Текст книги "Пройти лабиринт (СИ)"

Автор книги: Александр Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Меньшов Александр

Пройти лабиринт

   Частность... непонятна без целого; целое, в свою очередь, слагается из частностей.

В.Я. Пропп.

   "Могуществами" не управляют. Им служат.

«Утро магов». Жак Бержье, Луи Повель

   Правильно говорил Ленин, что человек, не имеющий мужество пойти в нужный момент против течения, – не может быть настоящим большевистским руководителем.

(Сталин в письме к Кагановичу от 11 августа 1932 г).

   Земля была черной. Но не такой, какой бывает только что вспаханное поле. Она была похожа на мелкую угольную пыль. И даже также скрипела под ногами.

   Михаил еще раз посмотрел на показания «КЛЮЧа» и сделал несколько пробных шагов. Он присел и внимательно осмотрел почву. Ни одного кустика, ни малейшего намека на травинку. И бесконечно высокое черное небо.

   Вернее, не совсем небо. Скорее, бездонная темная высь.

   Она, словно дыра над головой. Дыра безумно циклопических размеров. И каждый раз, глядя в нее, казалось, будто начинаешь отрываться от земли и падать, либо лететь, прямо вверх. В эту черную пропасть. От этого даже голова начинала кружиться.

   На плечи тихо ложился темно-грязный снег. Секундой позже Михаил сообразил, что это пепел. Извержения далеких вулканов озаряли этот мрачный мир, испещренный длинными огненно-красными реками лавы.

   В воздухе разливался тошнотворный запах серы.

   Михаил вытер капли пота со лба и пошел вниз.

   "Дом Огня – поэтично. Неплохое название, – он улыбнулся. Оно показалось ему романтическим. Ему вдруг вспомнилась та длинноногая девушка-гид, заумно рассказывающая гавайские байки, и, словно, перекривляя ее заученную речь, он хмыкнул себе под нос: – Ну что ж, пойдем, поищем твои «слезы Пеле».

   Вход найти было тяжело. Все эти расфокусировки внимания, поедание мухоморов, долгие медитации и дыхательные упражнения по системе йогов, пение мантр – ничего не помогало. Только научная теория, воплощенная в технических решениях – вот ответ на все вопросы. Это было и проще и быстрее, – так считал Михаил. Он верил в рационализм, выраженный в физике мира и описанный языком цифр и формул.

   Два года экспериментов и вот «КЛЮЧ» был готов.

   За следующим курганом местность стала меняться. Черная земля уступала место острым базальтовым нагромождениям. В паре мест Михаил заметил гейзеры, яростно рвущиеся к небу.

   Костюм не помогал: чем дальше он двигался, тем жарче становилось. А осыпающийся с неба пепел залеплял защитные очки плотным слоем.

   «По-моему, – Михаил остановился оглядеться, – по-моему, это действительно дом богини Пеле».

   Вспоминалась какая-то статья в каком-то научном журнале, а, может, в интернете, где весьма красочно расписывались нравы этой богини.

   «Говорят, – читал он тогда, – что когда Пеле спит, то её дух путешествует по Гавайям в образе прекрасной девушки».

   Он почувствовал, как некая радость начинает его переполнять. Столько трудов и вот, наконец, результат. И именно здесь – на Килауэа, на Гавайях. Нигде в других местах: ни в Исландии, ни на Камчатке. Наверное, это символично: найти вход в дом Огня в доме богини Пеле.

   «Слава мне хорошему! – Михаил чуть не прыгал от радости. – Пробил-таки вход!»

   После последней попытки в Исландии, ему уже и не верилось в то, что удастся создать «точку замыкания», тот самый «синглетон» с единственным элементом.

   Тренированный глаз сразу заметил движение слева. Михаил не стал останавливаться, чтобы не выказывать свою настороженность.

   Ему хотелось бы избежать встречи с кем-либо, но видно чего быть, того не миновать.

   За очередным курганом внизу в полукилометре протекала река лавы. Он остановился, завороженный открывшейся картиной. Этот новый мир одновременно и пугал и восхищал. В нем чувствовалась древняя мощь бушующих энергий. Виделась дикая красота неописуемых человеческим языком пейзажей.

   Если создатель и действительно существовал, то Дом Огня был его одним из самых ярких и красивых творений.

   Михаил огляделся. И в тоже мгновение почувствовал чье-то присутствие за спиной.

   Он обернулся и словно окаменел: это была та самая девушка-гид. Она улыбнулась, выставляя на показ белоснежные зубы:

   -Как вы сюда попали? – спросила она.

   Ни костюма, ни маски на лице. Кого-кого, а её он увидеть был не готов.

   В красных отблесках извержений, девушка выглядела до ужаса прекрасно. Именно «до ужаса»: среди этого мрачного сюрреалистического пейзажа, ей было не место. И потому Михаил ощутил всю ту опасность, которая исходила из этого создания.

   «Богиня Пеле, вроде бы, тоже являлась людям в облике прекрасной девушки», – мелькнуло в голове. Хотя в подобные суеверия Михаил не верил.

   -Случайно, – ответил Михаил, но сквозь дыхательную маску слова вылетали плохо.

   -По моему, вам тут нечего делать!

   -А кто меня остановит? – он прикинул расклад сил, и осторожно потянулся за пистолетом.

   «Всё-таки человек, – заключил он. А потом добавил: – По крайней мере, очень похожа».

   -Мы, – её белоснежная улыбка резко контрастировала с чернотой здешнего мира.

   -Мы? – Михаил криво усмехнулся, отчего тонкая полоска шрама на правом виске изменила свою глубину. Лицо стало по-пиратски страшным. Любой бы мало-мальски нормальный человек отступил бы.

   -Мы – это хранители «южной» двери, – проговорила гид. Она, не спеша, продолжала приближаться. Удивительно, но пепел почему-то обходил её стороной. – Ты пересек границу Предела. Изначальным не нравится случайные путешественники, а потому мы и стоим на страже «южных» врат Лабиринта.

   Последнее слово Михаил не понял. Он перевел его, как «лабиринт», но почему-то засомневался в верности услышанного.

   -Это угроза? – прошипел он, чувствуя, как бешено заколотилось сердце.

   -Ни одному человеку не дана вечная жизнь. И потому каждая душа вкусит смерть, – эти слова были из Корана. Девушка произнесла их очень спокойным голосом, будто была диктором на радио. Она уверенно пересекла ту критическую черту «невозврата».

   Рука Михаила нащупала предохранитель.

   -Ближе не надо подходить, – предупредил Михаил.

   Следующие события произошли буквально молниеносно: гид за долю секунд преодолела оставшееся расстояние. Михаил выстрелил, отпрыгивая в сторону.

   Параллельно мелькнула мысль, что он впервые решился применить оружие против человека.

   Ноги соскользнули, и Михаил свалился в расщелину...

   1.

   Андрей открыл глаза. Кажется, он задремал.

   "Точно задремал, – Андрей затряс головой, словно отгонял комаров. – Во, даю!"

   Он не замечал за собой привычки спать после обеда... Да еще на работе.

   -Фу, ты! – Андрей выругался и встал со стула.

   Ему, ведь даже, что-то приснилось. Что-то неприятное.

   Он попытался напрячь память, но резкое пробуждение уже разогнало марево сна.

   Это все скука. Здесь, в районном центре, вообще скукотище. Даже для главного врача.

   -А еще и оттого, что сытно перекусил. – Андрей посмотрел на судок, недавно содержащий кашу и печеночные котлеты.

   Маша готовила и до этого отменно. Но в последнее время, когда Андрей стал хорошо зарабатывать, да еще появились "левые" деньжата, она вообще сделала из еды целый культ. Но главное, Андрею это начинало нравиться.

   Кто из мудрых сказал, что к хорошему быстро привыкаешь.

   Считать это наградой за труды? – Андрей задумался.

   В жизни ему приходилось немало пережить. Правда, больше всего – плохого. Хотя друзья и знакомые, безусловно, сказали бы, что не смотря ни на что, Андрей остался добрым и отзывчивым.

   Но это была только видимость. И Андрей это осознавал.

   "Это всего лишь оболочка", – иронично пробормотал он.

   Андрей был уверен: иначе, просто, не выжить.

   "В нашем мире, – не раз сам себе говорил он, – нет ни любви, ни ненависти, ни доброты, ни зла, ни милосердия... ничего! А нормы морали – только абстрактные "рамки". А блюсти их или нет – вопрос третий".

   Выживают в этом мире только "воины", кем бы они ни были, и чем бы ни занимались. А все те, кто либо верит в какие-то "светлые идеалы", либо служит сам себе – в реальности лишь "слабаки".

   -Кажется, это у Кастанеды было: "У воина нет ни чести, ни достоинства, ни семьи, ни имени, ни родины. Есть только жизнь, которую нужно прожить".

   "А я страшный человек!" – сам себе улыбнулся Андрей. Он даже был рад этому выводу.

   Абсолютная "мимикрия". Только она дала возможность достигнуть в жизни того, чего он достиг.

   Андрей вдруг ужаснулся: ведь человек не мог так размышлять. Не должен! Ему не позволяла совесть. Должна была не позволять. Она, как страховка от "темной стороны".

   И все же он – Андрей – так размышляет. И при этом не видит ничего предосудительного. И это было вдвойне ужасно.

   Прав был брат. Доктор не может быть человеком. Даже не смотря на то, что он спасает человеческие жизни...

   Операция пошла на удивление успешно. Андрей внутренне испугался. Никогда еще не проходило все гладко. Всегда были нюансы, форс-мажоры, ошибки.

   Аврал, как норма, поддерживающая его в рабочем состоянии.

   И вдруг – полное спокойствие. А главное уверенность. Он словно смотрел фильм. Безучастно, лениво, заранее зная конец.

   А потом была благодарность родственников. Мать ребенка даже начала целовать ему руки.

   И ничто не дрогнуло. Андрей хоть и мягко отстранил родителей, демонстрируя внешним видом сочувствие, но на самом деле в душе лишь усмехнулся.

   Усмехнулся и тут же ужаснулся себе.

   Следующие операции тоже были удачными.

   «Уж не заключил ли ты сделку с самим чертом?» – похлопал Андрея по плечу главврач.

   «А если и так? Разве это плохо? Все живы, здоровы», – улыбнулся Андрей в ответ.

   А потом брат сказал, что он сильно изменился.

   -Почему ты так решил?

   -Я тебя знаю с детства, – сердито ответил Михаил. – Ты плакал даже над мертвым воробьем, которого выдрал из зубов соседского кота. А сейчас стал таким циником. Смерть для тебя перестала, что-либо значить. Ты перестал к ней благоговейно относиться.

   -Благоговейно! – фыркнул Андрей. – Мы живем в материальном мире. Здесь правит только четкий и трезвый расчет. Чувства хороши, только до поры до времени... Да, я не высокой моральной чистоты, как ты. Но я, по крайней мере, спасаю людей. И этих людей не интересует, что я при этом думаю...

   За давно немытым окном медленно-медленно падал снег. Большие пушистые хлопья укрывали землю белым покрывалом.

   В воздухе разлилась непроницаемая тишина. Казалось, будто уши заложило ватой.

   Птица... Это была птица. Точно!

   Андрей быстро облизал губы. Рука его потянулась к подбородку. В период нервозности, он начинал сильно его тереть.

   От воспоминаний отрывков сна, почему-то кидало в жар.

   Черная птица... Ворона. Другой не может быть!

   Вспомнилось, как она закрутила головой. А затем уставилась правым глазом.

   "Даже оторопь взяла", – Андрей поежился.

   Ему показалось, что взгляд птицы, словно стремительный всепоглощающий поток, проник прямо в душу.

   А потом птица ("Это точно была ворона", – убежденно согласился сам с собой Андрей) посмотрела левым глазом. И...

   "И потом я проснулся!"

   Андрей посмотрел на часы.

   "Начало четвертого, – отметил он. – А не пора ли домой?"

   Конечно, было еще рано. Даже неприлично рано. Но Андрею ничего не хотелось.

   Он вытянул из шкафа пальто и быстро оделся.

   -Алла! – обратился он к секретарю через селектор. – Вызови мне Пашу.

   -Хорошо, Андрей Станиславович. Сейчас сделаю.

   Ждать пришлось не долго.

   Паша примчался из гаража через пару минут.

   -Я туда! – проговорил Андрей Алле, выходя из кабинета, и тыча пальцем в потолок. – Может, не вернусь сегодня.

   -Хорошо.

   Секретарь, безусловно, очень обрадовалась, хотя и не показывала виду. Сегодня, наверняка, убежит домой пораньше.

   "Волга" тихо мурчала, выпуская из выхлопной трубы белые клубы.

   -Куда? – негромко спросил Паша.

   -Домой, – выдохнул Андрей.

   Приехали они быстро.

   -Вас ждать? – обернулся водитель.

   -Нет.

   -Тогда до завтра?

   -Да. Бывай!

   Андрей вылез из салона и потопал к входным дверям.

   В доме пахло свежей выпечкой. Андрей вошел и словно окунулся в воду: уши заложило от какой-то странной тишины. Откуда-то издалека в мозг стали пробиваться отдельные звуки. Словно из тумана.

   И тут ему вдруг подумалось, что он только что пересек какой-то невидимый Предел, за которым начинался новый виток его жизни.

   "Что за ерунда!" – отмахнулся Андрей.

   Он не спеша, разделся и прошел в гостиную.

   -Эй! Живые есть? – звук его собственного голоса разрезал ту странную "вату тишины".

   -Ага! – в гостиную влетел огромный силуэт. Именно силуэт.

   -Ну, ты прямо типичный немецкий бюргер! – голос, как и силуэт, принадлежал Михаилу – младшему брату Андрея. – Пузик отъел, будь здоров!

   Он протянул огромную "клешню" под названием ладонь и сильно пожал вялую руку Андрея.

   -А ты стал еще...

   Андрей хотел сказать – "грубее", но передумал в последний момент. И теперь он не знал, как закончить предложение.

   -Словно пират Долговязый Джо, – нашелся он.

   Михаил внешностью пошел в их отца, а Андрей в мать. С каждым годом это было все более и более заметно.

   Воздух сотрясся от смеха Михаила. Он схватился за бока и минуту судорожно надрывался.

   Манеры брата всегда пугали Андрея. Но сейчас он успел отметить какую-то нервозность в его действиях.

   В комнату заглянула Маша.

   -Ты чего не позвонил, что вернулся? – спросил Андрей, приглашая брата присесть на диван. – Я бы тебе машину организовал.

   -Да ладно! – Михаил отмахнулся и легко переместился (именно "переместился": Андрей не ожидал такой легкости в движениях от громадного и неуклюжего на вид брата) на диван. – Как ты? Говорят, уже стал главным врачом?

   -Стал, – согласился не без гордости Андрей.

   В памяти сразу же пронеслись все те бесконечные споры с братом о темной стороне человека, о его внутреннем Звере.

   Уже прошло почти семнадцать лет, как они закончили ВУЗы и пошли своими дорогами. Андрей начал стремительную карьеру и чуть было не стал, как тогда писали в газетах: "врачом от Бога", "гением хирургии" и прочее в том же духе. Вовремя остановился, – успокаивал себя Андрей. Еще бы один шаг и его бы Зверь навсегда поселился в его душе. А сейчас тихая мирная жизнь обычного главврача в районной больнице, красавица жена, домик в английском стиле. И главное – умиротворение. Не надо с собой спорить, не надо искать компромисс между разумом и чувствами.

   Михаил же напротив: выбрал поначалу скромную жизнь "ботаника" в каком-то НИИ. А сейчас, если верить всему, что говорили ребята из СБУ...

   -А ты? Все бродяжничаешь?

   Андрей прошел в ванную и стал умываться с дороги. Брат развалился на новеньком модном диванчике, забравшись на него, как говорится – "с ногами".

   -А то! – проревел он, как-то странно и нехорошо ухмыляясь. – Бродяжничаю...

   -Мы тоже в прошлом году ездили в Голландию, – бросил из ванной Андрей.

   -В Нидерланды, – негромко поправил его Михаил. – Представляю себе... Это достижение.

   Андрей не услышал. Либо сделал вид, что не услышал.

   -Как у тебя вообще? – спросил он, возвращаясь в гостиную.

   -Да ничего, собственно... А что?

   -Невесту не нашел?

   Михаил расхохотался так, что с потолка посыпалась побелка.

   -Невесту! Ну, ты даешь! -при этих словах он сильно потер правый висок, где еле виднелась кривая полоса шрама.

   Маша пригласила всех на ужин.

   Андрею вдруг захотелось посмотреть на себя со стороны: как он важно проходит на кухню (именно важно, не спеша, как подобает главе семьи); как он, не спеша, со знанием дела, раскладывает нож, ложку вилку и так же не спеша, начинает ими оперировать; как тщательно пережевывает... От этого ему вдруг стало страшно приятно.

   "Словно эпитафия, – вдруг мелькнула мысль: Он был отличным семьянином... туда-сюда и прочее... и просто прекрасным человеком..."

   -Как блюдут ныне клятву? – голос Михаила рассеял марево мечтаний.

   -Что? – Андрей прищурился.

   Брат откинул в сторону лишние приборы, оставив только вилку, и принялся за еду.

   -Как сейчас блюдут клятву Гиппократа?

   Андрей не почувствовал подвоха в вопросе.

   -Блюдут, – серьезно ответил он.

   "Это вам не город!" – вспомнились слова старшей медсестры.

   Да, здесь не город. Особых денег не дерут.

   -Ну-ну! – усмехнулся Михаил.

   Андрей демонстративно разрезал отбивную ножом и наколол небольшой кусочек на вилку.

   -И почем сейчас болезни? – не отставал брат.

   -Чего ты хочешь? Есть что-то – так скажи.

   Михаил промолчал. И молчал он до самого конца ужина. Андрей ел нервно. Даже почти не пережевывал.

   После, они вдвоем прошли на веранду. Андрей налил коньяк и протянул брату.

   -Где ты пропадал? – он нарушил первым затянувшуюся паузу.

   -Да так...

   Михаил как-то неопределенно пожал плечами. А потом вдруг повернулся и, открыл, было, рот, но тут же его закрыл.

   -Да? – Андрей вопросительно уставился на него.

   Тот залпом выпил рюмку коньяка и сел на одно из кресел.

   -Поговорим? – спросил он.

   -Давай, – Андрей сделал небольшой глоточек из своей рюмки и присел рядом.

   Лицо Михаила покрылось испариной.

   -Я, кажется, видел бездну.

   -Что? – не понял Андрей.

   -Я разбудил Волка...

   2.

   -Ты всегда был сильным интуитивом, – в слова Михаила Андрей ощутил странные нотки. Но пока он не мог определить их значение.

   -Ну а ты у нас непревзойденный логик, – в тон ответил Андрей.

   Словно не замечая этого, Михаил продолжил:

   -Может, скажешь мне, чем закончится наш разговор?

   -Ничем хорошим.

   Ему сразу вспомнился дневной сон. Вернее его обрывки. И еще та странная птица.

   "Вот черт! – досадно выругался про себя Андрей. – Вот, пожалуй, и конец".

   Скорее всего, он и сам до конца не понял смысл своей последней мысли.

   -И все же, – продолжил беседу Михаил, – я попытаюсь.

   Андрей сделал еще один глоточек и попытался отстраниться от нахлынувших неприятных чувств. Голос Михаила стал чуть отстраненней:

   -Есть одна старая ученая загадка... вернее вопрос: "Вода окружает сушу или суша разделяет воду?" Что скажешь ты?

   -Это пустой вопрос.

   -И все же?

   -Я не знаю. Может, у тебя есть правильный ответ?

   -Будем считать, что есть, – улыбнулся Михаил. – Однажды читая "СтаршуюЭдду"...

   Тут Андрей не удержался и хихикнул.

   -Да, твоя любовь к викингам уже ходит в легендах. Ты, пожалуй, и сам уже скоро им станешь. Этакий берсерк...

   Никто из них двоих и не догадывался, что в определенных кругах Михаил уже проходил под этим кодовым именем.

   -Я понимаю твою иронию, – прищурился Михаил. – Но все же дослушай до конца. В общем, как-то снова читая мифы скандинавов про девять миров, я стал долго сопоставлять факты, и однажды меня посетила такая мысль: что если Мидгард – наш с тобой мир, это суша, а море и есть те остальные восемь миров, разделившие его на "материки". Улавливаешь мысль?

   -Нет.

   -Чтобы попасть из одного мира в другой должны быть какие-то "двери". Это как сосуществование суши и воды: одно есть в другом. На земле есть озера и реки. А в океанах и морях есть острова. Теперь понимаешь? Что если, чтобы попасть из Мидгарда в Муспельхейм – мир огня, надо пройти через вулкан. Что если "дверь" там? Надо лишь пройти лабиринт, взять ключ у последних врат и отворить их. А там – новый мир. А мы – люди, блуждаем в этом лабиринте, не имея сил найти верные пути, а оказываясь у этих "последних врат", у "двери", не имеем этого самого ключа. Потому что являемся жителями именно Мидгарда, а не Муспельхейми, или Нифльхейма. А я не без лишнего пафоса скажу тебе, что нашел такой "ключ"! Нашел и открыл "двери" в Муспельхейм...

   -Что за чушь! – Андрей аж поморщился.

   Поначалу он долго не мог понять, серьезен ли брат.

   -Что за чушь! – повторил Андрей.

   "Лабиринты, что за чушь! – Андрей поморщился. – Правду говорят, что каждый сходит с ума по-своему. Ключи, волки, лабиринты, паутины..."

   Глаза Михаила сверкнули безумным огоньком.

   "Берсерк, – заключил Андрей. – Совсем умом тронулся".

   -Ты совсем меня не слушаешь! – вдруг резко сказал Михаил. Он даже встал и заметался по комнате. Движение помогало ему упорядочить мысли.

   Да и вообще, только во время какого-либо механического действия, будь то ходьба, либо монотонная робота, он более или менее мог связно размышлять.

   -Понимаешь, порой мне кажется, что я вижу узоры.

   Андрей в непонимании изогнул брови "домиком".

   -Узоры Норн. Те узоры, что сплели нити, на которые нанизаны все вещи нашего мироздания. И они связываются в некий странный лабиринт...

   -Да ты сам себя слышишь? – в тон ответил Андрей. – Норны, Мидгард, Мусель... тьфу ты! Послушай, Миша, ты себя хоть со стороны слышал?

   -Да я понимаю, что логика моих мыслей тяжела для понимания. Но ты постарайся выйти из обычных рамок.

   Андрей махнул рукой.

   -Представь, что наш мир это общая комната, из которой можно попасть в другие комнаты, но только при наличии ключика от дверей.

   -Ну, допустим.

   -Имея этот самый ключик, я свободно прохожу по комнатам. Сейчас я, так сказать, в "земном мире", потом в...

   -... лунном, – бросил Андрей, кривовато усмехнувшись.

   Михаил резко замолчал. Он несколько секунд пристально смотрел на брата, потом залпом допил коньяк и молча вышел вон.

   -Что там случилось? – вошла Маша.

   Отвечать не хотелось.

   -Да ничего особенного...

   Андрей резким движением влил коньяк в рот.

   -Что-то я устал сегодня.

   Он оставил жене рюмку и пошел к себе в кабинет.

   Книги читать не хотелось. В голову лезли слова Михаила.

   -Наверное, зря я так резко. Что он там говорил?

   "Мне, кажется, что вижу узоры... Те узоры, что сплели нити, на которые нанизаны все вещи... Они связываются в лабиринт..."

   -Если честно – бред! Бред, какого-то буддистского монаха. Он со своими путешествиями совсем себе разум просрал... Надо с Михаилом завтра поговорить.

   Андрей сжал зубы: ему казалось, что он теряет брата. Словно тот какой-то законченный алкоголик.

   -Нет, надо с ним поговорить. И даже сегодня. А то эти его путешествия на острова Океании ни к чему доброму не приведут.

   -Он ушел, – в комнату вошла Маша.

   -Что? Кто ушел?

   -Миша... Забрал свои вещи, вызвал такси и...

   -Давно?

   -Минуту назад.

   -Чего ты сразу не сказала! – Андрей вскочил.

   -Откуда мне знать, что там у вас происходит!

   Маша резко развернулась и вышла из кабинета.

   Андрей нервно заходил туда-сюда.

   -Как маленький ребенок!

   День заканчивался крайне неудачно.

   Как и большинство людей, Андрей не хотел признавать свои ошибки.

   "Да, безусловно, они есть... Даже глупо бы было отрицать, – он с силой потер глаза, будто считал, что от этого станет легче. – Только в кино можно все контролировать: мысли, действия, чувства..."

   -Ядрить твою мать! – он тяжело вздохнул.

   Многого в жизни можно было бы избежать, много достичь, если только уметь все контролировать. Но даешь себе в чем-то поблажку и всё. Конец Порядку...

   Андрей набрал полные легкие воздуха и задержал дыхание.

   Как быстро забываются победы. Путь к ним тяжел и труден, но стоит достичь чего-то большего, как все можно потерять, из-за того, что "отпускаешь вожжи".

   -Я человек! Я не слаб! Я не силен! – тихо зашептал Андрей свою старую "формулу воина". – Я контролирую себя, потому иду верно. Я вижу свои ошибки, и не дам им повлиять на мое будущее.

   В этом толстячке с трудом можно было бы разглядеть мастера. Время и иная деятельность стерли черты классического воина.

   "Завтра я начну... Почему завтра? – Сегодня... Сейчас!"

   Андрей встал и направился в гостиную.

   Маша сидела к нему спиной и смотрела какое-то телевизионное шоу, с замахом типа "Что? Где? Когда?".

   Он догадывался, что она чувствует его присутствие.

   Андрей присел рядом.

   -Извини, – как можно мягче сказал он.

   Маша не отреагировала. Вернее, не подала вида.

   "Так и должно быть!" – Андрей внутренне усмехнулся. Ему была видна вся дальнейшая беседа. Маша уже "проиграла" эту битву.

   -Я действительно был не прав.

   Жена повернулась.

   -Не буду оправдываться... Наши отношения с Михаилом затуманили мне глаза.

   Он прижал Машу и поцеловал в лоб по-отечески.

   Она сдалась...

   "Одно только "но": – сам про себя подумал Андрей, – я не испытываю тех чувств о которых говорю".

   И было не понятно, считать ли это проигрышем для себя лично ...

   3.

   Ритуал... Частое повторение действий ведет от хаоса к слаженности... гармонии...

   Это путь к Порядку. Это путь к другому полюсу. И ритуал его вектор...

   Утром пошел первый в этом году настоящий снег, а не слабая его пародия, как вчера. Но асфальт был ещё теплым, потому белые хлопья быстро таяли, и в выбоинах тротуаров и дорог скапливалась грязная вода.

   Люди спешили на работу. Все они, повинуясь только своему закону движения, проходили мимо друг друга, почти не замечая окружающей действительности. Мысли их кружили вокруг ночных снов, планов сегодняшних работ, списков покупок, визитов вежливости... Да мало ли чего ещё! Люди бежали по своим проторенным траекториям, вычеркивая из памяти сегодняшнее утро.

   Это и был Порядок. Это и был Ритуал...

   Андрей сидел на единственном оставшемся брусе подъездной скамьи. Снег тихо садился ему на плечи, укутывая пушистым покрывалом.

   Из-за угла бетонной многоэтажки показался он.

   Выцветший сиреневый плащ, красно-белый "петушок" с советскими буквами "Спорт", сильно подрубленные штаны в полосочку и огромные кожаные ботинки, затертые до дыр. Звали его – Петр Сергеевич.

   Он сильно сутулился под тяжестью "кравчучки", в которой тянул на рынок свои нераспроданные пожитки. На щеке была наклеена бумажка: след неудачного бритья.

   Проходя мимо, Петр Сергеевич на секунду остановился, с любопытством оглядывая фигуру Андрея. Не найдя ничего примечательного он зашагал дальше.

   "Старость никого не жалеет, – Андрей поднялся. – Старость – первый предвестник смерти".

   Прозвучало это как-то фальшиво. Даже очень фальшиво.

   -Доброе вам утро! – сказал вслед Петру Сергеевичу Андрей.

   Тот остановился и уже более внимательно уставился на него.

   -Доброе! – произнес это он, скорее, оттого, что счел Андрея, заслуживающим беседы.

   -Вы меня не помните?

   -А как ты думаешь? – конечно, Петр Сергеевич был старше, но все же это "ты" Андрею не понравилось.

   -Думаю, что запамятовали.

   Петр Сергеевич никак не выявил своих мыслей. Он по-прежнему смотрел на Андрея со смесью какого-то превосходства.

   -Я – Андрей Замятин... Ваш ученик...

   -Уже нет, – усмехнулся Петр Сергеевич. – И уже давно не ученик. Ты обычный... уже.

   Андрей, в принципе, ожидал такого ответа.

   -Возможно, – как бы согласился он, – а возможно, что и нет.

   -Ты что-то хотел?

   -Поговорить... У вас есть время?

   Петр Сергеевич довольно долго молча смотрел на Андрея, словно что-то искал.

   -Можешь провести меня до рынка.

   И он, не дожидаясь ответа, пошел.

   -Мне нужен ваш совет, – Андрей попытался догнать своего бывшего учителя.

   Петр Сергеевич промолчал.

   "Так и должно быть, – Андрей поравнялся с ним. – Он явно испытывает меня".

   -Помните, вы когда-то говорили про дороги...

   -Нет.

   -Про то, что дорог в нашей жизни много. И какую бы я не выбрал...

   -Послушай, Андрей, – Петр Сергеевич резко остановился. – Не надо перевирать мои слова. Я не учитель в школе, и про пути-дороги тебе ничего не рассказывал.

   -Но...

   -Я все сказал.

   Петр Сергеевич выжидательно уставился прямо в глаза Андрею.

   Резкий тон его слов и само поведение вызывали противоречивые чувства. А когда-то он казался таким тихим и жалким человеком, не нашедшего себя в этом мире. Чудак, рассказывающий сказки про неведомые дали, иные миры и земли, да прочую лабудень.

   Но человек, стоящий сейчас перед Андреем, был совсем иным.

   -Тогда что вы говорили? – не сдавался Андрей.

   -Много чего говорил... И много чего не говорил...

   Андрей напрягся. От него ускользнуло, что по лицу Петра Сергеевича пробежала легкая улыбка.

   -Я не за себя... Понимаете...

   Андрей не нашелся, что сказать. На него вдруг нахлынули тысячи мыслей: и о брате, казалось бы уже потерянном для нормального общества; и о своей пустой жизни, полной безразличности к окружающим; и мысли о матери, и тех до сих пор непонятных причинах, приведших её к самоубийству. Все это закружилось в нелепом танце.

   "Зачем я к нему пришёл?" – Андрей злобно посмотрел в небо, словно ожидая ответа от него.

   Посчитав разговор оконченным, Петр Сергеевич медленно побрел дальше. Но вдруг обернувшись, он вдруг громко спросил:

   -А зачем это тебе?

   -Ну...

   Андрей от неожиданности не знал, что сказать. Ему показалось, что Петр Сергеевич словно заглянул в его мысли.

   -За брата переживаешь?

   -Да, – голос Андрея стал нервным и напряженным. – А вы что-то знаете?..

   Петр Сергеевич улыбнулся...

   4.

   ...Запах серы. К нему трудно было привыкнуть.

   Михаил огляделся. Гряда с вулканами осталась далеко позади. Но легче не становилось. Четвертые сутки без нормального сна. Да и воду он не рассчитал. Если через пару дней ничего не придумает, то далеко он не проедет.

   Двигатель остывал медленно. Надо было быть осторожным, чтобы вовнутрь турбины не проник вездесущий пепел.

   Вчера вечером удалось миновать гигантскую кальдеру, края которой отвесной скалой ниспадали в пропасть. Внизу буйствовали фумаролы, выбрасывая вверх тонны сероводорода и других химических соединений, не менее опасных для человека.

   С каждым часом ехать становилось все труднее. Хотя в «Грифоне» – так Михаил назвал свое детище – и стоял очиститель воздуха и кондиционер, машина начинала работать натужно. Два раза ее бомбардировали огромными базальтовыми камнями: следствие пирокластического потока из восточного вулкана. Другой раз «Грифон» чудом избежал лавового потока. Жидкая масса с огромной скоростью вылетела из-за хребта. Михаил чудом среагировал, направляя машину вверх, но поток успел лизнуть корпус.

   Долго простаивать не стоило. Того и гляди: от очередного землетрясения лопнет порода, и «Грифон» со своим хозяином навеки пропадет где-нибудь в глубинах магмы.

   Михаил проверил показания приборов и снова завел двигатель. Сверив данные фотосъемки, он проложил новый курс и тронулся с места.

   «Грифон» дернулся и резво помчался вперед, оставляя слева кипящую грязь. Маршрут пролегал к обсидиановым скалам, виднеющимся на юге. По последним наблюдениям – это было самое спокойное место в Доме Огня.

   Анализатор сработал быстрее Михаила. Он дал «полный стоп». «Грифон» скользил по инерции около метра и тут же подался назад. Порода от веса машины начала быстро уходить вниз, обнажая кроваво красную остывающую лаву.