Текст книги "Жрец богини Лу. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Александр Якубович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 92 страниц)

***В те же дни***

У нее было достаточно времени подумать, пока они тащились этими проклятыми кустами куда‑то на север.

Конечно же Рисанриэль привело в замешательство то, что их домохозяин, оказался магом разума. Она делала ставку, что Антон простой контрабандист, который обирая бегущих из горящего княжества людей, наживается на чужом горе.

Одного взгляда на этого рослого мужчину с холодным взглядом карих глаз было достаточно, чтобы вычислить в нем старого воина или, как минимум, опытного душегуба. Двигался он для счетовода неприлично плавно, будто огромный кот, экономя движения и лишний раз не поднимая рук. Будто готовый в любой момент броситься вперед и вцепиться тебе в горло.

Окончательно сомнения Рисы ушли, когда она наблюдала за утренней разминкой «счетовода». Полный комплекс воинских упражнений, многие из которых практиковались и в легионе, да еще и с десяток таких, которых она никогда не видела. Единственная странность – это посох. Эта деревянная палка выглядела нелепо в руках рослого воина, под рубашкой которого перекатывались жгуты тугих, годами тренируемых мышц. Почему посох? Это же просто палка, оружие простолюдинов. Намного гармоничнее в его руках смотрелся бы полуторный или двуручный меч, или, чем боги не шутят, булава или топор. Но почему‑то их домовладелец основным своим оружием выбрал помощника барда и путника.

Но еще более странной, чем сам счетовод, была его жена. Она появлялась буквально из ниоткуда и Риса уже стала ловить себя на мысли, что сходит с ума, но в целом Лу оказалась намного более приятной личностью, чем Антон. Хотя и казалась в определенные моменты какой‑то невероятно далекой: с виду ее, Рисы, ровесница, Лу создавала впечатление человека, умудренного десятками прожитых лет. Такой взгляд она временами ловила у старика Нагаля и он очень сильно контрастировал с молодой девушкой, что сидела за столом рядом со своим мужем по вечерам.

Впрочем, думать о странностях стало некогда, когда ее попытались облапать и она сорвалась.

Она не хотела, честно, но жизнь мага в княжестве – это отдельная история. Простолюдины лишний раз не смотрели на господ в мантиях Академии, а боевым магам и вовсе кланялись в ноги, чтобы не навлечь на себя их гнев. И когда эта служивая скотина схватила ее за грудь и попыталась запустить руку под юбку… Она не сдержалась.

Дальнейшие события Риса раз за разом прокручивала в голове. Тяжелый разговор с Антоном, который внезапно стал каким‑то грозным и даже пугающим, человеком, который был способен ради собственной выгоды убить их обоих, магов Академии, на месте. Причем это была не пустая бравада: Риса буквально кожей чувствовала исходившее от счетовода недовольство и потоки силы. А еще больше ее поразила рука.

Если Рисанриэль правильно поняла, их домовладелец был тем самым Огненным Бароном, что он и сам подтвердил. Любимец бога Войны, который, впрочем, вымарался в дворцовых заговорах и интригах у клерийского престола и бежал из Пите, поджав хвост. Вот только не создавал он впечатление человека, который может откуда‑то бежать. Скорее, уходить с достоинством. Тем более, вместо руки у него была латная перчатка от самого Первородного. Риса ничего подобного в записях не видела, хотя, как любой архивариус, она внимательно изучала вопрос божественных артефактов, знала о них все, что только можно. Но о том, чтобы Пал или другой из Семерых не просто одаривал смертного, а буквально давал новую руку… Перчатка была дарована Антону взамен потерянной конечности. Об этом говорило то, что она была буквально вплавлена в его плоть силой Пала, стала частью тела. Это тоже был нонсенс, ни о чем подобном в записях не было и слова.

Последней каплей стал посох, который тоже оказался артефактным, да еще и сразу с четырьмя рунами… В этот момент Риса перестала удивляться и поняла, что просто оказалась не в том месте и не в то время. Либо же, учитывая то, что хранилось в ее комнате…

Когда солдаты Кватта пошли на штурм, она приняла единственно верное решение: бежать за мечом и, если понадобится, помочь счетоводу. В записях говорилось, что он значительно увеличивал магическую мощь владельца, так что с его помощью она сможет прорваться через пресс, которым ее сейчас давил жрец Единого. Если меч не уничтожит ее душу раньше.

Было страшно. Очень. Почти минуту, пока где‑то на первом этаже кипела битва, она тупо стояла и смотрела на торчащий из мешка меч. Она все же решилась, схватила оружие за рукоять, рванула на себя и… Ничего страшного не произошло. Как любой магический предмет, меч отозвался, и Риса почувствовала, что может пропускать через него свою силу. Впрочем, это точно так же работало и с рукотворными артефактами.

Она успела вовремя. Каким бы умелым воином не был Антон, его все же прижали к стене, а пресс жреца Единого не позволял счетоводу использовать свою ментальную магию. Так что девушка сделала то, что умела очень хорошо: сформировала свое любимое заклинание огненного лезвия, которое материализовалось прямо на клинке меча, и запустила его в строй кваттцев, что готовы были насадить на свои пики менталиста. Эффект, конечно, превысил все ее ожидания. Когда Риса увидела, какой силы вышло заклинание, у нее перехватило дух, ведь она даже не выложилась на полную… А лезвие вышло практически идеальным. Плотное, достаточно широкое, чтобы выкосить целый ряд, оно еще и оказалось настолько мощным, что не потухло на первом же бойце, увязнув в нагруднике и рассеявшись о металл. А сила… Четвертый класс! Таких магов, наверное, уже и не осталось – все полегли в войне против Кватта. И вот она, Рисанриэль, всегда мечтавшая сражаться на поле боя против врагов княжества или по найму, выдает такое колдовство.

Правда, почти моментально на нее навалился пресс жреца и она отключилась… А когда пришла в сознание, все уже кончилось. Ей пришлось кое‑что рассказать счетоводу, после чего они спешно сбежали из города…

Через силу шагая в конце их строя, Риса все больше и больше убеждалась в том, что Антон участвовал в обороне Пите больше десяти лет назад. Тогда, когда погибли ее братья. Учитывая, что шанс встретить сразу двух менталистов с клерийским говором был равен примерно нулю, девушка быстро сделала правильные выводы.

Именно эта отмеченная Палом и обласканная богами скотина убила ее братьев во время войны между Клерией и Паринией.

Политические мотивы Рису интересовали слабо, но вот у магов был свой кодекс чести, если так угодно. У любой школы были свои запретные секции знаний, методы применения магии настолько жестокие и неприемлемые, что сожжение человека выглядит вполне себе нормально. Маги воды избегали прямого обезвоживания противника в бою, потому что это ужасная и мучительная смерть. Такой волшебник часто изгонялся из легиона без права восстановления в статусе боевого мага. Магам воздуха не стоило создавать в легких пустоту, вытягивая дыхание, земли – извлекать металлы из тела, которые были в каждом человеке в небольших количествах. Магам огня запрещали кипятить кровь своих противников.

Эти и некоторые другие практики признавались варварскими и осуждались магическим сообществом. Маг – повелитель стихий, должен выходить на бой с высоко поднятой головой и сражаться, как должно, а не опускаться до уровня животного или палача, который наслаждается мучением своего противника.

Маги разума в принципе были вне закона. Подлые мрази, которые работали на недоступной для всех прочих плоскости бытия, на изнанке мира, их не просто так истребляли и порабощали. А маг разума, который устроил массовую бойню с помощью своей силы… Он не имеет ничего общего с нормальным человеком.

О том, что Антон был необразованным животным говорило и то, что он доверил ей, Рисанриэль, нести столь грозное оружие. Так уверен в собственных силах и ни во что ее, мага огня и выпускницу академии не ставит? Он же старше ее в лучшем случае лет на пять‑шесть, по нему видно. Так что он о себе вообще возомнил?

Когда они наконец‑то дошли до Крамера и Риса смогла немного передохнуть, девушка окончательно для себя решила: она должна очистить мир от этого менталиста. Он ничего не сможет противопоставить ей, пока у нее в руках будет этот меч. Его не спасет ни дар Пала, ни его странный посох. Записей о магах разума в Академии хватало, а в один из годов обучения им даже читали исторический курс о том, как сражались волшебники древности. В том числе и против животных‑менталистов. Для того чтобы нырнуть на изнанку мироздания, им нужно время, а чтобы дотянуться до души жертвы – подойти поближе. Так что лучшей тактикой сражения с таким колдуном было принять бой на открытой местности и просто не подпустить мага близко. Да, он может насылать мороки, но пока он далеко – навредить менталист не сможет. А против огненных лезвий, что может творить Рисанриэль с помощью этого меча, счетоводу не поможет даже его странная рука. Она более‑менее поняла, на что он способен, там, в Осфилде.

Решено. Сегодня же она его прикончит. Отомстит за братьев и сделает Таллерию безопаснее, ведь пока по миру гуляет свободный менталист такой силы, он может натворить всякое.

Осталось только найти дощечку и стило: надо выманить его на какое‑нибудь поле, где Риса сможет развернуться во всю мощь. Например, за городом. Они как раз проходили подходящий для их битвы пустырь, на котором она сможет держать Огненного Барона на расстоянии и при этом не бояться сжечь город.

Глава 5. Хищник

Перво‑наперво я справился, где в городе живет лучший маг воды, который специализируется на целительстве. Не сказать, что я планировал обращаться к нему за услугами или калечить дурную девчонку, но чем Семеро не шутят, может, придется. После этого мы с Лу сразу же отправились за город – как раз уже смеркалось.

Рисанриэль ждала меня на пустыре, который мы проходили буквально несколько дней назад. Двести на пятьсот шагов, тут когда‑то рос лес, который вырубили городские жители на строительство своих домов, да и вообще, чтобы был достаточный обзор. Волшебница стояла у самой опушки, с другой стороны поля, а в ее руках тускло поблескивала сталь меча Пала. Или технически это уже не было оружием бога Войны? При следующей встрече с Энжи надо будет этот вопрос уточнить. Я почему‑то был уверен, что богиня артистов еще не раз удостоит нас визитом.

Пусть на дворе стояла осень и уже было холодно, но я все же оголился по пояс. Слишком уж хороша была та куртка, что я выбрал. Остался в одних штанах да крепких сапогах, которые отлично сидели на ноге.

– Слушай, может не будешь рисковать? – прямо спросила Лу.

Я немного помолчал, обдумывая ее слова. Очень хотелось попросить богиню нырнуть сейчас в бездну и просто вырубить глупую магичку, которая возомнила себя спасительницей мира или мрачным мстителем, не знаю, что там творилось в ее голове последние двенадцать часов. Но нельзя.

– И кто из нас понесет меч Пала? – ответил я вопросом на вопрос.

– Думаю, ты справишься.

– А вот мне кажется, любовь моя, что не справлюсь. Мы оба понимаем, что как бы не была сильна Риса с этим клинком, ты всегда сможешь ее остановить. А вот справишься ли ты со мной? Я с тобой – точно нет.

Я был серьезен и сейчас очень хотел, чтобы Лу меня поддержала. Я был опытным воином, по уши накаченным божественными силами и вооруженный двумя артефактами. Получить еще и третий, который непропорционально увеличивает мощь своего владельца? Возможно, еще и проклят? Я на такое точно не подписывался.

Только в самом мрачном кошмарном сне я мог себе представить ситуацию, в которой ко мне в руки попадет столь грозное оружие. Перчатка Пала изменила меня, сделала жестче, расчетливее. Окончательно ушла из меня юношеская романтика и мягкость души, остался только холодный разум. Возможно, я и затеял всю эту канитель со спасением и эвакуацией магиков из Шаринского Княжества, просто чтобы доказать самому себе, что я все еще человек, а не бездушная игрушка богов.

Лу поддерживала меня в этом, понимала это бремя силы, которое давило на мои смертные плечи и мозги ежеминутно. Очень просто жить, когда ты высший хищник и справиться с тобой могут только боги: в этом мире все можно было решить силой, и если бы я был безумен и тщеславен, то, наверное, захватил бы клерийский престол. Или трон любого другого государства. Несогласных – в расход, остальных – на короткий поводок. О том, как брать заложников и вынуждать людей делать то, что мне было бы нужно, я знал по методам подобного воздействия из прошлой жизни. Десяток‑другой лет и я бы воспитал благородных заложников в духе безоговорочной верности лично мне, и уже бы правил, опираясь не только на божественную мощь, но и на их поддержку.

Да, все это было осуществимо. Я даже четко знал, что и в какой последовательности я бы стал делать. И вот это пугало. До дрожи в коленях пугало то, что в один прекрасный день я могу проснуться и подумать «а почему бы мне не стать кровавым императором всея Таллерии?», а потом начать воплощать этот план в жизнь.

Мой удел – держаться в тени. Выход на первые роли ничем хорошим закончиться не может, а если я хочу прожить отведенный мне срок с Лу, да сделать этот мир лучше, то стоит до последнего хвататься за те осколки человечности, что еще остались в ошметках моей души.

Риса запуталась. Даже сейчас, через такое расстояние, я ощущал, как метались ее мысли и чувства. Маленькая одинокая девочка, толку, что ей было уже двадцать пять – она всю сознательную жизнь провела в стенах Академии – сейчас изо всех сил пыталась оправдать свое существование. Сначала ей надо было спасти древний артефакт, не дать жрецам Единого добраться до столь мощного оружия. Эта задача, что была поставлена ей покойным мэтром Нагалем, была выполнена. И внезапно Рисанриэль как‑то потеряла цель. Смысл своей жизни. Боевым магом в легионе княжества ей уже не стать – нет ни легиона, ни княжества. Артефакт она вывезла, мэтра, который столько лет вел и наставлял ее – не стало. Мы даже не похоронили старика, просто оставили его тело гореть в подожженном Рисанриэль доме.

И вот, цель нашлась. Причем жирная, мастистая. На эту цель наложились старые мечты, обиды, какие‑то надуманные причины. О чем она там думает сейчас? Убеждает себя, что это ради ее братьев?

Читать мысли Рисы было сейчас легче легкого. Во‑первых, вокруг на тысячу шагов не было ни души, все же на заходе солнца люди уже сидят по домам. Во‑вторых, думала сейчас волшебница настолько громко, что проигнорировать этот поток не было ни единой возможности.

– Знаешь, я все равно подстрахую, – сказала Лу, сбрасывая на землю плащ и оставаясь в одной рубашке. Так ей будет легче двигаться в бездне.

– Я не против. Только не убивай ее, хорошо?

– Если только ты будешь в порядке, – серьезно ответила Лу, – не для того мы прошли через столько испытаний, чтобы моего единственного Истинного Жреца прикончила какая‑то истеричка из Академии.

Я нежно улыбнулся Лу, она же легко коснулась моего плеча и сделала пару шагов назад – к зарослям низкорослого северного кустарника, чтобы выйти из поля зрения Рисанриэль. Пусть статус Лу как богини будет для волшебницы тайной.

Я повел плечами, разгоняя кровь по мышцам, пару раз подпрыгнул на месте, перехватил посох, который даже не стал демаскировать – так и оставил деревянной палкой – и мерно зашагал в сторону Рисы.

Когда до волшебницы осталось полторы сотни шагов, я попытался образумить девицу:

– Рисанриэль! Я не знаю, что на тебя нашло, но давай спокойно погов…

Я не успел закончить – пришлось уворачиваться от огромного огненного шара, который отправила в мою сторону девушка, тяжело взмахнув мечом снизу вверх.

– Риса! Да подожди же ты!

Я не успел ступить и пары шагов, как вслед за шаром полетело лезвие. Да непростое: магичке удалось закрутить его, то есть оно постоянно меняло плоскость. Под такое не поднырнуть, такое не перепрыгнуть, только отойти в сторону. Так как лезвие было в ширину почти четыре метра – нормально так меч дает ей дури! – пришлось уходить в сторону прыжком с перекатом.

Дальше нашу дуэль можно было охарактеризовать как игру в вышибалы. Риса, размахивая из стороны в сторону непропорционально большим для нее мечом, отправляла в полет огненные шары, стрелы, лезвия, мух, даже разок наколдовала что‑то по размерам с огненную глыбу – огромный сгусток горящей плазмы, который падал на меня откуда‑то сверху. Я же, что тот зайчик на лужайке, прыгал из стороны в сторону. Так и воевали. От большинства заклинаний я уклонялся, что‑то ловил правой рукой, а огненных мух – отбивал посохом. Несколько раз я использовал иллюзии, но Риса их моментально развеивала, после чего атаковала с удвоенной яростью.

Последнее меня беспокоило. Я банально волновался, что девица надорвется и сожжет часть своей души, как вырвал кусок своей когда‑то я. Но вот я отдаленно понимал, что делал, она же могла только догадываться о последствиях. В лучшем случае – магическая инвалидность. Она больше никогда не сможет колдовать. В худшем – это ее убьет.

Через минут пять девушка стала выдыхаться. Огненные шары летали не так часто, да были не такими быстрыми, крупные заклинания Риса вообще перестала формировать. В этот промежуток времени я сократил дистанцию до волшебницы до двадцати шагов, то есть подошел почти в упор. Если бы захотел – нырнул бы в бездну и разорвал ее душу на части, моих способностей в междумирье вполне хватало, чтобы провернуть эту операцию за пару секунд и успеть вернуться в собственное тело, пока труп волшебницы еще не коснется сухой травы. Видимо, понимала это и Риса, так что перешла в свою последнюю, отчаянную атаку.

«Антон! Она на пределе!», – прозвучало в голове.

Это Лу говорила со мной из бездны.

Ладно, я дал ей выпустить пар, но игры кончились. Она так реально доведет себя до ручки.

Первую огненную стрелу я просто пропустил мимо, чуть сдвинув корпус влево. Вторую и третью – поймал правой рукой. Сейчас, находясь почти в упор, я слышал, как тяжело дышала девушка. Грудь ходила ходуном, плечи и руки дрожат от перенапряжения, над верхней губой собралась испарина, а глаза волшебницы заливал противный липкий пот. Только взгляд горел огнем и решимостью.

Пока Риса не подняла меч в очередной раз, я преодолел оставшиеся между нами пять шагов, ударом правой руки выбил из ослабевших ладоней девушки оружие, после чего едва ощутимо тыкнул ее наконечником посоха в грудь.

Впервые Рисанриэль осознала, с кем связалась. Так на меня иногда смотрел десятник Валл, видя во мне не странного счетовода, а дикого зверя, который может разорвать его на части. В ее глазах промелькнул ужас, сожаление и какое‑то смирение. Она приняла то, что сейчас умрет. И была готова к этому. По мыслям девушки я понял, что другого исхода она и не ожидала. Менталист до нее добрался, она не справилась. Впереди – только тьма и, если повезет, чертоги Фора.

Это продолжалось буквально несколько секунд. Она смотрела на меня, не решаясь даже моргнуть, ожидая мгновенной смерти, я взглядом изучал ее.

– Убита. Я выиграл.

Я убрал от ее груди оружие и оперся на посох, будто бы это на самом деле была простая деревянная палка. От моего обнаженного торса сейчас валил пар. Все же девочка заставила меня побегать.

Волшебница тонко всхлипнула, после чего осела там же, где и стояла, тупо плюхнувшись на задницу и глядя прямо перед собой.

То, что было для нее смертельной битвой с великим злом, для этого самого великого зла в моем лице оказалось просто разминкой, игрой. Впервые выпускница Академии Магии, архивариус Рисанриэль, осознала, насколько она беспомощна.

Особенно, если отобрать у нее возможность колдовать.

Она вычерпала свой источник до дна – я еле успел, еще заклинание, и она бы зачерпнула из души – и сейчас была просто молодой девицей, которая не может ровным счетом ничего.

– То, что бросать мне такой вызов было в принципе глупо, я думаю, ты и так поняла, – начал я тихо, глядя куда‑то в сторону и наслаждаясь прохладой.

Через пять минут я околею на стылом ветру, но пока было даже приятно.

Риса мне не ответила.

– Менталист, который обучал меня, сказал, что любой маг на моем пути будет представлять для меня смертельную угрозу. Потому что мы не имеем никакой власти в реальности, колдуя на изнанке мироздания, тогда как стихийные маги, наоборот, повелевают материей тут, в мире людей. Поэтому я тренировал в первую очередь свое тело и стал воином и только потом – магом.

Я демонстративно покосился, но и так знал, что Риса меня слушает. Очень внимательно слушает.

– Чтобы справиться с тобой мне даже не понадобилась бы моя магия разума, достаточно было бы этого, – я перехватил посох в другую руку и сменил опорную ногу. – Поэтому княжество и проиграло войну Кватту. Вы надеялись на свою магию, назывались боевыми магами, но, по сути, не являлись воинами. Любой новобранец с длинной пикой после недели в лагере под командованием горластого десятника опаснее и эффективнее большинства боевых магов, лишенных своих сил.

– Почему ты меня пощадил? – глухо спросила Риса. – От меня милосердия ты бы не дождался.

– А ты сама как думаешь, архивариус Рисанриэль?

Девушка задумалась, глядя прямо перед собой и размазывая непрошенные слезы по щекам. Чтобы хоть как‑то замять паузу, она наконец‑то поднялась с земли и, выпрямившись, посмотрела прямо мне в глаза.

– Это твоя насмешка. Уловка. Ты менталист – иллюзии, обман, они в твоей крови!

Мне показалось, что я тоже сейчас расплачусь, но уже от смеха. Риса стояла, такая же, как и раньше: бледная, все еще готовая к смерти, сжимая до белых костяшек кулаки.

– Все намного проще, Риса. Зачем мне убивать своего собрата?

– Настоящие маги не братья менталистам!.. – вспылила Рисанриэль, но я только на нее шикнул, заставляя умолкнуть.

– Да ладно? Менталистов истребляют. И магов истребляют. Менталисты вне закона и маги теперь вне закона. Во всяком случае, на части территории Таллерии. И маги и менталисты – дичь. Просто на нас охотятся все подряд, потому что боятся. А вот на вас – пока только Кватт, но не потому что боится, а просто потому что может. Если охота на менталиста – это охота на матерого лесного секача, который может поднять на клыки, то охота на магов – это просто спокойный и методичный забой свиньи. Только в этом разница, девочка. Но как кабан родственник свинье, так и я, маг разума, родственник любому магу академии.

Я только что сравнил Рису со свиньей, что не укрылось от внимательной девушки, но впервые за все время нашего знакомства она нашла в себе силы промолчать. Уж слишком удачной была аналогия.

– Родственных чувств мало. Ты так и не ответил, почему я еще жива.

– Хочешь правду?

– Если ты на нее способен.

– Все просто. Я просто человек больше, чем это вообще принято в этом мире. А еще мне нужен меченосец, хотя бы на время, – я кивнул на клинок Пала, который сейчас беспомощно лежал в сухой траве.

Удивлению Рисы не было предела.

– Ты же можешь просто его взять и…

– Даже не хочу думать об этом, – покачал я головой. – Я буду сражаться этим клинком только в крайнем случае, во времена огромной нужды, и не раньше. Потому что если я возомню себя властелином мира, остановить меня смогут только боги.

– А если это возомню о себе я…

До девушки стало доходить.

– То я просто сделаю то, чего ты от меня ожидала сегодня. Вот и все.

Повисла тишина.

– Скажи, Риса, ты и вправду считаешь, что я убил твоих братьев нарочно?

– Ты… Ты использовал какое‑то запретное колдовство! Говорили, что мгновенно умерла тысяча бойцов! Это нечестно!.. Так нельзя!..

Я только покачал головой.

– Странно слышать о правилах, когда все княжество стояло на том, что продавало свои мечи и магов любому, кто достаточно крепко тряхнет мошной. Честь есть там, когда сражаются за свой дом, семью или короля. В ваших же легионах звучал только звон золотых монет. И таким магом ты хотела стать? Который сражается исключительно за деньги, не глядя, кто прав, а кто виноват?

Я почувствовал, как мои слова достигли цели. Я зацепил что‑то в душе девушки. Да, со мной бесполезно спорить: на любой ее довод у меня будет здравый ответ, в котором нет и тени уловки или обмана. А еще мое мировоззрение удивительно сочеталось с ее идеализмом. Я говорил вслух те вещи, о которых она даже боялась когда‑то думать, но очень хотела. Может, именно поэтому она выбрала стезю архивариуса, и мать, образ который постоянно скачет в ее мыслях, вовсе была не при чем? Может из‑за этого бесчестия целого государства и его армии гордая идеалистка Рисанриэль предпочла похоронить себя среди пыльных свитков и старых записей, отсекая саму возможность замараться в наемничестве?

Из‑за ближайшего куста, в полусотне шагов от нас, вынырнула Лу, неся мою одежду. Кризис миновал, больше подстраховка была ни к чему. Я взял из рук моей богини рубашку и плащ, быстро оделся и сам подхватил лежащие у ног Рисы ножны и меч. Брал я его сознательно левой рукой, не давая возможности перчатке и клинку лишний раз «пообщаться».

– Корабль отчаливает завтра в полдень, место для тебя есть. Если передумаешь. – озвучила мои мысли Лу и мы двинулись обратно в город, оставив обескураженную магичку стоять одну в поле.

– Думаешь, придет? – спросила богиня, пока мы мерно шагали в сторону города.

– Практически уверен. Если я хоть что‑то понимаю в людях, – ответил я. – Знаешь, ее зацепили мои слова о наемниках. Ты почувствовала?

– Ага. Как‑то странно это, она ведь мечтала стать боевым магом. Одни мысли о службе, сражениях, подвигах.

– Именно что о подвигах, милая, именно. Служба в легионе не имела с подвигами ничего общего.

– Что ты хочешь сказать?

– Знаешь что такое романтизация образа?

– В смысле?

– Это когда человек представляет себе что‑то настолько идеализированно, что не может примириться с реальностью.

– Это как, например?

– Например, как ты ожидала героя по договору с Георой…

Ответом мне был ощутимый тычок кулачком под ребра. Какой бы хрупкой с виду не была Лу, но рука у нее была тяжелая, так что было больно.

– Ай! Хватит драться!

– Ты мне еще сто лет будешь припоминать тот первый год, а?

– Да что тут такого? Ты же и вправду не медовая тогда была… Ай! Лу!

Богиня сверкнула глазами, но все же перестала меня избивать.

– Ладно, я поняла о чем ты.

– Вот и Риса такая, – продолжил я свои рассуждения, потирая ноющий бок, – мечтающая о воинской славе. О легионе.

– Но ни славы, ни легиона, ни даже умения сражаться…

– Именно.

Дальше шли молча.

Если кто в Крамере и заметил файершоу, что устроила на пустыре Риса, то благоразумно решил не проверять, чем же все закончилось. Мы спокойно дошли с Лу до постоялого двора, я ополоснулся в корыте, после чего сели ужинать. Время не то, чтобы было позднее – часов восемь, темнело уже рано.

Я налегал на мясо, Лу что‑то поклевывала из тарелки для виду. В принципе, богиня вообще могла не питаться как человек, но как в случае со сном, делала это из удовольствия. Да и расход божественных сил в человеческой форме у нее сокращался. Но вот готовка здесь была хоть и приемлемая, но на деликатесы не тянула.

– Хочешь в какой‑нибудь ресторан для знати сходим, как будем в Миллере или Пите? – уловил я настроение Лу.

– Зачем?

– Вкусно поедим, устроим свидание.

– Мне казалось, для свиданий уже поздновато, лет на десять, – улыбнулась Лу.

– Да ладно, никогда не поздно. Помнишь те пирожные в Миллере? Что перед штурмом города ели?

– Конечно.

– Вот я бы туда опять заглянул.

Настроение богини приподнялось. Вкусно поесть в ближайшем будущем – отличный план, на самом деле. В нашей жизни было не слишком много впечатлений или развлечений. Пока люди занимались борьбой за выживание, мы прожигали годы в путешествиях. Вот, занялись эвакуацией магиков… Что дальше?

Ситуация на самом деле была непростая. Шаринское Княжество пало, и не только по причине того, что их магиков давили прессом жрецы Единого, хотя в этом была немалая проблема.

Молчание гонгорцев. Вот главная угроза.

Все эти годы восточный сосед княжества делал вид, что конфликт между Кваттом и Шаринским Княжеством – исключительно их дело. Хотя зная историю и нравы Таллерии могу с уверенностью сказать, что вписаться на чьей‑нибудь стороне в хорошую драку это тут не просто традиция – образ мышления. Вечный нейтралитет сохраняла только Токонская Империя. Это государство было настолько огромным, что ему было просто незачем расширять свои владения. Поработить всю Таллерию? А с кем тогда торговать? Ведь законы токонцев требовали примерно равного уровня обеспечения и жизни для всех полноправных граждан. Обращать миллионы в рабов? А как ими командовать? Император, как и все его предшественники, был достаточно разумным человеком, чтобы понимать всю глупость подобных затей. Да и в некоторых регионах Империи и без внешних завоеваний было неспокойно. Кто‑то был против текущей династии, кто‑то постоянно норовил отделиться. Богатый и изнеженный юг презирал север империи, север – точил зуб на юг, а западная оконченость, которая вообще была изолирована от мира, вовсе считала всех идиотами и топила за независимость. Так что дел у токонцев хватало.

А вот гонгорцы всегда были за добрую драку. А тут еще возможность не только списать свои долги перед шаринцами, которые, я уверен, были, но еще и заработать.

Но нет, гонгорцы молчали, как воды в рот набравши. Никаких попыток помочь Княжеству или вовсе выступить на стороне Кватта, они не предпринимали. И это было подозрительно. Не хотели вымарываться в истреблении магиков, чтобы не получить осуждение от союзников? Сейчас с Кваттом, после тех зверств, что чинили жрецы Единого на территории Княжества, никто не хотел иметь дела. Вроде как большая часть посольств была выслана, из Клерии – точно.

Я был почти уверен в том, что Кватт купил восточного соседа княжества. Или дал какие‑то гарантии. Или каким‑то другим образом убедил престол не вступать в войну и сохранять нейтралитет.

Самый худший вариант – альянс Кватта и гонгорцев. Тогда на политической арене Таллерии появляется огромное чудище, справиться с которым будет под силу только токонцам, да и то, ценой огромных потерь. Все же Империя одряхлела и погрязла в собственных проблемах.

А если мои догадки верны, то как только Кватт установит некоторое подобие администрации на территории поверженного Шаринского Княжества, собранные, обученные и попробовавшие крови и грабежей войска двинутся дальше. На Клерию, Паринию и Ламию.

Был еще вариант, что Кватт поддержит гонгорцев в войне против Батондокии – южного княжества, с которым у них исторические терки.

И если с Клерией все крутилось только вокруг порта Миллер, который был очень уж удачно расположен для торговли, то с южными соседями все было непросто. Потому что покорив даже часть княжества, гонгорцы получат маршрут «от моря до моря» – прямой выход как к северному, так и к южному краю континента. С такими возможностями королевство можно будет переименовывать в Гонгорскую Империю – слишком сильным становилось центральное государство.