Текст книги "Найти и вспомнить"
Автор книги: Александр Уралов
Соавторы: Светлана Рыжкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– И я помню двух ослепительно красивых девочек… и Кота, – собравшись с духом, сказал Игорь. – Слушай, как это возможно? Я всегда старался не вспоминать об этом…
Марина молчала, улыбаясь своим мыслям. Мужчины… как легко случается с ними потерять почву под ногами. Вот только что она видела перед собой уверенного в себе, подтянутого юриста, бывшего военного, человека несколько суховатого, собранного и твердого, как стальной механизм. А теперь перед ней сидел маленький мальчик, краснея, рассказавший о самом удивительном в своей жизни событии… и умоляюще глядел на нее. Что она должна ему сказать? Наверное, в глубине души он ждет, что все произошедшее с ним сегодня окажется сном… или просто привиделось. Но другая часть его "я" еще больше страшится того, что Марина сейчас, равнодушно зевнув, скажет, что бред и есть бред. Что в горячке, напичканный лекарствами ребенок может вообразить себе все, что угодно…
Внезапно она поняла, что делать. Это решение пришло к ней откуда-то со стороны и она в тысячный раз за сегодня подумала об Иринке. Ничего не говоря, он провела рукой над чашками, где еще оставался полуостывший кофе.
Чашки плавно взмыли в воздух. Они висели над столом, как эти тысячу раз виденные НЛО на мутных фотографиях. Теплый порыв ветра прошелся по кухне. Где-то неподалеку забренчал клавесин. Растворившаяся стена открыла скрывающийся в полутьме бальный зал. Горели всего несколько свечей, да огромная луна смотрела сквозь стекла окон, отбрасывая причудливые тени от витых оконных решеток. Тихие фигуры скользили по паркету, не обращая внимания на стоящих Охотника и Марину. Вдали горел камин и в одном из кресел смутно виделся Кот, задумчиво возлежавший на подушках с чубуком трубки кальяна в лапе.
– Добро пожаловать в замок Двух Королев, – негромко сказала Марина. – Вы пригласите меня на танец, мой старый друг?
Охотник молча поклонился. Без плаща и шляпы он казался моложе. Даже ужасная, сплетенная из стальных и медных жил кисть руки выглядела не такой страшной. В своей потрепанной куртке с бахромой по шву и крепких высоких сапогах он, тем не менее, держался спокойно и с достоинством.
– Я не одет для бала, юная принцесса, но еще помню, как танцуют вальс, – и он подал ей левую, живую руку.
– Похоже, нас никто не замечает, – сказала Марина, кружась в струях мерцающего слабыми искорками воздуха.
– Кот хочет дать нам поговорить спокойно.
– Ты не Игорь, да?
– Я никогда не знал о его существовании. Он создал меня в своем воображении… но я живу долгие годы и он почти не помнил меня. И все же я – это он, а он – это я, не совпавшие ни во времени, ни в пространстве.
– Куда ты исчез тогда? Мы искали тебя… и я всегда тебя помнила… то есть, почти всегда. Извини.
– Ты тоже не такая там, какая здесь. Но ты – единственная. Ты и твоя сестра… и Карла.
– Карла? Он все такой же брюзга и зануда?
– Да, он вряд ли менялся. Но и он не осознает себя одновременно в двух мирах. Зато ты теперь помнишь все, что происходит с тобой там и в Королевстве.
– Почти все…
– Значит, еще не время.
– Я не хочу уходить…
– А ты и не уходишь никогда. Ты никогда не покидала Королевство…
Королевство… не покидала… ты…
О, это томительное кружение в волнах музыки! Эта свобода, эта невыразимо радостное бытие! Вальс, вальс, вальс… и…
(любовь)
…это пьянящее предчувствие любви…
Проснувшись утром, Марина долго лежала, сонно глядя, как по стеклу окна ползут капельки моросящего дождя. Сотовый телефон нежно запиликал. Она взяла его и улыбнулась, нажимая кнопку.
– Марина, это вы… ты?..
– Я, Игорь, конечно же, я.
– Марина, я… я не понимаю… я из дома звоню, но… но я не помню, как я оказался… и вальс…
– Это ничего, – сказала она. – Сегодня мы с тобой встретимся с Андреем – Рыцарем Маренго – а потом ты отвезешь меня в парк, к Старому Театру. Мы должны сделать одну важную вещь.
Он долго молчал в трубку, а потом сказал… и Марина радостно услышала нотки надежды в его голосе:
– Ты познакомишь меня с Охотником, королева?
– Конечно! – Ей хотелось закричать это, закричать громко и радостно. – Конечно, Игорь!
Глава 19. О том, как Игорь знакомит Марину с Андреем, о музыке АВВА и о Рыцаре Маренго
Игорь заехал за ней ровно в десять. Домой не заходил – ждал в машине. Марине показалось, что он не то стеснялся, не то побаивался. Вот уж смешно – Игорь производил впечатление человека, которого ничем не испугаешь, а вот прийти в квартиру, в которой испытал, наверное, самые необыкновенные ощущения в своей жизни, не смог. Марина улыбнулась, оглядывая себя в зеркале перед уходом. Из таинственной зеленоватой глади старого трюмо на нее смотрела юная девушка, которой по какой-то причине вдруг понадобилось одеться взрослой деловой дамой.
– Что-то вы, королева, совсем помолодели, – сказала она самой себе. – Это куда же годится? Этак вас и люди узнавать перестанут!
"Вот уж никогда не подумала бы, что столь приятное омоложение будет доставлять беспокойство! Скажи кому – не поверит! Дамы огромные деньги тратят на то, чтобы скинуть с внешности десяток лет, а тут само привалило. И всего-то надо было подраться в подворотне…" – подумала она.
Однако дело было не только во вчерашнем происшествии. Да и честно говоря, закончилось ли оно? Все-таки, как и Игорь, она не могла вспомнить окончание бального танца… и вообще, как оказалась в своей спальне, проснувшись под мелодичное пение будильника. На столе стояли розы в старенькой хрустальной вазе с трещинкой на верхнем ободке. В большой комнате она увидела огромную охапку сирени, распространяющую одуряющий и густой запах весны, а на кухне в строгой бронзовой вазочке красовались три свежих гвоздики. Наверное, об этом позаботился Кот… или барон… а может, и маленькая Алина с пушистиками сама набрала в саду замка всю эту цветочную роскошь.
После минутного размышления, Марина завернула в целлофан самую крупную розу, а потом, поразмыслив еще немного, решительно добавила еще две. Было непривычно приятно выходить из дома с букетом цветов. Не входить в него, а выходить! Эх, жаль соседка не выглянула на лестничную площадку – вот бы ее любопытство замучило: куда это наследница богатой фирмы с утра пораньше с букетом роз спешит?
– Далеко ехать? – спросила она Игоря.
– Не очень. А точнее, совсем близко, – ответил Игорь, невольно залюбовавшись усаживающейся Мариной. Он придерживал дверцу машины одной рукой, а другой торжественно, строго вертикально держал букет, как какой-нибудь военный жезл или палаш, или что там у них, у офицеров принято держать на парадах. – Я созвонился с Андреем, он ждет.
– Сразу согласился?
– Не совсем… но я сказал ему… в общем, поговорили. Мирно поговорили.
Андрей нисколько не изменился, оставаясь, каким запомнился Марине, видевшей его в один из последних приездов к Ирине. Огромный, немногословный, со сдержанными движениями настороженного хмурого медведя. Квартира его оказалась именно такой, какой Марина ее себе и представляла – неухоженная берлога запившего холостяка. Правда, благодарение небесам, еще не превратившаяся в грязное логово. Единственное, чего она не ожидала – несколько миниатюрных и очень изящных моделей реактивных самолетов, висящих под потолком. Похоже, сделаны эти модели были с максимально возможной тщательностью – видна была каждая заклепка, каждая деталь, а сквозь стекло кабины виднелись приборные доски и маленькие аккуратные штурвалы и ручки управления. Насколько поняла Марина, здесь было несколько истребителей и каких-то иных самолетов: хищных, вытянутых и обвешенных каплеобразными бомбами и целыми пучками ракет.
Ну, и книги… книги на застекленных стеллажах, книги на многочисленных полках, книги на стеклянных плоскостях серванта старенькой стенки, где обычно ставят незатейливый семейный хрусталь и тонкие фужеры с рюмками. Неожиданно чистый и ухоженный компьютерный столик, втиснутый в самый угол к окну, явно когда-то использовался для большого стационарного компьютера с огромным, может быть даже профессиональным монитором. Сейчас же на нем красовался новый на вид ноутбук. Рядом на стене висел Wi-Fi маршрутизатор с уютно подмигивающим светодиодом… и портрет смеющейся Ирины.
Ирина, сидя на корточках, обнимала за шею огромную собаку. Наверное, это был какой-то северный волкодав, вроде лайки или мощной помеси волка и восточно-европейской овчарки. Собака смотрела умными глазами прямо в объектив и, чувствовалось, была очень довольна. А Ирина хохотала так, что даже становилось завидно – какая она здесь юная и красивая… и как же она счастлива! Приглядевшись, Марина увидела, что портрет не был фотографией, а снимком, отпечатанным на цветном принтере, вставленным в застекленную рамку.
– Это… это ваша собака, Андрей? – набравшись духу, спросила Марина.
Андрей исподлобья взглянул на нее и отвернулся. Марина уже было решила, что он не собирается отвечать, как вдруг он повернулся к ней и сказал:
– Никто не знает, что это за собака.
Игорь почему-то кивнул утвердительно головой.
– Я нашел этот файл у себя в компьютере, – с вызовом сказал Андрей. – Сразу после смерти Ирины. Еще до того, как начал прикладываться к бутылке.
– Э-э… – только и смогла протянуть Марина.
– Мы ездили с Ириной погулять по лесу, в район Аметистовых Холмов… ну, ближе к старым горным разработкам. Я фотографировал. Но такого снимка не помню.
– Понятно… – Марина справилась с изумлением. – Между прочим, я принесла вам цветы, которые тоже сами собой очутились сегодня у меня в комнате.
– Ирину в последнее время все чаще окружала какая-то тайна… – осторожно сказал Игорь. – Если хотите – магия.
Андрей хотел что-то сказать, но махнул рукой и бережно принял из рук Марины цветы. Розы поставили в забавную глиняную вазу в виде довольного рыжего кота с веревочными усами. Игорь с Андреем взялись накрыть на стол. В сумке, которую Игорь взял с собой из машины, оказался коньяк и множество небольших, вкусно пахнущих сверточков.
– Это последняя выпивка, Андрей, – негромко сказал он. – Послезавтра, в понедельник, надо приступать к работе.
Андрей промолчал.
На кухне Марина открыла настежь окно. Холодный, пахнущий морозом воздух осеннего вечера мгновенно освежил тесную прокуренную кухоньку и голову Марины заодно. Коньяк оказался слишком забористым для нее, благо, что пятизвездочный, из каких-то неприкосновенных запасов Игоря. "На крайний случай запасы" – туманно пояснил он, ни к кому, собственно, не обращаясь.
Из комнаты доносились невнятные голоса Игоря и Андрея. Наступил тот момент, когда мужчинами выпито как раз столько, что присутствие дамы… несколько стесняет беседу. Именно потому Марина собрала со стола грязные тарелки и вышла на кухню.
Вздохнув, она посмотрела в раковину, заваленную тарелками. "Сколько же времени Андрей не мыл посуду?", – подумала Марина. Она включила стоящий на подоконнике древний портативный кассетник-магнитолу. Звук на удивление чистый – тюнер настроен на станцию "ретро-FM". "Хорошая музыка", – подумала Марина, нацепила старенький передник, каким-то чудом оказавшийся в этой холостяцкой кухне, и принялась за извечное женское дело.
Долго ли, умеючи, да еще под старые песни "АВВА"? "Medley"… Руки механически делали свое дело, а мысли свободно гуляли в голове, унося Марину в страну Влюбленной Юности.
ABBA – волшебное помешательство… ABBA – они пели на странном английском, толком распознать который не могла учительница английского языка и литературы… кроме отдельных слов и выражений, которые ребята в классе понимали и без нее.
ABBA – фантастическое, невыносимое, тотальное поглощение самого тайного девичьего "Я"… пугающее, властное погружение сопротивляющейся души в композицию "Arrival"…
… и выворачивающий тебя наизнанку, потрясающий призыв в песне "One Man One Woman", от которой Маринке всегда хотелось плакать – она никогда не будет такой красивой и свободно летящей сквозь разноцветную бесконечную жизнь, и никогда Ленька не будет ее так любить. И когда она начинала реветь, Ирина ставила на магнитофоне тысячу раз слышанную (и действующую магически!) песню "So long!" все той же волшебной ABBA, и они слушали, как далекие северные девчонки презрительно прорываются сквозь равнодушный мир, наплевав на все! Наплевав на проклятые прыщи и угловатые, исцарапанные коленки, на противное ощущение собственной неуклюжей девичьей беспомощности. И на эти странные, украдкой скользящие по телу, взгляды мужиков, вечно забивающих во дворе козла!
Эти девочки пели о том, что в мире есть гордые белизна и полет. Они пели о том, что сестры-погодки Марина и Ирина – красивы… и пусть поганый, старый, отвратительный Грызмаг поберет тех, кто не видит этого!
И все понимающее и уравнивающее обеих сестер, освобождающее, возвышающее время "Танцующей Королевы" – открыто и вольно летящей из многоваттных колонок.
"Dancing Queen"! – орали они с Иркой, беснуясь и скача, и кружась по комнате, окутанные вселенной потрясающих звуков, смешные, красивые, юные, гордые и счастливые девочки, дико и смешно размалеванные маминой косметикой.
"Dancing Queen"! И пошли вы все!
"Dancing Queen"! И пусть звучит музыка, даже когда вся Вселенная завернется в потрясающий апокалипсический хвост, погибая в черной дыре!
"Dancing Queen"! Танцующие королевы выбирают кавалеров и могучие, закованные в холодное железо рыцари преклоняют перед ними колена и покорно опускают огромные стальные шлемы, украшенные разноцветными, иссеченными в боях перьями!
– Мы были красивыми и счастливыми, – прошептала Марина, вдруг ощущая странную, поднимающуюся от самого сердца гордость. – Мы были Повелительницами Вселенной! Мы слушали грусть "The Way Old Friends Do" и отчаяние "SOS", и вместе с далекими и столь близкими Агнетой и Анни, вместе со всеми девчонками мира, плевать хотели на то, что на свете есть смерть, болезни и старость!
Она кончиком кухонного фартука вытерла дурацкую, повисшую на ресницах слезу, и упрямым шепотом сказала:
– Мы были королевами!
"Вы королевы навсегда!" – ответил ей чей-то мучительно знакомый, тихий голос.
"Medley" – тем летом, когда Марина думала, что жизнь ее кончена, Ирка (разлучница… виноватая, притихшая сестра… друг, который никогда уже не будет только твоим) раз за разом ставила эту песню, перематывая и перематывая назад пленку магнитофона. Колонки, выставленные на подоконник, яростно кричали – бросали вызов! – в жаркую пыльную листву: Medley!! – слышите, вы?! Вы – все!… когда гремят колонки… это – СВОБОДА!
И это означало: Свобода, Любовь, Свобода! И именно в этом порядке. Именно в этом порядке, да! Для нее и для Ирки.
И это означало – "прости меня, сестренка". И однажды, перед пришедшей в город томительной, омывающей все и вся грозой, Маринка обняла свою старшую сестру… и они обе ревели…
Но даже сквозь очищающие слезы Марина знала, что это – конец, что никогда уже не будет так, как прежде, что на троне останется только одна из танцующих королев… а вторая уйдет в пугающий мир реальности. Какой-то иной, суховатой и скучной реальности, где нет места ярким волшебным чудесам, но в котором есть своя, взрослая, магия. И где – она не знала об этом, нет! – все забывается и стирается в памяти почти навсегда.
Они сидели друг напротив друга. Игорь упрямо сжимал губы и хмурился. В глазах Андрея снова застыла безнадежная тоска – такая глубокая, как омут, из которого не выбраться даже самому сильному мужчине. Марина устало прислонилась к косяку дверного проема.
– Когда человек уходит, мы думаем, что это навсегда. Горькая потеря и мы жалеем себя. Не того, кто ушел, а себя, оставшегося в одиночестве, тоскующего. Сильные мужчины… – она иронически усмехнулась. – Какие красивые слова вы говорите: надо жить дальше, надо быть сильным, надо помнить. Кому это все надо? Вам? Чтобы чувствовать себя несломленным героем? Или чтобы найти оправдание своей слабости? Чушь собачья!.. Знаете что – помощь нужна не вам, а Ирине. Я знаю это, и не спрашивайте откуда.
Андрей и Игорь удивленно уставились на Марину. Совсем одинаково, как два родных брата. Игорь даже привстал.
– Да, что вы смотрите на меня? Думаете – Марина с ума рехнулась? Ну, может и рехнулась когда-то, но сейчас я твердо знаю, что говорю. Ирина жива! Но она не здесь. Она никогда не будет здесь и никогда не займет свой трон ЗДЕСЬ. Но и там, где она сейчас, она тоже не на своем месте. И ей нужна помощь.
Марина села на диван рядом с Игорем и продолжила, глядя Андрею прямо в глаза.
– Однажды, много лет назад, я предала сестру. Оставила ее одну. Забыла свой долг и уступила своей слабости… такой обыкновенной девчачьей мечте. Я жила своей жизнью – заурядной серенькой жизнью среднестатистической бабы… не перебивай меня! – Марина протестующее остановила попытку Игоря что-то возразить. – Ирина тянула лямку одна, за нас обеих. Она была… нет, она и сейчас!.. очень сильная, но – сил не хватило. А сейчас я должна исправить все. Сейчас я – на своем месте, и должна навести во всем порядок. И должна помочь сестре занять подобающее ее место. Но мне не справиться с этим одной, мне нужна ваша помощь. Вас обоих.
Марина встала и горделиво выпрямилась. Мужчинам показалось на мгновение, что на голове ее сверкнула маленькая серебряная корона, а где-то далеко затрубили фанфары и прохладный ветер коснулся их разгоряченных лиц, напрочь выветрив из голов хмель, скорбное ожесточение и растерянность.
– И не делайте вид, что вы не понимаете того, о чем я вам говорю. Ты, Охотник, и ты – Рыцарь Маренго – вы оба сопричастны той самой магии, о которой сами же и упоминали сегодня. Вы оба разъединены… вы оба представляете собой некую половинчатую сущность, обитая одновременно в двух мирах. И сами почти не помните этого, разве что во снах.
Если Андрей и походил на здоровенного медведя-шатуна, то сейчас, в этот момент он был больше похож на медведя, принявшего пулю прямо между глаз и еще не осознавшего это. А вот выражение лица Игоря вселяло надежду – он вдруг стал спокойнее и собраннее.
– Андрей, я жду Вас в понедельник утром с машиной. В четверть девятого возле дома. Не опаздывайте. И еще – я слышала о вас от Ирины. Слышала, как о Рыцаре Маренго, так и о ее верном друге и телохранителе, при котором она всегда чувствовала себя в безопасности.
Андрей поднялся с продавленного кресла и резко кивнул головой "да".
– Сейчас мы с Игорем прогуляемся пешком. Машину оставляем здесь – стоянка рядом. Завтра сами определитесь, где Вам удобнее парковаться, заправляться… ну и все дела. Наверное, там, же где и раньше. Телефоны все я вам дала, звоните в любое время. На кухне на столе – аванс на всякий случай.
Прощаясь в дверях, Марина протянула Андрею руку. Игорь уже вышел на лестничную площадку и закуривал сигарету. Тихо, так чтобы слышно было только им двоим, она сказала: "До встречи, верный Рыцарь Маренго!" и улыбнулась. Андрей осторожно и почтительно поцеловал ее руку.
Глава 20. О том, какие чудеса происходят в густом кустарнике
Всю дорогу до дому Игорь и Марина шли рядом, почти не разговаривая. Марина куталась в теплое пальто. Игорь грел руки в карманах куртки и, по-видимому, не решался взять Марину под локоть. Один раз он обмолвился: "Ты такая же сильная, как Ирина". На что Марина, улыбнувшись, ответила: "Мы сестры. Но Ирина намного сильней. Поэтому я знаю, что она не сдалась". Игорь опять закурил.
– Извини, что спрашиваю. Что случилось между вами, Марина? Почему вы расстались с сестрой? Поссорились, не поделили что-то?
– Я расскажу, Игорь. Не сейчас, но обязательно расскажу. В общем – все довольно банально, наверное, но… не сейчас. Как ты думаешь, он приедет завтра?
– Конечно. Не сомневаюсь. Как можно ослушаться приказа королевы? – Игорь улыбнулся.
– Я вовсе не хотела приказывать, – Марина рассмеялась. – Неужели так выглядело? Приказ… получилось случайно.
– Ничего не бывает случайно. Я же все-таки его давным-давно знаю, – все пытался привести Андрея в чувство, вернуть к нормальной жизни, к работе… в общем, по-мужски… А тут приходишь ты и делаешь это в нескольких словах.
– Я всего лишь подытожила то, о чем ты ему говорил полгода. Игорь, в следующую пятницу этот дурацкий юбилейный прием на комбинате. Я хотела, чтобы ты сопровождал меня.
– Непременно. Там на тебя будут смотреть с пристрастием, учти. Впрочем, такая, как ты была в эти дни, ты никого не испугаешься. Есть там, кстати, вполне толковые люди, но навалом и гнилых.
Так, в разговорах, они спокойно шли через густой городской парк и через полчаса дошли до заросшего ивняком и дикой малиной фундамента Старого Кукольного Театра, сгоревшего в незапамятные времена, когда еще сестры бегали во второй класс. Удивительно, но бетонная дорожка к театру так и не заросла. Без нее развалины театра незнающему человеку было бы непросто найти. Сейчас для случайного пешехода дорожка просто упиралась в кустарник.
Одинокая скамейка обособленно перегораживала путь, как бы ставя точку на этом тупиковом отрезке. А ведь Марина еще помнила времена, когда именно по нему вы подходили к ступеням деревянного, красивого бело-зеленого здания, в котором веселые куклы разыгрывали спектакль "Буратино".
– Я сегодня всю дорогу надеялся, что ты позовешь меня сюда, чтобы провести остаток дня на романтически уединенной скамейке, – сказал Игорь. Видно было, что ему хочется вести себя свободней, шутить, но он чересчур волновался.
– Все может быть, почему бы и нет – поддразнила его Марина и взяла за руку. – Но пока мы с тобой должны закрыть глаза и ждать.
– И что произойдет?
Игорь явно хотел казаться скептичным, но у него это не вышло. Вопрос получился тревожным и где-то даже нервным. Марина сама чувствовала, как нарастает напряжение – в кронах деревьев шумел совсем уж не по-здешнему суровый ветер. Где-то на грани слышимости послышался вой алмасты, который они всегда издавали перед битвой. Мимо в обрывках листвы пролетел, кувыркаясь, обрывок пергамента, блеснув на мгновение огненными письменами. В зарослях подлеска таились дриады, внимательно наблюдая за людьми…
– Я не знаю, Игорь, что именно произойдет, – просто ответила Марина. – Но что-то случится.
Они закрыли глаза. Марина почувствовала, как напряглась рука Игоря и ответила слабым успокаивающим пожатием. Ветер взвыл и почти сразу стих. Марина открыла глаза. Игорь стоял, старательно зажмурившись и закусив губу. Ничего не изменилось. Стало просто тихо, а у скамейки пламенел раскрывшийся молодой цветок отважника.
– Пойдем, – сказала Марина. Игорь молча подчинился.
Они углубились в густой кустарник, скрывавший в себе развалины фундамента бывшего театра. Приходилось протискиваться между тонкими стволами рябины и берез. За пару шагов скамейка и тупиковая дорога скрылись из глаз. Впрочем, Марина не оглядывалась, а Игорь пробирался за ней молча. Один только раз он тронул Марину за плечо. Обернувшись, она увидела, как он показывает ей бутон отважника. Вдруг он притянул ее к себе… на одно мгновение ей показалось – поцеловать. Но он просто продел ей в петлицу цветок, как она сделала это сама давным-давно.
– Мало ли что, – сказал Охотник. Свой плащ он расстегнул, – на груди поблескивали готовые серебряные дротики.
Продолжая идти, – странно, фундамент уже давно должен был показаться, – Марина думала не о том, что стволы деревьев становились толще, а кустарник распался на отдельные непроходимые скопления дикой малины и колючего шиповника с яркими крупными ягодами, а о том, что принцесса Марина чувствовала, как где-то рядом идет и Иринка, вновь одевшая свою любимую кожаную куртку со множеством потускневших серебряных заклепок и высокие сапоги с уже сбитыми от долгой дороги каблуками. Ее волосы небрежно заплетены в косичку и узкий меч готов в любое время с тонким шипением вылететь из ножен.
На обломленном сучке висел покоробившийся от дождей берестяной туесок из которого торчал пучок сухой травы-сердитки, – дриады вывесили его лесному зверью, как предупреждение не шляться в их владениях. Мелкий дождичек зашумел по кронам, но почти сразу же стих, и лишь отдельные капли падали вниз, мягко шлепая по многолетним наслоениям опавшей листвы.
Огромные гранитные валуны, служившие когда-то основанием старинных стен, были покрыты зелеными пятнами лишайника поверху, а у основания укутаны в мох. Будь он сухим, можно было бы ухватиться двумя руками в мягкую пружинящую зелень и, поднатужившись, оторвать кусок толстого и плотного, как ковер, слоя. Как-то с Иринкой они соорудили себе знатное ложе, чтобы переночевать на мягком у костра. Однако выспаться им тогда так и не удалось – бродившая неподалеку сердитая медведица с медвежатами всю ночь пыталась угомонить своих расшалившихся не в меру косолапых деток. А сейчас мох был мокрым и из каждого куска наверняка можно было выжать чуть ли не ведро воды.
– Осторожнее, – сказал сзади Охотник, – тут под листвой могут скрываться острые шипы "вампирского капкана". В последние годы он основательно разросся. И выскакивает своими чертовыми пиками в самых ранее безопасных местах.
– Хорошо, – сказала Марина, не оборачиваясь, – я буду внимательной. Интересно, почему Карла не отстроил свой замок заново?
– Трудно сказать. Он снял охраняющие чары, кроме входа в подземелье и распустил слуг. И всех несказанно удивил, придя на службу к королевам. Вы тогда были совсем крохами и король-отец принял службу Карлы. Ведь он был великим магом…
– А стал магом придворным, – задумчиво сказала Марина, присев на обломок колонны, наполовину ушедшей в землю. Гордый отважник рос здесь повсюду и она шепотом поблагодарила цветы за то, что они отдали ей одного из них для защиты. Охотник стоял рядом, задумчиво глядя на изуродованную гранитную статую, беспорядочно опутанную сверху донизу цепким мохнатым растением, чем-то напоминающим вьюнок. Но вьюнок жесткий, с рдеющими, почти светящимися, удивительно крупными соцветиями. Разобрать, кого изображала статуя, было уже невозможно. И обломки ее, отвалившиеся от торса, давно поглотили прелая листва, трава и мох.
– Твой Игорь – вполне нормальный парень, – вдруг сказал Охотник. Прозвучало это будничной, даже как будто невзначай оброненной фразой. – Думаю, ты знаешь его лучше, чем я.
– Да, – коротко ответила Марина. Она поднялась с камня. – Ну, что? Как нам найти проход к входу в подземелья? Здесь все мхом да травой и кустарниками заросло. Мы тут можем ползать по развалинам до морковкиного заговенья.
Где-то неподалеку звонко чихнули. Марина положила руку на эфес. Охотник даже не шевельнулся. В кустарнике чихнули еще раз, а потом знакомо зашипели.
– Левее бери, – сказал Охотник. – За каким чертом ты через малину поперся, да еще и тайком?
В кустах что-то недовольно пробормотали… и уже не таясь, напролом, ломанулись к ним. Кот в общем-то не сильно пострадал в колючих зарослях. Подвел его, за что и был располосован шипами, длинный плащ.
– Не люблю, принцесса, когда дождь по мне барабанит, – сказал Кот, отдуваясь и кланяясь. – Накинул плащ, решил идти напрямки, чтобы не опоздать, а тут жесткий малинник. И даже не малинник, а дурная помесь малины с колючим кустом "хватайкой". Не то Карла в молодости с растениями магически экспериментировал, не то дриады постарались, а может и от вампиров зараза какая-нибудь прошла. Самое смешное, кстати, что шляпу-то я уберег, а плащ – увы! – в ленточки. Оставлю его здесь, как память о борьбе с колючками-мутантами. А таился я по старой следопытской привычке. Коты в зарослях обязаны быть бесшумными! Апчхи! Чертова сырость…
– Как хорошо, что ты пришел! – искренне сказала Марина, улыбаясь, что говорится "до ушей". – Мы с Охотником с месяц будем по развалинам ползать, не меньше. Но втроем – может и побыстрее обернемся!
– Ну, положим, вместе со мной достаточно будет и получаса, – победно заявил Кот, прочихавшись. – Я принес вам, как сорока на хвосте, новость о том, что доблестный Кот раздобыл у Карлы сведения о коротком пути.
– Расхвастался, – сказал Охотник.
– Да! – гордо сказал Кот, отряхивая шляпу, на которой сидела большая зеленая гусеница. – Карла, как ты знаешь, пребывает в затворничестве и вызвать его на откровенность, – да просто на разговор! – было делом непростым.
Дождь начал накрапывать снова.
Перебираться по мокрым гранитным глыбам пришлось дольше, чем заявленные полчаса, но пенять Коту никто не стал. Очень уж скользко… да еще и мох, который покрывал камень не хуже, чем шампунь, пролитый на гладкий кафель. Чуть не так поставил ногу – бряк! Лучше всех балансировать на предательских мегалитических обломках получалось у Марины, а труднее всех пришлось Коту. Один раз он чуть не сломал шпагу, которая застряла в щели в момент очередного падения. Неприятные лесные духи-обманщики хрипло хохотали, прячась за деревьями, упрямо прорастающими откуда-то из-под хаоса гранита. Дождь усилился почти до ливня.
Последние метров тридцать пути пришлось практически проскользить по гигантской наклонной плите, образующей мшистый мокрый спуск под нависшие руины огромной центральной башни. "Не иначе, Карла ссыпал здесь лук и картошку в закрома!" – сказал мокрый и перепачканный зеленым Кот, стараясь сохранять веселость, и тут же упал. Остаток пути он проехал на спине. Марина не удержалась на ногах под самый конец спуска, а Охотник умудрился не свалиться до самого конца стремительного пути, где плита уходила в крупный гравий.
Здесь, под сводом входа было темно и сухо. Пахло сыростью и гнилой соломой. Беспорядочные клоки паутины колыхались на сквозняке, почти полностью перекрывая вход. В глубине уходящего тоннеля что-то глухо позвякивало. По плите стекали потоки воды, исчезая в мокрых камнях.
– Приехали! – сказал Кот, страдальчески морщась. – Ей-богу, как корова на льду…
– Ничего страшного, зато никто ноги-руки не сломал и не вывихнул, – сказал Охотник, вглядываясь в темноту, завешенную грязно-серым пологом рваной паутины.
– Магия принцессы! – заявил Кот.
– Ага, она самая, – отозвалась Марина, скептически разглядывая свои перепачканные зеленой слизью колени. – Фу, прямо, как сопли какие-то!
"А ведь я и впрямь снова принцесса! – подумала она. – Посмотреть бы на себя в зеркало, да неловко перед спутниками. Судя по росту – не совсем ребенок". Она вдруг засмеялась. Кот вздохнул и сказал:
– Я понимаю, что смешон, принцесса, но…
– Ничего ты не понимаешь, господин Кот! – радостно перебила его Марина. Она схватила их обоих в охапку и крепко-крепко притиснула к себе. – Милые вы мои, если бы вы знали, как я рада, что вернулась!
Глава 21. О том, как Марина, Охотник и Кот узнают о тайнах Карлы, и о знаменитой дворцовой кухне
Идти по тоннелю было довольно просто. Вспыхивали чадящие факелы в держателях в виде мускулистых рук, торчащих из ровных гранитных стен, как только Марина подходила ближе. Несколько раз попадались полуистлевшие, высохшие до неузнаваемости мертвые тела. Острые желтые клыки торчали из рассыпающихся челюстей, впавшие глазницы таили древний смертельный ужас.
