Текст книги "Пройти лабиринт (СИ)"

Автор книги: Александр Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

   Лорхен ничего не возразила.

   Пару минут она собиралась мыслями.

   -Думаю, всем присутствующим понятен смысл слова «архетип»? – спросила она. – Так называют первообразы, узловые точки, согласно которым устанавливается ранг фигур.

   -То есть? – не понял Баюн.

   -То есть: либо ты ладья, либо ты – ферзь.

   -Это как у Карла Юнга, – вступил в разговор Игорь. – Если вы знакомы с его работами, то слышали об архетипах Анимуса, Анимы, Ребенка, Тени и прочего в таком же ключе. Мы полагаем, что Михаил – архетип Кощея.

   -Кого?

   Игорь смутился, но Лорхен его поддержала:

   -Лабиринт в некотором роде не совсем «правильная» структура. Однажды начав упорядочение, мир приобрел теперешнюю форму. Кощей – это персонифицированный образ изначального хаоса. И чтобы вернуть изначальную ипостась, Гиннунгагап как бы вызывает из глубин Лабиринта свой образ, который и есть Кощей. И из него начинает разупорядовачивать космос. Так отображается борьба с персонифицированным Иваном-Царевичем, то есть Порядком.

   -Ну и сложности! – заметил Кутх, а сам про себя добавил: «Она б еще сюда курочку Рябу приплела и миф о мировом яйце». – Ты хочешь сказать, что Михаил это снизошедший, так сказать, в наш мир, «образ» Вселенской Пустоты, Хаоса?

   -Хочу, – кивнула Лорхен.

   -Бред! – согласился с Кутхом Баюн.

   Глаза Лорхен вспыхнули.

   -Не надо резких слов, – проговорил Кутх, обращаясь к Баюну. – Перед нами не простая «дама», а уже «козырная», – намекнул он на карт-бланш.

   -Наш мир – Лабиринт, был зачат на «убийстве», – резко проговорила Лорхен. – Так что по закону воздаяния он обречен на «Судный День». И Михаил, как «орудие возмездия»...

   -Ну, вариантов «Судного Дня» существует много, – махнул рукой Баюн, не веря ни в один из них.

   -Да, много, – согласилась Лорхен. – Только все они были прогнозируемыми, а потому управляемыми. Миллионы раз в Лабиринте вспыхивали войны: то из-за амбиций Ординаторов, то из-за раздела влияния за территории, – но все они кончались установлением Порядка. А сейчас мы имеем дело с огромной брешью в ходе Игры...

   -Ладно, – кивнул головой Кутх, вроде как соглашаясь со словами Лорхен. – Возможно, Игорь прав. Он проанализировал вводные параметры, сделал расчеты. Все это понятно. Но что ты хочешь от нас с Баюном?

   Лорхен снова посмотрела на Игоря.

   -Есть еще один вариант, – проговорил тот. – Действие рождает противодействие.

   -То есть?

   -Мы имеем в виду Велора. Брата Михаила.

   Кутх и Баюн снова переглянулись.

   -Почему его?

   -Одна из ошибок, – подключился Игорь, – которую совершили мы...я имел в виду Ординаторов... это неверный анализ потенциала Михаила. Градиент возрастания его настолько высок, что просто уму непостижимо. Отчего это сразу не заметили – мне сказать трудно. Возможно, что скорость возрастания в начальные периоды была небольшой. Тоже касается и Велора. Я подсчитал, что оба объекта – и Андрей и Михаил – имеют одинаковые исходные точки, а также одинаковый базис. И что интересно: направленности их пути очень близки к Идеалу. Но что примечательно: имеют разнополярные векторы этой направленности. То есть, по идее, сумма их взаимодействия равна нулю.

   -Можно подумать, – язвительно заметил Баюн, – что слушаешь лекцию по высшей математике.

   -Я консультировалась с Альфой, – подала голос Лорхен. – Он проверил расчеты Игоря и согласился. Необходимо «вытолкнуть» Андрея его из роли будущего мастер-инженера Велора и «разогнать» до...

   Она не закончила.

   -До Архитектора? – спросил Баюн.

   -Почти. – Лорхен вдруг поморщилась, слово от боли. – До архетипа Ивана-царевича.

   Некоторое время все молчали, обдумывая ситуацию.

   -Как я понимаю, – сказал Баюн, – начинать предлагается мне.

   -Верно, – кивнула Лорхен. – Надо вывести Андрея из Велора. Для начала, помогите вернуть его назад, но так, чтобы без привязки к старому образу «обычного человека». То есть, я имею в виду, что возврата к старой работе, жене, друзьям и прочему сейчас категорически неприемлемы. Следует «возбудить» его структуру к иной программе.

   -А потом что?

   -Потом подключится Кутх. Его задачей будет контроль и управление этой «программы», до тех пор, пока это будет возможно осуществлять.

   -Мне надо подумать, – проговорил Баюн.

   -У нас нет времени на раздумья. Игорь покажи расчеты.

   Тот расстелил на столе свои выкладки, выраженные сухим языком математических расчетов.

   -В вашей «бухгалтерии» я не очень смыслю. Но хотел бы совершенно точно знать: вы уверены в своих расчетах? – повернулся Баюн к Игорю. – Мне нужен честный ответ.

   -Если в процентном соотношении...

   -Причем тут проценты? Я говорю о вашей уверенности лично. Да или нет!

   Игорь выдержал взгляд Баюна и спокойно ответил:

   -Да.

   Тот вздохнул и согласно кивнул. Он, молча, встал и вышел на улицу. Следом вышел и Кутх. И только после этого Лорхен расслабилась и вздохнула. Наконец она могла снять защитный экран с места переговоров.

   Для наблюдателей Доминатов здесь ничего предосудительного не произошло. Все было скрыто за барьером непроницаемости.

   -Мы ведь не советовались с Альфой, – тихо проговорил Игорь.

   -Знаю. Но я имею четкие указания: нужно остановить Михаила. Цель оправдывает средства, слышал о таком выражении?

   -Императив цели?

   -Да, – уверенно кивнула она, а сама подумала: «А, может, все-таки это испытание, как говорил Кутх?»

   68.

   В супермаркете было очень многолюдно. Понятное дело: в выходной день многие спешили скупиться. Особенно много было желающих у отдела со спиртными напитками.

   Маша, не спеша, прошлась среди рядов с овощами, внимательно разглядывая цены и сравнивая их с рыночными. Потом свернула к стеллажам с посудой. Тут она задержалась надолго, разглядывая новехонькие стеклянные разноцветные тарелки.

   -Т-с-с! – кто-то зашипел из-за угла.

   Маша оглянулась, но решив, что ей показалось, продолжила любоваться посудой. Когда она еще позволит себе что-то подобное купить. А так хоть помечтает, – усмехнулась она сама себе.

   "Когда мы с Андреем..," – подумалось ей, но она тут же осеклась.

   "С Андреем" – эта фраза так резанула по душе, что снова навернулись слезы.

   Ушел, пропал без вести. Только однажды, когда сказали, что он в психиатрической больнице. А потом снова пропал.

   Маша отогнала эти мысли и снова вернулась к посуде.

   -Т-с-с! Эй!

   Маша снова огляделась: никого.

   Она сняла с полки стеклянную гусятницу и стала пристально ее оглядывать.

   "Чего это одни толстеют, а другие едят, сколько хотят, и остаются такими, какими были? – грустно подумалось ей. Она внутренне оглядела себя со стороны. – Метаболизм? Чего у меня все не так как у людей?"

   -Эй! Эй!

   Отодвинув в сторону тележку, она решительно шагнула за угол.

   У стеллажа с полотенцами стоял невысокий старичок. Вид у него был явно не респектабельный.

   -Вы ко мне обращались? – подошла Маша поближе.

   -Да, – заискивающе улыбнулся тот.

   -Я вас слушаю, – сухо продолжила Маша.

   Старичок вытянул из кармана грязного холщового плаща бумагу. Потом достал кисет с табаком (причем Маша успела отметить, что тот выглядел явно лучше всего, что окружала этого странного человека). Насыпал табака и стал мастерить самокрутку. Сделал он это довольно ловко. Чувствовался навык.

   Чиркнув спичкой, он затянулся и пустил пару колечек.

   Запах табачного дыма на удивление был очень приятным. Видно в кисете лежала не какая-то дешевая махорка.

   Секундой позже, Маша сообразила, что они находятся в супермаркете, и по правилам здесь курить нельзя.

   -Меня зовут Антоном Павловичем, – представился старичок. – Но вы зовите меня Баюн.

   -Что? Как?

   Старик снова затянулся. Маша успела его разглядеть: широкая борода лопатой, пожелтевшее морщинистое лицо, вязанная черная шапка с распускающимся от времени балабоном, затертый плащ с заплатками на локтях, на ногах серые просившее есть ботинки. И глаза – хитрые с искринкой.

   -Не надо так кричать, – тихо ответил старик. – Нас могут услышать. Я к вам с серьезным делом.

   Маша посмотрела на себя со стороны снова: какого черта прилично одетая женщина якшается с бомжом?

   -Каким делом? – все же спросила она.

   -По поводу Андрея, – еще тише сказал Баюн.

   У Маши снова все похолодело.

   -Да-да, я слушаю, – быстро проговорила она.

   Но Баюн не спешил. Он сделал еще пару затяжек. Удивительно, что никто в этом углу не было, а то уже успели бы пожаловаться охране.

   -Я извиняюсь, конечно, – проговорил старик как-то заискивающе, – но не затруднит ли вас купить соли?

   -Что-что? – не поняла Маша.

   -Понимаете, соль кончилась...

   -А, да, конечно...

   -Можно йодированную?

   Маша схватила тележку и нервно засуетилась.

   -Вот, – старик откуда-то достал пачку соли и протянул ей.

   Он затушил самокрутку и положил окурок в карман.

   69.

   Они сидели в маленьком кафе. Баюн жадно поглощал тортик и запивал его чаем. Маша, не спеша, внимательно рассмотрела его: это был человек лет шестидесяти, с темным обветренным лицом, множеством морщин. Руки его были грубы и сильно грязны. Самым большим контрастом, все же был кисет с табаком. Судя по всему, Баюн его очень бережно хранил.

   -Итак, – подала голос Маша.

   -Как я уже упоминал, – Баюн будто бы ждал именно этих слов, чтобы начать, – я к вам по поводу Андрея.

   -Вы знаете, где он? – с надеждой спросила Маша.

   -Полагаю, что знаю. Он в краю Вечной Охоты.

   Сказал, словно пошутил. Маша напряглась. Ей стало неприятно, что ожидания её не оправдались. Не хотелось быть разменной монеткой в руках людей, играющих на чувствах.

   Баюн доел тортик и снова взялся за свой кисет. Из внутреннего кармана он достал тонкую папиросную бумагу и принялся мастерить самокрутку.

   -Он сам хотел туда попасть, – продолжил Баюн. – Понимаю, что вам мои слова кажутся полной дичью. Но поверьте, что это так.

   -Зачем? – слова с трудом выползали из гортани.

   -Что "зачем"?

   -Зачем вы так? – глаза сами увлажнились.

   Баюн, наконец, закончил с самокруткой и пристально посмотрел на Машу. Он посмотрел так, что по спине у той пробежал холодок. В черных зрачках у Баюна плясали какие-то дьявольские огоньки.

   -В моих словах нет ничего такого, над чем стоило бы рыдать, – сказал, словно отрезал. При чем почему-то, как Маше показалось, зло сказал. – Возьмите себе что-нибудь, – вдруг предложил он, указывая на стойку бара. – Советую. Разговор может быть неприятным.

   Тут же подошел официант.

   -Водки нам, – проговорил Баюн. – И что-то на закуску.

   Официант, молодой паренек, четко мотнул головой, и бросился прочь.

   Маше вдруг стало смешно: неужели никто не видит, что Баюн бомж и халявщик.

   -Не видит, – ответил вдруг тот. – Да, я веду бродячий образ жизни. Но это ровным счетом ничего не значит.

   -Не понимаю, о чем вы, – Маша покраснела.

   -Ладно, оставьте это. Давайте вернемся к нашим, так сказать, баранам.

   Появился официант с запотевшим графинчиком и салатом. Он ловко все расставил и забрал использованную посуду.

   Баюн налил по рюмке и первым выпил. Не чокаясь.

   -Хотите Андрею помочь? – спросил он.

   Маша мотнула головой.

   -Пейте! – приказал Баюн.

   Она с трудом проглотила содержимое рюмки.

   Баюн затянулся и пустил вверх клубы дыма.

   -Вы должны его отпустить, – он говорил какими-то загадками. – Не надо его держать. И когда он к вам вернется, вы должны его отпустить.

   Маша в удивлении даже привстала.

   -Что?!

   -Сядьте!

   Снова взявшись за графин, Баюн налил еще по рюмке.

   -Я понимаю ваше негодование, – констатировал он.

   -Да, – Маша почувствовала, что водка начинает действовать. – И почему же тогда...

   Баюн жестом остановил ее словоизлияния. Он снова выпил, не чокавшись, и показал сделать тоже самое Маше.

   -Равнодушие – это паралич души, преждевременная смерть...

   -И причем тут оно? – не понимала Маша.

   -Притом, что Андрей никогда вас не любил, и никогда не смог бы полюбить. Для него, вы всего лишь часть плана жизни. Вернее, часть той программы, которую ему заложили еще с детских лет, когда его мать... Ну, в общем, суть такова, что вы лишь "якорь", который может затормозить процесс...

   -Да что вы вообще мелете такое!

   -Дорогая вы моя Маша! Вспомните лучше, как складывалась ваша с Андреем жизнь от самого первого знакомства, до его ухода. Не видите ли вы во всем этом кучу невероятных случаев. И в основном удачных. То вдруг вы ногу подвернули. То он отчего-то задержался в приемной, хотя уже пять минут как должен был быть на операции. Да и все остальное.

   -Ну были какие-то... какие-то...

   -Всё было "подстроено" от начала до самого конца. Так нужно было нам. А вам, Маша, отводилась роль того самого "снотворного", которое сдерживало Андрея от ненужных нам действий... Только вот вмешательство брата вдруг включило в нем...

   Баюн не закончил и снова налил водки. В наступившей паузе каждый думал о своем. Маша совсем растерялась, и, выпив рюмку, вдруг отчего-то спросила:

   -А почему вас зовут Баюн? Когда вы перестали быть Антоном Павловичем? Вам тоже "программу" включили?

   -Да, – кивнул тот. – Я сам согласие на это дал, – и налил еще по одной.

   Водка видно стояла до этого в морозильнике, потому как была тягучей, будто желе.

   В этот раз он молча чокнулся и выпил. Глаза его на секунду заволокло какой-то поволокой.

   -Мысли... мысли..., – тихо повторил он. – Наши мысли тянутся куда-то к цели по одной линии, среди потемок, и, ничего не осветив, не прояснив ночи, исчезают где-то... где-то там... Все мы в разладе сами с собой... Я много лет создаю подобные "программы". И мне это нравится. И нравилось раньше... тогда, когда я сам был подопытным кроликом...

   -А я знаю, кто вы! – вдруг заявила Маша.

   -Не сомневаюсь. Однако прошлое лучше оставить таким, какое оно есть. Пусть в памяти людей я останусь тем, кем был.

   -А сейчас? Неужели роль Баюна вас больше устраивает, Антон Павлович?

   -Каждому своё. Закон воздаяния, – улыбнулся тот. – Надо быть всегда осторожным со своими желаниями...

   -Где ж вы живете? У Лукоморья?

   Баюн рассмеялся. Смех его был чистым, даже озорным. Маша даже позавидовала. Она уже давно так не могла смеяться.

   -Нет. Там, может, жил прежний Баюн. Ну да ладно. Оставим мою персону в покое. Поговорим о вас, Мария.

   -Хорошо, – кивнула та головой.

   -Вы в шахматы играете?

   -Нет.

   -Ну а хотя бы принцип игры знаете?

   -В общих чертах.

   -Ладненько. Не это главное. – Баюн снова разлил водку. – Там есть такое понятие, как "поле превращения". Когда пешка достигает самой последней клетки, она должна быть заменена на какую-то из фигур. Обычно её "превращают" в самую сильную фигуру – в ферзя. Вижу в ваших глазах непонимание. Сейчас постараюсь прояснить.

   Баюн встал и прошелся взад-вперед.

   -Все фигуры, в том числе и пешки, выполняют на шахматном поле свои задачи. Смысл всех их действий сводится к одному: победить противника другого цвета, либо поставив ему мат, либо заставив его сдаться. В некотором роде, все эти фигуры являются носителями воли игрока. И чем выше ранг фигуры, тем ближе она к игроку. Если еще более упростить, то все они "воплощения" этого игрока.

   -Аватары?

   -Ну... да... Пусть будут аватары. И "поле превращения" – это в некотором роде "просветление".

   -Хорошо. Здесь вроде бы понятно. Но зачем мне это все?

   -Зачем?

   Баюн сел и сделал еще один глоток.

   -Андрей стал одним, так сказать, из "ферзей".

   -И что?

   -Боюсь, что вы с ним имеете разные "цвета".

   Маша некоторое время, молча, смотрела на Баюна.

   -Почему... почему вы так решили? – голос ее сел.

   -Так сложилась эта Игра.

   -И что это все значит?

   -К сожалению, это все должно закончиться печально. Так, по крайней мере, говорят прогнозы.

   -На что вы намекаете?

   -По законам жанра: ружье, висящее на стене, в последнем акте должно выстрелить... Я не говорю о том, что опасность грозит от самого Андрея, хотя подобное не исключаю, однако...

   -Да вы в своем уме! Андрей не такой! Вы его совершенно не знаете!

   -Ни одна из фигур не живет своей жизнью. К сожалению. Так или иначе, Андрей станет тем, кем пожелает Игрок. Думаешь, в моё время было иначе? Или мне не хотелось жить по-иному?

   -И кто он, этот ваш злобный бессердечный игрок? Бог? Какой-то абсолютно аморальный тип! – Маша почувствовала, что в голове у неё начинают плыть мысли от водки.

   Баюн не ответил. Он как-то печально посмотрел на Машу и вздохнул. А она не хотела верить в происходящее.

   Выждав какую-то паузу, Баюн грустно проговорил:

   -Помнишь, как там у старика Чехова: "Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье, и разбиваются их жизни..."

   -Понимаешь, – продолжал он, – окружающим людям жизнь кажется пресной. Никто не говорит умных слов, все больше какие-то глупости и пустые речи. И все больше едят да пьют. Волочатся туда-сюда. Нет драматизма... Для Игрока все выглядит по-другому. "Быт" у него как бы общая канва. На фоне которой творятся вселенские "чудеса", которых мы же совершенно не видим. И пока люди живут своими проблемами, он ведет свои "фигуры" либо к победе, либо к поражению...

   Баюн вздохнул:

   -Вот это настоящий Драматург! – не понятно о ком сказал он.

   В воздухе повисла какая-то недосказанность.

   Баюн вдруг замахал головой, словно развеивал дым.

   -Пейте! – снова приказал он, вставая. – Кстати, у вас соль дома кончилась.

   С этими словами он бросил Маше тот пакетик с йодированной солью, какую просил приобрести в супермаркете...

   70.

   Маша закончила убирать в доме. Она устало присела на стул и подперла голову руками. В такие минуты в перерывах между делами, она снова окуналась в апатичное состояние. Из глаз медленно текли горькие слезы, попадая часто на губы и оставляя там вкус одиночества и безысходности.

   День стоял погожий. Весна буйно раскинулась по городу, заставляя расцветать кусты и деревья.

   Маша подошла к подоконнику и оперлась на него. В памяти пролетали отрывки детства и душу снова начинали ласкать беззаботность и радость юных лет.

   Если мерить годами – то, как же это было давно! Неужели так и жизнь проходит?

   Маша в который раз ощутила, как та вытекает из нее, словно песок в часах. Не так уж и много остается его в верхней части.

   От этих мыслей ее оторвал чей-то настойчивый взгляд.

   Маша повернулась на причину этого взгляда: на той стороне тротуара стоял Андрей. Он смотрел немигающим взглядом.

   Поначалу Маша подумал, что это видение. Но и спустя минуту Андрей продолжал стоять на тротуаре.

   Первым желанием было броситься к нему. Но, присмотревшись, Маша ощутила легкий холодок страха, пробежавшего между лопаток.

   Лицо его не выражало никаких эмоций, никаких мыслей.

   Сразу вспомнились все события этого полугодия: как Андрей вышел однажды на работу и пропал без вести; как его нашли где-то в городе и увезли в психушку; как он исчез оттуда и снова он пропал без вести. Сколько слухов и досужих сплетен приходилось слушать. А теперь, глядя на Андрея, Маша вдруг подумала, что не все они были такими досужими.

   Маша осторожно попятилась назад. Спрятавшись от взгляда Андрея в соседней комнате, она судорожно пыталась сообразить, что ей делать.

   -Здравствуй! – звук голоса показался резким, как удар хлыста.

   Маша испугано ойкнула и отскочила в угол.

   -З-здравствуй, – заикаясь, проговорила она.

   Андрей огляделся и присел на диван. Он принюхался и вдруг улыбнулся.

   -Пирожки с творогом и изюмом, – определил он.

   -Ага.

   Улыбка у Андрея была еще страшнее, чем безэмоциональная маска на лице.

   Ситуация выглядела как-то абсолютно нереально. Маша, огляделась по сторонам, пытаясь понять: быть может, она спит?

   -Хочешь есть? – тихо спросила она.

   -Хочу, – снова улыбнулся Андрей.

   Они прошли на кухню.

   Привычные действия вернули Машу к действительности. Она наконец-то собралась, и решительно спросила:

   -Где ты пропадал?

   -Ты меня сперва напои, накорми, а потом о деле пытай, – Андрей присел на свое место в углу и откинулся на спинку диванчика.

   -Я тебе Баба Яга, что ли? – обиделась Маша.

   Андрей громко расхохотался.

   -Как знать!

   Что его так веселило? Маша поставила на стол миску с пирогами и полезла в холодильник за сметаной.

   Где-то подспудно в глубине сознания она отметила, что давно не пекла пирогов. А сегодня, вдруг так захотелось. (Кстати, Баюн был прав – в доме абсолютно не было соли.)

   "Будто почувствовала, что кто-то придет в гсоти", – поймала себя на подобном выводе Маша.

   Андрей ел жадно, будто триста лет голодал.

   Маша меж тем его разглядывала: чистая одежда (правда не его, какая-то "не наша" – именно это сравнение пришло в голову), выбрит, ухожен, словно из салона красоты. Будто не пропадал нигде, а только из ванной вышел.

   Андрей это заметил и даже на секунду перестал есть.

   -Что? – с улыбкой спросил он.

   -Да ничего, – пожала плечами жена. – Просто давно тебя не видела... А ты вот так заявился. Ни здрасьте тебе, ни до свидания. Даже не говоришь, где пропадал.

   -Дай поесть... Приобщиться, так сказать, к миру "живых".

   Маша опешила. Сразу вспомнились слова Баюна про край Вечной Охоты.

   Да, Андрей сильно изменился.

   "А, может, он и не Андрей вовсе!" – ее вдруг передернуло от мысли. Незаметно перекрестив фигуру мужу, она прочитала про себя пару предложений из "Отче наш".

   Андрей чем больше ел, тем "человечнее" ставал. Маша не могла никак рационально объяснить метаморфозы, но инстинктивно чувствовала, что Андрей "возвращается".

   -Налей-ка чая, – откинулся муж назад, отодвигая миску с почти полностью съеденными пирогами.

   Маша встала и принялась за приготовление напитка. Едва обернувшись, она увидела Андрея куняющим за столом.

   Сердце сжалось от такой картины.

   "Господи! Дай нам счастья! – Маша отвернулась от Андрея, чтоб он не видел одолевающих ее эмоций. – Что тебе стоит? Верни его мне..."

   И потом несколько минут она, молча, что-то еще бормотала, сильно зажмурив глаза и подавляя слёзы.

   -Устал? – спросила она, присаживаясь напротив Андрея.

   -Что? – муж встрепенулся. – Извини, не услышал.

   Манера говорить стала прежней, – отметила Маша.

   -Я пойду, подремлю, – пробормотал Андрей и поплелся в спальню.

   Уже через минуту, он крепко спал на кровати, а Маша присела рядом и осторожно погладила его волосы. Они были жесткие, словно шерсть...

   71.

   Давно... Наверное, уже давно...

   Так почему-то подумалось Маше.

   Уже давно она закончила филологический факультет. Преподаватели в один голос твердили, что у нее талант к этой науке. Да и языки давались легко.

   Английский, немецкий, финский... При желании, можно было продвинуться еще дальше. Работать в каком-то посольстве.

   Но та роковая встреча с Андреем и жизнь переменилась. Пыльные полки с книгами сменились на вполне рядовые будни. Быт одолел страсть к науке.

   Одно осталось неизменным – тяга к чтению... Но мир вдруг изменился... Да, мир действительно изменился.

   Просто сейчас Маша не находила ни слов ни образов, чтобы описать эти изменения.

   Прошло несколько дней в каком-то относительном спокойствии. Правда в воздухе висела какая-то недосказанность, неопределенность.

   Однажды рано утром Маша вышла на кухню, где уже сидел Андрей. Он не спеша пил кофе, и читал газету.

   -Доброе утро! – проговорил он улыбаясь.

   -Доброе утро, – Маша потерла сонные глаза. – Ты чего так рано встал?

   Андрей не ответил, а лишь отчего-то тихо рассмеялся. Он выглянул в окно, будто кого-то ждал.

   -Будешь завтракать? – спросил он.

   -Буду. А ты что-то приготовил? – Маша удивилась.

   -Да, – неопределенно ответил муж. – Чего хочешь?

   -Не знаю... Может пирожное или торт какой.

   -Садись, – Андрей пригласил Машу. Через мгновенье он поставил на стол большую чашку ароматного чая и корзинку с пирожными и кексами.

   -Откуда...

   -От верблюда, – оборвал Андрей жену, все так же мягко улыбаясь.

   -Ты точно стал другим.

   -Когда-то ты мне это уже говорила. Тогда я не поверил.

   -А что произошло сейчас?

   -Думаю, что раньше я был маленьким ребенком, которому ничего не понятно. Который жил по своим собственным представлениям. И вот кокон раскрылся и теперь я познаю мир в другом, так сказать, свете.

   Теперь пришел черед Маши улыбаться. Слова мужа показались ей настолько наигранными, словно из дешевого телесериала.

   Кажется, и Андрей это понял. Он пожал плечами, мол, что поделаешь, но факт остается фактом, какими словами и интонациями его не выражай. Он наклонился и по-отечески поцеловал жену в лоб.

   -Видишь ли, – улыбаясь, говорил он, – лягушка, к примеру, видит только движущиеся предметы. Если я буду сидеть рядом с ней неподвижно, то, следовательно, для неё я, как объект живой природы – просто не существую. Но я ведь есть! Или возьмем насекомых: они могут различать такие спектры света, которые нам даже не снились. Пчелы видят ультрафиолет. А мы о нем знаем только понаслышке и благодаря научным знаниям. Но, так сказать, в глаза не видели, на что он похож.

   -И что? К чему ты все это?

   -К тому, что не все познается нашими чувствами...Помнишь, к нам приезжал Миша? – спросил он.

   -Конечно, помню.

   -Я тогда подумал, что он умом тронулся... Даже хотел его "спасать", – Андрей рассмеялся. – Если сейчас расскажу тебе, то ты посчитаешь меня таким же свихнувшимся.

   -Почему? Может, и не посчитаю.

   Андрей вздохнул. Маша пристально посмотрела ему в глаза и через секунду отвела свой взгляд.

   Это был не Андрей. Вернее, и телом, и повадками, и даже голосом он очень походил на Андрея, но внутри, в душе, так сказать, это был совершенно иной человек. Другой, как когда-то она заметила.

   -Что мы вообще знаем? – негромко сказал Андрей. – Что вообще означает "знать"? Я не поэт, не оратор. Красиво говорить не умею. Пусть мои слова покажутся напыщенными и не искренними... Пусть. Но все же, я скажу так: порой, мне кажется, будто я живу в каком глиняном сосуде. И знания, будто вода, капля за каплей наполняют его. И я поднимаюсь все выше и выше, к самой горловине. И уже достигнув ее, ловлю себя на самодовольной мысли: "Я достиг "небес". Пределов знаний". И вот, поднявшись до апогея, я стремительно лечу вниз, и снова нахожусь на дне сосуда. Но уже гораздо большего. В котором стоит первый сосуд. И снова "вода" наполняет его, и я поднимаюсь к новой горловине. Но, в конечном итоге, я понимаю, что я лишь щепка, и ничего не знаю, сколько бы таких "горловин" не миновал. Улавливаешь смысл?

   -Пока, да.

   -Где я был, что я делал... Сейчас мне это вообще кажется сном. Вот это всё, – тут Андрей протянул Маше какие-то пожелтевшие бумаги и фотографии, – это все полная чушь. Все эти лабиринты, хороводы, пауки, ткачи и прочее... Это как ребенка просить рассказать процесс термоядерного синтеза. Я уверен, что он бы такого бреда наговорил бы, если вообще смог бы хоть что-то рассказать.

   Маша медленно пересматривала бумаги. Это были распечатки каких-то статей, выдержки из книг. На полях часто попадались мелкие непонятные пометки, сделанные рукой Андрея.

   -Мой брат, – продолжал тот, – так сильно стремился познать наш мир, что влез в работу, так сказать, его механизмов, и те самым вызвал некий сбой в этой самой работе.

   -И как это случилось?

   Андрей пожал плечами:

   -Не знаю, – тут он вдруг рассмеялся. – Он пошел на Край Света. А теперь за ним идут из Края Мглы... Мастер-инженерам надо будет ой как повозиться!

   -Зачем им за ним идти?

   Андрей снова рассмеялся.

   -И где он сейчас? – спросила Маша.

   Андрей как-то по-детски пожал плечами.

   -Ты говоришь очень путано.

   -Сам понимаю, – вдруг оскалился Андрей.– Мне известно не так уж много. Да и то это все может быть результатом моих домыслов.

   -Может, все же попробуешь рассказать, – Маша сама себе удивлялась. Она, словно, дала себе установку соглашаться и принимать на веру все сказанное мужем.

   Андрей вздохнул, словно ему предстояло выполнить какую-то неприятную работу.

   -Наш мир разделен между собой Доминатами. Лоцман говорил...

   -Кто? – не расслышала Маша, так ей показалось.

   -Лоцман Кутх... по-нашему – проводник. Он мне рассказал о Домах. Я побывал только на "востоке". Место называли и островом Буяном, и Лукоморьем. В общем – у каждого свое название...

   -Край Вечной Охоты?

   -Может и так.

   -А как ты туда попал?

   -Есть особый метод передвижения. К сожалению, я не физик – объяснить не смогу. Миша, думаю, нашел метод прохождения по-иному, чем все. Он мне тогда, в последнюю нашу встречу, говорил о "ключе". Пытался рассказать принцип работы. Но я тогда отмахнулся.

   Андрей досадно мотнул головой.

   -А что за мастер-инженеры? Кто такие навигаторы? – спросила Маша.

   -Мастер-инженеры это такие ребята, которые придумывают, как управлять пространством Домината. Придумывают всякие вещи, типа скатерти-самобранки или ковра-самолета, – тут Андрей улыбнулся, так что трудно было понять смысл последних слов – то ли он шутит, то ли действительно мастер-инженеры могут создавать подобные вещи. – А навигаторы – это ребята, которые придумывают всякие пути-дорожки, при помощи которых продвигают влияние одного Домината в пространстве другого. Главенствуют у них – архитекторы. Эти осуществляют общий контроль и организацией пространства своего Домината. Эти пространства и называют Домами.

   -А мы в чьем пространстве живем? – не унималась Маша.

   -Своем собственном. Мы – неизменяемый объект. Есть такие. Для чего нужны – не скажу. Не буду врать. Вроде бы для увеличения скорости "влияния". А может, я и такое слышал: для представления значения абстрактных типов данных. Например: числа, вектора, скаляры и прочее. Бывает, что архитекторы могут совершить ошибки, которые трудно обнаружить. Их потом возможно полностью устранить, если использовать упорядоченные неизменяемые объекты... Кстати, все эти термины придумал не я. Чтобы тебе объяснить, я просто их обобщил. На самом деле Доминатов, как только не называют – и демиургами, и богами, и высшими существами. А архитекторов представляют иногда их аватарами. Или демонами. Или ангелами. Но мне лоцман Кутх предложил заменить все эти общие названия немного иными терминами... Ты мне веришь?

   -Сейчас, когда ты спросил, стала сомневаться. Большинство твоих слов действительно бездоказательно и лишь обобщает известное.

   -Я так, в принципе, и полагал. Пока, как говорится, сам не пощупаешь – не поверишь.

   -Так проведи меня туда, – Маша махнула головой в сторону улицы за окном.