Текст книги "Мир наизнанку"

Автор книги: Александр Соболь

Соавторы: Валерий Шпаков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

– Кого убили твои люди?

– Гонцов Императора, о великий.

– Этого еще не хватало!

– Я приказал оставить на месте убийства наш ритуальный кинжал, и дознание, как мне стало известно, прекращено после первого формального этапа. Из страха перед гневом Сверкающих, я полагаю.

– Глупец! Просто с нами никто не желает связываться... А мне теперь придется объясняться с Императором, с коим мои отношения и так оставляют желать лучшего... Я вынужден буду сурово покарать тебя, если... если ты в самое ближайшее время не исправишь ошибку.

– Я понял, о великий!

– У тебя все?

– Прибыл Квенд Зоал, просит денег.

– Дай ему. Он идет к той же цели, но своим путем. Не мешай ему, а если попросит помощи – помоги. Запомни: не важно, кто уничтожит чужака. _Главное_ – чтобы это произошло. И тогда высокие награды ожидают всех, кого я подключил к этому делу. Но если... Ты меня понял?

– Понял, о великий!

– Все, работай.

Пал Коор махнул рукой, изображение померкло и исчезло. Зеркало приобрело обычный вид и способность отражать.

Жрец долго сидел, раскачиваясь, точно от боли. Наконец, видимо, он принял какое-то решение, встал и быстро вышел из кабинета.

Западный тракт слева и справа окружали свежескошенные поля злаков и редкие рощи; на самом горизонте по обе стороны темнел лес. Четверо всадников и еще четыре тарха без наездников быстрой рысью двигались на запад, где их ожидал город Валкар – столица магии Лотоса. На этот раз спутники смогли взять с собой гораздо больше нужных в дороге вещей, чем в первом переходе Лиг-Ханор – Деос, навьючив упакованные тюки на свободных тархов. По настоянию Фишура был куплен даже быстросборный шатер на четырех человек.

К вечеру спутники достигли Серых холмов, чью гряду им довелось пересекать вторично – на этот раз, правда, в другом месте Однако все четверо хорошо помнили свое первое свидание с холмами, и руки невольно потянулись к рукояткам мечей...

Когда путники углубились в холмы на десяток лиг, совсем стемнело. На небе зажглись холодные крупные звезды, и тусклое желто-серое око Ширит-Юарма взглянуло на них с высоты бессмысленно и равнодушно. В отличие от другого спутника Коарма – зеленого красавца Гор-Туарма, – эта луна выглядела непривлекательно и даже зловеще. Недаром Ширит-Юарму отводилось важное место в темной магии Змеи...

– Как это ни печально, друзья мои, но у нас только два выхода, произнес Фишур, подымаясь в стременах и оглядываясь. – Либо продолжать скакать ночью, в потемках, либо заночевать среди холмов.

– Тархи устали, – сказал Рангар, – и даже если мы пересядем на сменных тархов, то мало что выиграем, так как те устали ненамного меньше.

– Не думаю, что ночлег среди холмов опаснее ночлега в лесу, – проворчал Тангор, тоже озираясь. – Здесь хоть видно далеко... Надо только место получше выбрать.

– Ладно, – пожал плечами Фишур. – Я тоже, в общем, не думаю, что в холмах ночевать опаснее. А каково мнение нашего доблестного рыцаря?

Тазор резким жестом показал на Рангара, недвусмысленно давая понять, что он поступит так, как решит тот.

Фишур хмыкнул, но промолчал.

Подходящее место вскоре нашлось – ровная площадка на вершине холма, скрытая от посторонних глаз валунами и кустарником.

Сев в кружок, наскоро перекусили. Во время трапезы какая-то большая ночная птица бесшумно возникла в небе, на миг затмив лунный диск, и, сделав круг над путниками, унеслась прочь.

– Ах ты, демон тебя раздери!.. – еле слышно, почти про себя, пробормотал Фишур.

Но Рангар услышал.

– Что тебя обеспокоило, Фишур?

– Ты видел птицу? – вопросом на вопрос ответил Фишур.

– Естественно, – кивнул Рангар.

– Так вот, это может быть обычная птица, а может – кхель.

– Что это – кхель? – спросил Рангар.

Но Тангору и Тазору, по-видимому, уже приходилось слышать это слово, потому что они одинаково поежились и сделали жест, отгоняющий демонов.

– Крылатый демон ночи, – сказал Фишур. – Говорят, что маги высших рангов могут использовать их в качестве разведчиков и даже убийц... Боюсь, Рангар, что нам придется дежурить не по одному, а по двое. Полночи одна пара, затем другая. Что-то предчувствие у меня дурное...

– Тогда сделаем так, – быстрым шепотом проговорил Рангар, обняв спутников за плечи, и некоторое время что-то тихо им втолковывал; те согласно кивали, и вскоре широкие улыбки озарили лица Фишура и Тангора, и даже на губах Тазора – а это была единственная открытая взорам часть лица рыцаря – мелькнуло подобие улыбки.

От белых вершин горной страны Раории до Заоблачного хребта их называли по-разному, но чаще – Ночными Убийцами. Сами по себе они были отщепенцами гордого племени раорийцев, в незапамятные времена организовавшие собственную общину в почти недоступном месте на западе Медных гор. Сами раорийцы давным-давно прокляли их, и не существовало более страшного оскорбления для раорийца, чем обвинение в родстве с отщепенцами. Ночные Убийцы отвечали тем, что убивали и грабили своих бывших соплеменников, где и когда только могли.

Но не только в Медных горах промышляли Ночные Убийцы. Всю гряду Серых холмов они держали под своим контролем, забираясь и в северо-восточные отроги Тиберийских гор. Правда, там им особо не давал развернуться форт Алфар с его пятью тысячами хорошо обученных солдат, да и воинственное племя тиберийцев не раз наносило ощутимый урон Ночным Убийцам. Из года в год поговаривали о посылке в Медные горы экспедиционного корпуса, чтобы раз и навсегда покончить с ними, но дальше разговоров дело почему-то не шло. Возможно, причина крылась в одном странном событии, происшедшем лет десять назад. Тогда на горной тропе, ведущем к тайному поселку Убийц, появился закутанный в белый мех старик с властным лицом, и когда его остановил дозор, приказал отвести к вождю. Дозорные не посмели ослушаться и выполнили требуемое.

...Целые сутки говорил старик наедине с вождем о чем-то, затем они вышли вдвоем и – неслыханное дело! – вождь лично сопроводил старика до последнего дозора.

С той поры жизнь Ночных Убийц разительно изменилась. Один раз в полгода в условленном месте появлялся большой обоз, груженный всем необходимым, и груз совершенно мирно переходил в собственность Ночных Убийц. Так что теперь им не было необходимости убивать и грабить, чтобы прокормить себя, своих детей, жен и стариков. Но и это было еще не все. В глубокой тайне отобрали нескольких самых способных детей и отправили под вымышленными именами постигать магические искусства в Валкар, Орноф и Зирит. Окончив обучение, они возвращались в племя, делая Ночных Убийц почти неуязвимыми для чужой магии и вовсю применяя свою для обеспечения успеха в их черных деяниях. А деяния эти не изменились, только теперь убивали и грабили они не кого попало, а по указке одного очень могущественного лица, живущего далеко к югу от Медных гор...

Совершенно бесшумно – как тени, как призраки – скользили во тьме Ночные Убийцы, неслышные и невидимые, будто растворенные в ночи. Не треснет сухая ветка, не кувыркнется камешек, задетый неосторожным движением, не лязгнет оружие. На этот раз вождь Харит послал одну из лучших своих десяток под командованием человека, чье полное имя переводилось как Хитрый и Могучий Дракон, Убивающий Мгновенно и Бесшумно.

Когда они окружили холм, на который им указал послушный кхель, то замерли еще на четверть итта, прислушиваясь. Было тихо, только в кустах выше по склону чуть пофыркивали тархи. Что ж, тархами они займутся в последнюю очередь, восемь прекрасных животных – чем не добыча? Да и вождь намекал, что у людей этих может оказаться золотишко... Единственное его требование: все четверо должны умереть, причем мгновенно. Последнее несколько озадачило командира, давно уже привыкшего выполнять иные, так тешившие его душу заказы, при которых люди должны были умирать непременно медленно и мучительно. Однако он привык к беспрекословному послушанию и не собирался обсуждать необычный приказ. "Они умрут, не успев проснуться, о вождь!" – сказал он Хариту с низким поклоном, лицезрея испещренное боевыми шрамами лицо в магическом зеркале. Это происходило сегодня днем (вызов вождя, собственно, разбудил его, привыкшего к дневному сну), а уже через пять тэнов он со своими верными бойцами лежал у холма, где расположились на ночлег ничего не подозревающие жертвы. Чувство жалости напрочь отсутствовало в небогатом эмоциональном спектре командира десятки, но даже в его черной душе шевельнулось что-то, похожее на смутное сожаление. Впрочем, чувство это не касалось людей, которым суждено сейчас погибнуть. Просто он всегда старался дать жертве хоть какой-то шанс – тогда победа казалась полноценнее и приносила гораздо больше удовольствия. Он не любил убивать во сне.

Пора! Командир махнул рукой, и десять теней беззвучно метнулись к вершине холма. Вот и место, где спят эти люди, ни сном ни духом не ведающие, что они фактически уже трупы.

Вот, плотно закутавшись в меховой плащ, дремлет дозорный – то, что он никудышный дозорный, он уже никогда не узнает... Рядом, почти прижавшись друг к другу, спят еще трое. На миг замершему перед гибельной атакой командиру даже почудилось, что он слышит ровное, спокойное дыхание спящих... Сейчас на командира смотрят все его бойцы, все девятеро не знающих страха и жалости Ночных Убийц. Что ж, ему нравится, когда их так называют...

Ночные Убийцы смотрят на своего командира, ожидая его жестов-приказов. Каждому ведь хочется вонзить острую сталь в мягкую трепещущую плоть, познать ни с чем не сравнимый, близкий разве что к оргазму экстаз убийства, упоение абсолютной власти над чужой жизнью, восторг Дарителя Смерти...

Командир показал на себя и на бойцов Марфа, Рукса и Лерса. Остальные шестеро должны, по правилам, составлять группу прикрытия; но от кого прикрывать сейчас?!.

Атака! Четыре тени бесшумно взмывают вверх, взмахивают клинками, выкованными из темной стали...

Дальнейшее происходит так, будто время почти остановилось.

Клинки медленно, очень медленно приближаются к неподвижным фигурам жертв...

Сзади, неизвестно откуда, появляется еще одна тень, такая же бесшумная, но гораздо более смертоносная, ибо даже в таком темпе восприятия она движется неуловимо быстро.

Сдавленно булькают и хрипят первые покойники – собственно, хрипит и булькает, вздуваясь кровавыми пузырями, то, что осталось на шее вместо голов. Ножи по инерции достигают наконец цели – но что это?! – вместо податливой плоти натыкаются на камень, высекая искры...

Падают, сраженные, еще четверо Ночных Убийц – в дело вступает теперь уже другая тень, гигантских размеров и с исполинским мечом.

Первый крик разрывает безмолвие ночи – это командир, оценив обстановку, использует свой последний шанс. На гигантскую тень сверху пикирует тень крылатая, и, изрыгая проклятия, Тангор падает на землю, пытаясь освободиться от птицы-чудовища. Тогда в дело вступает третья тень – и меч Фишура, прочертив круг, сносит кхелю голову заодно с правым крылом.

Из-за кустов появляется четвертая тень, и, как ни отважен командир, он понимает, что проиграл, что противник оказался хитрее и искуснее его, и что теперь его и единственного оставшегося в живых бойца ожидает неминуемая смерть.

– Стоп! – восклицает Фишур, зажигая на пальце магический огонь. Рангар, нам необходимо допросить хоть кого-то! Не убивай пока их!

– Хорошо, – цедит Рангар и останавливается, хотя мечи в его руках продолжают безостановочное смертоносное движение.

– Я дарую вам жизнь. Ночные Убийцы! – звонким голосом произносит Фишур. – Ставлю одно лишь условие: вы должны ответить на вопрос, кто и за что желает нашей смерти.

Ночные Убийцы быстро переглядываются... и вдруг по рукоятку всаживают кинжалы себе прямо в сердце. И даже Рангар с его нечеловеческой реакцией не успевает воспрепятствовать им.

До утра, естественно, никто так и не смог уснуть. Сидели, тесно прижавшись спинами друг к другу, и слушали ночь. Но более ничего не произошло.

– Очевидно, против нас направили только одну группу Ночных Убийц, произнес Фишур, когда рассвело настолько, что он смог обследовать поле ночной битвы. – Как раз десять человек, их минимальная боевая единица.

– Ночные Убийцы? – переспросил Рангар. – Кто это?

– Воинственные и смертельно опасные изгои горного народа раорийцев, обитающие на севере Медных гор. Еще не так давно Ночные Убийцы наводили страх на обширную территорию от Медных гор до Заоблачного хребта, в основном вдоль гряды Серых холмов. Больших городов и фортов они сторонились, но обозам на пяти из двенадцати основных трактов Крон-армара изрядно доставалось. Но это было давно, а в последнее время у меня, да и не только у меня, сложилось впечатление, что этих жестоких и отчаянных убийц кому-то удалось приручить, и сейчас они убивают и грабят лишь по указке из столицы... причем из самых верхов.

– Уж не хочешь ли ты сказать, Фишур, что кто-то из самых верхов столичной элиты натравил на нас... а если быть точным, то скорее всего на меня, свору едва ли не самых опасных разбойников континента?

– Именно это я и хочу сказать, мои потерявший память друг Рангар. И, упреждая твой очередной вопрос, скажу: причин тому я не знаю, но думаю, повторяя уже недавно сказанное, что кроются они в том, что ты забыл.

Рангар долго молчал, хмурясь.

– Не знаю... – произнес он странно напряженным голосом. – Мне кажется, это и так, и одновременно не так, и даже если я вспомню все, это не даст ответа на вопрос, почему меня хотят убить Есть еще что-то, какой-то неведомый фактор, который только предстоит выяснить при удаче. А пока не будем ломать себе головы Пора собираться в путь-дорожку.

Они нашли подходящую ложбинку, побросали туда трупы врагов и забросали их землей, камнями и ветками. Затем упаковались, оседлали тархов и выехали на тракт. О еде никто и не вспомнил, да и немудрено было.

К вечеру они отмахали лиг сто, сделав лишь один привал. На привале Рангар в очередной раз удивил всех. Он долго ходил по лесу (холмы давно остались позади), затем срезал длинную ветку чуть потоньше руки. Застрогав хитрым образом концы, он согнул ветку и связал концы сплетенной из хвостовых волос тарха тонкой, но очень прочной бечевой. После этого он выбрал несколько тонких прямых веток, срезал их, заострил концы и надел на них свернутые конусом медные монетки. К противоположным концам палочек он волосом тарха привязал ровные перья, предусмотрительно выдернутые им еще утром из хвоста убитого кхеля.

– Ну и кто из вас отгадает, что это такое? – спросил Рангар, усмехаясь.

Но Фишур, Тангор и Тазор лишь дружно покачали головами.

– Странно, очень странно, что на всем континенте... да что там, на всем Коарме никто не додумался до такой простой вещи. – Улыбка сбежала с губ Рангара, и он надолго задумался. – Что-то в этом кроется, что-то крайне важное для всего этого мира... – протянул он наконец. – Ну да ладно, об этом можно пораскинуть мозгами в другой раз. А сейчас смотрите, демонстрирую!

Рангар снял с головы Тангора шлем, отошел на двадцать шагов и поставил шлем на пенек. Затем вернулся на прежнее место, положил тонкую палочку на согнутую толстую, упер основание тонкой палочки в бечеву из волоса тарха, потянул к себе, еще более согнув толстую палку, прищурил левый глаз и отпустил тонкую палку. Шелестяще просвистев в воздухе, она полетела точно в шлем, ударилась в него и сбила наземь.

Фишур и Тангор в один голос ахнули, и даже бессловесный рыцарь, кажется, издал короткое удивленное восклицание.

– А представьте, что вместо пустого шлема там была бы голова? А если бы я сделал это не на скорую руку, а как положено? И еще потренировался бы чуток, а?

– Что это, Рангар? Какая-то магия? – спросил изумленный Тангор.

– Тьфу ты, пропасть... и тут магию приплел! Да какая же, к демонам, это магия?! Это же лук и стрелы, и все происходит по естественным законам природы... олух ты!

– Ну я, может быть, и олух, – обиженно засопел тибериец, – но вот Фишур пообразованнее многих будет, и то, вишь, удивился.

Очередная дурацкая загадка этого дурацкого мира, подумал Рангар, а вслух сказал:

– Ладно, беру свои слова назад. А вечером я сделаю каждому по луку и несколько стрел. Вы будете упражняться в стрельбе, а когда освоите эту науку – к нам и подойти-то близко никто не сможет.

– Да, это похлеще дротиков и копья, – задумчиво произнес Фишур, и в глазах его вспыхнул и погас какой-то огонек.

– Дротик, тем более копье, опасен в сильной и хорошо тренированной мужской руке. С лука же может стрелять и женщина, и даже ребенок. Правильно сделанная стрела, выпущенная метким стрелком из хорошего лука, насквозь пробивает стальную кольчугу. И может прицельно поразить противника на расстоянии ста шагов. Ни дротик, ни тем более копье такого не сделают.

– Хо-хо! – сказал Фишур, подкручивая ус. – Тогда уж нам точно не страшны наемные убийцы!

– Ну-ну! – осадил его восторг Рангар. – Есть еще ночь, когда бессильны лучшие стрелки, и все решается в рукопашной схватке... как этой ночью.

– Ты прав, Рангар, и тем не менее с луками наши шансы ведь повышаются? – Фраза Фишура прозвучала вопросительно, хотя ответ был очевиден.

– Любишь ты порой риторические вопросы, – усмехнулся Рангар. – Конечно, повышает, и то здорово! Кстати, был бы у нас лук вчера вечером, кхеля-разведчика можно было бы легко подстрелить.

Рангар сдержал слово, и к вечеру лук и десяток стрел имел каждый из четверых. Пока было светло, тренировались, стреляя по самым разнообразным мишеням. К всеобщему удивлению, наиболее удачно стрелял хрупкий Тазор. Очень скоро он с сорока шагов перебивал ветку толщиной чуть более стрелы. Ни у Тангора, ни у Фишура так хорошо не получалось. И только Рангар не уступил рыцарю в меткости. Закончив упражняться, Тазор кончиком стрелы начертал прямо на земле: "Я буду много тренироваться и когда-нибудь стану стрелять лучше!"

– Не возражаю, – засмеялся Рангар и хлопнул Тазора по плечу.

Следующая ночь прошла спокойно, лишь где-то далеко слышалось злобное рычание фархара – самого сильного и опасного хищника центральных районов Крон-армара. Но другие, гораздо более опасные хищники – двуногие, – на этот раз не потревожили путешественников.

Утром спутники не спешили отправляться в дорогу, так как уже при утреннем свете убедились, насколько удачно место их ночлега удовлетворяет требованиям безопасности, особенно в светлое время суток. Вокруг небольшой рощи с густым кустарником по периметру далеко простирались скошенные поля, как на ладони просматривался тракт, так что незаметно подобраться к ним было практически невозможно. Тангор развел костер из сухих, почти не дымивших веток, Тазор взял котелок, сходил к ручью по воду и из нехитрых припасов сварил такую вкусную похлебку, что Фишур, Рангар и Тангор лишь восхищенно мычали, уплетая ее за обе щеки.

– Да, – протянул Рангар после трапезы, с наслаждением развалившись на мягкой траве, – подобную вкуснятину мне довелось едать лишь на благословенном острове Курку. И готовила ее самая замечательная в мире девушка Лада... Кажется, как давно это было!.. А прошло-то всего ничего.

Рыцарь торопливо собрал грязную посуду и ушел к ручью.

– Воспоминания, особенно приятные, штука, конечно, хорошая, – сказал Фишур, также принимая горизонтальное положение. – Но сейчас нам надо больше думать о том, что нас ждет впереди... Кстати, Рангар, мы находимся в роще, где в основном растет дерево ланьяс. Сдается мне, что лукам из этого дерева цены не будет. Древесина ланьяса чрезвычайно прочна и очень сильно пружинит. В войсках из нее делают штурмовые катапульты.

– А что, попробуем! – Рангар вскочил на ноги. – Только теперь и вы помогайте.

Через два тэна мужчины под руководством и при самом деятельном участии Рангара изготовили четыре великолепных лука. После первого же пробного выстрела стрела улетела на сто десять шагов и так глубоко вонзилась в ствол дерева, что вытащить ее смог только Рангар своим непостижимо быстрым рывком.

– Теперь нам нужны хорошие стрелы с острыми коваными наконечниками из твердой стали и оперением из прямых жестких перьев, – сияя глазами, сказал Рангар. – Фишур, далеко ли ближайший поселок?

– Лиг двадцать по тракту, – ответил Фишур. – Есть поближе, но в стороне.

– Не вижу смысла съезжать с тракта, – сказал Рангар.

– Я тоже, – кивнул Фишур. – Тем более в этом поселке наверняка есть кузница.

– Вот-вот, и домашняя птица тоже, – усмехнулся Рангар. – Там и завершим нашу экипировку.

– Тогда чего мы мешкаем? – спросил Тангор. – Надо ехать!

– Ты прав, друг! – Рангар хлопнул гиганта-тиберийца по плечу. – Как бы привольно и спокойно ни чувствовали мы себя порой, никогда не следует забывать, что мы – в роли преследуемых, и в любой момент нам может грозить опасность.

И будто холодом повеяло от этих слов, и лица спутников тут же утратили свое только что беззаботное выражение.

Через полтора тэна быстрой еды в ложбинке справа от тракта в самом деле нарисовался поселок – аккуратные бревенчатые домики, загоны для домашних животных и птицы, длинные амбары, мельница, приводимая в движение ходившими по кругу тархами, придорожная таверна с парой крохотных комнатушек на втором этаже для отдыха путников, кузня, из дверей которой доносился веселый перестук молотов. Кроме таверны, в селении стояли еще два двухэтажных дома: дом старейшин и – на пригорке – дом поселкового мага.

В таверну друзья заглянули, только чтоб утолить жажду местным пивом, которое оказалось настолько отменным, что они единогласно решили прихватить двадцатилитровый бочоночек с собой.

В кузне за два золотых им выковали сотню отличных наконечников для стрел – острых и твердых. А у одного зажиточного селянина, содержащего большой птичник, Рангар за несколько медяков приобрел подходящие перья. Выехав за поселок, Рангар закончил мастерить стрелы и раздал их всем поровну.

– Остается смастерить колчаны для стрел, – полюбовавшись своей работой, сказал Рангар. – А пока можно приспособить какую-либо из притороченных к седлам сумок. Смею утверждать, что теперь мы вооружены лучше любого воина на всем Коарме.

– Ты забываешь о магии, Рангар, – покачал головой Фишур. – Маг высшего ранга может одной силой чар забросить тяжелое копье за много лиг и поразить врага. С этим, согласись, твое приспособление не сравнится.

– Здешняя магия на меня не действует, – беспечно отмахнулся от его слов Рангар. – И вас я смогу защитить, пока вы со мной.

Фишур ничего не сказал, но скептическое выражение долго не сходило с его лица.

Через два тэна им повстречался хорошо охраняемый обоз; после короткого разговора Фишура с командиром отряда охраны спутники беспрепятственно проследовали дальше. А еще через три тэна, когда солнце уже начало опускаться к горизонту и в воздухе повеяло вечерней прохладой, Фишур достал карту и торжественно объявил, что они преодолели ровно половину пути между Деосом и Валкаром. Друзья отметили это событие короткой, на несколько иттов остановкой, после которой в бочонке изрядно поубавилось пива, и резво поскакали дальше. До наступления сумерек они отмахали еще не менее тридцати лиг, и лишь когда заметно стемнело, начали присматривать место для ночлега.

Сравнительно быстро они нашли рощицу, подобную вчерашней; однако темная стена леса подступала к ней совсем близко, оставляя узкую полоску луга шириной в двадцать шагов. Да и деревья в роще резко отличались от виденных прежде – с уродливо изогнутыми, будто придавленными книзу черными стволами, с маленькими фиолетово-зелеными листьями, источавшими слабый, но стойкий незнакомый аромат, который при всем желании трудно было назвать приятным. Колючий кустарник норовил вцепиться в одежду, а то и в голое тело длинными острыми шипами, высокая трава норовила заплести ноги. Лицо Фишура помрачнело, в глазах отважного Тангора мелькнул страх – старый, дремучий, – а Тазор зябко повел плечами. Даже тархи испуганно всхрапывали и прядали ушами. Лишь Рангар, казалось, ничего не замечал; весело насвистывая, он спешился и повел упирающегося тарха сквозь найденный проход в колючем кустарнике внутрь рощи.

– Дурное место здесь, брат, – угрюмо бросил Тангор. – Надобно поискать другое, нельзя здесь ночевать.

– Чепуха! – отозвался Рангар из-за кустов. – Это место ничуть не хуже вчерашнего. А колючие кусты только нам на руку.

– Не разделяю твоего оптимизма, – произнес Фишур. – Я тоже смутно ощущаю присутствие неких злобных могущественных сил...

– Я же говорил вам – местные чары на меня не действуют В общем, вы как хотите, а я остаюсь здесь.

– Ты же знаешь, что я не брошу тебя! – буркнул Тангор еще более угрюмо и, спешившись, поволок храпящего тарха за Рангаром.

Рыцарь молча последовал его примеру. Что творилось у него в душе, не мог знать никто.

Фишур вздохнул, озабоченно покачал головой, пробормотал что-то нелестное об упрямстве, еще раз вздохнул и отправился следом.

– Видишь ли, Рангар, – сказал он, когда все четверо, привязав тархов, уселись в круг и выложили снедь из сумок на кусок чистой холстины, – лес, который находится рядом – это окраина огромного лесного массива, издревле называющегося Сумрачными лесами. О них рассказывают множество страшных и загадочных историй. Не всему, конечно, можно верить, но именно отсюда появилось кошмарное чудовище, получеловек-полудемон Глезенгх'арр, убивший сотни людей, пока соединенными усилиями магов всех трех великих магий его не изловили и не заточили в самый глубокий подвал имперской тюрьмы. Вот так-то. Ближе к Валкару Сумрачные леса редеют и постепенно сходят на нет, сдерживаемые мощью магии Лотоса. Но здесь и особенно дальше на север... Нет, туда меня не заманили бы никакими посулами. Зло, древнее и могучее, хоронится там.

– Бабушкины сказки, – фыркнул Рангар. – Когда-нибудь я непременно пересеку – пешком! – этот лес вот с этого "нехорошего" места на север до самого побережья.

Теперь уже фыркнул Фишур.

– Может, ты так попробуешь дойти и до мыса Демонов?

О мысе Демонов Рангар слышал от моряков Лиг-Ханора. О нем и вправду ходила дурная слава, и корабли, покидая бухту Благодарения, всегда жались ее восточного берега. Но моряки, как известно, подвержены суевериям, причем порой самым дурацким.

– Я устал от местных суеверий! – заявил Рангар. – Вот убийцы во плоти это другое дело. А то... "древнее зло", надо же! В общем, давайте ужинать, установим очередность вахт и будем укладываться спать.

Действительность жестоко расправилась с самоуверенностью Рангара. Ему довелось пережить одну из самых страшных ночей в этом мире.

Но, готовясь ко сну (ему предстояло стоять последнюю предутреннюю вахту после Тазора и Тангора), он еще не знал об этом и поэтому уснул почти сразу, не омраченный даже тенью предчувствия и в душе посмеиваясь над суевериями своих спутников.

Рангару снилась Лада, она бежала к нему по белому песку вдоль кромки прибоя, а он протягивал ей руки и улыбался. Но вдруг, словно по мановению волшебной палочки, они очутились под сводами деревьев, в том самом месте, где Рангар со своими спутниками обосновался на ночлег, и Лада по-прежнему приближалась к нему, но уже не бежала, а шла, и от нее исходило дивное сияние, и любимые глаза лучились нежным синим светом, и руки их вот-вот должны были встретиться...

– Ведьма, проклятая ведьма! – услышал вдруг Рангар сдавленный возглас, и каким-то образом очутившийся позади Лады рыцарь вонзил ей в спину меч... Лада страшно закричала, и это было выше всяких сил Рангара, он молниеносно схватил свой меч, чтобы одним ударом покончить с Тазором, осмелившимся нанести подлый удар в спину его любимой... но вдруг весь облик Лады кошмарно преобразился, и она вспыхнула холодным слепящим пламенем, и упала на траву, извиваясь всем телом, как змея, продолжая полыхать, и в последний миг, перед тем как превратиться в кучу пепла, она оборотила страшным взор свои на рыцаря, и две молнии вырвались из ее глаз и ударили в Тазора... Рангар услышал слабый стон, и рыцарь мягко повалился назад. Собрав все силы, Рангар рванулся... и открыл глаза. Он сидел весь в холодном, липком поту; тяжело дыша, а сердце билось так, будто он пробежал двадцать лиг.

Это кошмар, всего-навсего ночной кошмар, ему привиделся страшный сон, мелькнула спасительная, успокаивающая мысль.

Он встал, до предела напрягая свое ночное зрение. Рядом что-то неспокойно бормотал во сне на родном языке Тангор, чуть поодаль лежал, с головой укутавшись в плащ, Фишур, время от времени содрогаясь всем телом Рангар поискал глазами несущего вахту Тазора, не нашел и вдруг увидел его, лежащего точно в той позе, в какой он застыл в его кошмарном сне... Борясь с нахлынувшим жутковатым оцепенением, Рангар с мечом в руке (кстати, а почему у него в руке меч? ведь он его взял _во сне_... или все же _не_ во сне?) подошел к рыцарю. Тот был жив, но, кажется, без сознания: из-под опущенного забрала доносились слабые стоны. Рангар склонился над ним и вдруг увидел меч рыцаря, который он так и не выпустил из рук; клинок до самого эфеса был покрыт черной коркой...

Рангар, шатаясь, выпрямился. Ему не хватало воздуха. Впервые за время пребывания на Коарме он, как ему показалось, потерял контроль над собственным телом. И в этот момент отовсюду: из-за стволов деревьев и кустов, из густой высокой травы и непроглядных, казавшихся средоточием мрака крон, – к нему кинулись, бросились, прыгнули, поползли жуткие твари, и все это происходило в абсолютной, неправдоподобной, мертвенной тишине, и от этого становилось совсем уж жутко...

Он попытался крикнуть, чтобы разбудить друзей, но крик застрял в горле, как кость, и он смог только издать слабый хрип.

Но даже этот звук позволил ему стряхнуть кошмарное оцепенение, метнувшись к тому месту, где он спал, Рангар схватил и второй меч, и теперь встретил прущую отовсюду нечисть смертоносной сталью. Твари вспыхивали подобно ведьме из сна, лишь только клинки пронзали осклизлую, мертвенно-белую плоть, но их было много, очень много, и вот уже чей-то коготь царапнул но кольчуге, чьи-то зубы впились в защищенную лишь тонкими стальными полосками ногу, но, слава небесам, не прокусили прочную кожу штанов. Рангар начал стремительно смещаться, двигаясь будто в некоем смерчеобразном танце, нанося удары уже не только бешено вращающимися мечами, но и ногами, то и дело взмывая в воздух в смертоносных прыжках... Да, так ему еще драться не приходилось. Даже в поединке с грозным исполином Гормасом он едва ли использовал половину своего потенциала. Теперь же его тело и сознание, сплавленные воедино, работали в запредельном режиме. Темным призраком метался он по поляне, сея смерть, вокруг пылали уже десятки трупов чудовищ, и когда, казалось, они дрогнули – им тоже еще никогда не противостоял такой противник, – со всех сторон хлынула новая волна тварей, уже не десятки, а сотни порождений ужаса и мрака, и Рангар понял, что ему не устоять.