Текст книги "Знакомство (СИ)"

Автор книги: Александр Раевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Саша, Борис Аркадьевич предлагает тебе поступить в эту школу! Представляешь, какой это шанс для тебя?! Он пообещал через год, если ты выдержишь испытание, помочь мне с работой в Москве! Представляешь?!

Вот оно в чём дело! – подумал я. – Так вот он, значит, чем её взял. Ну почему она у меня такая доверчивая? Верит всяким проходимцам…

Я помотал башкой:

– Не, мам, спасибо. Ты же знаешь, я Москву не очень-то люблю. Шумно, толкотня эта вечная на улицах… Нет, мне Магадан гораздо больше нравится. Я отсюда никуда не поеду. Налей мне, пожалуйста ещё чаю, – я протянул ей пустую чашку.

Мама приняла чашку из моих рук и сердито сказала:

– О себе не думаешь, так подумай хотя бы обо мне! Такой шанс вырваться из этой глуши! Неужели ты не хочешь жить поближе к бабушке и тётке?

– Не, не хочу! Бабушка вечно подглядывает за мной. Что я читаю, кому я пишу, с кем по телефону разговариваю… У меня там нет никакой личной жизни. А потом, мам, ну какой шанс? Я понимаю, Борис Аркадьевич посторонний человек, меня совершенно не знает, но тебе-то отлично известно, что никаких особенных талантов у меня нет и не предвидится. Две тройки за последнюю четверть! Как я перед тренером оправдываться буду? Ума не приложу… Так что, нет! Позориться среди отличников в этом интернате я не хочу и не буду!

Как человек незнакомый с подробностями моей биографии, Борис Аркадьевич должен был бы сейчас спросить меня про секцию. Что за секция, давно ли посещаю и так далее. Он промолчал. А мне от этого стало совсем грустно. Значит он очень много знает обо мне.

Мама насупила брови и пристукнула кулачком по столу:

– Поедешь, как миленький! Сопляк! Я ещё буду его спрашивать!

Я внимательно посмотрел маме в глаза и медленно покачал головой.

– Нет, мама, никуда я не поеду! Будешь настаивать – уйду из дома. Буду с бичами и бичихами жить. Изучать изнанку жизни, так сказать! Или вон, юнгой на какой-нибудь сейнер устроюсь! Я всегда мечтал о море.

Мама рассердилась и испугалась. Это было видно по её глазам. В таком тоне я с ней ещё ни разу не разговаривал. Она беспомощно перевела взгляд на лже-Бориса, как будто тот мог ей помочь. Он мог и, судя по всему, хотел. Взгляд у него стал очень нехорошим. Тяжёлым каким-то. Похоже, он исчерпал свои скудные средства убеждения и был готов перейти к другим методам.

Я смотрел на маму, но не видел её. На краю поля зрения я держал этого дядьку. Вряд ли ему известно об этой моей способности – видеть мельчайшие детали на самом краю поля зрения. Убивать меня ему резона нет. Если Марина права, и он действительно мелкая сошка, то скорее всего не посмеет взять на себя такую ответственность. Скорее всего он сейчас попытается меня нейтрализовать. Наркотик? А что? Самое то! Обездвижит и, взвалив на плечо, утащит туда, где сидят пославшие его люди.

Лже-Борис переводил взгляд с меня на маму и обратно. Я понимал его. Он сейчас взвешивал шансы на то, что маме удастся меня уговорить. Видимо решив, что шанс хилый, он принуждённо улыбнулся, громко хлопнул себя ладонями по коленям и решительно поднялся. От этого движения диван протестующе взвизгнул пружинами.

– Ну нет, так нет! Насильно, как говорят, мил не будешь!

Сказав это он направился в коридор. Мама тоже поднялась и держась рукой за спинку своего стула тоскливо смотрела ему вслед.

Если что-нибудь должно произойти, то это произойдёт сейчас! – подумал я, вставая и отодвигая стул от стола. Если он вздумает метать дротики, то спинка стула может послужить неплохим щитом. Иголка с пёрышками – это вам не пистолет! Не прострелит!

Уже не скрываясь, я смотрел в тёмный проём двери прихожей. Если он наденет пальто, то можно считать, что опасность миновала. Чтобы действовать, ему нужна максимальная свобода рук. Он не надел своё тяжёлое пальто и не стал обуваться! Вновь появившись в комнате лже-Борис обратился ко мне:

– Я только вот что хотел ещё сказать,… – его правая рука была в кармане и карман этот шевелился.

Улыбаясь ему, я напряжённо ожидал, когда он вытащит руку из кармана. Я был уверен, что сейчас его пальцы осторожно достают из картонной коробочки один из дротиков. Как только поднимет руку для броска, можно действовать. У меня от напряжения даже вспотела спина.

Лже-Борис достал руку из кармана и сжал её в кулак:

– Ты, Саша, должен понимать,… – левая его рука и правый кулак сошлись вместе.

Ну, правильно! Ему же нужно ещё снять защитный колпачок с иглы! – сообразил я. Лже-Борис шагнул в комнату. Я тут же на шаг отступил к двери в спальню. Он понял, что я насторожился, и перестал стесняться. Не закончив фразы, он резко поднял правую руку вверх. Я ещё успел заметить, как что-то красное мелькнуло в его пальцах, и крикнул:

– Замри!

Ура! Сработало! Конечно же я не был уверен, сработает или нет. Проще всего было бы открыть под его ногами проход, но мне нужно было сначала показать маме, кого она впустила в дом. Окунуть его в море мы всегда успеем! Сначала обыск!

Мама испуганно вскрикнула. "Так, – подумал я, – без помощи Марины тут не обойтись! Нужно, чтобы она её как-то отвлекла". Открыв в коридоре проход в спальню Марины, я громко позвал:

– Тётя Марина! Тётя Марина!

Маму заклинило. Она с полуоткрытым ртом смотрела на мощную фигуру, застывшую в двух метрах от неё с поднятой рукой. Губы у мужика были плотно сжаты.

Мама отвела взгляд от чужака только тогда, когда из-за его спины выскользнула стройная фигурка Марины. Мама перевела взгляд на неё.

– Мариша? Как ты…

Марина обогнула лже-Бориса, бросив мимолётный взгляд в его лицо и устремилась к маме…

– Покажи маме его настоящие документы! – распорядилась она.

Я кивнул, но прежде чем отправиться в прихожую, подошёл к боксёру и начал не стесняясь расстёгивать пуговицы на его пиджаке. Сначала нужно было удостовериться, что у него нет другого оружия.

Другое оружие было! В точности так, как описывала Марина, из-под левой мышки высовывалась ребристая рукоять пистолета. Чтобы вытащить его из кобуры, мне понадобилось расстегнуть нехитрую застёжку. Я посмотрел в лицо лже-Борису и пробормотал:

– Тебе он уже не пригодится. Я возьму его себе, ладно?

Вопрос был, что называется, в пустоту. Мужик молчал, продолжая глядеть в ту точку, где пару минут назад стоял я.

Потом пришла очередь карманов. Из правого я выудил ту самую картонку, одно гнездо в которой уже пустовало. Бросив картонку на стол рядом с маминой чашкой, я подтащил стул поближе к правому боку дядьки и встал на него.

Дротик он удерживал в трёх пальцах. Осторожно, чтобы не задеть кончик иглы, из которой выступила светло-коричневая прозрачная капелька, я вывинчивал дротик из его пальцев. Делу помогло то, что формой он был не цилиндрический, а напоминал веретено. Когда дротик вылез из его пальцев на пару миллиметров, дело пошло веселее.

Через минуту я спрыгнул со стула и вложил добычу в пустующее гнездо коробочки. Мама с ужасом наблюдала за моими действиями. Тут раздался голос Марины.

– Посмотри, нет ли чего-нибудь на его ногах снизу?

Я задрал сначала левую штанину широких брюк. Пусто. А вот на правой ноге, в хитроумно прикреплённых ножнах, имелся обоюдоострый нож, наподобие финского. Замечательно! Это наши с Мариной боевые трофеи. Показав весь этот арсенал маме, я забрал всё с собой в коридор и там определил в мой секретный шкаф.

Из пальто я достал удостоверение сотрудника КГБ и паспорт. Положив их оба раскрытыми на стол перед мамой, я отступил назад и величаво повёл рукой.

– Мама, позволь представить тебе Петра Петровича Коломийцева, оперуполномоченного КГБ, старшего лейтенанта, мастера спорта по боксу. Человека многих достоинств!

Марина выпустила маму из свои объятий и развернула её к столу.

– Посмотри, Машенька, на этого мошенника.

Она спросила меня:

– Ты уже придумал, что с ним дальше делать?

– Угу, придумал. Отправлю его искупаться… – я смешливо фыркнул. – Старший научный сотрудник!

Допрос Коломийцева

Точку, куда я его сброшу я уже выбрал. 200 километров южнее нашего острова. Как я успел увидеть, подняв окно на высоту нескольких километров, ещё юго-юго-восточнее этой точки, километрах в пятидесяти, лежал совсем крохотный островок. Времени подробнее его исследовать, у меня не было, но если там имеется пресная вода и плодовые деревья, я мог бы высадить его там. Это и будет предметом торга.

Крикнув, – Отомри! – я одновременно открыл под ногами лже-Бориса проход. Он ещё успел шевельнуться, прежде чем с громким криком сорвался вниз. Летел он недолго. Окно я открыл на высоте пяти метров от поверхности воды. Подняв в воздух фонтаны брызг, мошенник от КГБ ушёл под воду. Это будет ему первое огорчение, – мстительно подумал я, – А нечего на детей с оружием охотиться!…

Я моментально поднял квадратное окно с пола и отбросил его к торцу комнаты, расположив так, чтобы можно было не наклоняясь и не затрудняясь разговаривать со страдальцем. Шумно отфыркиваясь дядька вынырнул на поверхность. Я подошёл к окну и посмотрел вниз. Оно было расположено высоковато от поверхности воды. Нужно было бы кричать, чтобы хорошо услышать друг друга. Думая о соседях, я опустил окно пониже. Теперь оно располагалось на высоте примерно трёх метров над морем.

Сзади неслышно подошла Марина и заглянула мне через плечо. Я сделал окно пошире и повыше, чтобы она могла встать рядом и принять участие в разговоре. Дядька этот ошарашенно крутился на месте, пытаясь понять, как он здесь оказался, и что это за место. Нас он ещё не видел. Я громко сказал:

– Привет! Не ушибся?

Лже-Борис закрутил головой, пытаясь понять, откуда донёсся голос. Я помог ему:

– Мы здесь! Три метра над водой. Эй!

Вот теперь он нас с Мариной увидел. Я оглянулся. Мама тяжело уселась на диван за нашими спинами, упёрлась локтями в колени и ладонями сжала виски. У неё видимо разыгралась мигрень. Позже! Всё позже! – подумал я, вновь оборачиваясь к пловцу поневоле.

– Эй, послушай! У нас не так много времени. В этих водах водятся здоровенные акулы и я бы не хотел, чтобы они сожрали тебя, пока я не договорил.

– Что ты хочешь? – крикнул Пётр. Будем уж называть его своим именем.

– Довольно много! Во-первых, раздевайся! До трусов! Всё остальное тебе уже не понадобится, старший научный сотрудник! – рассмеялся я, – Раздевайся, раздевайся! Иначе я закрываю окно и забываю о тебе!

Пётр начал медленно одной рукой ослаблять узел галстука. Я поторопил его,

– Быстрее! Про акул я не шутил! У тебя мало времени. Да, постарайся не поцарапаться! Эти твари кровь в воде чуют лучше, чем собака колбасу! За несколько километров.

Пётр заторопился. Чтобы он не скучал, я подбадривал его:

– Пиджак я тебе уже расстегнул. Можешь не благодарить. Я же не зверь какой-нибудь! Во мне ещё осталось человеколюбие. Брюки тоже! Всё снимай! Можешь оставить только трусы. Это в твоих же интересах! Если мы не договоримся, то ты останешься в воде. Через пару часов твоя кожа размокнет и станет такой нежной, что любое трение моментально вызовет потёртости. Выступит кровь, ну а дальше сам понимаешь. Без одежды проживёшь на несколько часов дольше.

Мы с Мариной молча ожидали окончания процедуры раздевания. У мужика, кажется, зародилась надежда, и он торопливо скидывал с себя остатки одежды, которая теперь вся плавала вокруг него. Носки он снял самостоятельно, не дожидаясь напоминаний. Он поднял голову вверх:

– Что дальше?

– Дальше мы будем разговаривать. Если ты честно ответишь на наши вопросы, я помещу тебя на необитаемый остров, где есть вода, плодовые деревья и какая-никакая живность. Будешь жить там, как Робинзон. Читал такую книжку?

– Читал! – фыркнул Пётр, – Ты это серьёзно сейчас? Про необитаемый остров?

Мы с Мариной переглянулись. Она впервые подала голос:

– Серьёзнее не бывает! Вы быстрее решайтесь! У нас с Сашей не так много времени. Больше, чем у вас, но тоже немного. Не советую играть в героизм или строить из себя партизана на допросе! Если начнёте тянуть резину, Саша закрывает окно, и мы забываем про ваше существование. Саша, принеси из прихожей его вещи! Пальто, ботинки, шарф и шапку. Их тоже нужно выбросить.

Всё барахло Петра полетело вниз. Наверное это убедило его в серьёзности наших намерений и безвыходности ситуации для него. Он крикнул:

– Ладно, спрашивайте!

Я был благодарен Марине за то, что разговор она взяла на себя. Она только попросила меня принести ей какую-нибудь тетрадку и карандаш. Вручив всё необходимое, я на пять минут отошёл к маме и быстренько ликвидировал приступ мигрени. Постояв рядом для верности ещё пару минут, я вернулся к окну.

Марина как раз выясняла, куда он должен был доставить меня в Москве. На вопрос, кто должен был меня принять, Пётр только пожал плечами:

– Я человек маленький! Мне назвали его и сказали где он живёт. Я должен был доставить его в спецзаведение и сдать дежурному с рук на руки. Всё! На этом моё задание закончено.

Марина подумала с минутку и повернулась ко мне:

– Кажется, не врёт. Он и в самом деле пешка. Многого не знает. Что ты с ним хочешь сделать?

Я перегнулся в окно:

– Ладно! Я тебя прощаю, хоть ты и вёл себя, как фашист! Будешь жить!

Крикнув это я открыл рядом с ним широкое, метров пять окно к выбранному мною островку.

– Плыви туда! – я показал рукой.

– Может хотя бы нож вернёшь, пацан?

– Может, и верну, но позже. Если ты всё рассказал честно, я к тебе ещё загляну. Впрочем, ты догадываешься, что с тобой произойдёт, если ты соврал?

Пётр серьёзно кивнул:

– Догадываюсь! Опять в море окунёшь?

– Правильно мыслишь, старший научный сотрудник! Кстати, не надейся, что тебя подберёт какой-нибудь корабль! Это Земля, но только миллион лет назад. Здесь ещё и людей-то толком нет, не то что кораблей! Не удивляйся поэтому, что некоторые звери выглядят не так, как в зоопарке. Ну, всё! Прощай и думай о своём поведении!

Я подождал, когда Пётр вплавь пересечёт границу открытого для него в море окна и закрыл его за ним. Море опустело. Только тут и там плавали элементы одежды когда-то цивилизованного человека Коломийцева Петра Петровича.

Почему-то притягивало взгляд раскинувшее полы и рукава в стороны чёрное пальто. Оно напоминало мне какую-то гигантскую рыбу вроде морского ската. Вздохнув, я закрыл и это окно. Окно на море миллион лет тому назад! Почему я так решил? Не знаю…

Мы с Мариной переглянулись. Она заметила, что мне не по себе.

– Жалеешь его? – тихо спросила она, ласково взъерошивая мне волосы.

Я кивнул:

– Жалею… Молодой, красивый, сильный мужик. Только беспринципный. Вы видели, какая у него фигура? – я согнул правую руку и с грустью посмотрел на свой жалкий бицепс.

Марина усмехнулась:

– Не жалей! Для него ещё не всё потеряно. Придумаем что-нибудь! А месяц-другой жизни на необитаемом острове для него только на пользу пойдут. Беспринципный! Ты это точно подметил.

Она помолчала, задумавшись.

– Скажи, про акул ты наврал?

Я кивнул:

– Наврал, конечно! Хотя я читал где-то, что акулы существовали вместе с динозаврами. Динозавры вымерли, а акулы, крокодилы и черепахи выжили. Вполне может быть, что акулы в этом море водятся.

– А почему ты решил, что это Земля, только миллион лет назад? Опять выдумал, чтобы страху нагнать?

Я неуверенно ответил:

– Не знаю… А вам самой не кажется странным, что на острове, где полно пресной воды, где имеется пышная растительность, где живут разнообразные животные, что такой остров мог остаться не заселённым людьми?

Марина кивнула:

– Да, мне тоже показалось это странным. Может быть, ты и прав…

Сзади до нас донёсся сердитый голос мамы:

– Мне кто-нибудь может объяснить, что здесь произошло?

Мы переглянулись. Со всеми этими заботами мы забыли про неё. Марина первой подскочила к дивану, уселась рядом с мамой и взглянув на меня велела:

– Убери это со стола.

На столе оставались лежать раскрытые паспорт и удостоверение личности Петра. Я кивнул, сгрёб их со скатерти, зашёл в кладовку и сбросил в свой секретный шкаф. Когда я вышел, Марина что-то тихо говорила на ухо маме. Она сделала строгие глаза, мол, не лезь и попросила:

– Малыш, посмотри, пожалуйста, чем там мои девки занимаются. Если дурака валяют, отправь их на остров. Пусть хоть купаются что ли… У нас с твоей мамой есть о чём поговорить. Я кивнул и вышел в коридор, в котором до сих пор оставался открытым проход в квартиру Марины.

***

Когда я вернулся домой, мама лежала в комнате на диване, уткнувшись лицом в подушку. Она плакала. Марина сидела с нею рядом, но лицо её выглядело не сочувственным, как можно было бы ожидать, а каким-то отчуждённым. Увидев меня она поднялась с дивана и поманила меня на кухню.

Там, за плотно закрытой дверью, она рассказала что здесь без меня случилось. С мамой всё было плохо. Марина не успела рассказать ей и части того, что со мной случилось в последние дни, как с ней случилась истерика. Истерику кое-как удалось погасить, но теперь она страдает от того, что якобы родила монстра. Вдобавок к этому она обвиняет в случившемся Марину и девочек.

Мне стало стыдно за маму, потому что Марина и девочки уж во всяком случае ни при чём, но Марина лишь устало улыбнулась мне. Я решил, что ей лучше будет сейчас уйти домой, и она согласилась. Марина пришла к нам домой через проход, поэтому я отправил её домой прямо из кухни.

Закончив со всеми срочными делами, я с тяжёлым сердцем зашёл в комнату и поколебавшись, сел всё-таки рядом с мамой на диван. Она подняла голову, убедилась, что это я, и уселась на диване. С протянул к ней руку, намереваясь взять её за руку, но мама с какой-то брезгливой гримасой отстранилась.

– Не прикасайся ко мне! Где эта?

– Кто? – не понял я.

– Где эта ведьма?

Я испугался. Таких слов от мамы я ещё не слышал.

– Мама, какая ведьма? Ты что такое говоришь? Тётя Марина обычная женщина. Она такой же врач, как и ты.

Мама зло посмотрела на меня, и я решил, что нужно срочно что-то предпринять. Иначе она наговорит мне такого, что я потом век этого не смогу забыть. Мне ещё придётся как-то забывать эту её гримасу.

Я пристально посмотрел ей в глаза и тихо сказал:

– Ты очень устала… Ты очень устала… Сейчас ты уснёшь, а когда проснёшься все твои страхи уйдут. Ты забудешь весь сегодняшний день…

Лицо мамы дрогнуло, как-то разгладилось и вновь сделалось мягким. Таким, каким я знал его всю мою жизнь. Мама зевнула и потянулась.

– Саша, принеси мне, пожалуйста, плед из спальни… Что-то я умаялась сегодня. Вздремну часок, пожалуй…

– Подожди, мама… Нужно подушку взбить…

Я перевернул подушку, потому что с этой стороны она была влажной от слёз, и для вида взбил её. Мама благодарно улыбнулась, улеглась на подушку и вытянула ноги. Она сонно пробормотала:

– Спасибо, сыночек… Ты у меня такой заботливый…

Когда я вернулся в комнату с пледом, она уже крепко спала. Я укрыл её, сел рядом, положил ей руку на плечо и тихонько повторил:

– Все твои страхи уйдут… Сегодня был обычный скучный день… Нечего вспомнить…

Посидев с ней ещё минут пятнадцать и убедившись, что мама крепко и спокойно спит, я рискнул оставить её ненадолго. Мне нужно было посмотреть, как чувствует себя Марина. Я подозревал, что мама успела наговорить ей очень неприятных вещей…

Разговор с Мариной

Я ушёл на кухню, открыл проход в спальню Марины и тут же увидел её. Марина сидела на тахте, с раскрытой книжкой в руках и вид у неё был самым сердитым. Я вошёл и тут же понял причину. В спальне было очень шумно! Шумел водопад, проход к которому я оставил открытым. Я тут же закрыл его и с виноватым видом посмотрел на неё.

– Сердишься?

Марина принуждённо улыбнулась и помотала головой. Сердится. Просто не хочет, чтобы я чувствовал себя виноватым.

– Извини меня ещё раз за маму. – начал я, остановившись у её ног, – Просто она очень перепугалась. У неё психика была не готова к такому количеству невероятных вещей. Сейчас она спит, а когда проснётся, то не вспомнит ничего из сегодняшнего дня. Будет думать, что обычно и скучно провела выходные. Я знаю, что это некрасиво с моей стороны, но я не видел другого выхода.

Марина похлопала по покрывалу рядом с собой. Я сел рядом и внимательно посмотрел на неё. Да, мама действительно обидела её.

– Марина, я вижу, что мама тебя сильно обидела и тебе сейчас не хочется, чтобы что-нибудь напоминало тебе об этом. Наверно будет лучше, если я вернусь домой и поживу последние дни каникул там.

Марина удивлённо посмотрела на меня:

– Зачем? При чём здесь ты?

– Ну как же? Вы с ней были хорошими подругами, а сегодня она наговорила тебе таких гадостей, что дружбе вашей конец! Я же вижу! А причина этого конфликта во мне. Из-за меня всё это закрутилось…

Марина рассмеялась:

– Дурачок ты, Малыш! Ой, какая же дурная у тебя голова!

Она отбросила книжку, повернулась ко мне и, повалив меня на спину, улеглась рядом, опираясь на локоть. Я облегчённо вздохнул. Не сердится и, кажется, между нами ничего не изменилось! Это самое главное!

– Ты думаешь для чего я с твоей мамой тогда сдружилась?

– Когда? – удивлённо спросил я.

– Когда вы в этот дом переехали.

– Для чего?

– Да из-за тебя же, глупый! Только из-за тебя! Я как только тебя в первый раз увидела, так моё сердечко и стукнуло! Вот оно! Вот моя судьба! Ещё не знала, чем оно закончится, а уже начала действовать. Гляжу, мальчишка сопливый, ножки кривенькие, а сердце мне подсказывает, – Смотри, это твоя половинка!

– Ничего они у меня не кривые, – обиделся я, – Нормальные ноги. Как у всех… Придумаешь тоже!

Марина расхохоталась. Глядя на неё рассмеялся и я. Заразительный всё же у неё смех. Марина наклонилась надо мной и, продолжая говорить, поцеловала меня в лоб.

– Теперь, когда мы оба с тобой знаем, что созданы друг для друга, дружба с твоей мамой мне не очень-то и нужна… Обойдусь я без той дружбы… Для меня главное, что ты будешь гдё-то неподалёку… Со мной,… с моими девочками… Мы, Малыш, теперь одной верёвочкой связаны.

Она отстранилась и спросила:

– Так, говоришь, когда проснётся – не будет ничего из сегодняшнего дня помнить?

Я неуверенно кивнул:

– Наверно, не будет… По крайней мере мне показалось, что она всё позабыла ещё до того, как уснула.

Марина бодро кивнула:

– Это хорошо! Ты даже не представляешь себе, как это здорово! Я-то думала, пожалею её по-бабьи, и она отвлечётся. Сможет как-то трезво на всё случившееся посмотреть. Ан нет! Не вышло!

Она хлопнула себя ладонью по лбу:

– Слушай, мы же хотели глянуть, как там наш пленник на необитаемом острове чувствует. Давай посмотрим? Жалко же будет, если он от жажды умрёт.

Марина спустила ноги на пол и я тут же повторил её маневр. Я создал небольшое смотровое окно и навёл его на тот маленький островок, где мы высадили лже-Бориса. Место высадки нашлось сразу. От воды по светлому песку тянулась цепочка следов. Сначала он постоял на месте, видимо осматриваясь, а потом пошёл по песку влево.

Нашли мы его минут через пять. Он успел отмахать километров пять, прежде чем наткнулся на небольшую речушку, впадающую в море. Видимо он пошёл вверх по течению. Берега речки были покрыты травой и невысоким кустарником, поэтому следы стали неразличимы, но Марина считала, что от реки он далеко удаляться не будет. Воду он сегодня нашёл, теперь ему необходимо обеспечить себя пищей. Если найдёт пищу, то выживет.

Я сказал Марине:

– А чего её искать? Вон, в море скалы из воды торчат. Там наверняка под водой полным-полно съедобных ракушек. С голоду не умрёт, если не совсем дурак!

Марина согласилась со мной, и я решительно закрыл окошко. Поднявшись с кушетки, я извинился перед Мариной, сказав что мне нужно заглянуть к водопаду и проведать Натку с Надюшкой. Марина сочувственно покачала головой и спросила, не очень ли для меня утомительны эти хлопоты. Я пожал плечами:

– Да нет, не очень. Кроме того, осталось три дня, а потом мы пойдём в школу. Там уже станет не до путешествий. Разве что иногда, по воскресеньям.

Марина усмехнулась, соглашаясь со мной. Она перевернулась на спину, подложила руки под голову и мечтательно произнесла, уставившись в потолок:

– Хорошо было бы там иметь дом… Большой, просторный дом, чтобы мог вместить всех. Дом с верандой. Чтобы можно было вечерами сидеть в кресле и любоваться на море, на луну и звёзды…

Я запомнил это желание моей богини. Осталось придумать, как его осуществить.

***

Шёл уже пятый час вечера, и я хотел попросить девочек закругляться. Я сам уже устал и мне нужно было ещё вернуться к маме и разбудить её. Открыв проход к водопаду, я вышел и тут же закрыл его за собой. Пусть Марина тоже отдохнёт от шума.

Натку с Надюшкой я нашёл сидящими на краю озерца. Сёстры о чём-то оживлённо разговаривали, болтая ногами в воде. Оказывается, они обсуждали очень важный вопрос. Окуда взялся тот мяч, которым они вчера играли в воде и миска сметаны, которую с сделал, чтобы намазать им плечи и которую в итоге слизала Тигра?

Я коротко объяснил им, что мяч я взял в Московском Детском Мире, а сметана пришла из подсобки магазина Молоко. Продавщицы собрались пообедать сметаной и свежим хлебом. Вот та миска и появилась здесь на острове.

Надюшка заявила, что это нечестно. Мол, я эти вещи украл, что делать категорически нельзя. Попытался убедить её, что это не кража. Обе эти вещи – и мяч и миска сметаны – являются копиями оригинальных. Я не был точно уверен в этом, поэтому пришлось провести эксперимент.

В Париже (вот привязался этот Париж!) я нашёл магазин, специализирующийся на продаже часов, выбрал на витрине из двух десятков выставленных там часов маленькие, дамские, которые могли понравиться Надюшке и сказал, что хочу иметь такие же. К сожалению, девочки не могли видеть того, что видел я, поэтому им приходилось верить мне на слово. Я не отрывал мысленного взгляда от тех часов в витрине, которые я сейчас почувствовал в своей руке. Те, которые лежали на витрине по-прежнему лежали на том же месте. Значит, это дубликат!

Протянув часы Надюшке, я рассказал им, что это всего лишь дубликат и, следовательно, ни о какой краже речи быть не может. Девочки не очень-то слушали мои объяснения. Они обе склонились над маленькими часами в золотистом корпусе с элегантным кожаным ремешком.

Мне пришлось завести их, чтобы девочки убедились, что часы настоящие. По очереди часы прикладывались к уху. Как можно при шуме водопада невдалеке что-нибудь услышать, я не знаю. Но и Натка и Надюшка уверенно говорили, что часики идут.

Спохватившись, я сказал, что эти часики будут Надюшке в подарок на прошедший день рождения и спросил Натку, не хочет ли она тоже получить такие. Она согласилась, и я подарил ей другие, не менее элегантные часики, достал и их. После всего этого я открыл проход в коридор квартиры Марины. Запустив всех, я закрыл шумный проход и принялся одеваться. Пора было возвращаться домой.

***

Маму я нашёл в том же положении, в котором оставил. Она тихо и мирно спала. Я включил в комнате свет и веки её дрогнули. Присев на диван рядом с ней, я положил ей руку на плечо.

– Мам, просыпайся… Уже вечер…

Мама открыла глаза и сначала не могла сообразить, где она и что с ней. Потом сконцентрировала на мне взгляд и улыбнулась,

– А, Сашка… Что-то я уснула крепко… Ты голоден? – спросила она спуская ноги на пол и нащупывая свои тапки.

– Угу, как волк! А что у нас сегодня на ужин?

Мама встала и покачнулась. Ей пришлось даже опереться на стол.

– Сейчас посмотрим. Пойдём, вместе выберем.

Мы с Мариной решили, что будет лучше, если сегодняшнюю ночь я проведу в нашей с мамой квартире.

***

История с лже-Дмитрием на этом не завершилась. Она и не могла завершиться так просто. Так не бывает, чтобы человек пропал, и никто его не хватился. Через неделю к нам пришли…

Снова незваные гости

Мы с мамой поужинали, я вымыл посуду и уже собирался отчалить к Колокольцевым, как вдруг прозвенел дверной звонок. Мама открыла, и в прихожей раздались мужские голоса. Мелькнул погон на шинели, и я сразу, как договаривались с Мариной, открыл смотровое окошко у неё в спальне. В нашей комнате оно располагалось слева от окна, давая полный обзор почти всей комнаты и даже части коридора.

Для её удобства я открыл окно напротив тахты и так низко, чтобы она могла смотреть и слышать сидя на краешке тахты или даже лёжа на животе.

Пришли двое. Первый, с погонами капитана, представился нашим участковым. Второй, молчаливый, молодой дядька, с погонами то ли старшего лейтенанта, то ли тоже капитана – барашковый воротник его куртки закрывал почти половину погона, не представился вовсе. Просветы на его погонах были синего цвета. Лётчик?

Мама пригласила гостей пройти и участковый воспользовался приглашением. Расстегнув шинель, он сел к столу слева от меня. Второй пройти отказался. Он снял шапку и застыл в дверном проёме прихожей, даже не расстегнув куртку.

Мама устроилась на диване и вопросительно посмотрела на участкового. Тот откашлялся и прояснил ситуацию. По его словам, они потеряли одного своего коллегу. Он пропал 7 января, и с тех пор его больше никто не видел. По сведениям участкового, у пропавшего было какое-то дело к нам с мамой.

Память о том дне я у мамы потёр изрядно, поэтому мне нужно было ей чем-нибудь помочь. Мама недоумённо пожала плечами, а я быстро спросил:

– А этот ваш пропавший товарищ тоже был военным?

Участковый переглянулся со своим спутником и тот неопределённо пожал плечами. Участковый кашлянул и сказал, что да, их товарищ тоже был военным. Мама облегчённо вздохнула и категорически заявила, что никаких военных мы с ней давно не видели. Я возразил:

– Военный? Да был у нас военный, только вы всё напутали. Он был у нас не 7 января, а 9 мая два года назад. Сейчас покажу… – я рысцой побежал к комоду.

Капитан слабо возразил:

– Это неважно…

В ответ я заверил его, что важно! Мол, в расследовании преступлений не может быть мелочей. Я знаю. Всего Конан Дойля перечитал!

Из комода я мигом достал шкатулку, а из неё бархотку, к которой были прикреплены все папины награды. Мысленно извинившись перед папой, я бегом вернулся к столу, расстелил бархотку и склонился над столом. Извинившись мысленно и перед военкомом, я сказал:

– Был военный! Он ещё маме вот эту медаль принёс…. – я потыкал пальцем в медаль «За оборону Севастополя», – Он мне сразу показался подозрительным!

Мужчины обменялись кислыми взглядами. Участковый откашлялся и обратился к маме:

– Опишите, пожалуйста, как прошёл тот день. Это было в воскресенье на прошлой неделе. Может быть вы просто не обратили внимания на что-нибудь? На какую-нибудь мелочь. Нас сейчас интересует всё.

Понятно, – подумал я, – во-первых, они не знают наверняка, был ли он вообще у нас, а во-вторых, у них нет его фотографии. Иначе они просто предъявили бы её и спросили, видели мы этого дядьку или нет?

Мама неопределённо пожала плечами: