Текст книги "Мир на краю бездны. От глобального кризиса к мировой войне. 1929-1941 годы"

Автор книги: Александр Шубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 42 страниц)

Фронт французской армии распадался. 10 июня Муссолини, поняв, что ему ничего не угрожает, объявил войну Франции. Он и не подозревал, что в этот момент подписал себе смертный приговор, который будет приведен в исполнение через пять лет. А теперь, хотя итальянская армия не снискала себе славы на полях сражений, дуче мог участвовать в пире победителей.

Тем временем Черчилль убеждал французов, что нужно сражаться за Париж: «Я подчеркивал, какой огромной способностью изматывать силы сражающейся армии обладает оборона большого города дом за домом». Заместитель французского премьера маршал Петэн грустно ответил: «Превращение Парижа в развалины не изменит конечного результата» [778]778
  Там же, С. 374–375.


[Закрыть]. Лувр в качестве оборонительного рубежа? Спилить каштаны на баррикады. Что мы, испанцы какие-нибудь, которые защищали Мадрид несмотря на разрушения. Мы – культурная столица Европы. И негоже подвергать ее артиллерийскому обстрелу.

14 июня 1940 г. немцы вошли в Париж. Черчилль все еще убеждал Рейно: «англичане хотели бы надеяться, что Франция будет продолжать сражаться южнее Парижа и до самого моря, а если будет необходимость, то и в Северной Африке». Но Рейно уже говорил о необходимости сепаратного мира, он «не имел сил и энергии, чтобы выдержать такое испытание, которое было бы по плечу только Оливеру Кромвелю, Клемансо, Сталину и Гитлеру» [779]779
  Там же, С.384, 394.


[Закрыть]. 16 июня Рейно уступил место маршалу Петэну, который запросил прекращения огня. 22 июня было подписано перемирие, по которому Франция разоружалась, а весь ее север и запад оккупировался Германией. Оно было подписано в том самом вагоне в Компьенском лесу, где было заключено позорное для Германии перемирие, закончившее Первую мировую войну. Петэн возглавил зависимое от Германии авторитарное государство на юге Франции со столицей в Виши. Только небольшая часть французской армии эвакуировалась в Англию, где был создан антифашистский комитет «Свободная Франция» во главе с генералом Шарлем де Голлем.

Разгром Франции кардинально изменил ситуацию в Европе. Вернулись времена гегемонии на Западе единственной империи – как во времена Наполеона. Гитлер надеялся, что, в отличие от Наполеона, ему удастся поставить на колени и Англию.

В июле Гитлер обсуждает со своим окружением проблему: почему Англия не просит мира? Очень не хочется громить ее до конца: «Разгром Англии будет достигнут ценой немецкой крови, а пожинать плоды будут Япония, Америка и др». [780]780
  Цит. по: Ширер У. Указ. соч. С.118.


[Закрыть]Проблема неуступчивости Черчилля теперь будет находиться в центре внимания Гитлера вплоть до конца 1941 г. Черчилль был досадным препятствием на пути такого разумного урегулирования: Европейский континент – Германии, остальное – Британии. Если побитые на континенте британцы все еще не поняли выгодности германских предложений, то это только потому, что «страной руководит политический и военный дилетант по имени Черчилль, который в течение своей карьеры терпел поражения по всем решающим вопросам и который потерпит поражение и на этот раз» [781]781
  СССР-Германия. 1939–1941. Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. С.97.


[Закрыть]. Действительно, до сих пор Черчилль был неудачником. Что же, за одного битого двух небитых дают.

Когда выяснилось, что Черчилль не собирается уступать, 16 июля Гитлер приказал разработать план высадки на острове, операцию «Морской лев». Но в условиях господства британцев на море возможность высадки была проблематичной. Даже если немецкая авиация будет господствовать в воздухе, пока не будут захвачены порты, высадку можно производить только в хорошую погоду.

Но сначала нужно было подавить британскую авиацию и нанести удары по военной промышленности и флоту страны.

С 15 августа начались массированные бомбардировки острова. Сначала британцы дали достойный отпор, но в начале сентября благодаря численному превосходству немцев потери британской авиации грозили ее обескровить. Герингу следовало торопиться с обеспечением операции «Морской лев» – близилась осень, а до операции нужно было разрушить флот и промышленность Великобритании. «В то время, когда английская истребительная авиация несла невосполнимые потери в воздухе и на земле, немецкая авиация 7 сентября переключилась на проведение массированных ночных налетов на Лондон. Английская истребительная авиация получила передышку» [782]782
  Ширер У. Указ. соч. С.163.


[Закрыть]. Немецкая авиация переключилась не только на Лондон, но на порты. Это была не «ошибка Геринга», как считает Ширер, а настоятельное требование подготовки высадки в Англии. Но время было упущено. Наступила осень. 12 октября Гитлер отменил «Морской лев». Рок Наполеона преследовал его. Может быть, он и закончил бы жизнь на каком-нибудь острове Святой Елены, если бы не был нацистом. Готовность уничтожить миллионы мирных людей только за принадлежность к «лишним» или «вредным» народам, чем-то мешавших его планам переустройства мира, обрекала Гитлера на всеобщую ненависть и страшную смерть.

Российская империя возвращается

Германская гегемония в Западной Европе полностью изменила политический климат и на востоке Европы. Там, где по замыслам умиротворителей должен был хозяйничать Гитлер, происходило выдвижение на запад границ СССР. Он подтверждал роль правопреемника Российской империи. Теперь создатели Версальской системы Великобритания и Франция не могли заступиться за малые страны Восточной Европы. Их судьба всецело зависела от СССР и Германии. Поскольку внимание Гитлера было приковано к Великобритании, Сталин получил дополнительную свободу рук. «Если в период „странной войны“ независимая Прибалтика вполне соответствовала советским намерениям, то победы Германии на Западе позволяли окончательно решить прибалтийскую проблему» [783]783
  Мельтюхов М. Упущенный шанс Сталина. С.190.


[Закрыть], – считает М. И. Мельтюхов. Независимым государствам Прибалтики был подписан смертный приговор.

Понятно, почему Сталин получил возможность захватить Прибалтику именно после крушения Франции. А вот зачем он это сделал? Восстанавливал Российскую империю? Готовил плацдарм для будущего наступления мировой революции? Создавал заслон против будущей агрессии Германии? Эти объяснения не мешают друг другу. Восстановление границ 1914 г. не стало основанием для объявления СССР агрессором со стороны Великобритании и США – потенциальных союзников в войне с Германией. Прежде, во время войны с Финляндией, «Антанта» еще представляла серьезную силу, и Сталин действовал осторожнее, заключая договоры о взаимопомощи, создавая «народно-демократическое» правительство Финляндии. Сейчас момент иной – Гитлер обращает меньше внимания на юридические формы экспансии, можно было бы и аннексировать Прибалтику. Но, как мы увидим, Сталин делает все, чтобы формально-юридически к нему было трудно «придраться». Это – задел на будущее, на те времена, когда после войны нужно будет объясняться с США.

Видел ли Сталин свою миссию в восстановлении государства именно в границах Российской империи? Никаких свидетельств таких ограниченных границами 1914 г. «великодержавных целей» Сталина пока не найдено. Вождь использовал ссылки на исторические прецеденты и права, но из этого не следует, будто он собирался остановиться на достигнутом. Мировая коммунистическая экспансия не была снята с повестки дня никаким съездом или конгрессом. Но как повернется ситуация в Европе на следующем витке истории, Сталин не знал. Если СССР подвергнется нападению, крайне нежелательно, чтобы вокруг советских гарнизонов в Прибалтике действовала «пятая колонна». А руководители прибалтийских государств не могли искренне симпатизировать присутствию советских войск на территории их стран. Они этого и не скрывали: «Дошло до того, что обнаглевшие литовские руководящие деятели даже в беседах с нами стали, не стесняясь, проводили аналогию между советскими войсками и немецкими оккупантами (Меркис), между царской Россией и Советским Союзом (Тураускас)» [784]784
  Полпреды сообщают… С.351.


[Закрыть], – возмущался советский дипломат словами премьер-министра и руководителя политического департамента МИД Литвы. 10 февраля 1940 г. президент Латвии К. Ульманис выступил по радио и заявил о том, что вероятно в ближайшее время нация подвергнется «испытаниям»: «если трудное, роковое испытание настанет, то в среднем одному мужчине из каждого хутора придется одеть форменную одежду», а поскольку в Латвии нет достаточного количества амуниции, «начинайте об этом заботиться и держите это наготове… Не будь это серьезным делом, я бы не стал говорить об этом в данный момент» [785]785
  Восстановление советской власти в Латвии и вхождение Латвийской ССР в состав СССР. Рига, 1987. С.104.


[Закрыть]. Заявление Ульманиса было сделано в разгар обсуждения «Антантой» высадки в Скандинавии. Заслон против северного фланга антисоветских стратегических «клещей» имел очень хрупкий тыл.

Если обстановка сложится так, что СССР сможет вступить в войну, ударив в тыл Германии, тем более необходимо, чтобы в Прибалтике могла сосредотачиваться неограниченная группировка войск. Разные задачи чудно совмещались: «советское руководство, готовясь к войне с Германией, стремилось окончательно укрепиться в стратегически выгодном регионе на границе Восточной Пруссии, устранить малейшую возможность антисоветских действий прибалтийских стран, а заодно и расширить зону „социализма“, „освободив“ трудящихся Прибалтики от капиталистического гнета» [786]786
  Мельтюхов М. Указ. соч. С.190.


[Закрыть]. К этому вполне справедливому комментарию М. И. Мельтюхова можно добавить, что сосуществование двух социальных систем, по мнению советской стороны, плохо сказывалось на боевой готовности РККА: «вокруг советских гарнизонов появилось бесчисленное множество всяких притонов, кабачков и проституток, финансируемых из какого-то солидного источника» [787]787
  Полпреды сообщают… С.351.


[Закрыть], – докладывал временный поверенный в Литве В. Семенов. Советскому дипломату было невдомек, что такие «происки империализма» – неизбежный спутник баз иностранных государств в отсталых странах. Механизм «финансирования из солидного источника» приоткрыл полпред в Эстонии К. Никитин: «Наличие разнообразных товаров в магазинах Таллинна и невысокие цены на предметы ширпотреба (ботинки, костюмы и пр.) разжигают аппетиты рядового состава армии и флота… В военторге имеется ряд товаров, которых в Эстонии сейчас в свободной продаже не имеется, как, например, сахар» [788]788
  Там же, С.196.


[Закрыть]. Находясь в увольнении или просто через забор солдаты обменивают сахар, икру и другое продовольствие на ширпотреб. Офицеры гуляют в кафе. А вокруг этого «разложения» свободно снуют немецкие шпионы. Тыл советской группировки ненадежен не просто по политическим, а по социально-экономическим причинам.

Какие бы цели ни преследовал Сталин, крушение главного гаранта Версальской системы – Франции, обрекало на гибель государства, возникшие между Германией и Россией после Первой мировой войны. Но только при одном условии – если бы они не сопротивлялись. Ведь Финляндия сопротивлялась, и это дало ей шанс.

Поводом для предъявления дополнительных требований к государствам Прибалтики стало «несоблюдение» ими договоров с СССР. Общая претензия ко всем прибалтийским правительствам: консультации между представителями трех стран о возможной обороне против СССР. К Литве нашлись и специфические претензии. Из советских частей пропало несколько военнослужащих, из которых двое вернулись, а один застрелился, попав в руки литовских правоохранительных органов. Литовцы предлагали совместно расследовать инцидент. Речь могла идти о неудачной попытке дезертирства, о самоволке, о действии местных экстремистов, похищающих военнослужащих. Первоначально полпред СССР Н. Поздняков так оценил один из этих случаев: «Красноармеец-танкист Носов 24 апреля сбежал с поста с винтовкой. 18 мая сбежал красноармеец-танкист Шмавгонец» [789]789
  Полпреды сообщают… С.330.


[Закрыть]. Но по возвращении Носова и Шмавгонца, побывавших в какой-то переделке (они были со следами побоев) советская сторона уклонилась от тщательного расследования дела и оценила инциденты как происки министерства внутренних дел Литвы. Вызвав Меркиса в Москву, Молотов потребовал признать многочисленные претензии советского правительства (от организации литовским МВД похищений советских военнослужащих до тайных военных консультаций в другими странами Прибалтики). Министра внутренних дел и начальника политической полиции Литвы Молотов требовал предать суду. На возражение министра иностранных дел Литвы о том, что неясно, по каким статьям их судить, опытный в этом деле Молотов ответил: «прежде всего нужно их арестовать и отдать под суд, а статьи найдутся» [790]790
  Там же, С.374.


[Закрыть]. Овладение силовыми структурами государства становилось теперь одним из важнейших шагов по подготовке «контролируемых революций», что скажется после Второй мировой войны и на судьбе других стран Восточной Европы.

Молотов подчеркивал, что подобных «безобразий», как в Литве, в двух других странах не наблюдается. Напрасно лидеры Эстонии и Латвии полагали, что за отличное поведение их минет «чаша сия».

14-16 июня представители трех государств Прибалтики получили ультиматумы, в соответствии с которыми им нужно было принять на свою территорию крупные части красной армии и создать такие правительства, которые смогут добросовестно выполнять договоренности с СССР. Молотов откровенно говорил о «просоветском правительстве». Когда представители прибалтийских государств стали предлагать свои кандидатуры на пост премьера, их ждала следующая неприятность – для формирования новых кабинетов в соответствующие столицы прибудут полномочные представители СССР. Советские войска 15 июня вышли на исходные позиции, ожидая сигнала для вторжения в Прибалтику.

Почему государства Прибалтики, в отличие от Финляндии, не оказали сопротивление? Совместные военные действия трех стран были бы серьезной проблемой для Сталина. Три страны Прибалтики имели 565 тыс. человек, обученных военному делу. В случае мобилизации армия могла достичь 427 тыс. солдат и до 170 тыс. участников военизированных формирований. Это сила, большая, чем у финнов. У государств Прибалтики были и укрепления. СССР сосредоточил на границах прибалтийских стран 435 тыс. солдат при 3500 танках и бронемашинах. Но в случае продолжительного конфликта Германия могла позволить себе отказаться от невмешательства. Во всяком случае, уже в ноябре германская политика станет препятствием «окончательного решения финской проблемы». О вмешательстве Германии руководители трех стран Прибалтики могли только мечтать. Почему же они не стали сопротивляться? Присутствие советских войск в глубине страны, конечно, ослабляло оборону. Купив себе в сентябре-октябре 1939 г. спокойствие согласием на размещение баз, три страны уменьшили свои шансы на длительное сопротивление. Но не свели их на нет – базы были расположены с расчетом на оборону против вторжения извне и легко могли быть блокированы местными армиями.

Президент Литвы А. Сметона настаивал на военном сопротивлении Советскому Союзу, но не получил поддержки военного командования. После этого он покинул Литву 15 июня, после чего президентом автоматически стал Меркис.

14 июня полпред К. Никитин тревожно докладывал: «Эстонцы проводят усиленную военную подготовку. Проведена тайная мобилизация офицеров запаса и рядовых… На вокзале по ночам жены и семьи призванных с плачем провожают отъезжающих… местному населению раздается оружие» [791]791
  Там же, С.376.


[Закрыть].

Но правящая элита Прибалтики не решилась сопротивляться. Отказ от сопротивления не случаен. Советский Союз имел массовую поддержку в самой Прибалтике из-за острых противоречий в обществах трех стран. Нельзя забывать, что, в отличие от Финляндии, Эстония (с 1934 г.), Латвия (с 1934 г.) и Литва (с 1926 г.) оказались во власти авторитарных режимов, заимствовавших многие формы фашистского корпоративного государства. Социальная напряженность, нараставшая в этих небогатых странах с началом Великой депрессии, не могла быть снята с помощью демократических и плюралистических методов. Забастовки подавлялись, демонстрации разгонялись, проводились аресты активистов рабочего движения (не только коммунистов).

Давление СССР раскалывало общество стран Прибалтики, в то время как в Финляндии – сплачивало. Это подсказало Сталину технологию советизации – опробованную Гитлером «контролируемую революцию»: политическое давление, организация паралича силовых структур и массовые демонстрации недовольных режимом сил, которые теперь нельзя подавить. Результат – переход власти к сторонникам теснейшего союза с СССР, организация «демократических выборов» (свободных выборов в этих странах не было давно, так что манипулировать неопытными избирателями было несложно) при одновременном подавлении национальной оппозиции.По словам Л. Стронг, наблюдавшей за ходом выборов в Литве, «люди просто не понимали, что такое выборы» [792]792
  Стронг А. Л. Новый путь Литвы. М., 1990. С.20.


[Закрыть]. Конечно, это касалось не всех избирателей, но было типично для авторитарных стран. В итоге новые парламенты должны совершенно законно и конституционно присоединить Прибалтику к СССР. По этому сценарию и развивались события.

17-21 июня ключевые пункты стран Прибалтики были заняты советскими войсками. Ни о какой оккупации речи не было – ввод войск был аккуратно оформлен соглашениями. Выступая 16 июня новый премьер-министр Литвы Меркис заявил: «Дорогие литовцы и все жители Литовской Республики, необыкновенно быстрое развитие международных событий в последние дни сказалось и в нашем крае… Мы уверены, что прибытие новых воинских частей из Советского Союза в Литву произошло именно в целях большей безопасности самой Литвы и Советского Союза» [793]793
  Полпреды сообщают… С.394.


[Закрыть].

Советскую армию встречали толпы восторженно настроенных противников правящих режимов. Полиция и военизированные формирования принялись разгонять митингующих, в столкновениях пролилась кровь. Противники ввода советских войск на митинги не выходили. В нескольких местах советские войска были обстреляны, несколько десятков солдат погибло. В Эстонии и Латвии было введено военное положение. Политическая напряженность нарастала. Советские представители потребовали убрать национальные вооруженные силы и военизированные формирования с улиц, что поощрило просоветские массы к дальнейшим выступлениям. Донесения комиссаров частей РККА из Прибалтики полны сообщений о местных жителях, которые подходят к советским солдатам, жалуются на жизнь, на власти, на хозяев и высказываются в подобном духе: «Буржуи у нас трещат по швам, а рабочие наши сейчас ожили – это все благодаря вашему приходу. Спасибо вам, дорогие товарищи» [794]794
  Там же, С.425.


[Закрыть]. Большой популярностью пользовались советские песни в исполнении войск. Жители Прибалтики с песнями расстаются с прошлым: «Собралась большая толпа народа и слушала красноармейские песни, высказывая свое одобрение аплодисментами и криками „ура“!.. Затем молодежь стала петь вместе с красноармейцами» [795]795
  Там же, С.430.


[Закрыть]. Разучив песни, их стали исполнять на митингах и демонстрациях. По словам Л. Стронг, «День и ночь, целыми неделями не прекращалось пение на улицах Каунаса» [796]796
  Стронг А. Л. Указ. соч. С.38.


[Закрыть]. «Поющие революции».

Пока советские войска не вмешивались в ситуацию, в то же время являясь решающим аргументом на политических переговорах, которые вели советские представители. Новые правительства в большинстве своем формировались не из коммунистов, которые только что вышли из глубокого подполья и насчитывали в каждой партии по несколько сот человек, а из просоветской интеллигенции.

17 июня было сформировано новое правительство Литвы во главе с Ю. Палецкисом, левым ляудинником (народным демократом), известным как один из организаторов «Народного фронта» в 1936 г. Фигура Палецкиса и других левых интеллигентов в правительстве должна была показать, что к власти в Литве пришел «Народный фронт». Тут же были организованы массовые манифестации в поддержку нового правительства. Вскоре Палецкис стал и президентом – Меркис подал в отставку.

20 июня президент Латвии Ульманис с согласия представителя СССР А. Вышинского назначил премьер-министром профессора А. Кирхенштейна. Он немедленно объявил политическую амнистию. Встречать политзаключенных вышла 70-тысячная демонстрация сторонников демократии и советской власти. Для одних это был момент освобождения от диктатуры Ульманиса, другие несли лозунги «Да здравствует 13-я советская республика». По приказу нового правительства полиция и военизированные формирования ушли с улиц на время демонстрации. Поняв, куда клонится, полицейские массами покидали службу. Часть демонстрантов числом в 4–5 тысяч пыталась прорваться в президентский дворец и поднять над ним красный флаг. Вызванные по телефону советские войска взяли дворец под охрану и уговорили возбужденных сторонников советизации разойтись.

21 июня президент Эстонии Пятс назначил премьер-министром писателя И. Вареса, творившего под псевдонимом Барбарус. Интересно, что Варес участвовал в войне против Советской России в качестве санитара. Став известным в Эстонии писателем и общественником, он в январе 1940 г. поддержал избирательную кампанию В. Яануса, левого рабочего активиста и члена находившейся в подполье компартии.

Назначение Барбаруса премьером запоздало – к этому времени «контролируемая революция» в Эстонии вышла из-под контроля. Столкнувшись с запретами демонстраций, левая оппозиция стала проводить собрания рабочих на предприятиях. Вместе действовали левые социалисты, располагавшие «трудовой фракцией» в парламенте, профсоюзные активисты, недовольные запретами на профсоюзную деятельность, и коммунисты. Обсудив ситуацию, леваки решили провести 21 июня мощную, направленную против режима Пятса манифестацию. Сама демонстрация вписывалась в планы советских представителей, но она оказалась гораздо радикальней, чем хотелось бы: «Часть людей не поняла нашей политики, смену политики, смену правительства расценила как революцию и в демонстрацию… внесла элементы Октября» [797]797
  Полпреды сообщают… С.432.


[Закрыть], – докладывал советский полпред.

21 июня на улицы Таллинна вышло несколько десятков тысяч человек под красными флагами и знаменами запрещенных прежде профсоюзов. С балкона советского полпредства их приветствовал советский представитель Жданов. Собравшись у президентского дворца, митингующие стали требовать освобождения политзаключенных. Вышедший на балкон президент Пятс ответил, что заключенные будут освобождены только в законном прядке. Тогда по призыву одного из профсоюзных лидеров митингующие разделились на три части. Одна пошла освобождать заключенных, другая – захватывать арсенал, третья – брать под контроль почту, телеграф и полицейское управление. «Демонстрация по дороге останавливалась, – докладывал полпред К. Никитин, – проводились краткие митинги и шли дальше. Примерно часам к трем или четырем дня народное движение вышло из рамок демонстрации. Были захвачены оружейные склады, роздано на руки оружие, полиция в страхе разбежалась и попряталась куда попало» [798]798
  Там же, С.433.


[Закрыть]. Над башней «Длинный Герман» взвилось красное знамя.

Посол осуждает действия «провокаторов», накаливших толпу (особенно он недоволен адвокатом Кахра, который с красным флагом в руках возглавил колонну портных), а также выступление начальника политотдела корпуса Иванова, который, охваченный эйфорией революции, «не понял совершавшихся событий» и произнес перед демонстрантами «возбужденную речь». Впрочем, большой роли выступление советского комиссара не сыграло, гораздо весомее был сам факт присутствия советских войск. Один из организаторов революции 21 июня Х. Аллик вспоминал: «21 июня ни один из красноармейцев не тронул ни одного эстонского буржуа. Однако, несомненно, присутствие в Эстонии войск Красной Армии настолько парализовало боевой дух фашистской клики, что она не решилась применить оружие, хотя при других условиях, вероятно сделала бы это» [799]799
  Цит. по: Куули О. Революционное лето в Эстонии. Таллин, 1979. С.19.


[Закрыть].

Революция не входила в планы советской дипломатии. Полпред считал, что «вожди рабочего движения… выпустили демонстрацию из рук», при этом «виноваты мы, что недостаточно крепко держали вождей рабочего движения» [800]800
  Полпреды сообщают… С.434.


[Закрыть]. Ведь если буква закона будет где-то нарушена, после войны захват Прибалтики СССР можно будет оспорить.

Пятс, срочно назначив Барбаруса премьером, «испуганно повторял: „Только, пожалуйста, поскорее организуйте правительство и приведите все в порядок“ [801]801
  Там же, С.433.


[Закрыть]. Интересы Пятса и советского представителя Жданова на мгновение совпали: „Вечером 21 июня тов. Жданов вызвал М. Унть и дал ему приказание прекратить революционные действия и разоружить рабочие дружины“ [802]802
  Там же, С.434.


[Закрыть]. Новый министр внутренних дел, депутат-трудовик Унть принялся выполнять указание. Рабочие дружины были частью разоружены (одновременно с разоружением старых военизированных формирований), частью превращены в правительственную милицию. В ночь на 22 июня Унть приказал остаткам полиции вновь занять свои места. На утро участники вчерашнего „праздника непослушания“ удивленно и разочарованно рассуждали: „снова все по-старому, и правительство буржуазное, и полиция на своих местах“ [803]803
  Там же, С.437.


[Закрыть]. Разочарованные рабочие спрашивали советских командиров: „Как же так, нас сегодня опять разоружили, создали буржуазное правительство. Мы считали, что будет висеть красный флаг на здании правительства, а тут опять повесили три льва“ [804]804
  «Допустить размещение войск». // Военно-исторический журнал. № 4. 1990. С.38.


[Закрыть].

Теперь „народным“ правительствам предстояло не разжигать, а сдерживать революционное движение. Образованное в Литве Министерство труда было озабочено тем, чтобы не допустить захвата предприятий рабочими. Оно приказало „не принимать фабрики в собственность рабочих комитетов, а ждать распоряжений правительства, которые последуют в ближайшее время“ [805]805
  Стронг А. Л. Указ. соч. С.13.


[Закрыть]. Призрак Октября и Испанской революции витал над Прибалтикой. Но перед лицом Запада нужно было соблюдать стопроцентную легальность. И так уже в американском посольстве поговаривали: „Было бы значительно лучше, если бы Красная Армия просто захватила страну и установила протекторат, но они вызвали в низших классах такое движение, которое подрывает всю социальную структуру. Посмотрите только на нашего дворника“ [806]806
  Там же, С.12.


[Закрыть].

Решениями правительств были восстановлены демократические нормы, отмененные в ходе переворотов 1926 и 1934 гг. Началась чистка государственных аппаратов от участников этих переворотов. Однако часть репрессивного законодательства прибалтийских диктатур отменена не была и использовалась для проведения арестов представителей прежней правящей элиты.

Митинговая кампания в странах Прибалтики постепенно превращалась в предвыборную. Под радостное пение рабочих и крестьян утверждались списки Блока трудового народа Латвии и Союзов трудового народа Литвы и Эстонии. Их программы были близкими – дружба с Советским Союзом (несмотря на то, что требование объединения с СССР выдвигалось на митингах, оно не было включено в программу), демократизация, улучшение условий жизни трудящихся (8 часовой рабочий день, повышение зарплаты, аннулирование долгов с крестьян и т. п.). Новые лидеры Прибалтики вдохновлялись пропагандистским образом СССР и социалистической революции.

Национальная оппозиция пробовала также участвовать в выборах. Комитет демократических латышских избирателей во главе с генералом Я. Балодисом выступал в защиту независимости Латвии, за „сохранение и защиту частной собственности и частной инициативы“ [807]807
  Социалистические революции 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. М., 1978. С.338.


[Закрыть]. С подобными лозунгами выступали либеральные политики в Литве и Эстонии.

Лучший способ незаметно для постороннего глаза придушить демократию – это „своя“ избирательная комиссия. Чтобы избавиться от конкурентов, сформированные новым режимом избирательные комиссии просто отказывались регистрировать кандидатов оппозиции под предлогом присутствия в их списках сотрудников прежних режимов. По внезапно принятому закону отказывалось в регистрации тем организациям, которые не успели опубликовать свои избирательные платформы. Такое внезапное подведение черты выбросило из избирательного процесса подавляющее большинство оппозиционеров, которые в это время еще только обсуждали платформы. В итоге в Эстонии в списках для голосования остался только один оппозиционный кандидат, которого можно было не опасаться из-за его малой известности. Только в Таллинне было аннулировано 11 списков кандидатов. В результате выборы превратились в референдум. Можно было голосовать или отказаться. Лишь несколько процентов избирателей решились на второе. Для широких масс, значительная часть которых голосовала впервые, выборы были праздником: с пением, концертами, торжественной процедурой одобрения перемен. Характерен такой разговор просоветской американской корреспондентки с литовской избирательницей перед выборами:

– Вы за советскую Литву или за так называемую независимую Литву? – спросила я. Она была озадачена, как будто ее смутило это различие.

– Что я знаю о такого рода вещах? – ответила она. – Но Сталин, отец наш, говорит очень хорошие вещи.

– Кто вы по национальности – русская или литовка?

– Я католичка, – сказала она» [808]808
  Стронг А. Л. Указ. соч. С.41.


[Закрыть]. «Отец народов» обещал безопасность. Массовая поддержка просоветских политиков объяснялась прежде всего тем, что, как казалось, союз с нейтральным СССР может избавить литовский народ от ужасов войны.

Наиболее радикальные противники нового режима пытались вести на участках «агитацию против участия в голосовании и против отдельных кандидатов, а также антисемитскую агитацию… Демонстративно рвались и разбрасывались на пол избирательные карточки кандидатов…» [809]809
  Полпреды сообщают… С.466.


[Закрыть]. Но массового характера сопротивление в день выборов не приняло.

14-15 июля 1940 г. на выборах в трех странах победили списки «Трудового народа». Их поддержало более 80 % граждан. 21 июля Народные сеймы провозгласили советскую власть и обратились к СССР с просьбой включить их в состав Союза. 3–6 августа эта просьба была удовлетворена, все три страны были включены в СССР и превращены в союзные республики – Эстонскую ССР, Латвийскую ССР и Литовскую ССР.

Сложившаяся ситуация позволяла СССР решить и застарелую проблему Бессарабии (Молдавии). Эта территория, населенная этнически близкими к румынам молдаванами, была отвоевана Россией у Турции в 1812 г. и с тех пор входила в состав Российской империи. Соответственно, она никогда прежде не была частью Румынии. В 1918 г., во время революции и гражданской войны в России, Румыния захватила Бессарабию. Воспользовавшись трудностями соседа, Румыния «округлила» свою территорию.

Теперь в тяжелом положении оказалась Румыния, и Советский Союз уже при заключении Пакта Молотова-Риббентропа оговорил свое право спросить с нее по счетам.

В 1939 г. Румыния постепенно начала переориентацию с «Антанты» на Германию. Однако делали это румыны очень осторожно. С Германией были заключены выгодные прежде всего немцам экономические соглашения. Но и англо-французские гарантии Румыния тоже приняла. Когда польский опыт показал, что эти гарантии недорого стоят, Румыния стала искать союза с Германией и Италией, но на почве борьбы не с «Антантой» (мало ли чем кончится европейская война), а с СССР. Румыния предлагала и «Антанте», и Германии, и Италии свои услуги в борьбе против Советского Союза. «Зимой румынское правительство проводило, и небезуспешно, переговоры с Турцией относительно ее согласия оказать помощь в случае „русской угрозы“», – пишет М. Д. Ерещенко [810]810
  Международные отношения и страны Центральной и Юго-восточной Европы в начале Второй мировой войны (сентябрь 1939 – август 1940 г.). С.189.


[Закрыть]. Эти переговоры как нельзя лучше соответствовали планам Даладье. Поддерживал эти инициативы и нейтральный Муссолини, стремившийся к скорейшему примирению «Антанты» и Германии на почве общей борьбы с большевизмом. Но судьба Румынии зависела от гораздо более серьезных обстоятельств европейской войны.