Текст книги "Пилот на войне"

Автор книги: Александр Зорич

Соавторы: Клим Жуков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Бирб.

Дьявол!

Верх мечты!

Всю жизнь хотелось повоевать на газовом гиганте. Когда любое серьезное повреждение – смерть! Ведь катапультироваться нельзя! Расплющит давлением, убьет радиацией, изжарит страшным жаром на глубине!

Мы уже два часа шли к цели. Режим полета – инерционный, полное радиомолчание. Звезда Вахрам, оранжевая корона системы, сияла ярко и уверенно. Ведь Бирб – это «теплый Сатурн», газовый гигант в относительной близости от материнской звезды.

Кольца – в наличии, причем шикарные! Не даром он – «Сатурн»!

Еще в наличии имелся призрачный свет желто-красной туманности, раскинувшей свою асимметричную, изорванную сеть на полнеба. Это следы очень давнего взрыва сверхновой.

Показались щели между кольцами. Значит, мы были уже рядом.

Мы – три колонны звеньев, идущие параллельно с парой «Андромед-Е» в головах. Нас закрывало исполинское дифракционное облако и шлейф газа.

За «Завесой» не видно даже выхлопа двигателей, когда они включены.

Справа мы – 2-е ГОАКР, по центру – четырнадцатое отдельное, слева истребители барража «Гриф» – наша «крыша».

В моей голове гуляло эхо остаточной гордости.

И вот в чем было дело. После инструктажа я не поленился забраться в корабельную сеть через коммуникатор, чтобы узнать, какой такой Митридат?

Потом, уже на полетной палубе, когда младлей Харитонченко (из выживших «стюардесс») решил блеснуть и принялся ругать клонов за тупоумие: как же так, Митридат – царь династии Селевкидов, которые с персами всегда воевали, я блеснул в свою очередь. И куда более ярко.

– Ты, Харитонченко, когда звенит, поинтересуйся, откуда и что за звон. – Сказал я. – Ты сейчас говоришь о Митридате VI Евпаторе, царе Понта, чья маменька Лаодика была прямой наследницей Селевка – сподвижника Александра Македонского. Папенька – Митридат V Эвергет – был очень даже перс! А клоны вообще, как я думаю, имели в виду Митридатов Парфянских из династии Аршакидов. Так что не надо ля-ля!

Харитонченко немедленно унасекомился, что и требовалось.

Между тем парсер вывел на экран и забрало шлема справку по Бирбу.

Полный порядок с радиацией. Она есть!

Так фонит, что без спецэкранов за секунду можно схлопотать четыре смертельные дозы.

Что еще… Так. Магнитные бури, скорость ветра до шестисот километров в час, молнии до трех тысяч километров длиной… Сказка!

Большой вопрос как поведет себя защитное поле «Дюрандаля» в такой атмосфере! Хотя Андрей Грузинский клялся, что поле «всеатмосферное», лучше бы его не включать!

«Ладно, чего гадать? – Думал я. – Ввяжемся в драку, а там «будем поглядеть», как сказал перед вылетом Булгарин, а сильно раньше – Наполеон Бонапарт.»

Гигантские кольца – куда больше, чем у Сатурна – превратились в веретено. Эллиптическая геометрия – это значило, что мы приближались к тропическим широтам, атакуя планету между экватором и северным полюсом.

Планета внушала.

Мы подбирались к ночной стороне, так что закраины атмосферы ярились огнем – в противостоянии вовсю пылала термоядерная топка Вахрама. Лучи звезды пронзали облака до полной прозрачности, сообщая им злой бриллиантовый блеск.

Над северным полюсом Бирба переливался острозубый венец сине-голубого пламени. То было северное сияние, которое не гаснет целую вечность, а в диаметре превосходит всю нашу матушку-Землю раз в пять!

Итак, мы целились в зону тропиков. По касательной должны были ввинтиться мы в дневную сторону, которая сейчас была обращена к Паркиде. Там нас поджидали «Митридаты». Или не поджидали.

Я вспомнил, что в прошлое недоброе посещение сих палестин, которое унесло жизни Сантуша, Разуваева и Кутайсова, нас облучали какие-то радары наведения со стороны Бирба. Товарищ Иванов потом все изумлялся и бормотал что-то вроде: «Неужели я был прав и они существуют?!»

При таких вводных я был почти уверен, что есть добыча. Притаились там «Митридаты», чертовы аршакидские величества! Поджидают!

Пять часов в седле.

Тоновый сигнал, возвестивший смену курса.

Острый угол атаки сменился на касательную к границе атмосферы вблизи терминатора.

«Дюрандаль» Бердника закладывает вираж, мой отрабатывает маневр с полусекундной задержкой. Теперь левая плоскость флуггера режет бирбовы кольца, а сама планета разворачивается на девяносто градусов.

Носовые дюзы плюются серией вспышек – мы гасим скорость.

Сейчас начнется. Дневная сторона все ближе, атмосфера сияет расплавленным золотом. Нам туда, в этот лавовый океан.

Есть ионосфера!

– До контакта с атмосферой одна минута. – Сообщил парсер. – Переход на ручное управление. Готовность десять секунд. Девять, восемь, семь…

Рука на РУДе. Ботинок на педали скорости.

– На ручном. – Приказал я.

Флуггер ведущего тонет в золотом море терминатора. Справа туда же ныряют товарищи из четырнадцатой.

«Андромеды» и «Грифы» (истребителям барража в атмосферу никак нельзя – развалятся, сгорят) отстают, стремительно улетая вверх и в сторону. Мы же как блинчики по воде рикошетируем в плотных слоях атмосферы, с каждым разом погружаясь все глубже.

«Хорошо, что я не включил защитное поле! И так трясет, что боже мой!»

Турбулентность адская. И перегрузки давят солидно, ибо первая космическая здесь сильно отличается от первой космической на Земле.

Есть атмосфера!

Парсер выдает квадрат поиска. Совсем маленькое пятно в двадцать тысяч квадратных километров. Обгоняя нас, в глубины облачного океана падают беспилотные разведчики с «Андромед». Там они разродятся целым роем миниатюрных одноразовых зондов, весьма зорких малюток. Так что мы имеем шансы.

Атмосфера выглядит гнетуще.

Под верхним слоем облаков из замерзшего аммиака и серной кислоты царит багровый сумрак. Так здесь выглядит день. Под нами в двадцати километрах – второй облачный слой. Гидросульфид натрия вперемешку с гидросульфидом сурьмы – шагреневая кожа от темно-коричневого до черного цвета. А в глубине частых морщин виднеется адское нутро планеты: угольно-красные, бордовые, алые бездны.

За бортом давление все растет. Уже почти три атмосферы.

Огромный облачный горб под нами набухает голубоватым огнем, а затем разражается молнией тысячекилометровой длины! С десятисекундной задержкой накатывает рокот.

Я завороженно гляжу на нечеловеческий пейзаж, который, вместе с тем, нельзя назвать мертвым. Он живет. Но какой-то своей жизнью, за пределами понимания биологического существа. Рождается атавистический ужас перед живой планетой, планетой-мозгом из мифов Ранней Колонизации.

– Всем внимание!

Рация ожила столь внезапно, что я подпрыгнул.

– Есть контакт с целями! По сигналу зондов на два часа! Цели в тридцати семи километрах под нами, дистанция пятьсот! Зонды ведут до шестнадцати объектов! Принимайте целеуказание!

В парсер потекла информация, о чем он и возвестил мелодичным звоном.

Ну что же, «Асмодеи» настороже!

Надо полагать, одноразовые зонды, висящие сейчас в зоне поиска, связались в БПЛА, которые барражируют во втором облачном слое, а те вышли на связь с «Асмодеями». Не верю, чтобы у малюток хватило мощности добить прямым сигналом до орбиты!

Тридцать семь кэмэ… Однако, «Митридаты» под вторым слоем облаков! И как прикажете их оттуда выковыривать?

Как же тяжко ворочается «Дюрандаль»!

Будто не в атмосфере, а в водной толще, да на хорошей глубине! Впрочем, отчего «будто»? Давление зашкаливает за пять атмосфер. Мы не летим. По сути, мы плывем.

– Внимание, есть реакция на «Митридатах»! Вас засекли. Зонды фиксируют активность систем зонального ПКО!

– Приказываю осуществить пуски по целеуказанию! – Командует Бердник. – Все «Мурены» в один залп! Провести оптимизацию атаки и распределение целей! По готовности, огонь!

«Интересно, как клоны собрались целиться из-под этой коричневой дряни?» – Подумал я. И еще: «Не дай Бог попадем в ураган – чертовы молнии все ближе».

Флуггеры неслись над «коричневой дрянью», причесывая облака. Те выглядели пугающе твердыми, монолитными, будто мрамор. Иллюзия, конечно, но отчаянно страшная!

– Есть захват, цель веду. Рекомендация на использование четырех «Мурен». – Доложил парсер совершенно излишнюю информацию – я все видел на тактической панораме, что проецировалась с забрала прямо на сетчатку.

Так, сигнатура, пес знает какая сигнатура, захват подсистем невозможен…

– Огонь!

Флуггер затрясло. С цепи сорвались все четыре «Мурены». Их реактивные струи ионизировали местный воздух, так что ракеты ушли в спиралях голубоватого сияния. Рядом, сзади, сверху, из-под брюха вырывались десятки таких вот сверкающих, неугасимых трасс!

И вдруг…

Ракеты перед нами стали на «горку» – вместо того, чтобы пронзить облака.

«Мурена» устроена по принципу «выстрелил-забыл», то есть полностью автономна. Всё зависело от ее маленьких зловредных мозгов.

Внезапно атакующая стая «Мурен» начала бешено крутиться. Хитросплетения курсов были столь замысловаты, что разглядеть каждую отдельную траекторию стало невозможно. Я наблюдал лишь как трассы сплетались в огромный светящийся клубок, буквально фонтанирующий сотнями вспышек.

Вспышки и запредельное маневрирование – это значит…

Это значит, что ракеты выполняют маневр уклонения непосредственно перед атакой! Это значит, что по ним вовсю работает ближнее ПКО, и они сыплют ловушки!

Но какого лешего?!

До целей еще…

– Всем отворот и на форсаже – к орбите! – Бердник, опытнейший пилот, не засмотрелся, не задумался, а среагировал как надо!

Пока тело отрабатывало команду, я успел увидеть, как впереди облака взорвались полутора десятками пробоин, исторгших багровые столбы света. А в нем… Огромные, размером с фрегат… «Митридаты»!

И тут же парсер заверещал, что нас ведут лазерные дальномеры, радары наведения и, надо полагать, оптика. Потому что до врага – какие-то семнадцать километров.

Я не стал дожидаться залпа.

Дурея от перегрузок, доводя хризолин дюз до точки плавления, я заложил вираж с повышением и тут же обвалил машину вниз, закрутив бочку! И снова вверх, на «кобру», потому что сзади, прямиком в корму, устремилась ракета «Рури».

Взрыв!

Сноп осколков пронесся в считанных метрах под брюхом «Дюрандаля»!

Еще одна бочка.

Пальцы перекидывают тумблеры щита в активное положение. Если в меня целится лазер, да еще на смешной, «пистолетной» дистанции – не до осторожностей. Я просто не доживу до того как машину начнет разбирать на гайки турбулентность.

Но выстрела не последовало.

«Мурены» в работе!

Камеры заднего обзора показали, как «Митридаты» падают вниз, тонут в коричневых облаках.

Три, четыре, пять платформ рассыпались на глазах. Аэростатические баллоны, лишенные нагрузки, пробкой взлетали ввысь, а расшвырянные злым силумитом куски валились вниз – медленно и плавно из-за сверхплотной атмосферы.

Среди них была и наша с Бердником жертва. Восемь «Мурен» – это серьезно! Особенно в условиях Бирба, когда в каждую пробоину под давлением в пять-шесть атмосфер врывается здешний ядовитый воздух.

– Рекомендую немедленный набор высоты до орбитальной. – Сказал парсер. В его электронном голосе чудится обида, нельзя, мол, товарищ пилот, так насиловать мой титанировый организм, нехорошо! – До точки невозврата осталось десять минут.

Опа!

И: да не пошла бы ты, дура!

Первое относилось к оскудевшим топливным бакам (пора, то есть, на орбиту!).

Второе – к мнимой обиде моего истребителя. Было бы лучше, если б нас обоих распылили? Да ну конечно!

– По 2-му ГОАКР всем! – Командует Бердник. – Выходим на орбиту самостоятельно. Строй не соблюдать! Собираемся возле «Грифов»!

И правильно. Сейчас не до строя.

Клоны нас не ждали.

Поэтому рейд прошел так удачно. Мы все выжили, упокоив пять платформ!

А уж тому парню из разведки, который вскрыл квадрат патрулирования «Митридатов» – памятник на космодроме в полный рост. Так ведь не поставят. Физиономии разведчиков подобного уровня – это такой секрет, что и после смерти нельзя.

Когда мы вернулись на «Дзуйхо», нам попытались предложить слетать на охоту еще раз. И предложили, раз так все здорово у нас выходит.

А потом взяли предложение обратно. Мы даже не успели сказать дежурное: «Ну, есть». Должное означать, что приказ приняли и выполним, но безо всякого восторга.

Надо думать, что командование быстро сообразило, что конкордианцы вовсе не идиоты. Что нашего возвращения дожидаться не станут и переведут «Митридаты» куда подальше, а значит мы никогда не сумеем их отыскать. Это просто не по силам, даже если нас будет не два авиакрыла, а двести.

Оставалось ждать, пока они сами не выйдут на огневые позиции над вторым слоем облаков. Там их можно будет засечь средствами инструментальной разведки и высылать флуггеры на охоту.

Но «Митридаты» будут обстреливать ракетами только адекватную своему назначению цель – флот вторжения.

Это значило, что настало время для нашего генерального наступления.

Глава 13
Полдень над Хордадом

Июнь, 2622 г.

Город Хордад

Планета Паркида, система Вахрам

Дракон – Скорпиону.

Приказываю инициировать термоядерную атаку на флот ОН в системе Вахрам по варианту «Манихей». Сделайте все, чтобы адмирал пошел на такой шаг.

Скорпион – Дракону.

Вариант «Манихей» отрабатывается согласно плану. Ответственно заявляю, что военная победа сомнительна даже в случае успеха ТЯ атаки.

Дракон – Скорпиону.

В данный момент военная победа уже не важна. Схема переводится в подпольный режим. Действуйте.

Штаб соединения «Юг» – Главкому.

Готовы к высадке основных сил десанта. Ждем ваших распоряжений.

Штаб соединения «Восток» – Главкому.

Второй штурм цитадели Керсасп провалился. Нет возможности развивать наступление по утвержденному графику. Несем ощутимые потери в живой силе и матчасти, особенно флуггерах. Прошу поспешить с началом генерального наступления.

Главком – Штабу соединения «Восток».

Приказываю ждать. Сигнал к началу общего наступления: «Время – московское!» Подробности в красных пакетах. Наберитесь терпения, товарищи. Победа близка, но противник должен сделать первый шаг. С нами Россия и Бог.

Пантелеев.

После охоты в атмосфере Бирба наш «Дзуйхо» переместился в точку встречи, где концентрировался флот вторжения. Примерно в шести миллионах километров от неразлучной парочки Бирб – Паркида, так сказать на встречном орбитальном курсе.

Нас держали на полетной палубе, и мы ничего не видели, да и не смогли бы, будь мы даже на ходовом мостике. В расчлененном боевом порядке дистанция от вымпела до вымпела составляет десятки километров, так что разглядеть что-то внятное глазами нереально.

Первый удар нанесли Х-крейсера.

Звездолеты-ракетоносцы вынырнули из граничного слоя Х-матрицы в гуще орбитальной группировки Конкордии, чтобы врезать со всех бортов и сбежать. Атака сразу четырех субмарин из потусторонней тени – жуткая вещь.

Залп ударного Х-крейсера – это восемь ракет «Шпиль» разом. «Шпиль» рядом с германским «Пацификом» или «Титаниром» отечественного производства не впечатляет. Зато Х-крейсер имеет возможность применить его в упор, с дистанции хоть бы и в пару километров. И всего через девять секунд после материализации – таково время гарантированной реакции систем захвата и наведения.

При космических скоростях что километр, что вся сотня – один черт.

Ни увернуться, ни навести средства ПКО возможности нет.

А точность у «Шпилей» такая, что можно в бильярд играть.

Не могу представить, что ощутили клоны, когда посреди трех кильватерных колонн, в которых ожидали битвы их корабли, внезапно вынырнули Х-крейсера.

Желтоватое сияние, детекторы фиксируют стремительный солитон дираковских монополей, расходящийся кругом, а все системы оповещения надрываются: «Чужой! Вот он! Расстояние пять, превышение два, пеленг на шесть часов!»

– Борт облучается радарами наведения. – Рапортует парсер на боевой мостик.

Экипаж не успевает ничего сделать, потому что через секунду следует доклад:

– Облучение подсистем прицельными дальномерами.

Это значит, что вот-вот к дюзам, постам связи, ракетным шахтам, цитаделям ПКО, полетным постам, катапультам флуггеров рванутся смертоносные «Шпили».

Строй рушится.

Звездолеты прогревают реакторы, дают тягу на маршевые, в боевые части сыплются команды: валить чужака!

Поздно.

Восемь тяжелых ракет бьют в упор. Подлетное время исчисляется долями секунд. Десять километров – это дистанция инерционного выхода «Шпиля» на вышибном заряде! Каждый удар с дьявольской точностью, с сантиметровыми отклонениями!

Десять секунд на перезарядку – и еще восемь ракет! Десять секунд – и еще восемь!

Полминуты. В космосе снова разливается зыбкое желтое марево, снова расходится солитон Бруно-Левашова, фиксируемый бесстрастными детекторами…

Ракеты «Аждат», снаряды главного калибра рассекают пустой, абсолютно безопасный теперь участок космоса.

Х-крейсер погрузился в граничный слой.

Двадцать четыре «Шпиля» в упор за тридцать секунд. Именно так работают субмарины Черного Неба. Предварительная ориентация стрельбовых комплексов происходит по данным масс-детектора в безопасном режиме, пока крейсер подкрадывается к врагу.

Материализация, два-три полновесных залпа и всё: крейсер подает люксоген на агрегаты движения по границе бытия.

Восемь «Шпилей» – это, братцы, каюк линкору. Если все они придутся как надо. Минимум – вымпел полностью утратит боевую ценность.

Надежда одна: неизрасходованные в долгом бою пассивные средства защиты вроде нашей «Преграды» или клонского «Синдбада». Пусковые контейнеры прикрывают важнейшие участки корабля. Их не надо готовить к стрельбе – они всегда готовы. И время реакции подходящее – доли секунды.

Ракета засечена оптическими датчиками движения – первый сигнал, контейнер активирован. Ракета попадает в поле излучения коротковолнового радара «Преграды» – и контейнер взрывается, выбрасывая сноп гиперзвуковых снарядов.

Бесполезно маневрировать и сыпать ловушки. Блоки ИНБ тоже не очень помогают на дистанциях реагирования пассивной защиты. Если учесть скорость взаимного сближения атакующего объекта, скажем, с десятикилограммовым стальным ядром (боевая нагрузка «Преграды» – двадцать таких ядер и пять тысяч стержней из обедненного урана), результирующая сила иногда может полностью разрушить корпус линкорского снаряда. Не говоря уже о нежной ракете!

Тогда, 12 июня 2622 года, эффективность систем активной защиты составила 60 %. Это очень много. Не стоит забывать: клонские энтли являлись признанными мастерами на вот такие дешевые, но сверхдейственные фокусы. Да и не была защита повыбита в ходе долгого артиллерийского шторма, каковой считался главным наполнением конвенционального боя в космосе.

Первый налет ракетных Х-крейсеров уничтожил два авианосца – именно авианосцы были главной мишенью атаки. Еще два оказались серьезно повреждены, но остались в строю.

Но не стоит думать, что наличие в нашем флоте Х-крейсеров сразу сделало клонов мальчиками для битья!

Мол, если всё так здорово, запусти Х-крейсера дюжину раз, пока хватит боеприпасов, и дело сделано! Потерю двадцати вымпелов первого ранга не выдержит ни один флот!

Статистика, выстраиваемая гражданским сознанием, выдает именно такой идеалистический бред. Математика простая: один вылет – две жертвы, двенадцать вылетов – двадцать жертв. Четыре звездолета благородно жертвуются в угоду военным случайностям.

Это было бы весьма приятно, но фактические результаты оказались не такими радужными.

Адмирал Шахрави и его штаб не зря потратили время после первого знакомства с Х-крейсерами на Восемьсот Первом парсеке. Была выработана инструкция по противодействию.

Что конкордианцы сумели вынести из своего поражения?

Первое: «призраки» (так именовались наши крейсера) перемещаются в граничном слое весьма медленно. То есть физически не могут поспеть они к нескольким отдельным активно маневрирующим группам звездолетов, показывая максимальную эффективность лишь против сомкнутых эскадренных боевых порядков.

Второе: масс-детекторы не в состоянии засечь малоразмерные цели. Если флуггер от них скорее всего не укроется, то мина или торпеда в режиме ожидания – очень даже.

Третье (и самое главное): ударных «призраков», способных провести ракетные атаки, очень мало. Не более шести.

На самом деле, ракетных Х-крейсеров в составе Главного Ударного флота было всего четыре штуки. В горячие моменты им пособляли авианесущие субмарины, но их залп был куда менее весом.

После первой нашей атаки последовал приказ: флоту рассредоточиться! Выставить минные заграждения! Выполнить маневр профилактического уклонения!

Все это клоны выполнили с блеском, сказывались многочисленные учения. Что-что, а учиться они умели всегда!

Результат не замедлил.

Вторая атака на авианосные группы. ХКРР (ракетный Х-крейсер) «Тацит» напарывается на минное поле. Хитроумный расчет клонов сработал! Масс-детекторы из подпространственного киселя не смогли вычленить гравитационные тени мин.

«Тацит» материализовался практически посреди заграждения и спасла его лишь потрясающая интуиция капитана первого ранга Фадеева, который приказал уходить немедленно, без стрельбы.

И всё равно! Две мины и одна «спящая» торпеда пришлись в хилую бортовую броню. Поврежден кольцевой люксогенопровод, крейсер не в состоянии осуществлять точную ориентацию в граничном слое.

«Тацит» выводится из первой линии и отправляется в ремонт. Срок ввода в строй – одиннадцать часов.

«Соколов» тоже получил две мины, но последствия оказались не столь фатальными.

Результат атаки: тяжелые повреждения одного конкордианского авианосца.

Главком Пантелеев выдает распоряжение: проводить всплытие на удалении не менее трехсот километров от кораблей врага. Стрельбу производить в один-два залпа!

Эффективность действия Х-крейсеров немедленно снижается. Триста – четыреста километров это уже дистанция. ПКО успевает развернуться и отработать по волне ракет.

Кроме того, место «Тацита» занял авианесущий «Гумилев», оснащенный лишь пятью ПУ главного калибра.

Непрерывный маневр клонских групп на полной скорости сделал фирменное «всплытие за кормой» практически невыполнимой задачей. Тихоходные Х-крейсера просто не поспевали за мечущимися вымпелами.

Теперь обычным делом стала материализация на среднем расстоянии в семьсот-восемьсот километров, два залпа и немедленный драп от приближающихся мин.

И все же, все же…

Постоянные точечные уколы наших космических субмарин сделали дело.

За четыре часа непрерывной работы они выбили шесть авианосцев (из них три тяжелых) и один линкор. Клоны сожгли массу топлива в изматывающем маневрировании. Ну а палубные флуггеры почти непрерывно находились в космосе, вырабатывая горючку и далеко не бесконечный ресурс пилотских организмов. А иначе нельзя! Ведь если авианосец взорвется вместе с флуггерами…

Но самое главное: атака субмарин заставила флот Конкордии размазать силы по орбите!

И только тогда прозвучал приказ: линкоры – вперед! Авианосцам: поднять флуггеры!

Группы «Север» (флот РД) и «Запад» (Еврофлот, а также эскадры директорий Ниппон и Хинду) встретили на орбите вместо монолитных колонн врага разрозненные группы из двух-трех вымпелов первого ранга.

Х-крейсеры срочно переориентировали на подавление орбитальных крепостей и уничтожение наземной инфраструктуры.

Бойня на орбите Паркиды разыгралась лютая.

Пехлеваны не любили сдаваться. Поэтому над Паркидой случилась первая фаза битвы за Восемьсот Первый парсек в зеркальном отражении. На этот раз Объединенные Нации прочно владели инициативой и обладали серьезным численным превосходством, которое после атаки Главного Ударного флота превратилось в решающее.

Сражение длилось почти восемь часов.

Адмирал Пентад Шахрави проявил завидное упорство и завидное же оперативное мастерство.

Повторюсь: я этого не видел и участия не принимал. «Дзуйхо» прятался в арьергарде соединения «Восток». Мы сопровождали первую волну десанта с силами обеспечения, которые, по плану, должны были захватить площадки на Паркиде и дальше действовать уже с них.

Именно тогда был произведен беспрецедентный в истории войн десант при наличии более чем представительной группировки врага на орбите.

Шел седьмой час сражения, когда в дело пошли авианесущие и десантные Х-крейсера. Механизм движения в граничном слое Х-матрицы позволял им осуществлять материализацию в атмосфере – гарантированно летальный исход для любого другого вымпела.

Над космодромом Хордад, чье тяжелое ПКО и почти всю серьезную фортификацию выбомбили ракетоносцы, появились четыре полка новейших истребителей «Орлан», а прямо на взлетное поле стали высаживаться части осназ и штурмовая пехота с танками и артиллерией.

Всё это великолепие, ясное дело, доставили Х-крейсера.

И именно тогда погиб «Моммзен» – единственная «чистая» боевая потеря Главного Ударного флота в ту войну. «Моммзен» выпускал в атмосферу последние «Орланы» своего палубного авиаполка, когда поймал бортом сразу пять ракет с орбитальной крепости «Шаррукин-10».

Работа десантных Х-крейсеров впечатлила и клонов, и даже собственный десант.

В считаных метрах от взлетного поля, окаймленного дымом и пламенем, вынырнули четыре могучих корабля первого ранга, отчего операторы ПКО должны были сойти с ума.

Раскрылись многочисленные лацпорты. Из кораблей на бетон посыпались десятки многотонных платформ с техникой. Под грохочущий аккомпанемент одноразовых пороховых тормозов десятки танков и бронетранспортеров наводнили летное поле Хордада быстрее, чем многочисленные клонские зенитки успели повернуть башни.

Затем звездолеты отползли в сторону на пару сотен метров и… пропали. Чтобы через час появиться вновь с очередной порцией пехоты.

Салман дель Пино уже привык к новой фамилии Эстебан.

Салман сменил много фамилий, так что он не вздрагивал и не озирался с глупым видом, когда к нему обращались по-новому. Свои фамилии он давно воспринимал как тактический позывной. А настоящую, доставшуюся от отца… Она хранилась в таких кладовых памяти, куда лучше без крайней нужды не лазить.

– Майор! Майор! – Голос в рации. – Эстебан!

Голос капитана Фишера – начштаба батальона.

– Здесь Эстебан.

– Ставь задачу, скоро на выход!

И в самом деле…

Салман обозрел десантный отсек.

Рота.

На каждую роту – свой отсек. Не хватало еще лишиться разом всей пехоты из-за одного ракетного попадания!

Техника в отдельном ангаре на корме. Высаживаться ей предстоит в последнюю очередь.

Две секции кресел рассчитаны на роту усиленного состава – по семьдесят пять штук в секции. Возле каждого – массивная стойка для оружия. Проходы широкие, чтобы не было толкотни.

Освещение не пашет, лишь желтое табло над подъемными воротами. За ними, Салман знает, перепускной шлюз, чья стена скоро упадет вниз, образуя десантную аппарель. Ширина двенадцать с половиной метров, дьявол! Места всем хватит!

Сильная тревога, даже сильнее тряски.

Что это за чертовщина?! Где это слыхано: высаживать десант, когда на орбите идет дикая рубка? И куда?! Прямо на поле космодрома! Второго по значимости во всей инфраструктуре!

Мозг вполне воспринял инструктаж: снижение в граничном слое Х-матрицы, никакого противодействия ПКО, предварительный бомбовый удар, четыре полка истребителей-штурмовиков в гарантированном обеспечении первой волны.

Мозг принял, а сердце не согласилось. Потому что сердце привыкло верить собственному опыту. Все бывало в длинной карьере бывшего майора осназ, бывшего пирата и нынешнего майора штурмовой пехоты. Такого только не было. Нет опыта, не на что опереться. Оттого тревожно.

– Всем ротам, на связь! – Гаркнул он, включившись в командирскую сеть.

Ротные доложились в порядке очереди.

– Напоминаю. Выходим на бетон и сразу ориентируемся для атаки. Цель – ангар флуггеров «Восточный». Впереди штрафная рота, ты понял, Олиферук? Атакуете капонир в лоб. Третья рота обходит с левого фланга, четвертая с правого. Я с первой ротой иду вслед за штрафниками, вторая рота и броня в тылу – резерв и огневая поддержка. Все БТР оставить вместе с остальной броней! Если какая сволочь будет прятаться за коробочками – пристрелю.

Ротные докладывают чистый прием.

Корабль трясется все сильнее, воет посадочно-маневровая группа.

Желтое табло начинает мигать…

На общем канале слышны крики взводных:

– Оружие на грудь, фиксаторы поднять!

– К черту фиксаторы!

– Шевелись, свинское дерьмо! Клюмпе, пулемет в потолок, чертов кретин!

– Второй готов!

– Третий готов!

Салман приказывает:

– Оружие товсь! Включить боевое сопряжение! Скафандры вглухую!

Очень вовремя. Как только загорится зеленый, шлюзовые ворота поползут вверх, а о бетон грянут аппарели, тогда будет поздно.

И жесткий приказ оставить бэтээры в тылу тоже вовремя. Нельзя пускать коробки в атакующей волне! Это верный способ их лишиться. БТР «Зубр» хорош, но это отнюдь не танк прорыва. Сто раз прорабатывали порядок действий, но еще раз рявкнуть перед броском нелишне. Не дай бог чье-нибудь очко сыграет на минус! А до прибытия следующей партии шестьдесят минут. Без брони хрен продержишься!

Это если все пойдет по плану – шестьдесят. Что бывает с планами на войне? Прахом они идут! Как правило! И Салман это хорошо знал.

Тяжкий удар, аж зубы клацнули.

– Батальон, к воротам! БПЛА к пуску!

Вперед выбегают два парня с массивными тубусами на плечах. Вроде переносного зенитного комплекса, только больше. Внутри вместо ракет автономные разведчики – их надо выпускать как только откроется аппарель, сразу. Потом может быть поздно.

Зеленый свет.

– Пошли! Пошли! Пошли, мать вашу!

Ворота ползут вверх.

Сквозь адаптивную оптику забрала, сквозь слуховые демпферы прорывается вся ярость мироздания.

Ревут установки залпового огня на спонсонах Х-крейсера «Соколов». Ревут так, что даже активные наушники не в силах погасить волны звука. В десантном створе виден пейзаж, который предстоит промерить собственным брюхом. Еще видны медленные дымные трассы – с борта крейсера выстрелили снарядами дымзавесы. Десять-пятнадцать секунд – и весь периметр высадки затянут черные клубы дыма с металлизированной взвесью. Полная непрозрачность для тепловизоров.

Два столба огня – в небо ушли беспилотники. Именно им предстоит осуществлять оперативное целеуказание, ведь дымзавеса вырубит собственную оптику десантников тоже!

А без дымов нельзя…

По периметру гремят взрывы, но инфраструктура выглядит пугающе целой. Да и глупо ожидать, что флуггеры и линкоры с орбиты решат любую проблему. Нет, большая часть проблем падет на плечи царицы полей!

Вперед!

Рота высыпается на бетон.

Взгляд в угол забрала, где мерцает компас. Цель прямо перед ними! В шестистах метрах! Почерневшая от копоти постройка в виде перевернутой буквы П. Из-за нее вырываются тонкие сияющие трассы, знаменуя жизнь вражеских зениток.

Когда башмаки Салмана загрохотали по взлетке, здание скрылось в исполинском облаке дыма. Дым забирается все выше, соединяется с соседними столбами, быстро превращаясь в стену, которая скоро рухнет вниз.