Текст книги "Жизнь щедра на сюрпризы"

Автор книги: Александр Ройко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Минут через пять из тумана вышел Борис и сказал:

– С насосами всё в порядке, вода до них не достала. Откачивающий насос я включил, – это по звуку Морозевич слышал и сам. – А вот с углём сложнее. Вероятно, секции котла лопнули во внутрь и почти весь огонь затушили. Немного там есть. Сейчас нашарю лопату и перенесу остатки углей во второй котёл.

– Хорошо занимайся растопкой второго котла. Сейчас Анатолий должен притащить ещё что-нибудь из дерева. Когда огонь разгорится, попробуй аккуратно охладить водой топку первого котла, не то за этим паром ничего не видно. Нижняя часть котла горячая и пар мешает работать. Конечно, на первое время пара станет ещё больше, но затем он сойдёт. Только потихоньку охлаждай, чтобы все секции не полопались.

– Не могут уже лопнуть целые секции.

– Я это понимаю, но чем чёрт не шутит. Не велика беда, если к двум или трём лопнувшим секциям добавится ещё пара, но осторожность нужна, чтобы с тобой ничего не случилось. Но нам нужно поскорее растопить второй котёл. Мы и так уже сорвём завтрак в столовой. Когда ещё этот котёл выйдет на нужный режим. Давай действуй, сейчас подойдёт Анатолий и работайте вдвоём, распределив работу. Только аккуратно, чтобы не треснули и не разлетелись осколки секций, и вы не поранились. А я пошёл.

– И куда же вы?

– А ты не догадываешься? Несу свою голову на плаху. Иду будить Лукшина. Он то обязан в первую очередь знать.

– Ох, и разнос будет! – покачал головой Борис.

– Знаю. Но, если не сообщить вовремя, то разнос будет более громким, с более тяжёлыми последствиями.

– Да, не завидую я вам.

– Я и сам себе не завидую, – горько усмехнулся Андрей. – Но, что поделаешь – нужно. А вот и Анатолий, – тот тащил охапку древесины. – Так, всё, работайте!

Через полчаса Андрей вновь был в котельной, но уже с майором. По дороге Морозевич рассказал тому всё, что знал сам. Поэтому на месте Лукшин лишние вопросы не задавал. Пара в котельной уже не было. Жуков возился у второго котла, Громов же щёткой сгребал остатки воды в приямок. Жуков справился молодцом, и всё обошлось нормально.

– Завтрак, конечно, сорвётся? – спросил майор Анатолия.

– Сорвётся, – тяжело вздохнув, сказал Андрей.

– И на сколько?

– Пока что не могу сказать конкретно. Не знаю, как скоро выйдет этот котёл на рабочий режим. Но, предполагаю, что часа на два.

– Да, ну и дела, – протянул Лукшин. – По головке нас за это не погладят.

– Я это понимаю. Но, как вы сами видите, делаем всё возможное, чтобы ускорить процесс нормальной работы котельной.

– Это я вижу.

В это время в котельную спустился дежурный солдат из столовой. Увидев майора, он вытянулся и доложил:

– Товарищ, майор, разрешите доложить? – и, получив на то разрешение, произнёс. – На кухне холодные автоклавы. Повара не могут готовить завтрак.

– Что автоклавы холодные, я знаю. Передай поварам, что завтрак они будут готовить несколько позже. В котельной произошла авария. Пусть повара готовят всё под закладку, готовят также и другие продукты. И как только в автоклавы поступит пар, пусть принимаются готовить завтрак. Всё, свободен!

Тем временем в топку второго котла уголь уже подбрасывал Громов.

– Анатолий, не спеши и внимательно следи за давлением и уровнем воды. Не нужно выигрывать 10–15 минут и угробить второй котёл, – обратился к нему начальник теплохозяйства. – Боря, я тебя попрошу – ты побудь с Анатолием до выхода котла на рабочий режим, а потом можешь быть свободным.

– А что, у котла будет Громов? – удивился Лукшин. – Я думал, что будет именно Жуков.

Андрей отвёл Лукшина чуть в сторонку и тихонько сказал:

– Сейчас смена Громова, он и будет работать. Я не могу ломать графики работы в других котельных. И так придётся искать резерв, Сушков будет отстранён от работы. Жукову же вечером на свою смену. А что касается того, справится ли Сушков, то я более чем уверен, что он справится. Сейчас он будет работать за себя и за того парня. Он наяву увидел, к чему приводит халатность. И он сейчас очень хорошо понимает свою ответственность. А потому он сейчас будет пылинки с котла сдувать.

– Ну, ладно, вам виднее. Так, – Лукшин глянул на часы, – менее чем через полтора часа я докладываю Андрееву о ЧП в котельной. Да ещё о каком ЧП! Готовьтесь, Андрей Николаевич.

– А, – махнул рукой Морозевич, – что мне готовиться. Что будет, то и будет. Я же и сам всё прекрасно понимаю.

– Ладно, тогда с 8 часов находитесь где-нибудь в районе штаба. Андреев то приходит обычно немного позже, но кто его знает. А вдруг! Сегодня понедельник, после выходных он может и пораньше прийти. И он наверняка пожелает с вами побеседовать. Ждать же он очень не любит. Так что будьте под рукой. Я, если смогу, постараюсь помочь вам. Но учтите, с Сушковым придётся расстаться однозначно.

– И это я понимаю. Но он сам, своими руками, точнее, своей головой выбрал такое продолжение своей карьеры. Так что пенять ему остаётся только на самого себя.

После разговора с Лукшиным Андрей сразу отправился домой, нужно было успокоить Леру, пока она не ушла на работу. А то будет волноваться за него весь день. Дома он очень коротко сообщил Лере о ситуации, а затем глянул на себя в зеркало – не видны ли до сих пор синяки вокруг глаз. Не то ещё подумает командир, что это у него с перепою. Но, слава Богу, никаких синяков уже не было, последние их признаки сошли почти две недели назад.

Командир ОБАТО вызвал к себе начальника теплохозяйства примерно в 8:30. Морозевич много раз виделся с Андреевым и в штабе, и на улице. Они здоровались, но никогда ни о чём не разговаривали. Не был Андрей и в кабинете командира. Но сейчас ему было совсем не до изучения обстановки кабинета, в котором, кроме его хозяина, был и Лукшин.

– Мне майор Лукшин вкратце рассказал об аварии в котельной, – начал Андреев, уперев свой взгляд в Андрея. – Товарищ Морозевич, я хочу услышать от вас – кто отвечает за безаварийную работу этих самых котельных?

– Отвечает начальник теплохозяйства, то есть я.

– Значит, вина за аварию полностью лежит на вас, я так понимаю?

– Это не совсем так, товарищ подполковник. Я с себя вины не снимаю, но прямая вина всё же лежит на конкретном исполнителе, то есть на кочегаре, который работал в эту смену. Моя вина в том, что я не проконтролировал его работу, но это невозможно сделать?

– Это ещё почему?

– Я не могу предвидеть, в какой котельной может произойти авария. Контролировать же каждого кочегара, в каждую смену и в каждой котельной физически не в состоянии даже пять Морозевичей. К тому… – начал Андрей и остановился.

– Продолжайте. Что, к тому же?

– Все кочегары летом прошли полный курс обучения и успешно, я подчёркиваю, успешно сдали зачёт. Они полностью знали, что от них требуется для безаварийной работы, они, к тому же опытные – это не первые месяцы их работы. У меня в этом году не было новых кочегаров.

– Тогда почему случилась авария, если они у вас такие все грамотные?

– Это безответственность и халатность конкретного кочегара, который явился на смену выпившим. От тепла в котельной он, вероятно, заснул и упустил воду из котла. Проснувшись и заметив пониженный уровень воды, он видимо, решил поскорее замести, так сказать, следы. И в спешке быстро заполнил горячий котёл холодной водой, чего ни в коем случае нельзя было делать. Холодная вода попала на раскалённые стенки котла и те треснули.

– А как он должен был поступить в этом случае?

– Он должен был немедленно загасить огонь в топке, не подавать воду и дать котлу хотя бы немного остыть. А уже затем постепенно подавать воду и увеличивать температуру.

– И сколько бы это заняло времени?

– Думаю, от часа до полутора.

– Но это же много! А если бы это случилось зимой, то отопление, например, жилого дома не осуществлялось?

– Совершенно верно – не осуществлялось бы. Но радиаторы в доме за такой промежуток времени не успели бы совсем остыть. К тому же зимой и время остывание котла сократилось бы. А Сушков, видимо, испугался, что его накажут за такой простой котельной, и поспешил исправить свою провинность. Вот и исправил, таким вот образом.

– Хорошо, пусть так. Но ваши кочегары всё это знали?

Андрей не успел ответить на этот вопрос, его перебил Лукшин:

– Разрешите мне ответить на этот вопрос, товарищ подполковник?

– Хорошо, отвечайте, заступничек, – не преминул уколоть того Андреев.

– Дело не в заступничестве, товарищ подполковник. Я был председателем аттестационной комиссии и выслушал всех кочегаров. Поэтому могу твёрдо сказать, что они всё это знали. Большинство вопросов, задаваемых членами комиссии, так или иначе, были связаны с этой темой.

– Тогда в чём же вина самого начальника теплохозяйства? Или вы сами ответите на этот вопрос? В чём ваша вина, товарищ Морозевич?

– Я отвечу на ваш вопрос, товарищ подполковник. Моя вина в том, что я не вдолбил в их головы, или точнее, плохо вдалбливал тот факт, что на смену они должны являться не только трезвыми, но и хорошо отдохнувшими. И ещё то, что они должны очень серьёзно относиться к исполнению своих обязанностей.

– А есть у этого кочегара какие-то смягчающие обстоятельства? Может быть, он заступил на смену не вполне здоровым?

– Нет у него смягчающих обстоятельств. Что касается болезни, то я пока что не могу твёрдо сказать – я после аварии с этим кочегаром пока что не встречался, – но у него, скорее, и, к сожалению, очень распространённая болезнь – тяга к выпивке. Но я уже об этом упоминал. Так что виноваты и кочегар, и я. Но многие из этих кочегаров просто ещё мальчишки.

– Ах, поди ж, ты, они мальчишки! А солдаты, что не мальчишки? Но мы же им доверяем оружие, да что оружие – мы им доверяем защиту Родины. Так почему же вашим людям нельзя доверить какие-то котлы?

– Я это понимаю. Поэтому и говорю, что нет смягчающих обстоятельств. И вины с себя я не снимаю.

Андреев долго сидел молча. Затем он обратился к Лукшину:

– А вы знаете, майор, он мне нравится: не прячется за чужие спины, не перекладывает ответственность, не ищет оправданий, не отбеливает себя в моих глазах, но и не выгораживает виновного. Я наслышан также, – это уже к Морозевичу, – о вашем умении вести разговоры с семьями военнослужащих. Вы довольно решительны и жёстки. Мне нравятся такие люди. Я верю, что вашей вины в этом инциденте мало. Но завтрак солдатам вы сорвали?

– Сорвали.

– И надолго?

– Часа на полтора.

– Не так уж мало, а нельзя ускорить этот процесс?

– Нельзя, товарищ подполковник. Если мы попытаемся его ускорить, то с резервным котлом может произойти нечто подобное.

– Может или произойдёт?

– Может, но с большой долей вероятности.

– А если сделать это осторожно, но энергично, и всё же сделать?

– Нет. Категорически нет. Мы рискуем оставить солдат не только без завтрака, но и без обеда и ужина, причём не исключена возможность, что и на несколько дней. Товарищ подполковник, если вы считаете, что в этом есть необходимость – отдайте приказ, я его выполню. Но, я думаю, – он взглянул на часы, – что солдаты уже завтракают.

– Вот молодец! – уже чуть ли не смеясь, ответил Андреев. – Хотел переложить ответственность на мои плечи. Нет, не получится. Хорошо, вы меня убедили. Убедили и аргументами, но больше своей стойкостью. Ещё раз молодец, не поддался на нажим. А на месте начальника КЭС ему бы цены не было, – обращаясь уже к Лукшину, задумчиво потянул он. Так, – снова к Морозевичу, – идите работать. Стоп, отставить! Ещё одно – проведите в своей службе собрание по этому вопросу. Кстати, майор, я думаю, что такие собрания следует провести во всех службах.

– Тогда, может, провести общее собрание всех служащих?

– Нет, я не сторонник вывешивать грязное бельё на всеобщее обозрение. Зачем мы будем по этому вопросу тормошить, например, женщин из столовых. В каждой службе есть свои проблемы. Я имел в виду службы КЭС, и без широкого разглашения. Проведите отдельные собрания, но на этом примере остановитесь и предупредите о недопустимости халатного отношения к своим обязанностям. Общим же для всех должно быть одно – дисциплина, и на это нужно делать упор. А она в последнее время что-то расшаталась. И это, майор, касается не только служащих. Поэтому предупредите всех, что за нарушения дисциплины я отныне буду карать любого вплоть до высылки в Союз, не принимая во внимание никакие былые заслуги. Это относится не только к рабочему времени. И к свободному тоже. За пьяные дебоши, драки, хулиганства в общественных местах в 24 часа виновные будут отправлены в Союз. Всё понятно?

– Так точно.

– Так, теперь по этому кочегару. Как его фамилия?

– Сушков, Николай Сушков.

– Так вот, чтобы завтра, от силы послезавтра и духу его не было в гарнизоне. А в дальнейшем за этим Сушковым могут последовать и другие. Вот теперь с этим вопросом покончили. Вам всё ясно?

– Так точно! – в один голос ответили Лукшин и Морозевич.

– Тогда свободны. Идите, работайте. Но перед этим проверьте лично, как там прошёл завтрак

Андрей и Лукшин облегчённо выскочили из кабинета командира ОБАТО.

– Ну что, когда проведём собрание? – спросил Лукшин.

– Завтра же, по горячим следам. К тому же, может, завтра с утра ещё и Сушков будет в гарнизоне.

– Вы его думаете пригласить на собрание?

– А почему нет? Он же, как говорится "виновник торжества".

– Во-первых, Сушков завтра уже не будет числиться в вашей службе – приказ об этом будет ещё сегодня. А во-вторых, его присутствие может вызвать разные жалости у других ваших подчинённых, просьбы с их стороны или со стороны самого Сушкова. Тогда это будет не дисциплинарное собрание, а собрание трудового коллектива по защите обвиняемого.

– Может быть, вы и правы, Борис Михайлович. Но как-то это не совсем по человечески, что ли.

– Сейчас нам не до сантиментов. Жизнь – жестокая штука. Вы же сами говорили, что Сушков сам себе яму вырыл.

– Говорил, – вздохнул Андрей. – И это верно, но человека то всё равно жалко.

– Да, жалко. Я, как вы знаете, не сторонник особо жёстких мер, но порой без них никак не обойтись. Иначе порядка не будет. И вы это понимаете не хуже меня.

Они вместе прошли в аварийную котельную. Она уже работала в нормальном режиме. И видно было, что Громов очень старается. Далее Лукшин с Морозевичем поднялись в солдатскую столовую, и зашли на кухню. Завтрак уже заканчивался. Андрей глянул на часы и прикинул начало этого процесса – завтрак, действительно, запоздал примерно на 1 час 45 минут. Посмотрел на часы и майор и протянул:

– Это хорошо, что уложились в указанное вами время. Очень хорошо. Теперь дальше нареканий уже не должно быть. Обед, я думаю, уже приготовят вовремя. Так, со столовой всё ясно. А когда вы займётесь ремонтом котла?

– Сегодня начнём разбирать его. Возможно, к концу дня…, нет, что уже скорее завтра установим, сколько его секций вышло из строя. А дальше будем заказывать их в КЭЧ, привезём и начнём монтировать. Но я думаю, что до конца недели должны управиться.

– Потом опять перейдёте на работу этого котла?

– А зачем? Пусть работает резервный. Какая разница. Он до этого долго не работал. Новый мы, конечно, испытаем, и всё – пусть стоит. Если зима выдастся холодной, тогда подключим к работе и его.

– Хорошо, занимайтесь своими делами. Да, я ещё забыл спросить – где будем проводить собрание – в клубе или нужен класс?

– Не нужно ни то, ни другое, Борис Михайлович. Командир, как я понял, не хотел привлекать большого внимания. А в клубе постоянно кто-нибудь да крутится. Проведём собрание в мастерской.

– А мест всем хватит?

– Хватит, потеснятся немного. К тому же часть кочегаров будет на смене. Мы с вами можем не сидеть за столом, а стоять. Если мы будем сидеть вместе со всеми, то это будет не строгое собрание, а какая-то дружеская беседа.

– И то верно! Ладно, по рабочим местам.

Андрей направился к мастерской. Время уже было рабочее, но когда он спустился в полуподвальное помещение, то подумал, что в основном помещении никого нет – было необычно тихо. Андрей открыл дверь и вошёл во внутрь. К его удивлению народа там было даже больше обычного – было несколько свободных от смены кочегаров. Конечно, все уже знали о случившемся и тихо переговаривались между собой. Андрей поздоровался и тоже молча сел за стол. Продолжали молчать и остальные. Характерным было то, что сейчас они все сидели на диване и лавках под стенами, никто не занял место за столом, как это было обычно, оставляя только место начальнику теплохозяйства. Наконец, после затянувшегося тягостного молчания, Морозевич произнёс:

– Ну что, орлы, доигрались? – все молчали, и он продолжил. – Сколько вам не повторяй об ответственности, о дисциплине – до вас не доходит. Может быть, теперь дойдёт?

– А что будет с Николаем? – тихо спросил кто-то.

– С завтрашнего дня кочегар Сушков в нашем хозяйстве больше не числится, уже сегодня будет об этом приказ. Я думаю, вы понимаете, что это означает?

– И что, ничего нельзя было сделать?

– Этот вопрос даже не обсуждался. А за какие же тогда провинности отправлять людей в Союз? Что может быть хуже? Или вы знаете какие-то большие прегрешения? Что ещё, жертвы какие-то нужны? А жертвы могли и быть – он сам, например. Для Сушкова всё ещё более-менее благополучно закончилось.

Никто ничего не говорил, снова повисла тишина.

– Вообще, – продолжил Морозевич, – командир очень недоволен дисциплиной служащих в последнее время. Но об этом мы поговорим завтра на собрании, которое состоится в 9:00. Явка обязательна для всех, естественно, кроме тех, кто будет на смене. Я не могу, конечно, заставить присутствовать на собрании кочегаров, вернувшихся из ночной смены, но их присутствие было бы очень желательно. Так и передайте своим коллегам. Я сегодня постараюсь предупредить всех. Так, по этой теме всё. Кочегары могут быть свободны, с вами мы встретимся завтра. А у слесарей теперь появилась хорошая работёнка. Так, хорошо отдохнувший Пампушко со своей бригадой, – тот уже недели две как вернулся из отпуска, – и Кравченко отправляются на демонтаж вышедшего из строя котла. Разбирайте его весь, не ограничивайтесь видимыми дефектами. – Николай, – обратился он к Кравченко, который порывался что-то сказать, – я знаю, что это займёт больше времени, но в секциях могут быть малозаметные трещины, которые можно будет обнаружить, только разобрав их по отдельности. Так ведь?

– Вообще-то так, – ответил Николай. – Но чаще всего выходят со строя секции с одной стороны котла, вторая сторона при этом остаётся целой.

– Я это знаю. Но лучше в этом убедиться. Борис там заливал остатки огня и немного охлаждал секции, чтобы не было в дальнейшем пара, а поэтому всё может быть. Делал он это, правда, осторожно, но чем чёрт не шутит. Да, работы прибавится, но лучше провести ревизию всего котла. Я сказал Лукшину, что до конца недели управимся. Но можем, разбирая весь котёл, и не успеть. Но не беда, если прихватим один-два дня на следующей неделе. Сейчас пока ещё не холодно, один котёл вполне справляется. Но зато мы будем гарантированы, что у нас, действительно оба котла в рабочем состоянии. Разобрать секции не так уж долго. При сборке гильзы мы поставим на все секции новые. Соберём, не спеша, котёл, но качественно. Коля, эта работа полностью на тебе. Теперь ты бригадир монтажной бригады и вся ответственность ложится на твои плечи. Но не так уж много там работы, а потому и не так уж много времени потребуется – мы же никакое оборудование котельной трогать не будем, только сам котёл.

– Хорошо. Всё понятно. Вячеслав, собирайся, – обратился он к Пампушко, и вместе с тем и слесарями его бригады поднялись со скамеек.

– Теперь о бригаде Колыванова. Вы остаётесь на обслуживании вызовов, если таковые будут поступать, ну и различных работах в котельных и на теплотрассах, хотя там то пока всё нормально. Но кто его знает. Если нужна будет сварка одновремённо в двух местах, то будет там работать и Вячеслав. В котельной то сварка почти и не нужна. Вырезать или варить они там ничего не будут, разве что придётся нагревать сильно заржавевшие гайки болтов.

После мастерской Морозевич направился в "Хоромы", где предупредил всех о предстоящем завтра собрании, а также переговорил с Сушковым. Не мог он всё-таки так вот просто расстаться с человеком, который срочно отправлялся на Родину, не переговорив с ним и не выяснив всех обстоятельств. Но ничего нового он не узнал. Николай только подтвердил всё то, что рассказал ночью Громов и что предполагал сам Морозевич.

– Когда мне собираться домой? – уныло спросил у Морозевича Николай, уже, видимо, знавший об этом факте.

– Не знаю пока. Не я ведь пишу приказы. Приказ будет сегодня, а когда ты уедешь, не могу сказать. Но не позже, чем послезавтра, так приказал Андреев.

– А мне завтра, если не уеду, присутствовать на собрании?

– Ты уже с завтрашнего дня не член нашего коллектива. Я тебя не приглашаю на собрание, но и запретить тебе его посетить не могу. Так что, поступай, Николай, как знаешь.

Далее день прошёл для Морозевича в обычном режиме. Он ещё зашёл в общежитие? 1 и предупредил там свободных от смены кочегаров о собрании. Единственное, что неприятно поразило Андрея, так это ехидная улыбочка Кирзоняна за столом в обед при разговоре о случившемся – сегодня Андрею не хотелось идти в обед домой, потому он и пошёл в техническую столовую. Непонятны были это то ли злорадство, то ли радость за промах коллеги.

ГЛАВА 13. Неплановый ремонт

На следующий день утром состоялось собрание работников теплохозяйства. На собрание пришли практически все служащие (за исключением тех, кто был на смене). Сушков на собрании не присутствовал, хотя уезжать он должен был только сегодня после обеда. На собрании очень уж помрачнели лица собравшихся, когда Лукшин строго предупредил всех, что теперь в батальоне будут безжалостно расставаться с нарушителями дисциплины не только в рабочее, но и в свободное время. Если кто-то будет замечен в дебоше или пьянке, то того последует участь Сушкова. А в целом, собрание прошло на удивление спокойно. Конечно, все были немного напуганы отправкой в Союз Николая, да ещё подлило масло в огонь распоряжение Андреева по поводу дальнейшей дисциплины.

На эту тему Морозевич немного побеседовал с Лукшиным, выйдя вместе с ним после собрания из мастерской.

– Не перетягиваем ли мы гайки, Борис Михайлович, такой жёсткостью?

– Ну, во-первых, это не мы сами эти гайки закручиваем. А во-вторых, может быть, всё обойдётся вот таким запугиванием. Превентивная мера, так сказать.

– А если не обойдётся? Если кто-то напьётся и попадёт на глаза командиру?

– Я думаю, что если будут просто выпившие в нерабочее время, то никаких мер не будет, но если на ногах стоять не будут, то извините. Пусть меньше пьют. И вы, и я тоже выпиваем, как и все остальные, но нужно же и меру знать.

– У нас семьи, это дисциплинирует. Парень, когда женится, как-то сразу более серьёзным становится.

– Да, это так, – вздохнул Лукшин. – Мы стараемся набирать в наши хозяйства больше не женатых рабочих, чтобы было меньше проблем с трудоустройством их жён. Но эта политика не совсем верная, просто у нас в небольшом гарнизоне ограничены возможности трудоустройства. Но ведь кроме выпивки существуют ещё клуб, кино, танцы, телевизор. Есть ещё разные игры, есть художественная самодеятельность. Кто любит музыку, могли бы и какую-нибудь инструментальную группу организовать. Это ведь не запрещается, и инструменты в клубе есть. Но не хотят же! Всё упирается только в выпивку. Уж лучше бы по бабам бегали, их в "Париже" много.

– Странная позиция, Борис Михайлович, – улыбнулся Андрей.

– Да, немного странная. Но это не моя позиция. Андреев почему-то на такие приключения смотрит сквозь пальцы. Если это, конечно же, не касается военнослужащих и их жён. Хотя, вероятно, он относится к этому так потому, что гулянки в "Париже" в принципе не влияют на рабочую дисциплину и само качество работы, не в пример выпивке, чему мы получили вчера наглядный пример. Он, кстати, и про вашего Гурова, между прочим, наслышан – тоже мне, Казанова гарнизонный – но молчит, не принимает же никаких мер. Правда, к Гурову ведь уже жена приехала. Как он, за разум взялся? И как жена его, умной оказалась?

У Морозевича примерно месяц назад, вот так же по случаю, в разговоре о служащих, был затронут вопрос об Анатолии Гурове и о намечавшемся приезде его жены. И разговор этот был интересным, точнее, были интересны высказывания самого Лукшина. Тогда в разговоре Андрей заметил:

– Вот на днях должна приехать жена Гурова. А я вот не представляю себе, чем может закончиться её встреча с этой его, как он говорит, "второй женой".

И вот тут то, как раз Лукшин на его высказывание философски заметил:

– А вы не берите в голову. Наладится всё как-то. Если у Гурова умная жена, то она найдёт способ всё уладить спокойно. Ну, а если она дура, то что здесь поделаешь. Дура – она и есть дура. Но тогда ему же хуже.

Когда приехала жена Анатолия, то она оказалась симпатичной, но, главное, действительно, умной женщиной. Когда до неё дошли слухи о любовных похождениях мужа и о его любовнице, и она убедилась в их правдивости, она не стала рвать сопернице волосы, царапать той лицо, закатывать скандалы или истерики. Не побежала она и к замполиту батальона. Лукшин оказался, на удивление, прав. Как она "разрулила" эту ситуацию, Андрей не знал, но уже через какую-то неделю и её соперница, и муж напрочь забыли о своём романе. А Гуровы с тех пор везде появлялись только вместе, под руку. При этом жена Анатолия гордо шла с высоко поднятой головой, а сам Гуров выглядел большим, но игрушечным (прирученным) слонёнком. Андрей же лишний раз убедился в том, какие же женщины порой странные, непонятные, но, вместе с тем, удивительные существа.

И вот сейчас Морозевич, улыбаясь, сказал Лукшину:

– Борис Михайлович, а вот в отношении жены Гурова вы оказались правы на все 100 %. Я очень удивляюсь, но у Гуровых сейчас всё в полном порядке. Его жена, действительно, умная женщина.

– Вот видите, – обрадовался Лукшин. – А вы тогда переживали – как там у них будет. Наладилось, и хорошо. Ну, а по теме нашего разговора о дисциплине, то гадать, что будет, пожалуй, не стоит. Жизнь всё расставит на свои места.

Вот так завершилась эта неприятная как для Морозевича, так и для Лукшина история с аварией в котельной. Теперь на повестке дня стоял только вопрос о ремонте котла.

Никаких особых работ по службе теплохозяйства не было, поэтому Андрей мог полностью сосредоточиться на ремонте вышедшего из строя котла под солдатской столовой. Руководил этими работами, как и распорядился Морозевич, Николай Кравченко. Уже на следующий день слесари полностью разобрали котёл и определились с секциями, которые вышли из строя. Таких насчитывалось четыре – левые секции посреди котла, и ещё одна секция была с подозрением на трещину. Дефектоскопа в теплохозяйстве не было, пробовали место в районе предполагаемой трещины смачивать керосином, но однозначного ответа всё равно не получили. Решено было убрать и эту секцию. Андрей заказал в КЭЧ пять секций котла, да ещё у них было несколько секций в запасе. Но мало ли что, лучше выписать новые, пока для этого есть повод. Через пару дней Морозевич привёз эти секции в городок, а слесари тем временем начали собирать котёл из имеющихся в наличии секций. Запас гильз-втулок у них тоже был, так же, как обмазка, которая употреблялась для герметизации отдельных мест между секциями котла. Слесари испытали при сборке котла новые винты с гайками (вырезанные в мае со свалки металлолома). Андрей очень обрадовался, когда узнал, что они себя оправдали, работали они очень хорошо. Если ему за них в своё время и досталось, то сейчас они очень пригодились.

Что касается некомплекта кочегаров, то он не очень и ощущался. Отдельные кочегары уходили в отпуск и в отопительный сезон, но никаких проблем это не создавало – замены им всегда находились. К тому же, Лукшин уже подал заявку на это вакантное место, и нового кочегара должны были со дня на день привезти из Франкфурта-на-Одере.

Котёл был полностью собран в пятницу, Андрей зря беспокоился, что за рабочую неделю его не удастся восстановить. Его только не успели испытать, и пришлось делать уже в понедельник. Но, к общему облегчению, испытания показали, что всё нормально, котёл нормально функционировал. И уже на следующий день в хозяйстве Морозевича появился и новый кочегар. Андрей в следующие два дня ознакомил его с функциональными обязанностями, кратко довёл до его сведения вопросы устройства котлов и систем отопления, техники безопасности и охраны труда. Детально обучать (по программе) новичка было некогда, поэтому Андрей решил больше обучать его практически в параллельной работе с опытными кочегарами. Старожили на месте ознакомили его с работой котельной, и ещё несколько дней он ходил на смену вместе с одним из кочегаров. Но Андрей всё же решил не ставить нового парня в смены в котельной под солдатской столовой, где стояли паровые котлы. Туда пришлось перевести кочегара от водогрейных котлов, а на его место и определить новичка – пусть этот сезон поработает только с водогрейными котлами, так безопаснее. При этом начальник теплохозяйства не услышал никаких возражений или бурчаний со стороны переводимого кочегара. Тот прекрасно всё понимал – практически все молодые кочегары подобным образом начинали свою трудовую деятельность в борстельском городке. Кроме того, последние события положительно повлияли на сознание подчинённых Морозевича, они стали более серьёзными и исполнительными.

Время между тем летело, уже заканчивался последний месяц осени. В первый же день третьей декады после политинформации к Андрею подошёл Александров. Он также остановил проходящего мимо Кирзоняна.

– Погодите, у меня к вам дело.

– И что это за дело?

– Это, скорее, не дело, а предложение. Мы как-то в последнее время оторвались друг от друга. Оно немного понятно – ко мне и моему тёзке жёны приехали, немного прижали нас. Но всё равно это нас не оправдывает. Каждый как бы сам по себе. А мы же раньше неплохо проводили время.

– И что ты предлагаешь? – спросил Григорий.

– Я предлагаю начать с того, что сходить в один из вечеров и снова поиграть в карамболь. Мне это позавчера Вася предлагал, но вдвоём как-то скучновато. Да и вон, Морозевич предлагал это, правда, пару месяцев назад.

Кирзонян глянул на Морозевича и как-то неуверенно сказал:

– Я вообще-то не против. Как вот только Андрей, – кивнул он на Морозевича.

– А что Андрей, он сам это предлагал. Мы с ним и запланировали это мероприятие на конец осени. Так ведь, Андрей? – и уже обращаясь непосредственно к Морозевичу, добавил. – Ты ведь любишь всё планировать. Вот давай и будем выполнять намеченные планы.