Текст книги "Жрец богини Лу. Гексалогия (СИ)"

Автор книги: Александр Якубович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 92 страниц)

Глава 10. Кровь, пот и магия

Следующие после ранения несколько дней оказались самыми тяжелыми. Правда сам я их почти не помнил, так что в этом вопросе опираюсь на рассказы Лу и Илия.

Довезли меня до деревни только к вечеру следующего дня. Сам я в седле держаться не мог, постоянно теряя сознание, так что на одной лошади со мной попеременно ехали либо Илий, либо Лу, Либо Энжи, крепко придерживая за пояс и плечи.

Если бы уже пришла зима, то моим спутникам было бы проще. Они бы могли нарубить веток и лапника, да соорудить простейшие носилки, на которых с помощью лошадей дотащили бы меня до человеческого жилья. Но была только осень, о снеге речи не шло, так что пришлось изворачиваться.

Вместо снега в день, когда меня везли в деревню, зарядил мелкий, мерзкий дождь. Пока мы добрались до людей, где нас уже ждали, и для раненного, за звонкий серебряный, приготовили постель, воду и бинты, все четверо вымокли насквозь.

Лу вместе с Илием сняли меня с лошади и почти на руках затащили в дом. Был я уже совсем плох и почти не приходил в сознание. Энжи осталась снаружи.

Рана оказалось плохой: в нее попала инфекция. Края воспалились и любые прикосновения, даже, когда я спал или был в полубессознательном бреду, вызывали у меня тихий стон.

Единственное, что помнил отчетливо: в комнату вошла местная старуха-знахарка с полной корзиной каких-то горшочков и трав. К травам я отнесся спокойно, а вот горшочки, доверия не вызвали. Единственное, что я успел сделать, перед тем, как отключиться – потребовал прокипятить бинты и тщательно вымыть руки, прежде чем трогать мой пылающий бок. Замутненным высокой температурой, потерей крови и интоксикацией рассудком, я понимал, что знахарка поможет слабо, и у меня немалые такие шансы откиснуть на этом лежаке.

Представления о гигиене рук у местных были весьма смутные, а о стерильности и речи не шло. Надеюсь, Лу сумеет выловить из моих сбивчивых слов нужную информацию, и прокипятит хотя бы перевязочный материал, иначе дела мои будут совсем дрянь.

Мне снились яркие сны. Вот я, верхом на своей кобыле, вдруг отрываюсь от земли и устремляюсь в небо. Чувство легкости и полета добавляло видению реалистичности, а мимо пролетающие пейзажи завораживали. В конце сна я ударялся о невидимый купол ментальной защиты, который покрывал весь мир, и с криком проваливался в бесконечную бездну, которая открывалась прямо под местом моего падения.

Сон повторялся из раза в раз, иногда с небольшими изменениям, но был навязчивым и бесконечным.

Снилось мне и другое. Как я сижу в своей маленькой комнатушке в Балашихе, а группа захвата стоит под дверью. Они почему-то ее не выламывают, хотя я четко вижу своим бесплотным духом, что у них есть и дверной таран, и щиты. Вместо этого маленький спецназовец ковыряется отмычкой в замке, другой осматривает петли на предмет срезания, а их командир звонит в дверь и вежливо просит открыть.

Спецназ я без зазрения совести посылал, даже не отвлекаясь от сериалов и пивка. Так и сидели: я сычевал в своей комнате, а спецназ скребся в дверь.

Пару раз я выныривал из бредового состояния, но рядом никого не было. В воспаленном сознании даже промелькнуло, что мои спутники бросили меня здесь, бесполезного счетовода, который не может за себя постоять.

В один момент тяжелые, сюрреалистические сны сменились пустотой. Я бродил по ее бескрайним просторам, чернота, в которой не было ни верха, ни низа. Там, где я оказался, не было времени, направления, температуры. В какой-то момент мне показалось, что я умер.

Лу схватила меня за руку и втащила в чертоги своего разума. Выглядела моя богиня здесь, как я привык ее видеть: не было больше божественной сущности, только моя невысокая спутница. Лу посмотрела на меня, будто не узнавая, а потом чуть огорченно покачала головой:

– Антон, ты должен вернуться, ты слишком долго бродишь.

Я уже тысячу лет пробыл в пустоте, я потерял себя, потерял ощущение реальности и только образ Лу хоть как-то пытался вернуть меня к прошлой, моей первой жизни, за пределами пустоты. Мысли путались, нужных слов не было.

– Антон, тебе больше нельзя находиться там, – богиня кивнула куда-то за мою спину.

Я обернулся и увидел бездну пустоты, в которой, казалось, родился, прожил жизнь и умер уже десятки тысяч раз. В которой провел одновременно и один миг, и миллионы лет. Время больше было неважно, ведь в пустоте его не существует.

Я безучастно посмотрел на богиню. Когда-то вид ее фиолетовых глаз приводил мое сердце в трепет, но спустя вечность в пустоте все это пошло прахом. Я видел перед собой просто человека, как встретив давнего знакомого, с которым много пережили, но у вас уже нет ничего общего.

– Пожалуйста, соберись, – богиня взяла меня за руку, но я не обратил на это внимания. – Давай я покажу тебе дорогу.

Она потащила меня прочь из чертогов, сквозь окружающую пустоту. Я смирно следовал за Лу, которой очень тяжело давалось путешествие сквозь ничто. Это я за миллионы лет стал здесь своим, богиня же временами словно продиралась сквозь кисель, увязая всем телом в окружающей нас тьме. Я не мешал ей, но и не помогал, лишь отыгрывал роль безучастного стороннего наблюдателя. Прошла бесконечность. Следом еще, и еще одна. Лу, как и я, тоже срослась с темнотой. Свет ее фиолетовых глаз померк и она, словно заведенная кукла, просто шагала в одной ей известном направлении. Я шел следом. Мы готовы были вот-вот раствориться во мраке.

Когда впереди забрезжил свет, я увидел разрушенный купол огромной полусферы. Мелькнуло и погасло узнавание: когда-то я был здесь. Лу подвела меня к осыпавшейся стене, которая будто скорлупой укрывала полусферу, нашла в ней пролом и с силой втолкнула мой призрак внутрь сферы.

После этого я пришел в сознание.

В комнате было темно. Свеча у изголовья кровати потухла и в полутьме я смог рассмотреть только Лу. Богиня уснула сидя, прямо на табурете возле моей кровати, сложив руки перед собой и положив голову на лежак. Лицо девушки посерело от усталости, под впавшими глазами разлились черные круги недосыпа.

Я чуть сфокусировал взгляд, и увидел на соседнем топчане еще одну фигуру. Энжи тоже спала сидя, прислонившись спиной к стене и уронив голову на грудь. Судя по всему, сейчас был конец «собачьей вахты» – около четырех часов утра, время перед самым рассветом.

Я с трудом поднял руку и погладил черные волосы богини. От прикосновения Лу вздрогнула и сразу же открыла глаза, не понимая, где находится. Видимо, я вырвал ее из фазы глубокого сна. Чуть сфокусировавшись, она уставилась на меня, не веря в то, что я пришел в себя.

– Выбрался… – Прошептала Лу и взяла меня за руку.

Зашевелилась Энжи, но не проснулась – просто приняла чуть более удобную позу.

С трудом показав глазами на топчан, я послал богине образ кровати – это далось мне с трудом и виски сразу же сжало от наступающей головной боли, но это не дело, чтобы она спала сидя на табуретке, будто бы я тут помирать собрался.

Строго говоря, я очень пытался. В последующие дни я узнал из рассказов Лу и Энжи, что буквально прошел по самому краю. Рана оказалась очень плохой и бабка-травница еле-еле остановила заражение. В какой-то момент звучали даже предложения прижечь рану, но помня мои слова о чистоте и кипячении, Лу с Илием продолжали упорно менять мои повязки и промывать ранение настоем из каких-то лечебных трав. Все же, богиня успела выцепить суть моих слов о стерильности и инфекции. Как оказалось, бормотал я о важности чистоты и кипячении чуть ли не половину дороги до деревни, где мы остановились, хотя ничего такого я не помнил.

Помня гнев Лу и пощечину, которую она отвесила Энжи, я поинтересовался, почему бард осталась. Лу только пожала плечами и сказала, что эту идиотку было колом не отогнать, а марать свой меч в крови артистки для богини было неприемлемо. После того как угрозы, оплеухи и злобное шипение не переубедили Энжи, Лу просто махнула на нее рукой. Тем более, еще одна пара рук во время ухода за мной пригодилась.

Если бы лезвие прошло на два сантиметра глубже, пьяница выпотрошил бы меня, как повар потрошит свежую рыбину. Но мне относительно повезло, так что нож дотянутся только до моей шкуры и рассек часть мышц. Если бы клинок был чистым или мне сразу же была оказана нормальная помощь в плане промываний и перевязок, все бы прошло намного легче. Но опасаясь разбирательства в неизвестном нам городе, мы бежали, что чуть меня не прикончило.

Я очень похудел, потому что несколько самых тяжелых дней, когда меня жарила температура и я тяжело бредил, даже легкий бульон залить мне в глотку было большой проблемой. Позже, как я понял, организм нагрузок не выдержал, и я впал в кому, в которой и начал тихо угасать. По рассказам Илия и Энжи, богиня с момента моего полного беспамятства почти не отходила от кровати, постоянно находясь в каком-то странном состоянии, похожее со стороны на транс. Энжи считала, что это был ступор от горя и тревоги, Илий держал свои мысли при себе, а я знал, что она была за пределами чертогов – искала меня.

О том, что произошло на той стороне, и как она меня вырвала из лап смерти – а это была именно она, я уверен – с Лу почти не говорили.

Ну что ж, богиня перешла к счету «2:1». Дважды спасла, один раз чуть не убила.

О том, что во время своих приключений в бездне, мое тело здесь гадило под себя и кто-то все это убирал, я предпочитал не думать. Уход за тяжелобольным человеком это вообще минимум романтики и максимум грязной работы.

На третий день мне надоело только жрать, спать и ходить с помощью Илия к ведру, которое старик сразу же выносил, так что я попытался подняться самостоятельно и немного пройтись. Почти мгновенно рана на боку разошлась, я это почувствовал, так что как только Лу увидела кровавое пятно на моих бинтах, устроила мне форменный разнос. На шум сразу же явилась Энжи и, вникнув в суть проблемы, горячо поддержала богиню в угрозах меня лично придушить.

Звучали слова уровня «придурок», «тупой писарь», «я оторву твой хвостик» и «не для этого мы за тобой подтирали и меняли матрасы, чтобы ты сейчас себя убил, мы лучше сами тебя кончим прямо тут, хоть развлечемся». Вот последнее – про кончим сами – меня реально напугало. Момент единства двух девушек меня настолько впечатлил, а совместный напор оказался столь силен – холодный гнев Лу и обжигающая ярость Энжи – что я забился под одеяло и не шевелился лишний раз без команды вышестоящего руководства.

Очень жаль, что в этом мире нет широкой практики зашивания ран: меня лечили наложением повязок, перевязыванием и заживляющими мазями на основе трав. Во-первых, если бы меня зашили, то пошел бы на поправку я намного быстрее. Во-вторых, не осталось бы такого уродливого шрама. Под мазями и вытягивающими припарками процесс заживления уже пошел, так что экспериментировать с толстыми кривыми иглами и конским волосом желания не было. Но на будущее стоило поинтересоваться у городских лекарей где-нибудь в эпицентре цивилизации, чем и как они шьют своих пациентов. То, что этот метод лечения здесь освоили, я был уверен железно, осталось только найти, где именно.

Часть тканей вокруг раны была воспалена и в итоге отмерла, так что, поинтересовавшись на одной из перевязок состоянием своего брюха, я был неприятно удивлен. Широкий уродливый шрам с рваными краями, длиной сантиметров семь-восемь в основной своей части. Самопальные бинты прилипали к поверхности раны и каждый раз ее чуть травмировали. Я шипел от боли, но терпел. Как сделать так, чтобы повязка не врастала в рану, я не имел ни малейшего понятия.

За время комы и последующего восстановления я очень похудел и ослаб. Мы осели в деревушке и, как я узнал, заняли дом одной одинокой женщины и ее сына: сами они за неплохую плату перебрались к родне на другой стороне поселка, чтобы нас не стеснять. Наши финансы немного пострадали, но ничего смертельного: на руках оставалось еще почти шестьсот серебряных кло, а к сорока золотым, которые барон Тиббот пожаловал отдельным кошелем, мы даже не прикасались.

Когда рана стала меньше меня беспокоить, а ее края перестали расходиться при любом удобном случае, я стал потихоньку вставать со своего лежака и сам передвигаться по дому. С момента моего ранения прошло пять недель, и сейчас на дворе стояла глубокая осень. Очень хотелось хорошенько вымыться, но о банных процедурах речи даже не шло. Приходилось при помощи Илия обтираться теплой влажной тряпкой и кое-как прополаскивать волосы, чтобы в голове не завелись вши.

Я отпустил длинную кудрявую бороду и, однажды увидев свое отражение в полированной металлической пластине даже не понял, что за тощий мужик смотрит на меня с той стороны.

Мой нос заострился и стала видна горбинка. Мышцы, которые я нагулял за время своей легкой жизни и работы на барона Тиббота, сдулись и почти исчезли, кожа кое-где обвисла, а кости бедер неприятно выступали по бокам от плоского зада. Я стал усиленно отъедаться, но без должного движения процесс шел не слишком споро, да и достать достаточно качественного свежего мяса в небольшой деревушке было проблемой. Лу же, как и Энжи, наотрез отказывались съездить в соседнее поселение. Не хотели оставлять меня без присмотра, да и дороги уже были не в лучшем состоянии даже для коротких путешествий, особенно небольшие проселки.

Лу стала намного больше времени проводить со мной, даже если это заключалось в молчаливом лежании на соседних топчанах в одной комнате. Богиня еще больше, чем я, маялась от безделья, так что когда рядом не крутилась Энжи, вполголоса объясняла мне основы ментальной магии, которой она планировала продолжить меня учить, как только я окрепну.

За время таких «лежачих лекций» я узнал много нового.

Менталисты были достаточно редки для этого мира, в основном маги были представлены базовыми стихиями: ветром, водой, огнем и землей. Многие маги могли обращаться к любой стихии, однако, как и ожидалось, предпочитали специализироваться на чем-то одном. Только великие мастера и архимаги могли владеть всеми четырьмя основами в равной степени, комбинируя их между собой в причудливые по своей форме и сути заклинания.

Магия разума и владеющие ею менталисты стояли всегда немного особняком. Очень слабые в стихийной магии – это я сам видел на каждом привале, когда Лу кое-как зажигала костры – менталисты оказались наиболее опасными противниками для любого человека или мага. При этом они были абсолютно беззащитны перед любой формой ответной атаки, будь то ледяное копье или банальный огненный шар. Своих магических сил поставить приличный щит, для того, чтобы отбить или хотя бы отклонить заклинание, у них не хватало.

– Идеальное оружие нападения, – перебил я тихий рассказ Лу и девушка согласно кивнула.

Единственный способ для менталиста выиграть – бить первым и наверняка. В открытом или затяжном бою у мага разума не было ни единого шанса, любой стихийный маг превращал его во время сражения в отбивную.

Именно поэтому для меня, как для менталиста, пусть и паразитирующего на силах Лу, было важно освоить владение мечом. Многие маги разума прошлого до последнего маскировались под искусных воинов, в схватке на обычном оружии отводя глаза противнику или обманывая того иллюзиями. Эффективность же магов разума в таком бою была настолько велика, что многие сотни лет не оставалось свидетелей, чтобы рассказать об их уловках.

Менталистов очень жаловали в воровских организациях, при дворе и даже в строевом бою – слишком умелыми и сильными воинами они были. Однако всему приходит конец и после покушения на одного из монархов одним из магов разума, который сумел свести с ума половину двора и был остановлен только чудом придворным чародеем, на менталистов открыли охоту. Их сжигали, топили, расстреливали из арбалетов, предварительно загнав в угол, короче, резвились в стиле святой испанской инквизиции. Позже, когда большинство родов менталистов – а передавалась это магия по крови – пресеклось, был выработан механизм порабощения ментального мага.

Сначала его отлавливали и с помощью постоянных пыток и специальных отваров, задурманивающих разум и блокирующих силы менталистов, заставляли принести рабскую клятву перед ликом Семерых.

Удивительно, но боги никогда не препятствовали таким клятвам под давлением и каждый пойманный таким образом менталист, в итоге становился послушным рабом своего хозяина. Поимка мага разума была делом сложным и опасным, так что заплатить за такой трофей могли только высшие аристократы или монархи королевств Таллерии. Ходили слухи, что у токонского императора и вовсе был целый отряд менталистов-рабов, который расправлялся с неугодными монарху личностями и подчинялся только императору и никому более.

Как только хозяин, которому была принесена рабская клятва, умирал, сам собой, под действием клятвы, умерщвлялся и его раб. Так что каждый новый монарх на троне начинал свое правление с попытки поработить для себя мага разума. Некоторые особенно хитрые пытались разводить их, как скотину: мужчин заставляли совершать попытки оплодотворения подложенных под них рабынь, а с женщинами все было и вовсе очевидно. Но рожденные и выращенные с единственной целью – служить, такие потомственные рабы были не так сильны и полезны как пойманные вольные менталисты. Все же, для постижения ментальной магии внутри себя, человеку требовался определенный душевный баланс и покой, к которому статус раба не располагал.

Я тренировался общаться с Лу напрямую, без ухода в чертоги разума. Получалось плохо, но мое ощущение богини после комы перешло на новый уровень. Конечно, я все еще ощущал холодок бездны, которая никуда не делась после того, как я вышел из комы – она все так же лежала за границами моей полусферы. Однако теперь я мог выходить в нее свободно, не теряя из виду собственный «дом».

Я расспросил Лу об этом пространстве.

– Это сама ткань реальности вокруг нас, просто другой ее уровень, незримый для обычных людей, – ответила богиня.

– И зачем мне вообще в него выходить?

– Ты же хочешь начать читать чужие мысли, хотя бы слышать мои? – Совсем как обычно делаю я, вопросом на вопрос ответила Лу. Молодец, учится у лучших, так сказать.

– Ну да.

– Тогда ищи в бездне. Это твой разум оформился в сферическую крепость, которая стала полем нашего сражения. Обычные же люди просто блуждают в этой тьме светлячками своих мыслей и «Я».

– Как ядро моей личности? – Спросил я и вспомнил, как выщеплял в отдельную сущность «светлячка», в котором заключался весь я, пытаясь спастись от гнева богини.

Чтобы Лу было понятнее, я послал ей ментальный образ светлячка.

– Да. Именно так. Тебе надо научиться находить их. Но для начала тебе нужно найти меня. Ты должен суметь, учитывая, что мы связаны.

Я согласно кивнул. Невидимая цепь, которой сковала нас с Лу Матерь, теперь, во время учащения ментальных практик, ощущалась как никогда четко и ясно.

Я окончательно перестал фильтровать свои эмоции и чувства относительно Лу, здраво рассудив, что пятисотлетняя богиня и так все уже давно поняла. Понятное дело, ни о какой взаимности речи не шло. Богиня скорее заботилась обо мне, как о своем спутнике и компаньоне в деле восстановления божественных сил, чем питала ко мне какие-то ответные чувства. В целом, такой паритет меня устраивал.

В один из вечеров, когда мы сидели, взявшись за руки и я в очередной раз пытался нащупать чертоги разума Лу в бескрайней бездне, к нам в комнату ввалилась пьяная Энжи. Не знаю, где она успела набраться – видимо, деревенские где-то устроили посиделки, куда позвали спеть барда за еду и выпивку, но была она в крайне раздолбанном состоянии.

Мазнув по нам расфокусированным взглядом, Энжи просто рухнула на лежак, который днем занимала Лу, а ночью там спал Илий, и громко засопела, уткнувшись лицом в матрац.

Богиня раздраженно повела плечом.

– Почему она все еще с нами? – Задал я прямой вопрос, который уже давно меня мучил.

– Не знаю. Сначала ее было не прогнать, а теперь куда уедешь в такие дожди? Вот и живет тут.

– Она поедет дальше с нами или что будем делать?

Не сказать, что я был против общества Энжи. Она была умной, веселой и очень красивой девушкой, но наша неспособность заниматься ментальной магией в ее присутствии, сильно ограничивала меня и Лу. Тем более я до конца не определился, как к ней отношусь. На уровне животных ощущений она меня привлекала, плюс, ухаживала за мной, пока я был в бреду. С другой стороны, именно безрассудство рыжеволосой девицы и подвело меня под монастырь, по ее вине я оказался в таком состоянии и все мы застряли в этом поселении, бесцельно прожигая с трудом заработанные деньги на постой и еду.

Что-то еще шевельнулось на границе сознания, но пока я пытался оформить это ощущение в мысль, оно от меня ускользнуло.

В отличие от меня, Энжи была абсолютно открыта, и я чувствовал явную симпатию с ее стороны. Девушка меня постоянно подкалывала, будто ненароком касалась моей руки или неловко прижималась грудью, когда мы пытались разминуться в узком дверном проеме. От меня не требовалось ничего особенного: просто ответить на эти знаки внимания и как только моя рана достаточно затянулась бы, Энжи оказалась бы со мной в одной постели.

Я держал себя в руках и не искушал судьбу. Хотя отношение ко мне со стороны Лу, вроде как, было однозначным, но лишний раз испытывать терпение богини мне не хотелось, да и от Энжи тянуло потенциальными неприятностями. Покинуть Лу и Илия я не мог, а вот наши с бардом дороги достаточно скоро разойдутся, так что расставание могло получиться крайне неловким и болезненным, в первую очередь, для меня самого. Кроме того, я до конца не понимал причины интереса к моей скромной персоне со стороны эффектной артистки, мысленно списывая ее ужимки и флирт на подспудное чувство вины: это я получил тот удар ножом, который, по уму, должен был предназначаться ей.

Выдерживать подобный «ядерный паритет» было для меня не слишком сложно, я был уже взрослым человеком: как раз во время отключки мне исполнилось полных 27 лет.

Так и жили, как не слишком дружная шведская семья.

На вторую неделю, как я встал с постели, пришлось вернуться к гимнастике и простым упражнениям с мечом. Рана заживала хорошо, хоть и беспокоила при резких движениях, так что перед походом мне надо было вернуть потерянную за время болезни гибкость. После первого же выхода во двор, я почувствовал, насколько все плохо.

Буквально через пятнадцать минут мои руки уже дрожали от напряжения, а рубаха под стеганной курткой прилипла к спине и груди, полностью пропитанная потом. Но своих занятий я не бросил, просто четко дозировал нагрузки. Порывался, было, таскать воду, но Илий быстро меня осадил, сказав, что поднимать тяжести мне пока рано. А жаль, я даже скучал по утренним хлопотам по хозяйству, которые сопровождали всю мою жизнь в Сердоне и Трейле.

Новости до поселка доходили тяжело и с опозданием, так что только на вторую декаду ноября мы узнали, что сразу после фестиваля в Трейле и окружающих столицу баронства поселках вспыхнула междоусобица. Как я и ожидал от барона Тиббота, он окружил себя, по возможности, верными людьми, и начал массированную зачистку преступной сети, паразитирующей на его оброках.

«Официальная» же версия бунта, которая пошла в народ с подачи воров, гласила, что один из любимых дружинников барона насиловал крестьянских девушек и даже совсем нежного возраста девочек, а на «справедливое» требование выдать преступника, барон ответил репрессиями и кровью.

В любом случае, историю пишут победители, так что для широких масс в итоге правдивой станет версия победившей стороны. Пока же в баронстве Тиббот было неспокойно и Амер уже затребовал поддержки у своих соседей-аристократов и даже у клерийского короля, стращая последнего полным срывом поставок металла.

В уме Амеру не откажешь: он сидел на стратегическом продукте и прекращение ввоза железа из его баронства, грозило короне лишними тратами. Так что монарху было проще отправить на поддержку барона несколько крупных отрядов, нежели занимать нейтральную позицию и ожидать, кто победит, как обычно и делали короли во время внутренних бунтов на территориях, подконтрольных аристократии. Немалую роль сыграл и сын Амера Тиббота, молодой Грен Тиббот, который, получив весточку от отца, быстро начал обивать пороги и требовать высочайшей аудиенции при дворе.

Я был железно уверен, что Амер Тиббот в своем обращении к трону изложил реальные причины вспыхнувшего бунта, а так же частично описал схему, по которой его обворовывали. Хотя бы потому, что это кардинально меняло суть происходящего в глазах высшей знати. Упоминал ли он в своих письмах скромного счетовода, который совершил практически невозможное и выкопал все это в его отчетности, я не знал. Очень надеюсь, что нет, не упоминал. Такая сомнительная профессиональная слава мне была ни к чему, так как мы решили, все же, сначала отправиться в Пите и предместья столицы, а уже потом двинуться дальше, неся знание о богине Лу. Зима для этого отличное время. Холодными зимними ночами многие старики отправлялись в последний путь к Жнецу, а часть крестьян испытывали определенную нужду. Так что дел для моей богини должно хватать.

Я понемногу возвращал свою форму, да и в ментальных практиках наметился прорыв. Я наконец-то увидел светлячок сознания Лу, который она терпеливо выводила за пределы своих чертогов разума. После этого я практически прозрел. После Лу я нашел и сознание Илия, а после некоторых усилий – и ветреной артистки. Все они были разными, как снежинки. Если светлячок сознания старика уже был не таким ярким, то «Я» барда светилось, как маленькая звезда.

Начали тренировку радиуса и овладения техникой обнаружения людей без погружения в чертоги разума. Это было тяжело, как одновременно ехать на велосипеде и при этом жонглировать ножами. И под тобой горит земля. И велосипед. И сам ты уже горишь.

Так что занятия магией разума меня выматывали, но Лу меня гоняла изо всех сил, понимая, что другого такого шанса и длительного затишья может больше не случиться.

В один из дней она, видимо удовлетворившись тем, что я смог почувствовать Илия, только подходящего к нашему двору, переключилась на более сложные конструкты.

Вот тут начиналась настоящая боевая магия разума.

– Самые частые приемы, которые используют менталисты – это иллюзия и отвод глаз. Это два базовых конструкта ментальной магии, которые очень часто еще и используют в одной связке. Опусти стены и смотри. Но будь готов поднять их по моей команде, понял?

Я подобрался, открыл свое сознание и начал наблюдать.

– Сначала я покажу связку конструктов, ее проще осознать, понял?

В следующий миг глаза Лу полыхнули фиолетовым, и она подошла от стены к моему топчану, на котором я сидел, скрестив ноги, и аккуратно присев на краешек кровати. Я почувствовал, как богиня поглаживает мою руку, после чего она резко сказала:

– Поднимай!

Я послушался и стены ментальной защиты взмыли ввысь, надежным куполом запечатав чертоги моего разума. В этот момент Лу, сидящая на кровати и поглаживающая внешнюю сторону моей ладони, исчезла, а вновь появилась богиня ровно на том месте, где стояла минутой ранее – в другом конце помещения.

– Это что еще такое было? Иллюзия?

– Не только, – ответила Лу. – Я одновременно создала свою иллюзию, взяла ее под контроль и отвела тебе глаза, чтобы ты не видел меня настоящую.

Я прикинул количество одновременных конструктов, которые нужно постоянно поддерживать при описываемом процессе, и тихо присвистнул.

– И как? Это сложно?

– Достаточно, но ты сможешь освоить. Теперь опусти стены и смотри еще раз.

На этот раз богиня раздвоилась, будто разделилась делением. Сначала конструкт двигался синхронно с основой, но потом начал жить своей жизнью. Я поднял ментальные стены еще раз, и оказалось, что Лу все так же стояла у стены, сложив руки на груди.

– Так, стоп, я же следил за тобой, ты была вон там. – Тыкнул я пальцем в другой угол комнаты.

– Это была двойная иллюзия с обманкой. Я заставила тебя поверить, что создала один конструкт и потом взяла его под отдельный контроль, чтобы ты думал, что можешь следить за настоящей мною, а сама просто отвела тебе глаза. Я и шагу отсюда не сделала, – Лу демонстративно тыкнула пальчиком в место, где стояла.

– То есть, можно создать больше одной иллюзии и при этом отвести противнику глаза?

– Да. Но чем больше целей, тем сложнее удерживать фокус внимания. Ты должен очень четко представлять, как выглядишь со стороны, чтобы поддерживать в иллюзии реалистичность. Это эффективные в бою конструкты.

– А если просто отвести глаза? Можно же стать невидимкой?

– Это так не работает, – покачала головой богиня, – точнее работает с перебоями. Разум сложная штука, человек все равно будет чувствовать, что что-то не так и смотреть в твою сторону. Давай покажу.

В момент Лу пропала. Я знал, где она стоит, но взгляд будто проскальзывал мимо нее. Мне удалось уловить очертания богини боковым зрением, где-то на краю взгляда. При этом по коже пробежала нервная дрожь и если бы у меня была шерсть, то она бы встала дыбом.

– Понял? Чистый отвод глаз можно применять, только если тебя изначально не видели. Тогда ты как бы проскользнешь по краю сознания, незамеченным. А вот если тебя видели, и ты вдруг исчез, то рано или поздно тебя вычислят. Разум противника будет сопротивляться изо всех сил. И чем выше напряжение ситуации, тем быстрее тебя найдут. У стихийных магов и вовсе обострены все чувства, так что на большинство из них такая грубая уловка просто не подействует. Максимум, твой силуэт пару раз дрогнет, как воздух на жаре, и все.

– И что будем тренировать? – Прямо спросил я. Перспективы овладения магией разума будоражили.

– Самый эффективный в бою с обычным человеком – первый конструкт. Тебе достаточно просто создать небольшую обманку, убедить, что ты двигаешься как-то иначе. Для этого даже не надо полностью покрывать себя отводом глаз и создавать полную иллюзию, достаточно частичной.

– Типа что я бью слева, а самому рубануть справа?

Лу кивнула.

И еще сотня других способов заставить человека самого броситься на твой меч. Я покажу тебе основные, но тебе придется подбирать правильные лично для тебя модели конструктов и выучить их. В бою некогда концентрироваться, так что это должно происходить почти рефлекторно.

Я задумался. С одной стороны – это жульничество. С другой, я был настолько отвратительным мечником, что отвод глаз и иллюзии могли уравнять мои шансы при столкновении с умелым противником.

Я активно взялся за занятия, пытаясь продемонстрировать Лу простейшую иллюзию. Выходило паршиво. Может, потому что я нервничал, а может просто был недостаточно умел, чтобы перейти следующий уровень. Но Лу меня всячески приободряла и убеждала, что радиус обнаружения людей – дело наживное. А вот иллюзию мне уже стоило бы освоить, для собственной безопасности.