Текст книги "Найти и вспомнить"
Автор книги: Александр Уралов
Соавторы: Светлана Рыжкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Присела за кухонный стол, подперев щеку рукой.
Отец часто смеялся над Маринкой: "Ты, доча, прямо по-бабьи сидишь. Того и гляди, спросишь, на что квартальную премию тратить будем. Не смотри на меня, а то подавлюсь!" Маринке нравилось кормить его ужином. Петр Данилович работал начальником главного цеха на большом оборонном заводе и приходил домой поздно, уставший. Мама проверяла тетрадки своих учеников, или тоже допоздна задерживалась в школе. Быть одновременно учителем и завучем начальной школы нелегко. "У меня детей – свой класс и целая школа, – говорила Мария Николаевна. – На своих девчонок вечно времени не хватает". Ирка возилась с уроками, которые всегда откладывала на вечер. А Марина разогревала отцу ужин, накрывала на стол и ждала, когда он появится из ванной, вытирая полотенцем лицо и большие сильные руки.
В честь окончания учебного года – да-да, в тот самый год – Маринка закончила первый класс, а Иринка – второй и на одни пятерки! – родители подарили девочкам новых кукол. Ах, что это были за куклы! Настоящие красавицы, придворные дамы. Приехали эти куклы из дальней-дальней страны, которая назвалась таинственно – Гэ-Дэ-Эр. Взрослые, друзья отца, ездили туда в командировки и привозили много разных интересных вещей. Маме – красивые оправы для очков, папе – пластинки с поющими тетеньками и гитарами на конвертах, Марине и Ирине – нарядные гольфы, которые никогда не сползали по ногам, и тонкие пластинки жевательной резинки. Они пахли мятой, или клубникой, или апельсинкой. Девочки жевали их по нескольку дней, аккуратно заворачивая пожеванные комочки в блестящую фольгу, – до тех пор, пока совсем не оставалось вкуса. А мама почему-то ругалась. Она говорила, что так жевать негигиенично. Но разве можно было пожевать – и выбросить?! И этикетки такие красивые – их собирали в коробочку из-под конфет… коллекция!
Марина рассмеялась, вспоминая, как однажды забыла "жевачку" в кармашке платья, а мама постирала и потом погладила. Какой был скандал!
Так вот куклы… у них были длинные волосы, уложенные красивыми локонами. Почти настоящие густые ресницы – и глаза закрывались, когда кукол укладывали на спину. Их волосы можно было расчесывать и заплетать в косы. Иркина – строгая с темными кудрями. На коробке было написано имя нерусскими буквами. Мама прочитала: Грэтта. Ирка так и назвала свою даму – по заграничному. А Маринка потихоньку дразнила эту брюнетку Фифой.
Ее кукла конечно же была самая лучшая – Кэтти – золотистые волосы, розовые бантики и голубые глаза. И даже когда Марина вымыла своей Кате-Кэтти волосы, а потом решила сделать ей модную стрижку – кукла не стала хуже. Ирка смеялась над спутанным клубком обдерганных волос. А мама молча расчесала остатки золотой роскоши и закрутила на тоненькие бигудюшки. Прическа была та еще! Иринка потом обзавидовалась, только виду не подавала.
Но все равно, старый плюшевый Мишка с потертыми лапами, был самый любимый и добрый. А у Ирины – Братец Кролик из серого фетра, с розовыми ушами. И еще всякая мелочь – пластмассовые пупсики, самодельные пушистики, сшитые мамой из остатков тряпочек и искусственного меха, паровозик с двумя пузатыми вагонами, кукольная посуда и мебель, ведерки, мячики, резиновые рыбки и уточки. Где-то теперь все эти сокровища?.. "Там же, где и детство – пройдено, потеряно, забыто!" – горько прошептал внутренний голос.
Марина, вздохнув, сняла с закипающего бульона пенку, и решила обойти квартиру – глянуть, где что лежит и составить план, с чего завтра начинать разборку вещей. Во встроенном шкафу-купе висели наряды Ирины, внизу стояли коробки с обувью. "Это надо будет разобрать и кому-то подарить" – размеры одежды и обуви у сестер не совпадали, Марина была чуть крупнее. Компьютер и телевизор, конечно, забрать домой после всех формальностей. В откидном отделении серванта Марина обнаружила кучу бумаг с печатями, счета, квитанции. "Это разбирать долго – вечерами сидеть придется". Прозрачная папка с завещанием, документами на квартиру и машину – хранилась отдельно у Марины со дня похорон сестры. Она достала пакет из сумки и положила на видное место возле компьютера.
На столике у окна пронзительно зазвенел телефон. Марина вздрогнула от неожиданности и схватила трубку.
– Слушаю? – внезапно охрипшим голосом спросила она. Вдруг показалось, что на том конце провода – Ирина, и сейчас прозвучит решительный уверенный голос старшей сестры. Но голос в трубке был совсем другой – резкий, торопливый голос молодого мужчины, похожий на речитатив рэпера, радио-ди-джея или сетевого промоутера.
– Марина Петровна, день добрый. Вас беспокоит старший менеджер фирмы "Омега". Мы долгое время являемся тесными партнерами фирмы Вашей сестры. При жизни Ирины Петровны мы рассматривали вопрос слияния наших уставных капиталов и создания холдинга. Но трагическая случайность прервала этот процесс. Вы принимаете дела Вашей сестры? Мы хотели бы продолжить с вами переговоры по поводу…
– Подождите, – Марина нашла в себе силы прервать нескончаемый поток слов в трубке телефона. – Я только сегодня приехала и не в курсе дел. Мне нужно время. Я не готова сейчас разговаривать на эту тему. Позвоните через… гм… пять дней.
Она торопливо положила трубку на аппарат, не дождавшись ответа. Ей вдруг стало страшно, что этот – из "Омеги" – затянет ее своим напором в болото формальностей, из которого ей уже не выбраться. Вот ведь еще незадача! Надо проконсультироваться у кого-нибудь. Самой Марине не справиться. Она подумала о том, что где-то у нее был записан телефон юриста Ирины. Найти и перезвонить! Завтра. Утром. Только не сегодня.
Она продолжила обход квартиры. В спальне, в старом шифоньере – полки: постельное белье. На перекладине на плечиках висели норковая шубка и демисезонное драповое пальто. И еще что-то, закрытое холщовыми чехлами. Марина приподняла чехлы – один и другой, и ахнула. Отцовский парадно-выходной костюм и нарядное мамино платье! Господи, да как же Ирина хранила их столько лет и ни разу не показала сестре?!
Марина аккуратно достала зачехленные плечики с одеждой и разложила ее на широкой кровати. Так и есть. Темно-синий костюм папы, белая рубашка в тонкую голубую полоску и галстук – с синими и вишневыми диагоналями. Он очень нравился маме. Может быть потому, что ее чудесное платье было из элегантной благородной шерсти цвета бордо. И нарядные родители выглядели вдвоем так торжественно и стильно. Настоящая королевская чета…
Младшая сестра еще долго сидела на краешке кровати и вспоминала отца, маму, Ирину, детство. И не было сил встать и спрятать обратно эти реликвии, почему-то так бережно и секретно хранимые старшей сестрой.
А часом позже, заглянув в кладовку между комнатами, она увидела две огромные картонные коробки с аккуратной надписью (маминым почерком!) на боках: "Игрушки девочек".
– Нет ничего удивительного в том, что я нашла игрушки… – прошептала Марина, растянувшись на пахнущих старыми духами простынях. Ходики с котом-звездочетом тихо подтвердили это: "Тик-так! Тик-так!"
Ах ты, старый и глупый кот, сколько лет ты уже отсчитываешь секунды, начав делать это еще тогда, когда Ирка-королевишна лежала в пеленках, а счастливый король-отец и молоденькая богиня-королева-мать шептались по ночам о том, что через годик-другой неплохо бы заиметь и сына. "Вначале нянька, а потом – лялька!" – высказывала мать замшелую деревенскую мудрость, наверняка запомнившуюся ей от вдовствующей императрицы – старенькой суровой бабушки. "А что? – соглашался отец. – Квартиру как раз и получим, под двоих-то…" – и они тихо хихикали и шушукались в темноте, представляя себе, как переедут в новый дом и по этому случаю купят свой собственный телевизор. Теперь-то они уже не будут вечерами ходить к соседям по коммуналке, чтобы посмотреть забавные фильмы, вроде "Медвежьего цирка Валентина Филатова". А кот-звездочет поддакивал им, блестя еще совсем новенькими эмалированными глазами, ходившими туда-сюда, туда сюда, тик-так, тик-так! Да-да! Да-да!
И над всем эти маленьким семейством широко раскидывало свои руки-крылья большое и теплое счастье…
"Таких бы, как Маринка, я бы еще хоть десять родила, – говорила несколькими годами позже королева-мать. – Спала тихо, по ночам концерты не закатывала. Ирка у меня – шило! На дыре дыру вертит, а с Маринкой я и горюшка не знаю. Спокойная, рассудительная…"
– Нет-нет! – вдруг вмешался в разговор кот.
"Конечно же, "нет-нет"! – подумала Марина. – Вот тут ты прав. Видела бы ты нас, мама, в Королевстве…"
Могущество принцесс было неимоверным. Они легко переносились из одной эпохи в другую, в зависимости от того, что узнали, услышали или прочитали. "Это все папина заслуга, – думала Марина. – Его библиотека – огромный мир, из которого мы брали все то, что нам было необходимо в наших странствиях и приключениях – вот источник нашего всесилия". Они сидели рядышком на полу, рассматривая огромные цветные сборники репродукций, а потом бежали к отцу с вопросами. "Папа, а кто такие Урия и Вирсавия? А почему такая красивая девушка держит на коленях блюдо с головой Иоанна Крестителя? Папа, а что это за три грации такие?" – вопросы сыпались до бесконечности, и только король-отец, усталый рыцарь знал все-все ответы… или давал им в руки толстый том "Справочника по мировой мифологии". "Держите и ищите! Найдете – расскажете мне все по порядку, хорошо?"
И они искали, а потом взахлеб рассказывали отцу и маме, перебивая друг друга и иногда даже ревниво толкаясь – им не терпелось поделиться открытым только что миром…
А потом они бежали к себе и немедленно вторгались в этот узнанный мир. О, у них-то Медея не оставалась покинутой Тезеем – нет! Она выходила за него замуж и напоминала герою о том, что надо как можно скорее поменять черные паруса на белые, ведь отец ждет сына на обрывистом берегу моря! Королева Марго благополучно спасала де Моля, а ученики Христа не давали его в обиду, чтобы страшные картины с распятием так никогда и не были написаны.
Многое из того, что они узнавали, не появлялось в волшебном королевстве, ведь сестры успокаивались тем, что вершили свое девчачье правосудие в сердцах, твердо зная, что оно и есть самое справедливое. Однако что-то входило в их тайную жизнь навсегда. Иногда им казалось, что они – юные девочки-богини, в чьих силах зажигать новые солнца и создавать целые страны, жизнь в которых текла в мире и гармонии.
– Когда же мы поняли, что мир вокруг нас сложнее и жестче? – пробормотала Марина, невидящими глазами глядя в темное окно спальни не закрытое на ночь шторами. Лунный диск то заслонялся медленно плывущими по небу облаками, то открывался полностью. И тогда на его фоне четко выделялись графикой голые ветки деревьев. Словно контуры какого-то сказочного леса. – Ведь было же что-то…
Да, было. Она вспомнила это внезапно. Вспомнила сразу все. Порыв ветра распахнул неплотно прикрытую форточку, но Марина не заметила этого. К ней вернулись…
Глава 5. О лесной дорожке ночью, несчастных вампирах и суровом Охотнике
…к ней вернулись страхи. Очень уж неуютно было идти по лесной дорожке ночью, когда огромная, уже начинающая убывать, луна пробивалась сквозь путаницу ветвей, почти не давая света. Ирина подобрала толстую смолистую ветку, обмотала ее конец платком и ловко чиркнула спичкой. Даже в волшебной стране им никак не давались кремень и тесало. Упрямый трут так и не разгорался. Поэтому, отправляясь в королевство, сестры брали с собой коробок спичек, обычно заранее спрятанный в ящике стола.
– Смотри, Маринка, поляна!
Они собирали хворост, стараясь не углубляться в лес и держаться поближе друг к другу. Ирина уже чиркала спичкой, подсовывая кусочки бересты в маленький огонек, как Маринку охватили жилистые лапы и рывком загнули голову назад. Что-то со страшной силой поволокло ее спиною вперед, мертвой хваткой перехватив горло. Маринка еще успела мельком увидеть поворачивающееся к ней лицо Ирины, как замелькали деревья… и вдруг перед глазами вспыхнули искры – ее бросили на землю в подлеске, и она сильно ударилась головой о сухой ствол березки, переломленной у самого комля. В наваливающейся тьме прошелестел грустный голос: "Ну, вот, девочка, Грызмаг до тебя и добрался…"
Когда Маринка пришла в себя, она увидела, что лежит у костра. Судя по ощущениям, на лбу у нее вырос огромный тяжелый желвак, который, наверное, даже свешивался набок. В желваке пульсировала боль, не то, чтобы острая, но какая-то надоедливая. Впрочем, осторожно подняв руку, она потрогала прохладную нашлепку на самом болезненном месте. Что-то вроде древесного листа, потому что пальцы нащупали корешок.
– Не хватай руками, – шепнула ей сидящая рядом Ирина. Ее глаза, подозрительно влажные, виновато моргали. – Ты как, а? Обоими глазами видишь?
Маринка закрыла вначале один глаз, потом другой. Лицо сестры, наклонившееся над ней, виделось немного не в фокусе, но в целом вполне нормально.
– Обоими вижу, – прошептала она. – Что это было, Ирка?
Ирина помогла ей сесть. Чуть поодаль неподвижно застыла фигура человека в длинном выгоревшем плаще и широкополой шляпе. Человека окружали несколько странно горбящихся фигур, стоящих на коленях… а кто-то и на четвереньках. Маринка видела испуганные лица, на мгновение выхваченные из темноты светом костра и вновь растворяющиеся во мраке. Что-то странное было в этих испуганных и заискивающих лицах. Бледные, с неестественно вытянутым подбородком и тщательно сжатыми губами, словно удерживающими во рту что-то крупное. Ну, совсем, как маленький ребенок, набивший полный рот манной кашей и делающий вид, что проглотил, чтобы выплюнуть, как только родители отвернутся.
Вот человек что-то негромко сказал и среди павших ниц прошло движение. Кто-то отпрянул, не смея, впрочем, отползти далеко. Кто-то совсем опустил голову, зарывшись ею в траву. Жалобный плач резанул Марину по сердцу. Судя по побледневшему лицу Ирины, она чувствовала то же самое. Человек в плаще поднял руку и плач поднялся до нестерпимо пронзительных жалобных нот.
– Не мучайте их! – вдруг закричала Марина. Боль ржавым сверлом вгрызлась в голову, но она не обратила на нее внимание. Пошатнувшись, она поднялась на ноги. – Не мучайте их, слышите?!
Ирина поддержала ее левой рукой. В правой она сжимала пылающую ветку. Они сделали несколько шагов в сторону странного круга, в центре которого стоял человек, даже не шелохнувшийся от крика Марины. Неверный свет выхватил из темноты несколько фигур. Ближе всех к сестрам стояла на коленях маленькая девочка лет шести, прижавшая к себе потрепанную, измазанную землей тряпичную куклу. Маринка задохнулась от негодования и нежности – как смеет этот ужасный человек в плаще так запугать ребенка?! Она неуклюже опустилась на одно колено и протянула к ребенку руку, еще не успев понять, что именно крикнула ей сестра… но уже увидев тонкий черный коготь, которым малышка придерживала куклу за порванное тельце.
Девочка с куклой испуганно шарахнулась в сторону. Движение ее было быстрым и каким-то нечеловеческим. Так отпрянет от вас паук, мгновенно подобрав по себя волосатые лапки, так отскакивает в сторону блестящий черный жук.
Девочка спряталась за спиной растрепанной бледной женщины и зашипела из-за ее плеча. Нет, рот этого ребенка не был набит манной кашей… огромные тонкие зубы изогнутые внутрь, как на картинках с ядовитыми змеями… и Маринка слабо удивилась тому, как они могли умещаться во рту у малышки.
– Не обиж-ж-жай! – невнятно произнесла женщина, вытянув вперед руки. – Ш-ш-што-о-о ты-ы-ы?.. – с подбородка ее свисала тоненькая струйка красной слюны. Маринка вдруг с ужасом поняла, что женщина поранила язык и губы, пытаясь говорить, пытаясь защитить свое ужасное дитя. Она отшатнулась, боль в голове ударила ее так сильно, что она упала бы, но ее подхватила сильная, твердая, как железо, рука.
– Идите к костру, – сказал хриплый и мрачный голос… и Маринка впервые увидела лицо своего спасителя. Изрезанное морщинами, с суровой, будто прорезанной в крепком потемневшем от времени дубом, линией рта. Синие глаза сверкнули колючими льдинками. – Вам нечего здесь делать по ночам, принцессы.
– Это вампиры? – шепотом спросила Ирина. – Это вампиры, да?
Человек молча подтолкнул к ней Маринку.
– Вампиры? – настойчиво спросила Ирина, повышая голос. – Вы их будете… – голос ее упал до испуганного шепота, – вы их будете… убивать?
– К костру! – жестко сказал незнакомец.
– Но…
– Я не буду убивать их, но если вы хотите спокойно дожить до утра, ночуя в своих королевских покоях, вам лучше не мешать мне.
Человек резко обернулся. За его спиной уже приготовилась к прыжку скорченная, совсем уже не человеческая, костлявая фигура. Одной рукой он оттолкнул девочек, а второй сделал молниеносный выпад. Что-то щелкнуло… и фигура, отпрянув назад, вдруг молча завертелась на месте, взвыл хор жалобных голосов и резко смолк, когда пронзенный тонким жалом серебряной иглы, пораженный в сердце старый вампир съежился, затихнув, и медленно растекся по земле. Именно растекся, как показалось испуганной Марине. На мгновение мелькнули кости рук, закрывающих голову, потом бессильно опали; показалась грудная клетка, где рассыпалось что-то черное и уродливое… а потом существо окончательно истончилось, растворяясь в густой траве.
Под тихие всхлипывания пораженных ужасом вампиров, человек поднял с травы ниточку блестящих бус, долго смотрел на них, а потом кинул одной из серых фигур, припавших к земле.
– Это украшение твоей ушедшей сейчас матери, Салвик, – негромко сказал он. – Храни его, пока сможешь. Она была хорошим человеком. Когда-то она умела смеяться и любить.
Хор сдавленных горловых и шипящих рыданий был ему ответом.
– Уходите!
Принцессы и Охотник остались одни.
У костра Охотник осторожно стянул с правой руки черную кожаную перчатку. Поймав внимательный взгляд Марины, он криво усмехнулся и протянул к ней руку.
– Впечатляет, правда?
Маринка с ужасом увидела переплетение стальных и медных блестящих жил, чем-то напомнивших ей плетеные колечки и браслетики из разноцветных монтажных проводков, которые любили делать девочки постарше. Охотник медленно сжал и разжал пальцы. Видно было, что делать это ему было больно и трудно, но он все-таки сжал в пальцы в кулак. Скрип проводов, вытягивающихся в сложных бугристых переплетениях, напоминал звук, с которым в заржавевшем игрушечном автомобильчике проворачивались колеса.
– Вы… вы весь такой? – с ужасом спросила она.
– Правая рука, – с усмешкой сказал охотник и поморщился. – Ну, вот и добавилась еще одна стальная струна в моей клешне.
– С каждым убитым вампиром? – спросила Ирина, блестя сухими глазами.
– С каждым. Когда-нибудь эта проволока доберется до моего сердца.
– И что случится?
– Тогда появится новый охотник, а я – отдохну.
– То есть, вы умрете? – настойчиво спросила Ирина, не отрывая глаз от лица Охотника.
– Да, – помолчав, неохотно ответил он, с треском переломив ветку дерева в кулаке и бросив обломки в костер. В глазах его плясали огоньки костра.
– Вампиры бывают разные. Кто-то с охотой кровь пьет, а кто-то так и не может с этим смириться.
– А девочка эта… она со своей мамой была?
– Нет, – не сразу ответил Охотник. – Это мать ее подружки. Не смогла мать вынести то, что ее ребенок живым мертвецом стал. Вначале сама вампиршей стала, а затем обратила и лучшую подругу дочери. Ту, которую вы с куклой видели.
– Но это же… это же подло! – задохнулась Ирина.
– Дочка просто приходила к маме, когда голод гнал ее из леса, – как будто не слыша Ирину, продолжал Охотник. – Здесь много таких… жить-то и вампиру хочется. Детей в основном жалеют. Ну, пьет она кровь, что же теперь – колом ее? А маленькая Дина все время спрашивала соседку, куда подевалась ее дочь, Динкина подружка? Дина румяненькая такая… и растет красавицей. Вот соседка и не выдержала. И сама стала вампиром, и маленькую Дину обратила.
– А где ее дочь… соседки-то этой? – спросила Марина со страхом.
– Убил я ее, – жестко сказал Охотник. – Недолго в ней человеческое оставалось.
Они долго молчали, глядя в огонь. Маринка представляла себе, как становится вампиршей… и ее терзает голод. Как она бродит по лесам, стараясь догнать быстроногих оленей и грациозных единорогов. Но не может она соперничать с их царственной грацией и ловкостью… и как приходит она, голодная и оборванная к родительской двери и плачет под ней от холода…
– Так и живут… – сказала она.
– Да. Так и живут – годами. Дети и родители… влюбленные пары… только все равно, вампирская сущность постепенно верх одерживает. Так бы она сегодня тебя и закусала бы, принцесса, не приглядывай я за их стаей. Твое счастье – в рубашке ты родилась.
– Спасибо…
– Сестре спасибо скажи, она с факелом за тобой рванула, – спокойно перебил ее Охотник.
– Я думала, у меня сердце выскочит, – Ирина бросила в огонь веточку и зябко передернула плечами. – Ну и лица у них… и зубы…
Утром Охотник ушел, так и не сказав больше ни слова. Сестры, проклевавшие всю ночь носами у костра, только и успели увидеть скрывающуюся в подлеске спину – выцветший почти до белизны брезентовый длиннополый плащ и широкую коричневую шляпу, за ленточкой тульи которой торчали несколько серебряных игл-дротиков.
– Знаешь, Маринка, – сказала Ирина, отчаянно зевнув, – это же не мы с тобой придумали, да?
– Конечно не мы, – согласилась сестра, пытаясь увидеть хоть что-то в путанице ветвей.
– Тогда – кто?
Они так и не нашли ответа. Их волшебное королевство на этот раз открыло им новую, пугающую, а не яркую и счастливую грань. "Сколько же их еще, граней?" – невольно думала Маринка, прикладывая свежий лист лопуха к огромной шишке на лбу. От этой проклятой шишки, как ей казалось, даже глаза у нее припухли, словно она стекала вниз ноющими волнами. Кто же, кто вместе с сестрами придумывает и приводит в движение этот огромный и сложный мир?
Весь день она ходила задумчивая, размышляя о том, что, когда вырастет, то обязательно выйдет замуж именно за такого человека – угрюмого, сильного, с волевым изрезанным глубокими складками лицом и холодными голубыми глазами. Ох, уж эти детские наивные мечты… мы всегда представляем себе, что идеал дожидается нас сразу же за порогом школы, после выпускного бала.
Накануне она спросила Кота, охраняется ли замок от вампиров.
– Конечно, принцесса! – сдержанно сказал кот и положил лапу на эфес своей шпаги. – Вы защищены от всех видов магического проникновения в замок, в том числе и от вампиров.
– А почему вы ничего не рассказывали нам о них, господин Кот? – набравшись смелости, спросила Марина. Она всегда его побаивалась, несмотря на то, что Кот ей нравился.
– Простите, принцесса, но вы с вашей сестрой все-таки еще маленькие девочки, а им такие вещи знать пока ни к чему, – неожиданно мягко сказал Кот.
– Ну вот… – пробормотала Маринка, сама удивляясь тому, что обиделась, – папа с мамой считают нас еще маленькими, и в королевстве та же история.
Кот хмыкнул и положил свою мягкую пушистую лапу на руку Марины. В этой густой шерстке прятались острые когти-кинжалы, но сейчас Кот бережно погладил Маринкину руку, вздохнул, и тихо сказал:
– Моя драгоценная принцесса, вы еще встретите в своей жизни много страшного и горького. Зачем вам торопить это время? Быть может, оно будет более ужасным и трудным, чем нам сейчас это представляется. К сожалению, нам не дано это знать.
Тогда Маринка поняла это умом, но не сердцем. Их любимое королевство, начавшееся с уютной Страны Пушистиков, раздвинуло свои горизонты еще дальше… но теперь это стало напоминать игру с чем-то опасным, вроде охотничьего ружья взрослых. Можно сделать из него новогоднюю елку или мост между двумя стульями…
…а можно нечаянно нажать на курок и…
Наверное, тогда впервые ее коснулось грядущее неизбежное взросление. И ей не понравилось это чувство. Оно было слишком горьким… и сладким одновременно. Опасные, странные взрослые игры.
Глава 6. О том, как принцесс принимали в пионеры, и как Марина «вступала в бизнес»
Утром Марина выволокла коробки с игрушками в коридор и даже не стала развязывать тесемки, стягивающие старый картон. Ей казалось, что разбирать коробки надо не торопясь, обстоятельно. Вынимать игрушки, слегка помятые от долгого хранения в тесноте. Сквозь запах нафталина и пыли легко вдохнуть хорошо уловимый запах детства. Запах далекого королевства. Запах силы.
– Что-то ты ударилась в сентиментальность, королевишна, – Марина усмехнулась сама себе. – Делами надо заниматься. Государственными. Архиважными делами.
Первым в списке сегодняшних дел значился звонок домой – сообщить, как доехала и устроилась. У мужа как раз выходной. После короткого приветствия Марина надолго замолчала и лишь слушала, как в трубке Виктор жаловался на сына, который "умотал на свои съемки, и не помыл посуду после завтрака". А также на Марининых коллег по работе, которые "начали названивать, не успела ты уехать; и что там за проблемы опять? – приедешь, будешь сама разбираться". Ну, и на "скверные дороги и дураков в центре обслуживания, которые уже неделю держат в ремонте нашу шестерку, и только тянут и тянут бабки, а сами не делают ни хрена"…
– …и, кстати, как твои дела с наследством? Ты уже оформляла бумаги?
– Витя…я же вчера приехала! Ну, когда мне было? Только-только вещи начала разбирать, – Марина подавила раздражение, выслушивая укоры мужа в нерасторопности. Почему-то вспомнился обрывок тревожного ночного сна – ничего определенного, только какие-то деревья, страх, подкатывающий к горлу, потом языки пламени костра и холодные, голубые глаза на жестком, волевом лице. Рядом с этими глазами страх уходил… и сон кончался. Марина глубоко вздохнула.
– … и выбрасывай все барахло на помойку, не жалей! Продавай квартиру, бабки на карточку и давай домой. Нечего там засиживаться.
– Все, Витя! – Марина оборвала разговор. – Мне надо звонить в фирму и к нотариусу. Привет там всем. С работы будут надоедать – скажи, что до конца отпуска не появлюсь. Сами без меня разберутся с очередным авралом, не первый год работают. Целую.
Поморщившись от своего дежурного "целую", в котором уже давно не было ни нежности, ни тепла, Марина набрала номер юриста фирмы "Гамма". Так называлась фирма сестры – "Гамма" – консультационно-методический центр. "Почему "Гамма, – смеясь, спросила Марина однажды, – музыкальное название какое-то!". "А просто слово понравилось" – Ирина как всегда не утруждала себя подробными объяснениями своих поступков.
Как-то в шутку Марина предложила такое толкование этого названия: "Аббревиатура ГАММА: Граждане, А Может Модернизируемся, А?" Ирина только усмехнулась: "Похоже, очень похоже… есть в этом зерно, Маринка!"
Консультации, разработки техпроектов, методики по модернизации бизнеса, даже просто ведение учета и аудит. Большинство специалистов сестра привлекала по контрактам на разовые работы. Постоянный штат работников был немногочисленный. Однако клиенты – серьезные, денежные, постоянно пользующиеся услугами "Гаммы". Бизнес Ирины уверенно набирал обороты, когда случилась беда.
Юриста звали Игорь Сергеевич. Марина совсем не помнила его в лицо. Она вообще мало что помнила с похорон сестры. Однако точно знала, что в числе "мужчин сестры" он не значился.
– Марина Петровна, конечно же, узнал! – приятный мужской голос окончательно развеял раздражение Марины после разговора с мужем. – Приезжайте. Давно ждем.
– Видите ли, Игорь Сергеевич… Могли бы вы встретить меня на входе? Я… не очень хорошо ориентируюсь в здании и… боюсь не узнать вас.
"Ох, как неловко!" – Марина даже покраснела (хорошо, что никто не видит!)
– Ну конечно, Марина Петровна, – он засмеялся, – прекрасно понимаю. Тем более что в холле бизнес-центра – охрана. И дальше первого этажа вас не пропустят без пропуска. Как приедете – позвоните мне, я спущусь и провожу вас в офис.
"Приятый голос, располагает к доверию", – подумала Марина, окончательно договорившись о встрече через два часа и кладя телефонную трубку. Теперь главное – приехать вовремя.
В троллейбус, тяжело ползущий вверх по улице Амундсена, ввалилась кучка школьников. Шумные, яркие, сразу заполнившие собой все свободное пространство пассажирского салона. Еще совсем птенцы – лет по десять, а уже хвастающиеся друг перед другом крутыми мобилами. Марина невольно прислушалась – точно, третий класс. Что-то там о "Вархаймере", CD-дисках, перезагрузках, компьютерах. Она невольно вспомнила сына. Что там у него был за прикол в третьем классе?.. кажется игровая приставка к телевизору с вечно ломающимся джойстиком и смешные плоские игры-догонялки на экране… да, точно, "Марио"!
Салон словно заволокло туманом… за окнами старенького троллейбуса улыбалась юная апрельская весна. Светило солнце, горожане прыгали по нестерпимо сверкающим лужам, а в салоне галдели счастливые третьеклассники с новенькими пионерскими галстуками и значками на груди. После принятия в пионеры их повели в городской парк на аттракционы.
О, как сестры ждали этот день! Правда, получилось не совсем так, как хотелось. Бывший Иринкин класс принимали в пионеры 19 мая – в День Рождения Пионерии, на городской площади под звуки настоящего оркестра. Как Ира завидовала и жалела, что пришлось отстать от них на целый год из-за противной болезни! Накануне она даже немножко поплакала дома.
Зато потом они с Маринкой весь год готовились. Учили и репетировали друг перед дружкой Торжественное Обещание Пионера Советского Союза, превратив его в Великую Клятву. И, как всегда, увлекаясь, придумывали в дополнения еще разные обеты и клятвы из рыцарских романов. Тренировались правильно отдавать салют, плотно прижимая пальцы в несгибаемой ладошке, и красиво завязывать галстук – чтобы на узле получался ровненький прямоугольничек. Они мечтали, как будут стоять на площади, залитой ярким солнцем, а двоечники вроде Васьки Иванова обзавидуются. И сами виноваты – нечего было лентяйничать целый учебный год, потому их и не принимают в пионеры, и пускай еще почти целый год ждут. До следующей осени, до 7 ноября.
Но мероприятие устроили 22 апреля – в день рождения Владимира Ильича Ленина. В актовом зале родной школы, потому что на улице было еще прохладно. Ах, как обидно! И еще случилось ужасное: Васька Иванов дернул Марину сзади за чистенькую белую блузку, и верхняя пуговка у ворота сломалась пополам и отлетела! Первый раз девочки пришли в школу не в привычной нарядной форме, – коричневые платья и белые фартучки с октябрятскими звездочками на лямочке, – а в настоящей пионерской форме. Ослепительно белые блузочки и синие юбочки. Красные треугольные шелковые галстуки они уже отдали пионервожатой Тане, линейка должна вот-вот начаться, а у Маринки – расхлюстанный ворот. Она стояла не в силах вымолвить ни слова, только крупные слезы наливались в глазах, готовые вот-вот выплеснуться на щеки. Ирина ахнула и помчалась по школьному коридору за обидчиком, размахивая кулаками.
