Текст книги "Не надо оборачиваться (СИ)"
Автор книги: Александр Покровский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
– А куда вы хотите ехать?
– Я хочу ехать домой. Но мы поедем совсем в другое место. Разве ваш начальник вас не проинформировал? Мы едем брать оборотня Агату.
– Вспомнила, шеф говорил, – Люба поехала вслед за микроавтобусом. – Нужно спасти майора Нежного.
– Жизнь и здоровье товарища Нежного нас не очень интересует. Нам нужен оборотень женского пола, и я очень надеюсь, что мы его раздобудем.
– Её, – машинально поправила Люба. – Если вас волнует пол, видимо, вы собираетесь их совокуплять. Но ведь Бонифаций мёртв. Некрофилия?
– Вот не надо навешивать ярлыки! Мы обеспечим, чтобы всё было хорошо. А как мы это обеспечим – вам, товарищ Сорокина, знать не положено. Государственная тайна, понимаете?
* * *
Допрашивали Нежного как-то совсем несерьёзно, вопросы задавали совершенно идиотские. Да и ответы майора Агату особо не интересовали, а девица с пустым взглядом, похоже, вообще его не слушала. Она стояла в двух шагах от Нежного, сидящего в глубоком кресле, держа его под прицелом, и он мог поклясться, что наведенное на него дуло его собственного пистолета ни разу не дрогнуло. Агата пригрозила, что стоит ему сделать любое резкое движение, и страж без предупреждения откроет огонь, да и плавных движений тоже лучше не делать. Во избежание, так сказать.
Зачем ведётся этот, казалось бы, никому не нужный допрос, он догадался быстро. Агата просто убивает время, ждёт нападения спецотряда, и считает, что раз у них есть заложник, это чем-то им поможет. Скорее всего, попытается обменять его жизнь на возможность скрыться. А раз оборотни до сих пор не удрали, значит, спецы уже прибыли, и страж, пока шла «в гости», их заметила. Скоро начнётся штурм, и это может очень плохо кончиться для одного полицейского майора. Было бы неплохо разобраться с ними до начала атаки, но неподвижный чёрный глазок дула отбивал всякое желание затевать авантюры.
Наконец, в дверь кто-то позвонил, Агата пошла открывать, а страж по имени Майя и не пошевелилась. Он даже усомнился, дышит ли девица, но вот в том, что она готова в него стрелять, сомневаться не приходилось. Хозяйка квартиры тем временем узнала, что ей принесли телеграмму-молнию, правда, предполагаемый почтальон так и не смог сказать ни от кого молния, ни откуда. Ни Агата, ни майор не поверили, что телеграмма существует где-то ещё, кроме головы идиота из спецотряда, который срочно её выдумал, стоя перед дверью.
– Не стреляйте, здесь заложники! – внезапно заорала Агата, и тут же на лестничной площадке застрекотали автоматы, а дверь жалобно загудела под ударами пуль.
– Ай! – жалобно вскрикнул кто-то за дверью, добавив слабым голосом несколько нецензурных слов, и ураганный огонь тут же прекратился.
Нежный оценил штурмовую группу как редкостных идиотов. Мало того, что выдумали какую-то дурацкую телеграмму, которая здесь совсем никому не нужна, даже если на минуточку забыть, что почтальоны уже давно их по квартирам не разносят. Может, где-то в столице и приносят домой, но не здесь. Здесь позвонят по телефону и продиктуют содержание, а если тебе нужен оригинал, изволь притащиться в почтовое отделение. Да чёрт с ней, с этой телеграммой, но зачем стрелять в железную дверь? Рикошеты на себя ловить? Кто-то из спецов поймал, и хорошо, если в бронежилет, а если в тело?
Это печально. Спецы очень не любят, когда при штурме у них появляются раненые или, того хуже, убитые. И для них не важно, что пострадавших поразил так называемый дружественный огонь. Вот сейчас они взрывом высадят дверь, и ворвутся в квартиру, поливая свинцом во все стороны. Остаётся только надеяться, что спецы знают его в лицо и не тронут. Когда они злые, они не различают, террорист перед ними или заложник, правда, по безоружным всё же стреляют редко, обычно просто бьют. Тоже неприятно, но не смертельно.
Тем временем Агата подбежала к девице-стражу, что-то ей шепнула, та кивнула в ответ и неожиданно бросила оружие Нежному. Тот поймал и попытался выстрелить, особо не целясь, но раздался лишь щелчок – осечка. Майор попробовал передёрнуть затвор – тоже не удалось. Похоже, она незаметно что-то поломала в пистолете, скорее всего, так ловко перекосила патрон в стволе, что теперь, чтобы починить оружие, придётся его капитально разбирать. Впрочем, Нежный и сам не хотел, чтобы из этого пистолета кого-нибудь убили, например, его, поэтому заранее вынул из него все патроны, вставив вместо них два холостых. Профессиональное чутьё подсказывало, что его обезоружат, так и вышло. Майор редко пренебрегал такими подсказками, хоть всегда и утверждал, что ни в какую интуицию не верит.
Положив пистолет на пол, Нежный резко вскочил на ноги и выхватил запасной пистолет из заднего кармана брюк. В этом патроны были смертоносными, хоть убивать майору по-прежнему не хотелось. Девица-страж шагнула к нему, но Агата рявкнула «Не лезь!», и стрелять не пришлось.
– Руки вверх, – улыбаясь, скомандовал Нежный, и они охотно подняли руки.
Майор не понимал, почему женщины так странно себя ведут, и это его изрядно беспокоило, хоть он и продолжал изображать хозяина положения. Зачем ему вернули оружие? Девица смогла распознать, что патроны холостые? Но тогда зачем перед возвратом перекашивать тот, что в стволе? Чтобы он не догадался, что они знают? Не слишком ли сложно? И почему Агата остановила свою охранницу? Боялась, что Нежный её пристрелит? Или ей зачем-то нужно, чтобы у полицейского был пистолет?
И тут очень слабый взрыв аккуратно повалил входную дверь. Но Нежный был стопроцентно уверен, что в спецотряде полиции не было взрывника такого класса! Они бы так рванули, что по стенам бы трещины пошли! Тогда кто это вломился? Вбежавшие бойцы в масках, вооружённые автоматами, могли быть кем угодно, от армейского спецназа до боевиков мафии.
– Я – майор полиции! – заорал Нежный, всё же надеясь, что это не бандиты.
– Бросить оружие! Лечь на пол! Руки за голову! – заорал ему один из бойцов, скорее всего, командир.
Нежный знал, что со спецотрядом не шутят, точнее, шутят всего один раз. Но бросать пистолет на пол не решился – если при падении оружие выстрелит, автоматный огонь сметёт тут всех, кто не в масках. Он осторожно положил пистолет и лёг, заметив краем глаза, что женщины так и остались стоять с поднятыми руками. Ему показалось, что они обе окровавлены, хоть и непонятно, кто их поранил, но сейчас время что-то выяснять было явно неподходящим.
– Это тебе за Славика! – выкрикнул один из бойцов, сильно пнув Нежного по рёбрам и явно не собираясь ограничиваться одним ударом.
– Отставить! – заорал офицер.
– Это из-за него Славик пулю получил! – сообщил агрессивный боец и собрался пнуть Нежного в голову.
Майору ничего не оставалось, как схватить свой пистолет, лежавший на полу возле его руки, и прострелить колено недисциплинированному другу Славика. Оружие он сразу отбросил в сторону, и выкрикнул ещё раз «Я полицейский!», горячо надеясь, что его не пристрелят. Надежды оправдались, никто ни разу не выстрелил. А вот довольно сильный пинок в голову он всё-таки получил. Нежному показалось, что его голова разлетелась на мелкие кусочки, а потом на него рухнула плотная тьма. Тут вдруг неожиданно в ней возник проход, из которого лучился ослепительный свет. Ни мгновения не раздумывая, Нежный полетел прямо туда. Ему почему-то захотелось внимательно рассмотреть стенки туннеля, а там оказалось, что остановиться уже невозможно – неодолимая сила влекла его всё дальше и дальше.
В конце пути его ждали шеф и федеральный подполковник, в виде ангела и беса. Оба смотрели на него осуждающе, шеф даже покачивал головой. Над ними слегка мерцала табличка-указатель с двумя стрелочками, подписанными «Рай» и «Ад». Всё в этом странном месте было чёрно-белым – и эти двое, и табличка, только из оставшегося позади майора туннеля струился немного розоватый свет, уже совсем не слепящий.
– Вы что, тоже померли? – мрачно поинтересовался он у встречающих.
– Типун тебе на язык, – перепугался шеф. – Живы мы, а тут подрабатываем по совместительству. Понимаешь, Нежный, приходится подрабатывать. А то зарплаты на жизнь не хватает, а взяток мы не берём.
– Кто не берёт взяток? – не понял майор.
– Мы. Я и он, – шеф кивнул в сторону офицера спецслужбы.
– Врёте, как сивый мерин.
– Ну, что ты такое говоришь? Ты когда-нибудь видел сивого мерина? Слышал, как он врёт? Нет? Тогда молчи!
– Не будем терять время, – предложил бес Федералов. – Мы должны определиться, куда направить товарища Нежного. С учётом того, что по его вине двое моих людей получили пулевые ранения, я предлагаю регион с очень жарким климатом.
– Я же всего раз стрелял, откуда двое? – удивился майор.
– Ничего не знаю, у меня двое раненых.
– Я так понимаю, решается, куда я пойду – к Рае или к Аде?
– Это кто такие?
– Девушки, – пояснил Нежный. – В каком-то смысле.
– И не стыдно? – возмутился шеф. – Ты же женатик!
– Чего мне стыдиться? Смерть супруга – отличная причина для прекращения брака.
– Всё шутите, товарищ Нежный? – уточнил бес. – В Преисподней вам отобьют охоту шутить, когда это совершенно неуместно.
– И вообще, Нежный, совести у тебя нет! По бабам он хочет пойти! А кто работать будет? – поинтересовался шеф. – Я, что ли?
– Где работать? – Нежный уже ничего не понимал.
– Где, где… В полиции, где же ещё? Где ты, по-твоему, работаешь?
– Нигде. Я ведь помер.
– А кого я должен вместо тебя назначить? Бардин – бездельник, Сорокина – баба, притом сумасшедшая, стреляет в начальство из-за всяких пустяков, а остальные – ещё хуже.
– В своих внутриведомственных вопросах разберётесь позже, – прервал их бес. – Вы мне, товарищ Нежный, лучше объясните, зачем вы второй пистолет вытащили? Вы же знали, что бабы-оборотни хотели, чтобы у вас в руках, когда ворвётся спецназ, было оружие. Иначе зачем они вам первый вернули?
– Откуда вы знаете, что происходило в квартире, товарищ Федералов? Вас же там не было.
– По своей должности я просто обязан знать всё. То есть, быть всеведущим.
– Тогда скажите мне, зачем бабы хотели, чтобы я был вооружён?
– Сами думайте, товарищ Нежный. Если додумаетесь, получите ценный приз.
Внезапно майор вспомнил о кровавых ранах на оборотнях, и понял, зачем им понадобились и эти раны, и пистолет у него в руках. Тут же он почувствовал, как всё та же неведомая сила потянула его обратно в туннель и вышвырнула в мир живых. Приз и в самом деле оказался ценным.
* * *
Люба с восхищением смотрела, как из распахнутой двери микроавтобуса, который по двору хоть и не мчался, но всё же ехал довольно быстро, выпрыгивают бойцы, каждый из них оставался стоять там, где «приземлился», но все вместе они построили идеально ровную шеренгу с одинаковыми интервалами между любыми двумя бойцами.
– Показушники! Очковтиратели! Акробаты хреновы! – недовольно бурчал подполковник, не разделяя её восторга. – Лучше бы они что-нибудь полезное на тренировках отрабатывали, захват морга, например, а не этот никому не нужный цирк. Отвратительно же там сработали, охранников зачем-то избили, а кого-то прозевали, и он полицию вызвал, пришлось и с этими драться, а кому оно надо?
– А мне нравится этот их цирк, как вы его называете, – честно призналась Люба. – Красиво. И сами они симпатичные, если в лица не всматриваться.
– В их задание не входит развлекать зрителей. И порождать в сотрудницах полиции эротические фантазии – тоже не входит.
Люба и продолжающий бурчать подполковник вышли из машины, откуда-то появился и шеф, который стал бегать вдоль строя бойцов и отдавать им приказы. Для бойцов он шефом не был, так что они его даже не слушали. Зато некоторые передразнивали его стиль бега, и получалось действительно смешно.
– Ко мне, – скомандовал подполковник, будто имел дело с собаками, и единственный боец, стоявший вне строя, видимо, командир, подбежал к нему и козырнул. – В интересующей нас квартире засел террорист, один или несколько. Возможно, он захватил заложников, одного или нескольких. Необходимо террористов захватить живыми, а заложникам оказать медицинскую помощь, если она им нужна.
Командир подбежал к своим бойцам, которые сразу же сломали строй и стали вокруг него, он им что-то сказал, и они все вместе помчались к подъезду. Там случилась небольшая заминка, но раздался негромкий хлопок, и дверь распахнулась.
– Они что, идиоты? – возмутился шеф. – Зачем взрывали?
– Действуют по утверждённому плану, – ответил подполковник. – Ключей им никто не предоставил, вот и вошли, как умеют.
Люба, шеф и подполковник ринулись вслед за бойцами. Если подполковник хотя бы немного мог повлиять на ход боевой операции, его слушал командир, то зачем побежали Люба и шеф, она понятия не имела. Да и бежать им было тяжело – шеф, давно запустивший тренировки, начал задыхаться ещё на третьем этаже, а Любе очень мешали высокие каблуки. Она где-то читала, что в США проводят марафонские забеги на каблуках, но и она не в Америке, и бегают там не по лестницам. Гораздо удобнее было бы подняться на лифте, но бойцы вывели его из строя, едва вбежав в подъезд – этого требовал всё тот же утверждённый хитрый план.
Они ещё не добежали, как услышали дверной звонок и лживое сообщение, что жильцам принесли телеграмму. Жильцы, похоже, прекрасно обходились без телеграмм, и собирались обходиться и дальше. Но бойцы всё равно хотели войти в квартиру, дверь была деревянной, и они решили изрешетить её из автоматов. Выбить её они даже не пытались, в плане такого не было.
– Ай! – сказал один из бойцов, и добавил несколько ругательств.
– Что случилось? – грозно поинтересовался подполковник. – Пуля срикошетила? От деревянной двери?
– Она не деревянная, – растерянно сообщил командир. – Там, за деревом, железо.
– Ранение тяжёлое?
– Не знаю, я не медик.
– Нормально всё, командир, – неуверенно заявил раненый. – Пустяки, царапина.
– Взрывайте! – приказал подполковник. – Только осторожно, не убейте там никого! Они мне нужны живыми!
Люба решила, что раз уж при обстреле двери ранили своего, то при взрыве ей тем более лучше держаться от них как можно дальше. Она остановилась этажом ниже и уселась на ступеньки, запыхавшийся шеф укоризненно на неё посмотрел, но ничего не сказал и обречённо поплёлся вверх в одиночестве. Она немного нервничала, и чтобы отвлечься, позвонила Бардину и расспросила его о разговоре с венгром. Тот рассказывал неохотно, постоянно переводя разговор на захват морга. Он не понимал, зачем кому-то могло понадобиться его захватывать.
– Кто-то говорил, что это работа федералов, но почему украден именно труп Бонифация? – недоумевал Бардин. – Неужели никого получше не отыскали?
– Что значит «получше»? – переспросила Люба.
– Там наверняка нашлась бы какая-нибудь молодая и симпатичная покойница, а этот извращенец украл тело старика.
– Какой извращенец?
– В морге со спецами был подполковник, он и выбирал, какой труп брать. Так мне сказали.
– Ты намекаешь, что товарищ подполковник – некрофил? Он, по-твоему, собирается трахать труп старика? – Любе вдруг стало обидно за почти незнакомого офицера федералов.
– А что с крадеными трупами ещё можно делать? Разве что кушать, но это совсем уже за гранью добра и зла.
– А трахать трупы – не за гранью?
– Это нехорошо, конечно, но не настолько. Понимаешь, есть такие бабы, которые во время этого дела лежат неподвижно, молчат, глаз не открывают, а воняет от них хуже, чем от мертвецов. Особенно когда пьяные в дупель. К тому же трупы не отстреливаются, как некоторые ненормальные.
– Дурак!
– Кто?
– Ты!
– Он спёр труп, а дурак – я?
Тут лестница затряслась от небольшого взрыва, избавив Любу от необходимости отвечать на хамство и пошлость. Быстро распрощавшись с Бардиным, она стала осматриваться, не пошли ли по стенам трещины. Она очень жалела, что полезла в подъезд за спецами, оставаться во дворе наверняка было бы безопаснее. Причём уже второй раз за сегодня, расстроилась она. Сперва вслед за полицейским спецотрядом приехала к моргу, хотя там ей делать было совершенно нечего, а теперь вот уже с чужим спецотрядом – на лестницу, которая в любой момент вполне может развалиться от взрывов. Совсем как кошка – готова за клубком полезть в любую щель, даже если никто не гарантирует, что она оттуда выберется.
Из квартиры донёсся выстрел, но не автоматный, а пистолетный. Похоже, оборотни не собирались сдаваться без боя. Чуть позже загудел лифт, а раз его включили, значит, взрывы и стрельба позади. Люба встала с грязных ступенек и пошла к полю битвы. Битва уже закончилась, но явно была готова возобновиться, уже немного с другим составом участников. Шеф и федеральный подполковник ожесточённо ругались с командиром спецотряда. Тот был один против двоих, причём здорово уступал им в звании, но зато он в любой момент мог призвать себе на помощь бойцов, и начальство это учитывало.
А ругались они из-за того, что старший лейтенант горел желанием и дальше пинать по голове лежащего без сознания на полу террориста со скованными за спиной руками, который прострелил колено его бойцу, а старшие офицеры опасались, что от этого террорист умрёт, а он был нужен живым. Поначалу Люба удивилась, почему оборотня называют террористом, но потом догадалась – тем, кто не знает о существовании оборотней, лучше и дальше ничего о них не знать, даже если они – бойцы спецотряда.
Она старалась пропускать мимо ушей выражения, которыми обменивались друг с другом трое разъярённых мужчин. На службе она постоянно слышала отборную матерщину, причём гораздо чаще от коллег, чем от бандитов, да и самой не раз приходилось урезонивать подозреваемых на их родном языке, но удовольствия ей это вовсе не доставляло. Наверно, она родилась не в своём веке, или выбрала не ту профессию, но ни то, ни другое уже никак не поправить.
А оборотень хоть и лежал лицом вниз, но даже со спины казался знакомым. Где-то она его или кого-то очень на него похожего недавно видела. Но где? На службе? Дома, в лифте? А может, по телевизору? Чем гадать без толку, лучше просто взглянуть на его лицо. Люба отогнала на пару шагов двух спецназовцев, держащих его под прицелом. Они очень не хотели подчиняться женщине, тем более, не из их ведомства, но всё же немного отошли, предупредив, что если террорист прикидывается потерявшим сознание, а сам хочет взять её в заложники, освобождать её никто не будет. Как со скованными руками, да ещё и за спиной, захватывать заложника, Люба не представляла, так что пропустила это доброжелательное предупреждение мимо ушей. Хотя и не успела забыть Хоттабыча, запросто избавившегося от наручников за спиной.
Предполагаемого оборотня-террориста Люба узнала сразу же, едва рассмотрела его поближе. Голову его повернула только затем, чтобы взглянуть и убедиться – не ошиблась. Но какая тут могла быть ошибка? Конечно, это он, кто же ещё? Она решительно подошла к трём продолжавшим ругаться мужчинам.
– А ну, заткнулись все! – рявкнула она на них. – Достали уже!
– Товарищ капитан, тут и постарше тебя званием имеются, – не очень уверенно одёрнул её шеф.
– Так и ведите себя, как офицеры, а не как уличные хулиганы!
– Если ты имеешь в виду нашу ненормативную лексику, так это потому, Сорокина, что тебя никто не воспринимает как женщину. Несмотря на большие эти, грудь, в общем. Кажется, последнему сослуживцу, который увидел в тебе женщину, ты кое-что отстрелила. Так что попрошу без необоснованных претензий.
– Шеф, кончайте ерунду молоть. Это вы сюда вызвали федеральный спецназ?
– Да, я, конечно. Наши бойцы выехали в морг, там было нападение. Так тогда казалось. И вообще – это не твоё дело.
– Не забыли, зачем понадобился спецназ?
– Так оборотни… то есть, террористы, захватили майора Нежного.
– И как, спецназ его освободил?
– Не знаю, – шеф немного растерялся. – Я так понял, Нежного тут не оказалось.
– Неправильно поняли. Он здесь. Лежит на полу без сознания. А вы трое, вместо того, чтобы оказать ему помощь, только матюгаетесь без толку. Врач у вас есть? – она обратилась к командиру отряда.
– Ну, есть, какой-никакой. Внизу, в автобусе.
– Пусть быстро идёт сюда, будет откачивать товарища майора.
– Да, немного неудобно получилось, – признал подполковник Федералов.
* * *
Омерзительная вонь проникла ему в нос, и Нежный застонал от отвращения. Он попытался отодвинуться, и снова застонал, теперь уже от резкой головной боли. Лежал он уже не на полу, а на диване, но легче от этого не становилось – голова разламывалась.
– Всё, всё, больше не буду, – услышал он голос Сорокиной. – Я только чтобы вас в чувство привести. Народное средство. Помогло, как видите.
Чтобы действительно что-то видеть, он открыл глаза и рассмотрел над собой её огромные груди. Они, конечно, были под свитером, но всё равно впечатляли. Может, потому, что были сверху, нависали.
– Сиськи тоже отодвинь, – попросил он. – А то аж страшно, вдруг раздавят.
– Раз заговорил о сиськах, значит, в порядке, – заявила она немного обиженным голосом и отступила на пару коротких шагов. – Отодвинула. Чего ещё хочет раненый герой?
– Хочу обратно на курорт. Тем более, дело закрыто. Оборотней, я так понял, взяли.
– Каких оборотней? – удивился командир спецназа.
– Оборотней в погонах, – веско пояснил ему подполковник. – Фигуральное выражение такое, понятно?
– А, ментов-предателей, – догадался спецназовец. – Этот майор – тоже из них?
– Нет, товарищ Нежный – наш человек. Компетентный и надёжный. Герой, как правильно сказала товарищ Сорокина. Однако, выражаясь словами моего коллеги из полиции, это вообще не твоё дело.
– Вы, товарищ Федералов, без рогов выглядите гораздо человечнее, – неожиданно заявил Нежный. – Как и товарищ полковник без крыльев.
– Каких крыльев, Нежный? – удивился шеф. – Ты что, бредишь?
– Никак нет, товарищ полковник. В смысле, сейчас. А раньше я видел его с рогами, а вас – с крыльями. Вот то, наверно, и был бред.
– Я не хочу быть с рогами, – обеспокоился Федералов. – Люди могут подумать плохое о моей супруге, а она кристальной чистоты женщина.
– Я никому не скажу, – пообещал Нежный. – Если мне дадут что-нибудь от головной боли. А то один чудак на букву «м» едва не сделал мне трепанацию. Но только я хотел бы услышать подтверждение, товарищ Федералов без рогов, задержаны ли два оборотня?
– В погонах, – настойчиво поправил подполковник.
– В штатском, – заупрямился Нежный. – Так задержаны или нет?
– О чём он говорит? – спросил командир спецназа.
– О террористах в штатском, – пояснил подполковник. – Где они, старлей?
– Так мы думали, что террорист – он. Его и взяли.
– Баба и девка, – уточнил Нежный, держась за голову. – Куда они делись?
– Так это же заложницы. Они были ранены, мы их отправили вниз, к нашему лепиле. В смысле, медику.
– Ты не только чудак, но и болван. Я их ловлю, а федеральный спецназ – отпускает. Зачем я их тогда ловлю?
– Признаю, товарищ Нежный, что товарищу старшему лейтенанту и его отряду не совсем правильно поставили задачу, – немного смутившись, признал подполковник. – Из соображений секретности ему не сообщили, что все террористы – женского пола. Откуда ему было знать, что крутой мужик с пистолетом в руках – это заложник? Но я уверен, что террористок ребята вовсе не отпустили. По уставу каждую из них сопровождал боец.
– Вы не видели этих баб, товарищ Федералов. Точнее, одну из них, Майю. Вторая, Агата, самая обычная, та. А та, что первая, запросто отправит на тот свет десяток спецназовцев. Причём раньше, чем они поймут, что их атакуют.
– Я видел одну из них на видеозаписи. Здесь была та же, что орудовала в гаражах с Хоттабычем и перестреляла Ван-Хельсингов?
– Не знаю, кто там орудовал в гаражах. А вот охотников за нечистью перебила точно не она. У здешней грудь плоская, а у той, что стреляла, лифчик вдвое больше, чем у Сорокиной.
– А ты откуда знаешь, какой лифчик у Сорокиной? – удивился шеф. – И почему она тебя не пристрелила?
– А вот это – не ваше дело, – угрюмо заявил Нежный. – И вообще, у меня голова болит. Где этот ваш лепила?
– Я уже послал за ним бойца, – сказал лейтенант. – Они вот-вот придут.
– Есть такое изобретение – телефон. Который мобильный.
– Мы не берём мобилки на задания. Товарищ майор, не учите меня, как действовать в полевых условиях. У меня своего начальства по горло.
– Что ты, что ты, старлей! Даже и не думал. Ты и так учёный, тебя дальше учить – только портить.
Тот уже набрал воздуха, чтобы сказать какую-то гадость, но тут в квартиру влетел запыхавшийся боец.
– Командир, лепилы там нет! – доложил он.
– Где, в автобусе?
– И автобуса нет. Я не знаю, куда все делись!
– Уехали куда-то, – предположил Нежный. – Или автобус спёрли у них на глазах, а они побежали отбивать. Товарищ полковник, позвоните гаишникам, пусть поищут. Какой там госномер?
– Не помню, – растерянно признался старлей. – Автобус, и автобус.
– А я помню, – похвасталась Сорокина и назвала номер. – Пока ехала за ними, номер постоянно перед глазами мельтешил.
Шеф отошёл немного в сторону, доставая на ходу телефон, и с кем-то тихо переговорил. Вернулся он немного смущённым.
– Микроавтобус с этим номером уже нашли, – сообщил он. – Он стоял в паре кварталов отсюда, прямо под знаком «Остановка запрещена».
– А люди? – мрачно поинтересовался подполковник. – Они живы?
– Да, но тяжело ранены.
– Эта тварь заплатит за всё! – решительно заявил старлей. – Спецназ такое не прощает.
– Нет! – рявкнул подполковник. – Она мне нужна живой и невредимой! Понятно?
Старлей пробормотал что-то невнятное, при желании это можно было понять как обещание выполнить приказ, хоть с ним и не согласен.
– Она, может быть, и не виновата, – продолжал шеф. – Дело в том, что ваш автобус заметил патруль. Они подошли и заглянули внутрь. И увидели там людей в масках, вооружённых автоматами. Патрульные, конечно, не полезли на рожон, а вместо этого вызвали группу захвата. Спецотряд прибыл почти мгновенно. Они провели штурм быстро и успешно, но, как неофициально говорят патрульные, с избыточной жестокостью. В рапорте они этого, разумеется, не напишут. Вот и выходит, что тяжёлые ранения нанесены не террористкой, а полицейской группой захвата.
– Мрази! – заорал старлей. – Это они мстят за морг! Мы им там показали, чего они стоят на самом деле!
– Так морг – это же совсем недавняя история, – припомнил Нежный, у которого от таких новостей чудесным образом прошла головная боль. – Здорово! С местью долго не тянут. Отметелили при захвате, и плевать, что жертвы, скорее всего, без сознания. Потом отвезут задержанных в обезьянник, там ещё наваляют. Вы же не думаете, что повезут этих несчастных в больницу? Если хотите прервать это безобразие, вам придётся вмешаться лично.
Все федералы во главе с подполковником, не сговариваясь, покинули разгромленную квартиру сбежавшей Агаты.
– Жаль всё-таки ребят, получили ни за что, – сказала Сорокина.
– Жаль, что этот старшенький лейтенантик, который пинал мою голову, свою долю тумаков так и не получил. Ладно, когда немного приду в себя, посмотрю, как это можно поправить.
* * *
У подъезда, где жила Агата, Лита заметила подозрительный микроавтобус, и проехала мимо, не снижая скорости. Её мать забеспокоилась, но Лита жестом показала, что нужно молчать, она знает, что делает. Машину она запарковала у другого дома, стоящего рядом с тем, куда они поначалу собирались зайти.
– Кармелита, что это значит? – потребовала объяснений мать. – Почему ты остановилась здесь, а не там?
– Видишь микроавтобус?
– Вижу. Обыкновенная маршрутка. Ты боишься маршруток? Или маршрутчиков?
– Иногда боюсь, мама. Только это не маршрутка. Таблички нет. А внутри два парня, похожие на бандитов. Шофёр и ещё один в салоне.
– И что?
– В двери подъезда вместо замка – дырка. Вырезали или взорвали.
– Думаешь, это Враги? – мудрейшая не сомневалась, что Враги тут ни при чём.
– Нет, мама, – Лита в этом была полностью согласна с матерью. – Я думаю, что это спецотряд полиции. И нам сейчас туда идти совершенно незачем.
– Но торчать здесь – ещё глупее. Они нас заметят.
– А мы не будем сидеть в машине или болтаться во дворе. Мы пойдём в гости.
– К кому?
– Здесь, вот в этом подъезде, живут две девчонки, одна страж, другая, кажется, медик. Вот к ним и зайдём.
– Кто такие?
– Медичку зовут Зина, я её встречала пару раз у Агаты, почти ничего о ней не знаю. А с её подружкой Майей мы вместе проходили подготовку стражей. Когда я начинала, она заканчивала, вот и пересеклись на пару месяцев. Глуповатая немного, но зато исполнительная. И дерётся отлично.
– Ты с ней справишься, если понадобится?
– Не знаю, мама. Вряд ли. Она – потомственный страж, я – нет. Небось она и тренируется каждый день, не то что я. К тому же я с утра на боевом задании, а она отдыхала.
– Точно не справишься?
– Пристрелить, наверно, смогу. Особенно если она будет без оружия. Но я не поняла, почему вдруг мне нужно будет с ней справляться? Все, и стражи тоже, подчиняются мудрейшим. Ты – мудрейшая. В чём проблема?
– В том, что Агата – тоже мудрейшая. Она могла что-то приказать этой Майе, вроде того, чтобы та подчинялась только ей. Как думаешь, Кармелита, это возможно?
– Мама, ты всё время забываешь, что я страж, а не мудрейшая. Если тебе нужны ум или знания, то это не ко мне. Мы идём? Или будем мёрзнуть в машине? Или вообще по домам разъедемся?
Конечно же, их без лишних вопросов впустили. Женщина-медик ни в чём не смела отказать мудрейшей, тем более, члену совета Рода. И мудрейшую, и её дочь она приняла по высшему разряду, даже не спрашивая, зачем они сюда пришли.
– Зина, где Майя, твоя подружка-страж? – поинтересовалась удобно устроившаяся на подоконнике Лита, отхлёбывая горячий чай с малиновым вареньем.
– Извини, но я обязана подчиняться только мудрейшим. И отвечать только на их вопросы. Так что если хочешь у меня что-нибудь узнать, спрашивай вежливо. И смотри при этом на меня, а не в окно.
– Отвечай Кармелите, – распорядилась мудрейшая. – Считай, что она говорит за меня. Если её занесёт не туда, я вмешаюсь. Ты же не думаешь, что мы гуляли, замёрзли и потому зашли к тебе погреться?
– Нет, – Зина ответила тихо и потерянно. – Я думаю, случилось что-то очень плохое. Наверно, связанное со стрельбой у Бонифация.
– Связанное, конечно, – согласилась Лита. – Во дворе, аккурат напротив Агатиного подъезда, стоит микроавтобус ментовского спецназа. Именно на них, в смысле, на автобус и подъезд, я сейчас и смотрю. Это куда интереснее, чем твоя рожа.
– У меня не рожа, а лицо!
– Тебе виднее. А на ней, или на нём, рот. Я хочу, чтобы твой рот перестал болтать всякую хрень, а вместо этого сказал нам, где Майя. Это особенно важно, если вдруг она попёрлась к Агате.
– Не попёрлась, а пошла! Мудрейшая Агата позвонила и приказала ей срочно прийти и помочь.
