужики! – Рычал Бердник. – По выходу из «Сияния» – огонь! Сперва «Шакалы» по предустановленным целям, потом прикрываем линкоры!

Да какие проблемы?! Вот она – метка для моего «Шакала»!

Мы таранили сверкающую призрачную стену «Сияния». На секунду пропала видимость, а божественные «Валькирии» накрылись треском помех. Защитное поле «Дюрандаля» отозвалось волной синеватого света – и мы вынырнули!

Передо мной раскинулся Керсасп.

Четыре пирамиды по углам флуггерного космодрома. В стороне – еще четыре – это поле звездолетов.

Все остальные здания терялись в тени исполинов. Смертельно опасных исполинов.

Но и мы здесь не просто так!

А как вам это?!

Строй «Дюрандалей» расцвел молниями. Устремился к цели и мой «Шакал». Сотня ракет ударила в бока пирамид, не нанеся никакого видимого урона. А потом забрало поляризовалось. Потому что в бой вступил Главный Калибр.

Дредноуты вырвались из-за «Сияния», поднимая волны ионизации могучими силовыми щитами.

Из-под бронированных бивней носовых обтекателей полыхнуло. К врагу рванулись ракеты П-2100 «Хром». Шестнадцать ракет.

На ходу линкоры развернулись, образовав правильную кильватерную колонну.

Сорок пушек ударили, как одна.

Первая порция силумитовой смерти накрыла ближайшую башню ПКО. Километровая громадина потонула в огненных смерчах.

Десять секунд на перезарядку.

И вновь – сорок снарядов.

И еще раз!

И еще!

Наверное, у клонских наблюдателей глаза вылезли на лоб от такого зрелища. Четыре линкора висят в атмосфере и гвоздят главным калибром! Впрочем, удивляться долго им не пришлось.

Артиллерийские динозавры перенесли огонь на вторую башню, потом на третью и так далее.

С низких орбит им подыгрывали орудия орбитальной группировки. Двенадцать линкоров и двадцать один артиллерийский монитор сыпали свои снаряды на главные форты Крепости Керсасп, а ракеты сорока фрегатов атаковали точечные цели: радары и ПУ ПКО.

Враг ответил массовыми пусками ракет «Рури» и «Аждат».

Их встретили мы, истребители, и сотни зенитных лазерных пушек линкоров.

Тяжелые «Аждаты» взрывались на выходе из шахт, не успевая набрать высоту, сыпались обломками на головы защитников.

Работа зональной и объектовой ПКО противника была расстроена, а тут еще из «Сияния» вырвались штурмовики и торпедоносцы.

Над Керсаспом бушевал огненный шторм.

Такого салюта я не видел ни до, ни после.

Клонские орудия извергали вулканы плазмы, силясь пробить щиты дредноутов.

И небезуспешно: у «Ленинграда» и «Петропавловска» в итоге лопнули от перегрузки многие эмиттеры защитного поля. Броня линкоров по левому борту украсилась исполинскими подпалинами. Один знакомый звездолетчик позднее уверял меня, что еще пять минут дуэли – и оба гиганта рухнули бы вниз, на барханы, но судьба не дала клонским комендорам прожить и ста секунд.

Лазеры и твердотельные орудия сплетали паутину сверкающих трасс. Однако огневые точки гибли одна за другой под безжалостным девятым валом Главного Калибра. И гремел в эфире аккомпанемент «Полета Валькирий».

В воздухе над Керсаспом разлилось желтоватое марево. Наши Х-крейсера материализовались неожиданно, как выстрел из-под пальто в упор.

Крейсера-ракетоносцы избавились от боевой нагрузки, а авианесущие крейсера выпустили полторы сотни «Орланов» – новейших истребителей-бомбардировщиков.

«Орланы» сразу показали класс, атакуя исключительно башни с плазменными орудиями и пусковые шахты ракет «Аждат». Каждой цели досталось по три-пять бронебойно-бетонобойных управляемых бомб КАБ-1000Б «Лом». Ну, лом – он и в Африке лом, что еще сказать…

Рихард Вагнер в далеком девятнадцатом веке расстарался всего на пять с небольшим минут. Но и этого хватило. Когда затихли последние звуки, затихли и башни ПКО.

Пять минут – и гордость Конкордии, самые неприступные крепости Великорасы – стоят молчаливые, изорванные, мертвые.

Комбинированный удар всего арсенала ВКС от истребителей-бомбардировщиков до линкоров оказался не по зубам разрекламированной Крепости Керсасп.

А над космодромным полем уже показались десантные Х-крейсера, подыгрывающие своими РСЗО. Но главное: внутри у них был десант! Четыре вымпела – четыре полка!

Мы кружили вокруг подопечного «Севастополя», а я невольно восхищался замыслом главкома – адмирала Пантелеева.

Зачем штурмовать Ардвахишт и Керсасп-Север? Зачем вся эта утомительная канитель и неизбежные потери? Зачем? Если сразу взять Крепость Керсасп, капитуляция остальных гарнизонов станет техническим вопросом.

И ведь мы ее взяли!

«Сияние» скрыло направление основного удара. А заодно, главный сюрприз – эскадру линкоров, которые атаковали в атмосфере. Впервые в истории! Подавляющее могущество главного калибра, помноженное на неожиданность, заткнуло тяжелые огневые средства ПКО. Следом пришли торпедоносцы, а за ними – Х-крейсера.

Концентрация десятков тысяч управляемых боеприпасов и тысячи боевых флуггеров на ничтожном пятачке сорока километров в поперечнике!

Пять минут работы при идеальном целераспределении.

Главком спланировал и сделал то, что все эксперты в голос постановили нереализуемой без применения термоядерных боеприпасов задачей.

Сделал за пять минут. И безо всякой неконвенциональщины.

Браво!

Клоны даже не успели поднять с Керсаспа флуггеры! И теперь уже не поднимут, потому что взлетки распаханы кассетными бомбами, а штурмовики утюжат летные поля, выжигая любую активность.

Мысленно я Пантелееву аплодировал!

Правда, оставались еще гарнизонные истребители Ардвахишта и Керсаспа-Север. Причем, совершенно необслуженные… И уж конечно собирались они в последнюю, хотя и совершенно безнадежную контратаку.

Так и есть! В динамиках – Бердник:

– Парни! Сделали красоту! Сейчас линкоры уходят в космос, а оттуда, наоборот, очень много кто приходит. Вижу на своем тактике семь авианосцев, кучу десантных транспортов, мониторы «Измаил» и «Пинск». И эти, как их… «Большие Гансы», тип «Нейстрия», пять штук. На Керсаспе вяло трепыхаются расчеты ПЗРК и еще каких-то рогаток, но гостей прикрывает толпа «Горынычей» и «Малаги»-канонерки, так что это нас не касается. Слушаем внимательно. Нас с «Орланами» перенацеливают в направлении Ардвахишта. Прямо сейчас оттуда прут две полные авиадивизии. Сто шестьдесят «Абзу» и «Варэгн». Короче, мужики, наш выход. Надо прикрыть работу десанта и прикрыть намертво! Приказываю перестроение…

Две авиадивизии клонов – это мощь.

Это были очень опытные пилоты, все поголовно фронтовики. Обстрелянные ветераны, выжившие на Восемьсот Первом парсеке и на орбите Паркиды. Никаких вам «стюардесс».

И они горели желанием драки. Не «взять реванш» – уж какой тут реванш! Просто продать свои жизни подороже. У клонов с этим серьезно. Их традиционная в таких вот крайних случаях клятва: «Сражаемся и умираем, и умираем, сражаясь» – не пустые слова.

В ту минуту от них можно было ждать всего, включая массовые тараны. Сто шестьдесят машин придется валить.

Сто шестьдесят, каждую, до последней!

Пока мы перестраивались в двухэтажный фронт полковых колонн (2-е ГОАКР над четырнадцатым в центре, «Орланы» по флангам, «Хагены» в резерве), метки вражеских машин на экране пересекли черту гарантированного прицеливания.

В атмосфере Паркиды это – сто тридцать километров. Для легких флуггерных ракет, разумеется. Конечно, никто на такой дистанции не станет тратить боезапас – это моветон, но до фактического контакта оставались секунды!

– Мужики, внимание! Не забываем включить автоселекцию целей. – Скомандовал Бердник. («Интересно, кому это он? Ах, ну да!») – Это я молодежи напоминаю! Пуски на дистанции восемьдесят! Мы идем в лоб, «Орланы» с флангов. На стрельбу «Хагенов» внимания не обращать – их дальнобои нас не колышут! Сейчас пойдет удар ПКО с Керсаспа, я запросил. На восьмидесяти стреляем, пускаем фантомы и работаем верхний конвейер! К бою, парни! Не зеваем!

Из задней полусферы, словно откликаясь командиру крыла, потянулись стремительные огненные хвосты, никак не отразившиеся на радарах. Родные икс-сорокапятые в работе! Каждая ракета с генератором дифракционного поля – те самые, что выручили нас в сражении за Глетчерный.

Красные метки начали пляску, уворачиваясь от прилипчивых визитеров.

Вслед прошла германская боевая нагрузка. «Хагены» дали залп.

Я получил время осмотреться.

Семьдесят «Орланов» с левого фланга. Шестьдесят восемь с правого. А должно быть по семьдесят два! Неужели есть потери при атаке на Керсасп? Конечно, есть! Не может не быть. Ребята рубились в самом аду, в отличие от нас.

Двадцать одна машина Второго Гвардейского – мы, стало быть. Девятнадцать – все, что осталось от 14-го ОАКР. По центру.

Три десятка «Хагенов» в резерве.

Сто девяносто восемь машин против ста шестидесяти. Плохо! Хотелось троекратного превосходства, учитывая кислую ситуацию с летными качествами чуть не половины личного состава.

Правда, нас наводит персональный «Асмодей». И Х-45 подперли…

Залп «Доннершлагов» достиг рубежа.

Строй клонов смешался – еще не все ракеты наземного базирования отработали, а тут такое!

Ну что же.

Пора и нам.

– Веду шестнадцать машин. – Сообщил парсер, заключив красные точки в рамки, помеченные все уменьшающейся прицельной цифирью. – Есть целеуказание с «Асмодея». Есть целеуказание с ракет-лидеров.

– Дай восемь ближайших.

Перед глазами загорелись восемь меток «аспидов».

Я выбрал вручную означенных паразитов и в два залпа вывалил за борт «Оводы». Пока лидеры пашут, надо пользоваться.

Дистанция семьдесят.

– Облучение поисковыми радарами, облучение прицельным радаром и лазерным дальномером.

Отгрузил фантом – одновременно со всеми ребятами центральной группы. «Дюрандаль» ввинтился в небо, пособляя фантому отчаянной работой блока ИНБ. Мы заходили на клонов из верхней полусферы.

С удовлетворением отметил, что две метки погасли, а одна тянет в сторону. Надо полагать, что клоны тоже умеют пользоваться фантомами, уж очень скромный результат.

Мой собственный призрак – точная копия флуггера для прицельных радаров – погиб под ударом сразу трех ракет, четвертая поймала «молоко», сбрендив от электронных миражей инфоборьбы.

Синхронно с остальными вывел «Дюрандаль» в пологое пикирование. Отстрелялся еще раз, но уже куда менее расточительно. Одна машина 14-го ОАКР задымила и пошла с отворотом. Еще один «Дюрандаль» перестал опрашиваться. Беркут-3 из наших. Вот и первые потери. Как дела у «Орланов» и «Хагенов», смотреть уже было некогда!

Дистанция сорок!

Скоро клоны войдут в зону оптического сопровождения, а значит и мы.

Пока нам помогает «Асмодей», который ведет наши ракеты, но через десяток-другой секунд этот козырь исчезнет.

Выбираю новые метки. Огонь!

С тыла вырываются сразу полсотни «Доннершлагов». Вот это аргумент! Ценой в семьдесят пять миллионов терро и чьи-то бесценные жизни. Наши сэкономленные и клонские, которым предстоит сгинуть.

«Громовые удары» имеют посредственную маневренность, но просто зверский запас по автономности и очень зоркие головки наведения. В комплекте с подсказками «Асмодея» они превращаются в истинных дьяволов.

Погасли еще две метки, помеченные парсером, как мои цели.

Я не понимал как, но это факт: Беркуты, вся наша молодежь, хором повалила всего один «Абзу»! Будто у них автоматика кривее, или что?!

Тридцать километров.

Новая волна клонских ракет. Мне достались сразу три «банана», которые моментально взяли меня в клещи, а еще один нацелился под брюхо. Нос вниз! Фуллерен за борт! «Дюрандаль» на левый вираж, и я штопором сваливаю с курса. Из кормового узла фонтанируют ловушки.

Минус одна!

Две пристроились, дышат в спину. Еще серия ловушек! Педаль тяги в пол, рукоять на себя, в глазах темнеет из-за критической массы топлива в форсажных камерах, но это цветочки! Сейчас будет круче!

Машину в горизонт, полная нагрузка на тормозные дюзы, все закрылки до отказа вверх. Страшная отрицательная перегрузка. Еще бы! С двух чисел Маха – до нуля. «Дюрандаль» выполнил образцовую «кобру»! И еще одна ракета ловит небо! Мимо!

Но есть еще одна.

Я видел как она отрабатывает коррекцию, выруливая в кокпит с правого борта. И я ничего не мог сделать. Я утопил педаль в палубу, но машина тяжелая… не успеть выйти на вираж. Не разминуться со смертью.

Страшно не было. Лишь абсолютное понимание неотвратимого конца. За всю насыщенную драками карьеру я так не попадался. Мелкие злобные мозги электронных чертенят меня обставили. Сделали.

«Дюрандаль» разгонялся, а я силился вырулить бронированным брюхом к ракете. Не поспеть. Справа-сверху, на скрестных курсах. Расстояние пятьсот метров…

И тут ракета взорвалась!

Шар пламени, сноп осколков, жидкий, как бульон диабетика, что-то стучит по корме…

А я жив! И машина в строю! Все системы в строю!

Как же так?!

Сзади тяжко и мощно налетели звенья «Хагенов». Вот кто меня спас! Их могучие блоки инфоборьбы обманули радиодальномер клонского «банана» и заставили его взорваться преждевременно! А может и автоматическая лазерпушка ближней ПРО сработала на борту одного из «немцев», как знать.

– Спасибо, мужики! – Закричал я, не понимая на каком я канале и на каком свете.

– Не ори, Комета! – Вот черт, это я бердниково ухо оглушил. – Ты жив?

– Жив!

– Срочно догоняй меня. У нас жарко, есть визуальный контакт.

И правда, хорош ведомый!

Вот флуггер Бердника. РОК-14 «Горыныч» не блещет. Порублена плоскость, серия рваных дыр в центроплане, из тангажных дюз к корме липнет длинный язык огня.

– Григорий Алексеевич, у вас…

– Знаю. Обрубил топливопровод, система пожаротушения пашет, маневрирую на воздушных рулях. Все в норме.

А вот и клоны.

Прямо в панораме, их хорошо видно. Сильно поредевший строй, но строй! Не растерявшаяся толпа, а боеспособное подразделение. Двадцать километров!

Я срочно отстрелял большинство «Оводов», про запас приберег только четыре штуки.

Впереди зашелся в огневом кашле «Горыныч» Бердника.

– Андрей, придется повоевать. Вон их сколько! Задняя полусфера на тебе. Прикрывай, а у меня с маневром получше, так что я первым номером. Как принял?

– Чисто принял.

Вон их сколько… Не менее девяноста машин. И это после всего, что мы на них обрушили! Х-45, «Доннершлаги», небесная указка «Асмодея»… Настоящие эксперты! Мастера, что и говорить.

А что мы?

Без трех у Бердника, без двух у Белоконя. Потери в Четырнадцатом и минус пять «Хагенов» из тридцати. Все Беркуты, кроме Воропаева, в минусах. Ну что же, «баба с возу»… хоть и нехорошо так думать про сбитых, а может быть и погибших ребятах.

А где «Орланы»?! В полном составе?!

Я видел как мой «Овод» взорвался под дюзами «Варэгны». Тот самый подарочек, из предыдущего залпа. Флуггер задымился, сдохли двигатели, и он, кувыркаясь, пошел к земле. Пилоты были живы, но катапульты так и не сработали. Жизни двух коллег по ту сторону прицела расцвели на песке прощальной пламенной хризантемой.

Настало время лазеров и пушек «Ирис»!

Ох, какая же вышла карусель!

Вспомнить жутко!

Я прикрыл Бердника, в адском сальто-мортале достав лазером ракету, которая повисла у него над кормой. Бердник умудрился стряхнуть очередью «Абзу», выцеливавший меня с фланга.

По защитному полю прошлись не менее десятка лазерных рапир, которые я мастерски игнорировал, зная, что лазер мне не опасен.

Дуплет «Оводов» разнес в клочья другой «Абзу», шедший в лобовую. Прямые попадания в оба воздухозаборника – моментальный диагноз!

А потом мы вынужденно удирали. Я и комкрыла, рубившийся на передке, словно сопливый лейтенант. Скажу честно, кабы не совокупная мощь хвостовок «Хагенов», которые прикрыли нас зарядами плазмы, те пять «Абзу» уделали бы нас под ноль.

У меня на глазах погиб Синяков, когда подбитая им «Варэгна» совершила таран – куски металла и струи огня возвестили финиш воздушного пути обоих пилотов.

Туго, братцы. Очень туго. Куда делось наше численное преимущество?! Где, мать их, «Орланы»?!

Рассмотреть тактическую панораму я просто не поспевал, так что куда дьявол унес фланговое прикрытие я не знал и не имел никаких соображений по этому поводу!

Лазер, очередь из пушки, дорабатываю маневр ведущего, еще раз лазер…

Как над Глетчерным, честное слово!

Клоны разозлились всерьез, как я и предполагал. Один «Абзу», дымивший десятком пробоин, разминулся с очередью Бердника и пошел на таран! Я ушел левым виражом и с мертвой петли угомонил беднягу. Лазерные импульсы пришлись четко в кокпит, испарив пехлевана начисто.

В это время Бердник завязался с его осиротевшим ведомым, когда наконец объявились «Орланы»!

Хитрые летуны с Х-крейсеров не просто отработали фланговый маневр. Они вышли с тыла на выгодных ракурсах, когда клонская братия полностью втянулась в бой. И бой сразу сделался избиением. Свежие «Орланы» с почти полной нагрузкой ракет! Да еще в таком количестве!

И все-таки конкордианцы умудрились оторваться и перестроиться для последней схватки! Всё их прикрытие из десятка машин мы порвали на тряпки, но почти три дюжины «Абзу» – целый авиаполк – вырулили из собачьей свалки и теперь спешно сколачивали ордер.

Мысленно я им аплодировал! Не хуже, чем давеча главкому! Замечательные мастера, нет слов!

Только теперь я смог как следует разглядеть что делалось под нами.

На земле кипело сражение. Точнее, докипало. Позицию клонов взломали танки прорыва и в пролом втягивались теперь линии пехоты в черных скафандрах, за ними шли бэтээры.

Одна из комбинаций огромной шахматной партии, которая развернулась вокруг Керсаспа с участием наших сухопутных сил.

А вот кто у нас в прицеле?

Я дал полное увеличение. И у меня все поплыло перед глазами, когда я допер своей тугодумной башкой, кто нам противостоит.

Три золотых солнца на борту большинства истребителей – этот знак я запомнил очень хорошо! Более чем! Три золотых солнца – это герб палубной авиадивизии тяжелого авианосца «Римуш»!

– Комета вызывает! Комета вызывает Бердника!

– Вижу, не ори. Я только что засек флуггер Бахмана Салехи, если ты такого помнишь. Вон, по центру в тылу, номер 700 и шеврон комдивизии под кабиной, сейчас я попытаюсь с ним связаться, он же нормальный мужик, должен понимать…

Мы перестраивались для атаки, они – то же самое. А эфир на общем канале распиливал голос Григория Алексеевича:

– Бердник вызывает Салехи. Бердник вызывает капитан-лейтенанта Бахмана Салехи. Бердник вызывает…

И пришел ответ! В обработке бортовых толмачей, но это был голос моего старого знакомого!

– Слышу вас, уважаемый Бердник! Встаньте на путь Солнца! Только я не капитан-лейтенант, я уже капитан второго ранга. Вы, я полагаю, хотите предложить сдачу в плен?

– Привет, Бахман! Встань и ты на путь Солнца. Предлагаю кончать эту нелепицу. Сейчас вы обесточите оружейные пилоны и мы вас отконвоируем на Керсасп. Спокойно приземлитесь на поле звездолетов, там покрытие в порядке. Гарантирую вам сохранение парадного оружия и всех знаков отличия. Вылезем, чаю попьем, Наотар вспомним. Хорошие были времена! Ведь хорошие же! Соглашайся, Бахман!

Короткое молчание.

Тридцать… Тридцать два «Абзу» в десяти километрах перед нами завершили маневр перестроения. Мы тоже развернулись в прежнем порядке, с «Орланами» на флангах.

– Хорошие, Григорий. Хорошие времена. Так что давай, в самом деле, заканчивать…

– Ну, слава Богу!

– …заканчивать эту нелепицу, не оскорбляя друг друга. Ты же знаешь, мы не сдадимся.

– Теперь знаю.

– Тогда прощай, Григорий.

– Прощай и ты, Бахман.

Конец связи. Общий канал отрубился. А от машины Салехи в нашу сторону полетела ракета. Персонально в Бердника полетела. Видимо, это была последняя ракета на флуггере комдивизии.

Плеснули лазерные импульсы. «Орланы» дали залп.

А я… я высматривал «Абзу» с номером 459, который пилотировала лейтенант Рошни Поуручиста Тервани. Если она его все еще пилотировала.

И…

Вот же он, мама дорогая! Вот он!

Четыреста пятьдесят девятый!

«Абзу» модификации «Дельта» в российской системе обозначений!

Вот он ушел в облаке фуллеренового волокна от «Овода». Дал залп лазерами. В бочке разошелся на встречных курсах с еще одним «Оводом». Рошни всегда умела летать.

Флуггеры сходились грудь в грудь, в финальную свалку. Фланговый залп «Орланов» пережили всего восемнадцать конкордианских машин. Меня могли сбить раз десять, будь у них ракеты. Потому что ваш неумный друг и верный рассказчик высматривал «Абзу» номер 459! Забыв о долге, о ведущем, забыв о самой жизни!

Слава Богу, теперь Бердник не лез в свалку, командуя издалека, как и полагается командиру авиакрыла.

А я полез.

Красиво, кстати, полез, сцепившись с каким-то «Абзу», который прорвался через наш строй. То есть вроде как не нарушая устава. Мы закружились палыми листьями на ветру, и тогда я выпустил свои последние «Оводы», дав им пожужжать напоследок. Не везти же домой, в самом деле!

На борту врага не осталось ни фуллерена, ни ловушек, да и пилот был не в форме после всего. «Оводы» вывернули правую плоскость с корнем, и над пустыней закружился оранжево-черный парашют.

Так, а теперь, когда я в центре свалки – самое главное.

Борт 459! Парсер засек его на трех часах с превышением девятьсот.

Я форсажил двигатели, выписывая вираж, добирая одновременно по высоте. И вот мой «Дюрандаль» завис над «Абзу» со стороны солнца по имени Вахрам. А я принялся долбить вызов на узконаправленном канале.

– Рошни, Рошни! Отзовись! Отзовись, упрямая ты дура! Это я, Андрей Румянцев! Выйди на связь, Рошни!

И, о чудо, она откликнулась!

В этом самом месте должен был состояться душещипательный разговор. Ромео и Джульетта. Монтекки и Капулетти в космическом исполнении.

У меня было что сказать! Да и у нее, я уверен.

Но вместо этого получилось коротко и зло.

– Я хотела стать твоей женой, Андрей, а теперь я должна тебя убить.

– А я хотел стать волшебником! И не стал! А ну быстро врубай катапульту!

«Абзу» пошел на вираж. «Дюрандаль» ястребом упал вниз.

«Должна меня убить! Должна она! Я тебе покажу Домострой, козища клонская!»

У меня было преимущество в полсекунды. И я его использовал. На все сто. Или даже двести.

«Посадить. Посадить мерзавку! Пусть ранить, но не убивать!» – Билось в моем мозгу.

Она в меня выстрелила! Из твердотельной пушки! И даже умудрилась зацепить! Парсер пожаловался на повреждение носового обтекателя. Ну это ничего. Нам теперь в космос не надо…

Мой маневр был неудержим. Фора в скорости благодаря отвесному пикированию была приличной. Я вырулил в заднюю полусферу виражащего «Абзу» и взял превышение.

Лазеры спицами вонзились в двигательную гондолу над правым соплом. Взрыв испаряющейся материи расшвырял обломки двигателя. «Абзу» моментально просел и лег в крутой вираж – двигатель на левом крыле продолжал работать!

Рошни успела компенсировать плоское вращение воздушными рулями, правобортовыми дюзами и резким снижением тяги на уцелевшей гондоле. Машина перешла в пологое пикирование на смешной высоте в четыреста метров над землей!

Что и требовалось.

Очередь из «Ириса» по крылу (двигательные гондолы на «Абзу» в плоскостях, если вы не помните). Лазеры перезакачались, но нельзя! Слишком опасно!

Сорок снарядов, чтобы с запасом!

Я попал. И, кажется, все-таки, переборщил.

Да, пламя в единственном сопле пошло на нет. Зато плоскость украсилась зеленым языком огня! Неужели сейчас рванет? Нельзя!

И ваш покорный слуга, как последний недоумок, а может быть, гений… Короче говоря, я обрушил тяжеленный «Дюрандаль» на истребитель Рошни. Днище, скрежетнув, сокрушило вертикальное оперение, которое, в свою очередь, распороло мою родную обшивку.

Плавно, рукоять от себя, к земле, к песку, к мягким барханам…

И позициям какой-то нашей пехоты. Слава Создателю, не на головы парням, а позади линии фронта.

«Абзу» рухнул в песок качественно, всем днищем! И запрыгал, расплескивая почву вокруг себя! Крыло, то самое, охваченное пожаром, отвалилось, и только тогда, выдержав благородную паузу, двигатель соизволил взорваться!

Взрыв был силен.

Так силен, что осколки настигли огрызок машины, я это видел, когда «Дюрандаль» проносился над местом крушения!

И тут парсер сообщил, что флуггер серьезно поврежден, высота ниже безопасной нормы при нынешнем состоянии систем, и он сейчас товарища пилота катапультирует.

– Куда, дура! – Успел заорать я. – Назад!

Но понял вдруг, что «назада» не будет.

Фонарь кабины отстрелился, мягкий удар под задницу, над головой с хлопком вырос бело-сине-красный купол, и вот мы – я, кресло, парашют – падаем на землю!

* * *

Одиннадцатая штурмовая бригада шла хорошо.

Настолько хорошо, что сражение за Керсасп застигло ее в самом предполье.

Нарвались на укрепленную позицию клонской пехоты.

С наскока траншеи и ДОТы взять не удалось, а все из-за батареи станковых плазмометов.

Но подошел танковый батальон прорыва. Тяжелые Т-12 не церемонились. Забросали окопы из подвесных минометов и тяжело поползли вперед. Пехота не могла остановить лавину бронированных монстров, не выдержала и стала отступать.

А когда в прорыв вошли штурмовики – побежала.

На этом бой закончился. Танковая колонна и подоспевшие бэтээры мобильной пехоты рванули вперед, развивая успех, а 11-ой штурмовой спустили из штаба приказ удерживать позицию.

Учитывая обстановку, участие бригады в сражении, да и во всей войне можно было считать оконченным.

«Ну и славно», – решил Салман дель Пино, он же майор Эстебан.

Его скафандр был знатно измят осколками от недалекого взрыва, а бронесегмент левого берда пошел волдырями – клонские плазмометчики недобрали буквально метр, нацеливая свой агрегат.

Станковый метатель плазмы работал в режиме широкополосного поражения и пять человек в шеренге превратились в пыль. А Салман выжил, успев откатиться в сторону за миг до выстрела, и теперь не горел желанием повторять подобные фокусы.

Он прогуливался вдоль захваченных окопов и порыкивал в рацию, чтобы подбодрить парней, как-то лениво сортировавших трофеи.

– Клюмпе, болван! Что ты творишь? – Салман остановился над бойцом, возившимся с всережимной винтовкой G-3.

– Меняю ствол, господин майор. – Ответил тот, обратив забрало к командиру.

– Это я и сам вижу. Зачем? Кстати, быстренько встань и отдай честь командиру. Во-о-от… Теперь докладывай.

Болван Клюмпе за каким-то бесом разобрал оружие. Снял длинный ствол с модулем рельсового доразгона пули, а теперь старательно водружал на его место сменный укороченный ствол без гаусс-рельсы.

– Ну… перевожу винтовку в режим карабина.

– Хорошо. Но зачем?

– На случай штурма здания. – Не растерялся Клюмпе.

Салман вздохнул. Все-таки бой вреден для соображалки. Здорово глушит. Он обвел рукой кусок горизонта в добрых двести градусов, где не было абсолютно ничего, кроме барханов.

– Ты, Клюмпе, где здания увидел? Не поделишься?

– Ну… я на случай экстренной переброски.

– Вот черт! Экстренной! Ты скажи! А чего тогда прицельный комплекс не свинтил? У тебя для таких дел имеется штатный коллиматор.

– Ну… я… после поменял бы. Ведь зданий-то нету! – Уверенности в голосе поубавилось.

– А ты не в курсе, что запрещено менять ствол, не сняв прицел, а?

И это верное замечание. Сколько раз в истории у разных долбодятлов срывался ствольный модуль, чтобы угодить прямиком в линзу прицела? Много, очень много раз. Линза, конечно, прикрыта выступом, да и сама выполнена из прочнейшего стекла, но все же прицельный комплекс стоит сумасшедших денег и сделан не для того, чтобы им так рисковать.

– В курсе? Ну-ка, покажи мне свой коллиматор! Или ты его пролюбил? Ну слава Богу! Не пролюбил! Тогда быстро верни на место длинный ствол и бегом помогать! Ты смотри сколько трупов! И сколько оружия валяется! Мы тут до вечера проваландаемся!

В это время над позицией приключился отчаянный воздушный бой.

Начался он в занебесной высоте, только огоньки посверкивали. Но постепенно сражение захлопнуло крышку над окопами. И вот тогда все без исключения принялись усердно болеть: кто кого? Потому что если клоны, тогда здесь, на земле, сделается ох как горячо!

В воздухе носилась почти сотня «Абзу» и «Варэгн». Четверти этого количества хватит, чтобы выжечь пехоту насухо!

Словом, народ попрыгал в окопы, выставил ПЗРК и начал болеть.

Салман сидел у ДОТа, разрушенного прямым попаданием, возле комроты Ахилла-Марии де Вильямайора и его заместителя, не менее аристократичного Просперо Альба де Толедо.

– Ну как? Страшно, господа эрмандадовцы?

Ахилл-Мария хмыкнул.

– Очень, – честно признался Просперо.

– Вот и мне не по себе. Что-то наших маловато.

– Хреново, что такая свалка. – Сказал Ахилл-Мария, рассматривая пылающие небеса. – Или, может, приказать, пусть из ПЗРК помогут…

– Я тебе прикажу! С ума сошел! Во-первых, свалка – в кого еще попадешь. Во-вторых, не стоит обращать на себя излишнее внимание. Клоны мстительные.

– Нет! Не маловато! – Просперо указал рукой. – Это определенно наши, только не могу понять, что за флуггеры. Я таких не видел. Во-о-он, сбоку наваливаются. Салман, ты не знаешь, что за машины?

– Первый раз вижу.

– Это, господа, не что иное, как новейший истребитель РОК-17 «Орлан».

Все обернулись. В развороченную траншею спрыгнул человек в легком бронекомбинезоне с красным крестом на рукаве.

– О! Док пожаловал! Здорово, док! – Пино протянул ладонь для рукопожатия. – Ты чего не с ранеными?

– Откуда ты знаешь про флуггер? – Одновременно поинтересовался Ахилл-Мария.

– Раненые обслужены, нечего там делать. «Орлан», мой любознательный друг, я легко отличаю по Х-образному расположению плоскостей и дополнительному оперению под обтекателем. Ни с чем не спутаешь. Источник информации самый незатейливый – газета «Небесная Гвардия». Фото новой машины во всех номерах. Полезно иногда интересоваться прессой.