Текст книги "Станция спасенных грез (СИ)"

Автор книги: Александр Никоноров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Ну и пусть выдирают. Тебе-то что? Ничего такого...

– Оул! – крикнул Тин и положил руки мне на плечи.

Вспышка перламутра. Мне полегчало. Я увидел перед собой пепельный жгут.

– Я в порядке, – бросил Тину. – Что будем делать?!

– Н-не знаю! Может, полицию вызвать?

– Нет. Не поверят! Надо действовать сейчас, пока...

– ПРОЧЬ!

Голос смотрителя обрушился на мир огромным метеоритом. Это был настоящий рев зверя, которого загнали в угол. Который понимал, что сейчас его убьют. Которому нечего было терять. Зверь, который так просто не сдастся.

Звук имел форму. Да, пожалуй, метеорит – лучшее сравнение. Звуковая волна готова была смести на своем пути все. Разрушить, расплавить, пробраться через уши в мозг и испепелить мозг.

– ПРО-О-ОЧЬ!

Раздался взрыв. Во все стороны брызнул перламутровый фонтан искр.

Нас с Тином отбросило со ступенек и повалило в траву. Я зажмурился; в ушах звенело. Открыть глаза было невозможно. Голова раскалывалась, словно ее набили мелкой галькой и изо всех сил трясли.

Сквозь пелену шума пробрался стук колес. Поезд уезжал.

С трудом распахнув веки, я поморщился. Сияние уходящего состава больно резануло по глазам. Я вскрикнул. Тин лежал рядом и постанывал, держась за голову. Я подполз к нему.

– Цел? – тело Мишки было мягким и безвольным, но я тряс его и собирался трясти до тех пор, пока он не отреагирует. – Цел, Тин?!

Он кивнул не сразу. Скрючившись, Мишка старательно массировал мочки ушей.

Платформа опустела. Единственная оставшаяся тень принадлежала смотрителю.

Убедившись, что Тин ничего себе не сломал, не порезал и не вывихнул, я взобрался по ступенькам. Дядя Коля полулежал, облокотившись спиной о металлический забор. Брюки изодраны, одна штанина оторвана по колено, излюбленный пинжачок распахнут, полы его были в грязи и влажно поблескивали. Смотритель так сильно испачкался, что полосы тельняшки слились в одно пятно.

– Дядя Коля!

Он был невероятно бледен. Как лист бумаги. Закрытые глаза ввалились, проступили острые скулы, нос заострился еще больше, а усы повисли, словно банный веник.

– Сашка... – хриплым шепотом выдавил смотритель.

– Дядя Коля!

Я сел рядом с ним и охнул. Нет, это была не грязь. Пинжачок дяди Коли был в крови, а тельняшка... Она пропиталась кровью настолько, что стала полностью черной. Грудь смотрителя разворотило, и хоть в ночи я не видел подробностей, темнота все равно не скрыла широченной зияющей раны и крови, что вытекала из нее целыми ручьями.

– Что... Что с тобой? – ладони вспотели и тут же замерзли, будто их опустили в сугроб. Я не мог оторвать взгляд от жуткой дыры в солнечном сплетении. Ему как будто проломили грудную клетку металлической трубой. Как тараном.

Смотритель превозмог себя и накрыл мою ладонь своей. Я поднял взгляд.

– А... – вылетело у меня.

Дядя Коля посмотрел мне в глаза. Внутри меня что-то оборвалось.

Глаза. Они были бесцветными. Молочно-серыми, как поднявшийся над Дымчатой туман. Как будто он поселился в глазницах смотрителя... И в то же время зрачки будто были нарисованы – они выглядели плоско и неестественно.

Дядя Коля смотрел на меня, сжимая руку все сильнее. Мне стало больно. Я пришел в себя и первым делом закричал:

– Тин! Ти-и-ин! Аптечку, живо! Беги к нам, буди дедушку! У него есть!

Шелест травы. Мишка встал на ноги и засеменил к дому.

– Да не надо... – прошептал дядя Коля. – Я уж все.

Я пришел в ужас. Неужели на моих глазах умирает человек?

– Как это?! Нет, нет! Сейчас перевяжем и скорую вызовем. МИШ! СКОРУЮ ЕЩЕ! – заорал я вслед убегающему другу.

Из тяжело вздымающейся груди смотрителя вырывалось прерывистое дыхание. Я прислушивался к каждому вдоху и пугался всякий раз, когда дядя Коля долго не выдыхал.

– Ты прости меня, – сказал он. – Но мне придется оставить все на тебя. Туман... Туман поможет тебе.

– Туман?!

– Хорек мой. Я возлагаю на тебя, Оул. Ты справишься. И со вторжением тоже.

Господи, да что он такое говорит?! ОН ЖЕ УМИРАЕТ! Неужели дядя Коля лишился разума?

– Нет, – сказал он, будто прочитав мои мысли. – Ты справишься. И спасешь Дымчатую. И всех людей. Теперь ты – Хранитель Грез.

– Как? Что? Но... – заикался я, не в силах вымолвить хоть что-нибудь внятное.

– Слушайся во всем Тумана.

Мне показалось, что дядя Коля улыбнулся. Но все было мутным. И тогда я понял, что уже давно плачу. Слезы текли по щекам, капали на разодранную грудь смотрителя и мешали видеть.

Голоса звучали глухо. Туман овладел всем. Он оставил лишь маленький пятачок вокруг – платформу "ДЫМЧАТАЯ". Чтобы никто нас не слышал.

Пошел дождь.

– Помни историю про Сарпия, Сашка. Я рассказал тебе ее не просто так.

Я судорожно кивнул. Дядя Коля закашлял.

– А мне пора. – Он крепко сжал мою руку. – Я немного не справился. Перегорел. Но старался держаться. Я виноват перед тобой, Саш. И перед бабушкой. И перед... – дядя Коля не договорил.

Он умер.

Так и не отпустив меня.

Когда я пришел в себя, вокруг были люди в белых халатах. Врачи. А еще местный участковый. На всех – тень. И все разговаривали как ни в чем не бывало. Разве что официальнее обычного и несколько отстраненнее. И никаких странностей...

Шел дождь. Или это я плакал? Наверное, все вместе. Иногда мутная пелена отступала, и я видел знакомые силуэты – дедушку, Тина, тетю Дашу и Людмилу Сергеевну. Они что-то говорили. Меня, рыдающего, оттащили от дядя Коли и даже ничего не спросили. Ничего не сказали. Помню звон побрякушек тети Даши и ее суетливые интонации, вопросы. Помню твердую ладонь Мишки на своем плече. Помню пустой взгляд дедушки. И теплые объятия Людмилы Сергеевны.

В глубокой ночи выли сирены, вспышки проблесковых маячков озаряли Дымчатую и растворялись в тумане, неприятно напоминая призрачные поезда.

Все оказалось правдой...

Что теперь со всеми нами станет?

Эпилог

Похороны состоялись через два дня.

Дымчатые, и без того отрешенные, стояли себе молча и напоминали манекены. Или декорации. Были даже ро-ро и дядя Володя. Что, в общем, не обрадовало ни меня, ни Мишку. В это хмурое утро дымчатые выглядели зловеще, словно кадр из фильма ужасов. В гнетущей тишине простились с усопшим, в гнетущей же тишине и разошлись. Ни прощальных речей, ни поминок, ни слез...

Тени на лицах стали еще темнее. Они углубились и вросли в кожу. Краски сгущались. Все менялось.

Мы с Тином старались держаться вместе и подбадривали друг друга. Хорек исчез. И по ночам у окна я больше не стоял.

***

Платформа была необычайно пустой. Покинутой. Я неторопливо прогуливался, стараясь не смотреть на то место, где умер дядя Коля. На серебристом заборе все еще оставались пятна крови. Алые лучи заходящего солнца лишь подчеркивали их.

Я взглянул на пути. Налево, направо.

Никого и ничего.

Скрипнула дверь.

Я повернулся к сторожке. Дверь раскачивалась на петлях. Шмыгнув носом, я попытался улыбнуться и посмотрел себе под ноги.

Дяди Коли больше нет. И никто больше не запирает его дверь. И никого на замену тоже не присылают. Да и надо ли? Может, его должность вымышлена? Смотритель... Ну что тут смотреть, в самом-то деле.

– Помни про Сарпия... – повторил я слова дяди Коли. – Ты пожертвовал, да? Ты умер за других?

Почему-то сомнений в этом не было. Я видел самое настоящее убийство. Кто убил смотрителя? За что? Кто эти Едоки и откуда они взялись? И что значит «я возлагаю все на тебя»? Меня тоже убьют?

Наступало время вопросов.

Я хмыкнул.

– Хранитель Грез. Хех, тоже мне...

Пнув камушек, я побрел к ступеням. Шел, не поднимая головы, пока не наступил на два круга света. Теплых, янтарных. Я поднял голову.

На перилах сидел хорек по имени Туман.

– Ну здравствуй, Хранитель Грез, – сказал он и спрыгнул на платформу.

Я восстанавливал текст согласно пометкам и мнемоническим «зарубкам». Все время я откладывал в сторону те или иные факты и заносил их в дневник. Тот самый, о котором вы уже знаете. Данные существовали отдельно от меня, но я мог вернуться к ним в любой момент. Как видеоархив или картотека. Чертовски полезная штука. Некоторые события я записывал. Часть – выуживал из дневника, освобождая место для новых сведений. Оказалось, что многие приемы (например, ход сражения, тип фанталей или отношение к Спойлеру) были тщательно прописаны. Во многом мне также помогли найденные записки дяди Коли, зачастую перемежавшиеся с бредом старого человека.

Я писал и заполнял дневник регулярно. И тщательно прятал записи от самого себя, чтобы, не дай Бог, не скользнуть по ним взглядом. Конечно, часть воспоминаний сохранить не удалось, другая часть навсегда стерлась, но я решил прибегнуть к художественности и кое-что домыслить исходя из того, каким я был и что бы сделал.

И я не получил ни грамма удовольствия или трепета от воспоминаний прошлого, когда перечитывал свои записи.

Часть 2

Непростые уроки

Пролог

Три месяца назад

Как же она любила дождь! Такой свежий, такой приятный. Во время дождя она всегда улыбалась, потому что вода уносила с собой плохое настроение. Она смотрела на капли и чувствовала, что те забирают с собой весь накопившийся негатив.

И радовалась.

Она склонилась пониже, чтобы увидеть в отражении лужи, похожей на премилое озеро, себя и свой красивый зонтик. Лиловый, с яркими оранжевыми розами. Ей говорили, что розы – для взрослых. Ей вообще много чего говорили. Ну их, говорунов.

Наверное, увидь ее кто, сказали бы, что Хранитель с зонтиком – чистой воды абсурд. Ха! Ну и кто бы оказался в дураках? Мокрый, но правильный или немокрый и... ПРАВИЛЬНЫЙ!

Сфера висела над ее правым плечиком. И грела. Точнее, она думала – и верила! – что фантали греют. Материальные так уж точно. Лишь бы дурацкие чудища ее не задели. В смысле, фанталь.

Эти смешные Едоки бежали к ней, будто так ничему и не научились. Непонятные какие-то. С тяжелой поступью такой, хоть и бесшумной. Но она прямо-таки ЧУВСТВОВАЛА, как они громыхают. Где-то там, в своем мире. Дурацком. В противовес им полетела навстречу, едва касаясь ножками платформы. Она радовалась.

Фантали были почти незаметны, висели по бокам, и она могла расставить руки, будто и вправду летела самостоятельно. Главное, чтобы было красиво и не так по-дурацки.

Чего такие глупые-то?

Она посылала Едокам воздушные поцелуи, и с ее ладоней срывались перламутровые бабочки. Тихо посмеиваясь, она запускала все новых. Иногда ей наскучивало, и в весенней ночи возникали колибри, туканы и даже киви! Птицы которые. Ну и пусть они не умеют летать. У нее – УМЕЮТ! У нее МНОГО КТО умеет МНОГО ЧЕГО.

Так смешно наблюдать, как безобидные зверьки расправляются с мрачными громилами. Настолько нелепо, что смешно. Или наоборот. Какая разница!

Ей очень хотелось рассказать все ему. Сразу по приезду в Дымчатую. Но...

Она отпустила мысль и воспарила к фонарному столбу. Обняла его, как старого знакомого, и заботливо смахнула с козырька светильника лужицы воды. Капли сверкнули серебром и шлепнулись вниз. И снова взмыли вверх своими призрачными двойниками. Она называла это ЭХОВЫМИ-ОВЫМИ фанталями. И радовалась. Потому что красиво.

Капли летели к Едокам, а эти дураки даже не понимали, что сейчас уйдут. Она не любила слово "умереть". Какое-то оно злое, неприятное. Хотя сейчас дождь и можно говорить что угодно – все равно смоется, – но лучше не злоупотреблять.

А еще лучше – радоваться. Тому, что очередная ночь прошла спокойна. Тому, что она спасла жизни. Тому, что жители спят спокойным сном, оставив свои мечты при себе. Или вот красивому зонтику, например. Да много чему!

И она радовалась.

Глава 1

Фанталь

14 июня.

"Привет, Дневник! Знаю, за последнее время ты порядком распух. Вернее, распух бы, если б не был вымышленным. Но верь – я уже с неделю представляю тебя пухлым, со множеством обтрепавшихся страниц, исписанных мелким почерком, с пометками на полях и между строчками.

Хорошо, что ты есть. Тебе я могу скидывать то, что не могу держать в голове постоянно. Люблю эту особенность. Как омут памяти в мире Гарри Поттера, помнишь?

Неделю назад я стал другим. И становлюсь до сих пор. И буду становиться еще очень, очень долго. Теперь я, вроде как, Хранитель Грез. Все еще мурашки, стоит только вдуматься в это. Хранитель Грез. ХРАНИТЕЛЬ ГРЕЗ... Это могло бы стать смешным, не будь оно правдой.

Теперь место дяди Коли занимаю я сам, а сторожка принадлежит мне (как бы я ни хотел быть преданным чердаку). Похоже, никому до нее нет дела, как и до нового смотрителя. Которым негласно стал я. Правда, в чем заключаются мои обязанности, ни я, ни Тин так и не поняли. Честно сказать, начинаю сомневаться – а существует ли в принципе такая должность? Станционный смотритель. Ну что это такое? Да даже если и есть. Допустим, надо следить за порядком или за чем-то еще... Скорее всего, смотрители нужны на более крупных станциях.

Сторожка перешла в мое пользование, и я, как обладатель своей собственности, решил ее обустроить. Два полных дня ушло на то, чтобы разгрести бардак, оставленный дядей Колей. Уработавшись в первый день до изнеможения, на следующий я позвал Тина. Все мое имущество с чердака переехало сюда. Книги, кресло с пледом и светильник. И, конечно же, мой небольшой диван. А старую койку дяди Коли мы с Тином разобрали и по частям отнесли на завод – она ему для чего-то понадобилась. Поверхность тумбочки я тщательно вымыл, ножом соскоблил несколько слоев чая и засохших крошек. Все ящики протер, взял из дома хлеб, пару банок консервов и кое-что к чаю. Обживаться – так по полной.

Бабушке с дедушкой, мягко говоря, все равно, где ночует их внук, при каких обстоятельствах умер смотритель, почему все жители такие странные. Их больше ничего не интересует. Они стали пассивными. Никто не задает мне вопросов, где я пропадаю или почему Мишка помогает мне переносить книги куда-то на улицу. Дедушка часто лежит и смотрит в телевизор. Не телевизор, а именно В ТЕЛЕВИЗОР. Бабушка либо сидит рядом, либо копошится на грядках. Но в основном они просто сидят и сверлят взглядом стену. Мне приходится включать им телевизор просто для того, чтобы не пугаться абсурдности происходящего. Так хоть создается иллюзия, что они смотрят фильм. Я с беспокойством наблюдаю за ними – ро-ро напоминают плоских, плохо прописанных персонажей книг. Вроде бы они есть, вроде бы совершают какие-то действия, но за ними ничего не стоит. Картонка, декорация. И это страшнее всего.

На их глазах я демонстративно переношу вещи с чердака, а дедушка с бабушкой провожают меня пустыми нарисованными глазами или глупо улыбаются. Кстати, Ленкины рисунки и постеры тоже перекочевали в сторожку, и мало-помалу я вытеснил из помещения все уныние. Оно обрело краски и стало более дружелюбным, свойским. Я хочу адаптировать сторожку ПОЛНОСТЬЮ под себя, чтобы мне было комфортно. Кто его знает, сколько дней придется здесь провести?

НЕ ЗАБЫТЬ: попросить Лену, чтобы она разрисовала умывальник. А то он слишком серый и навевает тоску.

А еще сюда перекочевал чайник. Бывает, заварищь какао, растопишь под вечер печку и хорошо. Правда, в дровнике остается все меньше поленьев. А печку я топлю даже не столько ради тепла, сколько ради атмосферы. Не хватает чего-то светлого. Попивая какао, я листаю книги и вспоминаю дядю Колю". – Оул! Уснул?

Я быстро "захлопнул" дневник и открыл глаза. На столе сидел белоснежный хорек с янтарными глазами и недовольно смотрел на меня.

– Не уснул, – буркнул я.

– Тогда продолжим обучение.

Туман просеменил ко мне через стол и остановился подле края.

– Вот ты учишь, учишь, а по столу ходишь грязными лапами.

– Я отряхиваюсь перед этим, – заявил хорек и сел.

К говорящему животному я привык быстро. Было в нем что-то от самого дяди Коли, которого мне не хватало. После той жуткой ночи Тин совсем замкнулся в себе, и почти все мое общение сосредоточилось на Тумане. Днем его шкурка была белее снега, а ближе к ночи приобретала серовато-туманный оттенок. В темноте, подобно прожекторам, вспыхивали янтарные глаза.

– Сегодня мы снова поговорим о фантали – нашем главном ресурсе. Как ты уже знаешь, каждому Хранителю Грез подвластно управлять некой силой, с помощью которой он оказывает сопротивление Едокам и уберегает мечты людей. Соответственно, и самих людей. Фанталь – это одновременно и барьер, и фундамент, и оружие. Точнее – железо, которое тебе необходимо выковать в оружие, щит или крепостную стену. Что это будет – меч, топор, копье или, скажем, дротики, сплошные листы, проволочная сетка... Да что угодно – решать только тебе.

В течение минуты я переваривал информацию. Она отказывалась усваиваться и неистово носилась в голове, как ртутный шарик.

– То есть я маг? – глухим голосом спросил я.

– Ты – Хранитель Грез, – отчеканил Туман. – Скорее, кузнец или гончар, нежели волшебник.

Я задумался.

Не особо-то я и рукастый. Это Тин умелый и многое может... А мне тут про какие-то заборы. Как же тогда быть? Надеюсь, меня научат. Мне бы попроще чего – как герой одной книги, у которого кроме меча ничего и не было, но он вполне прекрасно расправлялся с неприятелями.

– Откуда берется эта фанталь? – обреченно спросил я, осознавая, что мне придется иметь дело с чем-то помудренее острого куска железа.

Хорек вытянул лапу, указывая на меня.

– Из головы.

– Как так?

– Фанталь – чистейшая концентрация мечты. Мечт, грез, фантазий, если угодно. Чем они ярче, тем гуще, сильнее, пластичнее и податливее становится фанталь. Тем проще Хранителю Грез. Все, что нужно, это выудить ее наружу и научиться с ней работать. Этим мы сегодня и займемся.

У меня перехватило дыхание. За последнюю неделю Туман только и делал, что твердил мне про Едоков, Хмурь, мечты, Хранителей... Новую информацию я воспринимал трудно, да и воспоминания о смерти дяди Коли были свежи. Мне часто снились кошмары, я переживал ту ночь снова и снова. Море крови, Едоки, пепельные жгуты и мерзкое чувство – покалывание лица и полное равнодушие ко всему.

Туман спрыгнул со стола.

– Пойдем на платформу.

Стоял теплый вечер. Сейчас бы отправиться на прогулку, прихватив с собой Тина, но мой друг, скорее всего, был занят на заводе. После велодрезины его охватила новая идея – сделать мне какой-то сюрприз. Какой – он не оглашал.

СЮРПРИЗ... В последнее время сюрпризы перестали мне нравиться.

Хорек проворно взбежал по ступенькам, я – следом. Фонарь на платформе так и не горел, но спрятанную туманом Дымчатую освещало багровое небо. Зверек по традиции запрыгнул на забор и устроился, словно кошка. Странное зрелище.

– Стоит помнить, – начал он, – что все манипуляции проводятся в отдельном мире. Или подмире. Вся картина видна только Хранителям или причастным. Для остальных же выглядит... Странно.

Я вспомнил "вальсирующего" дядю Колю и его движения руками. Вообще, в то лето я вспоминал очень, ОЧЕНЬ часто. Благо, повезло с памятью.

Меж тем, Туман продолжал:

– Здесь оседают результаты и последствия. Опять же, если ты не причастен. Все остальное – на другом слое. Пока понятно?

Я неуверенно кивнул.

– Хорошо, – хорек кивнул в ответ. – Как нетрудно догадаться, ты – причастный. Иначе бы ты не стал Хранителем Грез. Пример получше. Твой друг Тин. Настоящий причастный.

– Потому что видел Едоков?

– Да.

– А кто его таким сделал?

– Дядя Коля.

– А меня?..

– Сам догадаешься?

Я снова кивнул.

– Хорошо. Итак, шаг первый – понимание разницы между мечтой и фантазией. Ты должен знать, что мечты есть та же самая фантазия, но с оговоркой – к мечте ты стремишься и почти всегда можешь достичь ее. Мечта – часть тебя. Только усилиями и стараниями человека фантазия превращается в мечту.

– А как же мечта летать? – я склонил голову.

– А в чем проблема? – расплылся в улыбке хорек. – Ты же слышал, что я сказал. И кстати: если не мечтать о недостижимом, разве будет интерес?

Я нахмурился.

– Значит, разница между мечтой и фантазией существует?

– А я тебе о чем? Существует. И еще какая. Фантазия – не всегда мечта. Равно как и мечта не является фантазией во всех случаях. Фантазия больше легкомысленная и неуловимая. Я бы даже сказал ХРУПКАЯ. Ты сам убедишься в этом, когда научишься работать с фанталью. Задача Хранителя – различать эти два термина.

Я закатил глаза.

– Сло-о-ожно...

– Давай попробуем. Покажу тебе разницу. И тут мы подходим к шагу номер два. Первый не забыл?

– Различать мечту и фантазию, – без особого энтузиазма повторил я.

– Да. Второй шаг простой: тебе надо оформить фантазию.

Я нахмурился.

– Как это?

– Легко. Ты же читаешь книги? Вспомни какой-нибудь эпизод. Самое главное – будь смелее. Ты – хозяин положения. Помни об этом.

Ну, книжки – это легко. Как раз днем дочитал книгу про приключения вольпертингера. Великолепный боец, который одним только мечом расправлялся с полчищами врагов. Волей-неволей такому позавидуешь! Конечно, я хотел бы научиться так же. Только представить – одним мечом (в моем случае палкой) можно творить головокружительные вещи, защищая друзей. Лену...

– Я смотрю, ты прямо зафантазировался, – одобрительно сказал Туман.

Его голос отражался от каменных стен подземелья, где в свете факелов воин по имени Оул разрубал надвое гигантских пауков, окруживших его, Лену и Тина.

– Зафантазировался, зафантазировался... – плясало эхо.

Я кое-как покинул подземелье и сфокусировал взгляд на хорьке.

– Кажется, да, – улыбнулся я.

– Отлично, – кивнул Туман. – Шаг третий: зафиксируй фантазию в поле зрения. Возвысься над ней. Представь, как ты поднимаешься вверх, и мир твоей фантазии уменьшается в размерах. Он потихоньку округляется. Поднимайся до тех пор, пока мир не станет размером с небольшой мячик. Чтобы ты смог взять его в обе руки. В дальнейшем можно будет сжимать фантазии не так сильно, но пока, боюсь, ты вряд ли удержишь и это. Попробуй. Закрывай глаза.

Мне было волнительно. Как будто попал на экзамен. Хорек, казалось, следил за каждым моим движением. Солнце почти скрылось за горизонтом, от поднимавшегося тумана воздух приобретал влажность. Багряные облака. Они спрячут и скроют неудачи.

Я закрыл глаза и с удивлением обнаружил, что подземелье и пауки никуда не делись. Я легко вернулся туда и принялся орудовать мечом, отсекая конечности и рубя толстые жвала.

– Поднимайся, Оул, – велел Туман, словно он находился там вместе со мной и видел, что мой мир готов.

Подниматься... Хорошо. Если смог спуститься, значит, и подняться будет просто.

Я потянулся вверх. Да так усердно, что встал на цыпочки.

– Медленно, осторожно. Не торопись, – мягко говорил хорек, поселяя в душе спокойствие. – Будь аккуратнее, чтобы не нарушить целостность картинки. Сосредоточься. Фантазия – вещь хрупкая.

Может быть. Но не для меня. Тело уже влечет к высокому своду пещеры. Внизу остались пауки и три человека – я, Лена и Тин. Мое лицо серьезно, да и сам вид прямо кипит воинственностью и бесстрашием.

А здорово!

Ой, а что делать, если я упрусь в потолок? Вот сейчас врежусь, и картинка распадется! Вот же...

Пещера начала таять. Изображение пошло рябью. Я понял, что оно вот-вот испарится, и взял себя в руки. Вцепившись в фантазию каждой клеточкой сознания, я заново обрисовал все предметы, от пауков до меча в моей руке и каждого факела на стенах. Картинка обрела четкость.

Но потолок все ближе...

Стой! Ты – хозяин положения.

И вправду. Это же МОЯ фантазия! Разве может что-то помешать? Почему в МОЕМ мире мне должна препятствовать какая-то жалкая ограниченность пространства? Это Я создал ее. И МНЕ решать, какой она будет.

Ты – хозяин положения. Помни об этом.

И я помнил.

Страх отступил. Я беспрепятственно поднимался выше, пока освещенная факелами пещера не стала размером с футбольный мяч. Но вот вопрос – действительно ли фантазия скруглилась или же это я все придумал и свизуализировал?

– Кажется, все... – шепотом проговорил я, удерживая картинку-фантазию. Она дрожала и слегка искажалась, будто отражение в потревоженной водной глади.

– Замечательно. Не открывай глаза! Теперь возьми фантазию в руки.

– Как?!

– Как хочешь. Ты же там главный.

А, ну да.

В тот же миг в темноте возникли два бежевых пятна, оформившихся в ладони. Неожиданно большие, огромные ладони. Они свободно парили в воздухе, но я, вроде как, мог ими управлять. Длинные пальцы слушались меня и неукоснительно выполняли все команды.

Смешанные чувства. Как будто управляешь чем-то посторонним при помощи мысли... Или волшебства. Или здесь и сейчас эти понятия тождественны?

Я протянул ладони к мячику фантазии. От него исходило приятное тепло. Оно ласкало кожу, как если бы я погрузил кисти в горячую воду. Аккуратно коснувшись пальцами сферы, я приподнял ее.

Увесистая!

– Взял, – все так же шепотом сказал я.

– А теперь вытолкни ее за пределы.

– Как это? За какие пределы?

– Ты – в мире грез. Как в норе, например, или в комнате. Или тонкостенном пузыре. Да в чем угодно, хоть в палатке! Какая разница? Пусть твоя фантазия покинет пределы мира грез и придет сюда.

Легко же ему говорить. Так. Представим, что мы в комнате, где четыре глухие стены и нет потолка. И неважно, что пещера куполообразная. МОИ правила. Итак, дано: четыре стены без потолка. Задача: перебросить шар за стену. Но стены же высокие... Или нет? МОИ стены. Что хочу, то и делаю.

Я схватил мяч покрепче и толкнул его вверх, представляя, как он взлетает и покидает комнату. Точнее, пещеру. В общем, не суть.

– Открывай глаза, – скомандовал хорек.

Осторожно, боясь спугнуть что бы то ни было, я разомкнул веки. И с трудом удержался от громкого ОХА. Между мной и Туманом зависла прозрачная, похожая на медузу субстанция. Она колыхалась, словно студень, и иногда окрашивалась перламутром.

– И это... – неуверенно сказал я.

– Фанталь. Совсем слабая, почти ни к чему не пригодная, но фанталь. У тебя получилось, поздравляю!

Восторг охватил меня. Я протянул руку к перламутровой сфере, но та испарилась, оставив после себя запах кедровых орехов и мяты. Совсем как... СОВСЕМ КАК ТОТ, КОТОРЫЙ Я ЧУЯЛ ПО НОЧАМ! Совсем как тогда, когда дядя Коля семенил по платформе. Совсем как в ночь его смерти... Густой, резкий запах кедра и мощный аромат мяты, от которого слезились глаза.

Но от этого ли?

– Оул?

Я моргнул и одним скользящим движением вытер глаза.

– Да просто... – я предательски шмыгнул. – Запах этот. Мята... Ну, резкий такой.

Туман кивнул.

– Да, резкий. – И за это я был ему благодарен. – Не сразу привыкаешь.

– Куда она исчезла? – спросил я, меняя тему. Правда, вышло немного обиженнее, чем я планировал.

– Не торопись! Ишь, захотел чего. Это твоя первая в жизни фанталь. Я вообще удивлен, что ты смог создать ее.

– Что, я так плох?

– Нет, просто мало кому удается. Она была слаба. Контуры никакие, содержимое – тоже. В общем, нежизнеспособна.

Несмотря на неприятные ассоциации, в душе я ликовал. У меня получилось сделать настоящее заклинание! И это намного интереснее, чем... Чем...

О Господи. Я же о чем-то думал. Когда создавал фанталь. Что это было? Куда оно пропало?! Подвиг? Полет в небе? Спасение мира? Я НИЧЕГО НЕ ПОМНЮ!

– Туман. – Еле живым голосом сказал я.

– А. Вижу, понял.

– Куда делось то, о чем я... Э-э-э... Фантазировал?

Впервые что-то смогло обмануть мою память и выветрилось, не оставив ничего.

– Туда же, куда и фанталь.

– То есть?

Хорек развел лапками.

– То есть – в никуда. Именно поэтому все Хранители Грез сперва обучаются на фантазиях и лишь потом – и только в крайних случаях! – используют мечты.

У меня перехватило дыхание.

– А фанталь уже все?

– Эта – все, – кивнул Туман.

– И не вернуть?

– Нет.

– У-у...

И как-то сразу стало грустно. Все-таки у любой медали есть обратная сторона.

То есть, выходит, вот так просто можно взять и лишиться мечты? Да это же опасно! Чем я стану лучше дымчатых, лишенных грез? Быть таким же?.. Ради чего?!

– Я знаю, о чем ты думаешь. О чем переживаешь. Именно потому я и обучу тебя – не бояться. Сохранять мечты и считаться с ними. Беречь их. Не только свои. Всех людей, за которых ты отвечаешь.

– Но мечты! Пропадут! – вскричал я, расстроенный двойной неудачей – лишением фантазии и лопнувшей фанталью.

– Ты научишься беречь их, – с нажимом повторил Туман. – И ухаживать за ними. Прибегать к мечтам в последнюю очередь. Но это потом. Ну, чего расстроился?

Я пнул камень. Тот слетел с платформы и звонко ударился о рельсу.

– Несправедливо как-то... Можно же и опустошиться.

Глаза Тумана сузились.

– Именно это произошло с жителями, да? – спросил я. – С бабушкой, с дедушкой.

– Да. Но эти мечты можно вернуть.

– Но ты сказал, что они пропадают!

– Потраченные на фанталь – да. Но не во всех случаях. Мечты же сами по себе никуда не пропадают. Закон сохранения энергии, Оул. Их пожирают Едоки. Убей его, и ты вернешь мечту. Этим тебе, кстати, тоже предстоит заниматься. Убей вовремя, пока Едок не украл мечту! А если и украл, то не дай ему отправить мечту Хмури, иначе он займется кражей следующей.

– То есть?

– Съев одну мечту, Едок становится сильнее, съев вторую – он начинает терять контроль. Сила переполняет его. Потому он отправляет мечту Хмури, оставляя себе первую, которая делает его мощнее. А Хмурь копит мечты. Однажды она переполнится и не сможет впитывать новые. И тогда... В общем, Едоков надо убивать.

У меня заболело в висках.

– Потрясающе. Я еле-еле создал фанталь, она сразу исчезла, зато мне НАДО УБИВАТЬ ЖУТКИХ МОНСТРОВ, которые... Которые дядю Колю...

– Научишься! – сказал хорек, отсекая мое недовольство. – Ну, давай еще попытку. Чтобы не было, как в первый раз, придумай что-то прямо сейчас. Что не расстроит тебя после исчезновения. Выудив фанталь, попробуй ее удержать.

– Как?

– Ну, например, представь, что она в защитном коконе. Или имеет толстый контур. А потом попытайся вобрать ее обратно в себя. Только не спрашивай, как...

Хорошо, что он предупредил. Я вовремя успел прикусить язык.

– В нашем деле важна визуализация. И вера. И чем тверже вера, тем проще будет постигать умения. Закрывай глаза.

Вдали стучали колеса поезда. Я представил, как он мчит по поверхности Луны, а вокруг – необъятные просторы космоса, холодного и колючего.

На Луне светло, поверхность неровная, поезд едет прямо по тверди, колеса погружаются в мягкую пыль...

Поезд проносился мимо.

Повсюду барханы и кратеры, насыпи пыли, пустые русла рек, вдалеке – дивные хребты гор, намного выше земных, а сам я, оказывается, еду по дну моря.

Так, надо определиться: либо дно моря, либо более высокая точка, где я смогу видеть все остальное. А то нелогично.

Фантазия искажалась и менялась. Слайды перескакивали туда-сюда, будто календари с двойными картинками-голограммами, и я никак не мог выбрать, на чем остановиться. Когда закружилась голова, я таки решил, что буду где-нибудь выше, чем морское дно. Так можно разглядеть больше необычного.

Картинка обрела статичность.

Я сложил руки вместе, ладонь к ладони, и повел ими вверх, словно выныривал из воды. Поезд, дно, кратеры, Луна – все осталось далеко внизу. Плавно, аккуратно, размеренно. Как на большом воздушном шаре. Я смотрел на бледную сферу, ставшую не больше арбуза. Как удобно! Можно сразу и взять!