Текст книги "Не надо оборачиваться (СИ)"
Автор книги: Александр Покровский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
– Это тебе голландские полицейские сказали? – удивился Нежный.
– Нет. Там они живут. Не полицейские, а жонглёр, его жена и дрессировщики. В смысле, её родители. Я раздобыл её телефон.
– Но, я так понял, не позвонил. Или позвонил?
– Нет. Я же их языка не знаю. Фламандского. Или валлонского? Не помню. Да какая разница? Я ни того, ни другого не знаю.
– Валлонского языка нет. Валлоны говорят на французском, – вмешалась в разговор переводчица. – И вообще, мальчики, не ссорьтесь, пожалуйста. При мне, по крайней мере.
– Как раз хотел тебя спросить, как только с этим обалдуем закончу. Ты-то, Палёнка, какими судьбами здесь? – поинтересовался Нежный.
– Так он же не знает ни фламандского, ни валлонского. А ты, Юрочка?
– Я тоже. С каких пор ты в переводчики подалась?
– Один федерал попросил. Им отказать очень трудно. Я имею в виду, отказать и не влипнуть в жуткие неприятности.
– Подполковник?
– Нет, майор. Но уверена, что подполковник ничуть не лучше.
– Майор – зам твоего дружка подполкана, – пояснил Бардин. – А почему ты её Палёнкой назвал?
– Потому что погоняло у неё такое. Палёнка раньше иностранцев по вызову обслуживала. Потом пропала из виду. Наверно, сейчас борделем рулит и бабки лопатой гребёт. Не то, что мы с тобой, лохи безмозглые.
– Не борделем, Юрочка, а эскортным агентством, – улыбнулась Палёнка. – Это по сути, конечно, тот же бордель, но называется благороднее. Только сама я уже не работаю, хватит. Хотя, если хорошо попросишь, обслужу, да ещё и с большой скидкой.
– В другой раз, милая. Говоришь, переводчица? Какие языки знаешь?
– Английский, французский, немецкий, испанский и чуть хуже шведский. Я ж, наивная, думала, всё будет как в кино, и один из приезжих принцев на мне женится. А вот хрен. Зря языки учила. С теми бабками, что у меня сейчас, меня за бугром примут и с одним русским. Да вот что-то перехотелось уезжать.
– Со всем этим дерьмом – к психиатру.
– Может, к психоаналитику?
– Это одни и те же люди. Бардин, ты сам переговоришь с этим долбанным Антверпеном, или мне заняться?
– Справлюсь.
– А с документами по супермаркету тебе много осталось?
– Минут на десять, – не могнув глазом, соврал Бардин.
– Вот и отлично. Переговори с бельгийцами, заканчивай супермаркет, и на сегодня свободен. Иди куда хочешь, хоть домой, хоть не домой. Короче, ни в чём себе не отказывай.
Бардин понял, что Нежный над ним издевается, но возмущаться не стал. Этот тип отлично умел подавлять возмущение подчинённых, причём жестоко и беспощадно.
* * *
Несколько раз Лита обошла вокруг дома, вынюхивая других охотников. Неужели их всего двое, и они засели в одном месте? По всему выходило, что да. Так кто они? Полиция, бандиты, спецслужба? Или простые граждане вроде неё самой, решающие охотой какие-то свои личные проблемы? Многое можно было бы понять, выяснив по номеру владельца автомобиля, но Агата вряд ли справится хотя бы за день, а это слишком долго. Да и если машина полиции или спецслужбы, там могут заинтересоваться теми, кто интересуется номерами их машин, а зачем это нужно? В конце концов, охотники ей почти не мешали.
Самым простым решением было войти в подъезд, позвонить в квартиру Врага и пристрелить его, как только он откроет дверь. Или, если удастся, обойтись без стрельбы, прикончив его ударом в шею или в голову, это она тоже неплохо умела. Если откроет не он, придётся перебить всех, кто будет в квартире, они или Враги, или родственники Врагов, их ни капли не жалко. Лите вообще очень редко бывало кого-нибудь жалко, она уже и не помнила, когда последний раз что-то подобное случалось. Могут, конечно, и вообще не открыть дверь, но это вряд ли. Все женщины Рода умели убедить любого мужчину в чём угодно. Правда, на короткое время, но ей вполне хватит.
Потом надо будет уйти от двух охотников, которые во дворе, и соседей, которые выскочат, услышав выстрелы. Она, конечно, сможет оттуда исчезнуть, уже не первый раз такое проделывает. Но если охотники не полные идиоты, они фотографируют всех, кто входит в подъезд. Так что лучше туда не входить, это фото потом может здорово осложнить жизнь. Значит, нужно выманить Врага во двор. Если те двое охотятся на него, они откроют огонь и смоются, тогда ей останется только проверить, точно ли старик мёртв, и если нет, аккуратно добить.
А вот если они не охотятся, а охраняют, будет немного сложнее. Может, даже придётся стрелять издали. Став стражем, Лита ещё ни разу не промахивалась. В этот раз она может выстрелить трижды подряд, так что не страшно, если впервые промахнётся. Уж из трёх пуль две наверняка попадут куда надо. А потом – изо всех сил удирать от телохранителей Врага, отстреливаться, но так, чтобы ни одного из них не убить и серьёзно не ранить. Кем бы они ни были, совершенно незачем делать мстителей из их коллег. Если верить легендам, у первых Врагов тоже всё началось с мести Роду, и по тем же самым легендам, им очень даже было за что мстить.
Оставалось только выбрать удобный момент для нападения, такой, чтобы её саму никто не подстрелил и, если возможно, не запомнил. Лита, как и любой страж, бегала очень быстро, причём могла резко менять направление, высокие каблуки этому совсем не мешали, но телохранителей двое, и если один из них станет стрелять не в неё, а рядом с ней, она может и не увернуться от одной из его пуль. Да и скорость бега ничего не даёт – они на машине, её ни один страж не обгонит.
Можно и самой стрелять из машины, а ещё лучше – с мотоцикла, но тогда придётся и удирать на транспорте, и вряд ли ей удастся уйти от погони, ведь гонщица из неё неважная, нельзя быть совершенством во всём. Да и машину или мотоцикл ещё надо где-то угнать, не на своей же устраивать гонки по городским улицам, чтобы все желающие могли сфотографировать и машину, и номера, а может, для полного счастья ещё и водителя.
Пожалуй, лучше всего подойдёт атака возле забора. Лита застрелит старика и тут же перемахнёт через высокий забор. Прыгала она тоже неплохо, вполне на уровне профессиональной легкоатлетки. А телохранители за эти пару секунд даже не успеют выхватить оружие. Потом им тоже придётся перелазить забор, и вряд ли у них это получится очень быстро. А если надо, она может пострелять в забор возле их голов, это наверняка отобьёт у них желание гнаться за киллером. Какой-то риск, конечно, всё равно остаётся, но тут уж ничего не поделать, страж – довольно рисковая профессия.
Оставалось только выманить Врага из его крепости. Позвонить по телефону, и убедить его куда-нибудь пойти, неважно куда. Мудрейшая, конечно, справилась бы с этим лучше, чем страж, но Лита не сомневалась, что и она сумеет. Главное – не попасться. Телефоны старика, скорее всего, прослушиваются. Он привёз трёх Врагов-охотников, их застрелили. Только дурак не подумает, что шофёр мог шепнуть словечко Роду, и охотников встретили готовые к бою стражи. Теперь Враги ждут, не свяжется ли со стариком кто-нибудь из Рода, чтобы убедиться окончательно. А если те два охотника во дворе – полицейские, то телефоны наверняка прослушиваются и полицией.
На минутку Лита задумалась, не получится ли у неё убить Врага руками других Врагов. Позвонить и поблагодарить старика за своевременное предупреждение, а заодно и за другие очень ценные сведения. Какие именно – те, кто прослушивают телефон, пусть придумают сами. Старик, конечно же, будет потом всё отрицать и клясться, что он не агент противника, а беззаветно предан благородному делу великого Ван Хельсинга, но до конца ему не поверят и на всякий случай убьют. Враги тоже не очень-то проявляют жалость и великодушие, и это правильно – на войне этому не место, вот после войны уже можно подумать, и то, обещать ничего нельзя.
Эту идею она с сожалением, но отвергла. Если Враги прослушивают телефон старика. Если он не сможет оправдаться перед своими соратниками. Если наказанием ему выберут смерть. Если старик не сбежит от палачей. Слишком много «если», чтобы такой план наверняка сработал. Да и не сильны стражи в интригах, это удел мудрейших. Хотя ничего не мешает использовать это, как страховочный, дублирующий вариант. Почему бы, выманивая старика из дому, заодно не заронить искру подозрения в души других Врагов? Мало ли, вдруг ей что-то помешает, и тогда, быть может, старого мерзавца прикончат свои.
Она достала телефон и набрала номер, который прислала ей Агата. Пока звучал зуммер вызова, она быстро подготовила голос. На морозе им управлять было гораздо труднее, но она здесь родилась и с тех пор надолго не уезжала, так что климат для неё привычный, а зимние холода – просто мелкое неудобство. Старик ответил после четвёртого гудка.
– Здравствуй, мой милый! – пропела в трубку Лита, после таких песен даже Бонифаций, питающий к женщинам непреодолимое отвращение, всё-таки каждый раз его преодолевал. – Не хочешь со мной повидаться, кое-что обсудить, ещё кое-чем позаниматься?
– Хочу, – взволнованно выдавил из себя старик, похоже, сражённый приворотной песней наповал. – Где и когда?
– Машина у тебя есть?
– Да. Красный «Форд».
– Знаешь ресторан «Лилия»?
– Тот, что на окраине?
– Точно. Знаешь. Возле него – стоянка. Буду ждать тебя там.
– Хорошо, только, понимаешь, меня во дворе ждут двое, как бы не киллеры.
– В тёмно-синей машине? Мои друзья обеспечат, чтобы они не стреляли.
– Даже так? Эти двое – из спецслужбы.
– Не имеет значения. Стрелять они не будут, и давить машиной – тоже, не беспокойся. Я могу тебя защитить, милый, и не только защитить. Иди же ко мне! – она прервала связь.
Охотники в тёмно-синей машине засуетились. Прослушивают, поняла Лита. На всякий случай она вынула из телефона аккумулятор, раздавила аппарат каблуком, а обломки подняла и швырнула в урну. Номер левый, аппарат тоже левый, ни то, ни другое никак не связано ни с кем из Рода. Даже если те, кто прослушивал, якобы из спецслужбы, уже ищут аппарат и сим-карту, что ж, пусть ищут, и ничего страшного, даже если найдут.
Старик, излучая радость и предвкушение, выскочил из подъезда и едва не побежал по скользкому тротуару. Охотники стрелять не стали, один вышел из машины и пошёл за ним, другой завёл мотор. Лита вразвалочку последовала за стариком и его телохранителем. Её сапожки не скользили, она уверенно ступала по льду и утоптанному снегу, не обращая внимания на сильный холодный ветер. Несмотря на холод, на улице было много людей, и она ничуть не выделялась из толпы. Она шла, высматривая далеко впереди удобное место для нападения, но пока ничего подходящего не подвернулось.
Враг подошёл к какой-то проходной, тамошний вахтёр сказал ему «Добрый день, Похабыч!», Враг ответил и вошёл внутрь. И тут Лита возликовала: это же гаражный кооператив! Старик пришёл сюда за машиной. Вот это самое лучшее место для нападения, в сто раз лучше всего, что она себе представляла!
Она как бы невзначай глянула по сторонам, заметила стоящий чуть поодаль тёмно-синий автомобиль, убедилась, что пеший телохранитель не спеша направился к своему коллеге, и чуть ускорила шаг, проходя мимо вахтёра. Затем свернула за угол и побежала вдоль задней стены гаражей. Когда ей показалось, что никто на неё не смотрит, запрыгнула на крышу и помчалась вперёд, уже не видимая с улицы.
Старик Похабыч как раз возился с замками своего гаража. Лита спрыгнула на землю, мягко спружинив пальцами и коленями, слежавшийся снег под ней слегка хрустнул под подошвами её сапог, и это был единственный звук, который она произвела прыжком. Похабыч ничего не заметил, у него лязгали ключи в замках и скрипели петли гаражных ворот. Смазывать их не имело смысла, на таком морозе смазка бесполезна. Распахнув дверь, он вошёл в гараж и протянул руку к дверной ручке свой машины.
Лита подбежала к старику на носочках, её быстрые шаги на бетонном полу были совершенно бесшумными. Она чётко видела нужное место на шее Похабыча. Лёгкий удар туда пальцем – и старик мёртв, причём даже самый лучший эксперт скажет, что смерть была естественной. А потом останется лишь уйти тем же путём, что и пришла, через крыши, и пусть кто-нибудь только попробует стать у неё на пути.
* * *
Начальник полиции Антверпена, или как там называется его должность, по-английски понимал плохо, а говорил ещё хуже. Это выяснилось в самом начале разговора. Зато немецким он владел не хуже большинства немцев. Увы, немецкий словарный запас Палёнки отлично подходил для секса или обсуждения классической музыки, но совершенно не годился для перевода разговора двух полицейских. Но Бардину повезло – бельгиец нашёл элементарный выход из этого безвыходного положения: один из его заместителей сносно говорил по-русски. Палёнка с удовольствием отдала трубку Бардину, а сама вернулась к своему журналу.
Бардин спросил, не известно ли полиции Антверпена что-нибудь о бывшем силовом жонглёре и его жене, или, на худой конец, о её родителях.
– А почему вы интересуетесь этими людьми, минхеер Бардин? – спросил бельгийский полицейский.
– Вы что, еврей? – в свою очередь, спросил капитан.
– А как вы угадали? – изумился бельгиец. – Может, вы таки антисемит? Нутром нас чуете?
– Ладно, шутки в сторону, – Бардину эта пикировка быстро надоела. – Вы нам дадите информацию?
– Только при условии, что вы объясните причины своего интереса к этой семье, – в голосе русскоязычного бельгийца отчётливо прозвучал смешок. – Мы не рассказываем иностранцам о наших гражданах, не понимая, почему иностранцы проявляют к ним интерес.
– Недавно этот человек посетил вместе с сыном наш город, – Бардин отлично понимал бельгийца, на его месте он бы и сам вёл себя примерно так же, но сказать ему собирался не всё, только самое необходимое. – Тот, к кому он приезжал – дед его сына и отец его покойной жены.
– Так. И что было дальше?
– Они вернулись обратно, насколько мне известно. А вскоре этот самый дед оказался замешанным в перестрелку с четырьмя трупами. Нет, сам он не стрелял, только подвёз боевиков к месту преступления.
– И он сказал, что в этом замешан его зять?
– Нет. По его показаниям, зять как раз не замешан.
– Но вы ему не верите?
– Мы не исключаем возможности, что старик врёт или ошибается.
– Что ж, разумно. Пока мы говорили, я посмотрел досье этого вашего эмигранта. Записывайте, минхеер Бардин.
– Запись включена.
– Этот тип раньше работал в цирке силовым жонглёром. Гири подбрасывал и ловил. Вам это известно?
– Да.
– Как ему удалось так быстро получить наше гражданство, я не знаю. Похоже, похлопотал кто-то влиятельный. Как только получил наш паспорт, мгновенно женился и перевёз сюда родителей новой жены. Работает вышибалой в стриптиз-клубе. Много раз задерживался полицией за нанесение телесных повреждений разбуянившимся посетителям. Насколько понимаю, это его прямые профессиональные обязанности. Чаще всего его отпускали, несколько раз штрафовали, вот такое уголовное досье. А на его родичей и такого нет. Это всё, что вас интересовало?
– Нет. Есть ещё один тип, тот, кто заставил деда помогать убийцам. Мы составили фоторобот.
– Он у вас есть в электронном виде? – поинтересовался бельгиец.
– Да. В базе Интерпола этого типа нет, и у нас он тоже раньше не попадался. Посмотрите по своим базам?
– Сбрасывайте, – он продиктовал свой электронный адрес.
– Уже, – доложил Бардин.
– Подождите пару минут, сверю эту мордашку по базе. Так, есть двое похожих на него, оба предположительно из русской мафии. Но оба не из Антверпена. Да по фотороботу трудно что-то найти. Особые приметы у него есть? Деревянная нога, стеклянный глаз, шрамы, татуировки…
– Татуировка предположительно есть. Неизвестно, настоящая или фальшивая, но есть. Крест в круге на левом запястье.
– Что? – вскричал бельгиец. – Повторите!
– Крест в круге на левом запястье. Вас возбуждают татуировки?
– Только на левом запястье, и только в виде креста в круге. Вы знаете, что это за знак?
– Если верить Интерполу, это метка террористической организации «Ван Хельсинг».
– Да, их можно и так назвать. У нас их именуют тайным обществом. Но сути это не меняет. Они пытаются сражаться со всякой нечистью, с разными там вампирами, оборотнями, лешими и чёрт знает с кем ещё. Именно пытаются, потому что гибнут в основном они сами. В схватках, как правило, они несут второе большие потери, по сравнению с нечистью. Такие вот умелые бойцы. Хотите добрый совет, минхеер Бардин?
– Давайте. Я уже давно понял, что вы имеете какое-то отношение к стране советов.
– Совет простой. Не связывайтесь с «Ван Хельсингом». Закройте дело под любым предлогом. При всей их карикатурности, у них очень влиятельные покровители.
– И кто же это? Или о таких вещах нельзя говорить вслух, особенно по незащищённой линии?
– Как раз об этих – можно. Покровителей у них несколько, я знаю только одного – Ватикан. Мне достаточно, а вам?
– Мне тоже достаточно. В смысле, того, что я от вас узнал. Большое вам спасибо.
Бардин повесил трубку и обернулся к Палёнке. Женщина всё так же читала, но уже не глянцевый журнал, а до сих пор не оформленные до конца документы по ограблению супермаркета. Почувствовав его взгляд, она подняла глаза.
– Это вы арестовали преступников, гражданин капитан? – восхищённо произнесла она. – Какой вы всё-таки крутой!
– Э, – он снова утратил дар речи. – О!
– Конечно! Я бы даже сказала, десять раз «О!». Но вы, как настоящий герой, скромный человек, и у вас плохо получается описать свой подвиг. Ну, вот что это за фраза «В субботу в неустановленное время эти перечисленные выше лица приступили к составлению плана ограбления, а к вечеру завершили его составление»? Почему бы не сказать просто «К вечеру субботы они спланировали ограбление»?
– У! – Бардин жестами выразил восторг, даже не вникая, что именно она говорит.
– Давайте я отредактирую ваш отчёт, а кое-где помогу вам его дописать? А то меня позвали переводить, а тот валлон, оказывается, говорит по-русски, вы и без меня обошлись. Вас не затруднит сделать мне кофе, гражданин капитан?
Через пять минут перед Палёнкой стояла дымящаяся чашка с лучшим кофе, какой только можно найти в управлении, из личных запасов шефа. Когда он узнает, а он непременно узнает, сперва будет нечеловечески орать, а потом найдёт и строго накажет виновника. Но Бардина это не остановило, он был согласен на всё.
* * *
Приехав в управление, Люба рвалась немедленно доложить Нежному, что нашла не только доказательства существования оборотней, но и прямую их связь с перестрелкой в квартире Бонифация. Сидя за рулём, она несколько раз мысленно произнесла свой рапорт, делая его всё лучше и лучше. Последний вариант, как ей казалось, мог убедить самого прожжённого скептика.
Но на полпути ей встретился шеф, и приказал всё бросить и зайти к нему в кабинет. Якобы у него к ней есть неимоверно важный разговор, причём срочный ещё более неимоверно. Люба попыталась рассказать об оборотнях ему, подчёркивая, что это и важнее, и срочнее, но он небрежно отмахнулся и даже слушать не стал.
– Садись, Сорокина, – предложил он. – Кофе хочешь? Хотя чего я спрашиваю? – он приказал секретарше принести две чашечки. – Небось замёрзла? С утра уже в разъездах, бедная. Наверно, тяжело мотаться по незнакомому городу? Навигатор, конечно, классная штука, но иной раз как заведёт непонятно куда, так потом оттуда вообще хрен выберешься.
У Любы похолодели пальцы и замерло сердце. Шефа она знала всего несколько дней, но зато знала много других начальников, и своих и чужих. Всегда, без единого исключения, действовало правило: если начальник без видимых причин начинает вести себя, как друг, он собирается тебя попросить о чём-то, что не вправе приказать, и очень скоро у тебя начнутся неприятности, независимо от того, откажешь ты ему в просьбе или нет. Ну, и чего, собственно говоря, нужно от неё шефу? А тот не торопился, ждал, пока принесут кофе.
Но когда секретарша вернулась, её руки были пусты, а в глазах плескался ужас. Слегка заикаясь, она сообщила, что кофе нет, совсем нет, а ещё утром его было много, а завтра она собиралась купить, но если надо, она прямо сейчас сбегает, потому что…
– Вон! – заорал шеф. – Скройся, чтобы я тебя до завтра не видел!
Секретарша, плача и причитая, вылетела из кабинета с огромной скоростью. Люба видела, с каким трудом шеф подавляет свой гнев, а потом восстанавливает дыхание.
– Обойдусь без кофе, – решительно заявила она. – Что вы от меня хотите, шеф?
– Понимаешь, Сорокина, я хочу, чтобы ты сделала для меня одну вещь, которая не входит в твои должностные обязанности. Сделаешь?
– Когда мне последний раз предложили сделать кое-что сверх служебных обязанностей, мне пришлось отстреливаться.
– Тьфу ты, Сорокина! У тебя один секс на уме! – с негодованием выкрикнул шеф.
– Если вы имели в виду что-то другое, выражайтесь, пожалуйста, яснее.
– Выскажусь предельно ясно. Есть у нас такой офицер, капитан Бардин. Толковый опер почти во всём, за одним исключением: он слишком долго оформляет дела для передачи в прокуратуру. Нет, далеко не всегда, бывает, что и за полдня справляется, правда, читать это нормальному человеку невозможно, хотя кто сказал, что прокурорские – нормальные люди? Но иногда может неделями тянуть, а то и месяцами. А прокуратура, да и моё начальство, требуют с меня. Но я не могу заставить Бардина.
– Вы думаете, я смогу его заставить? – удивилась Люба. – Но как?
– Нет, ты тоже не сможешь, – грустно покачал головой шеф. – Никто не сможет. У меня не работают люди, способные совершать невозможное. Обычно я просил кого-нибудь оформить документы по его делам, но сейчас мне просто больше не к кому обратиться. Я был вынужден выделить трёх оперативников на помощь спецслужбе, а у нас их и так не хватает. Штат почти на четверть не укомплектован. Поэтому и тебя взял, несмотря на твоё поведение на прежнем месте службы. Деваться некуда, понимаешь?
– Шеф, вы хотите, чтобы я вам посочувствовала?
– Да на хрен мне твоё сочувствие! – вскричал полковник. – Мне надо, чтоб ты оформила бумаги за него!
– Я ничего не обещаю, но посмотрю, что можно сделать, – ответила Люба и вышла, потому что шеф, явно утратив интерес к этой теме, забыл о ней и вплотную занялся расследованием, кто спёр у него кофе.
До кабинета Нежного, который она ещё не воспринимала своим, Люба домчалась с рекордной скоростью. Майор сидел, уставившись в экран компьютера, и, судя по выражению лица, медитировал. На её появление он отреагировал именно так, как и полагается при медитации, то есть, никак. Люба сняла шубу и шапку, переобулась в туфли, всё это далеко не в тишине, но Нежный по-прежнему её не замечал.
– Юрий Николаевич! – позвала она. – Товарищ майор! Я нашла доказательство, что мы имеем дело с оборотнями.
– А, Сорокина, – откликнулся Нежный, не отводя взгляда от экрана. – Пришла, значит. Плохо, если оборотни. Но ты всё равно рассказывай. Что ты там выяснила, в собачьем питомнике?
– Что у служебной суки много сосков, а у собаки-оборотня Молли – два.
– Ты это называешь доказательством? – пожал плечами Нежный. – Лишние соски могли быть отрезаны хирургически. Уж не знаю, зачем, я не ветеринар. Это никакое не доказательство.
– Тогда на их месте должны остаться шрамы.
– Необязательно. Но даже если должны, как их увидеть?
– Просто посмотреть, Юрий Николаевич. Что тут сложного?
– Если Молли оборотень, она уже давно приняла человеческий облик. Никакой собаки, которую ты гладила по животику, ты больше никогда не увидишь. А её так называемая хозяйка со слезами на глазах расскажет тебе, как бедная собачка сорвалась с поводка и умчалась куда глаза глядят, например, за бродячей кошкой, и увы, так и не вернулась. Печаль-беда.
– На самом деле доказательство у меня совсем другое, – улыбнулась Люба. – По пути сюда я ещё заехала в клуб собаководов, и там мы попытались определить породу Молли.
– И что, её порода называется «оборотень»?
– Нет. Породу мы так и не определили.
– Тогда наверняка оборотень. Хотя многие называют таких собак дворнягами.
– Здесь фоторобот Молли, – Люба протянула Нежному флешку. – Задайте поиск по картинке.
Нежный вставил флешку в разъём и застучал клавишами.
– Найдена одна картинка, – сообщил он. – Всего одна. И к ней текст на непонятном языке.
– Это французский, – подсказала Люба. – Компьютер нормально переводит.
– Не люблю компьютерные переводы, – поморщился майор. – Лучше поискать кого-нибудь, кто говорит по-французски.
– Где же вы такого найдёте?
– Идём, вместе поищем. Я думаю, найдём в кабинете Бардина, так что поиски разумно начать оттуда.
* * *
Подполковник федеральной спецслужбы занимался своими рутинными делами, а именно по мере сил боролся с терроризмом и экстремизмом. Разработка группировок «Ван Хельсинг» и «Оборотни» занимали в этой борьбе далеко не основное место. Впрочем, детали и подробности его деятельности лицам, не имеющим соответствующего уровня допуска к государственной тайне, знать не полагается. Тем не менее, он думал об этих группировках довольно часто.
Вань из Хельсинки, как их прозвал полицейский майор Нежный, подполковник вообще всерьёз не воспринимал. Какие-то дилетанты-неудачники. Они вечно то гибли в схватках со своими противниками, то попадались полиции или спецслужбам разных стран и отправлялись в тюрьму. Их противники иногда тоже несли потери, но куда меньшие, чем у «Ван Хельсинга». В досье этой группировки отмечалось, что их финансирует и неофициально поддерживает Ватикан, но подполковник так и не смог понять, на кой чёрт они сдались католической церкви? Многие католические, да и не только католические страны по первой просьбе предоставляют Ватикану своих квалифицированных убийц, рядом с которыми Вани из Хельсинки выглядят не просто детьми, а вообще младенцами.
Его контору группировка «Ван Хельсинг» интересовала только как выход на «Оборотней». Вот оборотни – это да, они наверняка пригодятся. Если они, конечно, настоящие оборотни, а не просто так называются. Беда в том, что их пока не удавалось найти. Но Нежный найдёт. Сыщет, на то он и сыщик. Может даже, уже нашёл. Но лучше найти самим. В первую очередь, лучше для Нежного и двух его коллег-полицейских, которым поручено это дело. Если они найдут оборотней, то узнают кое-что настолько секретное, что им это знать совершенно не положено. А тайна такого уровня должна сохраняться любой ценой. Нежного жалко, правильный мужик и хороший полицейский, но ничего не поделать.
Размышления подполковника прервал телефонный звонок. Докладывал человек, прослушивающий телефоны Хоттабыча и его супруги, домашний и мобильные, а также микрофоны в его квартире.
– Командир, старику позвонила какая-то девка, не представилась, назначила ему встречу на автостоянке возле ресторана «Лилия». Он сказал, что придёт. У девки такой голос, что хочется выпрыгнуть из штанов и бежать к ней хоть на край света. Номер, с которого она звонила, установлен и запеленгован, находится вблизи дома старика. Сим-карта, правда, анонимная.
– Приём подтверждаю, – сказал подполковник и повесил трубку.
Судя по всему, Нежному повезло. Эту девку возьмёт спецназ конторы, а трое полицейских, целые и невредимые, займутся своими рутинными служебными делами. Оставалось только схватить самку оборотня. Подполковник посмотрел карту. Ресторан «Лилия» где-то у чёрта на куличках, на самой окраине, а девка – совсем рядом со стариком. Зачем она назначает встречу чёрт знает где? Ответ может быть только один – встречаться будет не она, а кто-то другой.
А может, встречи вообще не будет, а старика там, на автостоянке, просто отправят к праотцам? Или не там, а прямо во дворе, как только он выйдет из подъезда? Хороший стрелок из винтовки запросто вгонит кому угодно пулю между глаз, а среди оборотней есть хорошие стрелки, хотя бы тот, что завалил трёх боевиков «Ван Хельсинга». Что ж, надо учесть и этот вариант.
Подполковник начал раздавать приказы. Повинуясь им, техники следили за телефоном, с которого неизвестная звонила Хоттабычу, спецназ занимал позиции вокруг кафе «Лилия», а два оперативника продолжали присматривать за стариком, один – пешком, другой – на машине. Все были оповещены, что оборотня любой ценой нужно брать живьём, потери значения не имеют, а тот, кто его пристрелит, будет незамедлительно казнён без пенсии для вдовы и пособия на детей.
– Командир, телефон, с которого звонили, отключен, – доложил техник. – Последнее место, где мы его пеленговали – район дома, где живёт старик.
– Приём подтверждаю. От телефона она, скорее всего, избавилась. Осмотрите урны в том дворе, может, эта женщина очень аккуратна. Гляньте также помойку, если во дворе такая найдётся. Конец инструкций.
– Понял, исполняем.
У подполковника отпали последние сомнения. Это звонила не любовница старика, той незачем отключать телефон. Конечно, можно предположить, что в телефоне именно сейчас села батарейка, но в такие совпадения он не верил. Оборотень совсем рядом со стариком, может, тоже следит за ним, а то и готовится прикончить? Подполковник вызвал оперативника, который медленно, с остановками, ехал вслед за Хоттабычем.
– Слушаю, командир, – откликнулся тот.
– Лейтенант, есть данные, что за стариком следует убийца, предположительно женщина в пятнистой или полосатой шубе. Никого подходящего не видишь?
– На улице полно народу, больше половины – бабы. Подозрительных не вижу. Со скоростью старика идёт только одна, шуба у неё не пятнистая и не полосатая, а каблуки такие, что любая киллерша раньше застрелится, чем в таких сапожках пойдёт на дело. Только, командир, имейте в виду: мы так долго проторчали во дворе, даже с тем ментовским майором на виду у всех тусовались, да ещё и вместе с вами. Киллер, если он не идиот, давно нас срисовал, и знает, кому на глаза лучше не попадаться. Нам его не засечь.
– Куда идёт старик?
– В гараж, за машиной. Если его кто-то собрался мочить, проще всего это сделать как раз там.
– Не упускай из виду эту, что на каблуках. Но если что, стреляй только по ногам.
– Понятно, командир. Вы сказали, что надо брать живьём. Я слышал и понял.
– Хорошо, конец связи.
Потом доложился командир спецназа. Сообщил, что его люди расположились вокруг автостоянки, все точки, откуда можно стрелять, осмотрены, киллер не обнаружен. Через несколько минут с подполковником связался техник, сказал, что телефон найден, лежал в урне. На нём видны отпечатки пальцев. Их уже отправили на идентификацию. Телефон раздавлен, похоже, женским каблуком. Подполковник, услышав про каблук, немедленно вновь вызвал оперативника.
– Бабу на каблуках всё ещё видишь? – спросил он.
– Нет, командир. Старик свернул к гаражам, она пошла себе дальше. Ждём, когда старик выведет машину.
Но они так и не дождались. Хоттабыч всё не выезжал да не выезжал. Наконец, терпение лопнуло, и один из оперативников пошёл проверить. Сторож попытался его не пропустить, но увидев удостоверение, притих и больше не возражал, даже назвал номер нужного гаража. Увы, гараж оказался заперт, а у сторожа не нашлось запасных ключей. Подполковник послал своих людей убедиться, что из гаражей нет других выездов. Когда выяснилось, что действительно нет, он приказал спецназу забыть о ресторане «Лилия» и автостоянке возле него, а вместо этого окружить гаражный кооператив. Скрытность выдвижения необязательна, главное – скорость. Никого оттуда не выпускать, ни пешком, ни на машине.
