Текст книги "Знакомство (СИ)"

Автор книги: Александр Раевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Мне нужно было слышать всё, о чём эти упыри между собой разговаривали, поэтому я перевёл окно к углу магазина, расположив его наискось над чугунной оградкой тротуара на высоте примерно двух метров.

Это случилось в 16:56. Именно это время показывали часики в окошке, когда из-за угла вынырнули две массивные фигуры, удерживающие Наташу под локти. Выражение лица у неё было сердитым, но пока что ещё не испуганным. Она ещё не сообразила, что происходит. На мордах обоих мужиков остывали улыбки. Видимо там, у входа в магазин, для возможных свидетелей они представили свои действия какой-то шуткой или розыгрышем.

Окно следовало впереди них, давая нам отчётливую до мельчайших деталей картинку. Ощущение присутствия усиливал визг снега под обувью идущих. Уже примерно на десятом метре от угла здания, Наташа испугалась. Выражение лица её резко изменилось. Может, на неё подействовало то, что в переулке не было видно ни души, и она поняла, что ждать помощи ей неоткуда?

Она попыталась затормозить движение всей группы, выставив обе ноги вперёд и попытавшись усесться на снег, но оба злодея, ни слова не говоря, подхватили её под мышки, легко, как плюшевую игрушку, подняли над землёй и понесли, практически не замедлив при этом свой быстрый шаг.

В этот момент из-за угла появился я. Долгие три секунды я смотрел вслед удалявшейся группы. Из-за угла дома тяжело ступая вышла та самая тётка в пуховом платке, тулупе и подшитых валенках к которой я тут же бросился. Слов, сказанных мною слышно не было, но это было и не нужно. Я отлично их помнил. Я попросил её вызвать милицию.

Потом мы с Мариной вместе переживали дальнейшие события. Как я раздевался на бегу, сбрасывая с себя всё, что мне мешало – шубу, шапку, шарф и варежки. Снова, как и в тот день, от острого чувства опасности моё сердце на долгие секунды перестало биться. Это я вынужден был остановиться, чтобы сбросить с себя выдававшие меня скрипом и свистом снега валенки.

Я невольно закрыл глаза от отвращения, когда близко увидел своё собственное лицо. В этот момент я взлетел в невероятно высоком прыжке над головой бандита в тулупе, готовясь ударить его сжатой, как стальная пружина, ногой в область между лопаток. Это не было лицо человека. Это было лицо чудовища!

Я пожалел, что Марина это тоже увидела. Как она теперь будет смотреть на меня, зная, какое мерзкое чудовище скрывается у меня внутри?

Снова я открыл глаза, когда сам удар уже состоялся. Этот, в тулупе, открыв рот и выпучив глаза, падал на тротуар, а я приземлился на ноги за его спиной, присев, спружинил и как раз выпрямлялся на прямые ноги. Я успел отскочить на шаг назад, прежде чем второй бандит почуял неладное и выпустил руку Наташи…

Мы досмотрели всё до конца. До того момента, когда второй бандюга сел на переднее сиденье поджидающей его Волги и захлопнул за собой дверь. Что происходило дальше в том переулке, мы с Мариной знали, и поэтому я переместил окошко вовнутрь отъезжающей машины. С места водителя, голова которого пряталась в большой шапке из волчьего меха, раздался голос:

– Что с Бандерой? Почему ты его оставил?

– Подох твой Бандера! – услышали мы низкий, дрожащий от ярости голос сбежавшего бандита. – Думаю, сердце не выдержало… А не нечего было синявку литрами глотать и чифиром запивать! Ты кого мне в напарники подсунул, сука?! Я из-за него чуть не спалился!

– Захлопни пасть, Фиксатый! Кого мне дали, того я тебе и передал! Лучше смотреть за ним надо было, понял? Неделю вместе жили!… – он помолчал, выкручивая баранку влево, и продолжил, – А чего девку-то не прихватил?

– Да там пацан какой-то встрял! По-моему, знакомая его. Он её по имени назвал. Я его рожу запомнил! Встречу – запорю падлу!

– Не мог его пугануть как следует? Что я теперь клиенту скажу? Он долго ждать не станет! Деньги хорошие уплывают!

– Не мог! – отрезал Фиксатый. – Пацан не из пугливых оказался. Мне буквально пары секунд не хватило! Хотел уже его на перо поставить, но тут мусор из-за угла вынырнул. Принесла его нелёгкая!

Машина долго ещё петляла по городу. Оба молчали до самого конца. Фиксатый попросил высадить его недалеко от телевышки. Когда машина остановилась, водитель спросил:

– Ты куда сейчас?

Фиксатый буркнул:

– Не твоё дело! Отсижусь пару недель, пока всё не поутихнет. Есть у меня тут одна берлога. Я тебя сам найду. Давай деньги!

– Какие деньги, Фиксатый? Дело-то не сделано!

– Ты так не шути! – Угрожающе оскалился Фиксатый. – Этого хлюпика ты мне подставил. Я свою часть работы сделал! Гони монету, не зли меня!

Водитель молча кивнул, полез в боковой карман шубы, повозился там и, наконец, выудил оттуда пачку пятёрок в банковской упаковке. Протянув её Фиксатому он сказал:

– Ладно, ты прав… Держи, заработал. Постой!… – он покусал нижнюю губу. – Помнишь, что говорить, если тебя возьмут?

– Помню. – проворчал Фиксатый, пряча пачку в нагрудный карман тулупа. – Папаша узнал, что дочурка его малолетняя блядует и попросил нас припугнуть её. Он должен был ждать нас во дворе дома номер 15 по улице Ленина. Обещал заплатить за это по пятьдесят.

Водитель кивнул:

– Правильно. Ну ладно, бывай! – Он протянул руку Фиксатому.

Бандит пожал протянутую руку и открыл дверь со своей стороны.

Марина быстро склонилась к моему уху:

– Они могут нас слышать?

Я помотал головой:

– Попробуй прилепи к ним какие-нибудь метки. Проще будет потом их найти…

Хм, интересная идея! Я мгновенно сменил ракурс окна. Теперь перед нами были лица сообщников. Я приложил палец к носу водителя и захотел эту самую метку. Убрав палец, я убедился в том, что на кончике носа водителя осталась яркая красная точка. Быстро проделав то же самое с носом Фиксатого, я посадил ему на нос ярко-зелёную метку.

Интересно, как долго эти метки будут держаться? Надёжно ли они прицеплены? Ну, это можно легко проверить.

Мы с Мариной, переглянувшись, без слов поняли друг друга. Я уменьшил окошко в машине до размера почтовой открытки и сдвинул его в сторону, чтобы освободить место для другого окна. Другое, широкое окно я открыл над городом. Я поднял его на километр вверх, и Марина восхищённо ахнула.

Действительно, красиво! Залитый вечерними огнями город лежал перед нами, как на ладони. Ярко-зелёный огонёк нашёлся быстро. Он ровно сиял в районе Шанхая, недалеко от дороги, ведущей в порт. Марина указала на него пальцем, и я пошёл на снижение. Ощущение падения было таким отчётливым, что она охнула, поджала ноги и обеими руками ухватилась за мои плечи.

Огонёк сиял над домиком развалюхой, крытым продранной местами толью, прибитой к крыше длинными, чёрными от времени деревянными планками.

Фиксатого мы нашли сидящим за столом возле небольшого окошка в комнате, которая, судя по всему, одновременно служила хозяевам и кухней. Одет Фиксатый был в чистое нательное бельё, состоящее из белых брюк, с завязочками на щиколотках и широкой, просторной рубахи без пуговиц с длинными, свободными рукавами. Марина шепнула мне на ухо:

– Солдатское нижнее бельё…

Фиксатый молчал, тупо разглядывая цветочки на клеёнке. На столе перед ним стояла наполовину пустая бутылка водки зелёного стекла, гранёный стограммовый стаканчик и тарелка с горкой кислой капусты и солёными огурцами. Мы нашли его!

Я закрыл оба окошка, и мы с Мариной поднялись с кушетки.

– Ну и что нам теперь делать?

Марина решительно ответила:

– Сейчас ты снова найдёшь этот дом, я не успела заметить его номер, и позвонишь в милицию. Скажешь, что днём случайно встретил его во время прогулки, проследил до дома, а теперь не знаешь, что делать дальше.

– А может, мне его сразу… того…

– Чего "того"?

– Окунуть в море, где акулы водятся. Или на Северном полюсе сбросить…

Марина покачала головой:

– Нет! Нужно, чтобы Натка узнала, что этот бандит схвачен. Да и жители города волнуются. Как ты всем объяснишь, что опасность миновала, если он просто беззвучно исчезнет? Прямо сказать Натке нельзя, она девочка впечатлительная…

Она ухмыльнулась.

– Вот если его на волю отпустят или маленький срок дадут, тогда да! Тогда, можешь его… того. – Марина рассмеялась, привлекая меня к себе.

***

Девочки слышали, как я плаксивым голосом сообщал в милицию о том, что выследил бандита, пытавшегося в декабре похитить девочку. Они выбежали в коридор, где я разговаривал по телефону и, затаив дыхание, не отрывали от меня глаз, пока я не повесил трубку. Наташа бросилась мне на шею, обняла и снова расплакалась. Я стоял и молча гладил её по спине.

Марина некоторое время наблюдала за нами, а потом ушла в кухню, накапала в рюмку валерьянки, заставила Наташку выпить и сообщила им, что дело ещё не закончено, и что нам с ней нужно лично убедиться в том, что преступник действительно будет схвачен. А им пора успокаиваться и готовиться ко сну.

***

В спальне было душно и я, недолго думая, открыл большое окно на ночной остров. Марина одобрительно кивнула, когда комнате запахло морем и ночными цветами, после чего сконцентрировались на том, что происходило в открытом окошке. Я увеличил его размер ещё больше и опустил ниже, чтобы можно было смотреть, опустив голову вниз. Марина пояснила мне, что там происходит.

– Смотри, дом со всех сторон окружён автоматчиками. Они в белых маскхалатах, поэтому я их не сразу и разглядела. Вот они, – она рукой показала мне четыре грязно-серых комочка, занявших позиции по четырём сторонам покрытого толстым слоем снега огорода позади дома.

– Вон их машина, – Марина ткнула пальцем в высовывающуюся из-за забора тускло поблёскивающую в зеленоватом лунном свете металлическую крышу.

– Похоже, сейчас начнётся,… – она нетерпеливо поёрзала.

К входной двери дома от калитки быстрым шагом шли трое. У всех в руках можно было разглядеть револьверы или пистолеты. Окно я повесил довольно высоко над домом, чтобы его было видно со всех сторон, из-за этого мелкие детали стали плохо различимы. Нигде поблизости не горели фонари, и всё освещение сцены обеспечивала только висящая в безоблачном небе ущербная луна.

Само задержание произошло очень быстро. Те трое не стали даже стучать в дверь дома. Раздался выстрел, и они быстро, один за одним, ввалились в распахнувшуюся настежь дверь. Раздался ещё один выстрел, но на сей раз он прозвучал приглушенно – стреляли в доме. Грязно-серые комочки тут же превратились в фигуры четырёх автоматчиков, держащих окна дома под прицелом.

Во всех окнах дома вспыхнул электрический свет, и через несколько минут оперативники вывели из дома сначала Фиксатого, а немного погодя другая пара милиционеров, вывела из дома какую-то женщину. Видимо, именно она обстирывала и кормила его всё то время, что он скрывался ото всех.

На улице замигал красный фонарь. Кто-то невидимый размахивал им в воздухе. Смысл этого жеста стал понятен, когда машина, крышу которой мы видели, вдруг ожила. Раздался громкий и отчётливый в морозном воздухе звук заводящегося мотора, вспыхнули фары и машина, тяжело переваливаясь на кочках и ухабах, медленно подкатила к калитке дома. Это был автобус, крашенный в какой-то тёмный цвет.

Обоих задержанных заволокли внутрь автобуса, пятеро сопровождавших их вскочили следом, дверь закрылась и автобус осторожно двинулся вперёд. Автоматчики в маскхалатах собрались возле калитки дома. Вспыхнул огонёк спички и вскоре возле забора залетали в темноте трое красных светлячков. Они кого-то ждали.

Оказалось, что ждали они человека в милицейской шинели, который опечатывал двери дома. Наверно, это местный участковый, – предположила Марина.

Поиск заказчика

На следующий день вечером, когда я вернулся от мамы, Марина отвела меня в спальню и закрыла за нами дверь. Она боком уселась на краю кушетки, подвернула под себя левую ногу и взглядом указала мне место напротив себя. Когда я устроился, она обратилась ко мне:

– Я сегодня побывала в городской прокуратуре. Воспользовавшись своим правом депутата горсовета, спросила там, как продвигается расследование того двухгодичной давности дела с изнасилованием и убийством девочки и заодно поинтересовалась, как продвигается расследование в отношении попытки похищения моей дочери.

Я насторожился. Радости в голосе Марины я не услышал, хотя, на мой взгляд, все преступники были схвачены и с ними теперь всё кончено. Законы в моей стране суровы. За такое всех их ожидает расстрел. Марина, услышав меня, покачала головой:

– Всё не так просто, Малыш. Во-первых, и это главное, в деле фигурируют всего трое! Нет основного – заказчика! Помнишь, в машине эти двое разговаривали, и водитель упомянул какого-то клиента, который должен был заплатить за похищение?

Я кивнул, чертыхнувшись про себя. Действительно, главный-то наверняка тот клиент! Как же я сам это проглядел? Эти два бандита, которые схватили Наташу, они же делали это не для себя. И не для этого мужика в Волге. Водитель Волги просто нанял их для этой работы. А заказ он получил от этого самого таинственного клиента!

Всё это промелькнуло в моей голове с быстротой молнии. Я заёрзал на месте, уже понимая, что ничего, собственно, со вчерашним арестом Фиксатого не кончилось!

Марина внимательно следила за выражением моего лица. Она как-то говорила, что на моём лице порой отражается вся работа моего мозга и хвасталась, что умеет его читать. Удовлетворённо кивнув, она продолжила:

– Эти двое – третий, тот что в больнице, не в счёт – твердят в один голос о том самом вымышленном папаше, про которого мы с тобой позавчера слышали, а у следствия, кроме твоих показаний, показаний Наташи и той женщины, которая вызвала милицию, ничего на этих двоих нет. Причём, та женщина тоже ничего толком не видела! Суд, конечно, состоится, но максимум, что им может быть предъявлено в качестве обвинения – это злостное хулиганство.

– Нет абсолютно никаких доказательств того, что эти двое как-то причастны к тому изнасилованию и убийству два года назад. И следствие не имеет никаких формальных причин связать воедино эти два дела. Понимаешь, что это значит?

Я неуверенно предположил:

– То что их отпустят на свободу?

Марина кивнула:

– Скорее всего. Ну, вчерашний бандит, оказывается уже был судим. Суд может дать ему небольшой срок в два-три года. А вот второй, водитель Волги, вполне может отделаться и условным сроком.

– А что же тогда делать?

– У меня появилась идея. Понимаешь, я думаю, что этот водитель, а именно он получил заказ от клиента и именно он нанимал этих двоих бандитов. Так вот, по логике, он должен был в тот же день каким-то образом связаться с клиентом и оповестить его, что дело сорвалось и объяснить, почему. Понимаешь, о чём я?

Я глубокомысленно кивнул:

– Кажется, да… Ты хочешь сказать, что, проследив за этим водителем, мы сможем узнать, кто заказал похищение Наташи?

Марина обрадовалась моей сообразительности.

– Правильно! Молодец! Давай попробуем? Я помню время, когда эти двое расстались. На часах было 17:38. Помнишь то место, где Волга остановилась?

Я молча кивнул и открыл смотровое окно непосредственно там и тогда, когда я его вчера закрыл. Оно открылось в машине, из которой как раз выбирался Фиксатый. Марина молча встала с кушетки, сходила к своему письменному столу и вернулась назад, вооружённая блокнотом и своим «вечным» пером. После этого мы замолчали и просто наблюдали за тем, как водитель крутит баранку, переключает рукоятку скоростей и изредка, обутой в валенок белого войлока ногой, нажимает на поворотах на педаль тормоза.

В первый раз машина остановилась в районе военного городка. Водитель оставил её прямо на обочине. Перебросив окно на противоположную стену и максимально расширив его, мы получили хороший обзор местности за пределами машины. Я тут же догадался, почему он остановился именно здесь. Справа, в маленьком ответвлении от тротуара, стояла телефонная будка!

Водитель тяжело, с кряхтением, выбрался из машины и обойдя её спереди стал искать путь через высокие сугробы. Для того чтобы выбраться на тротуар, ему пришлось пройти вперёд добрых двадцать метров. Там пролегала узенькая «народная тропа». Пока этот дядька, балансируя руками, перебирался на другую сторону, я взглянул в лицо Марине.

Её глаза хищно сузились, и она не отрывала взгляда от неповоротливой полной фигуры в чёрном овчинном полушубке и шапке из волчьего меха. Она искоса взглянула на меня и негромко сказала:

– Он собрался звонить. Нам нужно проследить, какой номер он наберёт и послушать разговор. Приготовься переместить окно в телефонную будку…

Дядька этот, засунув руки в карманы полушубка, не спеша шагал к телефонной будке, а я готовился его встретить. Снова окно приняло небольшие размеры и теперь оно находилось внутри тесного помещения. Телефонный аппарат с никелированным наборным диском, на котором уже успели проступить пара ржавых пятен, лежал прямо перед нашими глазами.

Замёрзшая дверь с противным визгом открылась, водитель втиснулся в тесное пространство, снова раздался визг закрываемой двери и широкое плечо перегородило обзор. Марина тронула моё колено, но я уже и сам сообразил. Окошко ещё более уменьшилось в размере, переместилось левее и ближе к корпусу аппарата. Наборный диск снова стал виден, правда, на сей раз с более острого угла.

Я увидел толстый, как сосиска, палец. Он попал в дырку с цифрой шесть. Я продублировал, – Шесть! Марина кивнула и поставила шестёрку в своём блокноте. Механизм возврата диска промёрз, поэтому палец помог ему вернуться назад. Следующей была двойка. Я громко произнёс, – Два! Марина кивнула, не поднимая головы от блокнота.

Когда я продиктовал последнюю цифру, после которой до нас донеслись тихие, но отчётливо слышимые в морозном воздухе гудки, Марина вскинула голову и приказала:

– Останови время!

Отсчёт секунд на циферблате остановился и картинка замерла. Марина быстро поднялась, вышла из спальни и тут же вернулась назад со справочником городских телефонов в руках. Она уселась на прежнее место, раскрыла справочник и принялась нетерпеливо искать нужный номер. Так продолжалось минут десять. Я терпеливо ждал.

– Вот он! – воскликнула Марина и тут же принялась переписывать найденную информацию из телефонного справочника в блокнот.

Там не могло быть ничего, кроме номера телефона, Ф.И.О. владельца и его домашнего адреса. В этом справочнике находится такая же информация по нашему с мамой телефону и по телефону Марины.

Закончив, Марина подняла голову, посмотрела на меня и сказала:

– Некий Чумак Н. С. Проживает на улице Профсоюзной, дом 14, квартира 25.

– Кто?! – заорал я, вскакивая со своего места.

Марина подняла голову:

– Ты что, знаешь его?

– Конечно, знаю! Николай Степанович Чумак – это же наш учитель физкультуры!

– Не спеши… В справочнике стоят только инициалы. Это может быть Николай Сергеевич, или Семёнович, или вовсе Никита Семёнович. Кстати, Чумак Н. С. может оказаться и женщиной. Например, Чумак Нина Сергеевна. Надеюсь, сейчас из разговора станет понятно, о ком в действительности идёт речь. Сядь и пускай дальше!

Я взял себя в руки, сел и пустил картинку вперёд. Прозвучало ещё три длинных гудка прежде чем монетка сорвалась вниз и со стуком провалилась в чрево автомата, говоря о том, что связь установлена. Водитель солидно кашлянул в трубку и начал:

– Николай Степанович?… – я дёрнулся и поднял указательный палец вверх. – Да, это я… Нет, к сожалению, сегодня сорвалось… Не знаю, но нужно переждать. Боюсь, большого шума уже не избежать… Николай Степанович, я понимаю ваше нетерпение, но уверяю вас, что спешка в таком деле может закончиться для всех очень плохо!… Если вы будете настаивать, я вынужден буду прекратить наше сотрудничество!.. Да, вот это правильно! Постарайтесь успокоиться и запаситесь терпением… Никуда она не денется!… Нет, чисто на этот раз не получилось. Тот человек, которого вы мне рекомендовали, не выдержал… Он умер, в самый ответственный момент… Не знаю отчего, но мой парень утверждает, что у него сердце не выдержало… Хорошо. Теперь последнее. Николай Степанович, мой парень потребовал от меня выплатить обещанный аванс в полном объёме, и я вынужден был с ним согласиться. Свою часть дела он выполнил полностью. Мне пришлось ему заплатить… Нет, он настаивает, что его вины тут не было! Если бы ваш протеже, не подвёл нас, всё было бы проделано так же чисто, как и в прошлый раз… Я заплатил ему тысячу… Согласен, это был аванс на двоих, но мой парень был очень настойчив. Ну, вы понимаете меня? Я прошу вас компенсировать мне хотя бы часть этой суммы. Устроит вас семьсот пятьдесят?… С вами приятно иметь дело! Оставьте деньги там, где обычно… Я свяжусь с вами, когда вновь станет можно, но настройтесь минимум на два месяца ожидания. Нужно чтобы всё утихло… И вам спокойной ночи!

Марина мрачно смотрела на меня, а я на неё.

– Значит, это и в самом деле ваш физрук? Фамилия Чумак не очень-то распространена… Ну что ж, может быть, может быть…

– Да я просто убеждён в этом! Надюшка мне ещё год назад рассказывала, что он частенько заходит в женскую раздевалку при спортзале. Говорит, какие-то девочки жаловались, что он их трогает.

Марина встрепенулась.

– Да?! Тогда это именно тот, кто нам нужен! Знаешь, я тут подумала,… – она в задумчивости покусала нижнюю губу, – Из разговора я поняла, что и похищение той девочки, два года назад, тоже он оплатил. Похоже, что у этого типа какое-то психическое отклонение. Я слышала про таких. Ещё в институте, на курсе судебной медицины нам рассказывали. Наш преподаватель тогда упомянул, что такие субъекты зачастую склонны к фетишизму. Знаешь, что это такое?

– Нет, не слышал. Фетишизм? Что это?

– Мужчина, а чаще всего страдают этим именно мужчины, старается сохранить какой-нибудь материальный предмет принадлежащий партнёрше по сексу. Это может быть прядь волос, серёжка, чулок – да всё что угодно! Расчёска, например! Эти предметы впоследствии служат им в качестве сексуального раздражителя. Понимаешь, к чему я клоню?

– Ты думаешь, эта сволочь сохранила у себя что-нибудь от той убитой девочки?

Марина кивнула.

– Да, вполне вероятно. Причём этот предмет должен быть у него под рукой. Он не станет прятать его, скажем, у себя в гараже. То есть, если что-то и есть, оно должно храниться у него в квартире! Понимаешь, о чём я?

– Кажется, да. Залезть к нему домой и убедиться, что оно там есть. А потом сдать его в милицию, правильно?

Марина снова кивнула.

– Примерно так… Самое трудное в этом – это поставить в известность милицию и самим при этом не засветиться. Я как раз над этим голову ломаю.

Марина вскочила с тахты и забегала по спальне, рассуждая вслух.

– Как сообщить? Пожар у него в доме устроить, в надежде, что пожарные что-то найдут?… Бред! Ещё чего доброго все улики сгорят. Да и соседи пострадать могут. Позвонить в милицию, якобы от соседей, сказать, что из квартиры крики слышны?… Тоже чепуха! Быстро установят, что у него всё тихо, и что звонок ложный… А он от этого может насторожиться и уничтожить возможные улики… Что делать? Что? Что?

Ещё один энергичный пробег от окна к двери и обратно.

– Прямо хоть анонимку пиши!

После слов об анонимке, Марина резко остановилась и медленно развернулась в мою сторону. – А что? Это, пожалуй, мысль!…

– Анонимку написать? – осторожно откашлявшись, спросил я.

Всё это время, пока Марина металась по спальне, в мучительных поисках решения, я, помалкивая, оставался на своём месте на тахте, следя за ней глазами. Мы с девчонками знаем, что ей нельзя мешать, когда она вот так размышляет. Может плохо закончиться для мешальщика.

– Да! Только нам нужна какая-нибудь фактура!

– Что нужно? – удивлённо выпучился я на неё. – Фактура?

– Да, фактура, фактура… Какой-нибудь мелкий, незначительный факт, который мы могли бы подложить в конверт. Так, чтобы сразу все сомнения отпали, что это не обычная бытовая кляуза! Понимаешь?

– Угу… Так значит, всё-таки нужно в его квартире поискать?

– Да, без этого, боюсь, не обойтись.

– А у нас с Надюшкой как раз завтра физкультура. Как я буду ему в глаза смотреть?… Я же могу нечаянно с ним что-нибудь сделать…

– Не пойдёте в школу! И Натку не пущу, пока это чудовище за решёткой не окажется!

– Когда отправимся на дело? – ввернул я понравившийся оборот из какого-то фильма.

Она усмехнулась.

– Медлить нельзя! Прямо сейчас! Давай-ка для начала заглянем к нему в квартиру. Начинай! Лучше всего прямо в тот же вечер 15-го декабря. Что-то мне подсказывает, что он будет сильно разочарован после разговора с водителем Волги. В таком состоянии он может сам показать нам что-нибудь!

Мы вновь уселись рядышком, и Марина взяла в руки свой блокнот. Я сменил положения окошка и расширил его. Марина напомнила мне адрес,

– Профсоюзная дом 14, квартира 25. Знаешь, где Профсоюзная?

Я кивнул. Бывал там с пацанами. Я мгновенно поднял окошко на пару сотен метров над городом, отчего Марина непроизвольно охнула и вцепилась рукой в мою коленку, сориентировался и быстро спустился прямо на Профсоюзной.

Дом и квартира отыскались быстро. Не прошло и двух минут, как мы с Мариной уже осматривались в просторной однокомнатной квартире. Сам хозяин, красный и потный сидел на краю заправленной кровати и яростно ерошил обеими руками свои коротко стриженные волосы. Одного взгляда в его глаза было достаточно, чтобы понять – этот человек не в себе!

Марина тихо спросила меня, он ли это, и я коротко кивнул в подтверждение. Да, это был наш учитель физкультуры, любитель трогать девочек в женской раздевалке при спортзале! От внезапно нахлынувшей ненависти у меня свело челюсти. Марина заметила, что я напрягся, приобняла меня за плечи и попросила не отвлекаться.

Мы тщательно осмотрелись в пустоватой комнате. Из мебели здесь имелся типовой круглый обеденный стол с двумя стульями и кровать с панцирной сеткой, на которой сидел сам хозяин. Возле окна у правой стены стоит приземистый комод с проигрывателем наверху. В левом углу возле окна на тумбочке стоит новенький 7-ламповый радиоприёмник «Москвич». Лёгкая этажерка с пластинками и фотоальбомами располагается рядом с комодом с проигрывателем.

Возле стены, противоположной окну, по центру стоит двустворчатый шкаф, такой же, какой имеется в зале и у нас с мамой. Другой мебели в комнате не имелось, и я развернул было наше смотровое окошко в сторону кухни, но тут Марина положила руку мне на рукав и попросила снова показать ей этажерку с пластинками.

Я удивился, но тем не менее послушался. Минуты две она пристально рассматривала что-то на полках, а потом повернула лицо ко мне и сказала:

– Надюшка недавно хвасталась часиками, которые ты ей подарил. Уверяет, что они являются как бы дубликатом оригинальных часов. Это действительно так?

– Да! Специально несколько раз проверял! Оригинал остаётся на месте. Мы же не хотели стать ворами…

– Хорошо, хорошо… – нетерпеливо перебила меня она. – Можешь сделать для меня дубликаты этих фотоальбомов?

Я кивнул, зажмурился на секунду и открыл глаза. На тахте, справа от бедра Марины возникли сложенные стопкой альбомы из квартиры нашего физрука! Она вздрогнула от неожиданности. Я развернулся к ней, с любопытством ожидая, когда она откроет первый альбом, но Марина попросила меня тщательно осмотреть ванную комнату в квартире и непременно заглянуть под ванну. Нет ли там каких-нибудь посторонних предметов?

Я отвлёкся на секунду, переводя окошко в ванную комнату, но краем глаза зафиксировал, что Марина положила себе на колени первый альбом и начала открывать его прочную, обшитую жёлтым бархатом верхнюю крышку. Не открыв её и до половины, она резко захлопнула альбом.

Нервным, не допускающим возражений голосом, она распорядилась:

– Выйди! Побудь с девочками! Я тебя позову, когда можно будет! Скажи им, чтобы ко мне никто не совался! Я очень занята! Окно можешь закрыть.

Я закрыл окно, встал с кушетки и обескуражено посмотрел на неё. Она была бледна, губы плотно сжаты, брови нахмурены. В таком состоянии с ней лучше не спорить. Об этом знали все обитатели этой квартиры. В таком состоянии безопаснее Тигру за усы таскать. Я молча развернулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

На вопросительные взгляды обеих сестёр я только пожал плечами и передал им слова матери…

Марина позвала меня минут через десять. Когда я закрыл за собой дверь спальни, Марина кивнула в сторону альбомов, по-прежнему стопкой лежащих на краю тахты,

– Уничтожь их!

Альбомы исчезли, и я уставился на неё, ожидая дальнейших распоряжений. Я чувствовал, что ещё не всё. Так и оказалось. Марина посмотрела на меня и сказала:

– Нам с тобой нужно попасть в больницу на четвёртый этаж в приёмную главврача. Сейчас там весь этаж должен быть пустым. Нам никто не помешает. В приёмной имеется пишущая машинка. Мне нужно написать сопроводительное письмо к этому, – в руке она держала пухлый конверт, по которому многозначительно постукивала пальцем.

– А что там? – полюбопытствовал я, косясь на конверт и одновременно открывая окошко в тёмном коридоре четвёртого этажа больницы.

– Несколько фотографий из этих альбомов. Как я и предполагала, этот вурдалак фетишист. Эти фотографии приведут его на плаху!

Я кивнул, не особо понимая, о чём она говорит. Но раз Марина говорит, значит так оно и будет! Развернувшись к окошку, лежащему на стене, прямо напротив тахты я спросил:

– Дальше куда?

Марина всмотрелась в тёмный коридор, едва подсвечиваемый светом уличных фонарей из единственного окна, и уверенно сказала:

– Прямо по коридору, третья дверь налево.

Третья дверь, в отличии от всех остальных, была оббита дермантином и на ней красовалась табличка, говорящая всем о том, что главного врача следует искать именно за этой дверью.

Дальнейшее было просто и буднично. Марина уверенно зажгла в маленькой приёмной свет, прошла к столу со стоящей на нём пишущей машинкой и уселась на стул перед нею. На мой вопрос, не стоит ли задёрнуть шторы, чтобы с улицы не так заметно было, она отмахнулась:

– Чепуха! Никто из персонала сюда не сунется! Дурных нема!

Чувствовалось, что она всё здесь знает до мелочей. Не теряя на поиски ни секунды, Марина открыла нижний правый ящик стола, выудила оттуда два листа чистой бумаги, из другого ящика достала лист синей копирки, стопочкой сложила все три листа и, не задумываясь, уверенно заправила всю эту стопочку в каретку машины.

Она ненадолго подумала, подняв голову и глядя в потолок, и я отошёл к окну, чтобы не мешать ей. Машинка за моей спиной застрочила, а я задумался, глядя в пустой, плохо освещённый больничный двор. Задумался – неправильное слово. Я устал и мыслей в моей голове было маловато. Можно сказать, что и вовсе их там не было. Так…. какие-то назойливые, как осенние мухи, обрывки.

Вжикнула каретка, и Марина достала все три листа из машинки. Один из них она тут же на столе аккуратно сложила, засунула в подготовленный конверт с фотографиям. Потом она, очевидно, передумала.