Текст книги "Э(п)рон-3 (СИ)"

Автор книги: Александр Быченин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Э(П)РОН-3

Глава 1

… бесконечность. Черная, пустая, угрюмая. Равнодушная. Безжалостная. Равнодушно-безжалостная. И вечная, как само Время. Что ей какие-то жалкие потуги каких-то жалких людишек? Она не замечает целые цивилизации, а уж копошение одного конкретного индивидуума одного из бессчетных видов только этой галактики для нее даже меньше, чем ничто. Отрицательная величина на фоне ее безграничного величия. И никакая философия, даже самая замороченная, не способна приблизить оную отрицательную величину даже к миллионной доле понимания ее истинной сути…

… зато способна лично меня отвлечь от дела, блин! Да еще как отвлечь! Я уже битый час торчал за пультом и пялился в пространство на главном обзорном экране голографической виртуальности, сгенерированной верным Кумо. Спрашиваете, чего пялился? Да так… была причина. Правда, даже для меня самого не сказать, что смехотворная, но как минимум стремная. Мне банально страшно. Чего я боюсь в великой пустоте, ну, помимо ее самой? Кто бы знал… одним словом и не сформулируешь, зато есть у россов как нельзя лучше подходящая к моему случаю поговорка: обжегшись на молоке, дуешь на воду. А я, по факту, уже дважды обжегся – с «Ледяной красоткой» и ее владелицей леди Аннабель Рокуэлл и с крейсером «Эмден». Про удачно пролюбленный каилитовый прииск вообще молчу. И вот теперь никак не мог решиться на «подъем» «Латника», хотя уже все к тому было готово: объект локализован в подпространственном «пузыре», понтоны на низком старте… Всего лишь дать команду Кумо, и все четыре модернизированных буксира разом рванут прочь из вместительного брюха «Набата», через четверть часа максимум выйдут на оптимальные позиции к пятому собрату и «нырнут» в континуум ВП, чтобы, объединившись с локальным куском пространства ПВ вокруг «Латника», придать ему положительную «плавучесть» и вызволить корабль поддержки десанта из подпространственного плена… всего лишь одна команда. Но я почему-то медлил. Даже не так – откровенно тянул время. Может быть, потому, что бог троицу любит? Или памятуя еще об одной присказке: первый случай – случай, второй – совпадение, третий – закономерность? Очень бы, кстати, не хотелось именно последнего. И вроде бы все предусмотрел, и заранее заготовил кучу материалов для первичного контакта (буде выжившие обнаружатся), и максимально обезопасил соратников и членов семьи, попросту оставив всех на Картахене… и все равно что-то останавливало, стоило лишь потянуться к большой зеленой кнопке «старт» – насквозь голографической, естественно.

– Что-то вы излишне мнительны стали, Александр Федорович! – буркнул я себе под нос в попытке хоть так разогнать тишину, царившую в ходовой рубке – почти такую же, что властвовала в бесконечности за бортом. Потом решительно смял пустую жестянку из-под газировки, которую домучивал уже с четверть часа, и зашвырнул в утилизатор, попутно зацепившись взглядом за подарок механика Мягкова. И вот тут меня и осенило: – Твою мать, Борисыч! Все ты со своими предчувствиями!

Не к ночи помянутый Лизкин дядька встал перед глазами, как живой, и смущенно буркнул: «Неспокойно мне что-то, Леха… на сердце тяжко». Да-да, прямо так, как это и было двое суток назад в реальности, накануне моего одиночного вылета «на дело». Если честно, меня и самого с души воротило, но я волевым усилием загнал смутное беспокойство и слабые трепыхания совести глубоко в подсознание, до того мужественно проигнорировав и «большие глаза» Лизки, и «щенячий» взгляд Рин-тян, и даже насквозь логичные доводы Рин-сана, хоть все трое и пытались по мере своих возможностей отговорить меня от авантюры. Но я настоял на своем: иду один, благо «Набат» такие вольности позволял. Кумо беспрестанно трудился над совершенствованием софта системы управления, электронную начинку мы тоже чуть ли не после каждого вылета допиливали, интегрируя везде, где только можно, блоки из гексаподовской техники, ну а прыжковый генератор и вовсе стал стандартным объектом для экспериментов. В общем, памятуя о двух предыдущих «спасательных» миссиях, третью попытку я решил совершить в одиночку. Так мне было проще – не надо думать о соратниках, не надо ни на кого оглядываться, да и ответственность переложить не на кого, так что придется все самому. По идее, это все должно сказаться в положительную сторону на оперативности принятия решений и стимулировать мой порядком обленившийся мозг к кипучей деятельности. Ну и заодно я затеял проверку на вшивость по отношению к самому себе: гожусь я хоть для чего-то, или лучше самоустраниться и доверить работу настоящим профессионалам? Естественно, этими мыслями я ни с кем делиться не стал – засмеют. Но лично для меня это было важно. Мельком подумал о том, что можно припрячь Ульриха Ценкера, как лицо незаинтересованное и в какой-то степени непредвзятое, но сразу же отказался от этой затеи – с момента уничтожения «Эмдена» соплеменниками прошло всего ничего, у него стресс покруче моего, да и за остальными спасенными дойчами нужен глаз да глаз. К тому же для бывшего корветтен-капитана у меня уже была заготовлена работенка, к которой я и поручил Рин-сану его подготовить. Желательно в кратчайшие сроки. В идеале – за время моего «спасательного» рейда. Ну и чтобы призовая команда, набранная на Картахене с прицелом еще на «Эмден», пребывала в режиме полной готовности отправиться осваивать новую технику по первому зову. Это же касалось и самого кэпа со всей командой «Спрута». В общем, планов громадье – не зря же я наобещал дядюшке кучу всяческих ништяков в том памятном разговоре. Он, кстати, подумав, повторно со мной связался и недвусмысленно дал понять, что на все согласен. Единственное, нужно время, чтобы подготовить основания для столь крупных притязаний. В юридическом смысле. А пока суть да дело, мне бы тоже неплохо укрепить свои позиции. Обрести, так сказать, почву под ногами. Чем я, собственно, и собирался заняться. И за подготовкой совсем упустил из вида, что многим из моих близких какие бы то ни было одиночные авантюры вашего покорного слуги как серпом по одному месту… по крайней мере, для мужской части этой категории моего круга общения. И кто бы мог подумать, что самым слабым звеном окажется звероподобный механик Мягков?! А если еще подумать, если не он, то кто? Остальных-то я уже отфутболил!..

Я уже и не ждал никого, но за пару часов до старта, когда я по третьему кругу проверял готовность «Набата» и как раз добрался до тех самых демонстрационных материалов, что заготовил по результатам предыдущих попыток «спасения», Борисыч и заявился. Отношения с Кумо у него были настолько хорошие, что он умудрился уговорить мини-гекса не докладывать о прибытии гостя – типа, сюрприз будет. Что характерно, Борисыч оказался прав – сюрприз удался. Я едва не подпрыгнул в кресле, когда услышал за спиной шаги, но умудрился с собой справиться и ограничился лишь долгим вздохом, заменившим длинную матерную тираду.

– Борисыч, блин! Ну вот зачем так?!

– Неспокойно мне что-то, Леха… на сердце тяжко.

Все, приплыли. И что теперь делать? Борисыч это… Борисыч. С ним нельзя, как с тем же кэпом – у механика Мягкова, несмотря на выдающиеся габариты и устрашающую внешность, но зато в полном соответствии с фамилией очень тонкое душевное устройство. Просто раскрывается он далеко не всем, и не сразу. Помню я первую нашу встречу, ее фиг забудешь! Зато потом, через месяцы и годы, когда он прошел и через осознание того факта, что кровинушка-племяшка запала на этого щегла, и через мое исчезновение на целый год, и через обретение внучатого племянника – Алекса-младшего – Борисыч больше не считал нужным шифроваться. И открылся совершенно с другой стороны… сказал бы – ранимой и тонко чувствующей личности, но выражусь проще – суеверного нытика. Рин к этой ипостаси механика уже давно приноровился и откровенно ее игнорил, а для меня преображение сурового Борисыча стало не менее суровым испытанием – я-то, как-никак, родственник, хоть Лизка и не торопилась под венец, поэтому со мной можно и нужно позволять кое-какие вольности… совместное распитие спиртных напитков, например. С непременным разговором по душам – и по-родственному, и просто по-росски. С кэпа-то что взять, ниппонец он и есть ниппонец – водку толком не пьет, загадочную росскую душу не понимает… почти как у классика: во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах… просто о судьбах, – ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный… Леха! Не будь тебя – как не впасть в отчаяние?.. И ведь никуда не денешься – и впрямь родственники, хоть пока всего лишь потенциальные. Как показывал опыт, вариантов у меня ровно два: либо жестко отшить – тут пятьдесят на пятьдесят, либо забить на работу и потрындеть за жизнь, а это обычно надолго. Ладно, начнем с короткого способа…

– Борисыч, ты или давай ближе к делу, или отвали, – не повелся я на страдания механика. – Занят я, не видишь, что ли?

– Вижу, как не видеть! – прогудел тот, не выказав обиды.

Тьфу ты… не прокатило.

– Ладно, выкладывай.

– Да чего тут выкладывать-то… – вздохнул механик. – Сдается мне, Леха, сглазил тебя кто-то. Порча на тебе.

Ну вот, приехали…

– Боб, старик, ну ты же прекрасно понимаешь, что все это бред собачий…

– Э, не скажи! – оседлал Мягков любимого конька. – Приметы, они такие – на пустом месте не возникают. А народ-то, он поумнее тебя, балбеса, будет. И по всем приметам получается, что плохо у тебя с удачей. Сглазили.

Ну да, ну да… и жив я до сих пор, и с наваром… впрочем, о финансовых делах мы при Борисыче особо не распространялись – не его профиль. Да и не хотелось давать лишний повод для беспокойства, потому как одна из любимых поговорок механика – от многих денег многия печали. Это он так какое-то классическое выражение исковеркал на свой манер. Но и соглашаться сразу большая ошибка – еще подумает, что я сдался.

– Обоснуй, – буркнул я, продолжая пролистывать каталог с файлами – и видео, и аудио, и просто сохраненными веб-страницами. Борисыч Борисычем, а работу мою за меня никто не сделает. – Что-то я такого не замечал.

– Ну… как же…

– Чего мычишь?

– Ладно! – решился механик. – Родной дядька тебя со свету сжить решил? Решил!

– И что? Я сделал ноги и оказался здесь.

– Только потому, что Рин вмешался!

– И это, по-твоему, неудача?

– А Готти? А год тебя не было?!

– Ну, вернулся же! И заодно открытие века совершил!

– Лизке рассказывать будешь! И мелкому!

Н-да, тут подловил…

– Суке Айвену зато отомстил, и Деррику подсобил с Портом, – парировал я. – Еще что-то есть?

– «Ледяная красотка»! Говорил же, не надо грех на душу брать!

– Окстись, Борисыч! Мы эту су… хм… леди спасли! И не наш косяк, что она слишком гордая оказалась, а еще родственнички изрядные хитрованы!

– А чего ты за все это получил?! Шиш с маслом!

Ну, не совсем… некий финансовый выхлоп все же имел место.

– Не катит, – упрямо помотал я головой. – Дальше.

– «Эмден»!

– А что «Эмден»? Мы все живы, еще и Ценкера с компашкой уберегли…

– Но ожидали-то совсем другого!

– Ничего страшного, у меня еще одна попытка.

– Это все жалкие оправдания, Лех. Ты еще ни одного дела не сделал, как планировал. Всегда все не благодаря, а вопреки. Говорю же, удача от тебя отвернулась.

– А я это называю «баланс», – ухмыльнулся я. – Или карма, если хочешь. И вообще, на ошибках учатся.

– А еще на крови, – стал предельно серьезным механик. – И тебе везет, что не на твоей.

– Ну вот, а говоришь, что от меня удача отвернулась!

– Да в гробу я такое везение видел! – рявкнул Борисыч. – На чужом горбу далеко не уедешь. Послушай старика, Леха: тебе что-то нужно делать со своей удачей.

– Что, помолиться, что ли? – покосился я на гостя. – Кому порекомендуешь? Так-то я вроде православный, из этих, которые нео, хотя больше тяготею к атеизму… или вон, у кэпа религия удобная – синто. Какого духа просить?

– А тебе лишь бы позубоскалить, – пропыхтел чуть обиженно Борисыч. Правда, сразу же сменил гнев на милость: – Не, ну ее, религию. Я вернее способ знаю.

– Иди ты! Магия?!

– Тьфу, балабол! Нет. Я своей удачей поделюсь.

– Это каким же, стесняюсь спросить, образом? – всерьез заинтересовался я. – Какой-то ритуал? Наговор? Зелье?

– Балбес!.. Запомни, Леха – оберег самый верный способ. Есть у меня одна штука… – Борисыч похлопал себя по набедренным карманам и запустил лапищу в правый. – Вот, глянь.

В здоровенной ладони механика извлеченный на свет божий предмет хоть и не терялся, но и не поражал основательностью – нечто угловатое и металлическое, причем донельзя знакомое… а, точно! Я же именно эту хреновину разглядывал при первой нашей встрече. Помните, рассказывал? Борисыч тогда не придумал ничего умнее, как проверить меня на вшивость надежным методом – дракой. Проверил, ага. Нас Лизка, как тот лесник, по углам разогнала. А ту штукенцию Мягков у меня незамедлительно отобрал. Как он тогда сказал? «Кольты детям не игрушка»?..

– Да чего лыбишься?! Бери, пока не передумал!

В моей руке, что характерно, приблуда обрела приятную тяжесть. И в ладонь легла, как влитая, снова вызвав смутные ассоциации с плазмером. Покрутив подарок и так, и этак, я опытным путем выяснил, что верхняя часть передергивалась, открывая металлическую трубку, а при нажатии на удобный крюк в защитной рамке в утробе приспособления что-то щелкало. А еще на глаза попалась странная надпись на левой стороне: «ColtNeo 2211A3 Mk. 2 cal. 9 mm».

– Ну и что это?

– О, брат Леха! Это такое!.. Такое!.. – Борисыч буквально светился от удовольствия. – Чтобы ты знал, это самый настоящий «кольт», с самой Земли!

– Тоже семейная реликвия? Как та книжка?

– Нет, трофей. Потому и удачу приносит. Достался мне в одном горячем дельце, я тогда даже не понял, что это… но заинтересовался и полез в сеть. В общем, это огнестрел, выпущенный в две тысячи двухсотых.

– Такой старый? – не поверил я.

– Да ты чем слушаешь?! – возмутился механик. – Говорю же, раритет! Но это еще не все. Сам по себе он реплика еще более древней разработки – «Кольта» образца тысяча девятьсот одиннадцатого года! Ты вдумайся только! Жалко, что не в оригинальном сорок пятом калибре, а под ширпотребный девять на девятнадцать «люгер»…

– И что, даже работает? – пропустил я мимо ушей несущественные детали.

– Естественно! Мне он не в лучшем состоянии достался, но механик я, или погулять вышел? Разобрал, почистил, кое-где подновил поверхности… и теперь он как часы. Так что держи, владей, и удачи тебе.

– Ну и что я с ним делать должен?

– Говорю же: владей! Этого достаточно.

– Н-да…

Черт, а я ведь куда лучшего мнения о механике нашем был… на фиг такого родственничка, пусть и потенциального. Суеверный он какой-то…

– Слушай, а ничего… покомпактнее не было?

– Лех, от сердца отрываю!

– Да спасибо, спасибо… но почему именно… это?!

– Предчувствие у меня. Ох, чую, пригодится! Оружие лишним не бывает.

– Оружие?! – Я на всякий случай еще раз передернул верхнюю деталь… а, вспомнил – затвор! – щелкнул фиксатором магазина, но вполне ожидаемо ничего не добился – рукоять была полой. – Ты же говоришь, огнестрел. Значит, должны быть унитары…

– Патроны. Вот, держи.

Борисыч порылся во втором набедренном кармане и протянул мне пару продолговатых брусков с пластиковыми набалдашниками. Машинально приняв очередной подарок, я выяснил, что бруски тоже полые, прямоугольного сечения, а в них плотно загнаны блестящие цилиндрики… ага, те самые унитары. Не очень удобно, кстати. Один цилиндрик – один выстрел. То ли дело наши батареи к плазмерам!..

– Аккуратнее с ними, – предупредил Борисыч. – Они полностью функциональные, хоть и не фабричные.

– Сам делал? – покосился я на механика.

– А то! Описание и чертежи очень долго искал, дольше, чем по самому пистолету сведения. Но оно того стоило.

– Испытал хоть?

– Обижаешь!

– Ну и как?

– Ты из дуэльных пистолетов когда-нибудь стрелял?

– Было дело…

– Почти так же. Грохот, отдача, целиться сложнее, чем из плазмера. Но приноровиться можно.

– Хм… – Я задумчиво посмотрел на подарки, потом убрал один магазин в карман, а оставшийся со второй попытки умудрился вставить в рукоять.

– С предохранителя сними, – посоветовал Борисыч.

– Вот эта штука?

– Она самая. И затвор теперь передерни… молодец. Эй! Куда, блин! Целься в сторону!

Действительно, довольно удобно. Пусть и непривычно, но куда сподручнее того же дуэльника. И палец указательный на рамке удачно лег, от греха. Пальнуть, что ли?..

– Так, только стрелять не вздумай!

– Чего это?

– Да я немного того… с пулями переусердствовал, – опустил глаза в пол механик. – Это же девять миллиметров «Люгер», и документацию я только на патрон усиленного пробивающего действия нашел. А до экспериментов руки не дошли…

– Думаешь, переборку прошьет?! – изумился я.

– Нет, конечно! Но вот скафандр повышенной защиты – запросто. Возможно, навылет.

– Шлем тоже?

– Если броня не боевая, то забрало – однозначно.

– Опасная штучка… как ее… обезвредить?

– Вынимай магазин, передергивай затвор, ставь на предохранитель… черт! Заметил, куда патрон укатился?

– Заметил, не кипишуй.

– Ну, вроде все, – с облегчением выдохнул Борисыч. – В общем, владей. Храни, да обо мне помни. Глядишь, и удача вернется.

– А как хранить? В сейф убрать, к плазмерам?

– Дело твое, – пожал плечами механик. – Но можно вот здесь, на пульте пристроить. Магнитные захваты есть у тебя? Ну и ладно, я захватил…

– Борисыч?

– Да?

– Спасибо.

И на этот раз никакой иронии, предельно серьезно. Борисыч, что характерно, тоже это понял, но тему развивать не стал – отмахнулся и утопал восвояси, не затягивая прощание.

Вот так у меня в ходовой рубке и поселился реликт славной докосмической эпохи – механику на радость, мне… пока не знаю. Может, действительно, и на удачу. Или вот еще бонус – от мрачных мыслей отвлек. Тоже неплохо, если разобраться. Ну и чисто эстетически неплохо вписался в интерьер. Больше скажу – именно чего-то такого в рубке и не хватало, чтобы придать ей некий флер… обжитости, так скажем. Мусор, смятые жестянки от пива и газировки, картонки из-под кофе – это все не то. А вот «кольт» – то. Вот такое у меня извращенное чувство прекрасного. Ну а чтобы избавить себя от неприятных сюрпризов, патроны я предпочел запрятать в оружейный сейф, хотя так и подмывало испытать подарок в деле.

Ладно, страх страхом, а «подъем» никто не отменял. Да и чревато это – время тянуть. А ну как на «Латнике» кто-то выжил, и каждая секунда моего промедления здесь, в континууме ПВ, превращается в годы там, в пространстве ВП? Да помню я, что с «Эмденом» приключилось. И повторения этой ситуации вовсе не хочу. Но и такую цену за спокойствие платить… не по-человечески.

– Кумо, понтоны готовы?

– Давно, капитан Заварзин.

– Ладно, старт.

Как в омут с головой, блин. И водичка ледяная.

– Процесс активирован.

* * *

Как и в случае с «Эмденом», отправлять все пять понтонов я не стал – сначала ушла пара, потом, минут через десять – вторая. Последний модернизированный буксир остался, что называется, на подхвате. Впрочем, хватило и четырех, причем с запасом – судя по «волнению», поднявшемуся после «всплытия» «Латника», с «положительной плавучестью» я чуток переборщил. Проще говоря, в данном конкретном случае оптимально было бы воспользоваться тройкой спасательных средств. Но кто же мог знать? Но хорошо все, что хорошо кончается – переждав волну искривления пространства и неприятную вибрацию в костях, к которым уже начал привыкать, я снова уставился на обзорный экран. И на сей раз узрел не только равнодушно-безжалостную бесконечность, но и кое-что посущественней – пятерку понтонов и порядком изувеченный корабль поддержки десанта. И когда я говорю «порядком», я имею в виду «весьма существенно».

– Твою же маму… Кумо, просканируй и выдели цветом повреждения.

– Процесс активирован, капитан Заварзин. Процесс завершен.

– Н-да…

На такое я точно не рассчитывал. Если судить по трехмерной контурной модельке, наложенной мини-гексом на изображение реального «Латника», досталось ему очень крепко. Такое ощущение, что весь левый борт капитально пропахали ракетами… правда, не на всю длину, примерно на три четверти. Опять же, чем ближе к корме, тем менее значительны повреждения. Судя по всему, энергоотсек с реактором и прыжковым генератором вкупе с маршевыми движками уцелели, а вот всем остальным службам, размещавшимся в носовой и центральной частях корпуса, пришлось очень несладко. Особенно сильно пострадали ангары и пусковые катапульты «москитов», которые и являлись моей основной целью – «Латник», в отличие от того же «Эмдена», не являлся чистым авианесущим кораблем. У него и так-то «мелочи» существенно меньше, а тут ее еще и проредили хорошенько. Если бы пусковые комплексы располагались в центральной части, а не в носовой, настолько плачевной ситуации удалось бы избежать. Но не в этот раз, блин! Опять обломался? Похоже… с другой стороны, зря я касательно выживших сомневался – тут невооруженным взглядом видно, что с живучестью у посудины очень большие проблемы. Разгерметизировано все, что только можно. А еще габариты не горят… а, фига – ошибся я. Что-то где-то мелькает… черт, это не огни, это коронные разряды… этакие змеистые молнии, тут и там проскальзывающие по обшивке или даже по вывороченным внутренностям поврежденных отсеков. Даже красиво, если абстрагироваться от плачевного состояния посудины.

– Плохо дело, а, Кумо?

– Судя по имеющимся в моем распоряжении типовым чертежам и поддающимся визуальному обнаружению внешним повреждениям, в носовой части корабля техническая возможность для сохранения герметичности осталась примерно в семнадцати процентах обитаемых помещений, капитан Заварзин. Преимущественно по правому борту, мастерские и склады расходников.

– Иди ты! А не слишком оптимистично?

– Вы же меня знаете, капитан Заварзин. Разве я хоть раз на вашей памяти высказывал излишне оптимистичные суждения?

Это да, блин! Значит, рано я обрадовался насчет отсутствия выживших.

– В центральной части корпуса герметичность могли сохранить до тридцати семи с половиной процентов помещений, – добил меня мини-гекс. – Включая дублирующую боевую рубку. Основная, судя по косвенным признакам, полностью разрушена.

– Хм… а в корме, получается, вообще повреждений нет?

– По моим оценкам, разгерметизировано до трех процентов помещений, прилегающих к внешней обшивке корпуса с левой стороны.

– Ладно, поверю на слово… в общем, запускай агитацию.

– Процесс активирован, капитан Заварзин.

Помните, я говорил, что на сей раз подготовился к неожиданностям? И таки не соврал, да. Мало того, еще и приложил немало усилий, задействовав все свои невеликие лицедейские способности. Хотя, если верить Степанычу, получилось неплохо. А старый слуга в этом отношении кадр проверенный, я его критические высказывания в адрес собственных потуг еще со старших классов школы забыть не могу. Про Рин-сана вообще молчу – тот впечатлился до такой степени, что даже от шуточек воздержался. Лизку пробило на слезу, равно как и механика Мягкова (семейное у них, что ли?), и только Рин-тян осталась к моей проникновенной речи равнодушной – ребенок, что с нее взять?

Но самой высокой оценкой оказались слова Ульриха Ценкера, которому я дал просмотреть запись сразу после Степаныча и кэпа. А сказал он буквально следующее: «Алекс, если бы капитан фон Клейн это увидел сразу после возвращения в реальность, он бы сильно задумался, стоит ли связываться с начальством». А когда я переспросил, уверен ли он, бывший корветтен-капитан не поленился позвать неразлучную троицу – Краузе, Швиммера и Вайса – и испытать «агитационный материал» еще и на них. И снова с аналогичным результатом. И если Степаныча еще можно было обвинить в предвзятости, поскольку он являлся соавтором речи, то про дойчей этого точно не скажешь.

Как известно, миллионы мух не могут ошибаться, так что я успокоился и перестал прогонять в голове все сказанное и зацикливаться на мнимых косяках – там запнулся, тут не то выражение на роже состряпал, а здесь и вовсе вид жалкий… но отказать себе в удовольствии озаглавить видеофайл «Исповедь дилетанта» не смог. Так он и лежал в папке с остальной сопроводиловкой, включая запись уничтожения крейсера «Эмден» «убийцей линкоров». И сейчас все это добро Кумо транслировал на «Латника» во всех доступных форматах, включая текстовую версию моего обращения в азбуке Морзе. Скажете, расточительно? Ничего подобного, по энергозатратам невелика потеря – мы в прямой видимости, мощность сигнала никакая.

– Как думаешь, услышат?

– Если на борту хоть кто-то выжил, и у этого кого-то есть доступ хоть к какой-то звуковоспроизводящей аппаратуре, то услышат, капитан Заварзин.

– Хотелось бы верить…

– Думаю, на этот раз обойдется, капитан Заварзин.

Спасибо, конечно, за моральную поддержку, но… а, чего уж там! Даже если услышат и увидят, могут не поверить. Самый верный способ – обеспечить связь с ретранслятором, чтобы выжившие лично убедились в правдивости принятых данных. Но он же открывал и простор для маневров, то бишь вместо того, чтобы аккуратно посерфить по сети, кто-то из офицеров наверняка возжаждет получить указания из штаба. А это мы уже проходили на примере авианесущего крейсера дойчей. Уверен, что у моих соотечественников хватит решимости послать убойный сюрприз, если, конечно, команда «Латника» владеет какими-то зловещими тайнами. Крайне сомнительно, но полностью исключить такой вариант я не мог, а потому рисковать не пожелал и Кумо синхронизироваться с локалкой корабля не позволил, хотя тот и очень хотел. По той простой причине, что так можно гораздо эффективнее захватить над ней контроль. Но толку от контроля, если подконтрольный объект превратился в рой радиоактивных обломков? Вот и мы так подумали, а потому сошлись на старой доброй хакерской атаке параллельно с «промывкой мозгов». Которой, что удивительно, даже сбой БИОС «утопленника» помехой не стал – помимо всех прочих способов передача осуществлялась еще и напрямую в режиме аналогового вещания, а в качестве приемной антенны мог служить даже полуразрушенный корпус «Латника».

Так что нам оставалось лишь дождаться, когда моя проникновенная речь возымеет действие. Или не возымеет – тут уж как карта ляжет. Может, там и воздействовать не на кого…

– Кумо, сколько раз уже передал?

– На третий круг сейчас пойдет, капитан Заварзин.

– Выведи на обзорный экран.

– Процесс активирован, капитан Заварзин.

Хм… если честно, рожа особого доверия не вызывает – слишком молодой и не битый жизнью. Зря, судя по всему, побрился, щетина немного, но все же меня старила. А тут еще эти дреды легкомысленные… я их, конечно, связал в пучок, а лицо взято довольно крупным планом, но все равно понять можно, что у меня за прическа. Зато «космический загар» говорил в мою пользу – таким на станции и тем более на планете не обзаведешься, это по великой пустоте помотаться надо… эх, если бы еще голос все не портил! Но куда ему до уверенного баритона дяди Германа или хотя бы до приятного тенора Дэвида Деррика! Писклявый, дрожащий… тьфу!

«Внимание, неопознанное судно! – заговорил мой голографический двойник на экране. – Вызывает спасательный борт «Набат»! Всем, кто меня слышит! Вследствие повреждения прыжкового генератора вы совершили неконтролируемое «погружение» в подпространство. Я не знаю, сколько прошло бортового времени, но сейчас в Протекторате Росс…»

В этом месте мы специально оставили лакуну, чтобы можно было элементарной оцифровкой моего голоса подставлять текущую дату, но получилось не очень качественно – уровень звука скакнул, заставив меня страдальчески сморщиться.

«… если показания ваших часов не совпадают с озвученными, это нормально. Пребывание в подпространственном «пузыре» сопровождается недостаточно изученными физическими эффектами, в том числе замедлением или ускорением времени. Зависимость нелинейная, но поверьте – мне нет смысла вводить вас в заблуждение. Не паникуйте. Ознакомьтесь с дополнительными аудио– и видеоматериалами, хорошо их обдумайте и только потом примите решение. Если не удалось сохранить файлы при первой трансляции, дождитесь следующей. Если есть возможность выйти со мной на связь – воспользуйтесь ею. Рекомендую следующую радиочастоту…»

Ну, дальше уже неинтересные подробности. Мы учли ошибки, и заранее разработали предельно простой и легко реализуемый протокол, для которого еще и инструкцию составили. Следуя ей, даже самый низкоквалифицированный в техническом плане член экипажа, вплоть до повара, мог сварганить примитивный радиопередатчик из собственных индивидуальных средств связи. А еще озаботились соответствующей аппаратурой, чтобы суметь преобразовать колебания передающего контура, сиречь корпуса спасаемого корабля, во внятный сигнал на нашем штатном радаре. Само собой, и полевые испытания провели, задействовав сначала «Спрут», а потом и один из понтонов. Оба раза прокатило, хотя во втором случае на борт загнали Рин-тян. И даже она, словив нехилый стресс, лишившись привычной обстановки и власти над нею, с заданием справилась. А тут техническая интеллигенция, техники, инженеры, энергетики, обслуга «москитного» флота… эти даже в полумертвом состоянии должны сдюжить. Даже обязаны…

– Молчат…

– Прекратить передачу?

– Зачем? Крути, мне она не мешает. Только с экрана убери.

– Хорошо, капитан Заварзин.

– Корыто просканировал? Как оно в целом? Не рванет?

– Не исключаю такую возможность.

– Черт! А чего молчишь?!

– Анализ завершен семнадцать секунд назад, капитан Заварзин. Я просто не успел поставить вас в известность до запроса.

– Твою же… так, что делать будем? Не хотелось бы и этот вариант про… хм…

– У них нестабильное энергетическое поле, капитан Заварзин. Видите эти разряды? Это блуждающие токи, вызывающие резкие скачки потенциалов между крупными корпусными деталями, которые в данном случае служат электродами. И при определенных условиях может произойти пробой с образованием коронного разряда. Надеюсь, последствия вы представляете?

– Еще бы! Хреново, блин. Это что же получается, внутри в любой момент можно поджариться от молнии?

– Да, капитан. Вплоть до превышения шагового напряжения в отдельных точках корпуса.

Ничего себе! Шагнул чуть шире, чем обычно – хренак! – и поминай, как звали…

– Весело им там… и ничего нельзя сделать?

– Дистанционно – вряд ли. Я сумел подключиться к их локальной сети, но без синхронизации у меня, фигурально выражаясь, связаны руки. Почти ничего не вижу и не слышу, сплошные наведенные помехи. Программные средства воздействия ограничены, да и не помогут они в данном случае, потому что полностью глушить энергосистему нерационально. А это единственный на данный момент осуществимый способ. Но мы можем пристыковаться и задействовать функциональных юнитов для срочных ремонтных работ. Думаю, за пару часов я доведу уровень стабильности до приемлемого.