355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Никоноров » Станция спасенных грез (СИ) » Текст книги (страница 15)
Станция спасенных грез (СИ)
  • Текст добавлен: 1 ноября 2018, 09:00

Текст книги "Станция спасенных грез (СИ)"


Автор книги: Александр Никоноров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

«ЧТОБЫ К ТИНУ ВЕРНУЛАСЬ ЕГО МЕЧТА».




Изучив список, я кивнул. Теперь все было правильно.

Но я не понимал, чем готов рискнуть, а что лучше отложить на потом. На всякий пожарный. Есть мечты – значит, не пропаду – так звучал мой сиюминутный девиз.

Я откинулся на спинку дивана. Повсюду лежали книги. Они напоминали маленький сказочный народец, забредший в гости к одинокому жильцу. Часть из них по-прежнему ютилась на столе, часть – на диване, еще пара томиков лежали на полу, одна подпирала полочку с печеньями. Книги разбрелись кто куда, но все смотрели на меня, словно ожидая, когда я начну рассказывать им что-нибудь интересное. И я с грустью понял важную и одновременно жуткую вещь: книги больше мне не понадобятся. В том плане, в каком я их использовал.

Меня охватило странное чувство – как будто я предал их. Предал нашу дружбу, и теперь ничего не будет как прежде. Я заморгал и помассировал голову, стараясь прогнать эти ненужные мысли.

Простите, книги. Я не могу переводить вас. Половины из ваших соратников я уже лишился, и мне никогда не прочитать их с былым восхищением, какое испытывал на каждой странице, в каждом эпизоде. Мне уже не удается перечитывать вас, потому что я не вижу ничего интересного и захватывающего. Это моя вина. Но я делаю так не по собственной воле. Пожалуйста, не вините меня.

Я подошел к тумбочке, чтобы налить себе еще немного какао, и встретился взглядом с совой, что смотрела на меня со стеклянной крыши построенного на воде города. Я протянул руку и погладил рисунок. Пальцы ощутили дощатую стену и легкие бугорки красочных мазков. На губах появилась улыбка.

– Кое-чего не хватает.

Я вернулся к списку и возле третьего пункта написал четыре буквы.

– Не подведи, – и спрятал лист за спинку дивана.

***

– Иван, я не знаю, что делать. Все плохо. Все очень плохо, – сетовал я, глядя, как работает кузнец. Он раздувал меха, дожидался, пока металл накалится добела, а после с уханьем стучал по заготовке огромным молотом. – Понимаешь, они уже не люди, и...

– Не говори так! – оборвал меня Иван. – Нельзя говорить так ни при каких обстоятельствах, Саша.

– А кем был ты, когда уехал из Дымчатой?

Иван не ответил.

– Жутко это. Они лишены мечты.

– Но почему? – спросил запыхавшийся кузнец, поправляя повязку на голове так, чтобы волосы не лезли в глаза. – Откуда ты знаешь?

– Поговорил с Мишкой, – солгал я. Так или иначе, но правда была мне известна, а признаваться, что я Хранитель Грез и воюю с Едоками – не лучший способ донести истину. – Он больше не хочет заниматься велодрезиной.

– Перегорел?

– Нет. Его... ПЕРЕГОРЕЛИ.

– То есть это наподобие болезни?

– Практически. Только вирусы сами приходят к тебе...

Иван сел на скамейку рядом со мной.

– То есть как это, Саш? Я не совсем понимаю тебя.

– Вань, ну... Ну вот так и происходит. Просто поверь.

Кузнец почему-то улыбнулся – грустно и как-то осуждающе.

– Ладно, поверю.

Он встал и прошел обратно к рабочему месту. Я последовал за ним.

– Что это?

На подставке лежало нечто продолговатое и заостренное.

– Это что, МЕЧ?! – удивился я.

– Да нет... Это кочерга! – выпалил Иван.

– И зачем она тебе?

– Ну, – пожал он плечами. – Пусть будет. Я уже около двухсот штук сделал. Все равно я ничего толкового не умею. К несчастью...

"К несчастью"... Он добавил это так горько, что мне стало жаль его. Действительно, все, что оставалось бедному Ивану, это делать то, что он умел лучше всего.

– И все-таки это меч, – я с прищуром посмотрел ему в глаза.

– Да я загну потом! – отмахнулся кузнец, и мы оба сделали вид, что не заметили красивой рукоятки с мощным эфесом.



Когда я пришел к Тину в следующий раз, то обнаружил его сидящим рядом с отцом. На кухне. В тарелках перед ними лежали грязные клубни плохо очищенной картошки, обгрызанные с нескольких сторон, как яблоки...

Испытывая странное и доселе неведомое чувство отвращения, я выбросил картошку, достал новую и поставил вариться. Пока закипала вода, я прошел в комнату Тина. В ней царил бардак – кровать не убрана, на полу чернеют следы от кроссовок, корзина из-под несвежего белья опустошена, а вместо футболок и носков в ней лежат бесчисленные горы болтов, саморезов, гаек, шайб, магнитов, отверток и всего того, что некогда было так любовно сложено у Мишки в отдельном шкафчике или висело на поясе.

– Мишка! Миш!

Я услышал громкие равнодушные шаги безвольного человека. Он зашел в комнату и уставился на меня ничего не выражающими глазами. Тень скрывала его, как если бы кто-то невидимый держал перед ним кусочек тонированного стекла.

– Чего тебе?

– Это что такое?! – сдерживая ярость, спросил я и указал на корзину.

Медленно, скорее даже лениво, Тин перевел взгляд на корзину, полную инструментов.

– Фигня какая-то.

– Да?!

Несмотря на то что он был выше меня почти на голову, я схватил Мишку за грудки и впечатал в стену. Его затылок крепко ударился о стену, но это волновало меня меньше всего.

– ФИГНЯ, ГОВОРИШЬ? – прошипел я, приблизившись к нему так близко, что наши носы практически соприкоснулись. – Ты соображаешь вообще, что несешь, ты, идиот?! Это дело твоей жизни! Каждая отверточка, каждая шайба – это то, чем ты всегда занимался. Ты понимаешь меня?!

Моя вспышка гнева никак не отразилась на лице Тина.

– Не понимаю.

– Ты обожал конструировать!

– Теперь нет. Не понимаю, зачем я это делал.

Тень была близко. Я хотел коснуться ее пальцем, ощутить холод, познать, что она такое, но чем ближе я был, тем теснее тень прижималась к лицу Тина. В конце концов, дошло до того, что потемнела его кожа, и я поспешил отойти. Руки мои обвисли, словно их лишили костей. Голова показалась слишком тяжелой, чтобы держать ее прямо.

– Ты же мечтал...

– Не знаю, – механически ответил Мишка.

– О чем ты мечтаешь! – крикнул я, глядя на него. – О ЧЕМ!

– Не знаю.

– О ЧЕМ ТВОЯ МЕЧТА?!

– Что это такое?

– Я НЕ ВЕРЮ ТЕБЕ! ВСЕ ЛЮДИ О ЧЕМ-ТО МЕЧТАЮТ! СКАЖИ МНЕ!

– Мне сложно понять тебя.

– Да ты!..

Мое внимание привлек возникший в дверном проеме дядя Володя. Он баюкал правую кисть, положив ее на локтевой сгиб левой руки.

– Дядя Володя? Что случилось?

Он поднял руку, и я увидел ярко-красный росчерк. Кожа вокруг него уже покрылась волдырями.

– Картошка, – сказал он.

Я прислушался и уловил слабое шипение. На кухне стоял пар и пахло горелым. Я переборщил с водой. Справившись, я убавил огонь и вернулся в комнату. Тин сидел за компьютером и пялился на рабочий стол. Удивительно пустой.

– Тин?

Ни иконок, ни папок с проектами, ни папок с чертежами и фотографиями готовых конструкций и изделий. Ничего. Ни-че-го...

– Тин!

Я метнулся к нему и, вцепившись в кресло на колесиках, отшвырнул его в сторону. Кресло врезалось в стену. Ничего не ожидавший Мишка упал на пол, словно мешок. Яркое, колкое чувство вины стегануло меня по лицу подобно пощечине. На глаза навернулись слезы, но я судорожно вцепился в мышку и проверил файлы компьютера. Все было стерто. Все труды, все плоды его интеллектуальной мысли были уничтожены.

Я повернулся к Тину. Он все еще лежал на полу.

– Что ты наделал...

По моему лицу текли слезы.



Вернувшись в сторожку, первое, что я сделал, это достал листок с мечтами и подчеркнул четвертый пункт. Несколько раз. Сомнений у меня больше не осталось. Этой ночью я сделаю то, на что не мог решиться. Мечта? Хорошо. Будет мечта. Что мне терять?

Словно в ответ на мой незаданный вопрос порыв ветра подхватил и сдул листок со стола. Я успел поймать. Крепко сжимая в пальцах, я посмотрел в него. На меня таращился третий пункт, угрюмо и с укором. Сердце екнуло.

– Оул.

Я подпрыгнул на месте и спрятал листок в карман.

– Туман! Ты не мог бы являться более... Обычно!

Я сразу же захотел рассказать ему про Тина.

Зверек запрыгнул на диван, а оттуда на стол.

– Обычнее не бывает, – он пожал плечами.

– Ты понял, о чем я! – огрызнулся я и закрыл дверь, перекрывая доступ сквозняку. Листок с мечтами спрятал в кармане. – Где ты пропадал?!

Туман изменился. Он как будто похудел, а шерсть обесцветилась. И глаза.

– Дела, Оул.

Туман, по моей вине Мишку лишили мечты.

– И это все? Дела? Серьезно? Ты отсутствовал больше недели, и все, что я заслужил, это какое-то "дела"?

– Нет. Еще я рад, что ты пребываешь в здравии. Значит, научился.

ЭТО ТЫ НЕ ВИДЕЛ МОИХ СИНЯКОВ!

– Не без помощи Лены! – язвительно сказал я.

– О, стало быть, знаешь. Отлично.

– И о Старших Хранителях тоже.

Я порывался выложить ему все сразу, скопом. Но не мог. Боялся.

– Тем лучше. Что-то еще?

– Да. Нападение. Ты тоже будешь ждать сложа руки? Лапы.

Хорек вздернул, э-э-э, бровь.

– Разве ты заметил, чтобы я за последнее время сидел сложа руки? ЛАПЫ, – он передразнил меня и ухмыльнулся. – Я делаю все, что в моих силах, поверь. Происходит небывалое. Атаки проводятся почти на каждой станции. Хранители в недоумении. На некоторых узлах подключаются еще и Старшие Хранители.

– Старшие Хранители, СТАРШИЕ ХРАНИТЕЛИ... Где они?! Почему бездействуют?

– Старшие Хранители делают больше, чем ты думаешь, Оул.

Я заскрипел зубами.

– И что же они делают?

– Я ведь только что сказал.

– Подключаются, говоришь? – Туман кивнул. – А нельзя ли подключить кого-нибудь и СЮДА?

– Пока нет. Есть точки... Поважнее.

ЭТО Я СДЕЛАЛ ТИНА ТЕНЕВИКОМ.

– Поважнее?!

– Там больше людей и угроза опасности сильнее.

– Но ты же сам говорил про Дымчатую, про слабое звено!

– В ближайшее время ничего не будет. Все силы брошены за ее пределы. Уж не знаю, почему. Может, хотят отвлечь, ослабить или разрознить.

– Здорово...

Хорек покачал головой.

– Понимаю, как тебе трудно. Но представь, что пять-шесть Едоков – это ничто. В тех местах, о которых я тебе говорю, нападают сотнями. Многие погибают.

– Погибают?

– Да.

– Лена!..

– Успокойся, с ней все в порядке. Но да, Едоки могут убивать Хранителей. Если вырвут мечты слишком резко и все разом. Но на это способны либо несколько Едоков одновременно, либо Пленусы. А их там много. Очень много. Еще мы дважды видели Пожирателей. И все Хранители надеются, что им это померещилось.

Мне стало не по себе. Когда я поднял руку, заметил, как она трясется. Когда начал говорить, услышал, как дрожит голос.

– Кто. Такие. Пожиратели.

Говорить долго и связно я не мог. Сковало горло.

– Худшие из, – так же коротко ответил хорек.

– И что с такими делать?

Янтарные глаза сверкнули особенно ярко.

Убивать.

Опять убивать. И никого не заботило, что мне было пятнадцать. Убивать – и все. Кто такие Пожиратели? Те, кого надо убивать. Все просто.

А потом я все-таки не выдержал и рассказал ему, что случилось с Тином и ПОЧЕМУ это произошло. И расплакался. Туман положил свою удивительно мягкую и теплую лапу мне на ладонь.

– Посмотри на меня.

Я посмотрел. Сияние его глаз напитало меня теплом и спокойствием. Я перестал всхлипывать и утер нос.

– Ты справишься. Я думаю, новое знакомство с Леной пошло тебе на пользу. – Он лукаво ухмыльнулся. – Ты парень смышленый и точно не пропадешь. Используй с умом, Оул.

Он не сказал, что я должен использовать. Но объяснения никому не требовалось.

***

И я использовал.

Новая сила, новые возможности. Эта была феерия, буйство, всемогущество. Крепчайшая фанталь, которая по размерам превосходила меня вдвое. Я лупил Едоков так, что они отлетали подобно пущенным из рогатки снарядам. Они не выдерживали ударов и лопались. Я окружал себя стенами и разрубал монстров пополам. Мне было нестрашно. Впервые в бою с Едоками мне было нестрашно. Я ощущал комфорт и превосходство.

Из интереса попробовал использовать фанталь из фантазии (вобрав ту, из мечты), но быстро понял, что это УЖЕ НЕ ТО. Даже не стал собирать лопнувшую на крупицы сферу. Зато заметил кое-что интересное – в том месте, где висела фанталь, Едоки двигались как будто медленнее. Словно перламутровая пыль удерживала их. Я создал и распылил сразу несколько таких фанталей и – о чудо! – Едоки и вправду замедлились. Теперь я мог уворачиваться от порталов.

Крики, холод и запахи кедра, мяты и гари. Белесый туман, черные силуэты и голубоватые отсветы. Я выудил фанталь, сделанную из мечты, и посмотрел на Едоков.

– Так гораздо интереснее, – сказал я и побежал к вагонам.

Фанталь не лопалась и никуда не исчезала. Гладкая, аккуратная. Как у Лены. Она всегда была рядом, под рукой, в моем распоряжении. И когда все закончилось, а поезд уехал, я собрал раздробленные фрагменты фантали в единое целое и вобрал в себя. Ладонь ощутила приятную тяжесть перекатывающейся мечты, и я позволил ей раствориться.

Сознание наполнилось сценами полетов. Над городом и над туманной Дымчатой, над рельсами, наперегонки с поездом, и над бескрайним океаном. Я соревновался с соколами и самолетами.

Я стал сильнее.

Вот только летать уже хотелось не с такой силой...



Интерлюдия 11

04 июля

Людмила Сергеевна стояла на веранде и улыбалась. Пыталась улыбаться. Позади нее клубился сладкий запах выпечки. Он – единственное, что не вписывалось в серость Дымчатой

Стоял прекрасный день. Если отринуть мысли о случившейся с Дымчатой напасти, то и вовсе идеальный. Солнце щедро одаривало теплом каждый участок, каждую травинку и листочек. Ночной туман еще лежал в темных закоулках, но потихоньку истаивал.

Женщина повернулась к калитке. Настроение испортилось.

Куры вперемешку с гусями и собаками толпились перед входом и требовательно смотрели на нее. Отощавшие псы поскуливали.

– Иду, иду... – устало проговорила женщина и направилась в пристройку.

Взяла ведро, зачерпнула из большой железной кадки пшена и пошла обратно. Сняла со стены пластиковый совок и захлопнула за собой дверь.

Куры чуть не съели ее. Они были голодными. Женщина не успевала. Поддерживало то, что кроме нее этим занималась и Дашка. Но ей было тяжелее.

Рассыпав первую порцию, Людмила Сергеевна сходила за водой и развела в другом ведре хлебные корки, картофельные очистки, мясные консервы и кости. Надо, чтобы и собаки ели, пока не начали пожирать друг друга. Их она кормила в другой стороне, чтобы никакая курица не залезла в миску и не нарвалась на неприятность.

В самом разгаре кормления ее и застал Сашка.

– Здравствуйте! – громко сказал он, отчего-то обрадованный. Людмила Сергеевна улыбнулась в ответ.

– Привет, Сашка! Проходи. А я вот тут кормлю бедолаг. Совсем о них позабыли...

Она немного смутилась. Ее еще никто не видел в таком виде – красную, взмокшую, с каплями пота на лице. Усталую. С прилипшей к телу блузкой, с растрепанными волосами. Ужасно...

Чтобы отвлечься, она зачерпнула совком пшено и широким взмахом отправила на дорогу. Куры жадно набросились на еду, а собаки требовательно залаяли.

– Сейчас, сейчас, погодите. Я не могу сразу всем!

Женщина еле сдерживала слезы. Она привыкла трудиться и это ее не смущало. Куда сложнее оказалось привыкнуть к этой безнадежной атмосфере какой-то всеобщей погибели. Очень тяжело.

– Давайте я вам помогу, – сказал Сашка и заозирался. – Чем их покормить?

– Собак? А возле бани, глянь, пара ведер, – женщина поправила слипшуюся челку. – Там вода, молоко, немного хлеба и всякие овощные обрезки. Я теперь вообще ничего не выбрасываю, все в ход идет.

Мальчик быстро справился с задачей. Собаки замолкли и, благодарно виляя хвостами, сгрудились возле еды.

– Да уж. Вот задачка вам...

Саша тоже вспотел и старался дышать потише, чтобы не показывать, как выдохся.

– Ничего, – Людмила Сергеевна утерла лоб. В который раз. – Вон, Дашка целыми днями пасет коров и коз. Застоялись. Никому ж нет дела до них, сам видишь...

– Ага...

– А ей еще и доить. Нельзя их так оставлять.

Мимо прошаркал какой-то мужчина. Неопрятный, понурый, с чернеющей печатью на лице. Людмила Сергеевна поежилась.

– Бр-р... Никак не привыкну.

– Лучше бы и не привыкать, – отозвался Сашка.

Людмила Сергеевна следила за удаляющимся человеком. Он почти исчез в дали, растворяясь в тумане.

– Туман. Хех, – проговорила она.

– Да-а, туман. Туман. – Сашка стоял как загипнотизированный. – Что же он скрывает... Я должен разгадать тайну.

Женщина поежилась. Кожа покрылась мурашками. Она испугалась, что Сашу тоже одолело... Нечто.

– Саша? – усмиряя дрожь в голосе, спросила Людмила Сергеевна.

– А? Что?

– Все хорошо? Ты что-то странное говорил.

Сашка тряхнул головой и склонил ее набок.

– Людмила Сергеевна, скажите, пожалуйста, вы не знаете, кто ставил крест дяде Коле?

– Не-а, – она наморщила лоб. – Кто-то из его знакомых. А что?

Саша пожал плечами.

– Да ну. Ни даты, ничего. Написали просто "Дядя Коля" и все.

– Ну, он же особо ни с кем не общался. А тебе зачем, Саш?

– Хотел узнать, сколько ему ле... Сколько ему было лет.

– Зачем?

– Туманы...

– Не поняла?

– Так просто. Чтобы быть в курсе.

Людмила Сергеевна покачала головой.

– Не знаю, Саш. Да и кто тебе что сейчас скажет? – она кивнула вслед уходящему человеку. – Сам видишь... Может, документы какие остались?

– Не-а. Ничего.

– Странно. Ай, ладно! Пойдем, я тебя тортом угощу. Голоден?

– От вашего торта точно не откажусь!

Они устроились на веранде. Людмила Сергеевна предвкушала, как Сашка будет есть торт. Вроде бы, она достигла идеального рецепта.

– Тебе чай простой или с мятой?

Мальчик вздрогнул.

– Не-не-не, никакой мяты!

Людмила Сергеевна приподняла бровь.

– Ты чего это?

– Да что-то... Многовато мяты последнее время.

Чай пили в удрученном молчании. Несмотря на безоблачное небо и тихий теплый ветерок говорить не хотелось. Светлые мысли просто не лезли в голову. Наверное, озадаченное и уставшее лицо Людмилы Сергеевны нашло отражение в лице Саши.

– Чего-то давно Мишка не заходил. Где он?

Ложка с тортом застыла на полпути ко рту. Саша положил ее на блюдо и опустил взгляд. Кашлянул. Шмыгнул. Снова кашлянул.

Людмила Сергеевна все поняла.

– Что, он тоже?

Саша виновато кивнул.

– Блин... – Людмила Сергеевна сникла. – И давно?

– Не очень.

– Какой кошмар...

– Ничего, – Саша отпил чаю. – Все будет хорошо. Вот увидите.

Он говорил так уверенно, что никаких сомнений не было.

– Да, Саш. Все будет хорошо.

Она встала и достала из шкафа небольшую плоскую тарелку.

– Я положу ему все-таки... Передашь, ладно?

– Конечно, Людмила Сергеевна.

Вскоре он ушел.

Людмила Сергеевна смотрела, как Сашка решительно идет к своему другу. И плакала.





Глава 12

Отомстить

04 июля.

Забвение. Мрак и мгла. Два лица – мрак и мгла. Отец и сын. Дядя Володя и Мишка.

– Здравствуйте, дядь Володь! Привет, Тин!

Я знал, что никакого ответа мне не будет, но продолжал здороваться. Независимо от того, что тебя окружает, надо оставаться человеком до последнего.

– Я вам тут торт принес. Людмила Сергеевна принесла. Вот, поешьте.

Сделал им чай, и под абсолютное молчание они УПОТРЕБИЛИ (на иной глагол это не было похоже) весь торт. То было иное молчание – не чета нашему с Людмилой Сергеевной. ЭТО давило безысходностью, расплющивало и выворачивало наизнанку. Оно отравляло. Шедший от теней холод остужал кровь. Меня потряхивало.

– Оставляйте, я помою, – сказал я, когда чай был допит, а торт УПОТРЕБЛЕН.

Они и не собирались ничего мыть. И бардак, царящий вокруг, лишь подтверждал мои предположения.

Полчаса ушло на небольшую уборку. Я не хотел, чтобы мой лучший друг обитал в таком бардаке. Когда с делами было покончено, я пошел в комнату Тина, где обнаружил его сидящим перед компьютером. Он бесцельно водил мышкой по экрану и даже не следил взглядом за курсором.

– Миш?

– А.

– Ну ты как?

– Нормально.

– Торт вкусный?

– Нормальный.

– Ты какие-нибудь другие слова знаешь, Тин?!

Тихо, тихо, не психуй. Он не виноват.

– Наверное. Не знаю.

– Может, погуляем хоть?

– Не хочу.

– Почему?

– Что там делать?

– Собирать дрезину.

– Да пошла она.

Я пересек комнату и отодвинул Тина от компьютера. Взяв его под мышки, приподнял. Мишка не сопротивлялся. Он смотрел на меня пустым взглядом, теряющимся во тьме тени.

– Вернись, Миш. Пожалуйста, вернись. Ты же тут. У тебя же есть мечта! Вернись, слышишь?

– Да.

– Пойдем. Ну пойдем же! Дрезина ждет.

– Да пошла она.

Я стиснул зубы.

– Кстати! Ленка приехала!

– Да пош...

– ЗАТКНИСЬ!!!

Я поднял руку, зная, что не сделаю этого. Прежний Тин тоже знал. Этот – нет. Проворный и длиннорукий, он, казалось, сам того не понимая, ударил меня в скулу. Волна шока окатила меня. А мой друг стоял и смотрел на меня как ни в чем не бывало.

Я не дал сдачи. Через мгновение меня и след простыл. Я не мог ответить Тину. Он не виноват. Как можно поднять руку на лучшего друга? Но я знал, кто ответит.

– И ответит очень скоро, – сказал я, улыбаясь заходящему солнцу.

Мне не терпелось дождаться ночи. Я жаждал встречи с Едоками.

***

Снова шел дождь.

Раскаты грома сотрясали Дымчатую, и за шумом падающих капель не было слышно приближающегося поезда. Зато мир трясся, как мука в сите. Видимость была очень низкая, и все, что различал, это невнятное сине-голубое пятно.

Я промок до нитки сразу же, как вышел из сторожки. Но меня это не заботило. Еще никогда я не был столь решителен, как сегодня. Не обращал внимание на дождь даже тогда, когда поезд подъехал, и капли стали совсем ледяными, а изо рта повалил пар. Некоторые капли (самые близкие к поезду) превращались в град.

Мне не доводилось орудовать фанталями в такую погоду, и на секунду закралось сомнение, что контуры сферы могут не выдержать падающих сверху кусочков льда, но я быстро отбросил эти мысли прочь.

Они мои. Я им хозяин. С ними ничего не случится.

Для боя было выбрано единственно верное и правильное оружие, сильнее которого в настоящий период времени не сыскать. Тин. Его возвращение. То, чего я желал столь же сильно, сколько и уничтожения Едоков.

Я сам пошел к ним навстречу. Утопая в лужах и громко хлюпая ботинками, полными воды. Я шел к ним, вытирая лицо, чтобы через несколько секунд ледяные капли вновь застили обзор. Я шел во имя своего друга.

Их было двенадцать.

Я распылил в воздухе одну фанталь, чтобы замедлить движения Едоков, и пошел мстить.

Первого огрел перламутровой плетью сразу же, как только он показался на платформе. Хлесткий удар рассек его плоть-тень. Едок лопнул. Выбежавшая следом пара оказалась проворнее. Одного я смог подсечь, но другой увернулся от удара, и мне пришлось отступать, чтобы не быть прижатым к ограде.

Пока я совершал маневр, оставшиеся Едоки покинули вагоны. Дождь мог быть сколь угодно сильным, пусть бы и не различить ничего, кроме силуэтов, но я узнал его. А он узнал меня. Пленус. Огромный, на две головы выше остальных, стоял и смотрел мне в глаза. И пусть его лицо было неразличимо – я ВИДЕЛ эту улыбку. Чувствовал. Эту мерзкую улыбку. Он смотрел мне в глаза, а я смотрел на то, что было внутри него. То, что принадлежало Тину. Его мечта.

Наросты на спине стали еще больше. Словно воспаленные шишки. Я поблагодарил судьбу за то, что она свела нас именно сегодня. Очень своевременно.

Это было что-то вроде копья. Оно прошло сквозь грудь ближайшего из Едоков и завязло среди монстров. Пленус поднял лапу, и трое его прихвостней ринулись на меня, а за ними – еще двое. Троицу я сразу заключил в кольцо и туго стянул. Разобраться с ними не успел – подбежавшие Едоки замахали лапами, так что я ретировался, освобождая побольше пространства между мной и нападающими. И немного распылил фанталь.

В моих руках возникли длинные перламутровые посохи. Гибкие и проворные, подобно змеям. Не имея никакого опыта рукопашных схваток, я кое-как отбивался от напирающих Едоков. По моему приказу посохи оживали и жалили в ответ на попытки тварей исполосовать меня. Так, в скором времени у одного не было двух лап, второй лопнул после того, как я ловко ткнул посохом в морду и облако перламутра влетело в раскрытую пасть монстра. Голова его распухла и с противным хлюпающим звуком лопнула, а я поспешил собрать мириады перламутровых частиц в единую сферу. Ее и запустил в увечного Едока. Этого хватило, чтобы он умер.

Меж тем наброшенное на троицу Едоков кольцо ослабло. Те разорвали его, и у меня уже не было времени, чтобы собрать крупицы. В отличие от фантазий, фанталь, сделанная из мечты, так просто не исчезала и не лопалась. Я отщипнул от перламутровой сферы увесистый кусок и бросил под ноги тройке Едоков. Взрывом их отбросило в разные стороны. Один свалился на рельсы. И никто не погиб.

ПРОКЛЯТЬЕ!

А на меня уже мчала следующая двойка. За их плечами я увидел то, с чем просто ненавидел сталкиваться: жгуты. Порталы. Два пепельных ручья протянулись вглубь Дымчатой. Потоки пепла неслышимо журчали, но в том интенсивном движении мне слышалось зловещее шипение. Высившийся над двумя Едоками Пленус охранял их. Он внимательно следил за мной, но не вмешивался, лишь подгонял своих, хм, коллег?..

Отвратительные жгуты. Ненавижу.

Меня как кипятком ошпарило.

Это что же получается? Из нормальных жителей остались считанные единицы, да и те – мои знакомые. Значит, сейчас под удар попали или Иван, или Людмила Сергеевна, или тетя Даши.

Может, кто-то еще, кого я не увидел без тени.

Нет. Я не дам этому случиться.

С остервенелым рычанием я побежал навстречу двум Едокам, заставив фанталь двигаться со мной. Я отщипнул от нее пару фрагментов и развел руками по сторонам. Едоки восприняли жест по-своему – наверное, подумали, что я сдаюсь. Они сбавили темп и, победно перекрикиваясь, приблизились ко мне. Я хлопнул ладошами. Едоков поразило с боков. Перламутровые шипы пронзили их головы. Платформу обдало гарью.

Казалось, копоть облепила мое лицо. Как тень, что покоились на лицах дымчатых. Я обтер лицо и приблизился к оставшимся трем Едокам, не сводя глаз с главного соперника.

Что-то сильно ударило в спину. Больно. Обжигающе больно. Я полетел вперед, потерял равновесие и упал на платформу, распластавшись в огромной луже. Брызги плюнули в лицо. Я заморгал в попытках прозреть. Это не был удар порталом.

Что за мечта была у меня только что в голове? Куда она делось? Вернись! Эй, вернись! Так, фанталь рядом. Не исчезла. Мечта? Вернуть Тина. Еще?

...

Пустота. Что это было? Что случилось? Где мечта? Едок! Поганый Едок обокрал меня!

Уловил звук шагов. С трудом понимая, что делаю, я использовал оставшуюся фанталь на создание барьера. Перламутровая стена взмыла вертикально вверх. Истошный вопль в буквальном смысле испугал меня и взбодрил. Я перекатился на спину и успел заметить, как одного из Едоков располовинило – контур моего барьера прошелся аккурат сквозь монстра. Из него вырвался радужный ручеек и полетел ко мне.

У МЕНЯ ТОЛЬКО ЧТО УКРАЛИ МЕЧТУ!!!

С мягким теплым касанием мечта растворилась во мне.

ЛЕТАТЬ.

ЛЕТАТЬ!

МОЯ МЕЧТА. ТЫ СНОВА СО МНОЙ.

А потом барьер лопнул – огромный Пленус рубанул по перламутровой завесе и разбил ее. Часть фантали исчезла, а часть повисла в воздухе подобно пыли, что осталась висеть в жарком воздухе после проехавшего по дороге автомобиля.

Я не сразу осознал, что лишился кусочка мечты. Правда, какой – я понятия не имел. Оставалось надеяться, что...

Что? Что она была не так важна? Что же это за мечты, которые НЕ ТАК ВАЖНЫ? Может, это и не мечты вовсе?

Дав слабину, я позволил нескольким шарикам фантали лопнуть. Испугавшись, я спешно вобрал в себя то, что осталось, и интуитивно отпрыгнул в сторону. Не зря. Оглушенные взрывом Едоки пришли в себя и жаждали мести. А с другой стороны меня ждал тот, кого предстояло убить. Выбор был сделан.

Сперва я хотел прощупать его. Посланный слабый снаряд был разломан пополам одним взмахом когтистой лапы. И тогда я понял, что так просто мне с ним не сладить. Даже несмотря на использование мечты. Сомнений не осталось.

Как ты там говорил? Летать? Над городами и океанами? Выше облаков и быстрее самолетов? Чувствовать ветер, чувствовать развевающиеся волосы и штанины? Вытирать глаза от проступивших слез и ежиться от низкой температуры на высоте нескольких километров? Разве не прекрасно? ЕЩЕ КАК ПРЕКРАСНО! Этого ты хотел? Так вот, Оул, – ЗАБУДЬ.

Я отправил жалкие остатки фантали в Пленуса.

Будь крепкой, пожалуйста. Ты нужна мне. Я твой создатель. Служи мне. Служи и помогай!

Пленус выставил лапы, желая разрубить сферу так же, как и предыдущую. Но его конечности завязли в перламутре. Он дернулся, однако его лапы засели намертво. Что есть мочи я вытолкнул из себя новую фанталь. Она оказалась заметно меньше предыдущей. Пока я осматривал ее, мой взгляд привлекло постороннее движение.

Мечты. Два радужных сгустка плыли по серым порталам навстречу Едокам. Сзади наступали. Рядом со мной дергался здоровяк.

Что я должен делать?

Все.

Но разве это возможно?

Перебарывая желание мести, я схватил фанталь и вытянул ее наподобие гильотины. Она обрушилась на жгуты и развалилась на части. Однако, к моей скоротечной радости, жгуты успело перерезать, а мечты поплыли обратно в Дымчатую. Обозленные Едоки заверещали и повернулись ко мне.

Я не обращал на них внимания. Никакого. Мне было плевать. У меня еще оставалось...

Нет. Не они. Я не буду трогать те мечты. Я лучше погибну, будучи верным им, нежели лишусь навсегда самого сокровенного.

Остались куски предыдущей фантали. Я протянул руку к двум осколкам. Один из них разделил и вонзил в спины тех, кому обрубил порталы. Едоки лопнули. Я с трудом удержал спазм. От концентрированного запаха гари рвотные позывы были невероятно сильны...

...До тех пор, пока к ним не примешался запах мяты и кедра. Я так резко повернул голову, что чуть было не свернул себе шею. И оказался прав в своих предположениях – Пленус высвободился из моих оков.

Но у меня оставался последний осколок фантали.

Наверное, я слишком яро хотел его смерти. Слишком сильно, чтобы убить его незаметно. Он видел движение руки. Видел и понял. И отбил.

Еще больше мяты. Еще больше кедровых орехов.

Еще меньше мечты.

Никаких результатов. Кажется, он всего-то поранил лапу, и ничего более.

Приближалась выжившая двойка Едоков. Те, которых я некогда связал. Они разорвали путы и...

И я не успел собрать оставшуюся фанталь!

Жадно склеив то, что так и парило в воздухе, я отправил перламутровую ленту в Пленуса. Я сам стал лентой. Плоской, гибкой и юркой. Где-то далеко в холодную лужу упало тело юного мальчика. Капли дождя стекали по его лицу, но мальчик оставался безмятежным, лишь только брови нахмурились пуще обычного.

Крупный Едок стал единственной целью. Меня не тревожила моя смерть. Меня тревожила его смерть. Пленус взмахнул раз, другой, третий. Не попал.

Потому что я был гибелью.

И я не перестану быть ей, пока не добьюсь своего.

Уклоняться было легко. Оказывается, когда есть точная цель и сильнейшее желание достичь ее, результат выходит удивительно действенным. Я осознал это однажды, когда ощутил разницу между фанталью, построенной на мечте, против такой же, сделанной из фантазии.

Я осознал это и сейчас.

Мое тело было легким и светилось перламутром. Капли проходили сквозь меня. Сотканные из тени когти распарывали воздух совсем рядом – в считанных миллиметрах. Но я был сильнее. Тянуло к мечте. Была только она. И Едок. Я поравнялся достаточно близко, чтобы меня не достало лапами. Он хотел отойти назад, но я приближался к нему, не желая отпускать, как лучший друг перед долгой разлукой. Я не позволил ему повернуться и убежать прочь.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю