Текст книги "Раздать сценарий (СИ)"

Автор книги: Александр Никоноров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

  – Возводите такие строения, а скрыть их не можете. Только изуродовали вид города, – посетовал я.

  – Одно время так и было. Накидывали кое-какие сети, делали Преобразование на минимальном поверхностном уровне, но дело в том, что птицы зиалаторов не видели и врезались. Приемники на вершине башен забивались, а счищать останки было очень проблематично. Решили обойтись без сокрытия.

  Да, необычно, футуристично, с изюминкой, а, положа руку на сердце, могли бы придумать чего поприличнее. Серебристый свет, исходящий от знаков, обливал металлические опоры зиалаторов, вынуждая их блистать в вечернем сумраке. Венчавшие опоры тарелки, как выяснилось, неторопливо вращались, чего я сразу и не заметил; если прислушаться, краем уха можно уловить, как где-то сверху слегка потрескивает воздух. Пространство возле тарелок слегка подрагивало, как если бы от верхушек зиалаторов исходил жар. По объяснениям моего спутника воздух дрожал из-за высокой концентрации зиалы. Магию здесь можно видеть невооруженным глазом.

  Данная часть города замощена разноцветной плиткой, выложенной, однако, не бездумно – замысловатые переплетения расходятся то волнами, то экстравагантными изгибами, то разнообразными орнаментами, простирающимися по всей улице. В нескольких местах узор продолжался и переносился на фасады домов, но, в отличие от каменной кладки, 'чешуйки' были окрашены. Да, здесь тебе не обычная грунтовка, что соединяет ворота и пристенки.

  На почтительном расстоянии – едва ли не на той половине города – я увидел скопление огней, расположившихся на возвышении. Белые стены, белые башни на них, много деревьев... Пока что единственное, что имеет действительно воинственный и укрепленный вид. Это оказался Скандерос, что-то типа госдумы или белого дома. Оплот всех чиновников и богатеев, чьи дела тесно связаны с самыми верхами королевства. Крепость внутри крепости выглядела большой и, несмотря на брутальность, уютной. Захотелось побывать внутри.

  – О да, парк там просто замечательный! Аллея героев, фонтаны, вечнозеленые сады, а стены с внутренней стороны выложены мозаиками с самыми значимыми сценами Новой Эпохи!

  Пройдя с десяток домов я наткнулся на то, чего встретить не ожидал ни в коем разе. Об этом я подумал бы в самую последнюю очередь, если бы вообще допустил такую мысль – на перламутровых постройках красуются самые настоящие рекламные плакаты! И какие! Шагая мимо ресторана, мы изучили несколько блюд, продемонстрированных на вывеске. И не простая смена слайдов, а натуральная анимация, будто табличка сооружена не при помощи магов, а закуплена в ближайшем магазине электронных товаров в отделе 'Мониторы'. На этом все? Нет, не все! Каждое блюдо сопровождала палитра незабываемых ароматов, заставляя желудок сходить с ума.

  – Отличная реклама! В нашем мире добились только изображения и звука. Думаю, у нас подобное возымело бы огро-о-омный успех! Как они работают?

  – Все просто. Главный элемент это табличка из ронта. Помнишь, рассказывал тебе? Она нужна для того, чтобы спроецировать и закрепить изображение. А далее дело магических служб – в департаменте есть отдел по рекламе.

  Откуда-то слева свернули две темные фигуры. Они идут в нашу сторону, негромко переговариваясь.

  – Это кто? – с опаской спросил я.

  – Ночной патруль.

  – О-о-о...

  Стражники поравнялись с нами. Одеты в темные плащи, черные высокие сапоги, черные штаны и лишь на левом плече желтоватым светом сияет эмблема, вышитая в форме ладони. Наверное, отличительный знак. Они остановились.

  – Доброй ночи горожанам, – приветливо сказал стражник, откинув капюшон. Правую щеку украшает татуированная ладонь сообразно той, что на плече.

  – И вам того же, – ответствовал Трэго.

  – Спокоен ли ваш ход по улицам Энкс-Немаро? – заученно пробубнил второй, кучерявый. Лицо его имеет ту же татуировку. Взгляд скользит по моей одежде с равной долей подозрения и изумления.

  – Спокоен и мирен, – твердо говорит маг. – Проверяем действие новой партии одежды с Коптпура в ночных условиях. Маккой – лучший обозреватель!

  – В таком случае, – стражники синхронно подняли правую руку и указали на нас внутренней стороной ладони, – легких шагов!

  Я ошарашенно смотрю вслед неторопливо удаляющимся фигурам.

  – Ты подумай, – наконец, мысли обрели форму, – настоящий оксюморон. Вроде менты, а приятно общаться.

  – А? – не понял Трэго.

  – Ты бы аккуратнее плел чепуху свою, а то, не ровен час, сам же на лжи и попадешься.

  – А что еще остается делать, когда замечаешь, что патрулирующий учуял что-то неладное? Тут два варианта: опустить руки или сыграть на опережение.

  – Молодец какой. Выручил, спасибо.

  Я собрался было припомнить ему по горячим следам разговор со стражей, когда он меня обозвал клоуном, но пыл мой поубавился. Я опять спасен от неприятностей.

  – Нравится мне тут! – не удержался я после пары минут молчаливого хода. – Очень уж все похоже на Землю, не считая стражи! Даже маркетологи есть. Мистика какая-то...

  Ресторан с соблазнительной вывеской остался позади. Невероятно, но я перестал чуять сводящие с ума запахи словно по щелчку. Я ощутил эту грань и сделал шаг назад. Ага, кажется, курица...

  Здесь не предлагали кофейных зерен в лучших традициях парфюмерных магазинов. Каким-то образом запахи не задерживались в носу и таили, стоило отдалиться от одного плаката или приблизиться к другому.

  – Ты чего?

  – Не пойму никак, – я шагнул вперед, затем назад, вперед-назад, вперед-назад. – Опять фокусы ваши... Почему тут я чувствую все... А тут словно нюх отшибает?

  Трэго всплеснул руками.

  – Так ведь реклама! Дело эффективное, но дорогое. Ты представь, если на всю улицу будет пахнуть блюдами одного ресторана? Кто на это согласится? Монополия не приветствуется. В первую же ночь сожгут все. Чтобы решить проблему, улицу поделили на зоны – прилегающие к домам территории приобретают для воздействия обонятельной рекламы. Существуют нормы, которыми руководствуются как хозяева, так и отдел рекламной службы, устанавливающий границы воздействия. Все просто. У нас есть улица Ароматная, где чуть ли не каждый шаг сопровождается своим запахом. Ходить там интересно, но сложновато. Неприспособленный человек может даже упасть в обморок. А экскурсантам с особо чутким обонянием настоятельно рекомендуют надевать платки или защитные повязки.

  Мы свернули на другую улицу. 'Сытная'. Забегаловок и ресторанчиков на ней имелось вдосталь. Здесь стал попадаться разношерстный народ. Поздний час никого не пугал – люди веселились, хоть и не так шумно. Рамки приличия должны соблюдаться, пусть и в Средневековье.

  На Сытной вдоль домов установлены фонари: вычурные, изящные и одновременно с этим гротескные, грубые. Стилизованные под деревья, извивы змей, копья и сюрреалистически ломаные, будто гнутая проволока – своя определенная часть фонарей принадлежит хозяину, владеющему собственными территорией и заведением, что стоит на ней. Вы подумаете, что фонари на масле или, не приведи господь, от электричества? Ха! Нет, само собой несколько фонарей, так скажем, натуральны, вон фонарщик что-то меняет или подливает, издалека не поймешь. Преимущественно же свет неестественный, магический, холодноватый, какой-то чужой. Весь этот сумбур всеми цветами радуги окрашивает опустившийся на город полумрак. Если без шуток, эта мерцающая мишура напрягает и воспринимается тяжеловато. И как люди выживают в ночных клубах? Загадка.

  – Трэго, слушай, – устало сказал я, – ты бывал в Бухенвальде? Ты что, когда-то голодал так, что сутки без еды для тебя не проблема?

  – Ты не поверишь, но все проще некуда – есть люди, не приветствующие ежечасный скулеж по себе любимому. Что ты скажешь на это?

  – Только одно: мы скоро?!

  – Почти пришли, – оповестил маг.

  Через пару минут наш ночной променад завершился. Конечной точкой стало здание в виде пивной бочки, перевернутой на бок, чей эффект обеспечила специфичная облицовка стен. И не лень было приколачивать массивные атрибуты, чтобы декорация выглядела максимально правдоподобной. Громоздкая кованая табличка с размашистыми завитушками гласит: 'У старины Волена'. Около входа спит парочка типов, грязных и неопрятных. Не думал, что в эпицентре архитектурного безумства и специфического лоска, не пышного, но утонченного, с атмосферой легчайшего очарования, эфемерного, но такого навязчивого можно встретить зрелище, больше присущее темной подворотне какого-нибудь мрачного города, но никак не столице королевства. Все же она предстала вылизанной и аккуратной, напоминающей одетого с иголочки сынка богатых родителей, холеного, не позволяющего появиться ни одной складочке на брюках, ничему, что могло бы повредить его облику. Но ассоциация с женщиной мне понравилось больше.

  Заметив мой взгляд, Трэго хмыкнул:

  – Недолго им лежать. Вон в окне женщина уже обращается в Подачу.

  – Что еще за Подача?

  – В домах установлена кнопка сведений, ее еще называют красная кнопка. В обязанность граждан входит своевременно использовать ее. Особенно здесь, вблизи от центра. Сориним, наш король, страстно печется о состоянии улиц Энкс-Немаро, их внешнего вида и опрятности, а также требует поведения, достойное города такого порядка. Репутация превыше всего! Поэтому если видишь пьяного – звони, первые признаки зарождения драки – звони! И вообще, коли носишь с собой документ, удостоверяющий личность, то проявляй гражданский долг...

  – И будь кляузником! – хмуро закончил я за него. – А что дальше-то, после нажатия?

  – А дальше сигнал поступает в единую службу, один из секретарей определяет характер проблемы и соединяет с нужным департаментом. Ты, кстати, видел их главное здание – круглое, из красного гранита.

  Из соседней харчевни в обнимку вышли двое изрядно поддатых мужиков.

  – Кастиан, я не дойду до дома, клянусь своей бородой, – с самым серьезным видом втолковывал один другому.

  – Я... Я тоже, клянусь твоей бородой. Что будем делать?

  В ответ его приятель рыгнул, протяжно, как певец, взявший соло. Закончив, он довольно почавкал и не ответил.

  – Боюсь, я немного не разобрал, Тильк.

  – Я говорю, раз мы не можем идти до дома, то надо идти в корчму! – со знанием дела твердил Кастиан. – Не оставаться же нам на улице?

  – Точно. Только обними меня, Кастиан, а то я подмету бородой эту улицу! И отрасти свою, а то моей клясться не дело. Она ж не шлюха, чтоб ей пользовались!

  Поравнявшись с нами, они раздосадованно проворчали:

  – Мечтатели...

  – Слабаки...

  – Девственники!

  Я не стал отвечать им. Лучше еще раз докопаться до мага.

  – Может, пойдем? Ты там чего, молишься что ли? А то неровен час и на нас настучат.

  – Да не бойся ты, драки тут редкость.

  – Вообще-то я не об этом... – вздохнул я. Тяжело общаться привычным языком – многое из нашего сленга для мага незнакомо и малопонятно, а что можно понять, то обязательно не так, как следует. – 'Настучать' имеется в виду 'сообщить'.

  – А за что? – потупился Трэго. – Мы же не пьяные, драк не устраиваем, не горланим...

  – Вот потому и донесут. Слишком это неправдоподобно вблизи пивнушек. Увидь я таких личностей, сразу бы заподозрил неладное... Ну, вообще да, вам-то теракты не знакомы, чтобы бояться странно ведущих себя персонажей.

  – Пойдем! А то ты разболтался что-то. Есть перехотел что ли? Э-эй!

  Не слушая его я рванул к двери и рывком отворил ее. На меня обрушилось облако многочисленных криков, воплей и галдежа. Словно водой окатили.

  – Шумоизоляция, однако, – обалдело проговорил я.

  Светлое просторное помещение. Много столиков, по левой стене тянется барная стойка, напротив входа – открытая кухня как в японских ресторанах, если считать телевизионные сериалы достоверным источником.

  Соблазнительный аромат жареного мяса заарканил мою голодную натуру, притягивая и маня к себе, а легкий, едва уловимый запах душистого хмеля с трудом различался в смеси перегара, курева и пота.

  – Пошли к бару, – бросил Трэго и уверенной походкой направился к стойке.

  За деревянной перегородкой как уж вертится высокий, с животиком, усатый мужчина с невероятно шустрыми глазами; если бы жизнь человека сокращалась, когда глаза неподвижны, я непременно записал бы здешнего хозяина в список бессмертных. Его пунцовое лицо усыпано крупными каплями пота; и действительно, в трактире настолько душно, что не с красной рожей может быть только труп.

  Вдоль стойки на высоких стульях восседают самые нетерпеливые, желающие получить выпивку без ожидания. Для кого-то это место – точка сбора тех, кто не имеет возможности поделиться своими проблемами с друзьями или родными. На роль закадычного друга или жилетки, в которую можно поплакаться, как нельзя лучше сгодился то и дело вовлекаемый в разговоры трактирщик. В цепочке заседателей обнаружилась брешь – как раз два свободных места, – и мы поспешили занять места. Трэго по-хозяйски хлопнул ладонью о темно-красное, цвета вина, дерево и громко крикнул:

  – Эгей, старина Волен! Погреб обвалился!

  Его слова продрались сквозь многоголосый слой шума и возымели успех. Усатый суетливо обернулся на звук, глаза его бешено метались из стороны в сторону – бедняга никак не мог отыскать источник недоброй вести. Наконец он остановился на Трэго. Представьте, что вместо двух молодых людей человек встретил как минимум восставших мертвецов. Именно так он и выглядел.

  Интересно, а как тут дела с некромантией?..

  Время шло. С ним менялось и лицо хозяина – от глаз пошла сеть морщин, полуоткрытый рот видоизменился, явив радушную улыбку. Мужчина маленькими шажочками направился к нам, смешно раскачиваясь из стороны в сторону.

  – А-а-а, Трэго, старый друг! Сколько месяцев и лет нас не видел этот свет! – на ходу приговаривал он.

  – Рад тебя видеть! Вот, знакомься, это Библиотекарь!

  Волен добродушно протянул руку. Я привстал и пожал влажную ладонь, машинально сопроводив рукопожатие фразой:

  – Рад знакомству.

  – И я. Друзья Трэго – друзья старины Волена! Даже если они не оставляют чаевых, – он подмигнул и задорно рассмеялся, но сразу стер улыбку с лица, словно нажал на кнопку 'исходное положение'. Он повернулся к магу и с примесью взволнованности и предостережения проронил: – Но ты, старый друг Трэго, так больше не шути! Старина Волен весь в делах, крутится застрявший в грязи перекат! Сердце того и гляди не вытерпит!

  – Да ладно тебе, дружище! – Трэго миролюбиво похлопал Волена по плечу, чуть не задев бутылку.

  – Чего изволите?

  – Нам бы столик, старина! А также лучший эль и, пожалуй, подобающий ужин!

  Волен обрадовался.

  – Отличный выбор. С элем проблемы – он у меня и так самый лучший, нужно определиться с сортом.

  – Мы доверяем твоему вкусу во всем, – улыбнулся маг.

  – Значит ожидать вам свиных ребрышек в маринаде по-этросийски, жареной картошки с отборными травами южного Келегала, а еще...

  – Во-о-о-олен... – протянул Трэго, пронзая трактирщика красноречивым взглядом. Так врач может смотреть на душевнобольного – понимающе, делая вид, что прекрасно знает то, о чем ему рассказывает пациент. – Никто не сомневался, что для друзей ты не придумаешь чего-нибудь обыденного.

  – Да-да-да! – просиял Волен. – Проходите в тот угол, старина Волен сейчас все организует!

  Он записал что-то маленьким угольком на деревянной плашке и передал ее подбежавшему пареньку, а сам принялся разливать напитки.

  Мы уютно расположились на мягком диване в углу, под лестничным маршем. Чтобы гостей не тревожило топанье по ступеням, место было оборудовано покатой крышей, а в прослойку между ней и лестницей набили какие-то тряпки. Лучшего расположения не придумать – мы скрыты от чужих взоров, в чьей потребности отнюдь не нуждались. В то же время нам открывается отличный вид на зал. Обитые деревянными панелями стены, на них подобно трофеям красуются огромные стеклянные бутыли с содержимым самых разнообразных цветов – от бирюзового до ярко-оранжевого. Сосуды подписаны широким почерком, а один кувшин, самый здоровый – для него потребовались три толстые балки, чтобы выдержать вес, – размалеван как детская тетрадка. За освещение здесь отвечают масляные лампы, подвешенные сверху на цепочках. Стилизованы они под различные бутылки, кувшины и маленькие бочонки. В этой части заведения не так ярко, как там, около стойки. Тем лучше. Темнота – друг молодежи, друг и верный, и надежный. Песенка моего одиночества.

  – Смотри, – хитро сказал Трэго и положил руку на край столешницы. Его палец покрутил спрятанный бегунок. Вряд ли бы я заметил его, не будь он эксплуатирован магом. Вы могли видеть подобные бегунки на старых кассетных плеерах и магнитофонах, когда регулировали громкость. С тихим треском один из светильников, аккурат над нашим столиком, опустился. – Отличное решение, да?

  – Блин, подними, а? – поморщился я. Глаза, привыкшие к тусклому освещению, не обрадовались нахлынувшей яркости, разукрасившей столешницу и нас в оранжевые цвета. Запахло горелым маслом. – А что, у каждого столика свой регулятор?

  – Не у всех, конечно, но в целом да. – Маг был донельзя довольным.

  – Хороший этот Волен, располагает к себе. А как вы познакомились-то?

  – О, это был незабываемый день... – Трэго блаженно прикрыл глаза. – Я тогда был еще совсем молод, на третьем курсе...

  – Ты ничего не перепутал, романтик? – не скрывая подозрения спросил я. – Ты как про девицу сердца начал.

  – Нет-нет, погоди. Не мешай! Итак... Стояла страшная жара, шла середина пламени. Заведения все набиты битком, не протиснуться. После сотой попытки я махнул рукой и штурмом взял 'У старины Волена'. А народ весь галдит, барагозит, недовольствует, как будто их уведомили о лишении жилья. Тут замечаю Волена; бедняга несчастен, понурый вид однозначно говорит о какой-то проблеме. Ну я спросил, что и как. Оказалось, днем ранее у него обвалился погреб – потолок просел, вот-вот обвалится. Все бочковое пойло закончилось еще в обед, а вынесенное из погреба нагрелось до такой степени, что им можно было разбавлять холодную воду и мыться. Вот народ и шумит как на публичной казни.

  – Ох какой народ! Это им проще поругаться, стоять и выкрутасничать, нежели сходить в другое заведение... У вас страну не Россией звать, часом?

  – У нас нет стран, только Восточное и Западное королевства. Но о географии еще поговорим. В общем, я помог ему – он смотрелся как нагадивший в комнате котенок, беспощадно обруганный хозяином. А я слаб к таким милостям. К котятам в смысле.

  – Надеюсь, на этой милости твоя тягость и закончится. Иначе мне придется найти другого проводника в ваш мир...

  – Ну тебе паясничать!

  Трэго замолк, не горя желанием продолжать.

  – Ну? – подтолкнул его я.

  – Что?

  – Дальше-то что?

  – Мне кажется, ты просишь меня рассказать что-то с одной целью – перебить и...

  – Ой, да прекрати ты. Как девка, в самом деле. У меня, может, юмор такой.

  – Кхм... Очень уж он экстравагантен.

  – Какой-никакой, а все же лучше, чем ничего. В критических жизненных ситуациях у человека есть два выхода – сдаться и отдаться на растерзание событий или же посмеяться-похихикать и идти дальше. На податливую жертву я мало похож, так что придется тебе терпеть. Продолжай.

  – Мне, может, начать сначала? А то я уже сам забыл, о чем вещал тебе... В общем, просидел я у него полдня под стойкой, остужая напитки. Из сил выбился, но результат покрыл расходы – бесплатный эль на протяжении всего дня. Правда, ближе к вечеру дошло до того, что вино приходилось вычленять из разбитых бутылок и подавать в виде мороженого. Да, представь себе, были и такие желающие. Изначально я предложил Волену подлатать погреб, однако предложение мое он отверг. Сказал, мол, не доверит магии столь ответственное дело. Ну и ладно, я его понимаю. Есть вещи, которые лучше пропускать через свои руки. Магия магией, а когда дело касается вещей материальных – нет ничего лучше собственных конечностей. И умения, само собой. К вечеру клиентов стало поменьше, мы с Воленом разболтались, некоторое время побеседовали, пожаловались на свои насущные проблемы... Так я и стал хаживать к нему. Гостеприимный парень, ничего...

  Сознаюсь, концовку я прослушал полностью. Вина не в том, что я плохой собеседник и не уважаю рассказчика – в какой-то момент меня одолел кое-какой вопрос и больше не давал покоя. Мысль металась как назойливая муха, и наконец время пришло. Пристально заглянув волшебнику в глаза, я спросил:

  – Сколько тебе лет?

  – В этом году будет тридцать пять, – невозмутимо ответил Трэго.

  – Чего-о-о-о-о?! – я почти что упал в обморок. – Ну и дела! То есть... Я имею в виду... Это... Как?

  Самодовольный, Трэго снисходительным тоном объяснил:

  – Понимаю твое изумление. Все как по сценарию и ты реагируешь как и все – одинаково. Как? Легко! Во время учебы в Академии Танцующей Зиалы студент познает магию, саму ее суть. Спустя пару месяцев организм перестраивается, начинает работать по-другому – сказывается влияние зиалы. Да что там говорить – меняется весь образ жизни: ментальные тренировки, выявление скрытых возможностей организма, система мышления летит к Уконе. Восприятие самого мира обостряется, раскрывая множество тончайших граней, не замеченных ранее, миллион тропинок, нехоженых доселе, целая пропасть нюансов и аспектов; и все их приходится познавать и разучивать на ходу, у-у-у-у-у... Да еще и учиться, доркисс его побери, шестнадцать лет. Каково?

  – Кошмар. Учиться столько лет фокусам-покусам? Да я бы ко всем чертям послал волшбу эту! Не смог бы так.

  Трэго протестующе поднял руку:

   – Нет, погоди. Главное здесь вот что – во время учебы в Академии ты не замечаешь, как идут года. На часы, дни и месяцы начинаешь смотреть по-другому, а если учесть, что за стенами Академии время идет куда медленнее, примерно в два раза, то становится поспокойнее. Хотя и дико... Представь себе, я как-то заявился на зимних каникулах к родителям. Мы спокойно беседовали, радовались свершившейся встрече. Настроение было замечательное! До тех пор, пока я не обрадовал отца, что его сын всего на пятнадцать лет младше папаши. А матери так вообще практически ровесник! Ох, ты бы видел выражение их лиц!

  Мы рассмеялись.

  – Но это формальности. Ведь для них прошло самое большее лет шесть-семь. Я так и не понял суть пересчета академического времени. У всех по-разному. Посему возраст мой – исключительно мои подсчеты. Для людей я остался в возрасте двадцати шести, но фактически прожитые дни равны тридцати четырем. Любой маг знает свои два возраста – внутренний и, как сказать-то... Публичный что ли. Ты понял.

  Вскоре принесли еду:

  – Вот, значит, картошечка, ребрышки, как и просили, – Волен поставил на стол массивный поднос, крепкий, чтобы смог выдержать все многообразие блюд, – старина Волен добавил также по мелочи маринованного лучка, пару колбасок из панцирников. Наисвежайшие! А еще чесночных гренок к первоклассному кельнурскому темному элю. Да-да, с самой провинции Пляски Вечности. Очень ценное. Для ценных же друзей! – Волен наклонился к нам, похлопывая по плечам. – Западные моряки-сорвиголовы знают в этом толк и не будут поить себя абы чем. – И дружески подмигнул.

  – Спасибо тебе, старина Волен! Сейчас нам бы позавидовал сам Гол-Горон.

  – Старина Волен всегда рад своим друзьям! Будут пожелания – я на месте!

  – Благодарю! – поспешно крикнул я вслед торопливо уносившемуся хозяину. Все, что мог, то и озвучил. Расхваливать его или льстить мне нет ни смысла, ни поводов. Однако не внести лепту не позволяла совесть – стол был изумительным! Едва мы пришли в себя, как сразу же, словно сорвавшись с цепи, на меня напало чувство голода. Хотелось отдаться нахлынувшей волне, потерять разум и жрать, жрать, пожирать, уничтожать. В конце концов, заслужил же я за целый день голодания, да еще и после убийственной, в самом прямом смысле слова, ночи, королевскую трапезу? Живот не то что заурчал, он заверещал! Согласен с хозяином.

  – Меня не беспокоить, – произнес я с набитым ртом. Хотя предупреждать Трэго не требовалось: он накинулся на еду шустрее моего. Вот так, а то мастак хорохорится при мне, сверкая независимостью от пищи.

  Эль оказался вкуснейшим. Я пробовал разное пиво: палаточное, подарочное, в пабах, в забегаловках, импортное – список огромен. Дорогие, не очень дорогие, безумно дорогие, но они все равно ни в какое сравнение не идут с тем, чем я наслаждаюсь в данную секунду. Отличный вкус, насыщенный и терпкий, отдающий жженым солодом. Это идеальный эль! Он гораздо крепче обычного темного пива, но следует отметить, что повышенный градус отнюдь не придает напитку противный привкус, как это реализуется в популярных вариантах – спирта добавил, и проблема решена. Гадом буду, стоит он больших денег. Если бы я был поэтом-музыкантом, то посвятил бы элю не одну песню, а целый альбом!

  Затем настала очередь колбасок. Так сразу впиваться во что-то, принадлежащее неким панцирникам – дело рисковое и строго индивидуальное. Раз уж нам их предложили, думаю, что это вполне съедобно. Тем более что они числятся в меню. А это не так страшно. Хотя в каком-нибудь Таиланде в меню есть и пауки, и тараканы, потому наличие в списках блюд чего бы то ни было – аргумент как минимум спорный. Я недоверчиво взглянул на тарелку.

  – Из чего они там сделаны?

  – Из панцирников, – лениво ответил наевшийся маг.

  Меня одолело то мягкое чувство, приходящее после плотного перекуса. Ноги приятно гудят, накатил сон, все дела насущные ушли не на первый план, не на второй, а гораздо дальше. Но остановиться я не могу. Хождение голодным целые сутки так просто и без последствий не проходит. Особенно после таких суток.

  – Кто это такие? – неторопливо поинтересовался я у своего собеседника и товарища по столу. Алкоголь приятно расслабил; признаюсь, я захмелел. Судя по виду Трэго, он тоже.

  – Хищники. Обитают на равнинах и редко в прилесье и похожи на ящерицу с длинными клыками и панцирем на спине. Пасть разевают не хуже змей! А бегают как ошпаренные!

  Я подумал, что это что-то навроде черепахи. Возможно, я прав, и панцирники не что иное как ускоренная версия земноводных тормозов.

  – И какие они на вкус?

  – Не кухные, – глухо ответил Трэго. Казнь одной из колбасок свершилась. Вдовесок к словам он зажмурился и покачал головой: – Не-не-не, не кухные ховхем! Не ех их!

  Его аппетитное уплетание существенно отразилось на моих раздумьях.

  – А-а-а, хрен с ним! – и с этими словами вгрызся в аппетитную, дышащую паром, колбаску. Обжигающий сок ошпарил рот, но мне было как-то не до того.

  – М-м-м-м... С ореховым привкусом, круто! Не знаю, что за рецепт, но вкус обалденный!

  – Ну, рецепт-то незатейлив; просто само мясо панцирников имеет такой специфический вкус. Еще по одной, может? – он кивнул на пустые кружки, одинокими гостьями стоящие поодаль.

  Я хорошенько обдумал предложение. Захмелел я и без того прилично – сказались новый качественный напиток и общая усталость организма, но так хочется еще... Но... Первый день в новом мире и почить его пьяным? Нет уж, увольте!

  'Стой-ка, – возразил я сам себе. – Первый день в новом мире, а ты и отметить это дело не собираешь?'

  Но первый советник все же убедительнее.

  – Пожалуй, хватит. Надо бы поспать. Может, расскажешь перед сном о ваших религиях? Многобожие это, еще что-то... Мне бы хоть понимать. Буду богохульничать и в этом мире.

  Трэго встал, пожал плечами.

  – Нет, с этим давай-ка завтра, а сейчас сон. Спать будем на втором этаже. У меня не осталось сил просто даже на то, чтобы сесть и отдохнуть. Если не прилягу в ближайшие несколько минут – преобразую ближайшего ко мне человека в стог сена и развалюсь прям на нем... Пойду договорюсь о номерах. Подожди меня у лестницы, – сказал маг и направился к барной стойке.

  Я перехватил взгляд Волена и кивнул ему, выражая благодарность за ужин. Тот ответил улыбкой и взмахом руки. Некоторые из посетителей поглядывают на меня, рассматривая с головы до ног. Думаю, кроссовки, джинсы и олимпийка для них в диковинку.

  Ленсли тихо переговаривался с хозяином. Тот наклонился; Трэго не желал превращать конфиденциальный диалог в публичный. Маг отсыпал ему несколько монет и, похлопав по плечу, с улыбкой направился ко мне.

   – Пошли. Мне повезло – по старой дружбе старина Волен выделил нам по одноместному номеру. Наконец-то появится возможность от тебя отдохнуть! – однако он тут же сник под моим испепеляющим взглядом. – Шу-чу...

  – Мы надолго тут останавливаемся, шутник?

  – На день точно. Держи ключи. Завтра разберусь с делами в департаменте, а там решим, – Трэго остановился в середине коридора. По обе стороны тянулась череда узких дверей. – Вот и мой номер. Твой, кстати, соседний.

  – Ну, спокойной – сказал я, заходя в номер. Но потом высунул голову и добавил: – Да, и спасибо тебе что ли... За все...

  – Ты о чем? – Трэго явно был ошарашен моей благодарностью.

  – Да просто. Не привык к такому. Все, давай!

  Я безапелляционно захлопнул дверь, скрывая от самого себя волну внезапного и неожиданного смущения.

  Номер выдался неказистым, сдержанным, простым и, собственно, выполняет единственную возложенную на него цель – переночевать. По правой стороне стоит кровать, в дальнем левом углу стол, два стула. На столе красуется ваза с живыми цветами. Трэго, часом, не отбил ли номер у какой-нибудь девушки или того хуже – парочки? Слева, сразу же за порогом, шкаф, а рядом с ним висит картина: огромный корабль в форме не то орла, не то еще какой хищной птицы, разрезает высокие волны. Палубы пустынны, как если бы это было не настоящее судно, а всего лишь запечатленная игрушка. Или корабль-призрак. Освещается комната светильником в форме пивной кружки. Я заметил два регулятора – один на торце столешницы, второй у изголовья кровати. Удобно. Наверное, в дорогих гостиницах можно регулировать как по высоте, так и по интенсивности свечения. Постойте. Это ж Средневековье! Что еще за регулировка света? Про электричество думать и не приходится, разве что светильники будут магическими. Но, простите, я почему-то не уверен, что судьба занесет меня в гостиницы с интерьером такого уровня.

  Я подошел к картине и, аккуратно сняв ее, прислонил к стене. За ней, как и говорил Трэго, пока мы сидели в ожидании ужина, находился сейф. Очень умно. А, главное, как необычно! Хотя, может быть, законы жанра присущи везде свои, в соответствии с миром, и типичные ляпсусы, виданные-перевиданные мной, не найдут себе здесь места? А почему бы и нет? Не каждому же миру копировать одни и те же опостылевшие традиционные ходы, будь то, опять-таки, сейф за картиной или ключи под ковриком у двери. Было бы неплохо, будь так на самом деле.