Текст книги "Раздать сценарий (СИ)"

Автор книги: Александр Никоноров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

  Ты сам, Макс, на данный момент самая настоящая типичность. В течение ближайшего года ты должен стать предводителем армии или могущественным магом. Вот и обожди пока хаять все вокруг. Не забывай, что ты – часть представления.

  Но ругай не ругай шаблоны, а таки не все так просто, как вам может показаться: врученный мне ключ одновременно и сейфовая отмычка – эту роль выполняет незатейливая ручка ключа. Открыв толстую дверцу, я обнаружил небольшую ячейку, похожую на камеру хранения в магазинах, правда, уступающую в глубине. Нужно быть сущим болваном, чтобы доверить личные вещи, нуждающиеся в безопасном хранении, столь ненадежной штуковине. Тем не менее на сейф можно положиться. Он сконструирован по принципу слоеного пирога. Толщина дверцы сантиметров пятнадцать точно; в ней-то и находится подлинное место схрона. Дверка с тихим щелчком разделилась на две части, точно ее резанули пополам. Мне это навеяло воспоминание о старых форточных рамах еще советских времен. Две отдельные части держутся не только на петлях, но еще и скреплены складной металлической сеткой-решеткой, служащей дном. Я снял пояс с кобурой, достал пистолет и впихнул это добро в дверцу. Затем захлопнул деревянную пасть и резко подвигал ей из стороны в сторону.

  Хроп-хроп-хроп.

  Мда.

  Я критично осмотрел тайник. Негусто. Совсем негусто. Снова открыл. Как закрывать – неизвестно, так как ничего не закреплено, все бултыхается и в случае кражи это не останется незамеченным. Чем же забить пространство? Может, отрезать шторы и начинить ими дверную шкатулку? Нет, вандализмом заниматься нехорошо, тем более в трактире такого замечательного человека и друга Трэго. Стоит ли вообще заниматься этой галиматьей? Через несколько часов мы вполне вероятно можем съехать отсюда, а я стою и ломаю голову над тем, как бы заныкать пистолет, который не факт, что будет понятен местным аборигенам.

  А потом мой взгляд зацепился за небольшие щели с выступающими рейками по краям двери. Я поддел их ключом со всех четырех сторон и попробовал выдвинуть. Тугие, гады! Но дощечки таки поддались, и я максимально выдвинул их. Здорово, что их создатели вдохновились чем-то наподобие телескопических изделий, что позволило выдвигать каждую из реек на любое расстояние без габаритных ограничений – те лишь складывались или, наоборот, разжимались на манер пружины. Теперь можно максимально плотно прижать находящиеся внутри пожитки. Пистолет закреплен хорошо, но пояс немного шумит. Но ничего страшного, не критично. Снова сложив дверцу воедино, я поболтал ей и убедился, что из глухого плена не доносится ни одного звука. Для пущей важности я положил в ячейку некогда размокшую пачку сигарет и запер сейф. Картина вернулась на место.

  Поразительно, но за весь день у меня не возникло потребности в курении. Насыщенные события не оставили внутри меня место желанию выкурить сигарету. И как вообще после такого курить, мотивируя это зависимостью, если вся твоя зависимость взяла и подвела тебя.

  Так! Так!!!

  Куда делись мои остальные вещи? Вспоминай, вспоминай, что было при тебе в карманах, когда ты с Зеленым поехал к Холму? Деньги, оставшиеся, к слову, после расчета за ствол, ключи, зажигалка, сигареты... Все что ли? Ну да, большего у меня нет. А, телефон! Хотя нет, погоди, припомни: он выпал там, на мосту.

  Тогда куда же подевалось все остальное? Допускаю, что на этот вопрос смогут ответить те или тот, по чьей воле меня сюда забросило. Другое дело, что смятая пачка внутри с табачно-бумажной кашей, не подлежащей восстановлению, осталась со мной. Почему, для чего? Как минимум неведомый манипулятор добился одного – реакции на содеянное. Показательный ответ на фразу 'чтоб ты спросил'.

  Думаю, пора раздеваться и спать, пока я не выжил из ума. А то, смотрю, и внутренние дискуссии с самим собой идут на раз-два. Не к добру. Но не ложиться же грязным, потным и пыльным в кровать? Интересно, есть ли тут ванная или еще чего-нибудь? На душ рассчитывать было бы глупо – не думаю, что с водопроводом дела здесь обстоят хорошо. Даже если мы в самой столице, переполненной магией, волшебниками, зебронаторами и прочими премудростями. Но подобно тлеющему огоньку в моем сознании теплится надежда, что я ошибаюсь, и здесь меня встретит традиционная канализация со всеми вытекающими...Удобствами.

  Да, Макс, слышали бы ребята. Мысли, достойные сибарита.

  Тук-тук-тук.

  Стук в дверь. Аккуратный и вежливый. Не стоит мнить, что это маг -такое точно не в его духе. Но не следует забывать, что здесь мир фэнтези, а книг я перечитал не одну сотню. И знаю, что ситуации бывают разными, и далеко не любой визит заканчивается миленькой встречей с последующими улыбками и весельем. По этой причине я подошел к двери и, не открывая, спросил:

  – Кто?

  – Милорд изволит мыться? – робкий женский голосок. Даже не столько женский, сколько девчячий.

  – Изволит. А Мымых уже мылся? – брякнул я первое пришедшее в голову имя, вводя предположительного недруга в заблуждение.

  – Вы о милорде Трэго? Да, он вымылся и передает вам привет, – все так же робко докладывают за дверью, будто отвечая на уроке учителю.

  Мне стало немножко стыдно – а вдруг она поняла, что я ее проверяю? Хотя лучше оставить после себя чувство стыда, нежели собственное бездыханное тело.

  – Ну, тогда с радостью. Давно пора! – обрадованно произнес я, открывая дверь. – Куда идти?.. А... О как!

  У порога стоит тощая веснушчатая девчушка лет пятнадцати-шестнадцати в простом платьице и башмачках; голова покрыта платком. Обеими руками гостья держит большое металлическое корыто, формой похожее на детскую ванночку.

  Я окинул взглядом девушку, откашлялся и важно повторил:

  – Изволю. Да, изволю.

  – Конечно, милорд... – прошептала девчонка и аккуратно – невзирая на корыто – впорхнула в номер. Выудив из ванны большое покрывало, она расстелила его на полу. Чтобы не намочить пол, наверное.

  – Это... Я так, ополоснусь просто, если что. – Неуверенно заявил я, не привыкший к таким почестям. – Как тебя зовут?

  – Мика... – пролепетала девушка, робко улыбаясь. Понятия не имею, зачем я задал этот вопрос. С детства дурная привычка: предполагать имена тех, с кем общаешься, а потом сравнивать. Правда, в здешнем мире это увлечение не имеет никакого смысла в силу особенностей имен. Как будто имелся генератор случайного набора букв и слогов, которым все и руководствовались, именуя очередного отпрыска.

  Мы стояли и смотрели друг на друга; я с приподнятой бровью, а она смущенно хлопая глазами. Затем Мика вытянула тоненькую шейку и посмотрела чуть выше моего плеча, приподнявшись на цыпочках:

  – Один к двум, Разон.

  Разон – кудрявый здоровяк с туповатым выражением лица. И стоял он за моей спиной. Кивнув, он учтиво поклонился мне и ушел. Мика стояла, опустив глаза и переминаясь с ноги на ногу.

  – Кхм, Мика, – девушка тут же с готовностью подняла голову и посмотрела на меня, ожидая указаний. – А чего ты ждешь?

  – А как же, милорд? Я вам помогу...

  Я рассмеялся:

  – Да ты чего, глупышка? Не, спасибо, однако я сам. Иди, отдыхай.

  – Но, милорд...

  – Нет! Такие приколы не про меня! Мы люди простые, как-нибудь сами управимся.

  – Кто же вас будет натирать?

  – Пузо намылю, а спиной об косяк потрусь, делов-то.

  Отчаявшись, Мика всплеснула руками, тяжело вздохнула и удалилась. В скором времени пришел Разон с двумя ведрами и вылил их в ванную. Вода оказалась очень горячей и непригодной для купания. Я решил подождать, но Разон появился вновь с ведром холодной воды.

  – Спасибо, – сказал я Разону. Он кивнул. – Ты-то хоть мне не будешь помогать? – он покачал головой. И почему-то не удаляется. Чего он ждет-то? Чаевых что ли? Да при таком раскладе я и сам не прочь получить их. И не один раз. Не зная что сказать, я выдал: – Давно работаешь?

  Он снова кивнул.

  – И как? Нравится?

  Кивок.

  Да что ж это такое? Ситуация выходит какой-то тупиковой. Кивает и кивает как дурак. Разозлившись, я зло спросил:

  – Эй, ты немой что ли?

  Он быстро-быстро закивал. В глазах его читалось такое облегчение, что мне стало неудобно.

  – Ой... Извини тогда.

  Здоровяк небрежно махнул рукой и ушел...

  ...Наконец-то я лег! Ноги гудят страшно! В комнате пахнет сыростью, но жить можно. В воздухе витают редкие нотки липы, напоминая о чистоте и полностью израсходованном куске мыла. Темные шторы, сейчас плотно запахнутые, со стороны улицы хаотично подсвечиваются фонарями и рекламными плакатами. Как будто на окнах растянуты проекторные полотна с постоянно меняющимися сюрреалистичными картинками, бледными, эфемерными, непрекращающимися и ужасно назойливыми. Достаточно вспомнить ночи в Москве, когда фонари, новенькая вывеска спорт-бара или свет фар проезжающих автомобилей – или, чего хуже, мотоциклистов с адскими звуками надрывающегося двигателя – словно тюремный прожектор заглядывают к тебе в комнату, будто выискивая беглого преступника. И ничего, все живы-здоровы. Для таких людей иллюминация носит номинальный характер восприятия мира, и без осветительных приборов извне их жизнь была бы неполной и некомфортной. Исключение – когда наступает Новый год: фасады магазинов и административных зданий наряжаются в вечно моргающие гирлянды и разноцветные огни. Хоть вешайся. Комната сразу превращается в ночной клуб.

  Со здешними плакатами у меня сложилась точно такая же ситуация. В Интернете по бокам страниц часто моргают анимированные баннеры завлекающего характера. Они безумно отвлекают и раздражают. По ходу прогулки у меня сложилась прямая ассоциация творений местных маркетологов именно с навязчивыми разноцветными прямоугольниками, коих полно на просторах Всемирной Паутины. Виной тому также стратегическое расположение улицы – популярное место города, поток потенциальных клиентов велик, каждый хозяин заведения стремится отхватить кусок побольше. А уж как потом его прожевывать – дело третье. Может, реклама здесь только зарождается, но в любом случае сделана она безвкусно, бездумно и нелепо, какое бы она ни вызывала восхищение своими технологиями создания и влияния на разум прохожих.

  Мне остается поблагодарить какое-нибудь местное божество, что здесь еще не придумали шумных транспортных средств, которые не давали бы спать по ночам. Нет, гул, безусловно, имеет место быть, но в сравнении с шумным мегаполисом это писк мыши после рева разъяренного льва.

  Подведем итоги дня, а заодно проанализируем текущее состояние моей жизни в целом. Итак, я в другом мире. В типичном фэнтези-мире с магией, трактирами, многообразными расами и прочей прилагающейся атрибутикой, так необходимой для полноценного функционирования подобного 'заведения'. Идем далее. У меня появился спутник: он маг, напыщенный выпускник чего-то там такого не менее напыщенного, пришел в город, чтобы устроиться на работу. Да уж, будь у нас подобное гарантированное трудоустройство, думаю, уровень образования в стране зашкаливал. Но это не про тот мир. И не про меня в частности. Я – бомж. Без денег, крова и каких бы то ни было разумных мыслей. И что теперь со всем этим делать? Абсолютно непонятно. Махнуть обратно? Ну его к черту! Да и как? Не уверен, что где-то в небе стоит добрый дяденька и любезно придерживает мне дверь для прохода в прежний, родной мир.

  Все эти первостепенные мысли бередят душу. Ощущение, когда в начале дня твой начальник дает тебе кучу заданий, а ты потом сиди и думай, как же со всем навалившимся скопом справиться. Так и здесь – слишком активно ведутся внутренние 'обсуждения' с самим собой; сон медленно, но верно пропадает. Но многие вещи, барахтающиеся в черепной коробке, как белье в барабане стиральной машины, в какой-то мере все же решаемы. Пусть не все, но...

  Также щекотливая и важнейшая тема: за какие заслуги Трэго возится со мной? За то, что я хамлю? За то, что влепил ему по лицу? Даже не знаю... Может, он хочет продать меня как ценный живой экспонат? Таинственный пришелец, вещающий о железных коробках на колесиках и лифтах? А что, вполне хороша идея. Обязательно расспрошу его завтра, и покуда не получу ответ, шагу лишнего не сделаю. Неприятно чувствовать себя содержанцем, немощным слепым щенком: вроде живой, а мир вокруг не видишь, функционировать не можешь... Надо в срочном порядке устраиваться, обживаться и выходить из-под крыла мага, а то рано или поздно ему самому это надоест. Но все-таки неспроста это все. Что-то он скрывает и преследует свои цели, разобраться в которых мне не дано. Да, тема напрашивается на обсуждение, и тогда решится: пошлем ли мы друг друга куда подальше или придем к первичному взаимопониманию...

  Невзирая на это меня также волнуют вопросы не столь значимые, но лично мне было бы интересно знать ответы. Книжные полки в магазинах за последние пару лет забились одноразовой литературкой, среди которой превалировал модный жанр про 'попаданцев'. Я перечитал достаточно книг на данную тематику, искренне надеясь в конце концов нарваться на действительно достойное произведение, чтобы его захотелось посоветовать другу, вернуться к ней через несколько лет и перечитать еще раз. Попытки были тщетными. У многих ведь как: попадает бедный землянин и болтает с тамошними туземцами, не смущаясь понимания речи. Самое странное, что читателей это, видимо, тоже не смущает, раз они 'хавают' и читают-покупают дальше. А у меня все же заинтересованность: почему я понимаю здешний язык? Почему буквы на вывесках русские? Почему они не слагаются в абракадабру, а написаны вполне четко и ясно? Тут что, все русские что ли? Может, они по-иному зовутся просто? А есть ли вообще национальности под здешним закидонистым небом? Смог я заметить и еще одну поразительную вещь: в речи проскакивали слова, образованные от иностранных. Дает ли это гарантию, что я смогу найти здесь и французов, и англичан, и немцев? По сути это вообще ставит под удар всю систему возникновения заимствованных слов. Ведь если услышать слово 'тост' или 'джем', зная, что в мире нет английского как такового – как будто не задумаешься? А вообще...

Интерлюдия 3. Трэго

  – Почему же ты не восстановился? – изумилась Малси.

  – Забыл я! – приходилось кричать – в заполненной до отказа забегаловке если не надрывать связки, то услышанным не будешь. Невольно вспомнился одно из горячо любимых мной заведений – 'У старины Волена'. Вот уж где уют, относительная тишина и какая-то своя, родная атмсосфера.

  – Да, безответная любовь она такая, – захлопал ресницами Торри. – Выбивает из колеи. И из репутации. Не нравишься ты Лаоме [Лаома – богиня любви.], не хочет она браться за тебя.

  Я промолчал.

  – Странный ты, – сообщил Парин, единственный, кто обездолил себя спиртным. У него и так наблюдаются не самые лучшие успехи в обучении, а если еще и вести разгульный образ жизни – можно сразу самовольно покидать Академию. – Всю жизнь учишься на идеальные отметки, а то вдруг на и не восстановился.

  – Возможно, когда-нибудь ты поймешь, – беззлобно сказал я, отхлебывая нефильтрованное пиво.

  Малси победно посмотрела на меня.

  – Как хорошо, что я не знакома с такими проблемами. Все же веснушки делают свое дело.

  – Именами Семи Богов, Малси, только не сейчас! – взмолился Торри и осушил бокал с вином.

  Удивительная Малси свято верит, что веснушки помогают ей в постижении магии Огня. Якобы если человек конопатый, значит, он отмечен самой стихией. Первое время мы не уставали смеяться над ее изречениями, а потом поняли, что деваться некуда – либо соглашаться, либо продолжать надрывать животы. Вечно смеяться невозможно, посему мы смирились.

  – Лучше бы у тебя были проблемы с зиалисом, чем с парнями, кляча! – прогремел Торри, обнимая Малси. Она не обижается на его подколы и как никто понимает истину слов. По большому счету ее мало интересуют отношения – она пребывает в каком-то своем мире, где мы – лишь массовка. – И вообще, почему бы... Да что там такое?

  – Почему ты не маг? Я не желаю пить эту мочу! – здоровый парень, высокий, широкоплечий, орет на хозяина заведения. Как и большинство студентов, он оставил мантию в корпусе и стоял в простой одежде. – С какого я вынужден давиться тем, что имеется у тебя в наличии?

  – Во дурак, – прокомментировала Малси, отвернувшись. Она никогда не любила конфликтов и при возможности старается их избегать.

  – Не первый раз вижу этого парня, – заметил Торри. – Однако сегодня его знатно переклинило.

  – Может, пойдем отсюда? – робко спросил Парин, нисколько не стесняясь произносить эту фразу при девушке.

  Кроткий хозяин, обычный человек, немало работающий здесь, стоит и не знает, что ответить. Он смущен и напуган, ибо гнев молодого мага – вещь опасная.

  – Эним [Эним – обращение простых людей к магу.], прошу прощения, однако...

  Парень не собирался его слушать.

  – Мне не нужны твои 'однако'! Скулишь как щенок! Пива нет, так хоть дай отпор нормальный! Ты же как-никак старше меня. Давай, действуй! Осади, скажи про возраст, отругай, пригрози кляузой. Почему ты стоишь?

  Ошарашенный мужчина ничего не понял. Видно, что к такому повороту в диалоге он не то что не готов – ожидать такого было бы верхом непредсказуемости. Студент взбесился окончательно. Он принялся через стойку толкать хозяина, навязывая драку.

  – Трэго, вернись! – рука Малси скользнула по рукаву, но не удержала его.

  – Да пускай идет, чего ты так волнуешься, – успокоил ее Торри.

  Я направился к этому парню. Не знаю, что за факультет, не знаю, какова сила, но мне нет никакой разницы. Он достал. Я не хочу проводить вечер в кругу друзей при каком-то раздражающем и отвлекающем факторе. Ненавижу, когда мне мешают.

  – Остынь.

  Парень повернулся ко мне. Он дышит тяжело и настроен воинственно. Глаза мечут молнии, кулаки крепко сжаты. Дойди дело до настоящей драки – несдобровать.

  – Эй, Тилм, ну хоть ему вмажь что ли! – крикнули откуда-то со стороны дальних столов.

  – Заступиться решил? То есть не думаешь о последствиях, да? – без какой-либо издевки спросил он.

  – Ага.

  – Драться будем? Или магией? – скучающим тоном спросил он. Даже не скучающим, а как будто с надеждой, что, может быть, инцидент удастся избежать. Причем это не проявление слабости – скорее лени или нежелания.

  – Давай магией.

  – Давай...

  Не успел он закончить, а Огненный Шар уже летел в мою сторону. Я инстинктивно возвел на его пути небольшой фрагмент Водяного Щита, тем самым поглощая кинутый в меня снаряд. С шипением Шар испарился. Я кинул в Тилма небольшой Молнией, но он сжег ее еще на полпути и в ответ хлестнул Огненным Кнутом. Чтобы не обжечься, я накинул на себя Ауру Камня. Не лучший выбор. Кнут оплел тело. Магии Земли и Огня – родственные стихии. Между ними нет того антагонизма как, к примеру, у огня и воды. Потихоньку мне становится все горячее и горячее. Еще секунд семь и защита падет. Очень сильный огневик. Спасает одно – он изрядно пьян. Тилм рванул на себя, и я рывком упал вниз, но в полете изловчился соорудить небольшую Воздушную Пружину и, соприкоснувшись с полом, подлетел чуть ли не к потолку. Мой выкрутас дезориентировал соперника, а я, приземляясь, метнул в него Воздушную Стрелу. Никак не блокировав заклятие, Тилм поплатился – его протащило через все заведение. Он врезался спиной в дверь, и та раскрылась. Тилм оказался на улице, где продолжил лежать, не шевелясь. Несколько студентов пронеслись мимо ему на подмогу, со страхом косясь в мою сторону.

  – Спасибо... – пискнул хозяин трактира.

  Я не ответил и вернулся.

  – Однако... – только и сказал Торри, подливая мне вина в бокал.

  Малси и Парин выглядели куда более обеспокоенными.

  – Ну ты как, Трэго?

  – Лучше, – я через силу улыбнулся. Самолюбие потешить не удалось – нарываться на конфликты со студентами старших курсов дело трагичное и сулит много неприятностей. Еще сильнее меня расстроило то, что Кассиана не видела моей победы.

  – А ты крут, парень. Наверное, попрошу переселиться к кому-нибудь другому. С тобой опасно.

  – Брось ты, Торри. Он просто сильно пьян.

  – Ой, – вздрогнула Малси. – А я ведь поняла... Это Тилм Токер, с моего факультета. Кажется, на три курса старше. И он – один из сильнейших представителей факультета.

  Еще хуже. Стало быть, он известный. Получается, что Кассиана с большой долей вероятности знает его и, увидев, как я влегкую разделываюсь с ним, переменила бы свое отношение ко мне... О, Лебеста, я призываю тебя! Почему ты от меня отвернулась?

  – Все, ты звезда, Трэго. Завтра расскажу Кассиане, пускай восхитится, – подмигнул мне Торри и рассмеялся вместе с Малси. – Вечно ты тратишь зиалу на какую-нибудь ерунду. Вот сейчас придет какой-нибудь лейн Симитор и опять попросит тебя продемонстрировать что-нибудь в духе Водяной Плети. Что будешь делать?

  Я гордо прихлебнул вина.

  – Плести. У меня, между прочим, зиалы наберется вдоволь и на десяток Плетей!

  – Ого. Растешь! Раньше ты... М? – он перевел взгляд с меня на что-то правее и выше.

  Я обернулся. Тилм. Никакой злости, никакого намека на то, что от меня сейчас останется мокрое место. Или дымящее место – так будет правильнее. Малси обняла руку Торри и вжалась в его плечо. Парин ссутулился и заводил глазами в разные стороны, избегая смотреть на Тилма. Мне пришлось встать. Если намечается продолжение – лучше быть готовым. Зиалы у него всяко больше моего. Если он не тратился до этого.

  Мы молчим. Буравим друг друга. Я угрюмый, он – будто лупится на музейный экспонат.

  Тишина, воцарившаяся в кабаке, не предвещает ничего хорошего.

  – Послушай, классно! – миролюбиво сказал Тилм и хлопнул меня по плечу.

  Я напрягся, в любой момент ожидая подлого удара, но ничего не последовало.

  – Это ж надо так! Могу я присесть?

  – Конечно! – ответил за меня Торри.

  Я сел рядом и начал хаотично гадать, что же делать дальше. Сейчас я ничем не отличаюсь от хозяина кабака, когда на того кричал Тилм.

  – Ну ты даешь! Я – Тилм.

  Мы представились.

  – А здорово ты меня! Лепирио, я так понимаю? Отлично, отлично. Ну, хоть кто-то вмешался и то хорошо. Сидят как дураки и взгляд отводят, как будто я мерг, а они бедные заблудшие лесники. Порадовал ты меня! Поведение отличное, заклинания – тоже. Лепирио же? Так и думал. Держишься неплохо. В целом, поединок выдался хорошим, молодец. Мне понравилось. Эй, дружище! – крикнул он хозяину. – Четыре темных эля для меня и моих друзей и бокал игристого для нашей очаровательной дамы!

  Настала пора всем округлить глаза. Вот уж неординарный парень, чье поведение неподвластно каким-либо канонам.

  – Я, конечно, не очень люблю темный... – начал было я; аккуратно, чтобы не обидеть человека, желающего угостить. Нехорошо – тебе покупают в знак уважения или дружбы, а ты кривишь морду и изволишь выбирать.

  – Не-не-не! Это не оговаривается! – замотал головой Тилм. – Парни должны пить только темный эль! Нет напитка божестеннее! В любом, даже самом захудалом заведении должен быть темный эль. Если нет – марш оттуда.

  – А я вообще не пью... – подал голос застенчивый и тихий Парин.

  – Что-о-о-о?! Парин, дружище, ты мне тут давай голову не морочь. Это все равно что голой девушке прийти в мужскую баню и сообщить, что она блюдет обет целомудрия. Все ты пьешь, не болтай!

  Мой друг смиренно засопел, но не ответил. Лишь оробелая улыбка пробежала по его губам.

  Затем последовали долгие три часа обсуждения достоинств этого напитка: почему я должен пить именно его, по каким параметрам проигрывает остальная выпивка, где лучше всего брать темный эль. Он говорил о нем охотно, жадно, напористо. Словно готовил эту речь заведомо и искал кого-нибудь, кому сможет наконец высказаться. Тилм объяснялся с обожанием, с трепетом и любовью, как о даме сердца. Он был слепым фанатиком. Для него распитие темного эля – культ, а сам напиток – религия. Еще никогда я не видел, чтобы так горячо и порывисто говорили об алкоголе. Как о герое, как о великом.

  – Ну, давай еще по одной! – залихватски крикнул Тилм, подавая сигнал хозяину столбом огня, вырвавшимся из руки.

  – Я – пас, – отрезал Торри.

  – Я тоже, – заплетающимся языком сказала Малси.

  – Я подавно! – прокричал осоловелый Парин, раскрасневшийся, потный, но с блаженной улыбкой от уха до уха.

  – Я, пожалуй, тоже, – сказал я, собираясь домой. Голова плывет, количество выпитого заставляет ужаснуться.

  – Не-не-не! Какой домой, ты чего? Время детское! – запротестовал Тилм, хватая меня за плечо и усаживая обратно. – Друзья пусть идут, они порядком устали слушать мою болтовню. А ты, как победитель, в качестве приза побудешь со мной. Считай, что я расстроен поражением, и мне требуется дружеская поддержка.

  Торри слабо улыбнулся.

  – Ну что, Трэго, тогда мы пойдем.

  – Давайте, ребят. Торри, не запирай дверь, я скоро буду.

  Последнее напутствие было сказано скорее для того, чтобы дать понять Тилму – долго сидеть я не намерен...

  Ага, не намерен, как же. Мне с первых минут стало понятно, что лейн Токер – личность экстравагантная и необычная, но до того цепкая, что бальгримдом не оттащишь. Продолжение началось со следующего:

  – Трэго, тут вот какая незадачка...

  – Да? – обреченно спросил я, ожидая новый виток вечернего приключения. Глаза проследили за тем, как на стол ставят бокалы. Бокалы... Ой...

  – Да-да, дружище, все верно! – Тилм толкнул меня кулаком в плечо. – Нам придется выпить заказанное. Ну не возвращать же такую красоту, а? Это ж смертный грех! Промолчу про то, чтобы оставить эль нетронутым. Нет уж.

  Я закатил глаза и сник.

  – Тилм, мне приятно твое внимание и благорасположение, но, понимаешь... Я, так сказать, стараюсь учиться, а для этого...

  – Я тоже учусь! Одно другому не мешает, а наоборот – раскрепощает, подстегивает. Человек овладел магией, но он не может освободить собственный разум от иллюзорно воздвигнутых оков без вмешательства алкоголя. За это мне бывает стыдно, и я, чтобы унять горечь, пропускаю стаканчик. Потом пропускаю пару... Да, случается и такое. Но все же. Посмотри на меня! Да я фору дам не только однокашникам, но и на курс, а то и два, вперед!

  – Но мне ты уступил поединок! – накинулся на него я, разозленный, что от принудительной попойки уйти не удастся. Тимби с ним! В конце концов, от одного раза ничего не случится, а послушать нового человека лишним не будет.

  Тилм выпрямился и двумя глотками ополовинил бокал. Утерев губы, он рыгнул, улыбнулся и подвинулся поближе ко мне.

  – Проиграл, да. Но я был пьян, это раз! Я дал тебе возможность возвеличиться – это два.

  – Ой, ну не перебарщивай, – поморщился я.

  – А что перебарщивать? Думаешь, мне сложно разделаться с тобой? Да мне можно не напрягаться и сотворить Огненную Капсулу, и ни один твой элдри не прорвется сквозь нее. Поливай дождем, кидайся камнями, попробуй ослепить, я не знаю, или скинуть мне на голову метеорит. Твоя структура еще не окрепла. Но это не отменяет того, что ты находчивый и затейливый волшебник. Тактика странная, но такое ведение боя, думается мне, это ваш герб, да?

  – В какой-то степени, – скрывая сердитость сказал я, стараясь не показывать, что задет и оскорблен признанием собеседника. Вот тебе и самооценка, вот тебе и подъем в глазах Кассианы. Вот мы разойдемся, и он растрындит всем, что из собственного удовольствия поддался младшекурснику.

  – И запомни. Я не проиграл поединок.

  Я поспешно закивал.

  – Да-да, помню.

  – Нет, не помнишь! Потому что я не сказал самого важного. Я не проиграл из-за того, что не расстроился и не сник, а подошел к тебе и познакомился. Понимаешь, победа, равно как и поражение – вещь обоюдная. Если ты победил, то ты не почувствуешь удовлетворения до тех пор, пока не увидишь досаду на лице оппонента, разочарованные взгляды его друзей; пока не услышишь за спиной вопли восторга; пока не почувствуешь объятий девушек и рукопожатий парней. Ты, при всем моем уважении к твоим друзьям, поддержки должного уровня от них не дождался. Мою раздосадованную рожу ты не увидел. Так скажи, почувствовал ли ты вкус победы?

  – Не уверен...

  Именами Семи Богов! И откуда он такой взялся? Не скажу, что Тилм мне не нравится, но подобной открытости люди мне еще не встречались. Он без промедлений и предисловий раскрывался и изнутри, и как личность, делясь точками зрений и какими-то собственными нажитыми правилами и наблюдениями.

  – Так и я не почувствовал своего фиаско. И не за счет тебя, а я пресек мелкие порывы обиды еще на стадии зарождения. Это же всего лишь развлечение. Чтобы вкусить жизнь, ее нужно делать яркой. А яркость достигается за счет контрастов. Ты не увидишь всей белизны цвета, не поместив его в кромешную тьму. Ты не придашь значения собственным знаниям до той поры, пока не станешь лучшим в классе. И не поймешь, что кислое яблоко, которое ты ешь, слаще сахара, до тех пор, пока тебе не подсунут лимон. Нельзя быть постоянным победителем. Вкус победы очень быстро приедается, а дальнейшие выигрыши становятся рутиной. Иногда следует опускаться на несколько ступенек вниз, чтобы узреть, что творится наверху. А там, за облаками, народу меньше. За контрасты!

  – За контрасты.

  Мы чокнулись и осушили по первому бокалу...

  А дальше было много разговоров, заумных фраз, мудрых наставлений и глупейших наивных вопросов. Тилм – человек-вспышка. Мы оставили забегаловку и вышли на улицу. Я обрадовался, что теперь удастся улизнуть, а то ноги уже подводили. Еще чуть-чуть, и начнет подводить язык. И тогда берегись. Берегитесь...

  'Может, ты встретишь компанию друзей, Тилм? Ты же популярен, тебя должны знать. Лебеста! Клянусь, если ты не вмешаешься – завтрашнее похмелье повешу на твою совесть!'

  По всей видимости Лебеста оскорбилась. Я смутно помню смену трех кабаков... Очень неясно помню череду абсурдных событий. Тилм заходил в заведение, провоцировал пару тройку людей на драку, огребал и выходил на улицу всесовершенно счастливым.

  – Зачем ты это делаешь, дурья башка?!

  Я приобнял его за плечо и нежданно испытал чувство заботы о друге. Схватился за низ рубашки и ее кончиком промочил разбитую бровь Тилма.

  – Наслаждаюсь, Трэго! Ах, как же мне хорошо, Боже-Боже-Боже-Боже-Боже-Боже! – он умолк и резко обернулся ко мне. – Правильно сосчитал?

  Я напряг память, вспоминая, как он считал. Стоп. Он же не считал. А-а-а-а!

  – Не, кажется, не хватает. Одного или двух – решай сам.

  – Пусть будет два! – махнул рукой Тилм. – Боже-Боже. Так и быть, Тимби, я сегодня добрый... – Красота. Нет, ну все же какая красота.

  – Да что красивого?! Лицо-котлета по-твоему красиво? Завтрашние болячки? Или моя рубашка? Зачем ты мне ее испачкал, вандал!