Текст книги "Не надо оборачиваться (СИ)"

Автор книги: Александр Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Кого «их»? Там одна Зинаида. Всё, что у нас против неё есть – это её некоторое внешнее сходство с Агатой и Майей.

– И с той девицей, которая орудовала в гараже Хоттабыча.

– А если она не из банды оборотней, а мы на неё натравим спецназ? При этом настоящие оборотни скроются, пока тут будут взрывать двери. Сказать, что будет? Одно из двух – милый добрый подполковник или выполнит свою угрозу, или не выполнит. Я думаю, выполнит. А ты?

– Ладно, идём, – сдалась Сорокина. – Что я должна там делать?

– Держать наготове пистолет и мобильник.

– Не поняла насчёт мобильника.

– Товарищ полковник будет у нас в резерве и если что, вызовет подкрепление. Но ему надо знать, случилось «если что» или нет. Можно, конечно, поискать микрофоны и приёмник, но это долго.

– Спецсредства никто поздно вечером мне не даст, – согласился шеф.

– Значит, связь держим по мобильникам.

– Везёт же вам! Когда я был простым опером, были только рации. В общем, я сяду в машину, включу печку, и буду смотреть за входом в подъезд, а слушать – то, что происходит у вас. Правильно?

– Так точно. Только не засните в тепле.

– Да как можно! Я же опытный полицейский, а не птенец желторотый!

Оставив опытного полицейского в машине, Нежный и Сорокина зашагали к двери подъезда. Универсальный отпирающий код сработал, как ему и положено – домофон загудел, замок щёлкнул, дверь распахнулась. Майор понятия не имел, почему федералы взрывали замок, вместо того, чтобы набрать код, да и не собирался ломать над этим голову. Лифт вознёс их на нужный этаж, и первое, что им бросилось в глаза, это стоящие возле половичка берцы, армейские ботинки. Ни сам Нежный, ни Сорокина не смогли понять, кто их туда поставил и зачем, так что они решили на эту улику пока не обращать внимания. Нежный уже собрался звонить, но на всякий случай проверил, заперта ли входная дверь. Оказалось, не заперта. Он шагнул в прихожую, Сорокина держалась позади, сжимая рукоятку пистолета в кармане шубы.

Прихожая сама по себе была просторной, но пять расположившихся на полу женщин создавали неимоверную тесноту, такую, что ступить некуда. Не одна, как предполагал Нежный, а пять. Слева от двери на боку лежала Майя, её руки за спиной стягивало огромное количество скотча, и чуть меньшее стягивало ноги. Рот ей не заклеили, но она всё равно не издавала ни звука, только злобно сверкала глазами по сторонам. У левой боковой стены лежала на спине здорово избитая женщина, куда старше Майи. Её раны умело обрабатывала стоящая на коленях Зинаида, пострадавшей было больно, но она тоже переносила страдания молча. У правой стены без сознания лежала Агата, её связать никто не удосужился. А у двери в комнату, скрестив по-турецки ноги в сапогах с высоченными каблуками, сидела молоденькая девушка с грудью, размеру которой могла бы позавидовать любая голливудская дива.

– Вы из полиции, – сказала она, и это было скорее утверждение, чем вопрос. – Заходите, пожалуйста, располагайтесь уж как сможете. Место ещё есть, хотя и не очень много. Полиции мы всегда рады.

– Да, мы из уголовного розыска. Я – майор Нежный, она – капитан Сорокина.

– Я её помню. Мы встречались у Агаты.

– Вы не можете её помнить, – поправил девушку Нежный. – Вы её никогда раньше не видели. Её видела собака Молли, но собаки к делу не относятся.

– Что же вы от нас хотите?

– Для начала – узнать имена. Эта – Зинаида Петровна, эта – Агата Петровна, эта – Майя, вы – Молли, а избитую женщину я или не знаю, или не могу опознать, что неудивительно с такими побоями.

– Её зовут Юлия Петровна. А меня – не Молли, а Лита. Молли – собака, одна из тех, что не относятся к делу.

– Что ж, простите, Лита. А как вас по отчеству?

– Не нужно отчества, а особенно полного имени, – скривилась девушка. – Просто Лита, этого достаточно.

– Вы – страж?

– Да. Вы знаете, что среди нас есть стражи? От «Ван Хельсингов»?

– От Агаты Петровны. Она так называла Майю.

– Дура она, хоть и мудрейшая.

– Насколько могу судить, стражей тут двое. Кто из вас отлупил несчастную Юлию Петровну?

– Не я.

– Юлия Петровна, вы будете подавать заявление в полицию об избиении?

– Нет, – ответила та, с трудом шевеля разбитыми губами. – Ничего страшного, заживёт, как на собаке, – она даже попыталась улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса боли.

– Раз это – не ваша работа, Лита, то Майя и Агата – ваша?

– Да, этих уложила я. Так было надо.

Нежному надоело стоять там, где все, кроме Сорокиной, сидят или лежат, и он тоже сел на пол, опёршись спиной о стену. А вот его напарница садиться не стала, а вместо этого подошла к Агате и быстро обыскала её. В карманах халата не было ничего, бюстгальтер, традиционный женский тайник, отсутствовал, а вот в трусах…

– Интересные у вас тут водятся лобковые вши. Или это блоха? – сказала она, доставая из трусов Агаты пистолет Макарова. – Агата – дура, говорите?

– Лоханулась я, – признала Лита. – Не обыскала. Но откуда у неё оружие?

– Давайте по порядку, – предложил Нежный. – Мы расследуем перестрелку в квартире покойного Бонифация. Чтобы дело закрыть, нужно будет оформить массу документов. Четыре трупа – не шутка, знаете ли. А для грамотного оформления мне нужно знать, что происходило на самом деле. В отчёты и рапорты пойдёт, конечно, не всё. Кроме того, подчеркну особо, в деле есть такое, что нам знать ни в коем случае нельзя.

– О чём это вы?

– Я понимаю, о чём он, – с трудом произнесла Юлия. – Продолжайте.

– Приятно иметь дело с умными людьми, – Нежный сделал ударение на слове «людьми». – Давайте я вам изложу свою версию, а вы поправите, если я где-то ошибся, и дополните те места, где я в затруднении.

– Валяйте, – предложила Лита.

– Хотелось бы, чтобы Агата Петровна тоже была среди слушателей.

Лита всего лишь глянула на Зинаиду, и та тут же вскочила на ноги, шагнула к Агате и сунула ей под нос нашатырь. Агата закашлялась и открыла глаза.

– Тётя, лежи молча и, главное, не дёргайся. А то разрисую тебе рожу покруче, чем Майя разрисовала твоей сестричке. Если понятно, кивни.

Агата кивнула. Было видно, что она сломлена и ничего хорошего от жизни больше не ждёт.

– Я бы всё же предпочёл, чтобы присутствующие воздерживались от драк, – заявил Нежный. – Итак, моя рабочая версия. Начнём с предыстории. Как нам удалось выяснить, довольно давно где-то за рубежом было создано общество «Ван Хельсинг», с довольно сильной политической поддержкой на Западе, вплоть до Ватикана, и с некоторым финансированием оттуда же. Объём финансирования нам неизвестен, но если судить по их действиям, то явно небольшой. Сведения об этой группировке есть у Интерпола, думаю, что и наша федеральная спецслужба кое-что о них знает. Так вот, эти самые «Ван Хельсинги» ставят своей официальной целью уничтожение таких, как вы, считая вас оборотнями. Ошибочно, разумеется, поскольку всем известно, что оборотней не бывает. Такие их действия у полиции не могут вызвать ничего, кроме порицания и противодействия, поскольку убийство у нас считается преступлением. По этой части поправок, дополнений, уточнений нет?

– Вы сказали, что убивать нас – это их официальная цель, – немного неуверенно напомнила Лита. – Значит, вы думаете, что есть и какая-то неофициальная?

– Организация, занимающаяся исключительно индивидуальным террором, не может открыто финансироваться и поддерживаться Ватиканом. Там обязательно должно быть что-то ещё, кроме террористов-неумех, которые сами себя зачем-то метят татуировками. Но нас, полицию, «Ван Хельсинги» особо не интересуют. Международный терроризм – это не по нашей части. Так что перейдём к группе людей, которых они считают оборотнями. Верно ли я понял, что все вы относитесь к этой группе? Это вопрос не для протокола.

– Все, – подтвердила Лита, дождавшись кивка Юлии.

– Тогда продолжим. Я так понимаю, вас достаточно много, чтобы вы продолжали род, не смешивая кровь с остальными людьми?

– Верно.

– И мужчин среди вас осталось совсем немного. Быть может, Бонифаций был последним.

– Есть три беременных, – неожиданно подала голос Зинаида. – УЗИ показывает, что все три – девочки, но на таком сроке возможна ошибка.

– То есть, у вас рождаются одни девочки? Но как такое может быть?

– Кто-то из учёных предположил, что пол ребёнка зависит от того, у кого из родителей было больше оргазмов, – ответила Юлия. – Если женщина трахалась больше, чем её партнёр, рождается девочка. Природа компенсирует нехватку женщин. Не знаю, как у других, а у нас всё именно так.

– Простите, но мужчина один, а женщин много. Должно же быть наоборот?

– Мужчин у нас не хватает уже давно. Поэтому мы научились обходиться без них. По части сбросить напряжение, а не зачать ребёнка, само собой. Не могу поверить, что вы никогда не слышали об острове Лесбос.

– О лесбиянках слышал, конечно. Ладно, будем считать, что с этим разобрались.

– А как вы догадались, что Бонифаций был последним? – полюбопытствовала Лита.

– Он был старый, больной и небогатый. Что в нём могла найти такая девушка, как вы, Лита? Ваше свидание могло случиться, только если он для вас единственный мужчина на земле. А оно случилось. Но давайте перейдём ко второй части истории. Венгрия, маленький городишко, где волею судьбы гастролирует наш цирк. Помимо прочих, в том цирке выступает некая относительно молодая супружеская пара. У мужа в том же цирке трудится любовница, а жена – отпетая шлюха, которая спит с кем попало, при условии, что он не работает в цирке. Муж об этом знает, но разводиться не хочет, потому что наши суды практически всегда оставляют ребёнка матери, какая бы она ни была.

– Это имеет отношение к нам?

– Конечно, Лита, самое прямое. Вон, Агата Петровна со мной согласна, хоть и молчит, как вы ей велели. Но вернёмся к моей версии. Полагаю, все поняли, что супруг-рогоносец задумал убийство? В цирке есть большие собаки, в основном, телохранители дрессировщиков. По его плану эти собаки должны были загрызть неверную жену. Это предположение, но я не представляю, как могло быть по-другому.

– Должны были загрызть, но не загрызли?

– Дело в том, что у нашего начинающего убийцы есть то ли друг-приятель, то ли просто хороший знакомый из криминального мира. Родом отсюда, но гражданин ЕС, скорее всего, Бельгии. Циркач настолько ему доверял, что поделился с ним своими планами. А тот объяснил, что цирковые собаки первыми попадут под подозрение, и полицейские эксперты запросто определят, что именно они загрызли жертву. А дальше выяснить, кто из циркачей их натравил – пара пустяков. Они слишком перестраховались, ведь тамошняя полиция с самого начала спускала дело на тормозах и расследование толком не вела, но кто мог знать? И вот тогда этот бельгийский бандит где-то нашёл двух лесбиянок, одна по имени Агата, а как звали вторую, я не знаю, но знает венгерская полиция.

– Вторую звали Анастасия.

– Спасибо, запомню. Так вот, Агата и Анастасия где-то раздобыли больших и агрессивных, но послушных собачек, числом две. Эти собачки загрызли неверную супругу, после чего хозяйки куда-то их спрятали. Куда и как – нас не волнует, венгерское дело давно закрыто. Однако убийство с помощью собак было замечено «Ван Хельсингами», и их представитель срочно примчался в Венгрию, где поделился с полицейскими своей уверенностью, что убийцы – оборотни. Кстати, может, кто-нибудь из вас случайно знает, почему замечено «Ван Хельсинги» считают, что звериный облик оборотня – это собака? Мне почему-то казалось, что волк.

– Вы очень хорошо формулируете, – похвалила Нежного Юлия. – Прямо так, что даже у нас не остаётся сомнений, что оборотни – сказочные персонажи, и в реальном мире они не существуют.

– Именно так и будет написано в моём рапорте, – подтвердил Нежный. – Так почему собаки, а не волки?

– Эволюция. Теория Дарвина. Естественный отбор. Волчий облик в городах давно уже не даёт преимущества, а вот собачий может и дать.

– Спасибо за разъяснение, Юлия Петровна. Так вот, агент «Ван Хельсинга» поначалу обвинил в убийстве оборотней, а потом познакомился с Агатой и Анастасией, и почему-то передумал. И даже не вызвал группу боевиков для ликвидации, хотя просто обязан был распознать в них тех, кого в его организации считают оборотнями. Лично я уверен, что он завербовал одну из них или сразу обеих, но возможны и другие объяснения.

– Вы правильно уверены, – заявила Лита. – Вопрос только, кого из них?

– Дойдём и до этого. Запомним пока, что в Венгрии познакомились «Ван Хельсинг» и две женщины, которых он считает оборотнями, а также бельгийский бандит из так называемой русской мафии, и перейдём к событиям в нашей стране.

– Если у Врагов уже тогда был агент среди нас, почему они так долго ждали?

– Потому, Лита, что курьер, перевозящий оружие для боевиков, попал в лапы нашей спецслужбы. Зная наших пограничников и таможенников, я могу представить только один вариант, как его могли задержать с такой контрабандой – их предупредили. Думаю, в «Ван Хельсинге» тоже есть предатель, который работает на федералов. Вы им зачем-то нужны, им невыгодно, чтобы вас убивали. Дело в том, что федералы, как и «Ван Хельсинг», тоже считают вас оборотнями. Вот они и всячески мешали вашим врагам.

– А зачем мы им понадобились?

– Не знаю. Даже не представляю, зачем им нужны вы, или зачем им нужны оборотни. Оборотень может превратиться в зверя и подслушать чей-то разговор, но разные направленные микрофоны сделают это куда лучше. Оборотень может убить, как в Венгрии, но у федералов полно своих убийц, которые отлично справляются с работой. При случае спросите у них.

– Вы ошибаетесь, товарищ майор. Или я должна говорить «гражданин майор»?

– Как вам удобнее. Я бы предпочёл обращение «Юрий Николаевич».

– Хорошо, Юрий Николаевич. По вашим словам, федералы нас защищали, потому что мы им нужны. Но ни я, ни кто другой из стражей ни разу не заметили слежки. А страж всегда чувствует слежку, даже очень профессиональную. Выходит, они не знали, где нас искать.

– Да, они не знали. На момент перестрелки в квартире Бонифация федералы явно и понятия не имели, кто тут принадлежит к клану, который «Ван Хельсинг» считает оборотнями. Зато знали, что одна из вас перестреляла троих террористов, и потребовали от полиции, чтобы мы её нашли. Мы нашли, но это уже не имеет значения. Они знают Агату и Майю, остальных найдут по родственным связям, телефонным контактам и прочему подобному. Мы это умеем, нашли же Зинаиду, а они умеют ещё лучше.

– Это понятно, но почему они сами не попытались нас найти через Врагов? Те хотели нас убить, значит, федералам было бы достаточно проследить за ними, и те быстро привели бы их к нам. Вместо этого они мешают Врагам. Почему?

– Могу только предполагать. Возможно, там действовали две группы. Одна хотела вас найти, другая – хотела не найти. По документам задержанный курьер при угрозе пытками непонятным образом покончил с собой. Может, оно и так, а может, его прикончил один из те, кто хотел, чтобы он не болтал.

– Совсем как в шпионских романах.

– Вы читаете шпионские романы?

– Да, а что тут такого? Мы же люди… большую часть времени. Но вы продолжайте. Что было дальше?

– Следующий эпизод от начала до конца выдуман, доказательств у меня нет. Каким-то образом ваши враги связываются с бельгийским бандитом и запрашивают у него помощь. Либо бандит обменялся контактами с агентом «Ван Хельсинга» в Венгрии, либо агент ваших врагов, знакомая с ними обоими, сводит их вместе. Ведь нужно доставить сюда оружие, а кто лучше мафии с этим справится?

– Без нашей предательницы наверняка не обошлось. Иначе они бы давно всё организовали сами. Она их связала, ей почему-то срочно понадобилось избавиться от Бонифация.

– Пусть так, это пока не важно. Итак, следующий эпизод. Бандит берётся организовать контрабанду оружия в нашу страну. Но он отлично знал, что везти сюда оружие незачем – это всё равно, что ездить в Париж с женой или в Тулу со своим самоваром. Тут полно нелегального оружия, да только иностранцу купить его здесь не так-то просто. И тут на сцене появляется ещё один циркач, отец убитой в Венгрии шлюхи, старый фокусник по прозвищу Хоттабыч. Бандит мог вертеть стариком, как ему вздумается, угрожая смертью внука. В итоге старик снабдил приехавших из-за рубежа боевиков оружием с серебряными пулями, жильём и транспортом.

– Юрий Николаевич, а вы не знаете, зачем Врагам серебряные пули?

– Нет. Скорее всего, дань традиции.

– Я ещё вот что хочу спросить. Старик знал, что помогает убийцам?

– Несомненно.

– Значит, он разменивал смерть внука на мою и Бонифация?

– Да. Но не забывайте, Лита, что кто-то из ваших безнаказанно убил его дочь, и он об этом знал. Так что моральных оценок мы ставить не будем. Продолжим нашу историю. У «Ван Хельсингов» был магнитный ключ от двери подъезда. Это факт – ключ нашли на одном из трупов. Кто его дал этой банде, мы точно не знаем, но скорее всего кто-то из ваших. Наибольшие подозрения вызывает Агата Петровна – она живёт в том же подъезде, что и убитый. Но ключ легко можно было украсть или отнять у любого из соседей.

– Вы на меня клевещете, – процедила сквозь зубы Агата. – Это бездоказательный навет!

– Я тебе сказала – молчать! – рявкнула на неё Лита. – Ещё раз вякнешь что-нибудь – вырублю!

– Ещё очень важный вопрос – где стоял красный «Форд», на котором приехали «Ван Хельсинги», – не обращая внимания на женскую перепалку, продолжал Нежный. – По предварительным данным полиции – возле самого подъезда. Лита, вы его там видели?

– Видела. Стоял с работающим двигателем. В салоне двое впереди, двое сзади. Номер не рассмотрела, его снегом залепило, и спереди, и сзади. В тот вечер была метель, снег на многие машины налип. Но откуда мне было знать, что там внутри Враги? Хотя когда входила в подъезд, почувствовала, что на меня со злобой смотрят охотники, и скоро я увижу чью-то смерть, скорее всего, не свою. Так и вышло.

– Почему вы так подумали? – заинтересовался Нежный.

– Не знаю. Я – страж, мы больше чувствуем, чем рассуждаем. Поэтому у нас очень быстрая реакция.

– Что ж, считаем доказанным, что машина стояла у самого подъезда. Но почему она стояла там? Обычно в таких случаях бандиты или террористы оставляют свой транспорт чуть поодаль. «Ван Хельсинг» занимается такими делами несколько веков, отчего же вдруг такое вопиющее пренебрежение техникой безопасности? Ведь их мог там увидеть кто угодно, например, Агата Петровна. Окна её квартиры выходят в том числе и на эту сторону. Я думаю, они получили такой приказ, а чем он был вызван, известно только тем, кто его отдавал. Но могу предположить, что они там именно затем и стояли, чтобы их видел некий наблюдатель. Молчите, Агата Петровна, а то Лита так и рвётся вас побить.

– Пусть только попробует рот открыть, – со злобой подтвердила Лита.

– Следующий эпизод произошёл в квартире Бонифация. В нём есть некоторые неясности. Лита, я бы хотел, чтобы вы ответили на несколько вопросов.

– Спрашивайте.

– Сперва вернёмся чуть назад. Как вы вошли в подъезд? У вас был ключ?

– Нет. Я позвонила через домофон, и тётя Агата мне открыла?

– Вот эта Агата?

– Да, она.

– На седьмой этаж вы поднялись лифтом?

– Да. Я бы быстрее взбежала по лестнице, но куда спешить?

– Затем вы позвонили в дверь?

– Нет. Тётка дала мне ключи от квартиры. Я открыла замки и вошла.

– Я полагаю, когда вы туда вошли, собаку по кличке Молли вы не заметили, и не знаете, где она находилась в это время.

– Конечно, – засмеялась Лита, Юлия тоже захихикала, и даже Агата хмыкнула.

– Дальше вы с Бонифацием занялись личными делами, и тут в помещение проникли убийцы. Ни вы, ни Молли сразу их не заметили.

– Всё так и было.

– А почему не заметили? Капитан Сорокина проверила дверь, по её рапорту, ключ в замке скрежещет так, что мёртвого разбудит.

– Дверь была не заперта. Не только у Врагов идиотские традиции. Им и ключи не понадобились.

– Ключи у одного из них мы нашли. Это не вы их подбросили?

– Не я. Мне не до того было.

– Когда вы их заметили?

– Услышала, когда первый из них шагнул спальню. Выстрелил он почти сразу. Тогда я схватила пистолет Бонифация, он лежал под подушкой, и три раза выстрелила.

– Но вы их тогда не видели?

– Когда стреляла – не видела. Зато потом рассмотрела.

– Стреляя не глядя, наугад, вы трижды попали в головы террористам. Как?

– Я едва ли не лучший стрелок среди стражей. Если не просто лучший. А как у меня получается – вряд ли смогу объяснить. Получается, и всё.

– Хорошо, пусть будет так. Но я бы хотел, чтобы в протоколе вашего допроса было написано, что во время стрельбы вы их видели, а не стреляли вслепую. Чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов и сомнений. Или это для вас принципиально?

– Вовсе нет. Видела, так видела, какая разница? Для них уж точно никакой.

– Потом вы позвонили тётке, и вкратце рассказали ей, что произошло.

– Да.

– Она рассказала вам, как оттуда выбраться, и вы с её помощью выбрались.

– Да.

– Но вы, к сожалению, не помните, как именно это происходило.

– Нет, я отлично помню. У всех стражей отличная память.

– Кармелита, ты не поняла. Ты должна всем говорить, что всё забыла. Юрий Николаевич, она – страж, а стражам всё нужно объяснять очень подробно.

– Да, Лита, вы всё забыли. В примечаниях я напишу, что не поверил в вашу забывчивость, и распишу пару способов, которыми вы могли незаметно покинуть квартиру. Если кто-то из моих коллег увидит какие-то нестыковки, задавать вопросы он будет мне, а не вам. И ещё нужно, чтобы Агата Петровна не болтала лишнего.

– Она вообще не будет болтать, – пообещала Лита. – Ни лишнего, ни не лишнего.

– Стражи не выносят приговоров, – снова вмешалась Юлия. – Ты берёшь на себя слишком много.

– А кто мне помешает? Уж не ты ли?

– А ты поднимешь на меня руку?

– Нет. Я просто развяжу Майю. Развязать?

– Девушки, не ссорьтесь! – призвал их Нежный. – Уже очень поздно, поберегите время, если не своё, то хотя бы моё и капитана Сорокиной. Итак, у нас в наличии четыре трупа. Гражданин Бонифаций убит «Ван Хельсингами», если он на самом деле убит…

– Ему полголовы снесли, как он мог выжить? – удивилась Лита.

– Наш эксперт предполагал, что Бонифаций умер естественной смертью.

– Точно! Крови совсем не было!

– Он именно так и сказал. Предполагается инфаркт. Увы, труп из морга сегодня похищен неизвестными, так что уточнить диагноз не удастся. Зато наши баллистики проверили его пистолет. Он не использовался в каком-либо преступлении, и его происхождение установить не удалось. Я считаю, что это пистолет Бонифация, а не Литы. Так будет проще для всех.

– Да, это его пистолет, – подтвердила Лита.

– Тем лучше. Поскольку он мёртв, то обвинение в незаконном хранении оружия выдвинуть против него не получится. Теперь я бы хотел услышать историю сражения с федеральным спецназом. Майя, вам слово.

– А я что? Я – страж. Пусть мудрейшая Агата расскажет, я так не умею.

– Ничего я не буду говорить, – отказалась Агата.

– Тогда, Лита, попробуем восстановить картину с вашей помощью. Итак, Агата и Майя считают, что взяли меня в плен и обезоружили, и тут одна из них видит в окно, что в подъезд вбегает спецназ. Что бы вы сделали на их месте?

– Не знаю, стражей этому не учат, – Лита задумалась и добавила: – Наверно, я бы разрядила ваш пистолет и вернула его вам. Или даже не разрядила, а перекосила бы патрон, чтобы его заклинило. Если, конечно, у вас «Макаров», я его отлично знаю. Ещё, наверно, я бы ногтями разодрала тело себе и напарнице, чтобы царапины были неглубокие, а крови много. Тогда спецназ не сразу поймёт, кто заложник, а кто террорист. Больше ничего в голову не приходит.

– Ну, ты даёшь, Лита! – восхитилась Майя. – Мудрейшая Агата это и придумала. Ты страж, а не глупее мудрейшей. В следующий раз буду тебя слушаться.

– Не подлизывайся, – улыбнулась Лита, ей явно было очень приятно это слышать.

– Их поволокли к врачу, который остался в микроавтобусе, – продолжил Нежный. – Оказать первую помощь. А они отлупили водителя, врача и спецназовцев, которые их сопровождали.

– Не они, а она. Майя сама справилась, я видела. Она очень сильна в рукопашном бою. А потом они угнали микроавтобус. Что было дальше, я не знаю. Кроме того, конечно, что они вернулись сюда.

– Автобус они бросили на улице, а сами пошли в гости к Зинаиде. Прихватив заодно по пистолету из арсенала побитого спецназа. Агата заодно позаимствовала пару трофейных ботинок.

– Но Агата в тапочках, – указала на очевидное Лита.

– Ботинки стоят возле входной двери в квартиру, – пояснил Нежный. – Без шубы она обошлась, а вот без тёплой обуви не рискнула. А уже в подъезде она переобулась, чтобы не громыхать при ходьбе.

– Она и в тапочках громыхала. Я её издали услышала. А вот Майю не услышала совсем.

– А откуда вы всё знаете, если сами не видели, и вам никто не рассказывал? – заинтересовалась Майя. – Я тоже так хочу!

– Если хотите, Майя, то непременно научитесь, – улыбнулся ей Нежный. – Но не сейчас. Потому что наше совещание и так затянулось, а я бы хотел прояснить ещё один момент. Лита, когда вы в гараже напали на Хоттабыча, цель была – убить?

– Отказываюсь отвечать.

– Бросьте, старый циркач жив, и даже не понял, что на него напали. Тут даже мелкое хулиганство доказать почти невозможно.

– Всё равно отказываюсь, – заупрямилась Лита. – Признание – царица доказательств.

– Ладно, нет, так нет. Тогда скажите, нападение было вашей идеей, или вы действовали по чьему-то поручению? Само нападение вы же отрицать не будете? Вы ведь попали под съёмку нескольких камер наблюдения.

– Я выполняла задание мудрейшей Агаты.

– Но не выполнили?

– Не выполнила.

– А почему?

– Почувствовала, что этого не нужно делать.

– А словами это чувство можно выразить?

– Попробую, – неуверенно пообещала Лита. – Понимаете, за ним двое следили. И они меня заметили. А потом я увидела, что там видеонаблюдение. Меня найдут, а через меня и весь Род. То есть, клан, как вы говорите. Значит, нужно убить, и сразу покончить с собой. А ради чего? Старик даже не Враг, у него Знака нет. В смысле, татуировки на левом запястье.

– Ваши соображения понятны. Но не верны. Хоттабыч был для вас даже опаснее, чем «Ван Хельсинги». Он-то думал, что его дочь прикончил лично Бонифаций, но если бы он случайно наткнулся на Агату Петровну или её подружку Анастасию, он вполне мог припомнить, что эти дамы были в том городе, где погибла его дочь, а вот Бонифация он там не видел. Но главное не это. Скажите, Лита, откуда вы узнали, где живёт Хоттабыч?

– Мне сказала Агата.

– А она откуда узнала?

– По номеру машины ей сказал кто-то из ваших коллег.

– Вы точно знаете, что было именно так?

– Нет. С её слов. Но зачем ей врать на эту тему?

– Агата Петровна, вы подтверждаете слова Литы?

– Я же сказала, что не буду отвечать на ваши вопросы, – Агата цедила слова сквозь зубы, но в её голосе кроме злобы чувствовалось и отчаяние.

– Лита, как, по-вашему, она узнала номер автомобиля?

– Рассмотрела через окно, наверно. У неё есть бинокль.

– Вы, проходя мимо, не рассмотрели, говорите, что номера были залеплены снегом. А она сверху, под неудобным углом – смогла. Хоть и в бинокль. Простите, я в это верить не обязан. Я бы предположил, что имя и адрес Хоттабыча ей сообщил тот бельгийский бандит, а может, кто-нибудь другой из «Ван Хельсинга» Но это уже ваши дела. Наши общие мы закончили. Лита, я вас жду завтра часов в одиннадцать у нас в управлении. Составим протокол допроса, и я наконец-то закрою дело. На этом позвольте нам с капитаном Сорокиной откланяться, а то она уже дремлет. Скучноватое у нас вышло совещание, но они практически все такие.

* * *

Как только полицейский ушёл, забрав с собой женщину, которая почти всё время молчала и вообще непонятно зачем приходила, Лита сразу же развязала Майю. Та уже давно успокоилась, и больше не горела желанием убить мудрейшую Юлию. Зато высказала готовность убить мудрейшую Агату, если Лита или Юлия ей прикажут.

– Я – член Совета, – напомнила Агата. – Меня должен судить Совет, а не вы. Я не предатель! Вы считаете, что Враги завербовали меня пять лет назад, а я навела их на последнего мужчину Рода только сейчас, когда он сам умер? Да ещё и когда в Ритуале участвует страж? Я кто, по-вашему – мудрейшая или конченная идиотка?

– Тётушка, а как ты рассмотрела номер красного «Форда»? – язвительно поинтересовалась Лита. – Я вот не смогла.

– Рассмотрела, и всё! Может, они обтрусили снег со своей машины, а может, он сам осыпался. Я откуда знаю? Лучше скажи, какая мне польза от предательства? Не можешь? Тогда не раскидывайся обвинениями! Ты не можешь их доказать!

Майя, пока её развязывали, шепнула, что за дверью кто-то притаился. Лита, как ни прислушивалась, ничего уловить не могла, но поверила её чутью. Продолжать препирательства с Агатой ей показалось скучным, так что она бесшумно подкралась к двери и распахнула её. На пороге стоял какой-то мужчина с серьёзным выражением на лице.

– Я тут подслушивал, – сообщил он. – Интересные вещи вы обсуждаете.

– Кто вы такой? – поинтересовалась Лита.

– Я – подполковник федеральной спецслужбы, начальник отдела по борьбе с терроризмом и экстремизмом.

– То есть, вы решили бороться с терроризмом у нас под дверью?

– Это шутка такая? Шутки сейчас совершенно неуместны! Я пришёл, чтобы установить непосредственный контакт с вашим кланом. Вы его называете Родом, или я ошибся?

– Не ошиблись. Проходите, нечего болтать через порог, чтобы все соседи слышали.

– Спасибо, – подполковник вошёл и окинул прихожую удивлённым взглядом. – А почему эти женщины лежат на полу? Их жестоко избили, судя по лицу вон той?

– Оставьте это дело полиции, гражданин подполковник. Вы хотели установить с нами контакт, вот и устанавливайте. Для начала объясните, зачем ваша контора за нами охотится. Что вам от нас нужно?

– Я и сам точно не знаю. Из столицы пришёл приказ вас найти, я и нашёл. Не без помощи полиции, конечно же.

– Полицейский майор сказал, что от нас нет толку ни в слежке, ни в убийствах.

– Не совсем так, гражданочка, вы явно будете получше большинства наших агентов. Я видел, как вы запрыгнули на крышу гаража. А вон та барышня запросто избила нескольких бойцов спецотряда. У нас далеко не каждый так может. Но, конечно же, только ради этого никто бы не стал организовывать поисковую операцию государственного масштаба. Моё начальство интересует что-то другое. Возможно, медицинский аспект.

– А при чём тут медицина? – удивилась Лита. – Наши медики, прямо скажем, не светила с мировым именем, да простит меня Зина.

– Ваши медики совершенно ни при чём. Понимаете, дело в том, что люди на высших ступенях власти очень редко бывают молодыми. А в пожилом возрасте всегда возникают проблемы со здоровьем. Вы умеете менять форму тела, по крайней мере, так думают члены организации «Ван Хельсинг». Так почему бы, превращаясь, не избавляться заодно и от болячек, и от возрастных изменений?