Текст книги "Пройти лабиринт (СИ)"

Автор книги: Александр Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

   «Грифон» проехал еще минут пятнадцать и послушно остановился в указанной точке. Дальше Михаил уже собирался идти сам.

   Он натянул костюм и вылез наружу. Тщательно замаскировав машину, он установил несколько маячков, и отошел в сторону метров на сто.

   «КЛЮЧ» по-прежнему мигал зеленой лампочкой, но уже чаще.

   Оглядевшись по сторонам, Михаил запустил «буритель дыр».

   «Я еще сюда вернусь, – думалось ему. – Мы еще повоюем...»

   В голове возникла картина: архангел Михаил, попирающий змея.

   «Надо будет на „Грифоне“ нарисовать, – усмехнулся Михаил, чувствуя, как его начинает всасывать. После пересечения барьера, он намеривался отправиться к брату. – Он наверняка поможет во всем этом разобраться».

   Михаил поежился, вспоминая «взгляд» воронки. Та явно была «голодной», как волк.

   И уже выходя из Мира Огня, он сообразил: «Точно! Это Волк...»

   10.

   Солнце кинуло последний луч в синеву неба и скрылось за горизонтом. Вечер залил улицы холодным светом от фар машин и янтарно-желтым светом фонарей. Андрей вышел на проспект и зашагал вдоль ярких огней витрин.

   -Не будет прикурить? – приблизился молодой парень с лицом человека, уже вкусившего сладости жизни.

   -Нет. Не курю.

   -Жаль, – парень пожал плечами и двинулся далее.

   Андрей какое-то время смотрел ему вслед.

   Через квартал появились кафе. Люди медленно стекались к этим островкам ночной жизни, словно мотыльки.

   Андрей вошел в первое, приглянувшееся, и выбрал свободный столик.

   Ему так не хотелось сидеть дома.

   А здесь можно было какое-то время избавиться от того противного чувства страха одиночества.

   Да-да, именно одиночества.

   Вы знаете, как бывает страшно, порой, остаться один на один с самим собой, со своими мыслями!

   "Я никогда не думал, что это так".

   Раньше Андрею удавалось избегать самого себя: он занимал свой мозг какой-нибудь работой, или стремился очутиться среди людей... А теперь всё чаще и чаще приходится наталкиваться на дверь, ведущую в странный мир собственных мыслей.

   "Со мной что-то не так", – вдруг подумалось Андрею. Ему даже показалось, что он вообще не он.

   "А кто же тогда?"

   Истина кружилась так близко, что можно было ее схватить за руку, но все разбилось и пропало за обыденностью фразы:

   -Что вы будете заказывать? – к столику подошла девушка-официантка.

   Андрей мельком окинул её взглядом, отмечая на её ногах какие-то задрыпаные тапки и сельский макияж на лице.

   -Чай.

   -Всё?

   Что за тон!

   -Пока, что да... И трубочку в чашку.

   Девушка ушла.

   Судя по всему – шутку она не поняла. Сейчас, наверняка, принесет чашку с трубочкой.

   Мысли стекались к утренней встрече со своим старым учителем.

   "Когда мы с ним расстались? Мне тогда было лет двенадцать".

   Жизненные установки Петра Сергеевича он улавливал с трудом. Чем он жил, что делал – не понятно.

   Он и раньше был странным... Одно, что как-то успокаивало мятеж в душе Андрея – это путь к свободе. Он реально существовал.

   Однажды, на одном из так называемых занятий, Петр Сергеевич провел его в странный мир.

   Андрей до сих пор склонен предполагать, что попал под воздействие гипноза... Но не выбери он другую дорогу – не стать ему "воином".

   "Хотя, может это и не мой путь", – подобная мысль мелькала не раз, но Андрей ее гнал, и снова двигался к своей цели.

   -Ваш чай, – подошла девушка.

   В чашке торчал "зонтик".

   -Мерси.

   Андрей сдержанно улыбнулся.

   -Итак, – достал он свой кожаный портфельчик, – приступим.

   На стол легли несколько затертых книг, папки и фотографии.

   "Самый знаменитый лабиринт – Минотавра – находился на Крите, – читал он. – Там приносились жертвы человеку-быку... Но Тесей, убивший этого монстра, при помощи нити Ариадны, нашел выход из лабиринта".

   -Чего Михаил так испугался, – Андрей вытянул "зонтик" и отхлебнул чай. – Так... Давай-ка сосредоточимся.

   "Этимология слова неизвестна. В наиболее ранних упоминаниях проявляется лишь производное, вторичное значение, которое, скорее всего, воссоздает оригинал. Можно проследить гипотезу, согласно которой идея лабиринта возникла впервые как обозначение группового танца, во время которого цепочка исполнителей следовала по строго определенному пути".

   -Бред. Зачем мне все это?

   "А там ли я ищу?" – Андрей откинулся на спинку и снова сделал глоток.

   -Стоп! – какая-то мысль промелькнула в голове. Но тут же испарилась.

   Мысль была очень важная.

   Из кармана донеслась мелодия из кинофильма "Бриллиантовая рука". Это звонила Маша.

   -Да, алло! – Андрей придал голосу строгости главного врача.

   Это у него получалось. Этакая смесь занятости человека, выполняющего ответственное задание, где любые средства хороши. А главное – это нотки снисхождения к непонятливым обывателям.

   -Привет! Ты там долго ещё? – спросила жена. Она думала, что он еще в больнице.

   -Уже выезжаю. Думаю заскочить в супермаркет. Что взять?

   -Не знаю... Может чего-то сладенького?

   -Окей! Выберу что-то на свой вкус.

   Минут через двадцать Андрей уже шлялся среди прилавков, выбирая что-то сладенькое. Затем отстоял длиннющую очередь к кассе.

   Народ попался нервный. Все куда-то торопились, пытались влезть вне очереди. Другие возмущались, что из пяти касс работают только три.

   -Вы что не видите? – рьяно кричала охраннику модно приодетая старушка. – Найдите остальных продавцов, пусть откроют другие кассы.

   Домой Андрей попал часов в восемь.

   Ужин был отличным. Андрей чмокнул Машу в щечку и направился в ванную.

   Понежившись, минут двадцать в горячей воде, он вылез вон.

   Жена уже спала. Из-за двери спальни на Андрея набросился кот Бадя. Он вцепился в бахрому полотенца и повис.

   -Вот же... Пошёл вон, бандит!

   Маша мирно сопела. Андрей наклонился, чтоб поцеловать её в лоб.

   -А? – жена приоткрыла глаза. – Ты какой-то другой... Совсем другой...

   Андрей опешил.

   Маша зевнула и снова засопела.

   11.

   Сон не шел.

   Странно. Почему она так сказала?

   Этот вопрос засел у Андрея в голове и не давал покоя.

   Казалось бы, известно, что люди во сне думают совсем не так, как в реальности, и потому под словом "другой", Маша вообще могла иметь в виду или одежду, или изменения в моей прическе. Но Андрею отчего-то казалось, что она имела в виду нечто совсем иное.

   Часы отбили полночь.

   Андрей тихо-тихо сидел на кухне, окруженный мягким приглушенным светом настенного бра, и пространно смотрел в потолок.

   -Ты чего не спишь?

   Голос жены, казалось, разрезал какую-то невидимую ткань, и мозг, встрепенувшись, вылез из-под одеяла "медитации". Андрею даже показалось, что вдруг разрушилось какое-то волшебство.

   -Странно, – сказал он.

   -Что тебе странно? – жена присела на стул напротив.

   -Ты мне сказала...

   -Что?

   -Что я другой.

   -Ну и что? – не поняла Маша.

   Её сонное лицо выражало лишь недовольством "непорядком"... нарушением ритуала...

   -Ничего...

   Андрей поднялся:

   -Не обращай внимания. Я просто устал.

   -Может ты мне, что-то расскажешь? – остановила его Маша.

   -Ты о чем?

   -Что там произошло между тобой и Мишей?

   -Это тут при чем?

   -Я думаю, что "при чем".

   -Ерунда...

   -Андрюша! – голос Маши немного поднялся.

   -Да ладно тебе!

   Он резко встал. В голове снова мелькнули слова брата: "Мне, кажется, что вижу узоры... Те узоры, что сплели нити, на которые нанизаны все вещи... Они связываются в какой-то лабиринт..."

   -Это все что припоминаю, – Андрей сказал и сам себе удивился. Надо же: четко запомнилась только эта фраза. Остальное он не запомнил, потому что не смог понять. – Разбудить Волка...

   Машин взгляд можно было трактовать по-разному: от "идем спать", до " что-то ты совсем плох стал".

   -Ладно, пойдем отдыхать, – глухо проговорил Андрей.

   12.

   Самолет сделал еще один поворот и, наконец, вышел на финишную прямую. Несколько секунд он стоял и вдруг помчался вперед.

   Михаил почувствовал, как его вдавило в кресло и в ту же секунду они оторвались от взлетной полосы. Михаил прикрыл глаза...

   Удивительно, но вместо Гавайев, он очутился в Исландии у подножия вулкана Кейлир. Слава Богу, с прошлого года остались знакомые в одной из экскурсоводческих фирм, организовывающие тут джип-туры, потому и удалось добраться до Рекъявика без проблем. Правда, косые взгляды на, хоть и старательно уложенный в походный мешок, защитный костюм, все же говорили о «легкой» подозрительности.

   Первым делом, Михаил отравился в банк «Reykjavik Samvinnubanki Islands», где, не смотря на бушующий кризис, снял приличную сумму.

   Остановившись в «Hotel Reykjavik», как в прошлый раз, Михаил прежде всего принял душ. Потом несколько дней к ряду то и делал, что ел и спал.

   Какое это было блаженство. Ничем непередаваемое блаженство.

   Да и много ли вообще человеку-то надо? Добрый сон, отличная еда, свежее белье...

   Михаил спустился вниз и заказал через портье билет до Лондона.

   -Были в нашем Национальном парке? – поинтересовался портье.

   Михаил вдруг вспомнил в качестве кого он тут поселился и тут же ответил, вспоминая экскурсоводческие проспекты.

   -Нет, ездил по заповеднику Хейдмёрк. Хотел бы, конечно, побывать и в Тингветлире, но абсолютно нет времени. Дела.

   Михаил улыбнулся.

   -Вы почти ничего не потеряли. Лучше всего приезжать в парк летом, – улыбнулся в ответ портье. – Так что ждем вас, когда потеплеет.

   Обедал сегодня он не в ресторане отеля, а в «SjАvarkjallarinn». Заказав блюда, Михаил достал из сумки приобретенный по случаю в магазине томик Моргана «A theory of human evolution».

   -Шахматы любите?

   Сегодня новым подопечным Михаила был пожилой мужчина, которого все почему-то прозывали Полканом. Сначала он интерпретировал это имя с его военной выправкой: уж очень это бросалось в глаза.

   -Полкан – русский богатырь! – хихикнул когда-то сотоварищ Михаила Илья.

   Но Полкан лишь усмехнулся, когда Михаил рассказывал ему о своих измышлениях.

   -Все это чушь собачья! – голос его был очень громок, так что слышалось даже в конце коридора. – Хотя...

   Тут он задумался и целый час молча смотрел в окно, не отвечая ни на какие дальнейшие вопросы.

   «Наверное обиделся», – решил тогда, уходя назад в общежитие, Михаил.

   Но вот сегодня Полкан был очень бодр и весел.

   -Так что? Шахматы любишь? – пробасил он.

   -Играть умею, но не люблю, – безразлично пожал плечами Михаил.

   -Почему? – брови Полкана поползли вверх.

   -Хоть и говорят, что шахматы похожи на нашу жизнь, но в них хоть правила есть. А в реальности их как таковых нет.

   Полкан вдруг рассмеялся.

   -Шахматы – это игра в игре, – пояснил он.

   -То есть?

   -Да то и есть! – усмехнулся он расставляя фигуры. – Кстати, зови меня просто Инпу...

   -Интересно? – вдруг раздался голос слева.

   Михаил сначала подумал, что это не к нему. Но все же обернулся.

   За соседним столиком сидел типичный «бюргер», как обычно определял Михаил. Цвет кожи и волос указывал в нем потомка древнего рода викингов.

   -Это вы мне? – тихо поинтересовался Михаил.

   -Да, – кивнул головой собеседник.

   -Пока не знаю, – пожал плечами Михаил, кивая на книгу. – Пытаюсь сосредоточиться и хоть что-то понять.

   -Вы знаете, я впервые вижу...

   Закончить собеседник не успел: официант принес ему заказ. Но Михаил и так знал, какое впечатление он производил на окружающих, только стоило ему одеть пиджак, очки и взять какую-нибудь книженцию. На профессора он явно не тянул: скорее пират, попавший в высшее общество.

   -Понимаю, – ответил Михаил и отвернулся.

   Он не собирался продолжать беседу, когда сосед по столику снова к нему обратился.

   -Позвольте к вам присоединиться.

   Теперь настала очередь Михаила удивляться настырности этого человека. Он еще раз внимательно оглядел собеседника. На вид лет сорок пять. Одет был в отличный серый клетчатый костюм. Безупречно выбрит, приличная стрижка.

   -Вы похожи на декана, – сказал Михаил, предлагая соседу присесть рядом.

   -Так и есть, – улыбнулся тот и жестом попросил официанта переставить блюда на стол Михаила. – Университет Акурейри. Только не декан, а простой преподаватель. Профессор Гримссон. Эйдур Гримссон.

   «Прямо, почти как их президент», – улыбнулся про себя Михаил.

   -Михаэль, – вдруг сорвалось с его губ. Новое звучание ему очень понравилось. – Михаэль Райз.

   Фамилию в свое время он взял матери.

   -Университет Акурейри? Вы должны быть знакомы с Йоуне Кристьянссоном?

   Профессор Гримссон удивился

   -Знаю, безусловно... Вы тоже вулканолог?

   -Нет. Но интересуюсь и этим тоже.

   Принесли и заказ Михаила.

   -Позвольте спросить, – начал профессор, – а зачем вам труд Моргана?

   -Да так... Пытаюсь сложить одну мозаику...

   -Хочу вам сказать, – продолжал Эйдур, – что у Моргана не все так гладко, как вы думаете?

   -Вы знаете больше? – с ехидцей спросил Михаил, но профессор будто бы и не заметил этого.

   -Я могу вам рассказать куда больше.

   -А факты?

   -И факты есть.

   «Чего он ко мне пристал? – Михаил вдруг напрягся, хотя агрессивной ауры от Гримссона не уловил. – Навряд ли он из разведки или службы безопасности... Хотя, что тем ребятам из экскурсоводческой фирмы стоит просто рассказать полиции о странном парне, бродящим среди вулканов со скафандром в мешке. Вот могли и заинтересоваться».

   Он и так был в неладах с органами, и не только с СБУ. И в России и в США его ждали прямо-таки с распростертыми объятьями. Особенно после случаев с NASA и их «Грифоном» и «Мьёльниром» выкраденным у НПП «Исток». Правда и то и другое пришлось здорово дорабатывать.

   -Тогда у меня к вам вопрос, – продолжил беседу Михаил. – Что вы знаете о теории параллельного развития человека?

   -Что-что? – не понял профессор. Он даже перестал есть.

   -Разные научные школы по-разному описывают движущие силы эволюции. Но в основном они сходятся в том, что современный человек – это результат, так сказать, отделения от человекообразных обезьян. И что он единственный гоминид. Единственный ныне существующий вид рода Homo...

   -А-а, я понял. Судя по всему у вас иное мнение.

   -Возможно.

   -Вы часто путешествуете, – это была констатация факта.

   Пару минут Гримссон молчал.

   -Знаете, Михаэль, – профессор сосредоточенно уставился на собеседника, – есть такая эволюционная теория, согласно которой праворукость и леворукость являются и не нормой и не патологией. Это адаптивный фенотип, можно сказать, для стабильной и изменчивой среды. Так вот, современные археологические данные указывают на то, что первоначальное одинаковое использования обеих рук, позднее преобразовалось в некую асимметрию, где предпочтение стало отдаваться правой.

   -И что? – не понял Михаил.

   -И правши и левши сосуществуют в этом мире. И те и другие – люди. Внешне между собой вы их не различите. Только опосредованно, по неким признакам. Тоже касается и вашей теории о параллельном развитии. Предполагается, что есть нормальные Хомо сапиенс, а есть иной...

   Тут профессор запнулся.

   -Вид? – подсказал слово Михаил.

   -Нет. Большинство видов не могут иметь плодовитое потомство... Хотя, бывают исключения. Как у тигров и львов, к примеру... Но все же не вид, а иное... Определения пока не могу сказать... Скорее «вариетет».

   -Это ваша теория?

   -Я над этим работаю.

   -А конкретней?

   -Ароморфоз человека.

   -Не понимаю, – прикинулся Михаил.

   -Эволюционные изменения, приводящие к повышению уровня организации организма. В моем случае – человека. Сейчас полагают, – продолжал профессор. Он уже забыл о еде. Зрачки его расширились от возбуждения, – что эволюция человека протекала линейно и однонаправлено. Но существовали и тупиковые ветви, а также множество параллелизмов.

   -Примеры.

   -Пожалуйста: как известно, от австралопитеков произошел Homo habilis, а от него – питекантроп. Так? Но что вы скажете о черепе Kenyanthropus platyops, найденном в девяносто девятом году? Он, безусловно, по ряду признаков ближе к человеку, чем австралопитеки... Правда, надо сказать, что по другим – дальше. Но вопрос в том – что появился альтернативный вариант. Что если австралопитеки и произошедшие от них Homo habilis являются слепой ветвью? Что если питекантропы произошли не от них, а от линии кениантропов? Такая же история наблюдается и с неандертальцами и Хомо сапиенсами.

   Михаил перестал улавливать связь в рассказе профессора.

   Кажется, тот это заметил и немного успокоился.

   -Я полагаю, – продолжил тот, – что мы – человечество – в некотором роде тоже слепая ветвь эволюции, не смотря на многие достижения науки и техники. Когда-то, одна из ветвей отделилась от нашей, либо мы от ее, и каждая пошла своим путем.

   -Тогда где же эта ветвь?

   -Вот самый главный вопрос!

   Гримссон откинулся назад...

   Прозвучал сигнал, разрешающий расстегнуть ремни безопасности. Михаил открыл уставшие за день глаза.

   Самолет набирал высоту.

   13.

   Хитроу, как всегда встречал дождем. Впрочем, для Англии это было не удивительным.

   Добравшись на поезде до центра Лондона, Михаил пересел на такси и направился к вокзалу Виктория. А оттуда снова поездом, но уже до Гастингса.

   Четыре года назад он приобрел там небольшую квартирку. Как истинный конспиратор, ею он пользовался в очень крайних случаях. И надеялся, что об ее существовании ни одна живая душа из соответствующих органов не знает.

   Всю дорогу он дремал. В голове изредка мелькала мысль о том, как все же вернуться на «родину» и повидаться с братом.

   А повидаться с ним надо было.

   Михаил никогда не видел повешенного человека.

   Его хватил ступор. Вокруг суетились люди, пытались снять мать и даже оживить. Но даже не профессионалу было видно, что уже поздно.

   Через неделю он получил письмо. Судя по штемпелю, его послала мать за несколько дней до своего самоубийства.

   "Дорогой мой мальчик!

   Меня уже нет на этом свете. Мне не хватило бы сил объясниться сразу, потому я решила написать это письмо.

   Прошу тебя не судить меня. Я – слабая женщина, у которой отняли детей. Мне тяжело было бороться с Ними.

   Мы совершаем много ошибок в своей жизни. И исправляя их, снова совершаем новые.

   Поверь, что я любила и тебя и Андрея очень сильно. Когда мне пришлось стать перед выбором, кого спасти, а кого бросить, я совершила позорный поступок, в котором до сих пор себя упрекаю.

   Прости меня, сынок! Прости мою трусость тогда... И мою трусость сейчас.

   Я никогда не перестану любить вас обоих!

   P.S. Спаси брата, если сможешь".

   Горячая слеза медленно потекла по щеке Михаила...

   Вагон резко качнуло, и Михаил сквозь туман дремы сообразил, что приехал.

   Вставать совсем не хотелось. Хотя вдруг голова резко прояснилась и тело отчего-то задрожало. Испытав еле заметное чувство тревоги, Михаил быстро собрался и вышел из вагона.

   До своей квартиры он не доехал какой-то квартал-второй, и, рассчитавшись с водителем, вылез из такси. Заметно потемнело, но теплый свет фонарей радовал глаз.

   Уже поравнявшись с магазинчиком, стоящем в десятке метров от дома, он столкнулся нос к носу с подтянутым брюнетом. Тот нес в бумажном пакете какую-то снедь.

   «Типичный любитель здоровой пищи», – усмехнулся Михаил, но тут же напрягся.

   Его насторожил тот пронзительный взгляд брюнета, какой бывает у человека, неожиданно увидевшего перед собой спокойно гуляющего тигра.

   Михаил уже успел пройти несколько метров, а в мозгу уже промчались толпы мыслей.

   "Как там говорили в одном фильме, – замедляя ход промурчал себе под нос Михаил: «Славянская у тебя рожа...»

   Тренирован брюнет был отлично. Но его, очевидно, сбило с толку неожиданное столкновение с объектом. Михаил, скорее, почувствовал его присутствие за спиной, и, не предпринимая явных попыток к самообороне, вывернулся вправо.

   Брюнет бил в голову, но неожиданно для себя промахнулся. Кулак рассек пустоту. Объект оказался вдруг справа, и на следующий выпад, почти незаметно пнул того чуть пониже колена.

   Ногу должна была пронзить сильная боль, и брюнет рухнул на землю.

   Напарники среагировали быстро, но предпринять ничего не успевали.

   Михаил тут же свернул в переулочек и бросился бежать. Шагов преследователей он не слышал, но спиной ощущал их жгущий взгляд.

   Ориентировался Михаил лучше них. Несколько поворотов, он нырнул в паб. Томас, знакомый бармен, проводил его через черный ход.

   «Где ж я прокололся? – Михаил вышел на улицу и, оглядываясь по сторонам, двинулся прочь. – Как они вышли на квартиру?»

   Здесь в Гастингсе он никаким образом не засветился. Михаил был уверен.

   «Только разве...» – и он хлопнул себя по лбу.

   Ну конечно! Какой же он осел!

   В памяти всплыли переговоры с логистическим центром в Штутгарте. Когда он полностью менял проводку в «Грифоне», пришлось обратиться Lapp Group. Его заказ разместили на заводе в Грино во Франции на Lapp Muller. Из-за срочности, переговоры пришлось вести отсюда.

   Но как им удалось их отследить? Никто ведь...

   Михаил выматерился, еще раз удивляясь возможностям спецслужб.

   Остановился он в небольшой гостинице. Рассчитавшись наличкой, он зарегистрировался на «левое» имя.

   Принимая душ, он медленно раскладывал события по полочкам.

   «Как? Как? – Михаил облокотился о стену. – Миллион „как“. Как вышли? Как выбраться отсюда? Как попасть к брату?»

   Наскоро вытираясь и выходя из ванны, Михаил достал из мини-бара холодное пиво.

   «Доигрался, твою мать! – он сделал большой глоток. – А ты вообще, что себе думал? Не найдут!»

   Михаил сел на кровать и включил телевизор.

   В голове вдруг «лопнули» какие-то струны, другого сравнения на ум не пришло. Стало безумно больно. Неимоверным усилием, Михаил сдержался, чтоб не закричать. Несколько минут он, обливаясь потом, боролся с приступом. Когда боль отступила, Михаил медленно сполз на пол и отключился.

   Скорее всего, он минут сорок лежал без сознания, а когда пришел в себя, то чувствовал себя прекрасно отдохнувшим.

   "Очевидно, – подумалось ему, – это результат встречи с «воронкой».

   И тут же вдруг стало кристально ясно, каким образом можно попасть к брату.

   Михаил покосился на «КЛЮЧ». Он ведь не только должен был взламывать «границу», но и локальное пространство.

   Он взял лист бумаги и нарисовал на нем две точки на концах противоположных углов.

   "Ну и как ты собираешься попасть из точки "А" в точку "Б"? – тихо спросил он себя. И тут же медленно сложил лист так, что нарисованные точки оказались друг напротив друга. – Теперь расстояние между ними меньше, – пробормотал Михаил себе под нос. Но тут же кисло улыбнулся: – Правда, это только в теории..."

   14.

   Он нажал кнопку звонка. Какое-то время было тихо и, наконец, дверь открылась

   На пороге стояла Маша – жена Андрея. Брови ее быстро потянулись вверх.

   -Привет, – улыбнулась она. – Почему не позвонил? Мы бы...

   -Не было времени, – улыбнулся в ответ Михаил.

   Он прошел следом за Машей в дом.

   Болела голова, и Михаил снова вытянул из кармана куртки таблетки «аспирина». Глаза снова застилал этот противный «туман». И еще этот громкий вой. Михаилу показалось, что он опять стоит у гигантской кальдеры, из центра которой на него внимательно смотрит «воронка». Теперь у нее отчетливо просматривались глаза. Бездонные черные точки, мучительно отдающие электрическим зарядом в мозгу.

   -Выглядишь ты просто отвратительно, – услышал Михаил голос Маши.

   -Да устал от перелетов, – соврал тот.

   -Сходи, может, прими ванну.

   -Пожалуй, – согласился Михаил, разуваясь.

   В ванную он дошел, что говорится, на «автопилоте». Подставив голову под струи холодной воды, он стал медленно отсчитывать от ста. Когда дошел до сорока пяти, боль утихла, а с ними и «огненные ленты» пульсирующие в такт с приступами.

   Такое началось вчера вечером. Видно сказывалась общая усталость.

   Михаил совершал уже пятую экспедицию в Мир Огня. Если первые четыре носили лишь ознакомительный, разведывательный характер, то в последней пятой он уже получил ряд «затрещин» от представителей иного мира. Не факт, конечно, что мигрень это результат этих самых «затрещин», однако все могло быть. Нервную систему стоило бы проверить.

   Особенно Михаила беспокоили приступы панического страха. И голоса в ночных снах.

   Он тщательно вытер голову и вышел из ванной.

   «А, может, дело и не в „затрещинах“ все же, – продолжал размышлять он. – Что если это влияние переходов? Никто ведь этот аспект не изучал».

   Да и кому, вообще, его было изучать?

   С тех самых пор, как Михаил пустился в самостоятельное плавание, ни на кого, кроме как на себя ему рассчитывать не приходилось.

   -Андрей будет позже, – крикнула Маша.

   Она была на кухне, что-то готовила. Судя по запахам: весьма вкусное.

   Михаил быстро переоделся и пришел к ней.

   -Как жизнь? – спросил он, завязывая беседу.

   -Замечательно. Грех, как говориться, жаловаться.

   Уши Михаила снова заложило «ватой». Сквозь них он вдруг услышал:

   -Эй! Живые есть?

   Михаил задержал дыхание, напрягая все мышцы тела и стараясь выйти из болезненного состояния.

   Через секунду «вата» рассеялась, а с ней и приступы слабости.

   -Ага! – пробасил Михаил, выходя вон из кухни.

   Андрей сильно изменился.

   «И на его физическую форму я когда-то равнялся», – мелькнуло в голове Михаила. И он не преминул заметить:

   -Ну, ты прямо типичный немецкий бюргер! Пузик отъел, будь здоров!

   -А ты стал еще... Словно пират Долговязый Джо.

   Андрей пожал руку брату и тот уловил в ней все ту же силу.

   «Внешность обманчива», – напомнил он себе, намекая на кажущуюся беззащитность Андрея. И тут же добродушно рассмеялся.

   -Ты чего не позвонил, что вернулся? – спросил Андрей, приглашая брата присесть на диван. – Я бы тебе машину организовал.

   -Да ладно! – Михаил отмахнулся и сел на диван. – Как ты? Говорят, уже стал главным врачом?

   -Стал, – согласился не без гордости брат. – А ты? Все бродяжничаешь?

   -А то!– Михаил усмехнулся про себя: «Знал бы ты!» Но в слух добавил: – Бродяжничаю.

   -Мы тоже в прошлом году ездили в Голландию, – сообщил Андрей.

   -В Нидерланды... Представляю себе... Это достижение.

   Потом Маша пригласила их на ужин.

   Брат как-то странно смотрел на Михаила, и тот поёжился под его взглядом.

   «Мастер, что не говори! Вот бы кого в моё войско, – подумалось Михаилу. – А здорово звучит: архистратиг Михаил! И никакие силы ада его не одолеют».

   -Как сейчас блюдут клятву Гиппократа? – решил он завести разговор.

   Это был тот давнишний спор о том, что важнее, вернее – правильнее: спасти жизнь, или спасти душу. Андрей тогда резко отреагировал на замечание о том, что тело это ерунда.

   -А вот душа...

   Закончить Михаил не успел. Андрей резко ответил, что только болтуны и «иная сволочь» (это было дословно) трындит о спасении души, а сами реально ничегошеньки не предпринимают.

   -Видел я этих «пастырей», спасающих «заблудших овец», – голос Андрея был похож на щелканье бича. – Только языком молоть и горазды. А у самих золота на руках больше чем в государственном хранилище.

   -А ваши, так называемые, врачи, – в тон резко отвечал Михаил: – нет денег у пациента – нет и лечения. И клятва Гиппократа это полная чушь...

   -Блюдут, – с металлическим оттенком в голосе ответил Андрей.

   -И почем сейчас болезни? – решил испытать его терпение Михаил.

   -Чего ты хочешь? Есть что-то – так скажи.

   «По-прежнему горяч, хотя и сдержан», – подумалось Михаилу.

   По окончанию ужина, Андрей пригласил его на веранду. Вытянув из шкафчика начатую бутылку «Арарата», он разлил коньяк по рюмкам и одну из них протянул Михаилу.

   На столике лежала открытая книга. Это был Чехов «Палата N6».

   Как-то было удивительно, что брат подобное читает.

   «Хотя, чего тут удивительного?» – спрашивал себя Михаил. Это он сам отвык от чтения нормальной литературы.

   -Где ты пропадал?– спросил он.

   -Да так...

   Михаила так и тянула все рассказать, но он боялся одного: быть непонятым.

   Он слегка склонился, пытаясь разобрать строчки. На удивление. Первое, что ему бросилось в глаза, было: «Около книги всегда стоит графинчик с водкой и лежит соленый огурец или моченое яблоко прямо на сукне, без тарелки. Через каждые полчаса он, не отрывая глаз от книги, наливает себе рюмку водки и выливает, потом, не глядя, нащупывает огурец и откусывает кусочек».

   Михаил удивился. Описание так подходило к Андрею.

   -Ну, – настаивал брат.

   Михаил уловил начинающийся приступ мигрени и залпом выпил коньяк.

   -Давай поговорим, – предложил он.

   -Давай, – Андрей сделал небольшой глоточек из своей рюмки.

   «Как начать? – Михаил судорожно соображал. Почему-то он никак не мог выстроить свою речь. – С чего начать?»

   -Я, кажется, видел бездну.

   Андрей никак не отреагировал.

   -И, кажется, я разбудил Волка, – тихо проговорил Михаил. – Фенрира.

   Андрей сделал еще один небольшой глоток. Но вдруг чуть вздрогнул:

   -Кого? – тихо переспросил он.

   15.

   Андрей почти не слушал. Для Михаила было главное, чтобы его понял, но брат, то ли не хотел этого делать, то ли по какой иной причине вдруг сказал:

   -Что за чушь!

   Михаила словно молотком стукнули по голове. Секунду-другую он открывал рот, пытаясь что-то сказать.

   «Как там, у индусов? – вспомнилось ему. – Незнание – вот корень всякого страдания и боли. Только через правильное познание реальности достигается освобождение».

   «А я уверен, что на правильном пути?» – спросило второе "я".

   «Ты сомневаешься, – Михаил выпил очередную порцию коньяка. – Мало видел? Мало узнал?»

   «Видеть! – он хмыкнул. – А что я видел? Что я узнал?»

   И тут же сам себе процитировал строчку из Упанишад: «Кто есть Знающий?»

   -Понимаю, что мои слова слышаться тебе полным бредом, – и тут голос Михаила дрогнул. – Но... но... но это все правда!

   И Михаил снова попытался рассказать о «КЛЮЧе», переходах, Мире Огня.

   -Попробую объяснить на простых примерах, – продолжал Михаил. – Есть такое понятие – многомировая интерпретация. Она предполагает, что наша Вселенная – это частичка некой Метавселенной. И каждая такая Вселенная наделена одними и теми же законами природы. Но, как всегда, есть одно «но»: они находятся в различных состояниях. Я называл их «вложениями».

   Объясню суть. Для начала ряд, так сказать, определений.

   Первое: это многообразие. Так называют пространство, которое локально выглядит как евклидово пространство. Самый простой, так сказать общепринятый вид многообразия – поверхность.

   -Представь, что наша Вселенная, наш мир, – продолжал он, – это как бы вложение некого n-мерного пространства. Своего рода трюк Уитни, когда это n-мерное пространство, вкладывается в двухмерное евклидово пространство. Правда, в данном случае, скорее в трехмерное... Вернее, четырехмерное, если учитывать время.