Текст книги "Раздать сценарий (СИ)"

Автор книги: Александр Никоноров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

  Во время разговора он шипит и шепелявит – сказалось отсутствие большинства зубов. Мне было сложно выслушать его до конца и не рассмеяться. Буквы давались ему с трудом, некоторые слова сопровождались потешным свистом.

  Где-то из-под стойки голос изрек:

  – Сейчас все будет, я только осколки подниму!

  Хомт рассмеялся и гаркнул:

  – Да ты их там пять минут шобираешь! Давай неси, да поживее!

  Фидл неодобрительно кашлянул и осторожно продолжил:

  – Дело в том, что сегодня у моей дочери день рождения. Ей исполняется двадцать лет. Я задумал грандиозное торжество, но есть один нюанс, мешающий этому. Вопрос касается безопасности. – Недвусмысленным жестом он указал на охрану.

  – Так у вас же есть глава этой самой безопасности. Чего еще нужно? И ребята вон. Мало что ли?

  – К сожалению, этого недостаточно... – виновато протянул староста.

  – Однако же... Что, боитесь, гости напьются до смерти? Или лопнут от количества выпитого и уделают вам дом? – утренний сарказм лился из меня так же неудачно и неуместно, как вода с дырявого ведра. – Так охрана не поможет! Здесь надо тряпок побольше!

  Кто-то из свиты хихикнул, и это оказалось единственным проявлением чего-то живого на их каменных лицах. Пожалуй, можно еще засчитать завистливые взгляды, бросаемые на бокал с холодным пивом в руке Хомта. Интересно, когда это пронырливый трактирщик изловчился принести его незаметно от меня?

  – Хы-хы-хы-хы, не, Фидл, ну ты шлышал вообще? – звуки смеха главы безопасности явно украдены у лая старого пса-доходяги. – Надобно бы усмирить прыть мальчонки, а то мы его жабавы тут до вечера шлушать будем!

  – Хомт, помолчи, – жестко осадил его староста. Затем повернулся ко мне, улыбнулся одними уголками рта и сказал: – Мы бы хотели, чтобы вы задержались в Малых Пахарях еще на один день.

  – Что?! Нет, белы [Бел (бела) – официальное обращение к мужчинам или женщинам, не обладающим магическими способностями. Распространено на территории Ольгенферка.], так дело не пойдет. Я десять дней как проклятый иду от Академии, задерживаться мне не резон, уж извиняйте. Я, можно сказать, опаздываю на работу!

  Фидл пару раз кашлянул, совсем так ненавязчиво пресекая мою речь:

  – И все же мы были бы вам очень признательны. Ваша помощь может оказаться как нельзя кстати.

  – Интересно выходит... Проблема у них! Вы не удосужились рассказать, в чем проблема, а просите помощи. – Я сделал паузу, раздумывая о ситуации. Взгляд на охранников, взгляд на старосту. – И, судя по вашему эскорту, выбора у меня нет?

  Неожиданно Хомт рявкнул "взять его!", и стоящий ближе всего служивый сделал шаг в мою сторону. Я тайком бросил ему под ноги Воздушную Пружину. Благо, никто ничего не заметил, и завершенный шаг бедолаги привел его точно в центр Пружины. Охранник с воплем подлетел к потолку, но падать не спешил – конусовидный шлем, венчавший его голову и крепившийся ремешком на подбородке, застрял промеж двух досок. Пока все с задранными головами любовались товарищем, я воспользовался замешательством, поспешил выскочить из-за стола и отпрыгнул назад. Застрявший заверещал сильнее, его руки и ноги дергались как щупальца кальмара. Немудрено, что тяжелый меч выпал из его ладони и красноречиво вонзился в стол, аккурат перед крючковатым носом Хомта.

  – О нет... – пролепетал Бео. Лицо его побледнело, а глаза расширились от ужаса, словно ему отрубили руку и заставили таращиться на болтающуюся культю, – только не это...

  – Чего такое? Забегаловку швою жалко али колдуна ишпугался? – с ехидцей спросил Хомт.

  – Вашего солдата мне жалко! – с отчаянием бросил трактирщик. – Там же кузнец Бурей живет!

  Послышался рев страшной силы. Застрявший в потолке заорал еще сильнее и отчего-то полетел вниз, словно кто-то сверху шмякнул по нему, как по ненавистному жуку. Отчасти я был прав – в этом мне помогли две вещи. Одна из них – мощный бас, чей обладатель кричал "убью, сволота!" как раз перед тем, как бедняга полетел вниз. И вторая – шлем нерадивого солдата: заостренная верхушка превратилась в нечто расплющенное. Можно подумать, что теперь там красуется боек молотка. Все могло выйти хорошо, закончись ситуация таким вот образом: несчастный приземляется, охает-ахает и все. Но утренняя кутерьма встретила еще одного участника нелепой сцены – вынырнувшую из проема кувалду. Она летит за своей жертвой, стремясь догнать ее. Ясно, что цель свою она найдет, не перекатись человек достаточно быстро.

  Чтобы уберечь охранника, я вскинул руку в сторону падающей кувалды и выкрикнул заклинание – на плетение времени нет. Поток сгустившегося воздуха словно обретший плоть гигантский сквозняк с трудом поменял траекторию падения инструмента, и тот врезался в грудь другого. Хорошо, что снаряд прошел по касательной, ничего не повредив, кроме доски на полу и стула, ибо по вине кувалды служака отлетел на добрых пять шагов и разломал атрибут мебели на мелкие фрагменты. Оставшиеся двое бойцов ринулись поднимать товарища, а свалившийся с потолка, еле ковыляя, решительно направился в мою сторону. Взгляд его яростен, как будто это я организовал ему падение. Хотя, если посмотреть причинно-следственную связь, особенно где-то за секунду до соприкосновения мангуста с Пружиной, то так оно и выходит.

  – Штоять! – крикнул Хомт. Его рука резким движением взметнулась вверх. Я не ожидал от старика подобной резвости. – Харэ! Ох и чудаки, клянусь шокрушительным Гебеаром [Гебеар – бог войны.]! – он снова рассмеялся, в результате чего пролил пиво себе на грудь.

  Фидл замялся и очень осторожно, будто боялся произнести слово на полтона громче, вымолвил:

  – Итак, вы действительно маг... И неплохо обученный, насколько моя несведущая деревенская натура может что-либо смыслить.

  Меня будто мешком по голове ударили.

  – Не понял... – растерянный, я инстинктивно зачесал макушку.

  – Ишпытание пройдено, сынок! – сказал Хомт, не скрывая насмешливости в голосе.

  – Что?! Вы все устроили ради того, чтобы узнать, маг я или лгун? – во мне бушевало удивление, клокотало возмущение и вскипали гнев с не меньшим недоумением. – Вы в себе вообще, нет? Я как бы не убийца, но сами можете увидеть, к каким последствиям может привести магия! Защищая себя, я чуть не убил человека, а защищая его, чуть не убил другого! Вы не с теми вещами шутите!

  – А что, вполне знатно вышло, ошобливо Клайс летел аки мешок с картохой. Ну или не с картохой, хы-хы-хы! Может, еще разок? Больно жрелище прежабавное!

  – Хомт, успокойся, – осек его староста и, глядя на меня, пустился в объяснения: – Понимаете ли, Трэго, у нас не было возможности убедиться в ваших способностях, а случаи обмана случались. И не раз! Нам важно было знать, что вы тот, за кого себя выдаете.

  – А вам спросить не дано?! – эти ребята невообразимо тупые, либо я чего-то не понимаю. И не за кого я себя не выдавал, мне всего-то и надо было: еда и ночлег. – Ребята, вы не с того начинаете. Нельзя приходить к человеку с просьбой о помощи, а потом устраивать ему проверку. Такую проверку! Благодарите Сиолирий, что на моем месте не нашлось кого поумнее, кто послал бы вас куда подальше и впридачу сжег бы заведение... Ни за что. Доказательства ради!

  – По-вашему, надо было просить вас показать нам свои способности? Как какого-то циркача? Я беседовал со многими магами, но никому из них такой подход не нравился... – видимо, Фидла посетили неприятные воспоминания касаемо его выводов.

  На самом деле такая отговорка смехотворна, но, по крайней мере, она имеет право на существование. Однако оправданием служить не может никак.

  – О, при разговоре со студентами я кое-что узнал про ваше последнее задание. И я все-таки еще раз очень прошу вас помочь, а уж мы как-нибудь исхитримся хоть немного компенсировать ваше время, – с надеждой в голосе закончил староста.

  – Это все прелестно, но лошадьми нам пользоваться категорически запрещено. Неужели вы можете мне предложить нечто иное?

  – Мы решим этот вопрос, – лукаво улыбнулся Фидл.

  – Да толку-то. Я и без того профукал все нормы. Что мне помощь, тем более что до Энкс-Немаро идти полдня. Ладно... – обреченный вздох стал ярчайшим свидетелем моего нежелания. Никаких поползновений соглашаться на авантюру не было, но, чувствую, от этих людей так просто не избавиться. – Выкладывайте, что у вас там? Все равно же не отстанете.

  Фидл готов был подпрыгнуть от радости: лицо его просветлело, а глаза на один миг чуть ли не заискрились от счастья.

  – Спасибо! Спасибо большое! Каждый шанс для нас как глоток свежего воздуха!.. Однако я бы не стал вести беседу здесь. Предлагаю отправиться в мой дом и там все обсудить, – староста решительным движением отодвинулся от стола и встал.

  – Не, слышь, Фидл, – одернул того Хомт. – Пойдем в форт, там хоть прохладнее. Чувштвую себя как в заднице тролля!

  – Хорошо-хорошо, пошли, – устало пробормотал староста, и мы направились к выходу.

  Уже на подходе к двери глухой шум заставил нас остановиться и обернуться: не то удары, не то кто-то методично падает куда-то. Звуки идут со второго этажа.

  – О нет... – обреченно пролепетал трактирщик.

  – Ха, Бурей, вот лихо! Хы-хы-хы!

  Бео опять забился под стойку. По лестнице летела здоровенная детина с чумазым лицом и занесенным молотом в руках. Вся его речь состояла из многообещающих глаголов: убью, расплющу, закопаю. Надо отдать должное старосте – тот не испугался, а вместо этого властно поднял руку.

  – А ну стоять!

  Поразительно. Сначала он слезно умолял меня помочь, а теперь в его лике виднеются чуть ли не королевские замашки.

  Кузнец раскрыл рот; потом, оправившись от ступора, медленно пошел к нам. Молот опустился.

  – Вы чего же это такое творите со своими шалопаями, староста? – в тоне кузнеца выделялась прямо-таки детская обида. Для полноты картины ему не хватало надутых губ. Бурей переключил внимание на Хомта и с той же обидой продолжил: – Нельзя было поиграть в метание солдат где-нибудь в другом месте? Например, в Долине Великанов. Говорят, у них есть такой вид спорта.

  Хомт промолчал.

  – Бурей, произошло маленькое недоразумение. Видишь ли, солдат стал жертвой... Эм... – Фидл посмотрел на меня в поисках поддержки. Выдавать ему меня нет ни нужды, ни выгоды, да и того охранника подставлять нехорошо, тем более когда он не при чем.

  – Аномалии! – нашелся я и закивал для пущей убедительности. – Самой что ни на есть аномалии!

  Глаза кузнеца округлились.

  – Какой еще аномалии?

  – Трактирной. Порой такое случается... – но, по всей видимости, слова мои подействовали на него не очень правдоподобно. Бровь его изогнулась, он покрутил головой туда-сюда, наверное, приводя мыслительные процессы в движение. Актерское мастерство, хорошо развитое в Академии, выручило меня: я напустил на себя серьезный вид задумчивого студента и выбрал деловой тон. – Многие преподаватели на лекциях упоминали такое. Я сам-то не верил, пока вот не наткнулся...

  Бурей почесал темя и, сомневаясь, заговорил:

  – Да? Ну, может быть... В общем ладно. Но что-то это все подозрительно, скажу я вам.

  – Хы, да прям тебе, Бурей! Тебе ль не жнать аномалий всех трактирных? Чай, здесь времени проводишь поболе, чем в кузнице швоей, копченая морда!

  – Ступай, кузнец Бурей, отдыхай. Пожалуйста, не задерживай нас. Погоди, чего это ты хромаешь?

  Я не удержался и издал смешок – до того потешной была развалистая походка этого медведя, прихрамывающего на левую ногу.

  Тот обернулся и осклабился, но взгляд его был до того обвиняющим, что кузнеца стало жалко:

  – А ничего... Аномалии тут ваши... Что пиявки. Вроде бы и не летают, а метят прямо в задницу.

  Провожал Бурея истерический смех Хомта и солдат – удержаться и вправду было трудно. Кузнец скрылся, и можно было разрядить ситуацию. Что беззубый и сделал:

  – Эй, Клайс, так мы наконец поняли, для чего тебе шлем всегда нужен был, ха-ха! Он уберег тебя от зада Бурея!

  Под дружный хохот мы вышли из таверны.

Глава 4. Макс

  Наверное, человек, выходящий из подъезда с батоном хлеба в руке, выглядит необычно. Да, именно это я и читал в глазах прохожих. Но наш народ, привыкший ко многому, глазом не моргнет и не шелохнется, выноси я на плече труп. Кажется, хлеб их удивил все-таки больше...

  И снова моя лачуга. Теперь понятно, почему я не люблю бывать у Бакса? После нахождения у него дома моя квартира воспринимается как что-то, что квартирой никак не может быть названо. Перманентная вонь табака, мусор на полу, загаженный стол на кухне с водруженной будто памятник сковородой, на дне которой покоятся остатки некогда жареной некогда картошки. На подоконниках хоть рисуй, окна затонированы – давненько не протирал пыль. В такие периоды я называю окна досками для рисования. Так тоже веселее. Дождь им необходим больше, чем изнывающим от жары путникам в пустыне. А от вида одних только обоев хочется навсегда сбежать куда подальше. Советские времена не были богаты на дизайнеров и обширный выбор предлагаемого к поклейке.

  Вопреки моему свинарнику руки я все-таки мою исправно, как бы абсурдно это ни выглядело. Казалось бы, чего тебе, дурень, терять? Да обработай ты руки хоть тысячу раз всяческими антисептиками, они все равно не спасут от необходимости взаимодействия с грязнющими предметами квартиры. Желтая раковина, белая – в лучшие времена – ванна; от постоянно стекающей воды из крана на ее поверхности остались невыводимые светло-красные подтеки. А вместо радио у меня шумит вода в унитазе. Красота. Добро пожаловать, господа!

  Как же меня все достало.

  Мои неряшливость, лень, отчуждение от мира, никому не понятный – даже мне самому – образ жизни.

  Квартира, блин. Даже люстры нет, одни лампочки Ильича. Конечно, однокомнатка досталась мне в изрядно подпорченном состоянии, но я привел ее в куда более худший вид. Зачастую уборка проходит раз в месяц – когда приезжают хозяева за оплатой. Деньги небольшие, по московским меркам – смех. Здесь жил старый дед, за которым ухаживала его внучка. Приезжала она редко: много работала и отдыхала на всю катушку. В ней бурлила жизнь, чего ж ее пускать на периодические визиты к полуживому родственнику. А потом дед умер. Внучка нашла себе богатея-толстосума, поспешила скорее перебраться к нему в домик на сто каком-то километре от МКАД, а квартиру решила побыстрее сдать, не особо заботясь о деньгах. Тогда-то мне очень удачно и попался этот вариант – я случайно услышал ее разговор с какой-то дамочкой, когда сидел на лавке и пил пиво. Заинтересовавшись, я подошел, предложил себя как квартиросъемщика, она согласилась и... Из всего, что оно попросила, это уберечь квартиру. Мне можно было хоть коров в ней держать, хоть изрисовать всю баллончиками-граффити.

  Нет, на меня, порой, нахлынивает: начинаю вылизывать каждый уголок, многажды протру каждую полочку, пол отдраю, мусор выкину и окна отчищу до состояния прозрачности. Обещаешь себе, что уж теперь-то точно будешь содержать квартиру в чистоте и порядке, но... Если закодировать человека, то после того, как он срывается, пить начинает еще больше. Боюсь, у меня такая же проблема, но с уборкой.

  Если подумать, все из-за моей нестабильности. Во мне как будто уживаются несколько личностей. Вчера я мог фотографироваться с ребятами, а сегодня терпеть не могу направленного в мою сторону объектива. И так со всем. Даже в детдоме одни и те же преподаватели постоянно отзывались обо мне по-разному, так и не сформировав конкретного мнения. Иной раз я сам себя не могу понять. Необоснованная агрессия, немотивированная реакция, нежданная и абсурдная. Неуместные шуточки и ирония в совершенно неподходящих ситуациях. И все это я.

  Загудел чайник. Пацаны, побывав у меня первый – и последний – раз, сказали, мол, книги можешь покупать пачками, а на электрический чайник все не раскошелишься. Вообще, здравая логика здесь присутствует, но мне как-то роднее все же ставить на конфорку. В сопровождении книг это исключительно выигрышно – для антуража. Особенно при чтении про походы. Холодными зимами, когда на улицу сунет нос только тот, у кого есть такой же запасной, времени на чтение уделяется много. Если герой странствует и голодает, то ты ему как бы подыгрываешь и сам не идешь ужинать. Так честнее. Если персонажу холодно, то ты и сам не спешишь укрыться – так можно максимально слиться с предлагаемой тебе жизнью и прочувствовать атмосферу наиболее достоверно. Когда читаешь, как на костер водрузили котелок, ты ставишь чайник на плиту и поджигаешь газ. В такие периоды показатель слияния с книгами достигает максимальной отметки. И это здорово.

  Картофельное пюре заварено, тройка сосисок дымится рядом. Кушать подано, сэр. Бакс Баксом, а у нас своя аристократия...

  Времени полвосьмого; скоро выходить. Я накинул джинсы, олимпийку, в ее внутренний карман убрал деньги и пошел к подъезду Зеленого.

  ***

  – Ну на кой нам надо было тащиться на другой конец Москвы, а?

  Мы стоим у входа в метро – невозмутимый Зеленый и я, быстро выкуривающий сигарету за сигаретой. Когда я раздражен, то курю, когда я долго жду – раздражаюсь. Круг замкнулся. Но, по правде, я раздражен не столько нашим часовым проездом под землей, сколько задержкой какого-то парня, который должен был нас встретить.

  – Слушай, не я хочу себе ствол! – возмущенно предъявил мне приятель, немного громче, чем того следовало.

  – Тише ты, дятел! Совсем что ли?

  – Ладно. Просто нехрен возмущаться. Тоже мне, неженка. Ты на каблуках что ли тащился? Ноешь как девка.

  Я не ответил. Вместо этого закурил. Когда тишина стала раздражать до белого каления, жажда поговорить одолела меня и вязкий раствор ожидания решено было разбавить.

  – Что за парниша-то?

  – Да так, старый должник. Вытащил из одной передряги. Весь побитый, не лицо, а фарш, ни денег, ни крова, ни живого места. Выходил я его, ну а он потом и раскрутился. Скидку он сделал хорошую, можешь не париться насчет низкой цены. Не липа. Спецом узнавал у остальных – там заламывают ого-го! Ха, вот и он!

  Из-за угла палатки вышел парень. Ну как парень – огромная глыба кости, плоти и мышц. И жира, наверное. Про таких говорят "шкаф два на два". Он не один. Его сопровождение из трех бугаев по своему форм-фактору мало чем отличается от их "хозяина".

  Зеленый довольно заулыбался и сделал пару шагов навстречу.

  – Дружище мой! Сколько лет, сколько зим! Похудел, никак?

  – Да не говоыи! – густо пробасил тот и заключил моего бедного друга в объятия. Едва не раздавив его, он решился-таки отпустить давнего товарища и выжидающе глянул на меня, не говоря ни слова. Зеленый на пару секунд замер, не понимая, затем опомнился:

  – А, знакомьтесь! Это Макс, я тебе про него не раз рассказывал. Макс, это Холм.

  – Да я вижу, – по-приятельски сказал я; Холм улыбнулся. Мы сдержанно пожали руки.

  Личностью он оказался экстравагантной, как одноименная пицца со множеством ингредиентов: нижняя губа проколота, тяжелая цепь с крестом поверх кожаной жилетки на голое тело, браслет с шипами. В общем, типичный панк, коли не пара но: на нем широкие штаны и кепка в стиле "хип-хоп", которые я называю перевернутым сотейником. И все это завершается сланцами на ноге сорок пятого размера, если не больше. Он не выговаривает букву "р", но совсем не картавит: вместо этого предпочитает заменять ее на букву "ы", отчего слушать его очень сложно – приходится постоянно контролировать себя, чтобы не засмеяться.

  Свита его – самые настоящие скинхеды, ни дать ни взять. Носят высокие берцы, а один обут в "гриндерсы"; они были модными еще в начале двадцать первого века. Кузнечик, мой товарищ по детдому, помню, стащил одну пару с рынка, на три размера больше его ноги. Так его все провожали взглядами, когда он проходил мимо, словно сам президент заглядывал к нам на обход.

  Зеленый с Холмом ушли вперед, о чем-то весело беседуя. Вернее, источником веселья был мой друг, а его собеседник лишь кивал, и в большинстве случаев лицо его оставалось каменным и непробиваемым. Замешкавшись, один из холмовских сопровождающих отстал – вляпался в жвачку.

  Шли мы недолго и вскоре остановились перед подъездом с вывеской "Интернет-магазин "Катюша": все для ваших детей".

  – Пыишли, – негромко произнес Холм, доставая телефон.

  Я с недоумением посмотрел на великана, на что в ответ получил поднятый вверх указательный палец:

  – Конспеыация, мой дыуг, – сообщил мне Холм точно как профессор. Он поднес трубку к уху: – Конспеыация пывыше всего... Да! Валеыа, не беспокойся, это свои.

  Тыкнув толстым пальцем по циферблату домофона, Холм отворил дверь и пригласил нас внутрь. Десять ступеней вверх привели в коридор; у самого входа сидит охранник. Видимо, тот самый Валера. Он внимательно всматривается в пять мониторов, транслирующих запись видеокамер. Перед ним на столе красуется газета с грудой очисток от семечек. В недрах темного коридора угадывается дверь; из под нее пробивается свет. Если прислушаться, можно услышать приглушенные женские голоса. Назойливо ввинчивается в голову легкий ультразвук работающей техники. Отвратительное ощущение – как будто заложило ухо, но ты ничего не можешь поделать.

  – Погуляйте, мужики.

  Троица ушла куда-то дальше, вглубь полумрака, а Холм поманил нас рукой и открыл дверь. Яркий свет стеганул по глазам. Мы очутились в обычном офисе продаж: вдоль левой стены расположились четыре стола, за ними сидят девушки. Они активно беседуют, кто по телефону, кто через гарнитуру посредством Интернета. На стенах красуются плакаты и вывески интернет-магазина, различные коллажи товаров и какие-то грамоты.

  Я оторопел.

  Напротив каждой девушки имеются стулья, вычурные, импозантные – клиентов тут уважают и дорожат их удобством, видно сразу. Справа помещение разделяет обыкновенная сборная офисная перегородка с небольшой дверкой. Я знавал такие помещения и, сдается мне, что там склад или что-то в этом духе. Преимущественно подобные помещения арендуют небольшие фирмочки, еще не доросшие до собственного здания.

  Как покупка огнестрельного оружия связана с каким-то интернет-магазином?!

  Недоумение разрывало изнутри, и я едва сдерживался, сохраняя невозмутимое выражение лица, чтобы не разразиться градом вопросов.

  За перегородкой, как я и думал, склад, захламленный коробками, целлофаном и коробками в целлофане. Все это разбросано самым бессистемным образом. В этом огороженном кусочке имелась еще одна дверь; через нее нас и провели. Помещение – небольшая комнатушка, ни дать ни взять каморка. Она не смогла похвастаться ничем изысканным, разве что небольшим столиком, уставленным чайно-питейной атрибутикой. Стулья и тумбочка с поставленными на нее микроволновкой и чайником занимают все свободное место.

  – Пыисаживайтесь, дыузья! Давайте-ка чайку выпьем, – Холм клацнул по чайнику и присел за стол.

  Ума не приложу, как он со своей-то комплекцией не испытывает клаустрофобии? Как он вообще поместился тут? Выяснилось, что наш картавый-некартавый товарищ – непосредственный владелец "Катюши". Более того, такая деятельность разработана, скорее, для отвода глаз, нежели ради пользы детям. Сфера торговли оружия приносит ему куда более серьезные деньги, чем прибыль с молодых родителей, покупающих своим чадам импортные куклы и велосипеды. Без сомнения, ход хитрый – кто в чем-то может заподозрить обычный детский магазин?

  – Слушай, время десять, а они у тебя все по телефону трещат! Откуда заказы-то?

  – Зеленый, ыаботаем не на одну Москву! Или ты забыл пыо тыанспоытные компании? Они всегда ыады с нами посотыудничать.

  – Отпустил бы бедняжек? – с переживанием в голосе предложил Зеленый.

  – Не-е-е-е, – довольно промычал Холм. Лицо его расплылось в широкой улыбке, благодаря чему его можно было спутать с сытым котом. – Пускай тыудятся, мои хоыошие, хе-хе!

  А потом принесли то, за чем мы явились. Макар. Упомянутым приятным бонусом оказался щегольский пояс, очень напоминающий такой же у Рембо. Хорошо, у него мало общего с героем Сталоне, но его вида хватает, чтобы вызвать ассоциацию с каким-нибудь американским боевиком. Патроны на поясе крепятся не только по отдельности – пара полных обойм вкупе с креплением для кобуры дополнили "подарок". Дикость какая. Хоть сейчас иди в Голливуд да напрашивайся на главную роль. Не взирая на смехотворный аксессуар радости моей не было предела. Переполненный безграничным счастьем, я надел пояс и картинно изобразил пару пафосных эпизодов из дешевой американщины. Потом "покупки" завернули и запаковали в милую розовую коробочку с изображением водяного пистолетика и вручили в красивом фирменном пакете. Еще раз напоив чаем после нудновато-обязательной беседы давно не видевшихся товарищей, Холм со товарищи деликатно простился с нами.

Глава 5. Трэго

  До форта, как мне сказали, идти минут пятнадцать. Все это время шли молча, лишь изредка Фидл указывал куда сворачивать. В конце концов мы набрели на длинное одноэтажное строение из серого кирпича, окруженное жидковатым частоколом. На непросторной территории форта находились мишени, учебные деревянные тренажеры и спортивный инвентарь. Маленький лагерь.

  – Вот она наша родимая казарма. Тут мои бойцы! – не без гордости сообщил Хомт.

  – Они что, невидимые? – на территории я никого не увидел, отчего и решил поинтересоваться.

  – Они прошто отсутствуют, шынок. Работы нет, денег на содержание и жалование – тоже. Все ребята ушли в города, где водится более крупная рыба. Но они обещали вернуться и просили не ишключать их иж рядов маленькой армии Малых Пахарей!

  – Да уж. Какие перспективы в загибающейся деревушке? – поддержал староста.

  – Оштавил самых верных и ответштвенных.

  Я еще раз посмотрел на краснющие носы солдат и промолчал.

  Мы прошли через длинное помещение казармы; в самом конце имелась комната. Хомт величал ее своим кабинетом. Она была обширной и пропахла луком, потом и табаком. Охрану отпустили; ребята, невзирая на жару, решили размяться и потренироваться во дворе. Скорее всего, для внушительности. Или под предлогом, чтобы укрыться в тени и засесть играть в какую-нибудь настольную игру, разбавляя азарт пивом.

  Наша компания уселась за столом; староста протянул руки, держа их замочком.

  – Здесь мы можем не волноваться за чужие уши, нас никто не услышит. – Тон человека, которому внезапно полегчало. – Итак, сегодня у моей дочурки день рождения.

  – Ага! Гулять будем дней пять точно! Во благодать! – обрадованно провозгласил Хомт.

  Губы Фидла сжались в тонкую линию, но он терпеливо продолжал, не обращая внимания:

  – Но вот в чем незадача: нас постоянно атакуют мерги, что живут на болотах поблизости. Никакого покоя нет!

  – Что? Как они вообще сюда забрались? Их же родина на северо-западе королевства, где болот как землежоров на городском поле!

  – Вот и нам непонятно. Но это ладно. Самое отвратительное, что они появляются только во время празднеств, когда все пьяные и не могут защититься должным образом или уже просто не в состоянии. Это невероятно! Вроде бы они не такие и умные, чтобы точно подгадать момент, но действуют всегда как будто по расписанию.

  – О, так это я вам хоть сейчас помогу: не пейте, не гуляйте, защищайтесь, тренируйтесь. Вон у вас форт какой! А бугаев по деревне? Одного Бурея ночью с мергом спутаешь!

  – Да нельзя нам! Сглаз наложен на деревню! Кто три дня не отгуляет по случаю праздника – жди беды! Скотина помрет, неурожай будет, а то и из родни кто к Знакам отправится, упаси Сиолирий. Так и живем, гуляя всякий раз как последний. Народ у нас дружный, в обиду не дается. Сам на гулянку придет, но и не забудет позвать других, а пахари и не прочь. Торт печем из муки нашей знатной – тоже обязательная часть. Это наш герб [Это наш герб – аналог выражению «это наша визитная карточка».]. Дань традициям. Но, – староста развел руками, – традиции эти ни к чему хорошему не приводят. Иной раз со стороны леса покажутся, то один, а то и полдюжины. Когда и нападут, когда просто посмотрят да обратно уйдут.

  Хомт поддержал тираду друга:

  – А соколики мои тоже нанятые, но эти хоть за казенные деньги содержатся, все чин по чину. Мы-то одно время пробовали своих поставить на защиту и даже отпор давали! А недуг брал и настигал ребят за то, что не присутствовали на празднестве. Ребят распустили, и пошли на крайние меры – просьба людей у королевства.

  – И те согласились, – подхватил староста, – здесь больше двухсот человек, недалеко от Энкс-Немаро. Положено.

  – А мерги чумовые, это да!

  – Странно... Никогда о таком не слышал... В принципе, умом мерги не блещут, гойлуры и те сообразительнее будут... Что, прям в одно и то же время лезут, да?

  – Все верно, Трэго. Будто ими специально кто командует, потому как лезут они на нас, как я говорил, с завидным постоянством тогда, когда мы не в силах отразить атаку. Будто выжидают удобного момента.

  – Во-во, гады поганые! Десерт хоть бы раз нормально шъешть, торт-то! Нет же, надо опортачить весь праздник, мешки ш навозом!

  Осознав ситуацию, я нахмурился.

  – То есть вы хотите, чтобы я сегодня охранял вас, в то время как вы будете пить?! Почтенные белы, вы за кого меня держите?

  Староста покраснел, а беззубый Хомт снова ввернул блистательную шутку, граничащую с отчаянием:

  – За людей наших мы тебя держим! Коли не они – гулял бы ты на все четыре стороны!

  – Мы хотим, чтобы ты помог нам разгадать эту тайну.

  – Какую из? – уточнил я.

  – Так-то было бы ждорово, реши ты все проблемы! – нашелся Хомт.

  – Ага, может, мне еще остаться у вас и начать принимать роды, обучать детей, дам ваших до дому провожать? – я не остался в долгу.

  Староста неодобрительно зыркнул на своего друга. Видно, что он разделяет его мнение, но говорить это в лобовую – неудобно.

  – Понимаете, Трэго, деревушка и так представляет из себя невесть что, да еще и с такой нехорошей закономерностью нас вообще в скором времени не останется! Мы, можно сказать, в клешнях – и праздник изволь устроить, чтобы на семью проклятия не было, и мергам отпор попробуй дать! Нам очень тяжело! Что за злая шутка богов?

  – Ну вот вы говорите, что много магов тут было... – задумчиво проговорил я, – или у вас студенты и проходят?

  – Студенты... Один раз...

  – Да-да-да, ага, помню! Прибыл тут к нам... Маг! – последнее слово Хомт произнес с такой ненавистью, как будто от одного его произношения начинало смердить. – Показал одной нашей заклинание, ха-ха! Как жа пятнадшать минут матушкой штать!

  Я проигнорировал его.

  – И что? Неужто никто ничего не смог решить или помочь вам? Как такое возможно?