Текст книги "Э(п)рон-3 (СИ)"

Автор книги: Александр Быченин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Резонно, – поддержал старого знакомого Степаныч. – Лучше здесь, на станции, организовать лечение. Тут особых секретов нет. Возьметесь, Дэвид?

– Святой Петр! И почему я не удивлен?! – уставился в потолок Деррик. Надо полагать, в надежде высмотреть того самого святого.

– Наверное, потому что эффект новизны утрачен, – усмехнулся я.

– Это был риторический вопрос, Алекс! – рявкнул Милашкин папаша, и горестно уткнулся лицом в ладони. – Ну вот за что мне это? Где я врача нормального, и при этом надежного найду? А оборудование? Прикажешь в «Дроид» больничку перетащить? А еще…

– Вам перечислить возможные варианты, сэр?

– Ой, да иди уже отсюда!..

На том, собственно, «большой совет» и завершился. А еще через несколько дней позвонил дядя Герман, и все заверте…

* * *

– Хорошо идет! А, Борисыч?!

– А то!..

– А ты говорил, Ценкер не справится.

– Было такое опасение, как же. Немчин, да на нашем кораблике… но вроде ничего.

– Согласен. Приятно посмотреть.

Мы с механиком Мягковым, как не трудно догадаться по контексту диалога, наблюдали за пространственными эволюциями обновленного «Латника» со стороны, вот только не из ходовой рубки «Спрута», как можно было бы предположить, а из аналогичного отсека «Набата». Да-да, я Борисыча «одолжил», хоть капитан Рин и сопротивлялся. Мол, а как же мы без него? Ведь как без рук! Борисыч, что характерно, слушал и млел от удовольствия – в обычных обстоятельствах кэп весьма скуп на похвалу. А тут чисто из принципа торговаться начал, нахваливая «товар». А то, блин, я и сам не в курсе! Но все же уговорил – не Лизку же на такое ответственное и, откровенно говоря, небезопасное задание тащить? Еще пару лет назад ответ был бы однозначен, но не теперь – мою благоверную по рукам и ногам связывал Алекс-младший. И даже она сама это прекрасно осознавала и не перечила судьбе-злодейке. Видать, тот год в роли матери-одиночки, пока я в подпространстве прохлаждался, давал о себе знать. Вот так и получилось, что последние сутки я скоротал в компании Лизкиного дядьки – именно столько мы добирались в район ходовых испытаний.

Надо сказать, что к мероприятию мы подошли крайне серьезно. Выдвинулись целой эскадрой – «Латник», «Спрут» и «Набат», плюс куча каботажной мелочи – но в прыжок ушли только три крупных судна, «москитники» остались в окрестностях Картахены. Я бы предпочел обойтись даже без таких свидетелей, но мистер Деррик настоял – на всех без исключения лоханках заправляли его люди. И преследовал он этим сразу две цели: во-первых, такой информационный повод – судачить на станции будут неделю, не меньше, поэтому лучше возглавить процесс, раз не в силах его предотвратить; во-вторых – охрана. Не в плане боеспособности, а в плане демонстрации намерений, типа, это наши, не трогайте. Или будете иметь дело с профсоюзами, в наших условиях недалеко ушедших от откровенной мафии. Что характерно, подействовало – любителей поживиться за чужой счет даже военные со станции мониторинга пространства засечь не смогли. Да и с прочими любопытствующими проблем не возникло ввиду их отсутствия. Ну а конечный пункт назначения был известен только трем капитанам – Ульриху Ценкеру, Рин-сану и вашему покорному слуге.

Первым в прыжок ушел «Спрут», в задачу которого входило убедиться в безопасности выбранного сектора пространства, причем во всех смыслах. Следом «нырнул» «Латник», и лишь в последнюю очередь – удостоверившись, что хвоста нет – мы с Борисычем. На месте осмотрелись, на «Латнике» прогнали стандартный диагностический тест, и каждый занялся своим делом: «Спрут» караулил, «Латник» маневрировал, а «Набат» висел себе тихонечко в сторонке. Нам с механиком пока что заняться было нечем, вот мы и глазели на довольно грациозные для столь крупного судна эволюции. Ценкер пока что осторожничал, не допуская пиковых нагрузок, но постепенно все больше и больше смелел. Собственно, в этом и состояла основная цель ходовых испытаний – посмотреть, на что способно заштопанное корыто, и по возможности определить предел его прочности. Не доводя, естественно, до серьезных разрушений. Мелкие же только приветствовались – пусть уж лучше здесь и сейчас, с минимумом персонала на борту, все незначительные изъяны наружу вылезут, потому что потом они запросто могут стоить кому-то жизни.

– Эк он его! – крякнул Борисыч после особо впечатляющего виража «Латника». – Их счастье, если искусственная гравитация не накрылась.

– Ничего, они привычные.

Что правда, то правда. И ценкеровские подчиненные с «Эмдена», и собственно остатки команды «Латника» под предводительством капитан-лейтенанта Терентьева – профессиональные военные, много чего успевшие повидать (а также хлебнуть) в конфликте сорокалетней давности. Тем более что для них прошли далеко не годы, и все злоключения были очень свежи в памяти. Хорошо хоть, с посттравматическими стрессовыми расстройствами у большинства медики справились, в строй не вернулись единицы. И сейчас, оказавшись в до боли (в прямом смысле слова, ага!) знакомой обстановке, они снова будто окунулись в родную стихию. Многое я бы отдал, чтобы посмотреть на рожи Ценкера и Терентьева! Но отвлекать их не стоило, это даже мне, насквозь гражданскому профану, было понятно.

– Эвон! А что, так тоже можно?!

– Борисыч, ну ты же сам видишь, чего спрашиваешь-то?

– Да это я так, от избытка эмоций. Представил, сколько ремонта…

– А это уже не твоя забота.

– И меня это радует больше всего! – довольно хохотнул механик. – Лех, может, того… начнем уже?

– Очкуешь? – понятливо хмыкнул я.

– Очкую, – и не подумал отпираться Борисыч. – Это тебе все хиханьки да хаханьки, а я за работу беспокоюсь. Предчувствие у меня… нехорошее.

– Э, ты это брось! Не хватало еще… – Как там Степаныч насчет механика выразился? Хороший интуит? Черт, накаркает еще… срочно отвлечь, срочно. – Кстати, я тебя так и не поблагодарил.

– Да ладно… это же работа…

– Да я не об этом. Спасибо, что удачей поделился.

– Ха! А ты отнекивался! Удача, она дева капризная! Так что, паря, в следующий раз слушай Борисыча, Борисыч худого не посоветует…

– Да знаю, знаю… Борисыч знает, Борисыч пожил…

– Ну-ка не продолжай! И вообще завязывай с похабщиной, не дай бог еще мелкого научишь!

– Да рано ему еще…

– Ничего не рано, все в подкорке откладывается. Хотя… как знаешь. Но потом не удивляйся, за что это тебе Лизка леща выписала.

– Э, да у нее и без этого всегда причина найдется!

– Согласен, горячая девка… а как она тебе помогла?

– Кто? Лизка?

– Да не, удача моя.

– Потом расскажу, Борисыч, это слишком длинная история. Но ты, кстати, еще мне можешь помочь.

– В плане?

– Надо твой подарочный «кольт» доработать чутка, накладки на рукоять переделать, чтобы были похожи на стандартный плазмер. Да вот хотя бы на мой «эйч-кей». И от патронов не откажусь.

– Не вопрос, сделаю. Только мне на «Спрут» надо.

– Да не к спеху, как сможешь. Это я на будущее.

– На будущее, говоришь?.. Кхм… значит, ко двору пришелся подарочек…

– Еще как! О, смотри, в разгон ушли!

– Что, навертелись? Что-то быстро… вряд ли Ванька успел душу отвести.

Ванька, если кто-то вдруг не догадался – капитан-лейтенант Терентьев. Они с Борисычем очень быстро спелись (впрочем, вполне ожидаемо), и теперь при каждом удобном случае вместе квасили. Но в меру, ибо пьянство – суть «грех, безобразие и баловство». Цитата Борисыча, не Терентьева.

– Не, как раз в духе Ценкера, – возразил я. – Он же дойч, а значит, к орднунгу приучен. Программу выполнили, и домой. Чего зря ресурсы разбазаривать?

– Это да, немчин прав. Может, тоже уже начнем?

– Погоди, сейчас «Спрут» в разгон уйдет, тогда и приступим.

– Да от кэпа-то чего прятаться?! – удивился механик.

– Сюрприз ему хочу сделать.

– А ты че, не рассказал ему, что ли?

– Не-а. Ты один в курсе.

– Ой, темнишь… чтобы Рин, да на такое согласился?..

– А я ему сказал, что сюрприз готовлю. Приятный. И под это дело тебя собираюсь подпрячь. Он как твое имя услышал, сразу и успокоился. Доверяет он тебе.

– Кэп? Доверяет? Лех, сам-то понял, че сказал?

– Доверяет, к гадалке не ходи. Просто вида не подает, чтобы ты не возгордился.

– Скрытный ниппошка!

– О да… все, ушли в разгон. Теперь мы, друг Борисыч, сами по себе. И если сгинем, никто и знать не будет, где, да почему.

– Типун тебе… – Борисыч прервался на полуслове, догадавшись таки, что стал объектом троллинга, и грозно пообещал: – Еще одна такая шуточка, и я сам тебе леща выпишу, щегол!

Щегол? Что-то новенькое, нужно запомнить и в сети уточнить, что за зверь.

– Чего лыбишься? Работать давай!

Ну а чего мне не лыбиться? Я в профите – новое ругательство узнал. Собственно, и троллил-то я Борисыча с единственной целью – расширить собственный арсенал. Механик, как я уже давно уяснил, просто неиссякаемый кладезь всяких обидных анахронизмов. Временами заслушаться можно, особенно когда он увлекается работой и забывает о присутствующих. Виртуоз, че.

– Давай, – не стал я спорить. – Ты программу эксперимента смотрел?

– Глянул.

– Замечания, рацпредложения?

– Не, тебе виднее.

– Ну и отлично. – Я устроился поудобней в кресле и вывел в виртуальность дублирующую систему управления одного из понтонов, над которыми всю предыдущую неделю корпел механик. – Загерметизируйся на всякий случай.

– Не боись, Леха! Трос крепкий, скорее кронштейн на буксире выломает.

– Че там у тебя нехорошее? Предчувствие?..

– Ладно, ладно, уговорил…

Вот ведь! Лишь бы побухтеть… хотя без этой «милой» черты Борисыч не был бы Борисычем.

– Кумо, у нас все готово?

– Так точно, капитан Заварзин.

– Запускай понтоны.

– Процесс активирован.

Ну вот, как говорится, понеслась! И если все получится, я заполучу еще одно важное преимущество. Какое? Помните, перед первой атакой хакера лорда Саффолка на анабиозные капсулы на «Латнике» я мини-гексу идейку одну озвучил? Ту, с «жестким скафандром» и буем? Вот ее мы и проверяли в текущий момент на практике. Именно с этой целью Борисыч и модернизировал буксиры, навесив на каждый усиленные лебедки с бухтой троса километровой длины. Больше просто не нашли, поэтому еще и с прыжковыми генераторами пришлось химичить, урезав каждому радиус действия до абсолютного минимума.

Первый этап эксперимента предусматривал запуск спарки понтонов и наблюдение со стороны – чисто посмотреть, не «перекусит» ли трос на границе «сред», то бишь континуумов ПВ и ВП. Ну а дальше война план покажет. Но планов громадье, вплоть до «погружения» «Набата», привязанного к «бую».

– Спарка на позиции, капитан Заварзин. Приступаю к гашению скорости… относительная скорость – ноль.

Относительная, это потому что за начало координат принят «Набат», дрейфующий с мизерной по космическим меркам скоростью – какие-то километры в секунду. Не тысячи, не сотни и даже не десятки. Это чтобы нам наблюдать удобнее было – мы «висели» в жалких пяти километрах от буксиров, прямая видимость. А с учетом оптики и цифрового зума, так вообще как под микроскопом. Я даже не поленился вывести на основной дисплей, демонстрирующий общий вид на опытную установку, пару дополнительных окошек – с увеличенным изображением собственно понтонов, причем со стороны лебедок. Борисыч, лицезревший аналогичную картину, довольно кивнул – его больше всего интересовали как раз самопальные усовершенствования, а не какие-то высоколобые научные данные.

– Выставить щит.

– Процесс активирован. Процесс завершен.

– Начать «погружение».

– Процесс активирован. «Глубина» по координате Т – минус один квант… минус два кванта… минус три кванта… граница преодолена, капитан За…

– … да твою же мать!!!

Признаться, я прервал мини-гекса на полуслове по вполне себе уважительной причине: оставшийся в нашем родном пространстве понтон, еще мгновение назад мирно висевший в межзвездной пустоте, вдруг превратился в огненный шар. А еще через секунду обломки настигли «Набат». На наше счастье, большая их часть пришлась по силовому щиту, поэтому нас всего лишь тряхнуло, да и то не очень сильно. Впрочем, эффект неожиданности сделал свое черное дело – Борисыч, как выяснилось чуть позже, умудрился прикусить язык. А потому и не присоединился к моему воплю.

Некоторое время в ходовой рубке не раздавалось ни звука – такое ощущение, что мы даже дышать забывали… хотя нет, вру – стук крови в ушах очень даже слышно. Просто сердце билось о-о-очень медленно… или это я ускорился? Точно, адреналиновый выброс же! Ф-фух… но… что, черт возьми?! Как?! Что мы упустили?! Хотели как лучше, а получилось как всегда… и где Борисычева удача? Напарил, старый хрыч! Вот я ему сейчас все и выскажу… как только язык ворочаться начнет…

Отпустило так же внезапно, как и приплющило – время обрело свою естественную скорость, конечности вернули подвижность, и я пораженно выдохнул:

– Epic fail!

– Согласен, обоср… кхм-хм… зыденько обзелались.

– Минус триста кусков, – снова вздохнул я. – Дороговато забава обходится. Борисыч, а ты чего шепелявишь?

– Язык прикусил.

– Сильно?

– Зыть бузу… тьфу!

– Так, Кумо, че за нафиг?

– Воспроизвести запись в замедленном режиме, сэр?

– Давай.

– Процесс обработки видео активирован. Процесс завершен. Воспроизведение с десятикратным замедлением.

– Н-да… понятнее не стало.

– Анализ данных завершен, сэр. Воспроизвести динамическую модель?

– Давай.

На этот раз стараниями Кумо все удалось – уж не знаю, во сколько раз он замедлил процесс, но рассмотрели мы его в подробностях. А рассмотрев, переглянулись и хором заржали. Правда, Борисыч тут же зашипел и схватился за шлем, хотя наверняка намеревался подержаться за челюсть.

– Зараса…

– И не говори… но кто же мог знать? Век живи, век учись…

– А помрес все равно изиосом…

На это я не нашелся, что возразить. Да не очень-то и хотелось – до сих пор на ха-ха пробивало. Это надо же! Картинка просто… черт! Гомерически-инфернальная, вот! Самое то определение.

Вы когда-нибудь видели юмористические ролики про домашних животных? Их в сети полно, причем в открытом доступе. Так вот, очень популярным в таких видюхах является сюжет с собакеном на длинном поводке, который дает возможность хорошенько разбежаться – например, за троллем-кошарой – а потом в самый неподходящий момент натягивается, и незадачливая псина на собственном печальном опыте узнает, что такое сила инерции. Да-да, как раз в тот момент, когда голова резко останавливается, а задница все еще весело несется вперед. Результат, как правило, донельзя смешной. Для всех, кроме пса, хорошенько приложившегося хребтиной. Вот примерно то же самое произошло и с понтоном, оставшимся в континууме ВП. Только в нашем случае облом был еще эпичнее – поскольку оба буксира являлись не просто одноклассниками, а односерийниками, то «погруженному» понтону не хватило «массы покоя», и его сдернуло с места. Мало того, еще и выдернуло из подпространства, как пробку из бутылки. И так получилось, что суденышки встретились примерно на середине длины троса (который, что характерно, не перерезало пополам границей) – с нехилым таким ускорением. И даже в этом случае вряд ли бы случился большой «бабах», но резкое извлечение «подтопленного» суденышка из пространства ВП породило своеобразный «всплеск» с выбросом «капель» – как предположил Кумо, микрообъемов пространства ВП, закукленных в «пузырях наоборот». И те через какое-то время (микро, если не наносекунды) благополучно «схлопнулись», хорошенько наподдав вслед буксирам. Мне мгновенно пришел на ум аналог – кавитация. Страшная штука, способная вызвать сильный износ или даже полное разрушение водопроводных (и не только) труб. Суть его в том, что переносимые потоком жидкости частицы газов или их смесей (того же воздуха) в турбулентном режиме склонны к объединению и укрупнению с образованием пузырей. И эти пузыри, попадая на стенки трубы, схлопываются, вызывая микрогидроудар. И если таких схлопываний много, в конце концов возникают явления, характерные для усталостного износа – с поверхности начинает выкрашиваться металл, образуются каверны, а со временем и сквозные отверстия. В нашем же случае долго ждать не пришлось – суммарное ударное воздействие вызвало детонацию энергоблоков. Результат – впечатляющий из-за малой дистанции огненный шар. Ну а потом по нам еще и волна искривления пространства пробежала, породив эффект замедления времени, который я списал на адреналиновый выброс.

– Ладно! – Я хлопнул ладонями по подлокотникам кресла и глубоко выдохнул, успокаивая нервы. – Посмеялись, и хватит…

– Хороса сутка – триста кусков…

– Не нуди, Борисыч. И не будь таким скрягой. Тем более что мы еще и сэкономили – наши с тобой жизни.

– Версел я такую экономию…

– Зато теперь хотя бы понятно, чего ожидать. И что делать.

– И сто зе?

– Борисыч, это с каких пор ты стал отъявленным скептиком?

– Дай позумать… пару минут назас?..

– Короче, прекращай ныть и включай мозг. Кумо, ты тоже присоединяйся.

– Уже, сэр. Я просчитал алгоритм корректирующих импульсов, способных с достаточной точностью удерживать «буй» в точке пространства ПВ, привязанной к горловине «пуповины» и «пузырю». Если все получится, мы сможем удерживать понтон в конкретной точке с нулевой скоростью. Абсолютной, я имею в виду.

– О сем он?..

– Борисыч, ты того, глотни-ка «успокоительного»… я знаю, у тебя есть.

– А разгемесизасыя?..

– Да бог с ней… короче, мы не учли один момент: «Набат» медленно, но дрейфует. А скорости понтонов мы выравнивали конкретно с ним, то бишь вся система, в которой отдельные объекты неподвижны относительно друг друга, движется. А точка входа в подпространство, как мы только что выяснили на практике, неподвижна абсолютно, а не относительно исходной системы. Таким образом, скорости системы в несколько километров в секунду с избытком хватило, чтобы получить эффект «собаки на поводке». Результат ты сам наблюдал.

– То есь, не бузь сроса, все бы обослось?

– Именно. Все, Борисыч, лечись, и за работу. У нас еще обширная программа, которую никто не отменял.

– Да понял узе…

* * *

– Кажется, прокатило…

– Ага… а я уже переживать начал. Тьфу!..

Борисыч таки обработал рану, да к тому же уже прошло достаточно времени, чтобы онемение отпустило, но сплевывать давно остановленную кровь он так и не перестал. Чисто психологический эффект, ага. Хотя почему он больше не шепелявил, мне лично непонятно. Впрочем, механик Мягков натура противоречивая, так что ничего удивительного.

Спросите, в честь чего это мы так расслабились? А заслужили. Фокус удался, причем уже со второго раза. Правда, пришлось помучиться со следующей парой понтонов – поскольку терять еще и их мне вовсе не улыбалось, подстраховке и перепроверке всего и вся, а также подготовке эксперимента уделили почти полдня. Стандартного, естественно. Плюс еще час ушел на торможение, причем мы решили не заморачиваться и замедлить до нуля сам «Набат». Казалось бы, что тут сложного? На Картахене, да и в любом другом порту мы это регулярно проделывали… ан нет! В случае с Картахеной имело место выравнивание скоростей с другим объектом, который сам по себе двигался по определенной орбите в пределах звездной системы, плюс система перемещалась вместе с галактикой (да и по ней тоже). Вот такая вот загогулина. В общем, пришлось помучиться, и самой главной проблемой стало отсутствие ориентиров – относительно чего гасить скорость? Пришлось снова экспериментировать, а еще я заставил Кумо в очередной раз перелопатить все собранные экспериментальные данные. Результат получился ошеломительный – мы походя, в качестве бонуса, обогатили физику подпространства еще десятком открытий. Что характерно, ценных с точки зрения теории, а потому интересных исключительно «яйцеголовым» с соответствующей специализацией. Но и один чисто практический эффект был получен: оказалось, что на «пуповины» и «пузыри» все же распространялась часть законов континуума ВП, а именно, они все же привязаны к гравитационным возмущениям, но начиная с определенного предела. Например, точка входа в «прокол», расположенная вне звездной системы, гравитационному воздействию звезды не поддавалась, но при этом смещалась вместе с более значительной массой, сиречь галактикой. Или местным звездным скоплением – нам тупо не хватило данных, чтобы установить это точнее. Вполне возможно, что и ближайшая система как-то воздействовала, но чувствительности приборов оказалось недостаточно, чтобы это зафиксировать. «Проколы» же, бравшие начало в зоне притяжения какого-то светила, как правило, оказывались в его же гравитационных объятиях. Другое дело, что при удачном прыжке «прокол» закрывался, поэтому и зафиксировать его не получалось. Стандартными способами, я имею в виду. Аппаратура же гексов, с соответственно случаю модифицированным программным обеспечением, такую возможность давала. Но все равно пришлось провести дополнительный эксперимент, для чего мы переместились к ближайшей звезде – желтому карлику Глейзе-7, доселе абсолютно никому не интересному. Планетная система у него была довольно бедной – две более-менее крупных, плюс газовый гигант. Однако ж мы не пожалели времени, и за пять с небольшим часов дочапали до внутренних областей, а конкретно – в пределы орбиты ближайшей к светилу планетки. Здесь, выровняв скорости с безжизненным куском камня, выпустили последний, пятый, понтон, и еще часа три заставляли «нырять» на разные «глубины» без прыжка. И, наконец, еще после часа с лишком расчетов и анализа Кумо вынес вердикт: таки да, гравитационное взаимодействие зафиксировано. Причем планета практически не влияла, основное воздействие оказывала звезда ввиду тотального превосходства массы. После этого мы сместились ближе к светилу – примерно на половину местной астрономической единицы, если брать расстояние между Глейзе-7 и ее ближайшей спутницей, и «зависли» относительно звезды, позволив ее притяжению перемещать «Набат» относительно центра галактики. Кумо предложил даже занять «глейзестационарную» орбиту, привязавшись к вращению звезды вокруг оси, но, еще раз перепроверив экспериментальные данные, пришел к выводу, что до такой степени можно не заморачиваться. Смещения масс плазмы на поверхности светила если и оказывали какое-то влияние на вход в «пуповину», то очень мизерное, не поддававшееся измерению нашими средствам. В итоге последняя оставшаяся в нашем распоряжении «спарка» была запущена и благополучно затормозилась в десяти километрах от «Набата». В очередной раз перепроверив вводные и врубив щит, я подал на понтон команду, и тот осторожно «нырнул» на те же три кванта по координате Т. И… ничего не произошло. Буксир, естественно, исчез из вида, провисший трос тоже – ровно до половины длины, потом резко натянулся… и на том спецэффекты завершились. Второй номер «спарки» преспокойно висел в пространстве, разве что по едва заметной вибрации троса было заметно, что дело нечисто. Мы с Борисычем пару минут пялились в экраны, с замиранием сердца ожидая очередной красочный «бабах», но не дождались. А потом вышло заданное время «нырка», и первый номер снова проявился в континууме ВП – целый и невредимый. Разве что трос чуть больше «сыграл», но, опять же, нагрузку выдержал. Именно в этот момент я и выдал сакраментальное «кажется, прокатило».

– Кумо, ты уже синхронизировался?

– Так точно, сэр. Если это можно назвать синхронизацией, сэр.

– Удиви меня!

– Разница с бортовым временем номера первого составила семнадцать микросекунд, капитан Заварзин. Показания стационарного хронометра это подтверждают – вывожу картинку с камеры.

– Хм… похоже, ты прав, – кивнул я, вглядевшись в дисплей девайса, отображавшего время с точностью до наносекунд, и сравнив его показания с аналогом на понтоне. – Получается, на две минуты рассинхрон всего семнадцать на десять в минус шестой степени… за час это…

– Пятьсот десять на десять в минус шестой, сэр. За сутки, соответственно, двенадцать целых двадцать четыре сотых миллисекунды. Конечно, если зависимость линейная.

– Вот это теперь и проверим…

Собственно, проверили, убив еще около трех часов, с каждой попыткой увеличивая длительность «нырка» по времени континуума ВП. Борисыч, и без того утомленный многочасовым бездельем, но несколько оживившийся при первом эксперименте, свалил из рубки уже через час, так что мне пришлось скучать в гордом одиночестве, попутно отгоняя тревожные мысли касательно бортовой мастерской. Страшно подумать, что с ней механик сотворил! Но пришлось смириться – знал, кого звал. Вот только не рассчитывал, что забава настолько затянется.

Впрочем, полученные результаты оправдывали все неудобства. Кумо как в воду глядел – зависимость и впрямь оказалась далека от линейной, скорее ее можно было назвать экспоненциальной. Но даже в этом случае по расчетам выходило, что, например, суточное пребывание в «погруженном» состоянии при сохранении прямой связи между континуумом ВП и его же куском, заключенном в «пузыре» с кораблем, не превышало нескольких десятков секунд. Секунд, а не часов, и даже до минуты не дотягивало. Правда, оставался еще один нюанс: мы экспериментировали с одинаковыми массами. То есть «погруженный» в подпространство объект в нашей реальности удерживал аналогичный. А что будет, если уменьшить массу «поплавка»? На этот вопрос ответа у нас пока не было. Да и возможностей для проверки просматривалось не особо много: заменить «спарку» на тройку понтонов, из которых два – «затопляемых» – должны быть состыкованы (это раз); и задействовать в качестве «утопленника» «Набат» с одним, двумя или тремя «якорями» (это два). Итого всего четыре эксперимента, и лишь один из них достаточно безопасен для членов экипажа. Правда, оставался еще вариант с пересадкой на понтон… короче, было о чем подумать.

Поскольку значение имели сразу два фактора – время и скрытность, то и решение я принял вполне ожидаемое. Для начала мы таки задействовали тройку буксиров – чисто убедиться, что есть смысл продолжать. Убедились. «Поплавок» выдержал, хотя в этот раз трос вибрировал сильнее. И «сыграл» через две минуты на «выныривании» тоже куда значительнее. Но в общем и целом обошлось. Зато Кумо сразу же радостно сообщил, что зависимость скорректирована – рассинхрон увеличился почти вдвое. Первичный, который семнадцать микросекунд. Окрыленный надеждой, я провернул фокус еще дважды, увеличив длительность соответственно до шести и двенадцати минут. Сходимость данных и тут подтвердилась, после чего я решил завязывать с полумерами – терять еще несколько часов в попытке оттянуть неизбежное мне совсем не улыбалось. А потому «обрадовал» Борисыча, велев проверить стыковочные замки на корпусе «Набата» – зачем заморачиваться с дополнительным оборудованием, если можно использовать уже готовый вариант? А стандартные «сцепки» к тому же еще и испытаны неоднократно при стыковках на Картахене.

Следующие полтора часа убили на проверку и подготовку – Борисыч не поленился лично проконтролировать крепление тросов, заодно посетовав на невозможность в случае чего экстренного сброса. Но с этим обстоятельством пришлось смириться. Ну а затем мы перебрались в «номер первый», и Кумо активировал на понтонах эволюционники, которые микроимпульсами оттолкнули буксиры от громады (на их фоне, естественно) «Набата». «Москиты» по инерции отдалились от основного судна, насколько им позволили тросы, мини-гекс скорректировал уже «Набат», сдернутый с места тройным рывком… и в клетушке ходовой рубки «номера первого» повисла тишина. Строго говоря, не в рубке, из которой был откачан воздух, а в эфире, но проще от этого не становилось.

– Давай что ли, Лех…

– Уверен?

– Да даже если и не уверен… от судьбы не уйдешь.

– Не боись, Борисыч, вся твоя удача при тебе.

– Ай!.. Не береди душу…

– Кумо, «погружение».

– Процесс активирован, капитан Заварзин.

Признаться, в первый момент я порядочно струхнул. Нет, началось-то все стандартно – бубнеж Кумо про «один квант… два кванта… три кванта», потом волшебное растворение «Набата«…ну а затем сердце натурально ухнуло в пятки – настолько сильно и резко натянулись тросы. Мало того, что это на обзорном экране отобразилось, так еще и наш понтон порядочно дернуло. И снова. И снова. И сно… нет, вру – на третьем рывке «гуляние» сверхпрочных «веревочек» прекратилось. Зато все три буксира едва заметно, но все же куда-то потащило. И это не только от моего внимания не укрылось, но и Борисыч всполошился:

– Лех, это чего это?! Это куда это?! Утянет же!

– Куда утянет, Борисыч? Ты скорость видел?

– А?..

– Сюда глянь… метр в секунду. Ноль девять… ноль восемь… Кумо, твоя работа?

– Так точно, капитан Заварзин! Я скорректировал рывок противоположно направленными микроимпульсами эволюционных двигателей.

– Молодец… тут главное не перестараться, а то будем болтаться, как маркитантская лодка.

– Замедляемся? Свят, свят!..

– Борисыч, с каких это пор ты религиозным стал, а?

– Да вот с этих самых! Лех, ну тебя к бесу, я так поседею… или обхезаюсь.

– Даже странно, что ты с кэпом столько лет ходишь! Как он тебя терпит?!

– С трудом, Лех, с трудом, – просипел механик. – Никак стабилизировались…

– Перекрестись еще до кучи.

– Сейчас, отдышусь только…

– Да я пошутил!

– А я нет! С такими вещами не шутят! Даже Рин бы тебе то же самое сказал!

– Ладно, будем считать, что твоими молитвами справились, – отстал я от Борисыча. И немедленно докопался до мини-гекса: – Кумо, обстановка?

– Стабильная, сэр. Тросы выдержали пиковую нагрузку. Судя по показаниям датчиков, есть еще запас прочности около сорока процентов. Рекомендую проверить на двух понтонах.

– Отказать! – решительно махнул я рукой. – Нас на трех-то чуть не уволокло, а что на двух будет?

– Согласно расчетной модели, при использовании двух понтонов в качестве «буев» их смещение за счет натяжения и упругой деформации тросов составит около двухсот пятидесяти метров против семидесяти двух в текущем эксперименте при аналогичных мерах противодействия.

– Хм… терпимо. Мне показалось, что нас сильнее дернуло. Время засек?

– Так точно, сэр. До «всплытия» одна минута девять секунд… одна минута восемь секунд…

– Заткнись и выведи таймер на экран.

– Принято, капитан Заварзин.

Надо сказать, на этот раз секунды ожидания тянулись особенно долго. И виной всему моя персональная жаба, которая на такие расходы подписываться категорически не желала. Это я про утрату «Набата», если что. Мало того, что он сам по себе очень ценный материальный актив, так нам еще и до обитаемых мест добираться не на чем будет. Буксиры хоть и оборудованы прыжковыми генераторами, но ни маршевые движки, ни энергозапас не позволили бы разогнаться до нужной скорости для осуществления достаточно дальнобойного «скачка». Так что если «Набат» похерим, придется с позором сдаваться на милость Рин-сана, который не упустит такую шикарную возможность для безнаказанных издевок.