Текст книги "Пройти лабиринт (СИ)"

Автор книги: Александр Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

   -Вы типичный эллу, – вдруг заявила Майя. – Они тоже столь категоричны в плане морали.

   -А вы?

   -Я? Я даже не навигатор.

   -А кто?

   Майя посмотрела на часы.

   -Вот что, Михаил: я вас проведу дальше. А там решите сами: кто вы и куда идете.

   Она вышла из комнаты.

   Михаил сделал последний глоток и закрыл глаза.

   26.

   Утром следующего дня они были в Йоханнесбурге. Майя отвезла его в предместье в небольшой по-африкански колоритный домик, ничего не объясняя.

   -Отдыхайте,– почти приказала Майя. – К вечеру за вами придут.

   Михаил послушно кивнул и направился в дом. Первым делом он принял ванну, а потом сытно пообедал. В баре нашлось белое вино. Покрутив бутылку, он тихо прочитал на этикетке: «Chardonnay sauvignon blanc chenin blanc viognier». А чуть ниже: «South Africa».

   Михаил порылся в ящиках на кухне, и не найдя штопора, ножом вытянул пробку.

   Вино оказалось просто обалденным. Выпив одним махом первый бокал и сбив оскомину, Михаил налил второй и вышел на веранду.

   Уже когда он заканчивал допивать, к дому подъехало такси. Из машины вылезла девушка.

   Она огляделась и быстрым шагом направилась к нему.

   -Здравствуйте! – голос ее был с легким, но непонятным акцентом. – Я – Лорхен. Ваш наставник.

   Михаил чуть не подавился.

   -Оч-чень приятно. Михаил. Проходите в дом.

   -Спасибо.

   Девушка прошла в вестибюль.

   -А где Майя? – спросил Михаил.

   Лорхен не ответила. Она долго его разглядывала, а потом вдруг проговорила:

   -Так! Вы, Михаил, смотрю, совсем плохи. И куда смотрели навигаторы?

   -Не понял.

   -Задатки у вас огромные. Только вот почему не развиваются – это вопрос!

   -Не понял...

   Но Лорхен вдруг сделала едва заметный выпад. Михаил неловко блокировался.

   Через секунду мир перед глазами стал колебаться, и Лорхен вдруг стала расплываться, превращаясь в нечто безобразное. Она снова атаковала: но теперь у нее были не две руки, а шесть. Михаил отступил назад, ощущая неприятный холодок внутри своего тела.

   Перед ним стояла гигантская тварь, покрытая, словно чешуей – тысячью глаз. Руки ее, словно лапы какого зверя, с когтями на концах, молниеносно рассекали воздух.

   Михаил уперся спиной в стену, холодея от ужаса.

   И они закружились в бешеном хороводе боя. Лорхен атаковал без подготовки. Михаилу приходилось постоянно уходить от ее прямых ударов, подныривать, но Лорхен ускоряла темп. И вскоре он понял, что перестает успевать следить за ее движениями. А потом он попался: одна из лап ударила в голову.

   Очухался Михаил спустя полчаса, лежа на полу.

   Лорхен сидела на диване и, молча, пила вино.

   -А мне говорили, что экстраординарное состояние тебе дается легко, – проговорила она.

   -Что это было? – поднялся Михаил, ощущая, как гудит в затылке.

   -Испытание, – сердито ответила Лорхен. – Вы сырой материал, Михаил. И кто додумался сравнивать вас с Архистратигом? Фюрер и тот был подготовленнее...

   Голова сильно гудела. Михаил закрыл глаза и попытался дыхательными упражнениями восстановить силы.

   -Зачем же так! – с обидой проговорил он. – То, что вы явно выше меня по многим показателям не дает вам право...

   -Моя система проста, – отрезала Лорхен: – либо плыви, либо тони. Третьего не дано. Между прочим, я с вами еще панькаюсь. Иные наставники более круты в обучении.

   -Не знаю, не видел.

   -Благодарите судьбу, – усмехнулась Лорхен. – Ну? Продолжим?

   Михаил открыл глаза и напрягся.

   -Что в этот раз? – зло буркнул он. – На меня наброситься «огненный дракон»?

   Лорхен поднялась. И снова Михаил ощутил то непонятное ему состояние тревоги.

   Перед ним стояла грязная измученная девочка лет шести. На скуле красовался огромный кровоподтек. Она была невероятно красива, как бывает красивым ребенок в детстве.

   Михаил хоть и удивился столь быстрой метаморфозе, но бдительности не терял.

   Девочка долго смотрела на него испуганными глазами затравленной жертвы. Так что Михаил даже засомневался, что поначалу считал картину перед собой иллюзией.

   Он сделал маленький шаг навстречу, и девчушка отпрянула назад, закрывая руками лицо.

   -Не надо больше! – взвизгнула она.

   -Не надо что?

   -Я не хочу огня...

   Она всхлипнула, и Михаилу показалось, что она тихонько позвала маму.

   -Лорхен? – осторожно спросил он.

   Девочка не ответила. Голос подала сама Лорхен. Она стояла позади Михаила.

   -Узнаешь? – грубо спросила она его.

   -Кого?

   -Её! – Лорхен кивнула на девочку. – Она была еще ребенком...

   -И что? – по-прежнему не понимал Михаил.

   -Четыре года назад. Москва. Улица Краснопрудная... Все забыл?

   -Что там было? – повернулся, было к Лорхен Михаил, но она заставила его снова смотреть на ребенка.

   -Ты бежал от сидевших на хвосте агентов ФСБ. Заскочил в первую попавшуюся машину. Это был «ВАЗ» пятой модели. Зеленого цвета с измятым левым крылом.

   Михаил медленно возвращался к тому дню.

   Да, была погоня. Даже перестрелка. Он, кажется, заскочил в какую-то машину... Еще водителя оттолкнул.

   -Было, вроде, – неуверенно сказал Михаил.

   -А потом?

   -Я уехал. На перекрестке они меня подрезали...

   -Твоя машина выскочила на тротуар и врезалась в бетонный столб.

   -Точно! Я еще о руль сильно ударился, – Михаил потер грудную клетку. – Я вылез из машины и ушел переулками.

   -А она?

   -Кто?

   -Эта девочка, – Лорхен кивнула на ребенка.

   -А что она? Я никого не сбил. Я врезался в столб. На тротуаре были люди, но довольно-таки далеко.

   -Вот именно – далеко.

   По глазам ударила ослепительная вспышка, и перед Михаилом разверзлось пламя.

   -Не надо! – пронзительно взвизгнула девочка.

   Языки отреагировали на звук и бросились к ней.

   Михаил, было, рванулся вперед, но с удивлением обнаружил, что упирается в невидимую преграду.

   -Машина занялась пламенем, – словно читала какую-то статью в вечерке, говорила Лорхен. – Девочка оказалась зажатой сиденьем... Ты ведь не удосужился взглянуть в салон. Очень торопился убежать.

   -В машине была она? – Михаил все еще не верил.

   Пламя перестало играться с девочкой и с жадностью набросилось на нее.

   -Ты еще, верно, не видел, как горят люди? – Лорхен улыбнулась.

   Михаил снова бросился вперед, но не смог пробить преграду. Кричала девочка минут пять. Кричала так, что Михаила охватил ужас. Он застыл в ступоре, судорожно глотая воздух, но был не в силах отвернуться от развернувшейся картины.

   -Зачем..? – слова найти было трудно.

   -Это «истина». А теперь ты расскажешь мне «правду», про то, что ты не виноват. Что это случайность...

   -Но... разве это не так?

   -Это полностью твоя вина! – рявкнула Лорхен. Она приблизилась к Михаилу и с силой схватила его за шею. – Посмотри, что ты наделал!

   К горлу подкатил ком и Михаил разрыдался.

   -Хочется, наверное, искупить свою вину? – ехидно спросила Лорхен. – Знаю, что хочется. Тогда, как говорится, «зуб за зуб». Родные девчушки хотели, чтобы ты медленно-медленно горел в аду на раскаленной сковороде. А мне дали роль шеф-повара: просили, чтобы я побольше масла подливала. И дровишек подбрасывать не забывала... Так что? Пойдем на встречу пожеланиям трудящихся?..

   Лорхен вдруг вспомнились слова матери девчушки, сказанные на похоронах: «Я накануне вечером никак не могла уложить ее спать. Очень сердилась по этому поводу... А теперь... теперь она спит и никогда не проснется... никогда...»

   Лорхен поймала себя на все той же часто возникающей мысли, что она ничего не чувствует. Никакие события, кроме «работы», ее уже давно не волнуют. Вот и эта тень маленькой девочки – ей же, Лорхен, ведь сейчас абсолютно все равно когда, как и почему она умерла. Тем более, что вычислители показывали её «нить», ведущей к тупиковой «ветке» большой Игры. К чему пустые затраты – это простая экономика, ничего личного. Так просто надо для дела.

   Как надо было и тогда, когда она, Лорхен, участвовала «Акции Тиргартенштрассе 4». Или как ее тогда называли национал-социалисты: "Программа умерщвления «Т-4». Таким образом тогда боролись с лишней обузой, в лице умственно отсталых. Контроль, так сказать над популяцией. Вычислители указали на этот сектор, как самый вероятный очаг будущего «коллапса» подсистемы.

   «Санитары леса, мать их!» – Лорхен вздохнула, глядя на красное лицо Михаила, на лбу которого вздулась крупная вена...

   27.

   Жара просто убивала. Михаил измождено опустился на сухую пыльную землю.

   Уже третьи сутки он брел по безжизненной пустыне. Без еды и воды... И уже третьи сутки за ним по пятам шли голодные шакалы. На ночь, когда относительная прохлада окутывала землю, Михаил искал валун как можно побольше, чтобы под его прикрытием пересидеть ночь. Изредка он отгонял палкой наиболее храброго из шакалов, решившего проверить силы Михаила.

   -Пошел вон, сволочь! – зло бросал тот. Но каждый вечер он говорил эту фразу все более слабо.

   «Сейчас, – думалось Михаилу, – главное совсем с ума не сойти».

   Хотелось спать, но страх быть съеденным заживо, еще кое-как поддерживал Михаила в боеготовности.

   «Чего эта Лорхен от меня добивается?» – злился Михаил.

   Он уже сомневался на счет девочки. Скорее всего, он участвует в неком подобии процесса инициации, целью которого...

   -Да хрен его знает! – выматерился Михаил. – Хрен его вообще что-то понять!

   На четвертый день, он наконец-то добрел до оазиса. Под пальмой виднелся прикрытый колодец.

   Но воды в нем не было.

   -Не может быть! – Михаил с силой швырнул кожаное ведро. – Суки!

   «Успокойся! – попытался он сам себя подбодрить. – Дохлый я им точно не нужен. Это ж, в конце концов, не общество садистов».

   Рядом затрещали кусты и на поляну вышел, шатаясь, такой же оборванец, как и сам Михаил.

   Чуть присмотревшись, он сообразил, что это девушка. Короткой стрижки и штаны ввели его в заблуждение на счет мужского пола.

   -Пить! – еле-еле проговорила она по-французски.

   Девушка рухнула на песок. Михаил вздохнул и попытался ее поднять. Руки не слушались. Только с третьей попытки он смог кое-как оторвать ее от земли. Подтянув ее в тень пальм, он пощечинами привел ее в чувство.

   -Пить, – снова проговорила она спекшимися губами.

   -А нету! – усмехнулся Михаил.

   -Пожалуйста. Я вам отдам... все что хотите... дайте пить...

   -Сам ищу.

   Михаил встал.

   Девушка вдруг оказала чудеса эквилибристики: непонятно как вскочила с песка и вцепилась Михаилу в горло. Где-то с минуту они возились, прежде чем ему удалось утихомирить девушку.

   -Послушайте, мадам... или мадемуазель... я в таком же положении, что и вы. Нет у меня ни воды, ни еды... и вообще, я четвертую ночь почти не сплю толком. Потому очень зол. И могу, ненароком, зашибить!

   Девушка немного успокоилась и тут же зарыдала...

   28.

   Ночь прошла в относительном спокойствии. Шакалы не решились пойти в оазис и где-то пропали.

   Михаил полудремал, глядя на скрутившуюся калачиком девушку. Она с момента драки не проронила ни слова. Лежала и тихо всхлипывала.

   А утром впала в какую-то прострацию. И как Михаил не пытался ее поднять, ни на что не реагировала.

   -Да что ж мне с тобой делать? – Он устало пробовал ее поднять. Но, пройдя пару шагов, тяжело рухнул на колени.

   Было два выхода: либо сидеть с ней тут, либо самому двигаться дальше к следующему оазису.

   Михаил еще раз попытался растормошить девушку, но тщетно.

   -Твою мать! – устало выругался он и присел рядом с ней.

   Совесть требовала, чтобы он не бросал девушку, а разум говорил, что иначе они подохнут оба.

   -А так есть шанс! – убеждал он.

   -Но это не правильно! – неуверенно проговорила совесть.

   -Не правильно? Она тебе кто? Жена? Сестра? Может, мать? Если она не хочет идти, то это ее дело. Её путь. Твой путь – иной.

   -А как же милосердие?

   -Вот что я тебе скажу про милосердие, – разум усмехнулся: – Возьми вон тот камень и размозжи ей голову. И она не будет мучиться, а ты продолжишь свой путь.

   -Миша, ты вообще нормальный? – совесть аж подскочила.

   -Я? Я-то – нормальный. А вот ты, судя по всему, совсем уже!.. Голову напекло?

   «Стой! Стой! – Михаил огляделся. – Это испытание. Должно быть им. Мне только надо найти правильное решение».

   Михаил потер виски. Но решение в голову не лезло.

   Хотелось пить. И еще спать.

   Когда он снова закрыл глаза, проваливаясь в дрему, в оазис вошли шакалы...

   29.

   Что влажное прошлось по щеке. Михаил еле-еле смог приоткрыть глаз и увидел острые клыки.

   -Охренеть! – он вскочил, и шакал отпрыгнул в сторону.

   Михаил огляделся. Картина была нелицеприятной: четверо тварей терзали тело девушки.

   -Пошли прочь! – Михаил схватил палку и попытался отогнать животных.

   Они отскочили, но тут же осмелев от вкуса крови, бросились в атаку.

   «Вот тебе и испытание!» – мелькнуло в голове.

   Михаил успел отбиться от первого шакала, но второй и третий сбили его с ног, впиваясь зубами в бедро и руку.

   Небеса не разверзались, и Лорхен не появлялась. И Михаил ощутил, как ком подступил к горлу.

   Дрался он отчаянно. Так отчаянно он не бился никогда. Он уже переступил ту грань, отделяющую его от возврата к жизни, включив все резервы. Михаил это сознавал и потому хладнокровно «разрешил» своему телу включить их. Он был уверен, что когда все закончится, то умрет.

   Шакалы отступили с большими потерями: четверо зверей, скрючившись, валялись на песке.

   Михаил дождался, когда они скроются, и тяжело рухнул на песок, поднимая в воздух пыль. И тут же на остывающее тело накатилась боль. Болело все: руки, ноги, ребра, спина...

   Михаил поднял голову. Дышать было очень тяжело.

   «Но ничего, – успокоил он себя. – Дышать осталось не так уж долго».

   Он рассмеялся своей шутке и тут же закашлялся.

   Михаил дополз до тела девушки и с удивлением обнаружил, что она еще дышит.

   -Помогите, – прохрипела она.

   Вытирая кровь со своих глаз, Михаил перевернул девушку.

   -Помогите, – снова проговорила она. Смотреть на нее было больно.

   В лице ее читалось страстное желание жить. Но помочь Михаил был не в состоянии.

   -Чего вы хотите? – во весь голос заорал он куда-то в небо.

   Девушка вдруг всхлипнула и затихла, уставившись на Михаила немигающим взглядом.

   -Помогите! – тихо выдали ее губы.

   В голове что-то лопнуло, и обжигающая боль стала рваться прямо в мозг.

   Комок подступил к горлу и из глаз брызнули слезы.

   Михаил погладил девушку по голове, чувствуя, как к нему подступает темнота.

   -Что вы хотите? – тихо прошептал он.

   В памяти снова всплыл образ Майи всё с теми же вопросами: «Кто ты? Куда идешь?»

   Глаза закрылись сами собой, и Михаил провалился в воронку.

   И уже падая, он услышал знакомый голос: «И дан ему ключ от бездны...»

   Перед внутренним взором пронеслись миллионы линий, уходящих в бесконечность. И последнее, что Михаил запомнил, так это то, как некая сила унесла его прочь сквозь эти линии, превратившимися в образы каких-то миров. И «летел» по какой-то спирали громадной Паутины, вырывая и засасывая за собой «детали» этих миров в темную воронку своей сущности...

   30.

   Наступило утро. В дальней комнате зазвонил будильник. Андрей чисто автоматически посмотрел на часы: семь-ноль-ноль.

   За всю ночь он ни разу не сомкнул глаз.

   Именно сейчас подумалось, что большая часть жизни проходит в каком-то ожидании. Наиболее запоминающиеся её моменты выглядят на общем фоне яркой вспышкой, словно зажженная спичка во тьме.

   Их, наверное, можно было бы пересчитать по пальцам.

   Андрей прошел на кухню и поставил на плиту чайник.

   "Хотя, – снова подумалось ему, – если бы вся жизнь была бы, как эти спички – то и они бы стали той тьмой, которой мы все окружены".

   А вообще-то ему подумалось, что жизнь дана, чтобы получить какие-то знания и навыки, от которых в дальнейшем будет зависеть... Что именно – он не знал.

   "Мы словно пешки: идем от клетки к клетке. Сражаемся за туманные идеалы: потому что, якобы, наш враг иного цвета. Смешно, ей-богу!"

   -Кто сказал, что все темные силы – это хаос? – Михаил уже хорошо подвыпил.

   Андрей хоть и держал себя в руках, но чувствовал, что скоро и он дойдет до «нужной кондиции».

   -И что ж такое темные силы? – спросил он.

   -Это обыденность. Упорядоченная обыденность. Она создана «для храбрости существования». Знаешь, как «для храбрости» выпивают, так и мир вокруг нас строят таким образом, чтобы ...

   -Я тебя не понимаю. Изъясняйся, пожалуйста, попроще.

   -Порядок – вот то зло, которое ведет нас по жизни и предписывает нам, что делать и как. Из порядка вырастает законность. Потом черед общества, морали, религии...

   -А хаос?

   -Хаос – это свобода... Вот ты, Андрос, живешь согласно логике вещей...

   Михаил вдруг замолчал, глядя куда-то вверх...

   Андрей тщательно выбрился, почистил зубы. На кухне хозяйничала Маша. Она по привычке встала вместе с мужем, чтобы приготовить ему завтрак.

   И снова Ритуал. Каждый создает себе свой собственный. Каждый движется от хаоса к упорядоченному космосу.

   Ел Андрей также не спеша. А куда торопиться-то?

   План созрел в его голове, едва он вечером переступил порог дома. Сколько раз он пытался удержаться на выбранном им пути. Сколько раз его подталкивали в другом направлении. И, наверное, только вчера вечером он решился сделать шаг в сторону, сойти с тропы.

   В голове отголоском прозвучала аксиома: "И когда странник пускается в путь в каком-либо направлении, он убеждается, что те же события повторяются в том же беспорядке, которые, будучи повторенными, становятся порядком".

   Запах кофе приятно бодрил. Андрей сделал первый глоток, смакуя неповторимую горчинку напитка.

   "Когда я отступил, я стал проторивать свою дорогу, – как-то даже злобно подумалось ему. – Я построил эту жизнь. Я создал свой порядок, свой уклад".

   -Время! – он сделал еще один глоток и решительно встал.

   -Так рано? – Маша замотала головой, разгоняя сон. – Еще Паша не приехал.

   -Он не приедет, – ответил Андрей, направляясь в коридор одеваться.

   -Ты пешком сегодня? – Маша даже удивилась.

   "Н-да. Зажрался я что-то", – усмехнулся про себя Андрей.

   На улице стоял добрый мороз. Андрей глубоко вздохнул и, не спеша, выпустил в небо струйку пара.

   "И не жалко? – спросил он сам себя. – Неужели не жалко?"

   Привязанность приравнивалась к поражению. Уметь жертвовать – значит иметь неоспоримый козырь.

   И снова на ум пришли слова Кастанеды: "Человек становится мужественным, когда ему нечего терять".

   -Отныне я – садху!

   И Андрей, не спеша, пошел по улице...

   31.

   Небо было украшено багровыми облаками. Утро было холодным и сырым.

   Андрей достал прутик и расшевелил еле тлеющие угли потухшего костра. Слабое пламя на секунду рванулось вверх и снова запряталось среди золы.

   Андрей подкинул сухой травы и дождался, когда их начал лизать затаившиеся пламя – "ручной огонь жилища". Цитата из Волошина его почему-то рассмешила.

   "Наверное, потому что она напоминает о другом мире и другом времени", – заключил Андрей.

   Следом за травой пошли ветки, и вскоре костер разгорелся вновь.

   Андрей зачерпнул из озера воды и поставил закоптившийся чайник кипятиться.

   Хотелось кофе. Как же давно он его не пил.

   От некоторых "радостей жизни" отказаться было нелегко.

   Лба коснулся легкий ветерок. Андрей быстро повернулся, но снова кроме легкого воздушного темного облачка, пронесшегося рядом, ничего не увидел.

   Он уже с месяц, как заметил полное отсутствие людей. Была мысль, что темные призраки-тени и есть те самые люди. Просто почему-то они потеряли физическую форму.

   Да и вообще весь мир переменился: город, где он странствовал, стал вдруг все чаще превращаться в какие-то удивительные ландшафты.

   Вот и вчера, Андрей шел по проспекту и вместо площади вышел к озеру. А утром и сам проспект пропал.

   Андрей от этой мысли поежился. Ему было не по себе.

   Чайник закипел. Андрей насыпал в кружку чай и залил его кипятком.

   Уже месяц ни одного человека. Пожалуй, можно решить, что сошел с ума.

   Андрей вытянул из кармана куртки замусоленные распечатки, и снова в который раз попытался вникнуть в суть написанного. Понимал он с каждым разом все меньше и меньше.

   "Существует множество вариантов объяснения символизма лабиринта, – читал в сотый раз Андрей. – Это достижение реализации после мучений, испытаний и проверок; инициация; проверка духа... Лабиринт охраняется или управляется находящимся в его центре Владыкой Лабиринта, Судьей Мертвых, как это имеет место в минойском лабиринте. Считается, что он символизирует мир, вселенную, целокупность, непостижимость, движение. Но зачастую в лабиринте главенствует женщина (Великая Мать), а блуждает в нем, как правило, мужчина... И Она в ужасной ипостаси ткачихи судьбы иногда изображается в виде паука. Сохраняя власть над всем миром явлений, как причина развития и смерти для всех феноменальных форм, прядет нить каждой человеческой судьбы".

   Андрей осторожно взял горячую кружку и сделал слабый глоток чая.

   "Интересно, – он задумчиво потер подбородок, – я вступил в этот самый лабиринт?"

   И снова лба коснулось теплое дыхание ветерка: мимо проскользили мутные облака-тени. Почему-то подумалось, что он не видит их четко, потому что они находятся снаружи какого-то запотевшего "стекла". А потом вдруг подумалось, что эти темные облака – тени людей.

   "В Индии, – вернулся Андрей к своим бумагам, – сеть паука, благодаря её лучеобразной структуре, является Символом космического порядка – Лабиринтом. Его первым прообразом... Паук, сидящий в своей паутине, ассоциируется с центром мира, и поэтому рассматривался, как Майя, вечный ткач паутины иллюзий, а также Творец-прядильщик нити из свой собственной субстанции... У народов на некоторых островах Океании Старый Паук тоже считается создателем Вселенной".

   -Ну и груз! – Андрей сердито закинул бумаги в сумку и принялся за чай.

   Ему и без того надоела его "паломничество". Знать бы только какова его цель.

   -Как врач, – рассуждал он, – я должен бы жить согласно логике вещей, а не вопреки ей! Чего я хочу достичь? Ни разумного плана, ни точной цели... Куда я иду?

   -Отступись от себя! – сенсей подошел очень близко.

   Андрей попятился, занимая боевую стойку.

   -Чего ты боишься? Свободы? – сенсей снова приблизился.

   -Я... я не боюсь, – оправдался Андрей.

   -Воин готов всегда: вчера, сегодня, завтра! – сейчас учитель напоминал ему крадущегося рассерженного кота, топорщащего усы и фыркающего на своего противника. – Он должен отступиться от самого себя, иначе... Ты ведь не меня сейчас боишься, а себя!

   -Что?

   Сенсей атаковал. Сделал он это практически мгновенно, не подготавливаясь. Это было маэ-гери. Андрей успел напрячь пресс и выдохнуть длинное: «Ос-с-с-с-с!». Блокировать он и не пытался, понимая, что не успеет.

   Удар был такой силы, что Андрея отбросило на метр назад. И вместо «ос» у него получилось что-то вроде: «Хизе-е-е-е».

   Сенсей в следующее мгновение оказался рядом и нанес татэ-цуки. Стойку он сменил практически незаметно. И последнее, что увидел Андрей было уширо-маваши-гери. А потом темнота...

   Чай обжигал язык. Андрей кривился, но продолжал пить. Утренняя сырость отступала. Красный диск восходящего солнца неторопливо выглянул из-за шапки леса.

   -Н-да! Прямо как у Булгакова: "Необыкновенные приключения доктора".

   От этой мысли вдруг стало так тоскливо.

   -Кх-кх!

   Андрей вздрогнул. Он покосился на тень слева и почувствовал, как волосы на теле мгновенно вздыбились.

   -Здравствуй, мил человек.

   Это был какой-то небритый бомж. Андрей чисто рефлекторно провел по подбородку, проверяя состояние его волосяного покрова, то бишь наличие щетины.

   -Здравствуй.

   Он узнал его. Это местный "блаженный" – Старичок-Боровичок, как прозвали его коллеги Андрея по цеху. Когда-то лежал в районной психушке.

   Страх от неожиданности немного улегся.

   -Дело пытаешь, аль от дела лытаешь? – спросил Старичок-Боровичок.

   "Смешно. Ой, не могу".

   Андрей поднялся и сердито посмотрел на собеседника.

   -Шучу, мил человек... Нрав у меня так – веселый, – расхохотался старичок.

   -Оно и видно.

   Дед присел рядом на кочку и каким-то тоскливым собачьим взглядом посмотрел на Андрея. Таким взглядом дворовый пес пытается заполучить у человека либо еду, либо ласку.

   "А человек? Чего такой манерой добивается этот дед?" – Андрей чувствовал, что заводится.

   Ему не нравилась такая компания. Ему не нравилась ситуация. Свое "паломничество" он предпочитал делать в одиночестве. Даже если это выглядело слишком заносчиво.

   Бомжеватый Старичок-Боровичок продолжал смотреть, причем Андрею казалось, что он специально пытается заглянуть именно ему в глаза.

   Одна из главных аксиом воина: при любых раскладах контролировать ситуацию. Андрею вспомнились случаи, когда кто-то из уличных продавцов настойчиво пытались предложить какую-то ерунду. И как он тренировался на них владеть ситуацией.

   Андрей сделал глубокий вдох и поднял глаза на деда.

   -Вы что-то хотели?

   -Я? – Старичок-Боровичок удивился. При чем не наигранно. – Да, вообще-то, это ты, мил человек, ко мне пришел.

   "Мил человек" страшно не нравилось Андрею.

   -У меня имя есть, – сердито проговорил он. – И что значит "пришел к вам"?

   -А то и значит, мил человек... прости, имени твоего не знаю... что моё место в начале.

   -Меня зовут Велор, – вдруг даже для себя самого сказал Андрей.

   "Почему я так сказал? – он нервно потер подбородок. И тут же оправдался в своих глазах: – Нечего ему знать мое настоящее имя...Да и вообще, теперь я первый человек, значит и имя у меня должно быть новым..."

   -Велор? Никогда такого имени не слышал.

   -Оно древнее... древнескандинавское...

   -Да?.. Ну пусть.... Итак?

   -Что "итак"?

   Тут Андрей снова вспомнил о чае и взял кружку. Тот уже сильно остыл, хотя от начала появления деда прошло не так много времени.

   -Как там говорили раньше: "Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?" – улыбнулся тот.

   Андрей сделал глоток и сосредоточился: "Держать ситуацию под контролем... держать ситуацию... нельзя идти на поводу".

   -Ты знаешь, – голос деда стал несколько серьезнее, – кто ты?

   Андрей лишь покосился на собеседника и снова сделал глоток.

   -Тогда смотри...

   32.

   Мир взорвался.

   Наверное, по-другому не назовешь. Андрей испугано смотрел по сторонам: люди неслись со всех сторон. Они будто хотели затоптать его. Толкали, огрызались...

   Кружка вылетела и покатилась по пыльному асфальту, разбрызгивая чай на тротуар.

   И тут Андрей вдруг отчетливо увидел себя со стороны: бомжеватый тип сидящий на краю тротуара. Да еще и не бритый. Почти, как Старичок-Боровичок.

   -Развелось тут...

   -Еще один ненормальный.

   -Ой, слушай, я его знаю.

   -Точно, это же главврач...

   Слова, мысли... отрывки фраз... "Где я?"

   Андрей давно не чувствовал такой паники. Ему казалось все чужим. И люди какие-то страшные... чужие... вовсе не люди... Слева... справа... повсюду...

   Идут. Как-то зловеще смотрят.

   Андрей схватил свою кружку, словно она могла ему как-то помочь.

   -Отойди...

   -Ну, блин! Какого ты тут встал!

   -А вонище какое! Сколько дней он не мылся?

   Пинок в спину... в плечо... Кружка чуть снова не вылетела из рук. Андрей с силой прижал ее к груди и попятился.

   Глаза на несколько секунд перестали бегать по сторонам, и он увидел четкий рисунок на асфальте. Это были спиралевидные узоры, нанесенные белым мелом, и причем очень ровно. Они "рукавами" расходились в стороны... А в центре стоял он – Андрей.

   "Лабиринт? – от этой мысли стало вдруг нестерпимо душно. – Это лабиринт!"

   Андрей отчего-то даже обрадовался подобному открытию.

   И только теперь он отметил, что окружающие люди перестали его толкать. Они проходили по внешним кольцам и уходили прочь.

   Лабиринт его защищал... Андрей присел в центре и коснулся белых линий. От них исходил какая-то радостная энергетика. И восторг...

   Но это длилось минуту-другую. И потом все исчезло. Исчезло как дым, растаявший в воздухе... бесследно...

   Андрей снова ощутил их взгляды... шепот...Какая-то черная тень застилала ему глаза... И еще эта боль... Боль от одиночества и непонятости...

   "Они осуждают меня, – Андрей тяжело сел на холодный асфальт. – Я сумасшедший".

   Эта мысль поглотила все иные.

   Андрей потерял нить своих рассуждений. И лишь больше забился в "скорлупу", пытаясь закрыться от недовольных взглядов... а еще от мыслей...

   "Да, мыслей! Они словно молнии, что вырываются из мглы темных туч... Нет! Нет... Чего вы хотите?"

   А люди проходили мимо.

   «Мне, кажется, что вижу узоры... Те узоры, что сплели нити, на которые нанизаны все вещи... Они связываются в какой-то лабиринт...»

   Эти слова выплыли из глубин памяти.

   "Я также отнесся к своему брату, как сейчас прохожие относятся ко мне", – от этой мысли стало горько.

   -Что за чушь!

   Андрей сжал зубы до хруста. Зачем он тогда так сказал?

   Кто-то присел рядом.

   Андрей знал, кто это и зажмурил глаза.

   Как не хотелось их открывать: там, за пеленою век, была иная реальность.

   -Здравствуйте, – и голос у этой реальности был неискренним и слащавым. Хотя этот голос и старался убедить в обратном.

   Можно было откликнуться на него и снова выбрать путь к Порядку.

   Чужая рука легла на плечо. С ним пытались установить контакт.

   О, как же хотелось снова оказаться у озера. Старичок-Боровичок сыграл злую шутку, вернув Андрея назад.

   "Отомстил, сволочь!.. Отомстил за все те дни, проведенные в психушке... И пусть я фактически не участвовал в процессе его лечения, но я, как и все, его осудил за отказ от Ритуала".

   Андрей сделал глубокий вдох.

   "Не надо забывать, что я воин! – резко ответил он сам себе. – Да, воин! И не надо говорить о напыщенности фразы!"

   Андрей открыл глаза.

   Перед ним сидел средних лет мужчина. Лицо его – маска. Маска терпения и доброты. Маска понимания и любви.

   Его выдавали глаза. Глаза потерявшего цель в далеком-далеком прошлом... Наверное, в детстве.

   Андрей представил, какой сейчас ужас этот человек должен испытывать, глядя в его глаза. И этот страх, будто змея, уверенно заполз тому в сознание.

   Смотреть в глаза безумца действительно страшно. В них нет той привычной логики обыденности. В них что-то иное.

   Это как сидеть пред бешеной собакой и не знать, какой фокус она сейчас выкинет: то ли пробежит мимо, то ли укусит.

   -Здравствуйте! – повторил мужчина. Голос его на миг дрогнул.

   За ним стояли двое. Он вспомнил о них и сделался чуть увереннее: