Текст книги "Андрей Белый"
Автор книги: Александр Лавров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)
Несостоявшийся юбилей Андрея Белого
В воспоминаниях о Белом поэта П. Н. Зайцева, в 1920-е гг. – его друга и ближайшего помощника по литературным делам [650]650
См.: А. Белый и П. Н. Зайцев. Переписка / Публикация Дж. Мальмстада// Минувшее. Исторический альманах. М.; СПб., 1993. Вып. 13. С. 215–292; М.; СПб., 1993. Вып. 14. С. 439–498; М.; СПб., 1994. Вып. 15. С. 283–368.
[Закрыть], содержится лаконичное сообщение: «Весной 1927 года исполнялось 25-летие творческой деятельности А. Белого. В кругу близких к нему друзей возникла мысль отметить эту дату, но это пришлось отменить. Чествование не состоялось» [651]651
Зайцев П. Н.Воспоминания об Андрее Белом / Публикация, вступ. статья и примечания В. П. Абрамова // Литературное обозрение. 1995. № 4/5. С. 91.
[Закрыть].
В апреле 1902 г. Борис Николаевич Бугаев вошел в литературу: под маркой издательства «Скорпион» была опубликована «Симфония (2-я, драматическая)» Андрея Белого – книга, наделавшая немало шуму и сразу поставившая имя ее автора в ряд наиболее известных и наиболее одиозных имен российских «декадентов». Десять лет спустя это событие было специально отмечено в печати – заметкой Э. К. Метнера «Маленький юбилей одной странной книги (1902–1912)», в которой подчеркивалось, что «год издания этой первой книги Андрея Белого должен быть отмечен не только как год появления на свет его музы, но и как момент рождения своеобразной поэтической формы» [652]652
Труды и Дни. 1912. № 2. С. 28.
[Закрыть]. Статья Метнера – вероятно, единственный случай «календарного» чествования Андрея Белого на страницах печати, состоявшийся при жизни писателя.
В 1920-е гг., однако, устраивались юбилейные мероприятия применительно к знаменательным датам в жизни других «живых классиков» символистского поколения. В параметрах официального советского празднования прошло 50-летие со дня рождения Валерия Брюсова: чествования продолжались два дня – 16 декабря 1923 г. в Российской Академии Художественных Наук и 17 декабря в Большом театре; оба мероприятия были отмечены активным присутствием А. В. Луначарского (председательствовавшего на первом заседании и открывавшего своим докладом второе) и значимым отсутствием многих лиц, теснейшим образом связанных с Брюсовым на протяжении ряда лет его литературной деятельности [653]653
См.: «Валерию Брюсову (1873–1923)». Сборник, посвященный 50-летию со дня рождения поэта / Под ред. П. Когана. М., 1924; Ашукин Н., Щербаков Р.Брюсов. М., 2006. С. 596–608.
[Закрыть]. Совсем иную тональность имело проведенное два месяца спустя юбилейное чествование Федора Сологуба по случаю 40-летия его литературной деятельности; подготовлено оно было с размахом (в архиве Сологуба сохранились десятки приветствий от различных творческих союзов, научных и культурных обществ, объединений, издательств, театров и т. д., а также множество индивидуальных поздравлений) [654]654
В числе юбилейных приветствий Сологубу были и два приветствия, написанные Андреем Белым – от собственного имени и от Вольной Философской Ассоциации (см.: Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. СПб., 1998. С. 278–280).
[Закрыть]и проведено 11 февраля 1924 г. в Государственном академическом драматическом театре (бывшем Александринском). Не имевший никаких примет «государственного» мероприятия, – помимо приветствий, чествование состояло из выступлений А. Л. Волынского («Слово о Сологубе»), Е. И. Замятина («О прозе Федора Сологуба»), Анны Ахматовой («Петербургские поэты – Федору Сологубу»), Б. М. Эйхенбаума («Поэзия Федора Сологуба») и из концертных номеров [655]655
См.: Юбилей Федора Сологуба (1924 год) / Публикация А. В. Лаврова // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2002 год. СПб., 2006. С. 318.
[Закрыть], – юбилей Сологуба был отмечен последовательной внешней политической индифферентностью, подразумевавшей скрытую, молчаливую оппозицию режиму; чествование писателя стало формой демонстрации сил и внутренней сплоченности творческой интеллигенции. Достаточно привести лишь одно из многочисленных приветствий Сологубу, чтобы уловить стилевые и смысловые обертоны чествования; это – приветствие от группы «петербургских поэтов», подписанное Бенедиктом Лившицем, Конст. Вагиновым, В. Зоргенфреем, Вл. Вейдле, Анной Радловой, М. Лозинским, М. Кузминым, Мариэттой Шагинян, Вс. Рождественским, Ю. Верховским и др. (всего 29 подписей); первая подпись под текстом – Анны Ахматовой, приветствие написано ее рукой, и весьма вероятно, что она непосредственно участвовала в составлении его текста:
«Дорогой Федор Кузьмич!
Петербургские поэты хотели бы выразить Вам сегодня свою безграничную признательность. Никогда Вы не были для них только наставником в ремесле и образцом для литературных подражаний; Вы были и Вы будете всегда чем-то бесконечно большим: высоким примером, высоким воплощением поэзии. У Вас не только учились писать стихи, у Вас учились быть поэтом. Вот почему поэты полюбили Вас; они полюбили Ваш мир, тот, который Вы создали, – беззаконный, хрупкий и волшебный; они верят в него, они знают, что в нем правда и что она сильнее всякой действительности. И они приносят Вам не холодное восхищение, не профессиональную дань Вашему несравненному мастерству, но иную глубокую веру, иное, безусловное согласие. Всему неисчерпаемому богатству Вашего искусства, всему, что в нем не перестает радовать, волновать и мучить, всему, что в нем живет и будет жить, они хотели бы ответить сегодня своей благодарностью и своей любовью» [656]656
Там же. С. 323. Ср. свидетельство В. В. Вейдле в статье «Умерла Ахматова» (1966): «Когда чествовали Сологуба, она меня попросила составить краткое приветствие, которое прочла на сцене Александрийского театра <…>» ( Вейдле В.О поэтах и поэзии. Paris, 1973. С. 60).
[Закрыть].
Подобных коллективных действий, посвященных писателям из «бывших», после юбилея Сологуба уже не было. Полтора года спустя, в конце 1925 г., 20-летие литературной деятельности М. Кузмина было отмечено лишь выпуском малотиражной брошюры [657]657
См.: К XX-летию литературной деятельности Михаила Алексеевича Кузмина. Л.: Изд-во Ленинградского Общества библиофилов, 1925.
[Закрыть]и двумя собраниями отнюдь не публичного характера: юбилей получился, по слову Кузмина, «домашним» [658]658
См.: Морев Г. А.К истории юбилея М. А. Кузмина 1925 года // Минувшее. Исторический альманах. М.; СПб., 1997. Вып. 21. С. 351–375.
[Закрыть]. А еще через два года даже скромный «домашний» юбилей Андрея Белого не состоялся. Между 40-летием литературной деятельности Федора Сологуба, торжественно отпразднованным в Александринском театре, в присутствии сотен зрителей (билеты на вечер продавались в кассах театра), и 25-летием литературной деятельности Андрея Белого, о котором не вспомнил никто, кроме близко знавших его людей, прошло всего три года; за это время в стране не было никаких новых резких переломов и сдвигов, осуществлялся нэп, провозглашенный «всерьез и надолго», однако уже самый факт сравнения этих двух юбилейных «чествований» – точнее, чествования и нечествования – писателей, сопоставимых по своему масштабу и своей роли в истории русской литературы, позволяет судить, насколько кардинальными и необратимыми были подспудно происходившие изменения в социально-политической ситуации, в общественной жизни и массовой психологии, насколько более конденсированной и удушливой стала общая тоталитарная атмосфера.
В философско-автобиографическом очерке «Почему я стал символистом и почему я не перестал им быть во всех фазах моего идейного и художественного развития» (1928) Белый писал: «…в день 25-летия со дня выхода первой книги (в 27-м году) несколько друзей боялись собраться, чтобы собрание не носило оттенка общественного, ибо в месте „общественность“ и „Андрей Белый“ стоял только безвестный могильный крест» [659]659
Белый Андреи.Символизм как миропонимание. М., 1994. С. 483.
[Закрыть]. «Несколько друзей» – это прежде всего упомянутый П. Н. Зайцев в Москве и царскосел Иванов-Разумник (Р. В. Иванов), ближайший друг Белого и его сподвижник по петроградской Вольной Философской Ассоциации («Вольфиле»), закрытой властями в 1924 г. Белый, однако, неточно характеризует ситуацию, складывавшуюся вокруг его юбилея: в первую очередь он сам оказался решительным противником каких-либо мероприятий, с этим связанных; друзья же Белого, напротив, были озабочены тем, чтобы по достоинству почтить писателя – хотя бы и в самой приватной обстановке.
О подготовке к празднованию свидетельствует письмо П. Н. Зайцева к Иванову-Разумнику, отправленное в преддверии юбилейной даты; безусловно, его содержание было согласовано с К. Н. Васильевой – спутницей жизни Белого после возвращения писателя осенью 1923 г. на родину:
Москва, 19 февраля 1927 г.Глубокоуважаемый и дорогой Разумник Васильевич!
Очень жалею, что не довелось увидеться с Вами и в последний недавний Ваш приезд в Москву [660]660
Иванов-Разумник был в Москве и в Кучине под Москвой (где жил тогда Андрей Белый) с 10 по 18 января 1927 г.
[Закрыть]. А ведь мы с Вами были соседи: моя квартира в Старо-Конюшенном д. № 5, кв. 45, рядом с С. Д. Мстиславским [661]661
Сергей Дмитриевич Мстиславский (наст. фам. Масловский; 1876–1943) – прозаик, публицист, общественный и политический деятель; член эсеровской партии, один из идеологов «скифства».
[Закрыть].Кл<авдия> Ник<олаевна> говорила мне о Ваших планах отметить 25-летие лит<ературной> деятельности Бор<иса> Ник<олаевича>.
Мы здесь – Кл<авдия> Ник<олаевна> и еще несколько близких к Б. Н. людей – также подумали об этом. И вот к чему мы пришли.
Публичного, широкого чествования устраивать нельзя. Сам Бор<ис> Ник<олаевич> отнесется к нему отрицательно. А затем есть опасения (и справедливые!), что оно вызовет дурной шум со стороны «добровольцев», стоящих на охранном посту русской литературы, и всякого рода «левых ребят». И, наконец, такое чествование невольно и неизбежно будет вставать в сознании самого Бор<иса> Ник<олаевича> и чествующих его, как образ и подобие Коробкинского юбилея, столь мастерски им описанного [662]662
Имеется в виду описание юбилея профессора Коробкина в романе «Москва» (ч. 2, гл. 1, главки 15–17). См.: Белый Андрей.Москва. М., 1990. С. 232–242.
[Закрыть].Я осенью очень осторожно пытался поговорить с Б. Н.; он замахал на меня руками. Такое же ощущение невозможности открытого юбилея испытала Кл<авдия> Ник<олаевна>. И затем оно (т. е. чествование) может обернуться неприятно, неположительно для Б. Н.
По этим соображениям мы в Москве пока решили воздержаться от открытого чествования. Я не знаю, в какой форме предполагаете Вы организовать его в Ленинграде. Но если Москва узнает, что Вы собираетесь чествовать Б. Н., то здесь это, конечно, подхватят, не могут не подхватить хотя бы из приличия, – и станут тоже что-нибудь организовывать. А при той разношерстности, какой отличается литературная московская среда наших дней, из такого празднования для Б. Н. ничего хорошего не проистечет, многие лица ему будут ненужны и встречи с ними неприятны.
Наше общее мнение таково, что с юбилеем широким и публичным надо повременить, до осени хотя бы.
Пройти, однако, молчанием этот юбилей нельзя. И у нас вот какие планы имеются на этот счет.
Мы в Москве предполагаем устроить в марте месяце в кругу своих, близких у М. А. Чехова [663]663
Михаил Александрович Чехов (1891–1955) – актер, режиссер; антропософ. Об отношениях Белого и Чехова см.: Козлова М. Г.«Меня удивляет этот человек…» (Письма Андрея Белого к Михаилу Чехову) // Встречи с прошлым. М., 1982. Вып. 4. С. 224–243; Бюклинг Лийса.Михаил Чехов и антропософия: из истории МХАТ Второго // Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia IV. «Свое» и «чужое» в литературе и культуре. Тарту, 1995. С. 244–272.
[Закрыть]закрытый вечер – для 25–30 человек. Будут сделаны доклады о Б. Н., артисты прочтут его произведения, участники вечера поделятся воспоминаниями. Затем Б. Н. будут поднесены в подарок полные собрания сочинений Пушкина и Гоголя, ему очень нужные для работы и близкие внутренно.Широкая публика и газетчики об этом вечере знать не будут и не должны. Вечер мы предполагаем устроить в середине марта.
Мы полагаем, что такого рода вечер будет Бор<ису> Николаевичу приятен и во всяком случае приемлем для него.
Кроме того, этот вечер даст нам возможность судить, насколько возможно осуществить чествование в широких размерах, публично. И тогда такое чествование мы организуем осенью.
Теперь же можно начать лишь подготовку к нему, независимо от того, удастся провести его целиком или нет.
Нужно, чтобы осенью в журналах «Красная Новь», «Новый Мир», «Печать и Революция», «Звезда» и др., а также по возможности в газетах появились статьи о писательском пути Б. Н. и о его творчестве. Здесь в Москве хотят писать о Б. Н.: Б. Л. Пастернак, А. К. Воронский [664]664
А. К. Воронский дал общий анализ творчества Белого в статье «Мраморный гром (А. Белый)», напечатанной в кн.: Воронский А.Искусство видеть мир. М., 1928. С. 115–150. См. также: Воронский А.Искусство видеть мир. Портреты. Статьи. М., 1987. С. 73–98; Андрей Белый: pro et contra Личность и творчество Андрея Белого в оценках и толкованиях современников. Антология. СПб., 2004. С. 765–793.
[Закрыть], надо еще кому-нибудь поручить, сговориться твердо с журналами. Статьями будет подготовлена почва для чествования. А если Б. Н. все же будет тверд в своем решении не принимать участия ни в каком публичном торжестве, то эти статьи все же сделают свое дело. Кроме того, в Союзе Писателей, в Акад<емии> Худ<ожественных> Наук и в других литературных учреждениях и организациях могут быть организованы большие вечера, посвященные творчеству Б. Н., а также можно было бы подумать о каком-нибудь значительном подарке, организованном на отчисления этих учреждений и организаций (в частности, Б. Н. нужна – очень – пишущая машинка!).Я полагаю, что и у Вас, дорогой Разумник Васильевич, весной будет также очень тесное чествование. А осенью возможно будет объединить Москву и Петербург в этом деле.
Подготовку же можно начать и теперь. Можно было бы в сущности подумать даже и о сборнике. Но боюсь, что это не очень удачно: – о живом – сборник!..
Очень хочется знать, что Вы думаете обо всем этом. Буду ждать от Вас ответа. Надеюсь, Вы с ним не замедлите. О нашем весеннем вечере извещу Вас своевременно. И скоро.
Крепко жму руку.
Из этого письма видно, что проведение литературного юбилея Белого его друзья поначалу задумывали весьма широко – даже с участием ведущих литературных журналов; речь шла о подготовке значимого общественного события. Правда, возникали опасения относительно реакции на задуманное чествование со стороны «стоящих на охранном посту русской литературы» и «левых ребят» – т. е. «рапповцев» (журнал «На литературном посту») и «лефовцев», наиболее непримиримых по отношению к «буржуазным» писателям и «религиозным мистикам».
Развиться этим широким замыслам решительно воспрепятствовал сам Андрей Белый – о чем свидетельствует письмо К. Н. Васильевой к Иванову-Разумнику, отправленное четыре дня спустя после приведенного послания Зайцева. В письме идет речь о сроках намеченного приезда Белого к Иванову-Разумнику в Детское Село, которые, видимо, были предварительно согласованы во время пребывания Иванова-Разумника в Москве в январе 1927 г. В письме к Белому от 20 февраля 1927 г. Иванов-Разумник напоминал: «…кончаю просьбой: сдержать свое обещание и побывать у нас в марте – апреле» [666]666
Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. С. 479.
[Закрыть]; март – апрель совпадали с «юбилейными» днями; Белый же, как извещает Иванова-Разумника К. Н. Васильева, хотел перенести приезд в Детское Село на более отдаленный срок:
23. II <19>27. Кучино.Милый Разумник Васильевич!
Боюсь, что решение Б. Н. приехать к Вам летом будет для Вас наименее удобным. Я сама узнала об этом только вчера и огорчилась: ввиду всего, о чем мы с Вами говорили. Ведь лето, это как раз то, что мы исключали, когда обсуждали время поездки. Я несколько раз пыталась говорить о поездке весной, до окончательной усадки за II том Москвы [667]667
К работе над 2-м томом романа «Москва» – будущим романом «Маски» – Белый приступил лишь в сентябре 1928 г.
[Закрыть]. Но всегда неудачно. И опасаясь, чтобы не вышло хуже, замолкала. Мне было бы грустно, дорогой Разумник Васильевич, если бы Вы подумали, что я участвовала в этом решении. Я почти оправдываюсь перед Вами и перед всеми Вашими друзьями: Дм<итрием> Мих<айловичем>, Ел<еной> Юл<ьевной>, Спасскими [668]668
Д. М. Пинес (1891–1937) – историк литературы, библиограф; секретарь «Вольфилы» в 1923–1924 гг. (см.: Письма Андрея Белого Д. М. Пинесу / Публикация Дж. Малмстада // Новое литературное обозрение. 1995. № 12. С. 85–100; Спивак М. Л.Письма Д. М. Пинеса Андрею Белому // Иванов-Разумник. Личность. Творчество. Роль в культуре. СПб., 1996. С. 28–34). О Е. Ю. Фехнер см. с. 430–451 наст. изд. (в файле – раздел «„Зов многолюбимый…“ Андрей Белый и Е. Ю. Фехнер» – прим. верст.). Сергей Дмитриевич Спасский (1898–1956) – поэт, прозаик – и его жена Софья Гитмановна Спасская (урожд. Каплун; 1901–1962), член-соревнователь и заведующая кружками «Вольфилы» (см.: Письма Андрея Белого к С. Д. и С. Г. Спасским / Вступ. статья, примечания Н. Алексеева <Н. А. Богомолова>. Подготовка текста писем В. С. Спасской // Ново-Басманная, 19. М., 1990. С. 642–662; Богомолов Н. А.К истории эзотеризма советской эпохи; Письмо С. Г. Спасской к Андрею Белому / Публикация Н. А. Богомолова // Литературное обозрение. 1998. № 2. С. 21–31.
[Закрыть]и т. д. Потому что знаю, как всем это будет грустно. Есть еще возможность, если Вы настоятельно напишете, что летом Вамнеудобно. Я уже сказала Б. Н. что-то в таком роде, напоминая ему, что ведь: «Разумник Васильевич ждет Вас весной, что летом, может быть, у него другие планы». Хуже всего, что настоящей причины сказать нельзя. И в этом присоединяюсь к словам П<етра> Ник<аноровича> Зайцева. У Б. Н. буквально ужасперед даже мыслью о «чествовании». И если бы у него было подозрение, что его ждет у Вас, он никогда, ни за что не поехал бы. Знаю это наверное, потому что пыталась заговорить с ним на эту тему. Последовал страшный крик, бег по комнате, волненье, упомянулось имя Коробкина… (Так что пришлось все быстро прекратить и свалить на Петра Никан<оровича>, который, к счастью, действительно осенью еще говорил с самим Б. Н. о исполняющемся 25-летии его литературной работы.) «Откуда это Вы взяли, с чего? как это в голову Вам пришло? Какой юбилей?» – понесся на меня поток и ураган, когда как-то после обеда мы благодушно переговаривались в темноте через дверь и я «беззаботно» спросила: «А как же юбилей?» – «Какой юбилей? Вы спите, что ли? О чем это Вы?» – Разумник Васильевич! милый! верьте: не преувеличиваю. И очень прошу, именно из любви к Б. Н. отступите от «традиции». Ведь «внешнее» нужно там, где нет внутреннего. И неужели Вы думаете, что Б. Н., который так чуток и так живет сердцем с теми, кого он любит, не почувствует Вашего горячего желания отметить и внутренно торжественно пережить этот год – годовщину его выступления «в мир». И не думаете ли Вы, что отказ его ехать теперь есть бессознательная реакция на задуманное Вами? – Пишу все это и знаю, что все же Вы огорчитесь. Повторяю: может быть, еще удастся изменить планы Б. Н., если Вы напишете определенно, что Вамнеудобно лето. – Простите, что все письмо наполнено одним. Но я не умею коротко выражать своих мыслей. Особенно же в таком трудном для меня случае: невольно чувствую себя виноватой и оправдываюсь. От этого как-то грустно. Всего, всего лучшего от всего сердца желаю Вам, Разумник Васильевич, а также Варваре Николаевне и Инночке. Шлю горячий привет.
Болезненная реакция Белого лишь в малой мере могла объясняться его чрезмерной скромностью или нелюбовью к торжествам (когда осенью 1921 г. в «Вольфиле» было устроено подобие чествования перед его отъездом за границу, это мероприятие не вызвало у него отторжения) [670]670
Ср. записи Белого (октябрь 1921 г.): «Публичное зас<едание> В. Ф. А., нечто в роде проводов меня»; «Интимное заседание В. Ф. А., посвященное мне» ( Белый Андрей.Ракурс к Дневнику // РГАЛИ. Ф. 53. Оп. 1. Ед. хр. 100. Л. 110 об.).
[Закрыть]. Безусловно, Белый более всего опасался «юбилейными» напоминаниями о себе спровоцировать встречный поток оголтелой критики со стороны различного толка «левых ребят» и их высоких государственных покровителей, и эти опасения не были лишены оснований. В книге Л. Троцкого «Литература и революция» (1923) творчество Белого было подвергнуто уничтожающему разбору, а сам писатель объявлен «покойником», который «ни в каком духе <…> не воскреснет» [671]671
Троцкий Л. Д.Литература и революция. М., 1923. С. 40.
[Закрыть]; оценка, высказанная вторым лицом в государстве, недвусмысленно указывала на то место, которое отводилось Белому в современной литературной жизни. А среди юмористических фельетонных поделок можно было прочесть эпиграмму на Белого, которая прозвучала бы весело и безобидно, если бы не ее зловещий исторический фон:
За месяц до надвигающегося юбилея Белый писал В. Э. Мейерхольду (5 марта 1927 г.): «Так, как поступили со мной, хуже расстрела: живого, полного энергии человека, заживозакопали. Но он из своего гроба создал себе новое воскресение; он вышел из социального гроба в отшельничество, уселся за книги, за мысли. И стал еще живей,чем прежде» [673]673
Из переписки А. Целого: письма В. Э. Мейерхольду и З. Н. Райх / Публикация, вступ. статья и комментарии Джона Малмстада // Новое литературное обозрение. 2001. № 51. С. 144.
[Закрыть]. «Отшельничество», «катакомбное» творчество Белый осознает как единственно возможный для себя способ существования в современности. С публичными юбилейными мероприятиями это было несовместимо.
К доводам общего характера добавлялись и частные – хотя и весьма весомые по тем временам – аргументы. Об одной из существенных причин своих опасений Белый поведал Иванову-Разумнику несколько месяцев спустя (в письме от 21 августа 1927 г.): «… „некие“о „неком“выразились в Ленинграде следующим образом: „Вот он приедет в Ленинград к своему ‘юбилею’,мы его и…“ И – так далее; во-первых: миф о моем „юбилее“возник так: перед отъездом в Батум получил из Ленинграда телеграмму, в которой были теплые слова ко мне по поводу 25-летия с дня выхода „Симфонии“,на что я ответил письмом, в котором благодарил адресата; адресат же был изъят из употребления; Шпёкины передали письмо, куда следует [674]674
Шпекин – почтмейстер-перлюстратор из «Ревизора» Н. В. Гоголя. Нам неизвестно, кто был арестованный корреспондент Белого.
[Закрыть]; и какой-то безответственный субъект из „ОГПУ“грозился тем, что, вот, я приеду на какой-то „ юбилей“,а меня де и… того: ждет „юбилей“ sui generis<…> безответственному агенту „ГПУ“еще придет в голову меня ловить у Вас; поди, – распутывай эти узлы; лучше уже мне не ехать в места, где существуют дефекты аппаратав столь важном учреждении, как „ГПУ“,где сидят субъекты, у которых руки коротки протянуться в Москву и которые по этому самому, присев на корточки за углом Вашего дома, сладострастно ждут „счастливого случая“:появления меня в „сферу их района“» [675]675
Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. С. 532.
[Закрыть]. Едва ли Белому тогда, в случае его приезда в Ленинград, угрожал арест или ожидали какие-либо серьезные неприятности, но, разумеется, интерес к «юбилею» со стороны карательных органов дополнительно побуждал погрузиться в «катакомбы» и свести на нет любые формы и способы задуманного чествования.
П. Н. Зайцеву Иванов-Разумник ответил уже по получении приведенного письма К. Н. Васильевой – 9 марта 1927 г.:
«Мы, „питерцы“, совершенно согласны с Вами, москвичами, что по разным причинам нежелательно и несвоевременно устраивать широкое публичное чествование Б. Н.; мы думали ограничиться здесь двумя-тремя „закрытыми“ заседаниями и собраниями. Теперь, когда выяснилось, что весною Б. Н. не попадет в Питер (сам он и Кл<авдия> Ник<олаевна> писали мне на днях об этом), быть может, самым целесообразным было бы „нам“ примкнуть к „вам“, приехать вдвоем-втроем в Москву и принять участие в Вашем московском чествовании <…>
Я уже писал Кл<авдии> Ник<олаевне>, что к осени мы выпускаем здесь книжку – библиографию произведений Б. Н. с небольшой вводной статьей „юбилейного“ характера. Мысль о пишущей машине – очень хороша, но боюсь, что своими силами, без участия литературных организаций, журналов и издательств, мы это дело не поднимем» [676]676
Собрание В. П. Абрамова (Москва).
[Закрыть].
Вновь к «юбилейной» теме Зайцев вернулся в ответном письме Иванову-Разумнику [677]677
ИРЛИ. Ф. 79. Оп. 1. Ед. хр. 263. Текст письма поврежден с левого края листа.
[Закрыть]:
Москва, 18 марта 1927
Старо-Конюшенный, д. 5, кв. 45.Глубокоуважаемый Разумник Васильевич!
Получил Ваше письмо и отвечаю – с некоторым запозданием – на Ваше письмо мне и одновременно Клавдии Ник<олаевне>.
Наше собрание состоится в начале апреля, будет вполне «кружковым», так что принять в нем участие представителям Ленинграда вряд ли представится возможность.
Я говорил с Кл<авдией> Ник<олаевной> и Алекс<еем> Серг<еевичем> [678]678
А. С. Петровский (1881–1958) – ближайший друг Белого с юношеских лет, переводчик, библиотечный работник.
[Закрыть]о книгах. Они согласны с тем, что Москва может ограничиться Пушкиным, а Гоголя пришлет Бор<ису> Николаевичу Ленинград. Это будет очень хорошо. Я готовлю небольшой сжатый доклад к нашему вечеру. Но сегодня вечером я как раз получил некоторые неблагоприятные сообщения о помещении, где мы предполагаем <со>браться, сообщения чисто технического характера. И <те>перь не знаю, как удастся осуществить наш вечер, <да>же в том небольшом объеме, как он задуман. Приветствий официальных не будет. Будем сидеть за <сто>лом и за чаем будем обмениваться воспоминаниями о далеких и близких временах.Что касается библиографической книжки о Б. Н., то <Вы> подаете мне мысль подумать здесь о какой-нибудь книге, посвященной Б. Н., хотя это очень трудная <за>дача в наши дни.
Осенью, вернее летом – мы еще вернемся к вопросу о том, в какой форме общественно отметить 25-летие лит<ературной> деят<ельности> Бор<иса> Ник<олаевича>.
Если «Гоголя» будете посылать (а «Гоголь» лучше и нужнее Бор<ису> Ник<олаевичу>, чем «Достоевский»), то посылайте его на адрес Клавдии Ник<олаевны>.
О пишущей машинке будем думать.
Бор<ис> Ник<олаевич> очень занят «Москвой» [679]679
Подразумевается работа над инсценировкой романа «Москва». Договор на постановку драмы «Москва» в Театре имени Мейерхольда был заключен 22 марта 1927 г.
[Закрыть]. Предполагаю <уви>деться с ним завтра или в воскресенье.Крепко жму руку.
Искренно уважающий Вас П. Зайцев.
Чествование Андрея Белого в Москве прошло еще скромнее, чем задумывал Зайцев. В дневниковой записи за 7 апреля 1927 г. Белый зафиксировал: «День 25-летия литер<атурной> деятельности. Собрались: Моисеев. Трапезникова, Петровский, Е. Н., Галя, Даня, Татаринов» [680]680
Белый Андрей.Ракурс к Дневнику // РГАЛИ. Ф. 53. Оп. 1. Ед. хр. 100. Л. 128. Среди упомянутых – Владимир Михайлович Моисеев (189-?) – библиограф, Любовь Исааковна Трапезникова (урожд. Красильщик; 1885–1964), сестра К. Н. Васильевой Елена Николаевна Кезельман (урожд. Алексеева; 1889–1945), Галина Алексеевна Назаревская (1901–1957), Дарья Николаевна Часовитинова (1898–1966), Владимир Николаевич Татаринов (1879–1966) – режиссер МХАТ 2-го.
[Закрыть]. Все присутствовавшие – из круга московских друзей-антропософов, из них к литературной деятельности имел некоторое отношение лишь А. С. Петровский. На следующий день Белый и К. Н. Васильева выехали из Москвы в Грузию.
Единственным реальным результатом «юбилейных» хлопот друзей Белого могло стать издание библиографии его произведений. «Нашелся издатель, который хочет немедленно же издать книжку „Библиография произведений А. Белого“ – благо библиографию эту уже ряд лет составляет Д. М. Пинес и теперь уже заканчивает ее, – сообщал Иванов-Разумник Белому в письме от 20 февраля 1927 г. – Меня просят дать к этой книжке маленький вступительный очерк на тему „Об этапах творчества А. Белого“» [681]681
Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. С. 478. Ср. упоминание о Д. М. Пинесе и подготовляемой им библиографии в письме Белого к Е. Ф. Никитиной от 29 марта 1927 г. (опубликовано Д. М. Фельдманом: Литературное обозрение. 1995. № 4/5. С. 130).
[Закрыть]. Подразумеваемый здесь издатель – Ф. И. Седенко (П. Витязев), глава закрытого к тому времени (в 1926 г.) издательства «Колос», выпустившего в свет несколько книг Иванова-Разумника – и в том числе его книгу о Блоке и Андрее Белом «Вершины» (Пг., 1923). Д. М. Пинес трудился над составлением библиографии Андрея Белого упорно и кропотливо, занимаясь фронтальным просмотром периодики первых десятилетий XX в., и никак не мог поставить точку в этой работе [682]682
5 января 1933 г. Пинес писал Белому: «Я вспомнил, как месяцы, чуть ли не год сплошь затратил на розыски работ А. Б. – и статей и отзывов об А. Б. И Вы знаете, милый Борис Николаевич, ведь по существу это Выменя „совратили“ в библиографию: разрывая горы (даже не представляете – это сотни тысяч страниц, сотни тысяч газетных листов!), я „вошел в курс“ очень многих вещей, и таким образом „прикрепился“ к библиографии „всерьез и надолго“…» ( Спивак М. Л.Письма Д. М. Пинеса Андрею Белому // Иванов-Разумник. Личность. Творчество. Роль в культуре. С. 32–33).
[Закрыть]. Витязев тщетно призывал Пинеса: «Кончай работу об А. Белом. Приведи в порядок, что есть у тебя – и баста! Хватит! <…> Сдам в набор. Бумага лежит даром. Жду» (5 марта 1929 г.); «Торопись с библиографией, а то мы дойдем до такого момента, когда имя А. Белого станет запретным» (5 апреля 1929 г.) [683]683
РГАЛИ. Ф. 391. Оп. 1. Ед. хр. 115.
[Закрыть].
Библиография осталась неопубликованной и к следующему незамеченному юбилею Андрея Белого – к 50-летию со дня его рождения. 20 октября 1930 г. Пинес писал Белому: «Как жаль, что не удалось издать к этим дням библиографию Ваших работ (и библиографию о Вас), которую я прорабатывал долгое время, – вероятно, Вам и самому было бы любопытно взглянуть и вспомнить» [684]684
Там же. Ф. 53. Оп. 1. Ед. хр. 246.
[Закрыть]. Уже после смерти Белого, находясь в ссылке в Архангельске, Пинес все не терял надежды на опубликование своего труда. «У меня нет никакой уверенности в том, что библиография произведений Андрея Белого будет теперь напечатана, – писал он 21 декабря 1935 г. А. Г. Фомину. – Без меня, но большей частью по моим материалам, она была подготовлена (женою А. Б.) для предположенного собрания стихотворений – в изд<ательстве> „Academia“, в 1934 г. уже сверстанного. Но оно не появилось совсем. – М<ожет> б<ыть>, теперь удастся приложить библиографию к „Обзору литературного наследия Андрея Белого“, который должен появиться в выпуске „Литер<атурного> Наследства“, посвященном творчеству рус<ских> символистов. <…> Все же я взялся за дополнения, обработку и т. д. подготовленной ранее библиографии <…>» [685]685
ИРЛИ. Ф. 568. Оп. 2. Ед. хр. 415.
[Закрыть]. В обзор «Литературное наследство Андрея Белого» [686]686
Литературное наследство. М., 1937. Т. 27/28. С. 575–638.
[Закрыть]включены многочисленные библиографические сведения, восходившие к разысканиям Пинеса. Авторами обзора обозначены К. Бугаева и А. Петровский. Имя Д. М. Пинеса по тем временам не могло появиться в печати: составитель библиографии произведений Андрея Белого и литературы о нем был в очередной раз арестован в феврале 1937 г. и по приговору тройки при УНКВД по Архангельской области расстрелян 27 октября 1937 г. [687]687
См.: Дойков Ю. В.К переписке Д. М. Пинеса и А. Н. Римского-Корсакова (По следам публикации) // Историко-библиографические исследования. СПб., 1996. Вып. 6. С. 220.
[Закрыть].
