Текст книги "Не надо оборачиваться (СИ)"
Автор книги: Александр Покровский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Пятеро экспертов сосредоточенно работали, раздражённо матерясь, их не стесняло присутствие ни женщины, ни полковника. Судя по всему, у некоторых из них что-то не получалось. Люба не понимала, что именно, а вот шеф, похоже, понимал, и его это тоже сильно беспокоило. Наконец, эксперт-медик закончил осмотр трупа старика, выпрямился и доложил предварительные результаты. Мат из его речи разом исчез.
– Товарищ полковник, тут было открыто окно и температура, как в морозильнике, так что время смерти я определить не могу. Причина смерти тех троих, похоже, пулевые ранения в голову. По старику – не скажу даже предварительно, ждите вскрытия.
– Не понял, ты что, не видишь дырки в его башке? – удивился полковник. – Или она мне мерещится?
– Дырку вижу. Не вижу причины смерти. Обратите внимание, сколько крови натекло из таких дырок у киллеров, и сколько у него. Так вот, у него – нисколько. Они стреляли уже в труп. Кстати, старичок непосредственно перед смертью занимался или сексом, или онанизмом. Я обнаружил на его члене сперму, и она совсем свежая. Но её очень мало, значит, скорее всего, секс, причём без презерватива.
– С кем он трахался?
– Откуда мне знать? – удивился медик. – Я им свечку не держал.
– Я имею в виду, с мужчиной или с женщиной?
– Думаю, с бабой. Никаких следов каловых масс.
– Здесь была баба, – подтвердил другой эксперт. – Видите, на стуле сложена женская одежда? А в прихожей – шуба, шапка и сапоги. Понять бы ещё, почему она ушла голая, цены бы нам не было.
– Так что, это она перестреляла киллеров?
– Похоже на то, больше некому. Старик не стрелял, у него следы пороховых газов только на левом боку, а обе руки чистые. Она, выходит, стреляла из-под него. Использовала труп как щит. Трах, бабах, и ушла голая, бросив пистолет на пол.
– Она трахалась с пистолетом в руках? – не поверил полковник.
– Пистолет лежал под подушкой. Там следы оружейного масла.
– Понятно. Но почему она ушла голая?
– Мы, товарищ полковник, по мере сил выясняем, «что» и «как». «Почему» и «зачем» – вопросы не к нам.
– А к кому? Может, к ней? – шеф показал на Любу. – Капитан Сорокина, объясни нам, пожалуйста, почему баба ушла голая. Ты же с ней одного пола, должна лучше нас её понимать.
– А, это та самая, что отстрелила своему начальнику мошонку? Вы не боитесь находиться с ней рядом? Или она не при оружии?
– Своё оружие она подарила старику Похабычу. Правда, он потом ей вернул. Сорокина, мы услышим твою версию? Чего молчишь?
– Я думаю, она ушла не голая, – сказала Люба.
– Так вся её одежда осталась здесь.
– Она ушла в мужской одежде. В одежде старика. А может, женщины тут и вовсе не было. Был парень, а женскую одежду принесли, чтобы обмануть нас.
– Гляди-ка, она умеет не только причиндалы ампутировать, а ещё и соображает чуток, – восхитился третий эксперт. – Товарищ полковник, думаю, баба права. Понимаете, эти вещи выглядят поношенными, но на самом деле – ничего подобного. Никаких потожировых, совсем. Ни на колготках, ни на бюстгальтере, нигде. Взяли ненадёванные вещи, постирали их много раз – вот вам и поношенный вид. Только я вам ещё вот что скажу. Искал я на постельном белье следы этой бабы. Их почти нет, хотя должны быть. Но кое-что я всё-таки обнаружил – один волос на подушке, причём совсем свежий. Точно скажу только после лаборатории, а предварительно это собачья шерсть. Я знаю, как она выглядит, у меня самого дома волосатая собака.
– Я ещё могу поверить, что какой-то старик трахает псину, – брезгливо поморщился шеф. – Зоофилию никто не отменял. Но как псина перестреляла троих – даже представить не могу. Чтоб загрызла – такое бывает, но чтобы перестреляла – не могу. Одежда – тоже её? Ты, наверно, путаешь собаку с сукой.
– На женской меховой шапке, товарищ полковник, которая на вешалке в прихожей, с внутренней стороны обнаружены длинные волоски, в количестве двух штук, на вид неотличимые от того, что найден на подушке. В лаборатории определим окончательно, но я уверен, что все волосы собачьи. Вот вам факты, уж какие есть, и делайте с ними, что хотите.
– Да тут все факты дебильные! – взорвался дактилоскопист. – Нам явно морочат голову! По всей квартире ни одного отпечатка её хозяина! Вообще «пальчиков» почти нет, а те, что есть, из эпохи динозавров! Годичной давности, не меньше. И на пистолете та же фигня! Причём никто его не протирал, это видно. Я ничего не понимаю!
– С баллистикой хоть всё нормально? – тяжко вздохнул полковник.
– Размечтались, – откликнулся баллистик. – Пуля прошла сквозь череп старика и исчезла, в комнате её нет.
– Выбросили в окно? – предположила Люба. – Зачем-то же его открывали. А следов, что кто-то через него ушёл, не осталось. За окном налип снег, он всюду нетронутый, я посмотрела. Не почтового же голубя отсюда отправляли.
– Зачем открывали окно – это не ко мне. А пулю могла унести та самая сука. Особенно если пуля на излёте попала в неё и застряла.
– Где тогда кровь? – усомнился медик. – Если пуля в ком-то застряла, крови будет мама не горюй. А тут ни единого пятнышка.
– И ещё, – добавил баллистик. – Пуля улетела или ушла, но гильза-то осталась. Так вот, эта гильза не такая, как остальные патроны. Калибр и вообще тип патрона тот же, но она с другого завода, причём иностранного. Когда гляну в справочник, скажу точнее. А остальные – наши, родные. Нам такие самые выдают. Странно всё это. Товарищ полковник, в этом деле только Нежный сможет разобраться. Отзывайте его из отпуска поскорее, пока следы не остыли. Тут явная магия.
– Какая ещё магия? – заорал шеф. – Не бывает никакой, на хрен, магии! Глупости всё это! Тот Хоттабыч – просто очень ловкий мужик, а никакой не джинн!
– Что за Хоттабыч? – удивился баллистик. – Не знаю никакого Хоттабыча. А вот открытое окно могу объяснить.
– Ну, объясняй, Холмс-любитель!
– Баба его открыла, превратилась в летучую мышь, или там в птеродактиля, и тю-тю, поминай, как звали. Нет, товарищ полковник, это по части Нежного. Без него вам дела не раскрыть, вот увидите.
– Я сам разберусь, кому что поручать! – рявкнул разъярённый полковник. – О птеродактилях всяких рассуждай, сколько хочешь, а указывать мне, кому что поручать, не смей!
Он схватил Любу за руку и решительно зашагал к выходу из квартиры, таща её за собой. Ей пришлось бежать, так широко шагать она не могла. Шеф бормотал себе под нос что-то о сексе и половых органах, но она была уверена, что о домогательстве речь не идёт, а все эти слова он употребляет в переносном смысле.
* * *
В своей работе капитан Бардин больше всего не любил оформлять бумаги, и старался по возможности спихнуть это на кого-нибудь из коллег, а иногда и на прокурорских. Увы, получалось далеко не всегда. С оформлением бумаг по супермаркету тянуть дальше означало нарываться на неприятности с шефом, а это чревато финансовыми потерями. Преодолевая отвращение, капитан занялся этим противным ему делом. И как же он обрадовался, когда шеф неожиданно позвонил и приказал всё бросить, а заняться поиском владельца красного «Форда»!
– Машина у нас, с ней сейчас работают эксперты, – рассказывал полковник. – На ней привезли к месту преступления бригаду залётных киллеров.
– Неужели кто-то засветил на таком деле собственную машину? – не поверил Бардин.
– Невероятно, но факт. В этом деле очень много невероятного. За рулём был именно владелец. Я лично проверил по фото в наших архивах. Это он.
– Под камеру наблюдения попал? Серьёзные бандиты такие вещи отслеживают.
– Какая камера? Он был у нас в руках! Мы его взяли почти что на месте преступления.
– Был? А куда потом делся?
– Слушай меня, Бардин, внимательно. Этот тип называет себя магом, стариком Хоттабычем. Верить необязательно, но имей в виду, что маг он, на хрен, или не маг, но на кое-какие необычные штучки способен. Показал нам наглядно. У него были скованы руки за спиной, так он обезоружил двух конвойных, снял наручники, и надел на них.
– Как он обезоружил конвойных со скованными за спиной руками? – не понял Бардин.
– Неважно, как! – разозлился шеф. – Говорю же тебе, он, считай, маг! Найди его, но сам к нему не лезь. Вызывай группу захвата. Хватит мне на сегодня позора. Понял?
– Так точно, шеф! Только если в деле замешаны маги, лучше бы Нежного вызвать.
– Спасибо за ценный совет. Я уже поговорил со столичным начальством, они его найдут, где бы он ни был, и доставят сюда.
Узнав у полковника адрес и фамилию владельца «Форда», Бардин поискал этого типа в интернете. Оказалось, в Сети о нём есть немало информации. И он в самом деле был магом, по крайней мере, в каком-то смысле слова. Сейчас он на пенсии, но совсем недавно работал в цирке фокусником. Таких магов Бардин не боялся.
Капитан призадумался, действительно ли отставной цирковой артист на старости лет стал водителем у киллерской бригады. Вполне мог. Если хорошо водит, почему бы и нет? Пенсии мало кому хватает на роскошную жизнь, или хотя бы на такую, к какой привык, пока работал. А как узнать точно? Через пару минут он понял, как. Циркача взяли с поличным, но он бежал, оставив в руках полиции собственный автомобиль. Конечно же, он понимает, что домой ему возвращаться никак нельзя, там его мгновенно найдут. Значит, если циркач сейчас дома, киллеров привозил не он. Шеф, правда, опознал его по фотографии, но капитан таким опознаниям не сильно-то доверял.
Жил циркач совсем рядом, и Бардин добрался туда очень быстро. Припарковавшись неподалёку от нужного подъезда, он позвонил циркачу на домашний телефон. Тот оказался дома, и узнав, что говорит с полицейским, предложил ему подняться в квартиру. Как он догадался, что тот где-то поблизости, а не в собственном кабинете, так и осталось неизвестным. Наверное, магией воспользовался.
По прикидкам Бардина выходило, что он сможет доставить фокусника в полицию без всякой группы захвата, причём без разницы, тот ли это фокусник, который надел наручники на двух конвойных. Раз он после этого оказался у себя дома, он или законопослушный гражданин, или изображает такового. В любом случае он добровольно поедет с капитаном, хотя бы пытаясь соответствовать образу. Помощь крутых парней вовсе не требуется. Да и вообще, если натравить их на мирного пенсионера в его собственном доме, потом от насмешек проходу не будет.
Однако был прямой приказ шефа в контакт с подозреваемым не входить. Нарушить – гарантированно получить грандиозный разнос, а финансовые потери будут в несколько раз больше, чем если слишком затянуть оформление бумаг для прокуратуры. Неприятности сами находили Бардина, искать их дополнительно он не собирался, так что позвонил шефу, обрисовал ему ситуацию и предложил свой план действий. Шеф очень неохотно, но всё же дал ему разрешение действовать одному.
По лестнице капитан поднялся на третий этаж, и тотчас дверь в нужную квартиру отворилась. На пороге стоял старичок в футболке и пижамных брюках, из-за его спины выглядывала симпатичная старушка. Оба с некоторым беспокойством смотрели на него, ведь полиция редко приносит радостные вести.
– Капитан Бардин, – представился полицейский и показал удостоверение. – Это вы владелец автомобиля «Форд» красного цвета, с номерными знаками…
– Да, – кивнул старичок. – Проходите. А что случилось? Моя машина уже неделю как стоит в гараже.
Бардин прошёл в комнату, не снимая ботинок, и уселся в кресло. Старушка недовольно поджала губы, но его это не беспокоило.
– Машина, которую я описал, находится у нас. По нашим сведениям, она использовалась при совершении преступления. Так что я хотел бы увидеть собственными глазами, стоит ли она в вашем гараже. Если её там нет, мы поедем смотреть тот «Форд», что стоит у нас, и вы нам скажете, ваш он или не ваш.
– Я уверен, что моя машина в гараже. Там такие замки, что их ни один медвежатник не вскроет. Но раз вы говорите, что она у вас, конечно же, я должен проверить.
Старый фокусник быстро оделся. Его жена тоже захотела с ним поехать, но он тихо, но веско сказал «Нет, ты остаёшься дома», и она, вздохнув, согласилась. Капитан это заметил и пообещал себе позже расспросить циркача, как он это делает. Жена Бардина вовсе не была такой покладистой, так что ему тоже не помешало бы освоить такой фокус.
Старый гараж, ещё советской постройки, в котором якобы стоял красный «Форд», располагался в длинном ряду таких же, в те давние времена это называлось гаражным кооперативом. На въезде-выезде был шлагбаум, а при нём охранник, бодрый старичок далеко за семьдесят, в очках с линзами, у которых толщина уступала диаметру совсем чуть-чуть.
– Приветствую вас, Похабыч! – поздоровался он. – А где ваш «Фордик»?
– В гараже стоит, вот, буду его этому молодому человеку показывать.
– Ась? Погромче говорите, Похабыч.
– В гараже! – крикнул тот.
– В гараже? Не может он там быть, потому что вы его утром взяли, а назад ещё не ставили.
– Глупости какие! Я уже две недели на нём не ездил.
– Ась?
– Давно его не брал!
– Это да. Давно не брали, а сегодня взяли. Часиков этак в десять утра.
– Говорю же, машину сегодня не брал!
– Не помните? Тогда пойдите, гляньте – нет там вашего «Фордика», и не может быть. Я из ума ещё не выжил, и до сих пор при памяти.
– Да не было меня здесь в десять утра! Я был в другом месте, и могу это доказать!
– Тогда это был ваш брат-близнец.
– Нет у меня братьев. Ни близнецов, ни каких угодно ещё.
– Ась?
– Да иди ты к чёрту.
– Ась? Куда сходить? Да и не могу я с рабочего места отлучаться. А то уволят, и где я найду другую работу?
* * *
Выскочив из квартиры, где произошла бойня, полковник поначалу собирался лично допросить свидетелей, двух соседей, которые случайно оказались на лестничной площадке седьмого этажа в тот самый момент, когда прозвучали выстрелы, и до сих пор там оставались в компании патрульного полицейского. Но, быстро остыв, передумал и поручил это Сорокиной. Он уже давно не опер, а начальник оперов, и ему вовсе незачем делать их работу самому. Будет вполне достаточно просто присмотреть за новенькой. Свидетели не то что не запирались, наоборот, болтали без остановки, непрерывно перебивая друг друга, а Сорокина умело не позволяла им уходить в сторону от темы.
– Еду я, значит, с работы, тут смотрю – она рысачит, – тараторил мужчина. – Вся такая на огромных каблучищах, а на тротуаре-то лёд, его не то, что не счистили, а даже песочку не подсыпали, гады. Я возле неё притормозил, а она поскользнулась и упала на задницу.
– Просто упала, – поправила женщина. – Это безобразие, а не тротуары. Я напишу жалобу в…
– Вы просто упали, и что дальше? – вмешалась Сорокина.
– Он затащил меня в машину и привёз сюда.
– Точно! А потом пёр её на себе до лифта.
– Не пёр, а только немного помогал мне идти. Я ведь когда упала, ушибла… ну, то, на что упала.
– Задницу, – заржал мужчина.
– Заткнись! Нельзя быть таким жестоким!
– Ближе к делу, – попросила Сорокина. – Что происходило в лифте?
– Не ваше дело! – хором выкрикнули оба свидетеля.
– А после лифта?
– Только мы оттуда вышли, оно вдруг бах-бах-бах! В смысле, выстрелы, – продолжила женщина.
– Путаешь ты всё. Никакой не бах-бах-бах. Я всё отлично слышал. Сначала бах, потом пауза на полсекунды где-то, и потом ещё три выстрела почти что автоматной очередью.
– Когда это происходило?
– Понятия не имею, я на время не смотрел, не до того мне было. Но она тогда сразу ментам позвонила с моего мобильника. То есть, вам. У вас разве время не записывают?
– А почему с вашего?
– Она сказала, что у неё батарейка села. Только врёт она всё.
– Сам ты всё время брешешь! – жутко рассердилась женщина. – Села она! Села, села, села! Понял?
– Села, так села. Только я думаю, она не знала, звонок ментам платный или нет. Вот и позвонила с моего. Бабы, они жадные.
– Сам ты жадный! Скотина! Козёл! Я ради тебя…
– Дальше что было? – спокойно спросила Сорокина.
– Дальше приехал патруль, – ответил мужчина, – они вошли, дверь была не заперта. Потом один вернулся, сказал, что вызвал оперов, это их работа, и снова пошёл в квартиру. Потом другие приехали, много разных, этих я не запоминал.
– Говорю же, врёт непрерывно, товарищи полицейские! Не так всё было! Я ещё только-только позвонила вашим, а тут по лестнице спустилась эта чокнутая тётка с восьмого этажа. Та, что вечно всюду лазит со своей собакой и всем проблемы создаёт. То лай у нас по ночам, то вой, а иногда даже на два голоса, представляете? Кровь в жилах леденеет!
– Она и в этот раз пришла с собакой?
– Нет, она сказала, что её собака в гостях у старика Бонифация. Засунула морду внутрь, да как заорёт своим козлиным голосом…
– Козьим, – поправил мужчина. – Она же всё таки женщина.
– Правильно, козьим. Козлиный – у тебя!
– Что она кричала? – уточнила Сорокина.
– Что-то вроде «Молли, Молли, где ты, моя девочка, иди скорее ко мне».
– Не «моя девочка», а «моя хорошая». Теперь и я вспомнил. И тут же выводит её, за шкирку держит. Собака же огромная, как телёнок, но не злая, здесь ни разу никого не укусила.
– С этим понятно. А что вы можете сказать об убитом старике?
– Звали его Бонифаций, странное имя, правда? Я его совсем не знал, видел-то всего два или три раза за всё время, он же из квартиры почти не выходил.
– Я его вообще ни разу не видела, – добавила женщина. – Да только знаю, что он был аморальный тип. К нему постоянно разные девицы ходили. А он их трахал.
– Да откуда тебе знать, что он с ними делал? Выдумываешь всё.
– А оттуда! Мы с ним через стенку жили, тут как уши ни затыкай, всё равно постоянно слышишь стоны и вопли. Уж звуки оргазма я ни с чем не спутаю!
– А тебе и завидно, да? Давно не кончала?
– Заткнись, скотина! Убью!
– Не надо никого убивать, – сухо попросила Сорокина. – Четырёх трупов вполне достаточно. Говорите, слышимость хорошая? Может, услышали какие-то разговоры?
– Я не подслушивала!
– Понимаю. Но, может, случайно?
– Они постоянно о каком-то ритуале говорили. Вроде того, что он приятный, но не для всех. Они мало разговаривали, больше кроватью скрипели да стонали.
– А как вы думаете, что там в это время могла делать собака?
– Не знаю, – ответила женщина и густо покраснела.
– А я знаю, что ты подумала, – заявил мужчина и заржал.
* * *
Ворота гаража были закрыты, но не заперты. Бардин даже не сомневался, что «Форда» там давно нет, а после разговора со сторожем Хоттабыч тоже ничуть этому не удивился. Капитан вызвал двух экспертов, дактилоскописта и спеца по замкам. Ехать им было недалеко, так что появились они быстро, но работали очень неохотно – гараж не отапливался, а холод не способствует трудовому энтузиазму, особенно для тех, кто привык трудиться в тепле.
Дактилоскопист всё, что мог, осыпал своим волшебным порошком, но нашёл только отпечатки хозяина, да и те давние, по словам эксперта, двух-трёхнедельной давности. Бардин удивился, что нет «пальчиков» его супруги, но циркач пояснил, что она в гараже бывает очень редко, да и вообще почти никуда не ходит, больные ноги не дают.
Специалист по замкам заявил, что никакая отмычка такие запоры не возьмёт, их можно отпереть только родными ключами. С замков даже слепки снять невозможно, очень удачная конструкция.
– Сколько всего комплектов ключей? – поинтересовался Бардин.
– Один, – растерянно ответил циркач. – Вот он, у меня в кармане.
– А если потеряете, как собираетесь отпирать гараж? Автогеном?
– Зачем автогеном? У сторожа есть запасные ключи.
– А говорите, всего один комплект. Идём к сторожу.
Сторож открыл огромный сейф, выдвинул один из ящичков, и растерянно уставился на пустую ячейку.
– Как же так, Похабыч? Клянусь, я никому не давал ваши ключи! Богом клянусь! Вот те истинный крест!
Эксперты нехотя обследовали сейф, хоть в сторожке и было тепло, им уже хотелось домой, а лишняя работа и без того никогда не радует. Как и ожидалось, ничего не нашли. Потрясённый сторож продолжал уныло бормотать «Как же так? Ну, как же так?», и допрашивать его не имело смысла. Капитан оставил ему свой номер телефона, чтоб тот позвонил, если что вспомнит. Старик на это откликнулся словом «Ась?», а полицейский повторять не стал.
Отпустив экспертов, Бардин потащил отставного циркача в полицию. Пообещал, что там ему вернут машину, но для этого он должен подать заявление об угоне. По пути Хоттабыч невнятно бормотал, что в десять часов и вообще всё сегодняшнее утро он был дома, и это может подтвердить жена, а значит, не мог он в то же самое время брать свой автомобиль из гаража.
Капитану пришлось объяснять, что свидетельство супруги, как правило, во внимание не принимается, считается, что муж и жена – одна сатана, даже если они оба просто ангелы. Циркач здорово расстроился, и чтобы его хоть немного утешить, Бардин сказал, что и опознание старичка-сторожа тоже ничего не стоит, потому что, судя по очкам, он почти слепой. При этом полицейский отлично знал, что на самом деле всё решит встреча бывшего фокусника с шефом и новенькой, они и определят, этот ли Хоттабыч сегодня вечером сидел за рулём «Форда», или какой-нибудь другой. Но говорить это вслух капитан, конечно же, не стал.
– А расскажите мне, пожалуйста, как вам удалось добиться, чтобы жена с вами не спорила? – вместо этого попросил он.
– Любой хороший фокусник умеет управлять людьми, – с готовностью откликнулся Хоттабыч. – Суть большинства фокусов в том и состоит, что зрители смотрят не туда, где артист творит чудеса, а куда-нибудь в другую сторону. Чем выше его мастерство, тем меньше нужно всяких ширм, покрывал и ящиков. Лучшие фокусы – это те, которые происходят абсолютно открыто, но зритель всё равно не замечает, что именно проделывают прямо у него перед глазами.
– И как это проделать с женой?
– Очень просто. Просите её о том, что она сама хочет сделать, и ваша просьба непременно будет исполнена. Например, я точно знаю, что у моей жены болят ноги, и она не хочет никуда идти, но считает, что должна. Я ей говорю, что идти со мной не надо – и она не идёт. Что тут сложного?
– А если она чего-то хочет, можно ли её отговорить?
– Думаю, этого не знает ни один мужчина в мире, – горестно вздохнул Хоттабыч. – Даже те, которые уверены, что жена им подчиняется беспрекословно. А что, товарищ капитан, у вас проблемы с женой?
– У кого их нет? – хмыкнул Бардин. – Я б вам рассказал, но мы уже приехали.
Циркач написал заявление о том, что у него угнали машину, сходил с Бардиным в гараж и опознал «Форд» как свой, а потом они вдвоём сидели за столом, пили чай вприкуску и обсуждали важные и животрепещущие проблемы своей жизни. Позже Бардин из этого разговора так почти ничего и не смог вспомнить.
* * *
После допроса свидетелей уставший шеф поплёлся на восьмой этаж, к женщине, которая забрала собаку из квартиры убитого Бонифация. Сорокину, конечно же, потащил за собой. Она тоже еле переставляла ноги, видать, не ожидала, что её первый рабочий день на новом месте окажется таким долгим и таким изматывающим. А ещё где-то там, в вечерней зимней тьме, Бардин разбирается с Хоттабычем. Завтра наверняка будет скандал из-за сверхурочных. Новенькая вряд ли станет чего-то требовать, а вот Бардин своего не упустит. Раньше никогда не упускал.
Номера нужной квартиры соседи снизу сказать не смогли, а тыкаться наугад во все четыре шеф не хотел. Он сделал проще – громко гавкнул, и Сорокина даже не успела этому удивиться, как из-за одной из дверей в ответ донёсся звонкий лай. На звонок им открыла двери та самая якобы чокнутая тётка, а на самом деле симпатичная женщина средних лет, держащая за загривок огромную чёрную собаку с длинной шерстью.
– Молли, фу, сидеть! – сказала она, и собака села. – Проходите, пожалуйста, она вас без приказа не тронет. Вы, наверно, из полиции?
– Да, – подтвердил шеф и полез во внутренний карман за удостоверением, но собака зло зарычала, и он замер.
– Не надо «корочек», я вам и так верю, – улыбнулась хозяйка злобного зверя. – Проходите, проходите, не бойтесь.
– Я вообще-то, собак не боюсь, – неуверенно заявил шеф. – Я их люблю, и они меня любят.
Он только начал протягивать руку в сторону собаки, но псина молча оскалилась, и он передумал. А она вдруг вскочила, завиляла хвостом, подошла к Сорокиной и ткнулась носом ей в ладонь. Та немного растерялась, но догадалась погладить. Собака восторженно взвизгнула и свалилась на спину, подставляя под ласки живот. Сорокиной пришлось присесть на корточки, иначе не доставала. Молли блаженно жмурилась и время от времени дёргала лапами.
– Товарищ капитан, мы пришли сюда не собак гладить, – строго напомнил шеф. – Займитесь делом, пожалуйста!
Как только Сорокина перестала гладить собаку, та вскочила, схватила её шапку и умчалась в комнату.
– Не беспокойтесь, Молли – умница, и вещи не портит, ни мои, ни чужие. Заходите в комнату, присаживайтесь там, куда хотите а я быстренько чаю заварю, в такой мороз горячий чаёк лишним не бывает.
В углу комнаты лежала Молли, засунув голову в шапку. Шеф, не обращая на неё внимания, сел в кресло. Сорокина устроилась на диване. Хозяйка с чаем для себя и гостей вернулась очень быстро.
– А вы говорили, она вещи не портит, – напомнила Сорокина.
– Молли, фу! Отдай шапку! – приказала хозяйка и требовательно протянула руку.
Собака вскочила с шапкой в зубах и мимо неё помчалась к дивану, протянула шапку Сорокиной, и стоило только той её взять, прыгнула на диван, улеглась там и положила голову женщине на колени.
– Вы ей очень понравились, – улыбнулась хозяйка. – Но время уже позднее, а вы наверняка пришли по делу. Так что я вас слушаю.
– Вы видели когда-нибудь этих людей? – шеф протянул ей фотографии убитых киллеров.
– Нет. Это те, кого застрелил Бонифаций? А что, кто-то из соседей их знает?
– Пока не нашли тех, кто с ними знаком, но опросили ещё не всех. А вы, значит, считаете, что их убил Бонифаций?
– А кто же ещё? В квартире больше никого не было. Или был?
– Был. Например, ваша собака.
– Но вы же не думаете, что стреляла моя Молли?
– Не думаем. Расскажите, пожалуйста, в каких отношениях вы были с Бонифацием?
– В хороших. Заходила к нему в гости, собаку у него частенько оставляла, Молли не любит быть одна. Бонифаций с ней отлично ладил. Иногда вместе ужинали, может, раз в пару недель. Бывало, что за покупками для него ходила, хотя обычно он доставку на дом заказывал.
– У него были женщины?
– Нет. Разве что профессионалки. Их он тоже заказывал на дом, и всякий раз разных. По крайней мере, так он говорил мне. И, если вам интересно, иногда я оставалась у него на ночь.
– Об этом я и сам догадался. А что он ещё вам говорил? Может, он кого-то или чего-то боялся? Может, ему угрожали? Были у него враги?
– Никого он не боялся, это точно. Он же частенько дверь квартиры не запирал. Разве те, кто боится, так делают? Об угрозах я ничего не знаю. А враги были, конечно. Разве те, кто его убил, ему не враги?
– Пожалуй, последний вопрос на сегодня, – шеф едва сумел подавить зевок. – Вы сказали, что он отлично ладил с вашей собакой, и вы её отводили к нему, уходя из дому. Но в этот раз вы были дома, а собака – у него, причём нам известно, что он занимался сексом. Зачем ему в этот момент чужая собака?
– Вы намекаете, что Бонифаций трахал Молли? – рассмеялась хозяйка. – Думаете, она бы на это согласилась? Вот проведите, как вы называете, следственный эксперимент, и потом подсчитаем, чего и сколько она вам откусила.
– Не будем затевать аморальных экспериментов, – шеф решительно встал, потянулся и сделал несколько резких движений, разгоняя кровь. – Что ж, разрешите откланяться. Капитан Сорокина, я вам приказываю немедленно проснуться!
Неимоверно уставшую Сорокину вдобавок ко всему разморило в тепле, и она безмятежно спала, не замечая приказов начальства. Молли, каким-то образом поняв, чего хотят от её новой подружки, слегка укусила её за ухо, а когда та, вскрикнув от неожиданности, разлепила глаза, лизнула её в лицо.
– Простите, товарищ полковник, я немного задремала от усталости, – Сорокина явно смутилась, но при этом дала понять, что шеф, заставляя её работать сверхурочно, тоже виноват.
– Я вижу, спящая красавица, вопросов к свидетельнице у тебя нет. Так что давай на выход. И за руль, с твоего позволения, сяду я, а то мы никуда не доедем.
* * *
Бардин и Хоттабыч тоже очень хотели спать. Они едва не литрами пили кофе, а накурили в кабинете Бардина так, что в нём теперь можно было вешать пилораму. Хоттабыч, непрерывно зевая и потирая глаза, уже по третьему, наверно, кругу рассказывал о теории фокусничества, или как там оно правильно называется, а Бардин кивал и старательно делал вид, что внимательно слушает и даже что-то понимает.
– Фокус, который требует аппаратуры и слаженной работы труппы, называется иллюзией, а сам фокусник – иллюзионистом. Я это уже говорил, товарищ капитан?
– Кажется, да, – неуверенно подтвердил Бардин и дважды кивнул.
– А фокусники, которые обходятся ловкостью рук и небольшим реквизитом, называются престидижитаторами.
– Помню. Вы ещё сказали, что это то же самое, что манипулятор.
– Значит, уже говорил. А примеры приводил?
– Приводили. Но давайте ещё. Всё равно, пока ждём, делать нечего.
– Вот слушайте. Есть такой фокус, это иллюзия. Сидят в засаде людоеды, все такие чёрные, с кольцами в носу и в одних набедренных повязках. Их человек десять примерно. А тут идёт, этак прогуливаясь, белый джентльмен в костюме, сапогах, перчатках и пробковом шлеме. Они внезапно на него наваливаются всем племенем, громко чавкают, потом встают, сыто потирая животики, а европейца больше нет, от него одни сапоги остались. Знаете, как это делается?
– Наверно, люк в полу, он туда и слинял, – предположил Бардин.
– Не нужен для такого фокуса никакой люк! Вся одежда европейца – бумажная, даже шлем. И вот пока его якобы едят, а зрителям он в это время не виден, он снимает сапоги, рвёт одежду и прячет её туда, остаётся в набедренной повязке. А дикари ему мажут лицо и волосы какой-нибудь ваксой, остальное тело у него намазано с самого начала. Когда все встают, он ничем не отличается от остальных. Никто из зрителей никогда дикарей не пересчитывает, и не замечает, что в какой-то момент их стало на одного больше.
– Здорово! А пример ловкости рук?
– Это запросто.
Хоттабыч взял зажигалку левой рукой, сжал, разжал, и показал пустую ладонь.
– Куда она делась? – не понял Бардин.
– Никуда. Ничто в природе бесследно не исчезает, – Хоттабыч раскрыл правую ладонь, зажигалка лежала там. – Вот так оно выглядит.
– А наручники голыми руками снимает кто – иллюзионист или манипулятор?
– Голыми руками? Это как? Не расстёгивая? Я слышал, что кое-кто так умеет, но не я. А вот если с реквизитом, могу. Дайте мне наручники, у вас же есть?
Капитан протянул ему наручники, Хоттабыч сам защёлкнул их на запястьях, показал, что сидят надёжно, и тут же сбросил на стол уже расстёгнутыми. А Бардину показал изогнутую скрепку, которую подобрал тут же, на столе капитана.
