Текст книги "Мир наизнанку"

Автор книги: Александр Соболь

Соавторы: Валерий Шпаков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

"Эк меня занесло", – подумал Рангар с иронией, и словно загородил ею тайники своей души от собственного чересчур уж пристального взгляда. Затем взглянул на Тангора и по расплавленному золоту в его глазах понял, что и тот испытывает нечто подобное, только вот вряд ли задумывается над этим, не пытаясь разложить эмоциональный всплеск в ряд простейших гармоник, и правильно делает, конечно, дитя природы с душой естественной и незамутненной, разве что сверху чуть-чуть (ему все же приходилось убивать, лишать других людей жизни, пусть и в честном бою), а в глубине все чисто и прозрачно, гранд-маг Ольгерн Орнет был прав, там, как в родниковом ключе, царство не анализа, но синтеза...

Рангар перевел взгляд на Фишура, и его поразил тяжелый и мрачный взгляд друга, с которым ему в последнее время почему-то все чаще и чаще приходилось спорить и даже ссориться. Что крылось под свинцовой, непроницаемой броней этого взгляда? Только ли те проблемы, о которых он поведал им, волновали и мучили его? Знать бы...

И лишь с Ладой все казалось ясным и понятным: ей было нехорошо здесь, однозначно нехорошо, ей не нравилось это место и бушевавшие здесь, абсолютно чуждые ей эмоции, они угнетали ее, и это легко читалось на ее лице.

Рангар вздохнул и стал смотреть на Арену, где Керчермар уже готовился к поединку со своим первым соперником.

Первый гладиатор продержался против Керчермара не более итта и пал, пронзенный мечом столичной знаменитости в манере столь легкой и непринужденной, будто и не смертельный бой был это, а так – легкая разминка на деревянных мечах. Но меч у Керчермара был настоящий, и убивал он тоже по-настоящему.

Второй поединок длился гораздо дольше и потребовал от Керчермара усилий несравненно больших. На этот раз ему противостоял очень мощный, опытный и хладнокровный боец. К тому же оказалось, что нифриллитовые доспехи по карману не только вендийскому гладиатору, но и местному. Один клинок достойно встречал другой, иногда на помощь приходил щит, а уже в те нечастые случаи, когда защита оказывалась преодоленной, нифриллит был непробиваем. Так, в атаках и контратаках, прошел первый раунд.

– Керчермар очень высок, гибок и ловок, – сказал в перерыве Тангор Рангару. – К тому же у него длинные руки и ноги. Он напоминает мне Циркуля-Убийцу Кавердина Пускара. Помнишь его?

Рангар утвердительно кивнул. Он видел только один бой Кавердина, но хорошо запомнил его не вполне обычный стиль боя, основанный на отличной реакции и превосходстве в росте и длине рук.

– Вот увидишь, брат, этот Керчермар еще не раскрыл всех своих возможностей. Недаром он носит прозвище Смерть-На-Все-Руки.

– Ишь ты, – усмехнулся Рангар. – Это звучит почти как мастер на все руки.

– А он и есть мастер, мастер смерти, – мрачно сказал Тангор. – Боюсь, тебе придется нелегко, если ты откажешься от своих излюбленных приемов.

– Посмотрим, – коротко бросил Рангар. В этот момент перерыв закончился, и гладиаторы продолжали выяснение отношений.

Теперь уже Керчермар заработал по-настоящему. От его финтов и выпадов рябило в глазах, длинный тонкий меч обрушивался на соперника то сверкающей молнией, то жалил коварной змеей, и все это в непрерывном движении, в ураганном и все более увеличивающемся темпе, с непрестанной сменой позиции и изобилием атакующих приемов, в полной мере используя преимущество более высокого роста и длинных рук. Энорис Пукурфит (так звали противника Керчермара) уже не помышлял об атаках и даже контратаках, он все время отступал, отбиваясь в глухой защите, и бой был бы уже закончен, если бы не нифриллит. И тем не менее вендиец нашел, пожалуй, единственное уязвимое место и совершенно немыслимым ударом из столь же немыслимой позы (распластавшись в поперечном шпагате с резким наклоном туловища едва ли не до земли) снизу вверх прошил Энориса; клинок нырнул под нифриллитовую кольчугу, найдя едва заметный зазор.

Неистовый рев потряс трибуны – публика выражала негодование по поводу поражения своего любимца и в то же время отдавала дань восхищения невиданному мастерству столичного гладиатора.

– Ну, я пошел, – шепнул Рангар и исчез, как всегда, незаметно. А через три итта герольд объявил, что незнакомец в маске бросил вызов непобедимому Керчермару Харлофу.

Амфитеатр вначале замер, а затем взорвался приветственными воплями. Что ни говори, Энориса Пукурфита здесь любили, и теперь сердца зрителей жаждали мести и надеялись на чудо, хотя вряд ли кто-нибудь из них серьезно верил, что какой-то там незнакомец сможет противостоять Смерти-На-Все-Руки.

Рангар вышел на арену, ощущая знакомый прилив холодного мобилизующего возбуждения. Он знал, что, как ни хорош Керчермар, у него нет шансов в предстоящей схватке. Единственное, что занимало Рангара, – как не дать узнать себя. Эта озабоченность едва не погубила его.

Три седобородых мага с эмблемами трех великих магий проверили доспехи и оружие Рангара. Видимо, тут вопрос о вмешательстве волшебства в ход поединка стоял острее, чем в Лиг-Ханоре, если учесть, что там эту процедуру выполнял только один судья. Важно разрешив Рангару облачиться и взять меч и кинжал, маги удалились. Рангар решил, как обычно, драться без щита, однако второй меч заменил на кинжал – гораздо более привычное сочетание, чем его два меча, о которых уже ходили легенды.

Полностью готовый к бою, Рангар посмотрел на темный зев туннеля, откуда должен был появиться Керчермар, и тот не замедлил это сделать. Шел он навстречу Рангару легким, пружинистым и очень уверенным шагом, явно не собираясь затягивать поединок, и глаза его в прорезях шлема смеялись.

"Почему ты смеешься?" – взглядом спросил Рангар.

"Потому что я люблю побеждать", – ответили глаза Керчермара.

"Побеждать или убивать?" – не унимался Рангар.

"А разве бывает победа без смерти противника?" – Взгляд Керчермара, казалось, стал удивленным.

"А вот это ты сейчас узнаешь", – пообещали глаза Рангара, и в это время раздался гонг. Протокольным тонкостям в Поселке Рудокопов явно уделяли не так уж много внимания. И Рангар шагнул навстречу вендийцу.

Магический бросок за сотни лиг отнял у Пала Коора, казалось, последние силы. Он лежал ничком на заботливо подстеленном Квендом одеяле, и тому с трудом удавалось расслышать дыхание своего названого отца.

Зато они были на месте.

Правда, предстояло еще собрать Ночных Убийц, но время пока было. Иномирянин не выехал еще из Поселка Рудокопов.

Прошло несколько тэнов, но старик даже не пошевелился. Успевший развести костерок и приготовить нехитрый ужин Квенд всерьез забеспокоился. Заклинания, которые он знал, помогали только от полученных в бою ран и совершенно не действовали на Пала Коора. А как воспользоваться в данном случае Магическим Кристаллом, он не знал, да и не был уверен, что тот сможет помочь сейчас И тогда Квенд перевернул Пала Коора на спину, разжал зубы и, приподняв голову, влил в рот немного рн'агга – единственное средство, которое было под рукой.

Пал Коор всхрапнул, натужно, до синевы, закашлялся, но, слава Сверкающим, открыл глаза.

Квенд облегченно перевел дух.

– Ну и напугал ты меня! Гляди, не окочурься раньше времени.

– Сил... совсем мало... – едва слышно прошептал старик. – А еще... надо связаться... с вождем Харитом...

– Не торопись. На, хлебни еще глоток. Вот так. А теперь приподымись... так, хорошо... и поешь горяченького. Это вернет тебе силы.

Еще через тэн, когда сумерки уже начали сгущаться над Холодным ущельем, слегка приободрившийся Пал Коор послал Сигнал.

Ночь уже властно вступила в свои права, когда вокруг заскользили бесшумные тени, чернее самой ночи, и крик кхеля, злобный и тоскливый, донесся с темного беззвездного неба. Ночные Убийцы прибыли.

Керчермар сразу же пошел в атаку, пошел мощно и стремительно, словно продолжал предыдущий бой.

И точно на стену налетел. Как ни быстр был меч вендийца, клинок Рангара перемещался с еще большей скоростью, успевая отражать все удары, даже самые заковыристые и хитрые. Однако очень скоро Рангар убедился, как трудно работать в незнакомой технике. Там, где клинок вендийца послушно скользил, будто являясь продолжением его руки, Рангару приходилось тратить непозволительно много сил и энергии, чтобы прервать, остановить это скольжение, отбросить назад несущий смерть металл. Впечатление было такое, что удары юркого, почти невесомого и в то же время бьющего с вызывающей уважение силой меча противника Рангару доводилось отражать прутом из свинца.

Разрази меня молния, подумал Рангар, вот что значит работать в чужой технике! Так недолго и иссякнуть...

Тем не менее очередной, еще более мощный и изобретательный натиск Керчермара он отразил, по-прежнему не отступив ни на шаг. Глаза вендийца уже не смеялись, в них холодно плескалась ярость пополам с удивлением.

Трибуны, всколыхнувшись, завыли и заулюлюкали, предчувствуя возможную сенсацию. Но как раз в этот момент очередная микроскопическая неточность в отражении очередного выпада Керчермара стоила Рангару раны на правом боку.

Он быстро отступил на два шага; кровь окрасила пробитые доспехи и закапала на песок и опилки Арены. Сквозь плотный гул трибун Рангар услышал – чудом, как когда-то на острове Курку, – тонкий вскрик Лады... И тогда клинок в его правой руке на миг превратился в тускло-фиолетовый мерцающий диск, и паникой вспыхнули глаза вендийца – меч его, вырванный чудовищной силой из руки, оказался отброшенным далеко за красную черту.

Ликующий рев трибун ударил по барабанным перепонкам Рангара. И в этот момент из-под забрала Керчермара раздался его царапающий голос, который только Рангар и мог расслышать в бушующей вокруг вакханалии звуков.

– Это... ты! Именуемый Рангаром Олом! Я узнал тебя по описанию! Ты государственный преступник! Я отказываюсь драться с тобой!

Рангар неуловимым движением сблизился с Керчермаром, уже начавшим поднимать руку, чтобы привлечь внимание судьи, и нанес два удара, которые не заметил никто из-за их немыслимой быстроты, и вендиец рухнул у его ног.

Бой был окончен.

По сравнению с ревом, потрясшим Арену и окружающие горы в этот миг, все предыдущие шумы могли показаться шелестом дождя по сравнению с грохотом водопада.

...Улизнуть с Арены незамеченным Рангару удалось только благодаря своему специфическому умению.

А спустя некоторое время друзья встретились в гостинице. Прежде всего, не реагируя на протесты Рангара, Лада и Тангор занялись его раной. Она хоть и оказалась неглубокой, выглядела скверно и сильно кровоточила. Вначале Тангор заклинаниями остановил кровь, а затем уже Лада тщательно промыла рану, наложила целебную мазь и туго обмотала туловище Рангара куском чистой белой ткани.

– Интересно, – сказал Рангар, – чары во вред на меня не действуют, а на пользу – пожалуйста!

– Много не разговаривай, – командирским голосом сказала Лада. – И немедленно марш в кровать!

– Какую кровать! – возмутился Рангар. – Нам ехать пора!

Но Ладу поддержали и Тангор, и Фишур; в конце концов Рангар сдался и улегся под одеяло. Впрочем, его вряд ли бы заставили сделать это и трижды по трое, но он внял аргументу Фишура:

– Сейчас по городу рыщут тысячи любителей-фанатов, – сказал он, – и все ищут Маску-победителя. Отъезд в данной ситуации может быть... э-э... затруднительным. И что крайне нежелательно, может вызвать повышенный интерес к нашим персонам. Выезжать надо завтра ранним утром, до рассвета. А пока целесообразно и носа не показывать из гостиницы.

– Ладно, – сказал Рангар, – убедил. Кстати, сколько вы выиграли?

– Двадцать одну тысячу золотых литаров! – с гордостью сообщил Тангор. Ты молодец, Рангар. И ничего, что применил свой прием, никто ничего не заметил, я уверен. Я сам бы не понял, если бы не знал тебя.

– Кое-кто понял, брат, – сказал Рангар. – Сам Керчермар, например. Он даже хотел остановить поединок. Видать, слух обо мне докатился и до столицы...

– Надеюсь, в сложившейся ситуации ты изменил своему намерению и убил вендийца? – осведомился Фишур.

– Нет. Я сделал все, как задумал. Керчермар жив, но очнется нескоро... в лучшем случае завтра к вечеру.

– О-о-о!.. – горестно протянул Тангор, подняв очи горе. – Еще один смертельный враг, и он знает тебя... Да и жандармам наверняка расскажет... Ну почему, почему ты не убил его?

– Потому что мне надоело убивать, – огрызнулся Рангар и отвернулся к стенке, натянув до ушей одеяло. – И вообще, я потерял много крови и хочу спать.

Тангор печально покачал головой и посмотрел на Фишура. Тот развел руками – мол, я же предупреждал... Потом они ушли, и у постели Рангара осталась только Лада. Она присела на краешек кровати, и по ее щекам медленно скатились две слезы.

Они покинули гостиницу на следующее утро, когда еще даже не начало сереть. Грустно поскрипывали колеса фургонов, цокали, тоже грустно, копыта тархов; звуки вязли в липкой, казавшейся зловещей тишине. У самых ворот, распахнутых настежь и никем не охраняемых, их ожидало странное приключение. Серая тень отделилась от стены и какая-то женщина, приблизившись с поклоном, протянула скакавшему верхом впереди головного фургона Рангару сверток.

– Кто ты? – спросил удивленный Рангар. – И что ты мне дала?

– Я вдова Энориса Пукурфита, – прошелестело в ответ. – Ты отомстил за него и достоин носить это.

С этими словами она еще раз поклонилась и исчезла не хуже самого Рангара.

Тем временем к нему уже подъехал замыкавший обоз Тангор и подбежали соскочившие с козлов Фишур и Лада, правившие соответственно первым и вторым фургоном.

– Какая-то женщина назвалась вдовой убитого Керчермаром гладиатора Энориса Пукурфита и дала мне этот сверток, – ответил Рангар на немые вопросы в глазах друзей. И начал разворачивать плотную ткань.

– Очень странно, – сказал Фишур, – откуда эта женщина могла знать то, что никто, кроме нас четверых, не знает? Что-то здесь не чисто. Знаешь... – и осекся. Потому что в этот момент Рангар закончил разворачивать сверток, и Фишур только и смог, что судорожно глотнуть воздух.

Тангор громко ахнул.

Мягкая, невесомая, текучая чернота заструилась по рукам Рангара; в ее глубине, на грани восприятия, вспыхивали и гасли нежные серебристые звездочки, что-то едва уловимо переливалось и сверкало там, как паутинка в темной пещере под случайным, заблудившимся лучиком света, как язычки темно-фиолетового пламени в невообразимой дали, в ночи, отодвинутой в беспредельность...

– Черный нифриллит! – выдохнул Тангор с благоговением. – А я-то думал, это все байки... И Дайн говорил, что черного нифриллита нет в природе...

– Ты знаешь, сколько стоит эта кольчуга? – звенящим голосом спросил Фишур. – Больше миллиона литаров! По слухам, такие кольчуги есть только у Императора и его Первого Маршала! Она стоит дороже, чем дворец принца Дольмерже, чем пинта онгры!

– В чем ценность черного нифриллита? – спросил Рангар почему-то шепотом. – В красоте, уникальности?

– Он неизмеримо прочнее обычного, серебристого нифриллита, – ответил Фишур. – К тому же гораздо легче. Ты говорил, что в поединке с Алларом Гормасом тебе удалось пробить нифриллитовый щит... но то был серебристый нифриллит. Черный нифриллит пробить невозможно.

– Мой мир тоже знает материалы, обладающие поистине фантастической прочностью, – задумчиво произнес Рангар. – Но подобного я что-то не припоминаю... Дело в том, что самый прочный материал, известный у нас, обладает и огромным удельным весом. Как производят черный нифриллит?

Фишур усмехнулся.

– Его не производят. Его находят. Как алмазы, например. И как из алмазов искусной огранкой получают великолепные бриллианты, так из кусочков черного нифриллита, размягчая его в адском огне, куют кольчугу и другие доспехи. Кстати, никому еще не удалось расплавить черный нифриллит. Даже в самой жаркой топке он становится лишь чуть-чуть мягче и едва-едва поддается инструментам кузнецов. И лишь двум-трем кузнецам из всей их гильдии разрешено работать с черным нифриллитом. Это лучшие из лучших, высшая иерархическая ступень гильдии, они так и называются – кузнецы черного нифриллита.

– Ну и что мы будем делать с этой величайшей драгоценностью? – спросил Рангар, так и этак вертя в руках уникальную кольчугу.

– Как что? – воскликнула Лада. – Тебе ее подарили, тебе ее и носить!

– Может, Ладушка, тебе ее надеть? Честное слово, у меня будет на душе спокойнее.

– Нет, – покачала головой девушка. – Нельзя дареное другому отдавать. Да и великовата она мне.

– Да-да, брат, она твоя по праву, – прогудел Тангор.

– Они правы, Рангар: тебе ее носить, – сказал Фишур.

– Что ж... раз вы так считаете... – Рангар еще немного полюбовался на диво в своих руках, мельком взглянув на кольцо. Кольцо не подавало признаков жизни, что означало: магии в кольчуге не было. А значит, была технология – высокая, неведомая. Чужая.

– Так тому и быть, – сказал Рангар, – я надену кольчугу. Только давайте выедем из поселка. А то что-то слишком уж популярной персоной я тут стал.

И вот уже остался позади Поселок Рудокопов, а перед ними стелился, петляя между холмами, Северный тракт. Двигались они на юг, едва заметно сворачивая к востоку; только через сто пятьдесят лиг им предстоит повернуть на восток окончательно и выехать на равнинные просторы северной части долины Яанга. Но произойти это должно не ранее чем через два дня, а до того им придется вдоволь вкусить холмов и взгорий, и главное – миновать Холодное ущелье.

Если удастся.

5

За световой день карликовый обоз из двух фургонов и двух охранявших их всадников преодолел семьдесят лиг. Фишур играл роль Феопена Китаура, Лада – в мужском платье и с наклеенными щегольскими усиками – была его "сыном" Петеоном, Рангар и Тангор выступали в качестве наемных воинов-охранников. Дважды их останавливали патрули, но документы подозрений не вызвали, и Фишур возблагодарил судьбу, что додумался прихватить настоящие документы, а фальшивые оставил истинному Феопену. Но это было, пожалуй, единственным светлым пятном в том облаке неумолимо сгущающегося мрака, что незримо для глаз, но отчетливо для сердца и души конденсировался вокруг них; это напоминало исполинскую зловещую тень, наползавшую безжалостно и неотвратимо.

На единственном привале, который они позволили себе в первый день пути после Поселка Рудокопов, об этом, не выдержав, заговорила Лада.

– У меня такое чувство, будто вокруг сгущается зло. И чем дальше мы едем, тем сильнее оно становится.

Лада лишь опередила других; подобное испытывали и они.

– Да, что-то такое просто носится в воздухе, – мрачно произнес Фишур. Гнусное ощущение. Ты тоже чувствуешь это, Тангор?

– Еще бы! Только не носится, а... как это сказать... разлито, во. Как чернила.

– А ты, Рангар?

– Есть что-то, – отозвался Рангар как-то неохотно. – Я воспринимаю это, как... давление на черепушку. Словно кто-то вперил мне в затылок тяжелый, злобный взгляд. Но, что характерно, в этом пристальном, злобном внимании нет магической компоненты, иначе мое кольцо давно бы уже дало об этом знать.

– Кто знает, лучше это или хуже, – философски заметил Фишур. – На твое кольцо можно рассчитывать в борьбе против зла колдовского, а что или кто спасет нас против обычного, человеческого зла?

– До сих пор мы довольно успешно сами спасали себя, – сказал Рангар. Но оптимизм напрочь отсутствовал в его голосе.

– Ты позволишь мне высказаться откровенно? – спросил Фишур. – Не будешь злиться?

– Чего это я должен злиться? – Рангар попытался изобразить усмешку, но неудачно.

– Потому что ты всегда злишься, когда я заговариваю об этом. Так вот, судя по тому, какое зло накапливается и концентрируется вокруг нас, мечам нашим вряд ли суждено отсидеться в ножнах... Нам придется драться и придется убивать, иначе убьют нас.

Желваки комьями вздулись на скулах Рангара. Но ответил он подчеркнуто спокойно:

– Не обижайся на откровенность в таком случае и ты, друг Фишур. У меня складывается впечатление, что ты в последнее время стал слегка забывчивым. Я говорил, говорю и буду говорить, что я против жертв излишних и ненужных, паче жертв невинных, кровью которых, к моему величайшему сожалению, доселе был отмечен наш путь. И именно таких жертв я намерен избегать в дальнейшем. Это не значит, что я буду увещевать врагов, которые покусятся на жизнь кого-либо из нас. К таким я по-прежнему буду беспощаден, и могу заверить тебя, что поднявший на нас меч от меча и погибнет. Так в древности говаривали мои предки. Что касается предчувствий... Да, и я почти уверен, что избежать схватки и кровопролития нам не удастся. К сожалению.

– Я не только не обиделся, друг Рангар, но и чрезвычайно рад слышать такие слова. – Фишур улыбнулся. – По такому поводу не грех и выпить, а? Что касается меня, то я отнюдь не кровожаден и тоже против бессмысленных жертв. Будем считать тему исчерпанной?

– Будем, – согласно кивнул Рангар. – И плесни-ка мне в кружку глоточек, Фишур.

К вечеру они добрались до Трех Сестер – удивительно одинаковых каменных столбов, возвышавшихся на вершинах трех рядом расположенных холмов. Место для ночлега выбрали с особой тщательностью, рассмотрев всевозможные варианты вероятного ночного нападения. Облако зла с наступлением сумерек сконцентрировалось еще больше и уже ощущалось чуть ли не кожей.

А когда в ночном небе послышался жуткий крик кхеля, и без того тревожное настроение испортилось окончательно.

Ночь тем не менее прошла спокойно, если не считать странного и жуткого кошмара, пригрезившегося Рангару.

...Снилось ему, что плывет он в утлой лодчонке по реке с необычной красной водой. Он гребет, а на корме сидит Лада и что-то говорит ему. Но он почему-то не слышит ее голоса да и вообще никаких звуков – глухая ватная тишина заложила уши. Лада, кажется, начинает понимать, что он не слышит ее, потому что ее лицо становится испуганным, и она уже жестами показывает Рангару куда-то ему за спину. Рангар оборачивается и видит в воде Тангора, который явно тонет. Страх сжимает сердце Рангара, и он тут же прыгает в реку и плывет на помощь другу. И вот тут начинается самое жуткое. Рангар вдруг понимает, что он плывет не в воде, а в крови, и ее запах липкой тошнотворной волной обрушивается на него, буквально выворачивая наизнанку, а тут еще Тангор, показавшись последний раз на поверхности, уходит в кровавую пучину, и в уши внезапно врывается звук грохот водопада, точнее – _кровепада_, – и лодчонку с Ладой, завертев на стремнине, швыряет в самое пекло – вниз, по гигантской пурпурной дуге, в кровавую кипень, в кровеворот, из которого нет возврата...

...Он долго лежал рядом с Ладой в темноте, пытаясь унять бешеный стук сердца; сон, запомненный до мельчайших подробностей, никак не шел из головы. Лада тоже спала беспокойно, вздрагивала и даже стонала иногда; с бесконечной нежностью Рангар обнял ее, прижал к себе и стал легонько поглаживать по лбу и вискам, пока она не задышала ровно, перестав вздрагивать и стонать. Сам же он не сомкнул глаз, пока не пришло его время заступать на вахту. Но и потом, под черным небом без единой звездочки, он не мог изгнать до неправдоподобия реальные подробности кошмара. Был ли он просто необъяснимым фортелем подсознания, этого загадочного океана Либейи, или таил в себе трагический прогноз будущего? Странное словосочетание "оракул вселенной" вдруг всплыло из той части памяти, над которой он пока был не властен, и почему-то оно напугало его... Ночь давила на него, он страстно желал, чтобы она поскорее кончилась, но в то же время страшился наступления утра, потому что оно означало дальнейший путь к эпицентру зла, неумолимого и неизбежного, как смена дня и ночи...

Утром вместо обычной зарядки Рангар целых два тэна гонял себя по самому активному тренинг-варианту, словно предчувствуя, что очень скоро понадобится все его умение, все мастерство.

Вот только мысль, что на сей раз ни того, ни другого может не хватить, леденила кровь и отравляла душу.

На дневном привале Рангар достал карту, подсел к Фишуру и спросил:

– Как ты думаешь, где наиболее вероятна засада?

– Я неплохо знаю эту часть Северного тракта, – сказал Фишур. – Таких мест здесь два: Змеиный карниз и Холодное ущелье. До Змеиного карниза отсюда лиг двадцать. Холодное ущелье расположено за ним еще в десяти лигах. По преданию, Змеиный карниз получил свое название оттого, что он буквально кишел змеями, облюбовавших его плиты, чтобы греться на солнце. Карниз представляет собой узкий выступ, по которому проходит тракт, причем слева – глубокая пропасть, справа – почти вертикальная скала большой высоты. Ширина тракта там такова, что два фургона едва-едва могут разминуться. Если наши враги займут положение вверху на скале, то получат огромный перевес. С другой стороны, на скале не так уж много места, для десятка воинов от силы, к тому же вершина голая и на ней трудно укрыться, поэтому любой разведчик легко обнаружит засаду. Гораздо опаснее Холодное ущелье... Туда мы доберемся как раз к вечеру, и мне бы очень не хотелось соваться туда в сумерках. Там действительно идеальное место для засады, причем сидящих в засаде людей обнаружить очень сложно из-за обилия природных укрытий и тайников. В общем, если на нас собираются напасть, то лучшего места им не найти. Поэтому я предлагаю остановиться на ночлег лиг за пять до ущелья, переночевать, а утром дождаться какого-нибудь попутного обоза с хорошей охраной и пристроиться к нему.

– Попутный обоз – это палка о двух концах, – задумчиво сказал Рангар. Если на нас нападут разбойники, то охрана обоза окажется как нельзя кстати, это верно. Но вдруг нас будут поджидать люди Императора? Ведь мы сейчас – вне закона... Вот представь, Фишур: едем мы вместе с обозом, и вдруг навстречу выходит некий чин жандармерии, гвардии или тайной полиции, предъявляет свои полномочия и приказывает командиру отряда охраны оказать ему помощь в аресте государственных преступников... И все, приехали.

– Я все-таки думаю, что нас атакуют разбойники. Но не обычные, а, скажем. Ночные Убийцы, – сказал Фишур.

– А я почти уверен, что засада будет комбинированная. То есть основную ударную силу составят бандиты, наемные убийцы – те же Ночные, скажем; но среди них будет кто-нибудь из официальных, так сказать, властей. Как раз на тот случай, о котором ты говорил.

– Ну и что же нам делать?

– Пока ехать, как ехали. И шевелить мозгами. Надо придумать что-то такое, чего наш противник не ожидает. А в том, что в ущелье нельзя соваться в темное время суток, я с тобой абсолютно согласен. Ведь у нас есть оружие, с которым враг едва ли ожидает встретиться. А использовать его с максимальной эффективностью мы можем только днем.

К Змеиному карнизу они подъехали через четыре тэна. Место в самом деле оказалось живописным и очень опасным. По правую руку от тракта, будто выдавленная из недр некой чудовищной силой, мрачно возвышалась черная скала, среди прочих холмов казавшаяся великаном в компании пигмеев. Вытягиваясь в струнку и сужаясь, дорога прижималась практически вплотную к отвесной стене черного базальта, и немудрено: слева смертельным прыжком обрывалась вниз головокружительная пропасть. Карниз между скалой и пропастью, по которому проходил тракт, казался столь узким, что слова Фишура о том, что здесь едва-едва могут разминуться два фургона, выглядели просто неумной шуткой из области черного юмора: первое и очень стойкое впечатление от Змеиного карниза было таким, что в этом месте не то что два фургона – два всадника не разъедутся.

– Ну и ну! – не удержался от восклицания Рангар. – Неужели тракт нельзя было проложить так, чтобы обогнуть это дьявольское место?

Фишур пожал плечами и вопросительно взглянул на Рангара:

– Какое место?

– А... "Дьявол" на моем языке что-то вроде главного демона... Сделаем так: я сейчас залезу на скалу с тыльной стороны и погляжу, что там творится. Если все нормально – дам сигнал, что путь свободен. Я буду на вершине, пока вы не минуете этот участок. Потом присоединюсь к вам.

– Будь осторожен, Рангар, – попросила Лада. – Помни о змеях.

– Не волнуйся, я буду начеку, – пообещал Рангар, спрыгнул с тарха и начал ловко взбираться наверх.

Через несколько иттов он уже был на самой вершине. Змей ему так и не удалось увидеть, зато он спугнул какую-то огромную птицу, темной молнией сорвавшуюся со скалы и мгновенно скрывшуюся из виду. В том месте, где она сидела, Рангар увидел несколько красивых матово-черных перьев. Очень похожих на те, какие он вырвал из хвоста убитого кхеля на казавшемся невероятно далеком отсюда во времени и пространстве холмистом участке Западного тракта после первой и пока, слава небу, единственной встречи с Ночными Убийцами. Рангар подобрал одно перо, почему-то вспомнил приснившийся прошлой ночью кошмар, и волна безотчетного страха болезненной дрожью прокатилась по телу, оставив ледяное озеро в груди, прямо под сердцем...

Он все-таки взял себя в руки и, отогнав непрошеные чувства, заглянул вниз. Фургоны, отсюда величиной с ноготь каждый, были в самом деле как на ладони. Да и тракт просматривался в обе стороны лиги на три. Место для засады действительно неплохое, хотя и не без недостатков. Крохотные Лада, Фишур и Тангор, задрав головы, смотрели на вершину скалы. Встав так, чтобы его было видно, он помахал им рукой. Друзья помахали в ответ, и фургоны медленно тронулись. С замиранием сердца следил Рангар, как они миновали треть карниза... половину... две трети... все, слава небесам! Еще раз обозрев пустынный в обе стороны тракт, Рангар начал спускаться и вскоре присоединился к маленькому обозу, заняв привычное место впереди.

– Солнце садится, – сказал Фишур, озабоченно поглядев на небо. – Через тэн начнет смеркаться, а когда доберемся до Холодного ущелья, совсем стемнеет.

– Ничего не поделаешь, будем искать место для ночлега, – сказал Рангар.

– Если бы не фургоны! – вздохнула Лада, когда они присмотрели подходящее место и остановились на какое-то время, прежде чем съехать с тракта. – Тогда мы могли бы обойти стороной это проклятое ущелье, пусть даже по самому отвратительному бездорожью.

– Может, все еще обойдется, – с наигранной бодростью произнес Рангар. Может, никакой засады и не будет. Вот проехали Змеиный карниз – и ничего!

– Мы видели кхелита, Рангар, – печально произнесла Лада. – Наверное, ты спугнул его, когда подымался на скалу. Его явно послали следить за нами. А ночью я слышала крики кхеля.

Рангар сумрачно сдвинул брови. А он-то надеялся не расстраивать лишний раз друзей, умолчав о кхелите!

– Когда я был еще мальчишкой, – вдруг сказал Тангор, – то видел однажды, как громадный черный удав килькорбуа охотится на ушастика. Удав ничего не делал, только раскачивался из стороны в сторону и смотрел на него своими немигающими желтыми глазами... а зверек, дрожа от ужаса, сам шел ему в пасть!