Текст книги "Не надо оборачиваться (СИ)"
Автор книги: Александр Покровский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
– А вот и нет! – возразил юный кибернетик. – Сейчас посмотрим в интернете, что там пишут об этом деле. Ага, вам, скорее всего, попалась сучка с недоразвитыми сосками. Два нормальных, а остальные недоразвитые. На ощупь они незаметны, а на глаз – нужно внимательно приглядываться. Понимающие люди говорят, что это нормально, хоть и бывает нечасто. Вот, гляньте, это на столичном форуме обсуждают.
– Надо же! Спасибо, – расстроилась Люба.
– А что там была за собака? Какой породы?
– Никакой. Приблудная дворняга. Так её хозяйка сказала, если она на самом деле её хозяйка.
– А вы её хорошо разглядели?
– Да. И собаку, и хозяйку.
– Опишите собаку, а я запущу программу определения пород. Я тут скачал уйму программ и баз данных по собаководству, надо же их хоть раз опробовать!
– Чёрная псина, шерсть мягкая, шелковистая, на голове и шее длинная, на теле совсем коротенькая.
– Ввёл. Теперь размер. Сколько она примерно весит?
– Килограмм сорок, а то и все пятьдесят.
– Ого! Таких пород очень мало. Так, морда острая?
– А какие у собак бывают морды?
– Здесь предлагают на выбор «острая, тупая или плоская». Вот, смотрите, они дают даже рисунки для примера. Вот это как у овчарки, это болонка, а это – бульдог.
– А говорили, не разбираетесь в собаках.
– Совсем не разбираюсь, товарищ капитан. Тут так написано, вот и всё.
– Вот такая, – Люба ткнула в болонку. – Но та псина точно не болонка.
– Понятно. Теперь длина лап по отношению в общим размерам. Вот, смотрите, это такса, это овчарка, это борзая, а это – гончая.
Возились они долго, но порода Молли так и не определилась, и парень в конце концов был вынужден признать бессилие этой компьютерной программы. Но он не мог смириться с поражением компьютера, и вновь затрещал клавиатурой.
– Я тут сейчас ещё пару программок скачал. Одна – определяет породу собаки по фотографии.
– У меня нет её фотографии.
– Это не беда. Вторая программка – как раз фоторобот для собак. Раз вы из уголовки, значит, знаете, что такое фоторобот?
– Конечно, знаю.
– Ну, вот, получим изображение псины, и скормим его первой программке. Начнём?
Фоторобот они составили очень быстро, минут за десять. Молли получилась очень похожей, хотя, конечно, картинка была похуже фотографии. Казалось, всё зря – и по изображению порода не определилась. Но парнишка запустил поиск по фотографии, и картинка неожиданно нашлась. Собака, похожая на Молли как родная сестра, вцепилась в руку какому-то человеку в старинной одежде. Тот выронил шпагу и скривился от боли, а второй, почти мальчик, одетый примерно так же, наносил ему удар кинжалом в горло. Рядом грудой лежала женская одежда, тоже старинная.
– Что это такое? – ошарашено спросила Люба.
– Гугл пишет, что это, скорее всего, собака-оборотень.
– Что? – Люба была ошарашена ещё сильнее.
– Оборотень. Тут к картинке ещё текст на французском. Вы понимаете по-французски?
– Нет.
– Я – тоже. Ну, ничего, у нас же есть же машинные переводчики. Смысл-то уловим, а если вам будет интересно, найдёте знатока, который переведёт по-настоящему. Так, готово. Слушайте. Средневековье. Филипп, третий сын французского короля, подвергается постоянным сексуальным домогательствам матери и сестры. Он вырастает с непреодолимым отвращением к женщинам. С мужчинами он не может, потому что это запретил Господь. С ужасом мальчик осознаёт, что его тянет к собакам. Он спрашивает совета у священника, потому что скотоложство – это тоже плохо. Тот знакомит его с Жюли, одной из своих прихожанок, которая может превращаться в собаку или волчицу. Это уже не запрещённое Богом скотоложство, потому что она всё же человек. Но священник попадает в лапы Инквизиции, и влюблённые вынуждены бежать.
– А дальше что было?
– Не знаю. Это весь текст. Что дальше – не написано.
* * *
Едва Нежный вышел из подъезда Хоттабыча, рядом с ним мгновенно появились какие-то типы, похожие на профессиональных убийц, по одному с каждой стороны. Они к нему даже не прикасались, но хвататься при них за оружие майор не рискнул. Третий возник прямо перед ним, этот был похож на безобидного обывателя, но в городе мало бы нашлось людей опаснее него.
– Закончили допрос, товарищ Нежный? – безразличным тоном поинтересовался он.
– Так точно, товарищ Федералов. Полагаю, вы прослушивали его квартиру и сделали запись?
– Даже не сомневайтесь. Он говорил правду?
– Никак нет. Гражданин Хоттабыч изредка врал, а ещё чаще ошибался.
– В каких случаях, товарищ Нежный? При этих людях можете свободно говорить, они пользуются моим полным доверием.
– Только последний кретин станет свободно говорить при федералах.
– Всё шутите, товарищ Нежный. Не взираете вы на серьёзность момента. Тем не менее, я вас слушаю.
– Может, мы найдём для разговора место поудобнее?
– Не нужно. Давайте лучше не затягивать разговор.
– Слушаюсь, товарищ Федералов. Участие Хоттабыча в делах банды стало возможным после гибели его дочери в Венгрии несколько лет назад. Это, конечно, надо будет проверить, но мне кажется, он не врал.
– Мы уже проверили по своим каналам. Молодую женщину действительно загрызла стая бродячих собак. По крайней мере, такова официальная версия.
– Это бред, – категорически заявил Нежный. – Если была стая бродячих собак, то куда она убрела? Я уже не спрашиваю, зачем дамочка поздним вечером одна попёрлась в парк. А если не одна, то куда делась её компания? Нет, там, похоже, был не несчастный случай, а убийство.
– И вы знаете, кто убил?
– Почти всегда убийца – оставшийся в живых супруг. К тому же в том маленьком венгерском городке не было агрессивных животных ни до, ни после визита этой цирковой труппы. Их привезли, использовали, а потом увезли. Дрессировщики частенько держат собак-телохранителей, обычно или крупных овчарок, или догов. Я в интернете глянул, пока Хоттабыч всё это рассказывал. А через некоторое время безутешный вдовец женился на сестре дрессировщика. Совпадение? Не думаю. Или новоиспечённый вдовец, или его любовница и будущая супруга, но никак не стая дворняг.
– А если не знать о том, что он женился? Полиция могла найти убийцу?
– Видите ли, товарищ Федералов, женщина ни за что не сунулась бы ночью в парк, если бы не чувствовала себя в полной безопасности. А иллюзию полной безопасности могут внушить две-три крупных собаки. Они её, судя по всему, и загрызли. По команде хозяйки. Это настолько очевидно, что даже полицейские маленького городка отлично всё понимают. Но одно дело понимать, другое – доказать. Да и зачем полиции в это ввязываться? Убитая – иностранка, подозреваемые – иностранцы, все они через пару дней или недель покинут страну. Кому нужны чужие разборки?
– А частный детектив, которого якобы нанимал Хоттабыч?
– Сколько убийств раскрыл этот частник в своём маленьком городишке? Два? Одно? Думаю, ни одного. К тому же цирковые – закрытая каста, постороннему к ним не так и просто подобраться. Это полицейский может допрашивать, кого хочет, а частника просто пошлют. Но даже если бы он смог пролезть в цирк, расследование ему бы пришлось вести среди хищников, да не простых, а уже попробовавших на вкус человеческую кровь. Нет, частник прав, что взял деньги, но не стал ничего делать. Хоть это и аморально.
Все четверо усмехнулись, мораль в финансовых делах для них значила намного меньше, чем ничего, да и по службе они постоянно имели дело с теми, кто её совсем не принимал во внимание.
– Значит, в Венгрии оборотни на свет не показались? – уточнил подполковник. – Вы в этом уверены?
– Так точно. Я, конечно, ничего не знаю об этих ваших оборотнях, и даже думаю, что они должны оставаться персонажами сказок и легенд, а не лезть в фигуранты уголовного дела. Но если считать, что шлюшку убил какой-нибудь местный оборотень в зверином обличье, то что за мотив у него мог быть? Я никакого даже представить себе не могу.
– А я могу, товарищ Нежный. Например, эта замечательная женщина случайно узнала, что её любовник – оборотень. Она не собирается никому этого рассказывать, но он всё равно не хочет рисковать.
– Она случайно узнаёт, что он оборотень, он её за это убивает, превратившись в огромную собаку, а её глубоко скорбящий муж женится на почтенной даме, имеющей прямое отношение к огромным собакам. Ещё через несколько лет Вани из Хельсинки случайно об этом узнают, и привлекают Хоттабыча к своей операции, потому что он случайно живёт в том же городе, где и убийца его дочери. Не дело, а одно сплошное стечение обстоятельств. Люблю такие.
– Тогда изложите, пожалуйста, свою версию событий, – сухо потребовал слегка обидевшийся подполковник. – Только вкратце.
– Слушаюсь, товарищ Федералов. Конечно, это всего лишь версия, доказать её сложно, но зато в ней всего лишь одно совпадение. Итак, ваши коллеги, а может, таможня, неважно, взяли курьера «Ван Хельсингов», который вёз сюда оружие против оборотней. Скорее всего, Вани побоялись повторять попытку контрабанды, и решили обратиться к профессионалам, то есть, к криминальным элементам, причём нашим, а не заграничным. Один из таких бандитов – бывший силовой жонглёр. Вы же не подумали, что он, покинув цирк, стал в чужой стране преуспевающим бизнесменом? Скорее всего, он стал вышибалой. А когда узнал, что нужно доставить оружие в наш город, вспомнил, что здесь живёт его тесть. И отправил сюда своего подельника, тоже эмигранта, который и порешал все вопросы с Хоттабычем. Платили за всё Вани из Хельсинки, причём суммы там крутились немалые, а расходы небольшие. Эти двое поделили разницу.
– Не сходится, – злорадно возразил подполковник. – Жонглёр не стал бы втягивать в такое дело собственного сына.
– Мы не знаем, стал бы или нет. Но если хотите, вот вам другая версия. О нуждах Вань из Хельсинки узнаёт тот бандит, который навещал Хоттабыча. Он знаком с жонглёром, и знает, что у того в нужном городе живёт тесть. Визитёр обращается к жонглёру, а тот отказывается, и объясняет, почему. Разумеется, о своём участии в убийстве предыдущей жены он не говорит, но обстоятельства её смерти ему скрывать незачем. После этого визитёр действует сам. Так устраивает?
– Пусть будет. Нам это что-нибудь даёт?
– Составим фоторобот этого якобы иностранца, поищем его в наших и ваших базах, заодно и Интерпол этим озадачим. Ещё запросим голландскую полицию о бывшем жонглёре, может, он там засветился с каким-нибудь криминалом. Заодно и о его нынешней жене, хотя я не думаю, что по ней у них что-нибудь есть. Кстати, по отпечаткам трёх убитых киллеров и Бонифация – ничего. Ни у нас эти парни по уголовке не проходили, ни Интерполу не известны.
– У нас – тоже.
– Зато по татуировкам Интерпол ответил.
– Что именно?
– Что это знак принадлежности к международной террористической группировке «Ван Хельсинг». А вы ожидали, что это обозначение ранга в масонской ложе «Юго-Восток»?
– Неважно, чего я ожидал. Воздержитесь, пожалуйста, от своих обычных неуместных шуточек. Вы восстановили картину убийства? Я кое-чего не понял в рассказе этого вашего Хоттабыча. Довольно много не понял. Может, просветите меня, товарищ Нежный?
– Слушаюсь, товарищ Федералов. По приказу визитёра с неизвестным нам именем Хоттабыч купил пистолеты и патроны. Он категорически отказался сказать, у кого, а я не стал настаивать.
– Правильно. Мы и так знаем всех продавцов оружия на чёрном рынке, и многие из них – наши осведомители.
– Уверен, что и наши тоже. Потом Хоттабыч нанял ювелира, чтобы тот поработал с патронами. Когда он закончил, приехали киллеры. Вот здесь интересный момент. Время у них было, пара дней – этого вполне достаточно. Но они даже не проверили, стреляют ли пистолеты вообще, а если стреляют, куда полетит пуля. Это называется калибровка прицела.
– Какой из этого вывод?
– Или они считали старика авторитетным экспертом по оружию, причём безгранично ему доверяли, или они просто салаги. Я думаю, всё же салаги. Сужу по результатам их нападения на предполагаемых оборотней. Как можно перед серьёзным делом не опробовать оружие?
– Что было дальше?
– Хоттабыч испугался, что заметят его машину, и придумал себе двойника. Замысел неплохой, но с реализацией старик наделал глупостей. Заодно перед киллерами он изображал великого мага-ясновидца, уж не знаю, зачем. Сам он тоже не может объяснить. Наверно, скучает по выступлениям перед публикой. Впрочем, это не имеет значения. Адрес Бонифация, которого они собирались убить, ему назвал Ван Хельсинг, тот, что якобы очень плохо говорит по-русски. Он же сказал, что атаковать нужно только после того, как придёт женщина в тигровой или леопардовой шубе. Дверь в квартиру Бонифация наверняка будет открыта – это тоже с его слов. А когда киллеры не вернулись, Хоттабычу пригрозили убийством внука, если он не выяснит, что с ними, и старик устроил гастроли уже для полиции. Вообще-то в двойника, да ещё и при таком отвратном исполнении, могли поверить только совсем уж конченные дебилы, но ему повезло – именно такие и выехали на место преступления. Вот, собственно, и всё. Если не считать того, что старик увидел у себя во дворе ваших людей, похожих на убийц, и от испуга наложил в штаны. Этих, что ли?
– Этих, – безразлично кивнул подполковник. – Что скажете о тигровой или леопардовой шубе?
– Леопардовая, причём не настоящая. На самом деле, если верить экспертам, кроликовая. Но разрисована под леопарда. А что тут непонятного? Оборотни, или те, кто изображает оборотней, якобы превращаются в волков, а это почти собаки. Собаки не любят кошек, вот и носят одежду из кошачьего меха. Или из меха под кошачий.
– Так превращаются или якобы превращаются?
– Мне-то откуда знать? Но раз шуба всего лишь якобы леопардовая, то и оборотни, скорее всего, тоже якобы. Вот когда их найдём, обязательно подробнейше расспросим.
– А найдёте, товарищ Нежный?
– Одного из них я уже знаю.
– Бонифация?
– Нет. Он уже пару дней как один из трупов, а не из оборотней.
– Тогда ту бабу, что к нему приходила?
– Насчёт неё одни только подозрения, да и то, пока непонятно, где её искать. Нет, это совсем другой фигурант.
– Вот и займитесь этим другим фигурантом. Вы меня поняли?
– Так точно, товарищ Федералов! Сегодня же им займусь.
* * *
Сказать, что Бардин обрадовался заданию Нежного – это ничего не сказать. Сперва он подбросил вверх бумаги по ограблению супермаркета, а потом подпрыгнул сам, коснувшись ладонями потолка. Если бы поблизости нашлась какая-нибудь не очень тяжёлая женщина, например, капитан Сорокина, он бы подбросил и её, но в кабинете он был один, так что пришлось ограничиться бумагами и собой.
Но безудержной радости он предавался недолго. Задание вовсе не было простым, хотя бы потому, что ему поручили кое-что разузнать у иностранцев, а они, тупицы, вряд ли говорят по-русски. Кровь из носу нужно было где-нибудь раздобыть переводчика. Считалось, что английским владеет секретарша шефа, но Бардин, как и все остальные, отлично знал, что её взяли на службу совсем за другие качества. Значит, нужно обращаться к федералам – раз уж они борются с международными террористами, хоть какие-то иностранные языки должны знать.
С отделом по борьбе с терроризмом его соединили мгновенно, но их начальника на месте не оказалось. Бардин этому даже обрадовался – неприметный подполковник внушал ему страх, не очень сильный, но всё же отчётливый. Человек, представившийся его заместителем, признал, что знает о совместной операции с полицией, и готов оказать коллегам всю мыслимую помощь. Само собой, в разумных пределах. Но просьба предоставить переводчика погрузила его в долгое молчание.
– У вас в конторе что, по-иностранному никто не шпрехает? – деланно удивился Бардин. – Ладно мы, но вы-то заграничных террористов отлавливаете, должны же их как-то допрашивать!
– Мы больше работаем по местным экстремистам, – немного смущённо пояснил зам подполковника. – Так что вполне обходимся русским.
– Хорошо, кадровых переводчиков у вас нет, тогда…
– В том-то и дело, что они есть, но переводить вряд ли могут. Потому что это не переводчики, а переводчицы, и…
– Понятно. У нас примерно та же байда. Кадровых нет, но есть же стукачи, не может не быть! Университет, торгово-промышленная палата…
– Конечно, есть у нас в этих заведениях внештатные сотрудники. Наверняка кто-то из них говорит по-английски. Но тут проблема секретности. Все эти люди очень болтливы, а нам бы категорически не хотелось, чтобы в городе говорили о бандах оборотней и охотников за ними. Ничего хорошего нам такие слухи не принесут. Впрочем, вот только сейчас вспомнил. Есть у нас одна подходящая внештатная сотрудница. Настоящий полиглот, и при этом отлично умеет держать язык за зубами. Проверенный товарищ. Попробую прислать её вам, если она сейчас свободна.
В ожидании проверенной сотрудницы федералов Бардин занялся делами, для которых было необязательно знать иностранные языки. Позвонил Хоттабычу, хотел вызвать его в управление, чтобы составить фоторобот того Ван Хельсинга, который якобы был иностранцем и отвратительно говорил по-русски. Хоттабыч никуда ехать не хотел, к тому же у него был компьютер, подключённый к интернету, и они быстро составили фоторобот. Заодно Бардин уточнил имя и фамилию бывшего жонглёра и его второй жены, и название голландского города, где они поселились.
Попрощавшись с Хоттабычем, он запустил поиск изображения в интернете для фоторобота Ван Хельсинга, но поисковик ничего не нашёл. Поиск на сайте Интерпола по приметам выдал пару десятков подозреваемых, но ни один из них не мог быть тем, кого искал Бардину. Бывшего жонглёра там тоже не нашлось. Переводчица всё не шла, и капитан, просто чтобы чем-то себя занять, поискал жонглёра в списке авиапассажиров. Разумеется, нашёл, причём дважды – тот прилетел, а через неделю улетел обратно. Удивило одно – у него почему-то оказался бельгийский паспорт, а вовсе не голландский.
Хотя чему удивляться? У них же там Евросоюз, Шенген и ещё что-нибудь в том же духе, так что гражданину Бельгии, наверно, никто не запрещает заниматься бизнесом в Голландии. Или бывший жонглёр наврал Хоттабычу? А может, врёт сам Хоттабыч? Бардин бегло просмотрел несколько первых попавшихся статей из интернета о Евросоюзе, но так и не понял, нормально ли, чтобы бельгийский гражданин, пусть даже занимающийся бизнесом в Голландии, называл себя голландским бизнесменом.
Он позвонил в бельгийское посольство и задал этот вопрос, но тип, который снял трубку, хоть и неплохо говорил по-русски, совершенно не понимал, чего от него хотят. Он подробно рассказал, что в Бельгии есть граждане двух наций – фламандцы и валлоны, так вот, фламандцы – это народ, родственный нидерландцам, язык у них практически одинаковый, а некоторые из них вообще считают себя нидерландцами, живущими на чужбине. Так что…
Бардин попытался объяснить, что бывший советский циркач вовсе не фламандец и даже никакой не, прости Господи, валлон. Тем не менее, есть данные, что этот уважаемый господин – гражданин Бельгии. В ответ он получил лекцию на тему, что Бельгия почти напрочь лишена расизма, там хорошо принимают негров, арабов, евреев и даже славян. Капитан до конца не дослушал, прервал связь и позвонил в посольство Голландии. Но и там не преуспел – на отличном русском языке ему подробно разъяснили, что раз его интересует бельгийский гражданин, то и обращаться ему надо в бельгийское дипломатическое представительство.
Немного расстроенный провалом переговоров с дипломатами, он попытался поискать бывшего жонглёра в соцсетях. По опыту он знал, что некоторые идиоты выкладывают там о себе столько информации, сколько полиция и за год плотной слежки не соберёт. Но увы, ни в одной из популярных соцсетей об этом типе не нашлось ни слова. То ли у него не хватало ума, чтобы ими пользоваться, то ли хватало, чтобы не выкладывать туда лишнего, по крайней мере, под собственным именем.
Что ж, оставался ещё один путь, сравнительно долгий, зато надёжный. Бардин знал, в каком именно цирке когда-то работали Хоттабыч, силовой жонглёр и его новая жена. Там же работали отец и брат этой женщины. Капитан позвонил в отдел кадров того цирка, и получил довольно длинный список телефонов тех, кто мог бы до сих пор поддерживать связь с этой семейкой. Правда, один из номеров принадлежал Хоттабычу. Что ж, логично, он же довольно близкий родственник, кому же знать, если не ему?
Для начала пришлось выдумать правдоподобную историю, зачем он ищет жонглёра. Желание полицейского расспросить о нём вряд ли нашло бы понимание у циркачей, они вообще редко рассказывают посторонним о своих. Да и нельзя исключить, что кадровичка, положив трубку после разговора с полицейским, не бросилась тут же предупреждать всех, чьи номера дала ему, что к ним может обратиться некий капитан Бардин, она ему отказать не могла, а то вылетит с работы, но они пусть будут настороже. А те, прежде чем дать ему телефонный номер кого-то из этой эмигрантской семейки, предварительно позвонят, и спросят, хотят ли эмигранты, чтоб их телефон узнал один провинциальный полицейский. Если выдуманная история будет не очень хороша, вряд ли они захотят.
Что ж, придумывать истории, в которые верят фигуранты уголовных дел, должен уметь каждый оперативник. Бардин поднапряг фантазию, и за пару-тройку минут выдумал нечто удобоваримое, правдоподобное и не поддающееся проверке. Настало время проверить, как отнесутся к его сказочке циркачи. Капитан начал обзванивать предполагаемых друзей циркачей-эмигрантов, все разговоры были практически одинаковыми, уже на третьем звонке стало невыразимо скучно, но он терпел, а что делать?
– Здравствуйте! – радостно говорил он. – Я капитан Бардин из полиции. Вы не подскажете, как можно связаться с одним вашим бывшим коллегой, – и называл фамилию, имя и отчество отставного жонглёра.
– Зачем он вам? – неизменно отвечал ему циркач или циркачка, одинаковым холодным тоном.
– Понимаете, он приезжал в наш город к своему тестю, это тоже ваш бывший коллега, фокусник по прозвищу Хоттабыч, и потерял тут одну довольно ценную вещь. А может, у него это украли. А я нашёл.
– Что за вещь? – любопытство тоже включалось с завидным постоянством.
– Понимаете, задача полиции собирать информацию, а не распространять её. Он вполне может не захотеть, чтобы кто-то знал, что эта вещь у него вообще была.
Разговор в подобном ключе обычно длился долго, но заканчивался ничем. Только на девятом звонке ему назвали адрес в городе Антверпене, и номер мобильного телефона с кодом Бельгии. Глянув в интернете, Бардин убедился, что Антверпен – бельгийский город во фламандской части страны. Что ж, если считать, что фламандцы и голландцы – одно и то же, то бывшего жонглёра вполне можно назвать голландским бизнесменом, если он, конечно, бизнесмен. Теперь оставалось только дождаться переводчицы.
* * *
Лита со скучающим видом прошлась по двору, вдыхая все его запахи, и возбуждающие, и отвратительные. Несмотря на сильный мороз, пахло экскрементами, но гораздо хуже были смог и выхлопные газы машин. Наверняка легендарные предки Рода, очутись они здесь каким-нибудь неведомым образом, зашлись бы в непрерывном кашле и постарались бы немедленно бежать из этого проклятого города как можно скорее и как можно дальше. Но их куда менее славные потомки как-то приспособились к жизни в таких условиях, и не собирались менять городскую жизнь на деревенскую и тем более на лесную.
Были и приятные запахи. Мимо прошла человеческая самка с маленьким ребёнком, она пахла мерзко, как и большинство её соплеменников, но малыш… Нежное свежее мясо, ещё не испорченное табаком, алкоголем и сотней других гадостей, которые эти существа принимают внутрь ради удовольствия… Рот Литы наполнился слюной, промелькнуло желание приятно на него поохотиться и в конце охоты вонзить зубы в плоть, насытиться свежатиной…
Слюну она сглотнула, а на проблеск хищного желания даже внимания не обратила. В городе лучше не есть его обитателей, они этого не любят, а главное, горожане сами умеют устраивать охоту на хищников. Много людей Рода погибло в Средние века, не сумев сдержать охотничий инстинкт. Выжили те, кто может себя контролировать. А свежее чистое мясо всегда можно купить, причём не очень-то и дорого. Не человечину, конечно, но чем мясо человека лучше той же телятины? Хотя людоеды считают, что всё же лучше, да и стоит ли с кем-то спорить по такому мелкому вопросу, как гастрономические пристрастия?
Запах двоих охотников она уловила. Слабый, но отчётливый. Они сидели в автомобиле, но иногда всё же выходили поразмяться. А ещё они долго стояли возле подъезда, где жил Враг, причём не одни, там же были запахи ещё двоих человеческих самцов, один из них чего-то боялся, второй – нет. К запаху охотников примешивался лёгкий аромат оружейного масла. Что ж, всё правильно, на охоту обычно ходят с оружием. Даже она, способная убить одним ударом руки или ноги, а иногда и слабеньким тычком пальца, на всякий случай прихватила с собой пистолет.
Лита отошла далеко в сторону, забралась в какой-то магазинчик и купила там булочку. Колбасу она тоже могла бы купить, но есть не стала бы, разве что под страхом голодной смерти. А булочка не пахла никакой гадостью, так что её она проглотила, почти не жуя. Впрочем, зашла она сюда не подкрепиться, а вдали от зорких глаз охотников позвонить мудрейшей. Правда, тут было много покупателей, говорить нужно будет осторожно, но осторожность не помешает везде, даже на улице. Стражи бывают или осторожными, или мёртвыми, третья разновидность редко существует дольше нескольких дней.
– Да, Кармелита, – Агата ответила на вызов мгновенно.
– Два охотника, – доложила страж. – Или больше.
– Ты можешь свободно говорить?
– Нет.
– Понятно. Охотятся за Врагом или за нами?
– Не знаю, тётя. Я не читаю чужие мысли. Мне бы со своими разобраться.
– Могу прислать на помощь ещё пару стражей. Пусть нейтрализуют охотников.
– Если надо, справлюсь сама. Звоню узнать, надо ли.
– Они из полиции?
– Не знаю. Не похожи.
– Лучше их не трогай. Сможешь убить Врага, не связываясь с ними?
– Только если выйдет из дому.
– Я его выманю. Смотри, не промахнись.
– Нет, тётя. Тебе нельзя. Кто-нибудь может подслушать.
– Думаешь, это всё-таки полиция?
– Или кое-кто ещё хуже. Ты бы видела эти рожи. Дай мне его телефон.
– Звонить должна мудрейшая, – неуверенно возразила Агата.
– Тётя, не все стражи – идиоты. Справлюсь.
– Что ты собираешься делать, Кармелита?
– Я в магазине. Вокруг полно народу. Хочешь, чтобы я им всем это рассказала?
– Не надо. Действуй, как сама считаешь нужным. Номерок Врага я скину тебе СМСкой.
– Жду, – Лита прервала связь.
Телефон тут же пискнул, просигналив, что пришло сообщение. Лита задумалась, как проще всего добраться до Врага. Мудрейшие любят сложные планы, а стражам чем проще, тем лучше. Тётя Агата наверняка попыталась бы прибегнуть к шантажу. Мол, я кое-что нехорошее о тебе, старичок, знаю, заплати – и никому не скажу. Только деньги наличными и из рук в руки. Если Враг решит заплатить, с этой встречи он не вернётся, Лита обеспечит.
Агата действительно кое-что о нём знала. Ей как-то удалось выяснить номер машины, на которой приехали те три Врага, которых уложила Лита. А по номеру узнать адрес, телефон и фамилию несложно, вопрос только в сумме, с которой не жалко ради этого расстаться. Конечно, возить киллеров на дело – преступление, и старик согласится заплатить какую-нибудь мелочь, чтобы его оставили в покое. Но при одном условии – если полиция о нём ещё не знает. А если знает? Тогда он расскажет полицейским об этом звонке, те начнут охоту на шантажистов, и вполне могут поймать, они же профессионалы в таких делах. Странно, что страж это понимает, а мудрейшая – нет. Ничего, она, Лита, сама что-нибудь придумает. Простое и эффективное.
* * *
Когда женщина, вежливо постучав в дверь и дождавшись разрешения, вошла, у Бардина отвисла челюсть. Таких красавиц ещё никогда не бывало в его кабинете, а в его кровати – тем более. Прекрасное лицо, стройная фигура, стильная и дорогая одежда, со вкусом наложенная, хоть и яркая, косметика, вдобавок ко всему ещё и драгоценности с ценой, которую простому оперу даже представить невозможно. Верх совершенства, по-другому и не скажешь.
– Капитан Бардин? – уточнила она голосом, от которого его пробрало до самых костей. – Люди, которым я не могу ни в чём отказать, попросили меня поработать у вас переводчиком. Вам какой язык нужен?
– А, – сказал Бардин. – Э, – добавил он на случай, если сразу его не поняли.
– Где я могу раздеться? – поинтересовалась переводчица. – В смысле, куда деть одежду?
Бардин часто-часто закивал, показывая, что он будет очень рад, если гостья разденется, а куда она при этом денет одежду, совершенно не имеет значения. Увы, прекрасная незнакомка сняла только шубу и шапку, и аккуратно положила их на пустой стол.
– Так всё-таки, чего вы от меня хотите? – женщина всё пыталась выяснить, зачем она здесь понадобилась, сделать это и с чистой совестью вернуться к своим делам.
– А, – ответил Бардин, и хорошо, потому что если бы он смог сказать, чего именно от неё хочет, она бы непременно обиделась.
– «А» уже было. Придумайте что-нибудь получше.
– У, – с трудом произнёс Бардин.
Она демонстративно пожала плечами, от чего челюсть Бардина отвисла ещё сильнее, а глаза ещё больше округлились, подвинула стул к пустому столу, села, закинув ногу на ногу, зажгла сигарету и достала из сумочки глянцевый журнал.
– Ы, – сказал Бардин. – Ы!
– Вы правы, гражданин капитан. Именно «Ы», – безразлично согласилась переводчица, с головой погружаясь в статью о половой жизни какой-то поп-звезды.
Бардин смутно припоминал, что надо позвонить в чёртов, как его? Точно, Антверпен. Позвонить и выяснить у тамошних полицейских, что они думают о… о ком, чёрт возьми? Ничего, он обязательно вспомнит, о ком они непрерывно думают. Хотя, почему непрерывно? У них что, других проблем нет? Или это очень важный тип? Босс мафии, например. Какой мафии? Наверно, русской, иначе чего бы им интересовался Нежный? Но Нежный только что вернулся из Турции. Может, в Антверпене разбойничает турецкая мафия?
Этот поток бреда был прерван тем самым Нежным. Он, как говорится, оказался лёгок на помине. А ещё он оказался злым как чёрт.
– Бардин! – взревел он. – Ты так и не оформил бумаги по супермаркету? Шеф мне уже плешь проел!
– Ты же сам дал мне срочное задание! – как только Бардин отвлёкся от незнакомки, к нему сразу же вернулся дар речи.
– А кто должен был закончить оформление ещё вчера?
– Вчера – не успел. А сегодня ты меня прервал.
– Допустим. И что ты узнал в голландской полиции?
– Антверпен. Это город во фламандской части Бельгии.
