Текст книги "Найти и вспомнить"
Автор книги: Александр Уралов
Соавторы: Светлана Рыжкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Охотник, пинком сбросив с лестницы тело вурдалака, уже вбежал наверх. От него пахло кислым запахом пороха и, как ни странно, чем-то металлическим. Так иногда пахнет раскаленная почти докрасна, осыпающаяся окалина со стальной полосы. Кот остался на ступенях рядом с Рыцарем. Оглянувшись, он понял, что королева уловила его мысленное послание, и взгляд его на мгновение потеплел.
Острое чувство опасности заставило Марину повернуться. Из ближайшей двери вывалился спиной вперед разъяренный стражник алмасты. На нем гроздью висели урчащие вурдалаки, пытаясь прогрызть толстую кожу и сталь его лат. Алмасты оторвал одного из нападавших и отшвырнул его в сторону, и Охотник снес ему голову одним выстрелом. Вторым он свалил огромного костлявого порченного алмасты, перебирающегося к ним через перила. Еще несколько по-обезьяньи раскорячившись, лезли по хвойным гирляндам к ним, на второй этаж.
Поверх дерущихся вымахнула черная, смазанная скоростью тень и метнулась прямо в лицо Марины. Она на секунду увидела все в замедленном времени: раззявленная пасть прыгнувшего на нее мертвеца, поворачивающийся к ней Охотник, в глазах которого вспыхнуло понимание того, что он уже не успевает спасти Марину; стражник алмасты, вывернувшийся из-под груды нападающих, и державший огромными лапами двух мертвых вурдалаков за шеи; мохнатые морды, застывшие в глубине темного зала; разгорающееся дымное пламя на сцене, там, позади, за рядами бархатных кресел.
В следующее мгновение она уже размахнулась и ткнула рукой прямо в скользкую вонючую пасть. Лязгнувшие по браслету огромные клыки не причинили ей никакого вреда. Один клык сразу сломался. Она хотела схватить тварь за скользкий холодный язык и вырвать его из щетинистого горла, но браслет вдруг выпустил из себя десятки тонких стальных игл, словно страшный морской еж. Руку ее обвил коптящий язык пламени… вурдалак рассыпался в клочья жирной пачкающей сажи. Иглы браслета "втянулись" обратно.
Марина закрыла глаза и стиснула зубы. Со стороны казалось, что она превратилась в статую юной девушки с раскинутыми в стороны руками. Все ее чувства обострились до последней стадии восприятия, той самой звенящей грани, за которой существует только стремительное соскальзывание в безумие. "Опасное состояние, – говорил когда-то Карла. – Надеюсь, вам обеим никогда не придется применять это… очень надеюсь". Да и не могли они тогда в полной мере овладеть этим искусством – очень уж юными были…
Расширяющимся невидимым кругом разошлась от нее волна, впитывающая в себя все и вся. Внутренним зрением с холодным, почти отстраненным вниманием, она зафиксировала и потуги древесного жучка внутри старой древесины перил, и голодное остервенение прорывающихся в замок вурдалаков. Она видела Карлу, оградившего Елизавету защитными чарами и дерущегося сразу с десятком врагов. Она чувствовала гнев и ярость боевых алмасты и людей, понявших, что врагов много больше, а помощь, наверное, еще далеко.
Ее захлестнула любовь и жалость ко всем ним и каждое сердце ответило ей такой же любовью… и каждый нападающий мертвец ответил ей вспышкой ненависти. Именно в эту удивительно ясную и пронзительную долю мгновения она уловила ужас и раскаяние старого Карлы, вдруг вспомнившего роковую ночь, когда явилась к нему Елизавета. И стал понятен "дар" Грызмага, его довесок к магическому усилию горевшего в лихорадке Карлы – возможность проникнуть во дворец королев в тот момент, когда это меньше всего ждут.
И она простила старого мага.
И почувствовала, что нападавшие вложили в натиск всю свою бесноватую силу. Продержаться до прихода помощи было можно. Целью нападающих была именно она – и вокруг нее концентрировалась вся холодная злобная мощь.
Марина вскинула руки. Она успела в эту крохотную долю секунды "сказать" каждому, что все не так уж и плохо, что можно и нужно сдерживать врага, не ожидавшего столь яростного отпора и уже теряющего свою наглость. И успела попросить у всех прощения за то, что сейчас сделает Карла – она уже не могла противиться всплеску его благодарности… его воистину титаническому всплеску магии…
…магии, которая вдруг сжала пространство вокруг нее до узкого коридора, вырубленного в сплошной толще гранитного массива…
…До нее не доносилось ни шума битвы, ни обрывков чужих мыслей. Все было полно той слежавшейся, вековой тишиной, которую можно "услышать" лишь глубоко под землей. Наверное, огненный дух земли, когда-то проделавший в граните этот извилистый и беспорядочно петлявший ход, никогда больше не возвращался – за все эти прошедшие миллионы лет здесь не раздавалось ни звука.
Карла отправил ее сюда, боясь за ее жизнь. Вот так вот… очень даже просто. И бесполезно негодовать, злиться и протестовать. Теперь оставалось только идти, ориентируясь на едва заметный подъем, и сдерживать бьющееся сердце, ноющее за своих друзей и подданных. Наверное, Ирина смогла бы противостоять этому защищающему порыву Карлы, но Марина сделать этого не смогла. "Никакая ты не королева, – горько упрекнула она себя в сотый раз. – Ты даже чувством нарастающей тревоги умудрилась пренебречь!"
Она вспоминала и вспоминала все, что именно успела "увидеть" в миг возвышенного всезнания. В памяти всплывали все новые подробности… например, бегущий через внутренний двор отряд замковой стражи, оставившей на стенах только часовых и охрану у ворот. Огромные псы с горящими глазами, распластавшиеся в беге. Через несколько мгновений после исчезновения Марины эти псы ворвались в главный вход, набрасываясь на своих вековечных врагов – порченных алмасты. Она вспомнила, как мельком видела в покоях замка наспех вооруженных женщин, уводящих детей вглубь защищенных комнат и коридоров… с ними точно все будет в порядке…
В библиотеке королевские огненные саламандры перекрыли вход в сокровищницу – к ним не сунется любой враг. Испепелят. Не из любви к королеве, а потому, что будут защищать владения и сокровища, которые считают своей фамильной реликвией, а охрану их – предназначением. Она слышала взволнованный гомон на кухне, где поварята ловко разбирали оружие, много лет мирно сохраняющееся в специальных стойках. Скоро к ним ринется целая свора врагов… если только вурдалаки смогут смять стражников, охраняющих эту часть замка. Ох… почти всех из этих стражников и поваров она помнила еще ребенком! Они всегда добродушно посмеивались и делали вид, что не замечают двух девчонок, тащивших огромную кастрюлю с рябиновым киселем, чтобы разделить ее поровну между ребятишками во дворе. А теперь они бились насмерть… и, черт возьми, не припасы и пироги они защищали, а людей!
А лошади в подземных конюшнях? А остальные обитатели замка, которые, – вспомни, глупая, влюбленная в свой сан, дамочка! – тоже люди, не заслуживающие участи быть растерзанными отвратительной силой! А огромные игровые залы для всех-всех-всех детей королевства?.. Она никак не могла вспомнить, были ли там дети в момент нападения…
Застонав, не в силах сдержать нарастающее чувство вины, она села на каменный пол, уткнулась лбом в колени, обхватила руками голову и сосредоточилась, вызывая полную картину сохранившегося мгновения истины.
Да! Она с облегчением увидела, что на балу давно уже не было Алины с пушистиками – их увела спать старая няня… и вход в Страну пушистиков по-прежнему не был доступен никому, пусть даже сам проклятый Грызмаг притащит сюда свои огромные каменные кости. С Алиной был и ее любимый защитник Рассеянный Рыцарь. Воины сдерживали натиск вурдалаков по всему замку. А главное – на самом краешке восприятия она успела "схватить" образ-картину конницы старого барона, несущейся прямиком по главной дороге, в нескольких минутах скачки от замка…
Стоп! Это не все. О том, что помощь близко, она поняла сразу… и даже успела передать всем эту радостную уверенность. Это хорошо… нет – это просто здорово, замечательно, чудесно! Это волшебно, в конце концов! Но было что-то еще… совсем-совсем далеко, практически на краю восприятия! Марина поняла, что увидеть это напрямую она не сможет. Это были образы, застывшие где-то на периферии зрения, как будто сбоку. Все равно, что заметить боковым зрением движение, но не успеть перевести взгляд.
Она упрямо стиснула зубы. Нет уж! Я заставлю себя увидеть все!
Она пыталась "развернуть" это видение так, чтобы разглядеть все в подробностях. Это давалось с трудом. Ехидная мыслишка билась в голове, как противный, надоедливый пульс: "А вот Ирка бы смогла! А вот Ирка бы смогла!" – и стоило больших усилий выгнать эту мысль вон. Марина представила себе, что эта дурная и удивительно дурно пахнущая мысль похожа на противного жирного таракана, упавшего в тарелку с манной кашей.
С брезгливостью она шарахнула по таракану огромной алюминиевой ложкой, и тогда он превратился в паука… ужасного обожравшегося паука, ползущего по детскому столику. "Надо позвать Медведя с маминой брошью на груди. Той самой, которая с некоторых пор была "Орденом За Храбрость Великого Прогонятеля Ужасного Паука". Именно он стукнул по Пауку короткими плюшевыми ножками, когда маленькая Маринка схватила его поперек туловища и с размаху шлепнула плюшевым Медведем по столику.
– Нет, – с ненавистью прошептала Марина. – Я достаточно повзрослела!
Она не хотела думать об Ирине плохо. Один раз Ирина "увела" от нее смерть. Пришло время платить по счетам.
– Я не буду плохо думать о сестре, сказала она…
…глядя на полки, заставленные непонятными картонными коробками.
Ногам было холодно.
"Не хватает только авоськи с крышками", – подумала Марина. Да, все остальное было в наличии: заставленные стеллажи, пыльный цементный пол, тускло отблескивающие зеленым редкие лампы в проволочных сетках под потолком. И, конечно же, зеленый колдовской свет… правда, совсем тусклый в этот раз. Оглянувшись, Марина увидела тот же коридор, уходящий в зеленоватую мглу. Пол под ногами был теплым, как будто где-то в глубине под ним тлел неугасимый далекий огонь. Жаль, что туфли исчезли…
Ну, что ж, надо идти. Наверное, здесь без разницы, в какую сторону. Королева была на границе владений Грызмага, по-прежнему абсолютно ничего не помня о том, как две храбрые девочки когда-то спасли из Города Напрасно Умерших маленькую Алину. Если поразмышлять, то можно вспомнить, что в самый первый раз Марину вместе с крышками вытащила из этих подвалов сестра Ирина. А теперь звать на помощь было некого. Карла? Нет, ему нет сюда хода. По каким уж таким причинам, она не знала, но чувствовала, что бедный старый рыжий Карла не сможет спасти ее, появись сейчас здесь чудовище из тьмы.
– Самой придется справляться, моя дорогая! – сказала Марина, подражая голосу Кота, и слабо улыбнулась.
Она пошла, осторожно ступая босыми ногами. Ничего не происходило. Постепенно мысли Марины вернулись к друзьям. Охотник! С каждым убитым вампиром проволока все глубже врастает в его тело, неумолимо пробираясь к сердцу. Сколько их там было? Сто? Тысяча? Бой кипел по всем помещениям первого этажа… а это значит, что нападающих была целая армия. Марина стиснула зубы в бессильной ярости – чтоб ты сдох, Грызмаг! Мало того, что ты забрал у меня сестру, так тебе еще понадобились мои друзья! Это уже не случайная смерть, подлое ты чудовище! Душам погибших в бою не место в твоем мрачном городе – так какого же дьявола тебе надо?
Наверное, ее ярость и всколыхнула просыпавшуюся память. Долго не дававшиеся, прячущиеся почти на грани ощущений, образы вдруг свободно и ярко развернулись в одну яркую и цельную картину. Ту, что таилась там, в "уголке зрения"…
…
– Хорошо, что мы сбежали с этого карнавального мероприятия, – Алина щелкала пальцами по усику-снежинке своего украшения, которое уже сняла с головы. – Как-то там все вдруг напряжно стало, правда?
– Да, – Ванечка шел рядом с девушкой, размышляя как бы поделикатнее испросить разрешения взять ее под руку (или не стоит такие церемонии разводить?) – Но мы Марину Петровну оставили там одну и не предупредили даже, что уходим. Невежливо.
– Да ну, Ваня, "невежливо"! – Алина передразнила юношу. – Там все наши остались. А ей вообще-то никто кроме Игоря Сергеевича и не нужен.
– Алина, ну вот какая ты… язва, – Ванечка возмущенно задохнулся. – У людей, может быть, чувства, а тебе все смеяться.
– Чувства? – девушка лукаво посмотрела на покрасневшего спутника. – Ой, Ваня, а что это у тебя? – Она дернула за кончик красного кушака, торчавшего из-под теплой куртки юноши, засмеялась и, уворачиваясь, выскочила на мостовую. – Догоняй, рыцарь!
Алина, дразнясь, перебежала через дорогу на другую сторону узкой улицы. Остановившись посередине на разделительной полосе, она весело подпрыгивала на месте и размахивала своими "дурацкими" (сама так сказала!) снежинками на пружинках. Боковым взглядом Ваня заметил внезапно показавшийся из-за поворота тяжелый самосвал. Монстр не снижая скорости, приближался к девушке, а та, казалось, не замечала опасности. Все произошло как в кино, на замедленных кадрах. Ваня кинулся через дорогу. "Да что же я так медленно бегу?" – успел подумать он, и в следующее мгновение уже что есть силы толкнул Алину дальше. Они упали, обнявшись, перекатились к тротуару и замерли. Огромный рычащий грузовик промчался мимо. На середине мостовой остались грязные следы от шин. Ванечка вдруг представил, как раздавленное тело Алины лежит под этими следами, и ему стало нехорошо.
– Вань, пусти, – Алина, прижатая телом парня к холодному асфальту, пошевелилась.
Они поднялись и молча начали отряхиваться. Алина поморщилась: болела ушибленная при падении коленка.
– Больно? – Ванечка, подняв с земли помятые пружинки-снежинки, протягивал их Алине.
– Да нет, до свадьбы заживет. Ваня, ты же мне только что жизнь спас! – Алина обняла его за плечи и неожиданно чмокнула в щеку. – Спасибо, Ванечка!
Тот покраснел, как помидор на августовской грядке, и вдруг воскликнул:
– Посмотри-ка!
В конце улицы, как раз в той стороне, куда умчался страшный грузовик, виднелся угол офисного здания, одно из окон было слабо освещено изнутри. Окно Ванечка сразу узнал – это приемная "Гаммы". Неужели уходя, он забыл выключить свет? Но окно, моргнув пару раз, погасло, затем свет загорелся уже в соседнем – кабинете Марины Петровны. Кто там мог хозяйничать в такое позднее время, когда весь персонал фирмы был на комбинатовском празднике? Молодые люди, не сговариваясь, побежали к знакомому подъезду.
Охранник на входе крепко спал в своей застекленной кабинке, уронив голову на руки рядом с недопитой кружкой с кофе и надкусанной пиццей. Алина трясла его за плечо, но страж порядка только промычал что-то невнятное и продолжал сопеть. Ванечка тем временем нажимал кнопки лифтов.
– Не работают! Давай вверх по лестнице! – крикнул он Алине. – Да не тряси ты его, видно же, что не проснется – морок на нем! – Он сам удивился своим последним словам, но раздумывать над тем, откуда они вдруг выскочили, не было.
Освещение на лестнице тоже не работало. Даже аварийное ночное. Алина, задыхаясь, еле поспевала за Ванечкой. Тот мчался впереди, перепрыгивая через две ступеньки. "Не отставай, Алинка!" Ваня держал в поднятой руке включенный мобильник, пытаясь хоть немного осветить путь слабым светом крохотного экранчика. "Вдруг откуда-то летит маленький комарик, а в руке его горит маленький фонарик…" – некстати всплыли из памяти детские стишки. Алинка хихикнула: "Ой, как не вовремя глупости в голову лезут", – и что есть силы припустила вверх по лестнице за таким отважным сегодня секретарем "Гаммы".
На родной этаж они влетели одновременно и, тяжело дыша, остановились, прислушиваясь. Из-за закрытой двери приемной доносился скрежет и непонятное, угрожающее утробное ворчание. Собака что ли забралась? Алина представила себе огромного дога, разгуливающего по офисам на задних лапах. Дог щелкал выключателями и рычал. Ох, какая неприятная картинка… Алина боязливо тронула Ванечку за рукав куртки. Тот, приложив указательный палец к губам: "Тс-с…", – осторожно двинулся по коридору. Пройдя через холл, Алина и Ванечка на несколько секунд замерли перед дверью и, не сговариваясь, резко распахнули ее. Алине очень хотелось держать в руках огромный полицейский пистолет… но – увы – пистолета у нее не было.
Странное мохнатое существо, урча и сопя, навалилось на сейф в кабинете Марины. Ящики стола были выдвинуты, часть бумаг разбросано по полу.
– Стоять, не двигаться, стрелять буду! – Ванечка наставил на бесформенное чудище мобильник, как пистолет. Гадкое существо подняло голову. Сверкнули желтые слюнявые клыки. Алина завизжала по-девчоночьи. "Нафантазировала на свою голову!" – мелькнула у нее в голове удивительно уместная сейчас мысль. Зверь метнулся к молодым людям. Ванечка, отшвырнув Алину в сторону, сделал боксерский выпад навстречу чудовищу. Сцепившись, двое вывалились в приемную. Монстр рычал, Ванечка бормотал: "Мерзкий Крюгер… я тебе покажу… как тут хозяйничать…". Когти существа впились в его спину. Ванечка уже начал задыхаться, сжатый мускулистыми кривыми лапами, как вдруг, споткнувшись, оба завалились на пол, зацепив массивный копировальный аппарат. Тот рухнул, придавив голову противника к полу. "Конец старине ксероксу", – успел подумать Ванечка, выскальзывая из объятий противника. Существо вывернулось из-под ксерокса. Красные слюни свисали с нижней челюсти. Один глаз косо смотрел в сторону, стремительно наливаясь кровью. Чудовище попыталось встать на четвереньки.
Цветочный горшок с силой обрушился на его голову – это Алина, наконец-таки смогла нанести последний, решающий удар. Цветки и ветки отважника, пламенеющего в люминесцентных лучах, вместе с землей рассыпались на месте, где только что рычало непонятное существо. Тело стремительно истлевало, превращаясь в пепел, в ничто.
Ваня и Алина спускались вниз на лифте, который заработал так же внезапно, как и отключился. Алина молчала, переживая произошедшее. Пока они наводили порядок в приемной и в кабинете Марины, ей казалось, что то, что случилось – сон. А в далекой-далекой яви она, маленькая Алинка, на руках у Марины приоткрыла глаза и сонно спросила: "А кто это тут летит, с такими красивыми крылышками и серебряной сабелькой? Волшебный эльф?". И Марина ответила: "Это мальчик – Рассеянный Рыцарь. Он нас охраняет, Алиночка. Вот придем домой, Рыцарь снимет крылышки, наденет свой любимый красный кушак и расскажет тебе волшебную сказку. Знаешь, сколько он их знает!". А рядом шла юная Ирина с длинными темными волосами и строгими глазами.
Алина крепко зажмурилась и затрясла головой.
– Ты что, Алина? – Ванечка озабочено взглянул на девушку. – Плохо тебе?
– Нет, Ваня. Я в порядке. Мне даже очень хорошо, потому, что все хорошо закончилось.
– Правда? – Ваня приблизился к девушке. – Алина… Я хочу пригласить тебя завтра к себе в гости. Познакомлю с бабушкой. Она классная. Придешь?
– Приду, Ваня, – прошептала Алинка, вдруг смутившись и потупившись.
– И вот я хотел сказать… и еще, – Ваня покраснел. – Алина, выходи за меня замуж. Если ты, конечно… – он смешался, не зная, как продолжить
– … Ой… – девушка взглянула на Ванечку изумленными счастливыми глазами. -… я согласна, – и тут же рассмеялась. – Ванечка, я, наверное, неправильная женщина, если соглашаюсь выйти замуж, даже ни разу не поцеловавшись с избранником.
– Ну, это никогда не поздно, – Ваня обнял девушку.
Лифт остановился. Створки кабины неспешно раздвинулись. В стеклянной кабинке охранник, потирая сонные глаза, удивленно взглянул на молодых людей, державшихся за руки. У парня рукав куртки был разорван на предплечье, а косички девушки наполовину расплетены. Оба светились радостью. "Ох, молодежь!" – покачал он головой и потянулся к кружке с остывшим кофе.
…
– Молодцы, – с облегчением прошептала Марина. – Ай, да ребята! Алинка – такая храбрая девочка… и Ваня – вот уж не ожидала от него. Воистину, рыцарь, да и только!
Она вдруг почувствовала, как впервые осознанно связала маленькую озорную Алинку, королеву банды пушистиков с ее любимым выдуманным героем Рассеянным Рыцарем и взрослую рассудительную девушку Алину… внешне спокойную, но с такими проказливыми чертенятами в глазах. Неужели Алина, как и Карла, он же Рудольф Яковлевич, точно так же…
…она не успела додумать эту мысль, как увидела "секретик" и вспомнила все.
Точнее – почти все.
Как все эти годы она могла не помнить такое?! Как? Марину отшатнуло назад – настолько сильным было потрясение навалившейся на нее правды. Она ухватилась за пыльную полку стеллажа и с трудом перевела дух. Во рту появился и не проходил противный кисловатый вкус пятикопеечной монетки… в ушах звенело. Ей казалось, что в руках она сжимает холодную жесть "медали "За Атвагу!"… и правда, как и много лет назад, горька.
– … медаль! – Ирка вдруг вскочила на кровати. – Ты у нас за что медаль получила?
– Какую медаль? – сонно буркнула Маринка.
– Ну, помнишь? За крышками ходила!
– И что? – Маринке совсем не хотелось вспоминать этот ужас. Наоборот, она старательно старалась не вспоминать ничего… и это у нее очень удачно получалось. Во всяком случае, до сегодняшнего вечера, когда Иринку словно шилом в попу ткнули, как мама говорит.
– Грызмаг! – торжественно произнесла Иринка, плюхаясь рядом с сестрой. – Проклятый дух, противный демон, грязный дракон! Он был слеплен кое-как из могильных плит, памятников, крестов и оградок!
Маринка поежилась. Фу, на ночь глядя, пробило сестру рассуждать о таких кошмарах. Она опасливо глянула в окно, где на темно-синем небе уже проклюнулся Юпитер. Вскоре вслед за ним потянутся все его "подданные" – звезды меньшей величины. Тополь, засыпая, вяло размахивал ветками, красиво подсвеченными дворовым фонарем. Далеко-далеко свистнул гудок тепловоза, который, судя по времени, мчал укладывающихся пассажиров в Москву. Сейчас бы Ирке вместе со всеми приличными людьми лечь и заснуть… так нет же! Приспичило ей мировые проблемы решать…
– Ты к чему на сон грядущий всякие страсти вспоминаешь? – вслух спросила она и нахмурилась.
– Я о том, что Грызмаг поганый нашу Алину к себе забрал, – жарко зашептала сестра ей в ухо. – Честное-пречестное! Его работа!
– С чего ты взяла? – удивленно пискнула Маринка. Она совершенно забыла о том, что только что собиралась холодно и мрачно выслушать очередное "озарение" нашей королевишны, сказать нечто такое, что охладило бы пыл юного глупого создания и величественно отвернуться к стене. Показать, в общем, что ей все эти воспарения мысли в данный момент неинтересны.
– С того, – шептала Иринка. – Смотрю сегодня, а у нашего подъезда чернявый такой мальчишка вертится. Не из нашего двора. И не из соседних! Я присмотрелась, а он на наше с тобой окно смотрит и бормочет чего-то. Думала, что он ищет кого, а потом смотрю – у него уши шерстью заросли и спина острая, как у собаки!
– Ну, ты даешь! – возмутилась Маринка. – И не сказала мне ничего? Ни в жизнь не поверю. Ты это прямо сейчас выдумала!
– Я и сама удивляюсь, – смутилась Иринка. – Надо было, конечно, тебе рассказать, и Коту. Не вампир, конечно, но подозрительный такой. Выследить надо было, куда он шмыгнул, но… – она беспомощно посмотрела на сестру, – но я как-то осовела и все забыла сразу.
И точно, весь вечер Иринка сегодня сонная ходила, пока королева-мать не турнула обеих спать ложиться. Против обыкновения, Иринка только зевнула и безропотно поплелась чистить зубы и переодеваться в пижаму. Марина тоже что-то раззевалась, глядя на нашу королевишну. В общем, раскинулось сонное царство, как сказал бы отец, укативший третьего дня в Челябинск на тот самый завод, где танки делают. Королева-мать и то не стала телевизор глядеть – спит, как убитая. У нее на работе тоже какой-то аврал приключился… второй день сердитая – чуть что, можно запросто королевский подзатыльник схлопотать.
– И чего бы это грызмаговским около нашего дома делать? – упрямо сказала Маринка.
– Понятия не имею, – ответила сестра, машинально заплетая волосы в косичку, будто уже пришло время вставать. – Наверное, чтобы отвадить нас от благородных мыслей, припугнуть, как дурочек. Знаю только, что надо Алину от него забирать. Чувствую, понимаешь? Просто всей кожей чувствую! И знаешь, где мы это сделаем? В подвале, где ты меня звала!
– Прямо сейчас?
– Да! – отрезала сестра. – Неужели ты сама не слышишь? – Она решительно стащила сестру с кровати.
Маринка не сопротивлялась. Она сама ощутила, как нарастала тревога. Она покорно подошла вместе с сестрой к двери в кладовку. Вот сейчас Ирина откроет ее… дверь заскрипит и мама проснется. На этом, наверное, на сегодня и закончится их путешествие.
Но Иринка дернула ее за руку, втаскивая сестру сквозь дверь… прямиком на теплый цементный пол.
– Ох, ты… – у нее перехватило дыхание. Только Иринка может вот так, без подготовки шагнуть прямо в королевство, но и она никогда не проходила сквозь двери! Да только место, куда они попали, королевством не было. Совсем-совсем не было.
– Смотри, мы так и остались в пижамках! – возбужденно воскликнула Ирина. – Это граница, Маринка! Поняла? Это не наше королевство, это не подвал в магазине – это пограничная территория!
– Сама вижу, – упавшим голосом сказала Маринка и подумала о том, что они вваливаются в подземные владения Грызмага босиком и в одних пижамах. И совершенно не готовыми к такому обороту дела. – Надо было нам с Котом поговорить… или с бароном…
– Надо, – сникла Иринка. – И браслеты у Карлы попросить, и мечи взять, и сапоги надеть. Но тогда бы ничего не вышло, правда?
– Правда, – нехотя признала Маринка. Вот уж действительно, правда – горька.
"Секретик" Маринка увидела после долгого-долгого пути по отвратительно знакомому страшному проходу. Зеленый недобрый свет почти потух и сестры крепко держались за руки, не разговаривая. Пол иногда становился почти горячим, но вскоре жар ослабевал, сменяясь прохладой, почему-то напоминавшей Маринке холодок гранитной плиты на старинной могиле, затаившейся в тени густых зарослей шиповника. А вот у бабушки на могиле росла стройная и очень красивая рябинка, чьи ягоды зимой так чудесно пламенели на фоне заснеженных сосен и берез.
Как и взрослая Марина тридцать лет спустя, они стояли перед недобро подмигивающим желто-зеленым камушком, вделанном в поверхность одного из бетонных столбов, поддерживающих потолок. Впрочем, потолка они уже не видели. В темноте над ними угадывались ворочающиеся черные тучи. Изредка они освещались изнутри зелеными бесшумными молниями, становясь похожими на огромные, налитые желтовато-зеленым гноем нарывы. Столб уходил куда-то в немыслимую высоту, выше даже стеллажей, давно потерявших правильные формы. Металл стоек и поперечин был проржавлен, а на прогнивших полках громоздились горы покоробленного временем и дождями картона. Под ногами хлюпала неопределенная теплая грязь, доходящая до щиколоток.
Марина протянула ладонь к "секретику" точно таким же робким движением, как и тогда, много лет назад. Робость навалилась на нее против ее воли и на секунду она испуганно отдернула руку. В детстве преодолеть страх ей помогло присутствие отважной сестры… и сейчас взрослая королева Марина испытывала те же чувства.
– Я иду, Иринка! – тихо сказала она и прикоснулась ладонью к злобно вспыхнувшему огоньку.
Глава 27. О путешествии в царство Грызмага
Они стояли на промерзшей земле. Ноги мгновенно онемели. Наверное, это было к счастью, потому что в окаменевшую грязь намертво вмерзло битое стекло, отблескивающее тусклым выморочным светом. Дул гнилой ветер, раскачивающий корявые ветви давно засохших деревьев, торчащих на мертвой равнине, насколько хватало глаз. Правда, видимость ограничивалась тусклым багровым горизонтом. "Наверное, только где-нибудь на маленьких планетах горизонт кажется таким близким", – подумала Маринка, стуча зубами. Ржавые остовы кладбищенских венков напоминали высохшие скелеты, в хрупких ребрышках которых свистел странно душный и вонючий ветер. Грудами возвышались истлевшие кресты и покореженные могильные памятники с ржавыми звездочками на гнутой арматуре. Низкие тучи убегали куда-то в темноту, словно нечто огромное втягивало их колоссальным мертвым ртом. Неподалеку угадывались щербатые надгробные камни, пропадающие в неверных красных потемках. Мимо прокатился замызганный, посеревший от времени бутон пластмассового гладиолуса, какие обычно оставляют на могилах плачущие старушки.
– Маринка, – преодолевая тошноту, крикнула сестра, – мы босиком! А тут стекло… и проволока!
– Вижу, – отозвалась Маринка и почувствовала, как слезы сами начали капать из глаз. – Ирка, это же кладбище какое-то!
– Это Грызмаговские штучки, – дерзко выпалила Иринка. – Он всегда такой… нечестный!
Было странным слышать от Иринки такое. Обе они знали словечки и похлеще. Но, утирая слезы и боясь переступить с ноги на ногу, Маринка поняла, что сестренка абсолютно точно выразила главную черту Грызмага. Разве честно убивать людей, собак и кошек такими ужасными способами? Разве честно, когда маленькая девочка попадает в деревянный гроб, который нельзя открыть, потому что, увидев то, что там лежит, люди с ужасом убегут с похорон? Марина чувствовала себя высыхающей… словно дохлая рыба на берегу… и грязной, как будто ее уже облепили жирные мухи…
– Мы же будущие королевы, Марина, – на плечи ее вдруг легли теплые сильные ладошки и повернули ее вплотную к сестре, – мы можем править там, где у Грызмага нет никакой силы!
Ветер трепал пижаму, казалось, ставшую вдруг ветхой и грязной, словно ее вытащили откуда-то из свалки старых ненужных венков, там, на окраине кладбища, в овраге. Но глаза Ирины, которые всматривались в ее заплаканное лицо, сияли чистым и смелым светом.
– Маринка! Это все Грызмаг! Он не имеет над нами власти… мы же все-таки принцессы! Ну? Соберись, давай вместе, а то мне одной не справиться!
Тридцать лет спустя, стоя на этой же равнине, ставшей еще более мрачной и страшной – ведь взрослая Марина видела в своей жизни намного больше смертей и горя – королева Марина ясно помнила эти замечательные глаза. "Эй, Маринка, держись! – говорили они. – Грызмаг не злой волшебник и не какой-нибудь король мертвых. Это просто слепой в своей ненависти и в своем космическом одиночестве дух, неуправляемая сила, колоссальное отклонение от нормы!"
– А норма – это любовь и порядок, – тихо сказала Марина. – Любовь и есть мировой порядок… иначе бы опустел весь мир!
– Вместе, Маринка?
– В… в… вме-сте… – всхлипывала младшая сестра.
– На счет три?
Вместо ответа она только кивнула головой.
– Ты всегда была сильнее меня, Иринка, – сказала взрослая Марина и сделала первый шаг. Она чувствовала, как кожа болезненно лопается, проткнутая гнилыми зубьями стекла… но боль была терпимой. "Рожать было намного больнее, долбанный ты Грызмаг! – со странной гордостью подумала она. – Слышишь, ты, мрачный могильный червь? Претерпеть боль, чтобы принести в мир новую жизнь, вот, что могут женщины. Любые. Самые простые, даже не королевы! И тебе этого не понять!"
