Текст книги "Найти и вспомнить"
Автор книги: Александр Уралов
Соавторы: Светлана Рыжкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
И снова, и снова, и снова…
Марине снился Ленька, смеющаяся Ирина, Наташка-блондинка… и еще какие-то глаза стального цвета, перепутанные мотки проволоки, густые зеленые ветки, прорастающие из стен спортивного зала и хватающие танцующих парней и девчонок… в общем полный бред.
Утром она решительно объявила родителям, что после школы будет учиться в областном центре. И никакого пединститута по маминым стопам – только университет, экономический факультет. А Ирина – пожалуйста, пусть поступает куда хочет. Это ее личное дело. Марина хочет быть самостоятельной. Ей сестра не указ, и родители тоже – у Марины своя голова на плечах. Мама сильно ругалась, а папа неожиданно понимающе кивал Маринке, хотя и был очень грустный.
Ирина молчала. И это было самым ужасным. Ирина не просила прощения, не шмыгала виновато носом, как это обычно бывало… она просто молчала и не глядела в сторону раскрасневшейся, гневно спорящей Марины. Что-то важное уходило из их жизни – то, что делало их единым целым. Теперь каждая начинала жить сама по себе. Как будто тесно им стало рядом друг с дружкой.
"Но это же неправда!" – отчаянно кричала внутри нее храбрая маленькая девочка, которую когда-то спас Охотник.
"Но это же неправда", – вторила ей перепуганная девчонка с авоськой, в которой болтались проклятые крышки.
"Но это же неправда…" – шептала юная выпускница, грустно глядящая на нее из зеркала.
Чаще всего мы не слушаем тех, кто пытается достучаться до нас. Душу легко обмануть. Успокоить. Заставить переключиться на что-то "более важное". "Потому и разводов в мире немало", – говорила одна тетка-телеведущая. Права была, чтоб ей пусто было! Ох, права.
Вот так и получилось, что Ирина сдавала экзамены в местный филиал политехнического института, факультет которого готовил специалистов для комбината. Так и осталась Ирина в родном городке, с родителями и связала свою жизнь с комбинатом. Марина же уехала в миллионный город. Поступила не в университет, как советовала мать, а в тот же политехнический – на факультет экономики.
Первый развеселый курс – девчоночья общага, приезды домой на каникулы, бессонные сессии. Сумасшедшие, романтические ухаживания Виктора. Молодежная свадьба. Через год – рождение сына. Счастливые первые годы жизни маленькой семьи в тесной однокомнатной квартирке Виктора. И дальше – обычная жизнь, все как у всех. День за днем, год за годом.
– Ты понимаешь, кот, мы с Ириной помирились. В общем-то, впрямую и не ссорились. Просто разошлись в разные стороны. Как папа и говорил. Встречались, родителей похоронили, но никогда, честно скажу, особенно не вникали в жизнь друг друга. А сейчас Ирины нет. Но все возвращается. И Королевство, и Трон – один на двоих, и детство. Как будто встает на свои места так, как и должно было бы быть, но – сколько времени упущено, сколько в памяти похоронено…
Марина гладила кота по мягкой спинке и задумчиво перебирала тонкими пальцами шерсть за ушами. Кот терпеливо молчал, жмуря желтые глаза.
– Когда мы сделали ошибку, кот? Тогда в июне после выпускного бала? Или годом позже, когда я замуж собралась и втайне Ирине язык показывала – вот, мол, а я-то замуж выхожу! Или вообще все эти прошедшие годы жили неправильно? Но ведь было и много-много хорошего, настоящего счастья. Я уже рассталась с мужем… еще тогда, когда ехала в поезде. Я просто знала, что это дорога в один конец. Только не признавалась самой себе. Кот, я все делаю правильно, как ты думаешь?
Кот мурлыкал и молчал, как и все коты в этом прекрасном и жестоком мире.
– Ну вот, котище… – Марина усмехнулась. – Теперь мы свободные королевишны. Сейчас чай с молоком пойдем пить. Только вначале Игорю позвоним – как там дела в нашем фирменном королевстве?..
Марина набирала знакомый номер телефона. Кот громко замурлыкал и развалился поверх пледа, небрежно оставленного Мариной на диване.
Глава 24. О том, как королева Марина появляется на балу; и в этой главе все, собственно говоря, только и начинается
Вот, ведь, незадача! Марина отбросила в сторону юбку. Замечательно, конечно, когда каждый встречный мужчина смотрит на тебя так, будто воочию перед собой кинозвезду увидел, но что ей сейчас делать с предстоящим нарядом на юбилей? Ладно бы просто заседание и речи, так ведь потом объявлен бал! А все ее вещи ей велики. Просто смех, да и только! Ну, кое-что можно поправить… не так это и страшно, но получается достаточно буднично и совсем-совсем не по-королевски. Джинсы и кофты на балу, к сожалению, не приняты.
– А надо ли тебе выглядеть по-королевски, мадам? – спросила она зеркало. – В конце концов, приглашают директора фирмы, а не фифу какую-нибудь, вроде любовницы крупного политика.
"Надо!" – упрямо ответило ей зеркало.
– Сама знаю, что надо, – вздохнула Марина и села на табуретку, оглядывая ворох разбросанной вокруг одежды. Что-то лежало на диване, что-то просто валялось на полу, а на дверной ручке висела роскошная, но уже изрядно поднадоевшая шелковая кофта. Вальяжный кот уютно устроился на черном платье, сшитом в стиле "от Диор". Платье Марина даже и не примеряла, слишком уж вызывающим оно ей показалось. Кроме того, к такому строгому стилю полагалось какое-то богатое украшение. С бриллиантами. Нечто вроде ожерелья, стоимостью в полугодовой фонд зарплаты аффинажного цеха нашего металлургического комбината.
Марина представила себе, как она заявляется на торжественное совещание в этом платье и сверкает бриллиантами среди лысых и пузатых мужчин, поглядывающих в сторону соседнего зала, где уже приготовлен шведский стол. "Пиявка, присосавшаяся к комбинату! – желчно шепчет чья-нибудь супруга. – Эти новые русские все производство уже разворовали! Ишь, брюликами обвесилась!"
Хм… обидно. Впрочем, улыбнулась она, сгоняя кота с платья, у нее бриллиантов нет – и не было, так что брюзжать по этому поводу некому. А платье надо все-таки примерить. На Иринке оно было, как влитое, хотя явно она одевала его всего раза два, не больше. И судя по отсутствию хвастливой фирменной лейблы, сшила когда-то сама. Руки у Иринки были золотые, а уж вкусом обеих сестер не обделили ни судьба, ни учеба у придворных дам.
Ей вдруг вспомнилась песня Розетты, когда-то очень понравившаяся. "Listen to your heart" – пела босоногая девочка на сцене, а внизу лес рук размахивал яркими светлячками пламени зажигалок и рассыпающихся искрами бенгальских огней. Черное облегающее платьишко. И никаких бриллиантов.
– Listen to your heart! – пропела Марина в "микрофон", который изображал флакон туалетной воды, и упрямо взмахнула рукой. Решено – будем примерять! А прическа у нее как раз такая, чтобы шею подчеркивать. Пусть Игорь гордится своею спутницей!
В шкатулке она с удивлением увидела тяжелый серебряный браслет. Наверное, любой антиквар сделал бы "стойку" на такую вещь, – с первого же взгляда браслет вызывал мысли о рыцарях, замках и прекрасных дамах, томящихся в заколдованных башнях. Некоторое время она смотрела на серебряное чудо, почему-то не решаясь взять его в руки, и пыталась вспомнить, что же это за украшение такое появилось в старой маминой "сокровищнице". Или этот браслет был и раньше, а она просто забыла о нем?
Марина мотнула головой – забудешь такую вещь, как же! Вон лежит изящный золотой перстенек с ажурным обрамлением крупного рубина. Мама редко надевала его, потому что рубин казался ей чересчур большим. "Я с ним прямо, как графиня Монсоро! – шутливо ответила она однажды отцу. – К такому перстню полагается аналогичный кулон, между прочим. А сам по себе он выглядит слишком уж шикарным. Вроде бы даже и не по карману простому завучу!" Странно, но маленькая Маринка тогда мысленно согласилась с мамой. И не только кулон, а красивое, старинного покроя платье полагалось к этому перстеньку, вот! Папа тогда улыбнулся и ответил на манер Швейковской песенки:
Перстенек, что я дарил,
Вам носить неловко.
Что за черт! Почему?
Буду тем я перстеньком
Заряжать винтовку!
А мама рассмеялась и надела серебряное колечко с аметистом. Серебро она вообще любила больше, чем что-либо иное.
Вот и цепочки… серьги с теми же дорогими ее сердцу аметистами… и даже дешевенькая, но очень изысканная по форме "кооперативная" бижутерия, купленная в конце восьмидесятых. Мама тогда сказала, что уральские умельцы-кооператоры изготавливают эти серьги и кулоны из монеток. Гривенники, двугривенные, "пятнашки", полтинники… да и те же самые рубли с Лениным. Хорошие были сплавы, качественные. А уж формы действительно необычные. Авангард, да и только! Жаль, тускнеет со временем.
– Все это, конечно, хорошо, – сказала Марина, осторожно взяв тяжелый браслет, – да только откуда ты взялся, такой красивый?
"Магический браслет Карлы?" – спросил ее внутренний голос.
Хм… пожалуй, нет. Те браслеты Марина запомнила. Этот был более внушительным… взрослым, что ли. А уж если хорошенько вспомнить, – и позволить себе признаться в этом, – узоры браслетов рыжего придворного мага Карлы хоть немного, но менялись, стоило только отвести взгляд. И вспомнив, согласиться с тем, что на их изготовление ушло немало магического серебра.
Немного помедлив, она надела браслет на руку. Металл почти мгновенно согрелся. Теплопроводность серебра… впрочем, причем тут теплопроводность? Физика, строгая и непреклонная в своих законах была сейчас явно не месту. Браслет просто пришелся ей по руке, как будто Марина носила его долгие годы!
"А как же осиновый кол, Карла?" – вдруг прозвенел в ее голове взволнованный голос совсем еще юной сестры. "Осиновый кол? – неприятно усмехнувшись, отвечал Карла, надевая ей на руку магический браслет. По обыкновению он не смотрел Иринке в глаза. – Это суеверие… а точнее, совсем ненадежный способ не давать вампиру выйти из могилы. Крестьяне пришпиливали в могиле труп к земле, как доску гвоздем. Вот и все. Отсюда и молва о кольях и осине. И не морщитесь, принцесса Марина! Не у всех же есть возможность использовать самое действенное средство – серебро. А уж тем более серебро с примесью магического…"
Это было в тот день, когда они с Иринкой собирались ехать к Охотнику. Помнится, по дороге они выспрашивали Кота, которого совсем не радовала такая тема для разговора. Однако он подтвердил слова Карлы: протыкать при встрече вампира, ожившего покойника, деревяшкой, пусть даже и осиновой, не только неприятно, но и бесполезно. И довольно трудно физически. И единственное полезное свойство осины для несчастных крестьян было в том, что она, – извините меня, принцессы, – дольше не гниет в земле. На этом Кот замолчал и отказался далее рассуждать на эту ужасную тему.
– Серебро с примесью магического, – прошептала Марина, поглаживая браслет. – Так вот что ты хранила вместе с побрякушками, Иринка! Зачем? Неужели и в нашем обыденном мире ты сталкивалась…
Нет, думать об этом совсем не хотелось. Марина вспомнила себя – женщину за сорок, мирно посапывающую на нижней полке пассажирского вагона скорого поезда. Проводницу с ее неизменной привычкой врываться три раза на дню в купе с пылесосом наперевес; бабушку с ее "задумавшимся куренком"; Николая-менеджера-по-рекламе, отвешивающего двусмысленные дорожные комплименты усталой даме с сеточкой морщинок у глаз. Думать о том, что где-то рядом ходят кошмарные живые мертвецы с их отвратительным запахом и вечным голодным оскалом… это было невыносимо! Встретить их здесь, в приземленном и обыденном мире… будучи тогда безоружной… и чего греха таить – слабой и замотанной семейным бытом дамочкой…
– Зачем, Ириночка? – с тревогой повторила Марина.
Никакого ответа она не получила. Только за окном ветки старой яблони едва слышно проскребли по рамам застекленного балкона.
Серьги и цепочку с кулоном, – абсолютно в стиле браслета, – она почти сразу обнаружила на одной из книжных полок, лежащих рядом со старым засушенным крабом, приклеенным когда-то отцом к гладкому, обкатанному морем, розовому камню. Надетое серебро смотрелось красиво и строго. Жаль только, что смотреть на себя в зеркало было немного тревожно. Честно говоря, Марина предпочла бы иметь при себе меч, а не маленькую дамскую сумочку.
И вообще…
– Радости старости, Маринка, носят в основном платонический, возвышенный характер, – сказал Железный Федор. – Вот смотрю я на тебя и думаю, эх, мне бы хотя бы лет двадцать скинуть – увел бы я тебя от твоего кавалера. Истинная королева – истинная! Просто вылитая мать! Железная воля… но характер – отцовский!
Железный Федор появился в главном, парадном здании управления, как настоящий хозяин. Как водится, он прибыл минут на пять позже губернатора, хотя и тот тоже опоздал. Марина, улыбаясь, подумала, что генеральный директор комбината по-прежнему держит под контролем любую ситуацию. В конце концов, это он вытаскивал комбинат в тяжелые годы, это он директор градообразующего предприятия, самого богатого и мощного в области, а не какой-то там назначенный Москвою "губер".
Оживилась "региональная пресса", – мальчики и девочки с телекамерами и фотоаппаратами; засуетились многочисленные гости, невольно выстраиваясь шпалерами на огромной мраморной лестнице, по которой Железный Федор поднимался, – нет, величаво и медленно возносился! – наверх, на второй этаж, где гудело и перешептывалось битком набитое фойе зрительного зала. Губернатор – молодящийся хитрый лис – стоял на последней ступени лестницы второго этажа, плотно окруженный толпой. Улыбка губернатора была стесненной, он явно боролся с желанием спуститься вниз, чтобы самолично проводить Хозяина Комбината наверх. Однако, опередив его, мэр уже почтительно вышагивал за спиной высокого гостя. Он встретил Хозяина на улице и теперь что-то горячо говорил, смешно высовываясь из-за его плеча.
Железный Федор был, как всегда великолепен. Кому-то он кивал головой, кому-то пожимал руку, кого-то взглядом осаживал, отчего от такого человека мгновенно старались отодвинуться. Своего маленького лысого и вертлявого заместителя по внешнеэкономический деятельности он даже обнял и долго тряс ему руку, а вот военпреду – матерому волку-полковнику по кличке Филиппок, представителю заказчика от Министерства обороны – просто сухо и мимолетно кивнул.
– Опять Федор с военными поцапался, – пробормотал Игорь. – Видишь, как Филиппка вниманием обошел? Придется нам послезавтра весь пакет внутренних договоров по литейному цеху перетряхивать… по теме "Ястреб".
– С военными мы разберемся, – ответила Марина. – Там не по литейке, а по смежникам из Норильска главная закавыка. Впрочем, Калиф меня предупредил. Основу уже подготовили.
За несколько ступенек до Марины Железный Федор остановился. Перекинувшись несколькими словами с начальниками нескольких цехов, он пожал всем руки и поднял голову.
– Ох, ты! Пришла все-таки, красавица! – с удовольствием прогудел он. – Пришла! Молодец! – и он быстро поднялся на несколько ступеней. Марина тоже сделала несколько шагов навстречу, и Железный Федор с удовольствием обнял ее и расцеловал в обе щеки.
– Что же ты, Маринка, так ко мне и не зашла? Все по телефону, да по телефону… нехорошо так со стариком!
– Ну, уж скажете, "старик", Федор Георгиевич, – засмеялась Марина. – Чуть не задушили меня, как медведь.
– Это я от радости, – благодушно рычал директор. – Эх, Петра с нами нет, отца твоего… и мамы. Вот бы они порадовались! Мы с Петром еще когда твою "Гамму" обсуждали – при советской власти. Вот, говорим, если бы нам можно было погнать бездельников к чертовой бабушке, а оставшимся – ихнюю зарплату платить… тогда-то, мол, и был у нас порядок!
Он внезапно осекся, виновато глядя на Марину из-под густых седых бровей.
– Иринкину могилку я приказал рябинками обсадить, – сказал он. – Ну, ты видела… дорожка там проложена, цветы… в общем, все дела.
– Да, спасибо, – просто ответила Марина. – Она вас очень любила.
– Знаю, – совсем тихо сказал Железный Федор, помрачнев. – Очень… очень ее мне не хватало. – Он обвел глазами притихшую толпу. – Как дочку потерял, честное слово. Как родную. Думал, что на свадьбе ее погуляю, на внуков Петиных полюбуюсь.
Он сурово взглянул на безмолвно застывшего рядом Андрея и тут же отвел глаза.
– Но теперь, чувствую, ты за дело круто взялась, по-отцовски. Молодец! Есть мне теперь подмога! И чего вы тут втроем стоите? Пошли, губернатор ждет, познакомлю, а то он уж волноваться стал, что мы о нем забыли.
Все медленно поднимались по лестнице. Железный Федор продолжал свой "тронный выход". Марина шла рядом, кивая на приветствия и произнося дежурные благодарности в ответ на поздравления. Начальник городской милиции, обгоняя свиту на лестнице, поцеловал ей руку, заверил в полном своем почтении, торопливо прошептал что-то Игорю, и вприпрыжку рванул наверх, чтобы присоединиться к губернаторской свите.
Еще в машине Марина заметила, что у Андрея и Игоря из левого уха змейкой сползает куда-то за воротник тоненький светлый провод. Перехватив ее взгляд, Игорь напряженно улыбнулся и сказал:
– Мы, наверное, похожи на агентов из фильмов, да?
– Вам обоим это идет, – успокоила его Марина. – А смысл-то в этом, какой? Между вами двумя переговариваться?
– Не только, – ответил вдруг молчаливый доселе Андрей, сосредоточенно глядя вдаль. Его большие руки уверенно лежали на руле. – Старые связи подняли. Тут и губернатор ожидается, и мэр, и пресса, и всякие там партийные руководители местных отделений… да и вся комбинатовская верхушка.
– Из Москвы сам Хотияровский нагрянет, – негромко сказал Игорь. – Вот и представьте себе, королева, сколько здесь охраны будет: от ореликов Железного Федора и местных ФСБшников, до московских и областных спиногрызов. У Хотияровского своя служба безопасности – тоже те еще доберманы. Нам не хотелось бы…
Тут он замолчал. Марина поняла, что он имел ввиду. На секунду она ощутила огромное желание расцеловать обоих – они не хотели, чтобы с их королевой что-то случилось. А самое главное, – да, самое главное! – они не желали, чтобы какой-нибудь чересчур ретивый бодигард поставил Марину в неловкое положение.
– Понимаю, – сказала она. – Все правильно.
– Слушай, Маринка, – сказал Железный Федор, когда все официальные приветствия, знакомства, раскланивания, реверансы и прочие обязательные официальные телодвижения закончились, и толпа повалила в огромный зал, рассаживаясь по красным бархатным театральным креслам. Марина вежливо отказалась от места в президиуме, сославшись на то, что ей вполне будет удобно на центральном балконе вместе со всем своим коллективом "Гаммы". – Слушай, Маринка, ты гляди в оба. На твою фирму желающих много – им только дай дорваться, все в пыль растащат! Губер – хрен с ним. От него я тебя могу прикрыть, но Хотияровский на меня здорово давит. Ему там не терпится тебя на своего паршивца поменять… ты его не знаешь. Ирина его пару раз видела – приезжал с целой сворой журналистиков. Вроде, просто покрасоваться, но на самом деле эти "журналистики" здесь все прошерстили, по всем прошлись. И по мэрским прошлись, и по губернаторским, и по партийным. Как-никак – владелец! Иринка их отшила.
Он нагнулся к самому уху Марины и прошептал:
– Игорю – доверяй! И этому парню тоже, Андрею. Я знаю, что ты ничего не боишься – вся семья ваша отважная никогда никого не трусила. Хоть в наше время и нельзя быть доверчивым, но – доверяла людям. Тут еще этот паршивец вокруг вращается… Фредди Крюгер. С губернаторской стороны не вышло, так он с московской пытается! Но, ты Игорю доверяй, он… – шепот Генерального становился все более быстрым и сбивчивым.
Марина взяла его большую седую голову в ладони. Она смотрела в глаза Железному Федору, поднявшись на цыпочки. Она видела в этих глазах беспокойство и (глубоко-глубоко внутри глаз!) страх. Страх не за себя… за нее. За Марину, за единственную из всей дружной семьи девочку, оставшуюся в живых. Ее захлестнула жалость… теперь она понимала Иринку, любившую этого огромного непокорного великана.
– Все будет хорошо, – тихо сказала она, зная, что даже бравурные марши из динамиков не заглушают ее слова. – Не волнуйтесь!
Наконец-то отгремели торжественные речи. Изрядно притомившаяся "Гамма" потянулась вместе со всеми в фойе второго этажа, где уже стояли столики.
– Выпивка и закуска, – плотоядно сказал Калиф, нахлобучивая карнавальную тюбетейку. – Ваня, давай, приглашай свою девушку… и вообще, надо оккупировать несколько столиков, пока есть приличные места.
– На заседании сидели, теперь снова сидеть! – загалдела бухгалтерия. – Сейчас же танцы будут!
– Места не займем – потом будем по разным углам в чужой компании пировать, а хочется всем вместе устроиться!
– Нам надо спуститься вниз, отметиться среди начальства, – шепнул Игорь.
– Это уж точно! Всенепременно надо! – услышал его Калиф. – Марина Петровна, я к тому клоню, чтобы молодежь нам места заняла, а то окажемся голодными. – И Калиф смешно потер себя по круглому животику коротенькими ручками. – Слопают все самое вкусное!
– Похудеешь зато, – заявила ему жена. – Уж кто бы у нас о голоде говорил, так только не ты!
Так, с веселым гомоном "Гамма" устраивалась за столиками. Девчонки побежали пудрить носы, поправлять прически и надевать карнавальные костюмы. В основном это были маски и огромное количество шарфов, косынок и накидок. Накануне девушки провозились весь вечер, стараясь перещеголять друг друга. Кто наверчивал на голове тюрбан, кто оборачивал ярким шарфом талию, а строгая Лидия Павловна удивила всех, примерив переливающуюся накидку. Маска у нее была венецианская, с колыхающимися пурпурными перьями – шик, а не маска! Мужчины, все как один, принесли черные полумаски, решив этим и ограничиться. Только Ванечка стыдливо скинул пиджак, вынул из пакета алый шарф и обмотал вокруг талии. Алина помогла ему, аккуратно закрепив конец шарфа булавкой.
– Тореадор! – сказал Игорь. – Вылитый тореадор! Где бык? Быка не вижу. Вижу рядом с тобой только прекрасную Кармен.
– Кармен была жгучей брюнеткой, – лукаво улыбнулась Алина. – Но если Ваня укротит ради меня быка – я перекрашусь в радикально черный цвет.
Соседи тоже шуршали полиэтиленовыми пакетами, доставая немудреные карнавальные костюмы. Лысый пожилой мужчина – заместитель начальника семнадцатого цеха издалека помахал Марине рукой, мужественно втянул живот, расправил плечи… и водрузил на голову лохматый соломенный парик. Марина прыснула – удивительно преобразился человек – и не узнать – вылитый Страшила Мудрый!
Несколько ребят потопало вслед за девушками, на ходу вытаскивая сигареты. Внизу, в фойе первого этажа вначале негромко, а потом все настойчивее заиграл оркестр. Тореадор Ванечка, густо краснея, пытался открыть бутылку шампанского, а Алина, посмеиваясь, грызла печенье. На голове у нее качались длинные пружинки смешных усиков, увенчанных снежинками. Марина с удивлением поняла, что вечер, казавшийся ей чересчур торжественным и чопорным, действительно начинал походить на праздник. Уютно перемигивались гирлянды, развешенные на стенах. Кто-то уже осыпал конфетти всех соседей. Пролетело несколько ленточек серпантина. Хлопало шампанское и соседние дамы уже взвизгивали, внезапно облитые. Деликатные официанты несли дополнительные стулья.
Под руку с Игорем Марина спускалась по лестнице в ставший огромным банкетный зал. Впереди семенил веселый Калиф, приветственно кивая головой многочисленным знакомым. Андрей держался сзади. Марине показалось, что в толпе, провожающей губернатора, мелькнул расшитый золотом плащ Кота. Почему-то ее это нисколько не удивило.
– Бал, – сдержано хмыкнул Игорь. – Не люблю я эти церемонии. Наверное, просто не привык…
– …и поэтому – немного трусишь, – усмехнулась Марина. – И мечтаешь поскорее удалиться.
Игорь подумал и серьезно сказал:
– Мой долг всюду следовать за своей прекрасной королевой. – И он отвесил ей полупоклон. – Даже на балы.
– Да, да, шевалье. Уж будьте любезны потерпеть ради такого дела.
Марина задрала нос и прошлась перед Игорем, подражая гордой походке несравненной дуэньи-Мигреньи. Она знала, что действительно хороша сегодня. Платье сидело как влитое. Браслет приятно грел руку и на него с восхищением поглядывали не только дамы, но и мужчины. Серьги и кулон прекрасно гармонировали с ним. В общем, глядеть на себя в зеркало было приятно. Как говорится – ничего лишнего, но получилось шикарно. "Стиль!" – одобрительно мяукнул Кот у нее в голове.
Мимолетно она подумала о том, как скривился бы сейчас Виктор, увидев супругу, благосклонно принимающую комплименты и "уверения в почтении, восхищении, полной и безоговорочной любви навеки и, конечно же, надежде на дальнейшее успешное сотрудничество". Губернатор с удовольствием позировал вместе с руководством "Гаммы", когда операторы бегали вокруг со своими камерами. Многие снимали происходящее на сотовые телефоны. Марина чувствовала, как напряженно держался Игорь, но это было видно, пожалуй, только ей. Он принимал поздравления, сыпал безукоризненными комплиментами, сдержанно шутил – не хуже Калифа, чувствующего себя, как рыба в воде. С губернатором, увозящим с собой Железного Федора куда-то в зимнюю резиденцию на продолжение праздника в "узком хозяйственно-политическом кругу", Игорь попрощался вежливым кивком. С Железным Федором – за руку. Словом, Игорь сегодня походил на опытного дипломата, посетившего полуформальную встречу в верхах.
"Никому и в голову не приходило воспринимать Марину Петровну, как преемницу старшей сестры и сравнивать их друг с дружкой. В первого взгляда любому было понятно – вот новый человек, знающий цену себе и своему бизнесу!" – бормотала в диктофон симпатичная кругленькая женщина с кокетливо оформленной карточкой "ПРЕССА" на пышной груди. Пожалуй, она была права. Марину переполняло чувство силы. Она слышала отдаленный шепот, видела мельчайшие изменения в десятках лиц, понимала каждый жест толпившихся вокруг людей. Отдаленное чувство надвигающейся опасности заставляло кровь бурлить. Она понимала, что ее глаза сейчас сверкают, как алмазы, а взгляд кажется пронизывающим человека насквозь… и это немного пугает поздравляющих, заставляя путаться в комплиментах и утирать пот со вспотевших лбов. Люди подходили к ней с внутренней настороженностью, как если бы она была сделана из хрупкого стекла – не то жаль, что может разбиться, а то, что страшно будет порезать до костей руки. Ей это не нравилось, это немного печалило ее… но было невозможно сладить с тем, что росло внутри тебя и рвалось наружу.
– Это все-таки бал! – закричала она, подняв кверху руки. – Оркестр, вальс! Пусть кавалеры приглашают дам!
Веселая бухгалтерия уже покинула столик, все-таки растормошив доселе хмурого Константина. Из толпы Марине помахала рукой веселая Алина, придерживая за рукав Ванечку с пылающими щеками. Рудольф Карлович, стоящий у окна, многозначительно поклонился Марине – рядом мелькнул и пропал силуэт Фредди Крюгера. Марине показалось, что Рудольф Карлович придерживает инвалидное кресло со спокойно сидящей в нем женой, но толпа уже закрыла их.
Они танцевали – не вальс, не танго – что-то среднее, под медленную и чувственную незнакомую мелодию. Среди музыкантов появилась солистка – девушка со скрипкой. Ее партия придавала мелодии настроение грусти и нежности.
– Хорошо играют, – прошептала Марина.
– Да, – Игорь чуть сильнее прижал Марину к себе.
Она ощутила тепло его ладоней сквозь тонкую ткань платья, вдохнула мужской запах. У каждого человека свой запах, который не меняется, который невозможно скрыть парфюмом, дезодорантом и прочими ухищрениями цивилизации. Где-то когда-то Марина уже чувствовала эти руки, она помнила этот запах, взгляд… Охотник? Нет, еще раньше, гораздо раньше… Да! Выпускной вечер. Навязанный ей кавалер – то ли студент на каникулах, то ли курсант в увольнительной.
– Игорь, – Марина подняла глаза, – ты когда меня вспомнил?
– Когда Ирину провожали, Марина. Ты мало изменилась, все та же девчонка, какой помнил. Только имени не знал.
– А я и на похоронах тебя не заметила. Почему не подошел, не напомнил? И потом, позже, тоже молчал?
– До того ли тебе было, моя Королева? Твоя красивая головка всегда была занята чем-то очень важным.
– Это не так…
– Тс-с-с… – Игорь провел ладонью по спине партнерши, – мы танцуем. Красивая музыка. Сегодня я не дам тебе убежать.
– А я и не собираюсь, – Марина улыбнулась, думая, что со стороны она, наверное, просто светится от счастья. И все видят это. А ей – все равно!
Зал становился все больше и больше – дальние стены уже были почти не видны в светящемся полумраке. Безо всякого удивления она видела кружащихся в роскошных платьях дам, ведомых разряженными кавалерами. Задумчивый кот сидел в кресле, поглаживая шпагу, которую положил поперек витых ручек кресла. Карла, помолодевший и совсем не жалкий, сидел на низенькой скамеечке у ног прелестной грустной дамы. Если бы не отрешенные, полуприкрытые глаза, она была бы очень похожа на Ирину. Несколько полупрозрачных фигурок лесных эльфов пронеслись мимо на хрупких стрекозиных крылышках.
В дальнем темном углу она заметила горящие глаза присевших на корточки сгорбленных людей с поблескивающими от слюны клыками приоткрытых ртов. На секунду ей показалось, что странные фигуры покрыты свалявшейся шерстью, но танцующие уже скрыли их от ее глаз. Неясное чувство тревоги уступило расслабленной неге.
Музыка угасла. Девушка со скрипкой поклонилась под аплодисменты. Марина оглянулась – банкетный зал Управления Комбината дружелюбно мигал ей разноцветьем гирлянд. В дальнем углу холодно смотрел куда-то в сторону Фредди Крюгер, рядом с которым прятались в тени прихлебатели… и кажется, сам Фанфарон с синяком под глазом. Фредди достал из внутреннего кармана сотовый и, нахохлившись, стал что-то бормотать в него.
– Что там? – спросил Игорь, заметив ее посуровевший взгляд.
– Ничего! – Марине не хотелось портить такой чудесный вечер. Она погасила чувство тревоги и потянула Игоря за руку. – Пойдем к нашим, посидим немного, а то я уже и отвыкла от туфель на шпильках.
Группа заиграла что-то современное, зажигательное и до смешного попсовое. Игорь с Мариной поднялись на второй этаж к своему столику, где слегка захмелевший Ванечка рассказывал Алине о том, как трудны были задания на московской математической Олимпиаде, где он когда-то занял почетное третье место. Алина понимающе кивала головой.
– Ой, Марина Петровна, вы уже пришли! Мы тогда пойдем танцевать, – воскликнула она, увлекая за собой секретаря.
– Можно? – робко спросил Ванечка.
– Конечно! – удивилась Марина. – Мы же не на работе! – она незаметно от мужчин сделала смешную гримаску все понимающей Алине. "Алинка! – говорила эта забавная рожица. – Вот человек, который всю жизнь будет спрашивать у тебя, любимой, разрешения на каждый свой шаг!" Алинка засмеялась и потащила слегка обескураженного Ванечку вниз, где оркестр отбивал зазывной ритм в стиле "латинос".
