Текст книги "Пройти лабиринт (СИ)"

Автор книги: Александр Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

   -Возможно, но в свое время я тебе это предложу.

   Андрей резко встал и вышел из комнаты. Судя по всему, он был сильно чем-то недоволен.

   72.

   Ну и дела!

   Маша тупо уставилась в телевизор. Картинки мелькали у неё перед глазами, а мысли ее были далеко.

   "То покойный Чехов является! То Андрей со своими доминатами. Пропадал где-то полгода... Край вечной охоты".

   Согласиться, что мир непостижим было трудно. Будь Маша ребенком, тогда быть может – убеждала она себя. Но с каждым годом и с теми знаниями полученных во всяких учебных заведениях... Уже привыкаешь к тому, что солнце светит постоянно и спать не ложиться. Что луна – не светило, а лишь мертвая планета, отражающая лучи солнца. Что дождь – это осадки, а не слезы тучек. Ко всему этому просто привыкаешь. И принимаешь. Так удобно, когда есть, так сказать, неопровержимые аксиомы.

   И тут приходит человек, пусть даже это муж... приходит и говорит, что ты лягушка и видишь только "движущиеся предметы". Просто замечательно! Приехали, как говорится!

   В комнату бесшумно вошел Андрей. Словно привидение, он проскользил мимо и скрылся в библиотеке.

   Маша устало потерла глаза. Взгляд ее упал на бумаги, которыми муж недавно размахивал.

   Она еще раз пролистала их, разглядывая фотографии каких-то мегалитов, северных каменных лабиринтов и прочую лабуду в таком же духе.

   Рядом совсем неслышно присел Андрей. Маша его скорее почувствовала, чем услышала.

   -Изучаешь? – негромко спросил он.

   -Да так... А что?

   Андрей молчал. Он как-то пристально изучал Машу. И тут последовало:

   -Завтра меня не будет.

   -Ты опять уходишь в свой край?

   Андрей не ответил, а лишь спросил:

   -Не хочешь отправиться со мной? Ты ведь вроде этого желала?

   Маша вздрогнула.

   -То есть? – переспросила она. – Не понимаю.

   -Понимаешь, – кивнул Андрей. – Ты все понимаешь. Я ведь совсем уже другой. И был им. Только этот другой "дремал" во мне многие годы.

   -И кто же ты?

   -Для тебя я – Андрей. Это та моя грань, которая стоит ближе к человеческой природе.

   -А для других?

   -Был Велор.

   -Кто? – не расслышала Маша.

   Андрей встал.

   -Помнится мне, – сказал он, отворачиваясь от Маши, – в школе по геометрии учили, что через точку можно провести множество прямых.

   -И что?

   -А то, что я и есть та точка, через которую проходят эти миллионы прямых.

   Андрей обернулся. В тусклом свете настенного бра он сделался каким-то до жути неузнаваемым. Маша секундой позже поймала себя на том, что боится. Сердце бешено колотилось о ребра. А голове отдавалась нескончаемое "тук-тук-тук..."

   -Так каково твое решение? – голос Андрея, казалось, заполнил все вокруг.

   -Я... я... я не знаю. Хочу подумать, – растерялась Маша.

   -У тебя нет времени. Решай сейчас, – приказал Андрей.

   "Решать? Что он хочет? – Маша забилась в угол дивана. – Он точно не мой Андрей!"

   В голову лезла и прочая чушь. Голоса разума слышно же не было.

   Почему-то вдруг вспомнился Баюн и его фраза: "Наши мысли тянутся куда-то к цели по одной линии, среди потемок, и, ничего не осветив, не прояснив ночи..."

   Нет! Я не хочу идти, – вдруг четко осознала Маша.

   Андрей, казалось, услышал ее мысли. Он вдруг неожиданно тяжело вздохнул и вышел вон...

   73.

   Он был практически неприметен. Люди шли мимо, безразлично оглядывая его фигуру, полагая его антуражем к городскому пейзажу.

   Баюн был, как обычно, одет в секондхендовское старье. На голове его красовалась неизменная черная вязаная шапочка.

   Он ждал. Для вида развернул газетку.

   Лабиринт... Огромный, практически бесконечный мир. Пространство, заполненное многочисленными переходами, залами, дворами, которые называли здесь нитями, Домами, землями, мирами... Сложнейшая структура, не совсем понятная даже Архитекторам. И никакая раса: ни люди, ни их вариететы, ни игнисомы, ни «ангелы», ни «демоны», ни «серафимы» и ни «боги» – никто никогда не доходил до его Центра. Никто.

   А что там? Или кто?

   Что если Михаил действительно нашел легендарный «ключ»? Что если он вышел из Лабиринта?..

   Вышел, – Баюн чуть не рассмеялся. Подобная идея была столь неправдоподобной, что поверить в нее казалось просто противоестественным. – Куда вышел? Куда отсюда можно выйти?

   В Центре должен был сидеть «Минотавр», или «Паук», или «Судья»... У каждого народа Лабиринта в Центре был свой демиург. А Домены, как гигантские зеркала, отражали этого самого демиурга и, соответственно, мир, порожденный его эманациями.

   Лабиринт обрастал «образами-зеркалами», будто дно судна ракушками. И каждый мир все дальше и дальше от Центра...

   А люди по-прежнему молчаливо пробегали мимо.

   По своей старой привычке, Баюн внимательно смотрел на них: за внешним фасадом приложенной на лицо «маски», виднелись все бытовые неурядицы. Кто-то трусливо сам себе жаловался на недостаток денег, на вечно ворчащую жену (в чем-то, конечно, правую), на нудную работу (и обязательно недооцененную и малооплачиваемую). Среди них не было ни одного, кто смело бы кинулся в «бой»: пошел бы, к примеру, к своему боссу и, громко грохнув кулаком по столу, потребовал бы (именно потребовал бы) прибавки к зарплате. Не было и того, кто раз и навсегда бы положил конец сплетням за своей спиной, вызвав клеветника на «дуэль». Да мало ли там еще чего!

   Все это были лишь люди. И жизнь их проходила в болоте рутины, где очень редко проглядывались какие-то поистине счастливые моменты. У каждого свои...

   Баюн вдруг подумал, что ему отчего-то становится стыдно от того, что он всё видит и понимает. Да мало того: создает и косвенно участвует во всем. Как истинный драматург. И эти «пьесы» ему нравились.

   Чисто как эксперимент, ему всегда было интересно, что человек выберет, если на карту поставить равноценные цели. К примеру: кого из детей спасти, если дается шанс только одному? Или что важнее: жизнь одного человека, или жизни миллионов? Будут ли они ради спасения собственной жизни... да что там – собственного благополучия! – идти на преступление, подлость... низость, в конце концов? И чем себя оправдают?

   Справедливостью?

   А что это? И бывает ли она вообще? Или справедливость лишь понятие для оправдания действий сильного?

   Баюн набил трубку табаком и затянулся.

   Что ж, свои работы, или «пьесы», как он называл про себя, давались раз от раза ему все легче. И сюжеты в них становились всё изощреннее и безумно интереснее. С каждым разом ему поручали всё более трудные «дела», требующие особых подходов. Как и тогда...

   Баюн пустил в небо колечко дыма.

   Не отдайся он «ловцам душ» в своё время, то валялась бы его «фигурка» в пыльном ящике последнего круга. А вот нет же: что-то... а, может и кто-то... в общем решение он принял и всунулся в Игру с головой. И во многих моментах её он видел и свой вклад...

   Когда стал вопрос о том, что Андрея надо убрать из Игры, ему, Баюну, предложили разработать подробный план. Это была одна из лучших его «работ» в качестве навигатора. Тогда она показалась ему неприятной, даже «нечистой». Но выбора не было: он сам дал согласие на подобную работу.

   И снова, как когда-то в той далекой жизни Антона Павловича, он написал «пьесу», в которой решил просто «разделить» братьев, не «убирая» никого из них. А право выбора, так сказать, возложил на мать...

   Глаза её просто остекленели. Баюн точно помнил: такие пустые и совершенно бездонные. В них была явно выражено «смирение» с проклятой «судьбой», хотя где-то там, очень и очень глубоко, её душа просто разрывалась на мелкие части. Ей хотелось просто умереть, но «ангел смерти», думалось ей, просто не хочет быть милосердным. А этот злой старик в вязаной шапке, снова и снова требует сделать выбор. Требует оставить лишь одного, а второго её ребенка, её кровинушку, одну из неразделяющихся частей её души, вырвать с корнем. Вырвать навсегда.

   -За то один будет жить! – говорил Баюн. И голос его был ровным и спокойным.

   -Спасти надо обоих, – в десятый раз твердила она, но с каждым разом понимая, что уверенность её слов просто улетучивается.

   «Пусть бы они сами сделали выбор, – мелькнуло в ее голове. – Но нет же: им нравится терзать меня!»

   А меж тем это был фарс – усмехнулся сам себе Баюн. И снова надавил. И мать сдалась.

   Утром она вывезла Андрея на автостанцию и оставила там. А сама бежала с младшим за кудыкины горы.

   -И что дальше? – спросили тогда у новоявленного навигатора. – Какова суть «пьесы»?

   -Каждому своё, – ответил тогда Баюн. – Андрей еще должен отыграть ещё одну партиечку в судьбе Михаила.

   По плану, Андрей должен был поступить на медицинский, а чуть позднее устроить своего брата в одно «теплое местечко».

   -Мы же говорили, что они вообще не должны встречаться, – настаивали кураторы.

   -Мы «заглушим» Андрея благополучием. Быт – основа любой истории, – усмехнулся Баюн.

   Но вот прошло время, а кураторы оказались в чем-то правы: Андрей все же «повлиял» на Михаила и сбил вектор его действий совершенно в другую сторону. Но что хорошо: теперь при помощи того же Андрея можно было всё вернуть на свои места.

   Возможно, тут расчёты Лорхен действительно оказались верны.

   Мимо прошла Маша, направляясь в супермаркет. Лицо ее ничего не выражало, закрытое «маской» деловой женщины.

   Баюн встал и пошел следом. И ему вдруг за столько лет захотелось выпить. И именно водки...

   74.

   ...Вечером Кутх нашел Баюна возле Луксорского храма.

   -Привет, – глухо поздоровался он, подходя ближе.

   Лицо его выражало огромную усталость. Да и вообще выглядел он очень постаревшим.

   -Привет, – кивнул Баюн. – Есть дело?

   Кутх попытался улыбнуться, но вышла такая гримаса, что можно было подумать, что у него что-то болит.

   -В зависимости, как посмотреть, – проговорил он. – Ты давно «служишь»?

   -По сравнению с тобой – мало.

   -По-твоему, я истинный Кутх? – он покачал головой. – Я лишь образ Архитектора.

   -Как и я, – поддакнул Баюн.

   -Ага, – теперь Кутх улыбнулся уже по-настоящему. Он понял подоплеку сказанного.

   -Мы с тобой, – вдруг печально проговорил он, – давно стали неотъемлемыми функциями в этом огромном уравнении. – Тут он обвел рукой окрестности. – Мы и рождены были этими функциям. Гармонично влились в стройный ряд... а он, Михаил, вдруг стал тем исключением... Почему всегда должен родиться некто, которому дана власть изменить ход истории?

   Говорил Кутх очень путано, перескакивая с одного на другое.

   Баюн перестал любоваться храмом и повернулся к Кутху.

   -Ты говоришь о Принцепсе?

   -О нем тоже, – кивнул Кутх.

   Он немного помолчал, потом с какой-то злобой в голосе проговорил:

   -Еще один «культурный герой»! Сколько их уже было! Они, как «desperado» Ласкера... А с другой стороны, – тут Кутх прищурившись, посмотрел в упор на Баюна, – может это мы «desperado»?

   -Ты просто устал, – ответил Баюн.

   Зажглась подсветка, и Баюн несколько секунд стал отвлеченно созерцать архитектурный ансамбль: длинные ряды полуразрушенных сфинксов, высокий обелиск и сами развалины храма.

   -Красиво, правда? – спросил он.

   -Красиво, – бросил в ответ Кутх.

   -Ты не веришь Лорхен? – снова вернулся к разговору Баюн.

   -Веришь, не веришь... Скажи еще: предопределение, судьба... Я достаточно долго наблюдал за Игрой и все, что мы связываем с понятием «рок», в подавляющем большинстве случаев, лишь результат «ошибок».

   -Ошибок?

   -Да. А ты наивно полагаешь, что Архитекторы безупречны?

   -Почему «наивно»? – возразил Баюн.

   -Если бы это было не так, если бы они были безупречны, то срабатывал бы принцип: «Белые начинают и выигрывают». Это, между прочим, непреложная аксиома.

   -Откуда же берутся ошибки?

   -Оттуда же, откуда и аксиомы, – взгляд Кутха стал колючим. – Они, аксиомы, как отправные точки. Всегда логичны, но бездоказательны.

   -Не понял.

   -Мне почему-то кажется, что «ошибки» заранее запланировали.

   -Ты меня запутал. То говоришь, что Архитекторы отнюдь не безупречны. А теперь, что ошибки кем-то запланированы. В чём правда, брат?– Баюн улыбнулся одними уголками губ.

   Кутх не был настроен шутить. Он, молча, обошел одного из сфинксов.

   -Весьма аллегорично, – пробормотал он себе под нос.

   -О чем это?

   -О сфинксе. Сам загадка, да еще и загадки загадывает...

   -А сколько тебе лет? – подошел ближе Баюн.

   -Чьих? Земных?

   Кутх усмехнулся.

   -Скажу тебе, что мой Архитектор уже давно уступил место следующему поколению.

   -Так ты должен был тогда еще застать «войну ангелов».

   -Что застать? – не понял Кутх, отвлекаясь от разглядывания шедевров древнего искусства. Сообразив, он ответил: – Мы называли эту войну – «войной великих пешек». С одной стороны Велиар, с другой Михаил. Битвы тогда были жуть какие кровавые. Архитекторы всегда вели слишком жестокую Игру. А фигуры даже не понимали, какой цели служат.

   -Велиар по твоему был более достойным, нежели Михаил?

   -Удивительное дело: иногда самые верные адепты оказываются отвергнутыми... Архитекторы его не поддержали. Ибо, как когда-то произнес потом один из них – Джа, что он: «...не устоял в истине, ибо нет в нем истины».

   -И где же сейчас Велиар?

   Кутх не ответил, как-то странно смотря на Баюна...

   75.

   Трактор двигался относительно быстро, но иномарки лихо его обгоняли, даже не включая сигнал "поворота".

   Возле пустыря, уже успевшего порасти громадными кустами амброзии, у вагончика уже начали собираться рабочие. Сегодня надо было разровнять площадку и начинать готовиться к рытью котлована.

   Ребята были практически все молодые, только бригадир – старикан лет шестидесяти со здоровым брюхом, прозванный из-за него Тарасом Бульбой.

   -Что слушаешь? – спросил один из парней у интеллигентного вида коллеги.

   -Тебе такое не понравиться, – отмахнулся тот.

   -И все же? – настаивал парень.

   -Стинга.

   -А-а-а...

   -"If you love somebody set them free", – добавил второй совершенно без акцента, наслаждаясь произведенным эффектом. – Слышал? Ну, тогда о чем говорить.

   В это время из-за поворота появился долгожданный трактор.

   -Кончай трындеть! – проорал Тарас Бульба. – Взяли тачки, лопаты и по местам!

   Рабочие медленно разбрелись.

   Любитель Стинга задержался у вагончика. К нему из кустов амброзии вышел незнакомец. Он скользнул взглядом по фигуре рабочего, но смотрел, правда, словно сквозь него, и направился прочь. Причем все происходило без каких-либо звуков. Будто незнакомец был призраком.

   В воздухе заметно похолодало, словно ты очутился внутри морозильной камеры.

   -Ты чего тут застыл? – вышел из вагончика бригадир.

   Парень ткнул пальцем в спину незнакомца уже успевшего отойти на солидное расстояние.

   -Чего там? – Тарас Бульба посмотрел в указанном направлении. – И что?

   Рабочий, до этого хвастающийся знанием английского языка, "проглотил язык". Он путано пытался что-то объяснить.

   -Чертовщина какая-то, – заключил бригадир. – Тут давно про это место байки ходят. Про "черные тени".

   Парень тоже что-то вспомнил по этому поводу, но промолчал. Ему-то думалось, что "тени" должны были появляться в полночь, а не утром, да еще при свете солнца...

   76.

   Андрей вышел на проспект и не спеша пошел вдоль разноцветных ресторанов, гламурных "шопов" и респектабельных "центров здоровья". Люди, словно воды реки, обтекали его, даже не замечая его, как препятствия. Для них он был незаметной "тенью", быстро несущейся по тротуару. Только холодные потоки – результат "всасывания" энергии из окружающей среды – только они могли выдать его присутствие.

   Остановился Андрей возле кафе "A.v.e.n.u.e", присаживаясь на одно из вынесенных на улицу плетеных кресел, стоявших под ветвистыми каштанами. Пара секунд и он перестал быть "тенью": его тело уже стало обычным частным случаем.

   -Доброе утро! – перед Андреем возникла фигурка миловидной официантки. – Что будете заказывать?

   -Кофе. Натуральный. И лучше с корицей.

   -Сахар?

   -Ложечку, – Андрей втянул носом свежесть утра. – И что-то сладенького.

   -Не поняла?

   -Тортик, круассан, сладкую булочку... Что-нибудь такое. На ваше усмотрение.

   Девушка кивнула и юркнула в двери. Андрей расслабился в предвкушении небольшого завтрака. Рот заполнился слюной.

   "Даже не думал, что еда может так влиять на настроение", – он запрокинул голову, глядя через листья на небо.

   Он возвращался из полюбившегося так "Лукоморья" уже третий раз. Единственное за кем он тут скучал: это была Маша. Но эта скука больше напоминала легкую досаду от того, что потерял любимую вещь. И только.

   Нельзя сказать, что он её отчаянно любил, как, скажем Отелло Дездемону, или Ромео Джульетту. Даже в тот день, когда они познакомились, не было того чувства "первой любви". Скорее, обоюдная симпатия.

   "Хотя, что такое любовь в действительности? – рассуждал не раз Андрей. – Самогипноз? Химия тела? Физиология?"

   Ответа он не находил. Чувства, безусловно, тут присутствовали. Но глубокой страсти, как в кино все же не было.

   Просто ему с ней было комфортно. – Так он когда-то определил для себя.

   -Прошу. Вот ваш кофе и круассан с шоколадной начинкой.

   Девушка поставила на столик маленький поднос. Андрей её поблагодарил, и взял чашку в руки. В нос ударил тонкий аромат корицы смешанный с бодрящим запахом натурального кофе.

   Через секунду за столик присел Петр Сергеевич.

   -Привет! – как-то нехотя проговорил он.

   -Доброе утро! – Андрей широко улыбнулся и сделал глоток.

   Петр Сергеевич этой улыбке напрягся. И вообще он выглядел каким-то разбитым.

   -Есть дело, Велор?

   -Андрей, – поправил его тот. – Сейчас я Андрей.

   -Хорошо, – устало согласился Петр Сергеевич. Он явно ощутил, что теряет контроль над Андреем. Получив толчок, тот уже дотянулся до весьма "заоблачных" высот.

   -Что там расскажете нового? – все так же улыбаясь, спросил Андрей, смакуя напиток и заедая его свежим круассаном. – Вы ведь меня постоянно сюда заталкиваете, – Андрей имел в виду земную реальность.

   Вместо ответа, Петр Сергеевич протянул смятую газету, где зеленым фломастером была выделена какая-то статья.

   Андрей отставил чашку и живо принялся читать. Заголовок гласил: "Двадцать человек исчезли в течение одной минуты..." Ниже была сама статья: "В селе Долгопрудном бесследно исчезла целая группа людей. Очевидцы ясно видели, как на вошедшую в лес группу, приехавших на пикник, горожан, опустился мерцающий серый туман. Через минуту он принял форму плотного облака, и тут же почти мгновенно растворился. А вместе с ним и вся группа людей. Специалисты не в силах объяснить данное явление".

   -Интересно, – кивнул головой Андрей. – Но, по-моему, люди пропадают на Земле толпами. И в основном либо это криминал, либо...

   Петр Сергеевич вдруг сильно рассердился.

   -Кутх, ты мог изъясняться яснее. "Желтая пресса" не мой конёк. Может, это одна из шуток мастер-инженеров, а?

   -"Может это одна из шуток", – перекривлял его Петр Сергеевич. – Мозгов ни на грош!

   Андрею еще никогда не приходилось видеть Кутха таким рассерженным.

   -Давайте без колкостей! – резко осадил он Петра Сергеевича. – Историям про бермудский треугольник, либо похищения НЛО я не верю. В них даже фамилии людей не сообщаются. Всегда пользуются общими значениями.

   Петр Сергеевич сжал губы. Некоторое время он раздумывал, и вдруг спросил:

   -Ты слышал о четвертой норфолкской дивизии воевавшей в Турции в Первую мировую войну?

   -Нет. Военная история не моё хобби.

   -А о пропавшей колонии на острове Раноке, что в штате Северная Каролина?

   -Извините! – сердито проговорил Андрей. – Я не столь всеведущ. Может, поделишься информацией со мной?

   -В 1585 году на острове Раноке исчезли жители целой деревни, – пояснил Кутх.

   -И?

   -Английские поселенцы основали деревню на том острове. Средства для создания дал сэр Уолтер Рейли – известный в то время авантюрист, прославившийся пиратскими нападениями на испанский флот. Его друг Джон Уайт возглавил эту колонию. Когда 18 августа 1590 года тот прибыл в деревню из Англии, то обнаружил ее полностью заброшенной. Не было ни следов борьбы, ни следов поспешного бегства. Проводились поиски, но все тщетно. Потом все списали на индейцев.

   -Занимательно, – пробормотал Андрей. – А что с полком?

   -Согласно английским военным архивам, это был все же не четвертый полк, как по нашей, так сказать, просьбе пишут в "желтой прессе", а первый батальон пятого полка. Произошло все 21 августа 1915 года у высоты 60 на берегу залива Сувла в Турции. Во время одной из атак на подступах к этой высоте, сверху, несмотря на ветер, опустилось облако серебристого "тумана". Это явление наблюдали новозеландские солдаты. И они в один голос утверждают, что несколько сот солдат, вошедшие в спустившееся на дорогу облако, исчезли в нем. С противоположной стороны никто не вышел.

   Повисла пауза. Андрей обдумал факты, но ничего определенного не высказал.

   -Уже после капитуляции Турции, – продолжил Петр Сергеевич, – в 1918 году британское командование стало требовать возвращения исчезнувших солдат. Считалось, что они попали в плен к противнику. Но турецкие военные заявили, что они не только не брали английских солдат в плен, но даже не видели их на высоте 60.

   -И каковы же причины этих исчезновений. Есть кто-нибудь способный пролить свет на эти события?

   -Я сведу тебя с одним из навигаторов. Он большой спец по "пропажам".

   -Кто он?

   -Зови его Мухомором.

   Андрей улыбнулся, догадываясь об истинной подоплеке имени.

   77.

   -Вот он! – Петр Сергеевич кивнул в сторону скамьи.

   Они вошли в центральный парк и уже подходили к фонтану. Рядом с ним на бетонных плитах сидел смуглый сморщенный человек неопределенного возраста. Со стороны он выглядел законченным наркоманом.

   "Хотя, возможно, так оно и есть", – подумал Андрей.

   Одет он был в грязный засаленный зеленый плащ. На ногах были рванные малиновые носки. А рядом стояла видавшая виды клетчатая клеенчатая сумка, из которой торчали какие-то палки.

   Мухомора Андрей почувствовал еще перед главным входом. Отчего-то он совсем не маскировался: даже не пытался заглушить эманации.

   -Привет! – поздоровался Мухомор.

   Его колючие глаза скользнули сначала по фигуре Кутха, потом по Андрею. На последнем он задержался, словно хотел его просканировать.

   -Пыхнём? – предложил он. Слова Петра Сергеевича о том, что Мухомор бывший сотрудник Ленинской библиотеки, как-то не вязались с его внешним видом.

   -Не хочется, – ответил Андрей, присаживаясь рядом.

   Рука Мухомора поднялась вверх для рукопожатия. Андрей успел увидеть следы от многочисленных уколов на сгибе локтя.

   "Всё же наркоман", – подытожил он.

   -Это Мухомор, – стал знакомить Кутх их друг с другом. – А это...

   -Андрей, – перебил тот Петра Сергеевича и пожал вялую ладонь Мухомора.

   -Эгей, – кивнул тот. – Ну, привет тебе, Андрей! Чего хочешь?

   -Пока не знаю, – пожал плечами тот, стараясь никак не выдать себя.

   Скорее всего, Мухомор достиг третьего уровня, но все еще слабовато различал, если следовать его терминологии, "магов".

   -Обычно ко мне приходят, чтобы расширить область осознаваемого. Видишь ли, – глаза Мухомора постоянно блуждали с предмета на предмет, – эта область обычно очень узка. Мы зовем ее тоналем. Слыхал?

   -Да, я читал об этом, – кивнул Андрей, сдерживая улыбку. – "El tonal" – так, кажеться?

   -Ага. Это то, что доступно рассудку. Но это такая маленькая частичка... Ты ведь не хочеш умереть, так и не познав ничего? Хотелось бы тебе постигнуть нагваль?

   Мухомор резко повернулся к Андрею.

   -Вообще-то, было бы не плохо.

   -Тогда следуй принципу одного известного воина: "Каждому живому существу дарована сила, если оно того пожелает, искать проход к свободе". Иди за Вороном, и он сможет указать тебе этот путь.

   -Он мне его уже указал, – усмехнулся Андрей. – Ты дилер?

   От навигатора сквозило какой-то наивностью.

   -А кто ты? – Мухомор впился глазами в глаза Андрея.

   -Бодхисаттва, – улыбнулся тот в ответ своей безупречной улыбкой, отчего Кутх, наблюдавший за беседой, снова поёжился.

   Конечно, Андрей лукавил. Он только вступил на путь понимания собственной природы.

   Все люди обладают способностью к просветлению. Андрей был не просто в этом уверен, а он это знал.

   Как бы сказали дзэн-буддисты: просветление, или сатори, для него наступило настолько внезапно, что он стал сравнивать его со вспышкой молнии. Это изменение так сильно испугало Кутха, что он отступил и не пытался больше "учить" Андрея, наблюдая со стороны за его пробуждением.

   "Да кто же он? – не раз спрашивал сам себя Петр Сергеевич. Ему-то думалось, что он воспитает очередного лоцмана, свободного от влияния какого-либо Дома. – А тут нечто иное. Совсем иное. Он какой-то другой. Неужели действительно Архистратиг?"

   Андрей не раз отвечал Кутху на прямой вопрос о его сущности: "Только по зернышку можно определить растение. И если ты в них ничего не понимаешь, то будь любезен – разберись".

   -И что ты хочешь от меня? – кажется, Мухомор все же догадался, кто перед ним. Но, скорее, это было понято на сознательном уровне, благодаря логическим умозаключениям.

   -Его интересует феномен "массового исчезновения людей", – вступил в беседу Кутх.

   Мухомор посмотрел на того и замолчал.

   Андрей, было, подумал, что навигатор впал в транс, и хотел, его растормошить, когда Мухомор начал говорить:

   -Как я понимаю, Ворон, ты привел ко мне Орла. Надеюсь не за тем, чтобы тот сожрал моё осознание.

   Андрей косо посмотрел на Петра Сергеевича.

   -Ибо сказано: "Орла не волнуют обстоятельства жизни любого живого существа", – Мухомор говорил таким голосом, будто читал заупокойную мессу. – Но я...

   -Успокойся, навигатор, – остановил его Андрей. – Я пришел к тебе за другим. Итак?

   Мухомор исподлобья посмотрел на Андрея.

   -Умелая маскировка. Высший класс, – восхищенно пробормотал он. – Кто ты на самом деле?

   -Перед тобой обычный тональ. И зовут его Андрей. Думаю, этого пока будет достаточно, – ответил Петр Сергеевич. – Расскажи ему об исчезновениях.

   Мухомор полез в свою сумку и стал долго там рыться.

   -Ага, – пробормотал он себе под нос, доставая самодельный "бульбулятор". – Прости, Андрей, – тихо продолжал он. – Я, к сожалению, не смог достигнуть таких высот, как ты. Я всего лишь ученик... Может даже сротаапанна. И впереди у меня еще долгий путь.

   С этими словами Мухомор провел привычную процедуру и через пару минут уже пыхтел.

   -Оставим в покое все эти учения, – глухо проговорил Андрей. – Может, как-нибудь в следующий раз.

   -Понимаю.

   Несколько минут Мухомор отрешено дымил.

   -Исчезновения. Они начались еще на заре нашего мира. И не только люди пропадали без вести. Это лишь частные случаи. Так сказать – последствия. Отголоски. Исчезали целые миры,– говорил он, будто лекцию читал.

   -А какова ж причина? – поинтересовался Андрей.

   -Причина одна: нечто пожирает этот мир. И пожирало его раньше. И сожрет в будущем!

   -И для чего?

   -Чтобы ты сказал, будучи обычным человеком, когда тебе предложили бы решить все проблемы. Дать тебе пищу, кров, одежду. Дать все, чего ты сам добиваешься тяжелым трудом, всеми правдами и неправдами? Уверен, что ты бы согласился.

   -За такие подарки следовало бы хорошо заплатить.

   -Возможно да. А, может, и нет?

   -То есть?

   -Самое страшное оружие – это вера!

   -Не понимаю.

   Мухомор о чем-то долго думал, потом, перестав "пыхтеть", вдруг спросил:

   -Ты слышал о "Пряди о Хрёреке сыне Стейгара"?

   -Нет, – честно признался Андрей.

   -Я ее не видел, но говорят, что существует такая сага. История такова: некий викинг Хрёрек отправился, кажется, в Гардарику со своей дружинной, но буря отнесла его ладьи в иную сторону, где он встретил "немалое число воинов и иного люда". И "земля та была очень дивна". Там этот викинг провел немало времени, а когда вернулся, то нашел, что в его краю давно живут иные люди, которые и не слыхивали о его отце конунге Стейгаре. И только один старый человек, припомнил, что во времена деда его деда жил такой конунг. Хрёрек прожил не долго, а по его смерти осталась "карта" той странной земли.

   -И что? К чему этот рассказ?

   -На "картах" Лабиринта я нашел такую область... назовем ее "темным раем".

   При этих словах Мухомор вытянул из своей замусоленной сумки тканый "атлас", который, он назвал "мандалой".

   – Не знаю почему, но раньше я его не замечал, – проговорил он.

   Таких "атласов" Андрей не приходилось еще наблюдать. Скорее всего, это была "мандала истинной природы реальности". Такие бывали только у настоящих навигаторов. Даже лоцманы пользовались лишь какими-то бледными копиями подобных "карт".

   Андрей успел отметить, как засверкали глаза у Петра Сергеевича, и как он жадно вглядывался в рисунок.

   Мухомор отложил в сторону свой "бурбулятор" и развернул "атлас". То, что он потом сделал, в принципе, словами описать трудно. Но вдруг элементы "мандалы" пришли в движение. Андрей слышал о таком явлении от Кутха. Тогда он сказал, что подобные "карты" являются многомерной сверхпроводниковой реальностью, которая не зависит от характеристик окружающего пространства.

   -Вот здесь, – Мухомор ткнул рукой куда-то правее центра, где виднелась какой-то черный дымок. – Он здесь.

   -Ты хочешь сказать, что какая-то "божья благодать" снизошла на этих исчезнувших людей и унесла их в "рай"?

   -Ну... будем считать так и было.

   -И кто ж это соизволил послать "божью благодать"?

   -У меня нет по этому поводу никаких предположений.

   Мухомор свернул свой "атлас" и снова взял "бульбулятор".

   Сейчас он стал напоминать какого-то английского лорда, важно курящего трубку. Правда, выглядел как очень бедный лорд. Настолько бедный, что даже подходил под определение "жалкий".

   -Ключ ко всему – вера, – важно сообщил он, тыкая в небо грязным пальцем.

   Андрей встал, считая разговор законченным. Хотя ничего собственно нового он не услышал. Отчего Кутх так хотел свести его с этим навигатором, было не ясно.

   Ушли они не прощаясь.

   78.

   Солнце приобрело типичный вечерний цвет красного яблока. А небо окрасилось в розовые тона.

   -Все-таки прошлая жизнь еще в тебе теплится, – сказал Петр Сергеевич, неспешно попивая чай.

   Они сидели в прибрежном ресторане "Бунгало" на берегу реки в плетеных креслах. Официант принес теплые пледы и тихонько спросил:

   -Что-нибудь еще?

   -Спасибо, чуть позже, – ответил за обоих Петр Сергеевич.

   -И снова мы в очередной "забегаловке", – вдруг грустно проговорил Андрей. – Даже не смотря на всю здешнюю красоту, чувствуется присутствие "искусственного".