Текст книги "Не надо оборачиваться (СИ)"
Автор книги: Александр Покровский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
– Насчёт прививок…
Телефон снова зазвонил.
– Товарищ Нежный? – уточнил подполковник, будто не был уверен, кто ответит на звонок по мобильному телефону.
– Так точно, товарищ Федералов. Хотите мне что-то сообщить о нападении на морг?
– Хочу. Вы уже предприняли какие-нибудь действия по этому поводу?
– Никак нет. И не собираюсь.
– Вы молодец.
– Рад стараться, товарищ Федералов!
– Значит, догадались, что это были мои люди?
– Так точно.
– Кстати, товарищ Нежный, довожу до вашего сведения, что товарищ Хоттабыч жив и здоров, правда, немного пьян.
– Завидую ему, – признался майор.
– А на видеокамеру попала девица из банды оборотней. Очень хорошо физически развита. Бегает, прыгает…
– Стреляет, – подсказал Нежный.
– Да, и стреляет, и дерётся, я так думаю. Она серьёзный соперник даже для вас.
– Здесь её, по крайней мере, нет.
– В таком случае – до свидания, – подполковник прервал связь.
– Извините, – Нежный снова попросил прощения. – Что там с собачьими прививками?
– Насчёт прививок…
И снова зазвонил телефон.
– Да, дорогая, – произнёс в микрофон Нежный, увидев на экране имя жены. – Что у тебя случилось?
– Я соскучилась. Когда ты придёшь?
– Прости, я занят, веду опрос свидетеля. Как закончу, пойду домой.
– А она красивая?
– Не мешай работать, – Нежный нажал «Отбой». – Так вот, я хочу взглянуть на ветеринарный паспорт этой вашей пропавшей Молли.
– Насчёт прививок…
Зазвонивший в очередной раз телефон Нежный, раздражённо выругавшись, выключил.
– Продолжайте, пожалуйста, – попросил он. – Что насчёт прививок?
– Их регулярно делали, но я не знаю, где ветеринарный паспорт. Куда-то его засунула, и не могу найти.
– Это серьёзное административное правонарушение, за него положен немалый штраф.
– Вы пришли ко мне расследовать убийство или сшибать штраф?
– Убийства, Агата Петровна, как такового и не было.
– Называйте меня просто «Агата», я так чувствую себя моложе. Как же «не было», если убит Бонифаций?
– Старика, допустим, убил один из троих киллеров. Но они и сами все убиты, обвинения предъявлять некому. А та женщина, что перестреляла их, действовала в пределах необходимой самообороны, у нас к ней тоже никаких претензий.
– Знаем мы, что бывает с теми, кто защищался оружием!
– Бросьте! Это явно не тот случай.
– Я правильно поняла, товарищ майор, что преступление было, а преступников нет?
– Правильно.
– Так что вы тогда хотите от меня?
– Хочу, чтобы вы мне назвали женщину, которая перестреляла киллеров.
– С чего вы взяли, что я это знаю? Я знаю только собаку, которая там была во время перестрелки, а не женщину! А если вы намекаете на меня, так это не я стреляла!
– Сразу после перестрелки вам кто-то звонил с левого мобильника. Кто?
– «Левый» – это такой, что вы не можете найти его хозяина?
– Да, именно так. Кстати, звонили откуда-то из ближних краёв. Скорее всего, из этого же здания. Это данные телефонного оператора, лично я думаю, что звонили из квартиры убитого Бонифация.
– Какое вы имели право прослушивать мой телефон?
– Если вы считаете, что следствием нарушены ваши права, можете подать жалобу в прокуратуру или иск в суд. А мне скажите, кто вам звонил.
– Какой-то пьяный придурок, понятия не имею ни кто он, ни чего хотел, ни как попал на мой номер.
– И о чём вы с ним говорили?
– Ни о чём. Говорю же, он ошибся номером.
– Ясно. Поговорив ни о чём примерно четыре минуты с неизвестным вам пьяным придурком, вы сразу же отправились к квартире Бонифация и увели оттуда собаку по кличке Молли.
– Да, я забрала оттуда Молли.
– У вас были ключи от его квартиры?
– Дверь была не заперта. И да, ключи у меня были. Я иногда бывала у него в гостях.
– Я не буду спрашивать, почему вы вели себя так, будто уже знали, что Бонифаций мёртв.
– А я могу ответить. Я сердцем почувствовала, что его больше нет. Потому и побежала забрать оттуда Молли. Или вы не верите в женскую интуицию?
– В такую – не верю.
– Но, как видите, моя интуиция не ошиблась.
– Пусть будет интуиция, ясновидение, да что хотите ещё. Я вам сейчас расскажу, что будет, если не найдётся эта женщина, которая якобы неизвестный вам пьяный придурок. Расследование ведут сразу две структуры – полиция и федеральная спецслужба. Мы в таких делах опытнее, поэтому они предоставили сыск нам, а сами наблюдают немного издали. Так вот, я вижу в этом деле две версии. Хотите, скажу, какие?
– Уверена, товарищ майор, что вы скажете, даже если я не хочу.
– Полицейская версия состоит в том, что вы незаметно передали той женщине пакет с одеждой и обувью, например, белый халат и резиновые тапочки, какие часто носят медики.
– У меня в квартире нет никаких белых халатов и медицинских тапочек.
– Это неважно. Их нет сейчас, но они могли быть тогда, этого достаточно. Итак, эта женщина оделась медиком, и когда прибыли медицинские бригады, ушла с ними незамеченной. Хорошая версия?
– Не знаю. Я не разбираюсь в версиях.
– Версия спецслужбы гораздо хуже. Убитые, по косвенным данным, принадлежали к террористической группировке «Ван Хельсинг». Вы о них наверняка слышали.
– Я видела фильм. Там этот самый Ван Хельсинг истреблял вампиров.
– Убийства, совершённые тем Ван Хельсингом, меня не касаются, а вот современные его последователи, по их же собственным словам, истребляют оборотней.
– А может, они просто сумасшедшие?
– Может быть. Да только в квартиру убитого вошла одетая женщина, а вышла неодетая собака. А одежда осталась там. В этом случае вам не нужны никакие ни тапочки, ни халат. Так что для всех будет лучше, чтобы они у вас тогда были.
– Вы всерьёз говорите о каких-то оборотнях? Тогда это вам нужно в психушку, а не Ван Хельсингам.
– Возможно. Но ваши биоматериалы возьмут на анализ ДНК, и что мы увидим в результатах? Мне почему-то кажется, что ДНК будет почти собачьей.
– Я не позволю брать у меня что-то там на анализ! Вы не имеете права!
– Найти юридическую зацепку я бы смог. Но этого не понадобится. После того, как выяснится, что вы не совсем человек, вами займётся спецслужба. Они выше закона, не хочу обсуждать, хорошо это или плохо.
– А если у меня окажется нормальная ДНК?
– Вы верите, что это возможно?
– Нет, – призналась Агата. – Но вы, наверно, хотите предложить мне что-то другое? Иначе бы не рассказывали мне всё это. Что ж, предлагайте, я вас внимательно слушаю.
– Больше всего мне хочется поскорее закрыть это дело, – Нежный предпочитал не врать без особой на то необходимости, он этого действительно очень хотел, но увы, обстоятельства не позволяли. – Причём закрыть его хочу так, чтобы оборотнями в нём и не пахло! Это совершенно ни к чему.
– Полностью с вами согласна. И что я должна сделать, чтобы эта страшная сказка закончилась для нас хеппи-эндом? Мы же ни в чём не виноваты! Напали на нас, а не мы!
– Мне нужно поговорить с женщиной, которая была тогда у Бонифация. Она мне расскажет во всех подробностях, что и как там происходило, а потом мы с вами хорошенько всё обдумаем, и я составлю протоколы и рапорты так, чтобы ни у кого никогда не возникла бы даже тень мысли, что в этом деле замешаны какие-нибудь сказочные создания.
– Я сделаю лучше, товарищ майор. Я позову её сюда, – она достала мобильник и нажала кнопку вызова. – Майя, всё бросай и немедленно беги ко мне. Ты здесь очень нужна, – она сбросила связь и улыбнулась Нежному. – Девушка живёт в соседнем доме, так что придёт через несколько минут. Знали бы вы, как я рада, что эта неприятная история заканчивается, и заканчивается хорошо!
Нежный ощутил лёгкий укол совести. С ним такое время от времени случалось, особенно когда он красноречиво обещал свободу людям, безнадёжно обречённым надолго попасть в места её лишения. Такую душевную боль он научился терпеть давным-давно.
Через пару минут раздался звонок домофона, Агата нажала кнопку отпирания замка подъездной двери и открыла дверь в квартиру. Почти сразу же загрохотали двери лифта, и в комнату вместе с хозяйкой зашла молодая девушка. Стройная, симпатичная, с лёгкой походкой, одно только немного портило её внешность – совершенно пустой взгляд. Такие глаза майор видел только у профессиональных убийц, да и то не у всех.
– Майечка, для начала обезоружь его, и забери мобильник на всякий случай. Постарайся не покалечить, даже если будет сопротивляться. Не хочу его убивать, жаль, что понятия не имею, как это сделать.
– Выполнено, мудрейшая, – доложила девушка.
Она действительно всё уже выполнила. Мобильный телефон и табельное оружие майора перекочевали в её сумочку. Нежный разок попытался ударить её в челюсть, но она так легко и с таким безразличием сблокировала удар, что второй раз он не стал и пытаться.
* * *
Сколько Лита себя помнила, с матерью у неё всегда были очень напряженные отношения. Ещё бы, у всех знакомых девочек Рода были нормальные имена, а у неё одной – из латиноамериканского сериала. Они над ней смеялись, она их за это била, мама её строго наказывала. Какая уж тут дочерняя любовь? Тётка Агата была помешана на тех же сериалах, но дочерей назвала Марией и Марианной. Хоть имена оттуда же, но смеха не вызывают. Теоретически имя можно было поменять при получении паспорта, но ей запретили – побоялись, что «кому положено» захотят проверить, кто такая эта Кармелита, желающая стать какой-нибудь не настолько экзотической Лолитой, а Роду лишнее внимание ментов совершенно ни к чему.
Юлия, мать Литы, была мудрейшей, и такой дурацкий выбор имени для дочери мог бы показаться странным, но всё объяснялось просто – она родила старшую дочь в тринадцать лет, а какая мудрость может быть у подростка? Женщины Рода созревают в примерно в одном возрасте, но к своему первому Ритуалу становятся готовыми кто когда. Лита – в двадцать три года, Юлия – в двенадцать, природа непредсказуема.
Как только Лита поняла, что когда она станет мудрейшей, над её дурацким именем глумиться не прекратят, и даже если она войдёт в совет Рода, это тоже ей ничем не поможет, она решила пройти подготовку стража. Над стражами никто не насмехается, разве что один раз в жизни, в самом её конце. И действительно, дразнить её перестали. Только двое до сих пор называли Литу ненавистным полным именем – мать и тётка Агата. Увы, с ними она ничего сделать не могла. Но неудобства от двоих близких родственниц можно перетерпеть.
У неё было достаточно времени, чтобы вспомнить все детские обиды – казалось, пробка никогда не рассосётся. Но в мире нет ничего вечного, и даже стояние в пробке рано или поздно кончается. Лита подъехала к дому Настёны, нашла место, куда поставить машину, а когда включала сигнализацию, мать уже оказалась рядом с ней.
– Мне кажется, Кармелита, ты ошибаешься, – сказала она, даже не поздоровавшись. – У Агаты две дочери, не забыла? Она дважды проходила Ритуал.
– Оба раза удачно? – слегка удивилась Лита. – Я думала, у неё было штук десять Ритуалов.
– Нет, ровно два. Но разве это удачно? Удачно – это если бы родился мальчик. Да и рожала она очень тяжело, оба раза медики её еле спасли. Второй раз она вообще не хотела, но ты же знаешь, скрыть готовность к Ритуалу невозможно, а отказываться от него – запрещено.
– Знаю, конечно. Но это же было давно? Марианна младшая, а ей семнадцать, или я что-то путаю? За такое время всё могло поменяться.
– Могло. Ладно, Кармелита, нечего тут мёрзнуть, пошли в гости.
Дверь подъезда как раз отпирала какая-то старуха, она явно не хотела пускать внутрь незнакомых женщин, но её не спросили – Лита без труда отодвинула пожилую даму в сторону и так на неё взглянула, что та побоялась высказывать возмущение. А они поднялись лифтом на нужный этаж, оставив старуху внизу, и Юлия нажала кнопку звонка, жестом приказав Лите вести себя тихо.
– Кого там принесло? – раздался из-за двери недовольный голос.
– Открывай! Быстро!
– Мудрейшая Юлия? – Настёна узнала её по голосу, и тут же заскрежетал замок.
– Ты одна? – спросила Юлия, как только дверь открылась.
– Да. А в чём дело? И почему ты пришла со стражем?
– Кармелита – моя дочь.
– Я знаю. Здравствуй, Лита.
– Привет, Настёна. Ты сама прекрасно знаешь, что Бонифаций убит Врагами. Ты же торговка, в бизнесе разбираешься, так что сообразишь не хуже мудрейшей, что кто-то из Рода помог Врагам. Скажи, ты знала, когда должен состояться Ритуал?
– Знала. И ещё знала, что ты там будешь. А следующая – Агата. Но я ничего не передавала Врагам! Я не предательница Рода!
– Кто ещё об этом знал?
– Инна, моя подружка.
– Разве твоя подружка – не Агата? – изумилась мудрейшая.
– Ну, как вам сказать? – Настёна смутилась. – Агата и верность – это просто несовместимо, понимаете? Она хочет всех, хорошо хоть, что не сразу. Вам не нравится, что и у меня есть ещё одна подружка? И даже не одна.
– Да вы обе просто погрязли в разврате!
– Только мы, мудрейшая? Когда Агата рассказывала, что спала с сестрой, она кого имела в виду?
– Да как ты можешь равнять свой разврат с?…
– Заткнулись обе! – скомандовала Лита, ей стало скучно слушать разговоры про чужой секс. – Не знаю, как ты, мама, а я пришла сюда вовсе не обсуждать половую жизнь Настёны и Агаты, и твою тоже. Мне на это плевать. Настёна, ты сказала «Я ничего не передавала Врагам».
– Да, вот представь себе, Лита, совсем ничего им не передавала! Ты удивлена?
– Удивлена. Я бы сказала это совсем иначе. Обязательно добавила бы что-нибудь вроде «Я даже не знаю, как вступить в контакт с Врагами». Потому что у меня с ними контакты бывают только огневыми, перестрелки, понимаешь? А у тебя, Настёна, были контакты с Врагами?
Настёна слегка замялась, подбирая слова, но она могла отвечать всё, что угодно, Лита уже по глазам поняла – контакты были! Бросив беглый взгляд на мать, она увидела, что и у той сомнений не осталось. Самое время выхватить пистолет и застрелить предательницу. Или ничего не выхватывать, а просто сломать ей шею. Нет, убивать нужно так, чтобы менты приняли эту смерть за несчастный случай, в крайнем случае за самоубийство. Нет, и этого недостаточно…
– Чего ты ждёшь, Кармелита? – поторопила её мать. – Стреляй! Ты же страж, а не я.
– Стрелять нельзя. Пуля совпадет с теми, что я оставила в телах Врагов, в квартире Бонифация. А нас видела какая-то старуха, когда мы входили в подъезд. Да и всё равно, менты опросят соседей, и те скажут, что покойница была лесбиянкой, а её нынешняя партнёрша – Агата, которая у них числится любовницей застреленного Бонифация. И возьмутся за неё. А она всё им выложит, причём рано, а не поздно.
– Полицейские будут её пытать?
– Не они, так федералы. Какая разница?
– Кармелита, а если ножом?
– Всё равно выйдут на Агату.
– Но откуда соседям знать, с кем развратничает Настёна? Сейчас всем на всё плевать.
– Ты на это поставишь свою жизнь, да и жизнь всего Рода? – Лите очень хотелось назвать мать дурой, но она не решилась, не потому, что это мать, а потому что мудрейшая.
– Вы что, решили меня убить? – наконец, смогла заговорить Настёна.
– А ты за связь с Врагами хотела орден?
– У меня нет связи с Врагами! Я и встречалась-то с Врагом всего один раз! И он не знал, что я из Рода.
– Рассказывай.
– Она просто время тянет. Умирать не хочет, – заявила Юлия.
– Рассказывай, – повторила Лита, не обращая внимания на мать.
– Это было в одном кафе в небольшом венгерском городишке. Мы там после убийства сидели с одним русским мафиози, и Враг сел за наш столик.
– Вот так просто подошёл и сел?
– Подошёл, попросил разрешения присоединиться к нам, мафиози ему разрешил, и он сел. Мы сначала не знали, что он Враг, а потом он сам представился, и татуировку на запястье показал. А потом ушёл. Вот и всё.
– Звучит, как бред, – заявила мудрейшая.
– Натуральный бред, – согласилась Лита. – В такое может поверить только мудрейшая, а я – страж. Так что не верю.
– Я не виновата, что оно так глупо звучит, – едва не плача, выкрикнула Настёна. – Вся история… она не такая глупая.
– Рассказывай всю, – предложила Лита. – Только покороче.
– Говорю же, тянет время, – раздражённо напомнила мудрейшая.
– Пусть говорит, а будет тянуть – прибью на полуслове. Давай, мы внимательно слушаем.
– Как-то мы с Агатой захотели отдохнуть в Венгрии, на термальных источниках, – начала свой рассказ Настёна. – Вы же слышали об озере Хевиз? Оно вулканическое, там очень тёплая вода с какими-то минералами…
– Похоже, мудрейшая права, и ты действительно тянешь время, болтая что попало.
– Нет! Там, на озере, вот что случилось. На одном сайте мы прочитали, что кто-то ищет крупную обученную собаку. Не в том смысле, что она у него пропала, а в том, что у него нет, но срочно нужна.
– Сайт венгерский?
– Да.
– И что, одна из вас понимает по-венгерски?
– Объявление там было на четырёх языках, ещё на английском, немецком и русском. Так что мы прочли. И из простого любопытства написали письмо, мол, есть у нас две крупных собачонки, и что дальше? Ты же поняла, что мы имели в виду?
– Я поняла. А он понял? Автор объявления.
– Нет, конечно. Ещё чего не хватало!
– Это и был Враг? Или мафиози?
– Нет, не враг. Бандит из русской мафии. А собачки ему были нужны в городке, сейчас попробую вспомнить его название…
– Плевать на его название. Дальше что было?
– Мы с этим мафиози поговорили, и поняли, что он хочет кого-то убить, но списать всё на животных.
– Ещё раз, Настёна, – попросила Лита. – И помедленнее. Значит, какой-то мафиози надумал кого-то убить, и ищет собаку, которая загрызёт жертву, причём ищет через объявление в интернете. А потом встречается с какими-то бабами, которые говорят, что собаки у них есть, но ему не показывают. Этих баб он видит впервые в жизни и совсем ничего о них не знает, но на встрече даёт им понять, что собирается кого-то прикончить. Я ничего не пропустила? Если нет, то моё мнение такое: или он идиот, или ты меня считаешь идиоткой, способной поверить в такую чушь!
– Не совсем так всё было. Сначала мы с ним поговорили обе, а потом Агата, уже, конечно, без меня, показала ему собаку. И сказала, что вторая псина – той же породы и вообще почти точно такая же.
– И ему так понравился экстерьер суки, которую ему показали, что он внезапно решил рассказать её хозяйке о готовящемся убийстве? Да, Настёна, очень правдоподобно, ничего не скажешь.
– Это Агата его разговорила. А поначалу он просто хотел поговорить с бывшими соотечественницами. Он в Бельгии живёт, наших там немного, да и он сказал, что эмигранты – это совсем не то. Вот и болтал с нами о каких-то пустяках. Но Агата же мудрейшая, она так ловко задавала ему вроде бы невинные вопросы, и он сам не заметил, как раскололся. А потом…
– Теперь пропускай всё до появления Врага. А то мы до лета не закончим.
– После охоты мы не стали сразу уезжать, чтобы не бросаться в глаза полицейским. Хотя мафиози нам сказал, что ситуация у него под контролем, полиция для виду немного повозится с расследованием, а потом спишет всё на бродячих собак или диких зверей, и закроет дело. Всё это он нам рассказывал в кафе. И вот как раз в этот момент к нам подошёл Враг и попросил разрешения присоединиться. На немецком языке.
– Продолжай.
– Враг сказал, что убийство, которое там произошло, совершили не звери, а оборотни…
– Как он догадался?
– Он не объяснял, только сказал, что он – охотник за оборотнями, и чует их нюхом.
– И сказал он это двум оборотням в дружеской беседе за чашечкой кофе. На удивление острый нюх.
– Не знаю, может, он нас и учуял, но не был уверен, хотел окончательно убедиться. Но мы не нервничали, и он подумал, что ошибся.
– Настёна, не говори, что именно он подумал. Ты не умеешь читать мысли, тем более, у Врагов. Что он ещё сказал?
– Что состоит в ордене «Ван Хельсинг», показал татуировку, и добавил, что согласен погибнуть, убив хотя бы одного оборотня. А мафиози всё время над ним подшучивал, потому что оборотней не бывает. В смысле, это мафиози так говорил.
– Я поняла. Это всё?
– Всё. Я его больше не видела. Мафиози сказал, что Враг убедился, что оборотни тут ни при чём, и уехал восвояси.
– Когда он это сказал?
– Через день. В смысле, мафиози сказал нам через день, а когда уехал Враг, я не знаю.
– Почему ты не доложила о контакте с Врагом кому-нибудь из членов Совета? – строго спросила Юлия.
– Мама, хоть ты глупостей не говори, – попросила Лита. – Всё происходило на глазах члена Совета, мудрейшей Агаты. Кому ещё должна была докладывать Настёна?
– Это я несу чушь, Кармелита? – возмутилась мать. – Как ты себе представляешь, что Враг приехал, заподозрив в убийстве оборотней, посидел с ними за одним столом, но не распознал, и через день уехал? Вот настоящая чушь! А знаешь, что там было на самом деле? Нет? Так я тебе скажу! Он завербовал Настёну, вот что!
– Мама, я и без тебя догадалась, почему он уехал. Но ты ошиблась насчёт Настёны. Идём отсюда. Только прикажи ей никому не звонить. Вообще ни с кем не связываться.
– Никому не звони, ни с кем не связывайся, – послушно распорядилась Юлия, ничего не понимая, но доверившись дочери.
– Да, мудрейшая, я не буду никому…
Договорить Настёна не успела. Лита неожиданно ударила её ладонью по шее. Не ребром ладони, а именно самой ладонью. Закатив глаза, Настёна начала падать на пол, но Лита её подхватила и швырнула на кушетку.
– Пошли, – равнодушно предложила она. – Часа три полежит спокойно, а дальше пусть делает, что хочет. Это надёжнее, чем приказ мудрейшей.
– Но не помрёт?
– Не думаю. А какая разница? Она нам не нужна. Нам нужна другая.
– Объясни, с чего ты это взяла! Или я никуда с тобой не пойду.
– Мама, зачем Врагу торговка, когда рядом мудрейшая?
– Откуда он мог знать, что Агата – мудрейшая?
– Говоришь, он завербовал Настёну? Тогда – узнал от неё. А если вначале завербовал Агату, то Настёна ему точно без надобности.
– Но почему Враги ждали столько лет?
– Если ты перестанешь морочить мне голову, мы с тобой сейчас сходим в гости к Агате и спросим у неё. И пусть моя драгоценная тётушка только попробует не ответить.
* * *
Подполковник федеральной спецслужбы уехал по каким-то своим федеральным делам, прихватив с собой не то взвод, не то роту спецназа, а Люба осталась в гаражной сторожке, чтобы скопировать ролик, на котором девица-оборотень бегала и прыгала не хуже олимпийских чемпионов. Ей ещё предстояло доставить домой Хоттабыча, который самостоятельно не смог бы даже просто выйти отсюда. Вёл он себя не как Хоттабыч, а как Похабыч – всё время пытался потрогать Любу за грудь, а она стеснялась врезать старому человеку по морде. Видя такое безобразие, вмешался сторож – из каких-то неведомых тайников он достал двухлитровую бутылку с подозрительно мутной жидкостью, заткнутую свёрнутой газетой.
Как только газету вытащили, в сторожку заполнила отвратительная вонь, зато Хоттабыч переключил свой нездоровый интерес с женщины на более подобающий женатому человеку объект. Надолго его не хватило – он захрапел, положив голову на стол, зато второй старик, сторож, упёрся взглядом Любе в грудь и начал нервно облизывать губы.
– Только попробуй, и сразу оторву тебе кое-что лишнее, – пообещала она. – Или отстрелю. Опыт есть.
– Уже и помечтать нельзя, – расстроился сторож.
– Помоги мне дотащить это тело до машины, и мечтай, сколько хочешь.
Любу больше устраивало перевозить бесчувственное тело, чем пьяного до полной невменяемости мужчину, пусть даже старенького. И она не прогадала – у подъезда сдала спящего Хоттабыча с рук на руки его супруге и соседу, а что там с ним делали дальше, её уже не волновало. По дороге домой её на большой скорости обогнал полицейский автобус с проблесковыми маячками и сиреной, и она пристроилась за ним. Очень удобно, ни один гаишник, или как там их сейчас называют, не посмеет приставать. Бардин её предупредил, что в этом городе отношения между операми и дорожной полицией отвратительные, если уж им попался, бесполезно сверкать удостоверением, лучше прикинуться обычным водителем, дешевле обойдётся. Но автобус внезапно остановился, и ей тоже пришлось резко тормозить. Тут же Люба увидела, что с разных сторон на неё смотрят дула трёх автоматов.
– Свои, – неуверенно заявила она, показывая удостоверение. – Капитан Сорокина, уголовный розыск.
– Что там за хрень? – заорал кто-то из двери автобуса.
– Сыскарь, командир, если не врёт, – доложил один из бойцов, держащих Любу под прицелом.
– Сыскарь – это хорошо. Поехали! Время!
– Но тут баба!
– С сыскарём баба?
– Нет, баба – сама сыскарь. И без мужика.
– Нет времени удовлетворять одиноких баб!
– Я не одинокая! – возмутилась Люба. – У меня есть мужик.
– Командир, у неё тут какой-то невидимый мужик. Или она его в багажнике возит. Но в салоне я его не вижу, это точно!
– Хватит нести хрень! Поехали, быстро! А ты, сыскарша, там под ногами не путайся, и всё будет нормально, получишь своих клиентов в лучшем виде.
Бойцы вскочили обратно в автобус, он рванул дальше, и Люба помчалась следом. Ей теперь было как-то неудобно свернуть и поехать домой, хоть она и не знала ни куда спешит группа захвата, ни каких «своих» клиентов она получит. Но доложить начальству нужно обязательно. Люба позвонила Нежному, но услышала только, что он вне зоны доступа. Пришлось докладывать шефу.
– Сорокина, я не понял, зачем ты встряла в операцию спецотряда, – удивился он.
– Сама не знаю, – призналась Люба. – Так получилось.
– Ну, вы, бабы, даёте! Вечно у вас всё само получается, то беременность, то причиндалы у начальства отстрелены. А вы совсем ни при чём. А Нежный что сказал?
– У него телефон отключен.
– Врёшь. Нежный на службе никогда не отключает.
– Может, батарея села?
– У Нежного такого не бывает. Я скорее поверю, что ты не тот номер набираешь. Сейчас проверим. Бардин, звякни Нежному, а то у меня труба занята, Сорокина на проводе. Бардин! – шеф заорал так, что она едва не потеряла контроль над машиной на скользкой дороге. – Ты что, уснул? Или оглох, на хрен? Хрен на! Нежному звони, быстро!
– Шеф, не кричите так, – попросила Люба, и как ни странно, он немного снизил громкость.
– Слышала, Сорокина? – спросил шеф после недолгой паузы.
– Нет. Ничего не слышала, но кричать всё равно не надо.
– Он в самом деле вне зоны доступа, Бардин проверил. Значит, так. Езжай к дому той Агаты, но никуда не лезь. Только наблюдай. Сейчас пришлю тебе туда подмогу, – дальше зазвучали короткие гудки.
Люба ещё раз позвонила Нежному, надеясь, что он всё-таки ответит, и она спокойно поедет домой. Но нет, всё то же «вне зоны доступа». Пора было прекращать эту сумасшедшую гонку и ехать выручать Нежного, да только чем она сможет ему помочь? С такими девицами, как та, что напала на Хоттабыча в гараже, ей не справиться. Правда, шеф говорил, что пришлёт подкрепление, и кого он собирался присылать? Наверно, вот этот самый спецотряд, кого же ещё? Не оперативников же, от них в такой операции толку мало. А раз так, в гости к Агате лучше сразу и приехать со спецотрядом. Да и вряд ли ей удастся добраться туда раньше них. Города она толком не знает, и проблескового маячка у неё нет.
Вскоре автобус, не снижая скорости, свернул на какую-то подъездную дорогу, почти сразу остановился, и из него повыскакивали бойцы с автоматами наизготовку. Люба тоже затормозила и достала оружие, но выходить из машины пока не собиралась. Всё это происходило возле небольшого двухэтажного здания, явно нежилого. Дверь его, несмотря на мороз, была настежь распахнута, а возле обледенелого крыльца стояла легковушка, в которую четверо мужчин безуспешно пытались засунуть совершенно неподвижного пятого, скорее всего, труп. Группа захвата взяла их в полукольцо, командир приказал сдаться, и они покорно бросили труп на землю и подняли руки.
Но тут непонятно откуда появились другие люди, одетые примерно так же, как группа захвата, но без оружия. Впрочем, оно им и не понадобилось. Полицейские из спецотряда полетели в одну сторону, их автоматы в другую, а первые четверо прекратили стоять с поднятыми руками и вновь, как ни в чём не бывало, принялись запихивать труп в салон автомобиля. Люба глянула адрес по навигатору и немедленно связалась с шефом.
– Чего тебе, Сорокина? – недовольно осведомился тот. – Я за рулём, на скользкой дороге. Зачем ты меня отвлекаешь?
– Шеф, я только что видела, как наш спецотряд разгромили какие-то люди в масках.
– Где ты это видела?
– Здесь, – она назвала адрес. – Тут какое-то здание, из него, похоже, вынесли труп, наши пытались их взять, а те, другие, напали из засады. Они меня не видят, я могу двух-трёх пристрелить, но тут повсюду разбросаны автоматы.
– Разбросаны автоматы? Это как? – не понял шеф. – Ты можешь докладывать нормально?
– Автоматы сначала были у наших. Те, кто на них напал, отобрали и разбросали по дороге.
– Всё правильно, – неожиданно для Любы согласился шеф. – Ты не вмешивайся, сиди на попе ровно. Сейчас переговорю с одним человеком, и перезвоню тебе. Или он сам с тобой свяжется. И не бренчи нервами. «Те, другие» – тоже на нашей стороне.
Люба отложила телефон и снова взяла оружие. Вмешиваться она и так не собиралась, но пистолет хоть и слабоват против автоматов, всё же лучше, чем ничего. Даже если шеф не ошибся, и «те, другие» действительно на той же стороне, что и она. Тем более, что кто-то из них уверенно зашагал к её машине. Скорее всего, это тот самый «один человек», который сам с ней свяжется. А что, если нет? Люба почувствовала, что несмотря на холод её правая ладонь вспотела, но вместо того, чтобы её вытереть, сняла пистолет с предохранителя. «Один человек» остановился шагах в трёх от её машины и показал пустые руки. Затем медленно стащил с себя маску, или балаклаву, как это стали называть в последнее время. Люба спрятала оружие и распахнула пассажирскую дверцу.
– Я даже соскучиться по вам не успел, товарищ Сорокина, – признался подполковник федеральной спецслужбы. – Совсем недавно расстались. Каким образом вы оказались тут?
– Проезжала мимо, вижу – что-то происходит. Как же не посмотреть, что именно?
– Как говорится в народе, товарищ Сорокина, любопытство кошку губит. Или уже сгубило, не помню. Тут люди труп в автомобиль грузят, это серьёзное занятие. Труп известного вам товарища Бонифация, между прочим. Он нам очень нужен, а договариваться с полицией некогда. Это вот здание – морг, если вы не знали.
– В чём срочность, товарищ подполковник?
– Есть обоснованное предположение, что это был последний мужчина-оборотень. Значит, оборотни вымрут. Мы не можем этого допустить.
– А почему вы не можете допустить вымирание оборотней? Разве они занесены в Красную книгу?
– Шутите, товарищ Сорокина? У товарища Нежного научились? Да плевать и мне, и моей конторе на эту вашу Красную книгу! Впрочем, не буду отвлекать водителя. Нам пора ехать. Вон, видите, микроавтобус выруливает? Следуйте за ним.
