Текст книги "Николай II"

Автор книги: Александр Боханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц)

Великий князь Владимир и его супруга приняли волю царя, но остались при убеждении, что правота на их стороне. Эта великокняжеская чета почему-то считала, что они и их дети заслуживают отношения, на которые иные члены династии рассчитывать не могли. Когда в 1905 году их сын Кирилл, нарушив закон и свое честное слово, данное царю, женился на своей кузине Виктории-Мелите, родители просили Николая II не применять к их отпрыску мер воздействия, полагая, что законы и нормы не для них. Когда же все-таки кара последовала, великая княгиня Мария Павловна просто неистовствовала. Главе императорской фамилии она этого не простила. Уже в годы мировой войны ее салон стал одним из центров инсинуаций против царя и царицы. Она настолько вошла в раж, что даже публично, в присутствии многих лиц, в том числе и иностранных дипломатов, обсуждала план династического переворота!

Число кузенов, кузин, племянников, племянниц, не говоря уже о более дальних степенях родства, у последнего императора исчислялось десятками человек. В их числе были лишь несколько близких по духу, тех, с кем император и императрица общались в интимной обстановке. Состав этих особо приближенных лиц менялся со временем, но было несколько человек родственников-друзей, остававшихся в этом кругу длительное время. Это дядя Сергей (убитый в феврале 1905 года), дядя Павел, двоюродные дяди Александр Михайлович (Сандро) и Сергей Михайлович, великая княгиня Елизавета Федоровна. Очень тесные и теплые отношения Николай Александрович поддерживал со своими родными сестрами Ксенией и Ольгой и братом Михаилом. Последнего, наряду с Павлом, он считал беззаветно верным престолу, в то время как в лояльности большинства остальных Романовых стал сомневаться.

Отношения с родственниками отнимали много времени и сил. Без понимания специфического характера этих связей и их роли в жизни Николая II трудно представить окружающий мир императора. Здесь существовали строгие нормы, своя шкала ценностей. Ближайшим родственникам надлежало жениться или выходить замуж за представителей «владетельных домов», хотя и здесь имелись исключения. Сестра Ксения после нескольких лет сложных переговоров в 1894 году стала женой своего дальнего родственника великого князя Александра Михайловича. Николай Александрович, тогда еще цесаревич, принимал ближайшее участие в устроении их семейных дел и был тогда убежденным сторонником брака по любви, радостно приветствуя «счастье Ксении», питавшей глубокое чувство к своему будущему мужу. Со временем Николай II стал в таких делах руководствоваться исключительно династическими интересами, и ничьи чувства его уже не трогали.

Династические скандалы то стихали, то разгорались с новой силой, но никогда на протяжении практически всего XIX века не прекращались. Особо эпатирующими являлись морганатические союзы, и самый известный среди них – брак Александра II с княгиней Юрьевской в 1880 году. Но и других случаев хватало.

Когда Александр III вступил на престол, ему «по наследству» достались скандальные «амурные истории» его дядей, братьев Александра II. Председатель Государственного Совета великий князь Константин Николаевич (1827–1892) с начала 70-х годов жил с бывшей балериной Анной Кузнецовой, имевшей от него детей. Супруга же, великая княгиня Александра Иосифовна, урожденная принцесса Саксен-Альтенбургская (1830–1911), горько переживала крушение семейного счастья.

Она пользовалась авторитетом среди членов династии, и ее любовно называли «тетя Сани». В 50—60-е годы она считалась если и не первой, то одной из первых красавиц русского двора. Константин Николаевич без всякого стеснения ездил отдыхать с Анной Кузнецовой в Крым, прогуливался с ней в людных местах. Передавали, что он, представляя ее знакомым, говорил: «В Петербурге у меня казенная жена, а здесь – законная». Эта история долго волновала императрицу Марию Федоровну. Она не могла понять и уж тем более принять подобное и искренне жалела великую княгиню Александру Иосифовну.

Какое неприличие! Бедная тетя Сани, что ей только приходится переживать! Она, конечно, взбалмошная дама, с причудами. У русских это называется «с зайчиком в голове». Каждый визит к ней – жди сюрприза. Несколько раз Мария Федоровна заставала ее в странном виде: в каком-то то ли шлафроке, то ли пеньюаре, с немыслимым чепчиком на голове, с Евангелием в руках, лежавшую почти без чувств на кушетке в комнате с опущенными шторами. Зрелище было не из приятных, и царица первый раз испугалась, тем более что Александра Иосифовна начала говорить, что она ждет смерти, что уже «чувствует ее приближение», а жить ей осталось недолго. Когда нечто подобное царица увидела во второй раз, она уже не беспокоилась, а когда та же интермедия была разыграна снова, это вызвало улыбку.

Сколько же можно сетовать на жизнь и убиваться! У нее ведь пятеро детей (шестой сын, Вячеслав, умер семнадцатилетним в 1879 году). Правда, старший Николай изгнан из столицы, но ведь у остальных все благополучно. Дочь Ольга замужем за ее братом Вильгельмом и, хотя живет в Афинах, часто приезжает в Россию. У них большая и дружная семья. То же и у второй дочери тети Сани, Веры, вышедшей в 1874 году замуж за принца Вюртембергского. А ее сын Константин? Учтивый, образованный человек. Поэт. Он читал Марии Федоровне свои стихи, и они ей понравились. Кроме того, занимается переводами Шекспира, и, говорят, у него хорошо выходит. Живет вместе с матерью в Мраморном дворце и так заботлив и внимателен. Младший же, Дмитрий, такой честный, добрый, серьезный, религиозный. Императрица была бы счастлива, если бы подобный молодой человек стал мужем ее дочери Ксении.

От всех от них, по сути дела, отрекся отец! И во имя кого и во имя чего? Александр III неоднократно рассказывал своей супруге, что в свое время Константин Николаевич (дядя Коко) слыл заядлым либералом, все подталкивал Папа, Александра II, к каким-то реформам и чуть ли не за конституцию ратовал. Законник! А Божеский закон преступил и уж сколько лет живет во грехе!

Гордой и самолюбивой великой княгине Александре Иосифовне пришлось испытать множество унижений и во время бессмысленных объяснений с мужем, который ей все рассказал сам, и от сочувственных взглядов и вздохов окружающих. В сорок лет княгиня стала совсем седой. Приняв полную меру женских страданий, она проявила истинное великодушие и настоящее христианское смирение и три последних года жизни своего мужа (умер в январе 1892 года) неотступно ухаживала за ним, впавшим в состояние маразма. Заточив себя вместе с больным в Павловске, днями и ночами находилась она рядом с тем, кто когда-то был ее счастьем и любовью. Теперь же перед ней был выживший из ума рамолик, который не отличал ночь от дня, почти никого не узнавал и часами издавал какие-то нечленораздельные звуки.

Александре Иосифовне довелось пережить и еще одну тяжелую трагедию, ставшую притчей во языцех. Ее старший сын, умный и воспитанный великий князь Николай Константинович (1850–1918), «ее Никола», в 1874 году опозорил и их семью, и всю династию. Молодой человек увлекся заезжей из «этой ужасной Америки» актриской и певичкой по имени Фанни Лир. Во имя этой кафешантанной дивы, «этой еврейки», готов был всем пожертвовать и собирался даже на ней жениться! А когда она была в Петербурге, осыпал ее подарками и деньгами и совершил страшное святотатство: похитил с оклада их фамильной иконы в Мраморном дворце драгоценные камни, а затем долго отпирался, лгал, сваливая свою вину на других. Чтобы спасти престиж фамилии, Николая Константиновича объявили сумасшедшим и выслали под арестом из столицы. Мать навсегда потеряла сына.

Семейная жизнь другого брата Александра II, генерал-фельдмаршала, командующего войсками гвардии и Петербургского военного округа великого князя Николая Николаевича (1831–1891), тоже была далеко не праведной. Он, как и брат Константин, увлекся балериной – Екатериной Числовой. Увлечение оказалось столь сильным, что «дядя Низи» забыл обо всем на свете и целиком попал под влияние смешливой инженю, выделывавшей такие антраша, что видавшие виды салонные завсегдатаи лишь руками разводили. Она, что называется, вертела великим князем как хотела. Перейдя полностью на его содержание, балерина оставила сцену и целиком занялась «устройством гнездышка», где Николая Николаевича ждали не только ласки.

С годами «мадам Числова» вошла в такую власть, что устраивала своему высокородному мужу-любовнику скандалы, гремевшие на весь Петербург. Говорили, что она даже била этого высоченного мужчину, а любимым «орудием» служили дамские туфли, которыми она его и колошматила. Балерина-содержанка родила от великого князя четверых детей, во имя которых тот забыл двух своих законнорожденных отпрысков: великого князя Николая Николаевича (младшего) и великого князя Петра Николаевича. Жену же свою, великую княгиню Александру Петровну, урожденную принцессу Ольденбургскую (1838–1900), Николай Николаевич выгнал из дома, и та долго скиталась, пока не приняла монашество и не поселилась в монастыре в Киеве.

Ореол скандала, окружавший семейную жизнь братьев Константина и Николая, вызывал неудовольствие императора Александра II. Но что он им мог сказать? Царь, несомненно, понимал двусмысленность собственного положения, но ничего не мог с собой поделать. Его привязанность к княжне Долгорукой (Юрьевской) приобрела маниакальный характер. Чувство долга уступило чувству любви. То, чему учил своих сыновей, нарушалось им самим. Это было тяжелым испытанием и для него, и для его близких.

Когда на престоле оказался Александр III, они с Марией Федоровной не раз обсуждали сложившуюся ситуацию. Положение было скандальным. Император не хотел обижать дядей, но не мог оставить все как есть. Когда в свое время его отец узнал об этих историях, он ужасно негодовал. Потом смирился, а история с Юрьевской была тому причиной. В конце концов Александр III принял решение, порадовавшее «дядю Коко» и «дядю Низи». Их гражданским женам и детям были пожалованы дворянские права и новые фамилии: Князевы (семье Константина Николаевича) и Николаевы (семье Николая Николаевича}.

Этот великодушный акт оказался спасительным в будущем. Когда большевики начали охоту на представителей Дома Романовых, незаконнорожденным внукам и правнукам царя Николая I повезло. Простые и распространенные русские фамилии позволили им затеряться в людской массе. Хотя многие из них немало претерпели, их потомки живут в России и поныне, в то время как почти все другие ветви и линии царской династии или растворились за границей, или были беспощадно уничтожены на родине. Даже престарелого и больного внебрачного сына великого князя Алексея Александровича (брата Александра III) и Александры Васильевны Жуковской (дочери поэта) не пощадили. Алексею Алексеевичу монаршей милостью были пожалованы дворянские права и родовой титул графа Белевского. После революции «бывший граф» тихо и скромно жил на юге в городе Тбилиси. Но здесь его настигла рука советских убийц: в 1932 году его безжалостно расстреляли. Графу был тогда 61 год.

Вступление на престол Николая II совпало со временем затишья брачно-династических неурядиц, к которым последний император, Александра Федоровна и вдовствующая императрица относились очень серьезно. Они подробно и внимательно обсуждали каждый случай и непременно выступали на стороне традиции и престижа власти. Осуждению подвергались те, кто личные интересы ставил на первый план. Однако осуждение монархами морганатических (разнородных) браков, шумных адюльтеров, скандальных разводов и мезальянсов мало что меняло: подобные скандалы в царской фамилии не прекратились. Судьба представителей правящей фамилии не всегда была счастливой, и им, во имя соображений династического величия, сплошь и рядом приходилось перешагивать через желания, симпатии, наклонности и приносить в жертву династическому престижу собственную жизнь и личное благополучие. Строгие нравы в среде императорской родни испытывали сильный натиск нового времени, несшего с собой более простые и династически не регламентированные отношения.

Еще когда Николай Александрович был наследником, его двоюродный дядя, великий князь Михаил Михайлович (1861–1929) позволил себе влюбиться и жениться в 1891 году на внучке А. С. Пушкина графине С. Н. Меренберг, что вызвало гнев императора Александра III, заявившего: «Этот брак, заключенный наперекор законам нашей страны, требующий моего предварительного согласия, будет рассматриваться в России как недействительный и не имеющий места». Возмущенные таким решением супруги навсегда поселились в Англии, и хотя через десять лет Николай II их простил, в Россию они уже больше не вернулись.

Много неприятностей доставляли последнему царю семейные дела брата Михаила и сестры Ольги. Николай II был солидарен с матерью в неприятии выбора младшего брата, который умаляет достоинство высшей власти. После получения известия о тайном венчании Михаила Александровича за границей царь горестно заметил в письме к матери 7 ноября 1912 года: «Я собирался написать Тебе по поводу нового горя, случившегося в нашей семье, и вот Ты уже узнала об этой отвратительной новости… Между мною и им сейчас все кончено, потому что он нарушил свое слово. Сколько раз он сам мне говорил, не я его просил, а он сам давал слово, на ней не жениться. И я ему безгранично верил!.. Ему дела нет ни до Твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведет в России. И в то же время, когда все говорят о войне, за несколько месяцев до юбилея Дома Романовых!!! Стыдно становится и тяжело». Через несколько дней уже более спокойно продолжал: «Бедный Миша очевидно стал на время невменяемым, он думает и мыслит, как она прикажет, и спорить с ним совершенно напрасно… Она не только читает, но и снимает копии с телеграмм, писем и записок, показывает своим и затем хранит все это в Москве вместе с деньгами. (Отцом избранницы был присяжный поверенный С. А. Шереметьевский, игравший заметную роль в финансовом мире Москвы.) Это такая хитрая и злая бестия, что противно о ней говорить».

Михаилу Александровичу воспретили въезд в Россию, уволили со службы, лишили званий, а над его имуществом учредили опеку. Доброта и отходчивость Николая II в этой истории довольно быстро дали о себе знать. После начала первой мировой войны брат императора был прощен и вернулся в Россию. Сердечные отношения между ним и братом-монархом постеленно восстановились. Брак его признали, но жену Михаила так ни разу не приняли при дворе.

Сестра Николая, «порфирородная» Ольга, в 1901 году стала женой принца П. А. Ольденбургского. Один из крупнейших сановников, сенатор и член Государственного Совета А. А. Половцев, после свадебной церемонии летом 1901 года в Гатчине записал в своем дневнике: «Великая княжна некрасивая, ее вздернутый нос и вообще монгольский тип лица выкупается лишь прекрасными по выражению глазами, глазами добрыми и умными, прямо на нас смотрящими. Желая жить в России, она остановила свой выбор на сыне принца Александра Петровича Ольденбургского. При родовитости своей и значительности денежного состояния… принц во всех отношениях посредственный, а во внешности своей ниже посредственного человека; несмотря на свои годы, он почти не имеет волос на голове и вообще производит впечатление хилого, далеко не дышащего здоровьем и никак не обещающего многочисленного потомства человека. Очевидно, соображения, чуждые успешности супружеского сожития, были поставлены здесь на первый план, о чем едва ли не придется со временем пожалеть». Автор этих слов оказался прав. Семейного счастья здесь не было, и после пятнадцатилетних фальшиво-обязательных отношений сестра царя в 1916 году развелась с принцем и вышла замуж по любви за ротмистра лейб-гвардии Кирасирского полка Николая Куликовского.

На царствование Николая II пришлось еще два громких династических скандала. Осенью 1905 года высшие круги России, помимо революционных потрясений, волновала и интересовала еще одна тема: брак кузена Николая II, великого князя Кирилла Владимировича (1876–1938), женившегося в том же году без разрешения на своей двоюродной сестре Виктории-Мелите (1876–1936), урожденной принцессе Саксен-Кобург-Готской. В 1894 году она стала женой брата царицы Александры Федоровны Эрнста-Людвига Гессенского, а в 1901 году развелась с герцогом. Бравого морского офицера Кирилла Владимировича, участника войны с Японией, в октябре 1905 года лишили звания флигель-адъютанта (звание члена императорской свиты), исключили со службы, и он получил приказ в 24 часа покинуть Россию. Царя и царицу настолько возмутил поступок родственника, что даже обсуждался вопрос о лишении его великокняжеского достоинства.

Его родители, Владимир Александрович и Мария Павловна, всеми путями добивались снисхождения к сыну. Через два года император сменил гнев на милость. Кирилл был прощен, восстановлен в службе, ему возвратили звания и должности. Его с женой, получившей звание великой княгини Виктории Федоровны, стали принимать при дворе.

Много лет слухи и сплетни окружали личную жизнь дяди Николая II, великого князя Павла Александровича (младшего из шести сыновей императора Александра II), входившего в последние годы монархии в ближайшее царское окружение. Этот великий князь заметной политической роли не играл, но имел престижные посты командиров лейб-гвардии конного полка и гвардейского корпуса. Первым браком был женат на греческой принцессе и имел двоих детей: Дмитрия (1891–1942) и Марию (1890–1958). Павел овдовел, когда ему был 31 год.

В 1893 году он увлекся женой гвардейского офицера Ольгой Валерьяновной Пистолькорс, урожденной Карнович (1865–1929). В доме Пистолькорсов на Большой Морской в Петербурге и на даче в Красном Селе часто собирался тогда цвет дворянских фамилий из числа чинов гвардии. Бывал здесь и цесаревич Николай, питавший симпатии к хозяйке этого салона. Он даже вел с ней переписку. Например, летом 1893 года писал: «Милая Мама-Леля! Очень прошу простить меня, но ввиду более раннего моего отъезда в Англию я не буду иметь удовольствия завтракать у вас в городе, как было условлено раньше. Я тем более сожалею, что завтрак у вас мог бы служить продолжением того прекрасного вечера 8-го июня, который так весело прошел у вас в Красном».

Со временем «дядя Павел» и замужняя «Мама-Леля», презрев светские условности, стали появляться вместе на людях. Все это служило темой бесконечных пересудов, но внешне не вызывало нареканий, так как «романтические отношения» сами по себе были в порядке вещей; надо лишь блюсти матримониальные каноны. Положение изменилось, когда влюбленные, имевшие к этому времени сына Владимира, «рожденного во грехе», решили узаконить свои отношения.

В начале 1902 года А. А. Половцев свидетельствовал: «Город занят большим скандалом. Уже много лет великий князь Павел Александрович состоит в связи с женой адъютанта великого князя Владимира Александровича – Пистолькорса. Бесцеремонность влюбленных достигла крайних пределов. Путешествия и прогулки вдвоем, обхождение с рожденным сыном, носящим фамилию Пистолькорса, и т. п., все это принималось публикой как выражение совершившегося факта. Ныне летом г-жа Пистолькорс объявила, что в. к. решил на ней жениться и что для сего ею немедленно получен развод… Великий князь Павел объявил, что он женится на г-же Пистолькорс во что бы то ни стало, бросив, если нужно, все и уехав из России». Вскоре ему действительно пришлось, потеряв свое положение на родине, отбыть во Францию, где несколько лет супруги дожидались царского прощения.

В России остались сын и дочь князя, которые отца очень любили, и заботу о которых взяли на себя великий князь Сергей Александрович и его жена Елизавета Федоровна. Большое участие в воспитании детей Павла принимал и царь, особенно нежно относившийся к своему двоюродному брату Дмитрию, ставшему для него почти сыном. Последний платил императору ответной любовью и навсегда сохранил к нему большую привязанность, хотя в результате распутинской истории потерял расположение императорской четы.

До того же времени Дмитрий – ближайший член династии, вхожий во дворец постоянно и во время первой мировой войны находившийся около Николая II многие месяцы. Во время отлучек он часто писал царю, которого всегда называл «дядя», и эта корреспонденция наглядно рисует близкий характер отношений между ними. Вот выдержка из письма от 17 ноября 1911 года, посланного из Петербурга в Ливадию: «Дорогой дядя! Страшно благодарю тебя за твое милое письмо… Часто читаю в газетах про то, что ты в Ливадии делаешь. И признаюсь, мне каждый раз жалко делается, думая, что меня там нет с вами. Как танцевальные вечера? Это был бы чудный случай для меня схватить Зизишку (Нарышкину. – А. Б.) за бока и помчаться с ней, или, например, сладостно прижимать Фредерикс и танцевать с ней, забывая все кругом… До меня доходят слухи, что мамаша моя (царица. – А. Б.) плохо ведет себя. Плохо в смысле здоровья. Это нехорошо. Скажи ей, что этим очень недоволен. Пускай она меня или бедного чиновника почтового вспомнит, и, может быть, тогда ей лучше станет. Ну, а засим крепко обнимаю тебя… Твой Дмитрий». Одно время упорно говорили о предполагавшейся женитьбе Дмитрия на старшей дочери Николая II Ольге, но в силу ряда причин эта свадьба не состоялась.

Отцу Дмитрия, Павлу Александровичу, пришлось прожить почти десять лет за границей, ожидая перемен в настроениях самодержца. В 1905 году князь приехал ненадолго на похороны своего брата, московского генерал-губернатора Сергея Александровича, убитого в феврале террористом. Во время беседы царь заявил дяде, что «уже на него не сердится». Великий князь и его новотитулованная супруга (к этому времени она получила от баварского короля титул графини Гогенфельзен) ликовали, надеясь теперь вернуться в Россию. Однако вскоре пришло известие, что им совместно запрещено появляться на публике. Объясняя мотивы своего решения, император писал дяде Павлу: «Во всяком случае, за мною остается право решения вопроса о времени, когда тебе разрешено будет приехать сюда с женою. Ты должен терпеливо ожидать, не забегая вперед. Позволив тебе приезжать в Россию от времени к времени, я желал этим дать утешение твоим детям видеться с тобою. Они потеряли в дяде Сергее, в сущности, второго отца. Не забудь, что ты покинул их для личного своего счастья».

Великий князь воспринял это как оскорбление и отказался появляться на родине без жены. Не изменил он своему решению даже тогда, когда его дочь, великая княгиня Мария Павловна (младшая), в 1908 году выходила замуж за наследника шведского престола герцога Вильгельма Зюндерманландского (в 1913 году бросила его, а через год развелась с ним). Окончательное примирение между царем и последним его дядей наступило лишь в годы мировой войны, когда жена Павла, получив титул княгини Палей, стала «персоной грата» в царском дворце. Произошло это всего за несколько месяцев до падения монархии.

Вышеуказанные истории непосредственно затрагивали династические интересы, к чему последний царь был очень внимателен. Чувство долга и общественная обязанность стоять на страже престижа власти были для него превыше всего, и здесь личные симпатии не играли определяющей роли. Будучи примерным семьянином и отцом, он не одобрял легкомысленного отношения к супружеским узам и всегда считал такое поведение предосудительным. Николай II был искренне счастлив в своей семейной жизни, и хотя вокруг императорского дома носилось множество сплетен и слухов, он никогда не позволял себе ничего, что могло бы бросить тень на добропорядочный образ его как мужа, отца и главы династии.