Текст книги "Герой по принуждению. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 83 страниц)

– Неффи, я надеюсь, что ты не забудешь меня. Харальд кажется мне очень опасным соперником.

– Мой повелитель, разве я смогу когда-нибудь забыть твои огненные поцелуи? – Тяжело дыша ответила мне эта знойная красавица – Мне теперь каждую ночь нужен мужчина, но только для того, чтобы хоть немного забыться и уснуть. Ведь все мое тело до сих пор горит от твоих поцелуев и я летела в Синий замок лишь только за тем, чтобы вновь быть с тобой, мой повелитель.

Чмокнув Нефертити в кончик носа, я повернулся, прихватил большую сумку с сотовыми телефонами и пошел к выходу, мурлыкая себе под нос песенку. Моя божественная и несравненная царица бросилась за мной следом. Выходя из библиотеки, я столкнулся нос к носу с Харальдом и, ухмыльнувшись, взял под руки их обоих и стал спускаться вниз по лестнице, заставив сумку лететь позади нас. Пройдя по террасе до дверей своей спальни, я заглянул в нее, словно что-то забыл там, а потом втолкнул их в нее и ушел не прощаясь. Чем скорее они сплетутся в страстных объятьях, тем лучше будет нам всем.

В этот момент я если не знал наверняка, то очень сильно подозревал, что Парадиз Ланд уже не отпустит меня в Зазеркалье. Я слишком стремительно вошел в этот удивительный мир и слишком многое в нем изменил, чтобы вот так, запросто, взять и уйти из него. Да, и сам Парадиз Ланд изменил меня и особенно постаралась в этом отношении Лаура. Не скажу что я почувствовал себя очень крутым боссом, но теперь прекрасно понимал, что власть моя в этом мире очень велика и что сам я принадлежу не одной только Лауре. В этом моя маленькая охотница была полностью права. Догадывался я и еще кое о чем, куда более важном и существенном, о существовании еще одного примата веры, который гласит:

– «Бог есть любовь и всякая любовь принадлежит Богу и является тем, что он требует от всего Сущего».

Не знаю, в какой именно момент я понял это, но теперь знал, что моя славная, милая Лесичка вправе любить меня, а Харальд просто обязан ответить на страсть Нефертити и отдать ей всего себя без остатка, ну, а мне, в свою очередь, нужно только радоваться тому, что мои друзья познают друг друга и воздадут Богу то, что дает посланным им в Абсолютную Пустоту Создателям энергию для созидания новых Вселенных. Вот потому-то я и был принят Парадиз Ландом, что хотел вернуть в этот мир молодость и любовь.

Простое плотское наслаждение, когда жадные уста возлюбленных страстно целуют тела друг друга, наслаждаются жаркими объятьями и исторгают громкие крики сладострастия. Именно затем и создан Парадиз Ланд – мир, в котором должны царить гармония и любовь. С такими вот мыслями я быстро спускался по лестничным маршам Золотой башни, которая несколько дней была моим домом и местом, где я познал очень многое, понял свою сущность и ощутил силу.

Теперь я знал уже наверняка, что мне было уготовано еще одно испытание, решить проблему, с которой не смог почему-то справиться сам Создатель – найти и обезвредить темных ангелов, которые вознамерились изгнать его из Парадиз Ланда и повернуть все вспять. Задача передо мной стояла архисложная и Создатель, похоже, не мог прийти мне на помощь. Если я найду единственно верный ход, то смогу победить темных ангелов, если нет, то проиграю не только я, но и Создатель. Помощи я действительно мог теперь искать только у ангелов, которым претила даже сама мысль убить собрата, пусть и восставшего против Создателя. Так что задача моя была чрезвычайно сложной.

Уриэль был слишком юн и неопытен, а потому не знал ничего такого, что могло бы помочь мне в этом деле, но он был отличным парнем и самым лучшим моим другом. Доверял я ему полностью без колебаний. Может быть я найду в замке ангелов ответ на свой вопрос, как мне добраться до подземелий Создателя, а может быть и нет. Тогда нам придется самим решать эту проблему и мне понадобятся все мои друзья. Своих сестер я тоже решил взять с собой, ведь они были опытные магессы и умели делать многое. Маленькая русалочка так же нужна была мне, как и два отважных рыцаря. Был я уверен и в братьях Виевичах, а на счет их князя у меня и подавно не возникало сомнений. Если Ури не слопает его торт, то ради Создателя он пойдет на любой подвиг и отважится спуститься даже в преисподнюю.

Оседланные крылатые кони уже стояли на площадке перед Золотой башней. Все они были белы, как снеговые шапки гор, а их гривы и крылья сверкали чистым серебром. Мои друзья были одеты в элегантные кавалерийские костюмы и нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Князь Добромир Вяхирь, колодой лежал на боку у их ног, но его опущенные веки уже начали подрагивать. Лаура держала в руках новенький костюм и я, увидев, как радостно улыбается моя отважная, маленькая охотница, остановился перед ней и стал раздеваться, безмятежно улыбаясь. Когда я скинул с себя рубаху и девушка увидела то, как пульсируют мои родинки, готовые выстрелить и впиться в её тело, громко взвизгнул:

– Ой, мамочки! Айрис, возьми скорее костюм милорда, а то эти ваши родинки сейчас сами перепрыгнут на меня.

Мои любимые сестры быстро помогли мне одеться и я присел на Добрыню, как на осиновый чурбан, чтобы было удобнее натянуть на ноги коричневые кавалерийские сапоги. Князь слабо простонал и я, постучав по его твердому, как камень животу, сказал:

– Не, еще не шевелится, совсем, как каменный.

Горыня громко заржал моей шутке и Ослябя, едва сдерживая смех, ласково отвесил ему оплеуху:

– Цыц, Горынька, нельзя над князем насмехаться. – Поворачиваясь ко мне, Ослябя спросил – Михалыч, как князя-то везти теперь будем?

Почесав затылок, я позвал Орлика:

– Орлинька, малыш, поди-ка сюда, посмотри дружок на это чудо. – Орлик, подошел ко мне и взглянул на лежащего у моих ног князя, чье тело было все еще выгнуто, а руки заломлены за спиной. Ласково погладив коня по морде, я спросил его – Нравится тебе такой всадник, Орлик? Это смелый и отважный воин, дружище, таких, как он, тебе во всем мире не сыскать. Будешь ли ты его верным товарищем?

Крылатый конь стал часто, часто кивать головой и стучать копытом. Я удовлетворенно кивнул головой и сказал Орлику:

– Тогда встань на колени, чтобы нам было удобнее положить его на седло, мой красавец.

Орлик послушно опустился на колени и коснулся своим мягким носом в бок Добрыни. У того стали медленно вытекать слезы из-под подрагивающих век. Я взял князя за ноги, а Роже за плечи и мы положили его на седло лицом вниз. Орлик встал и мы стали крепко привязывать Добрыню Вяхиря. Барон де-Турневиль сказал мне:

– Мессир, я видел слезы на лице князя.

– Стало быть оттаивает наш князёчек, Роже. – Ответил я и весело воскликнул – Ничего, старина, сейчас макнем его пару раз в Русалочье озеро, он у нас тотчас начнет девок щупать! Ну, друзья мои, по коням и в путь!

Мальчика я нашел безошибочно, хотя все кони были одинаковой белой масти. Он уже стоял с высоко поднятыми крыльями и пританцовывал в предвкушении полета. Прежде, чем вскочить в седло, я произнес сложное магическое заклинание, которое сделало крылатых коней опытными летунами.

Горыня и Бирич уже объясняли Роже, как управлять крылатым конем в полете, но это было излишне, барону нужно было только сидеть в седле и говорить своему Мандарину куда лететь и с какой скоростью. Оглядев новые седла и бездонные седельные сумки, которые изготовили мои сестры, я остался доволен. Туда вместились все наши вещи, а они были едва наполнены. Тронув поводья я направил Мальчика вперед.

Обитатели замка, уже стали просыпаться, а из Солнечной башни как раз вывалила пьяная в дымину толпа забулдыг во главе с Тольтеком, которая направлялась к магическим купальням. Увидев нас, Тольтек весело заорал громовым басом:

– Счастливого тебе пути, касик, и множества славных и великих побед!

Помахав рукой этому парню, которому так не повезло с папашей, я повернул Мальчика к Русалочьему озеру. Снизу нам махали руками прекрасные обитательницы Синего замка, окруженного столь мрачной и ужасной пропастью. В моей голове в какой уже раз мелькнула шальная мысль и я, приказав своим друзьям не спеша лететь к Золотому мосту, заставил Мальчика резко подняться вверх. Уриэль и Лаура увязались вслед за мной и я не стал этому протестовать. Мой крылатый красавец, в котором кипела и бурлила новая страсть, страсть к полету, поднимался по крутой спирали все выше и выше, туда, где царит жуткий, пронизывающий насквозь холод. Моему магическому коню он не был страшен, да, и мне, как вскоре выяснилось, холод теперь тоже был нипочем, родинки Великого Маниту могли защитить меня и не от таких неприятностей.

Когда я поднялся на высоту пятидесяти километров, где воздух был похож на искрящийся лед, передо мной раскинулись огромные, бескрайние просторы Парадиз Ланда и самое главное теперь я мог охватить голубым лучом весь остров Мелиторн и окружающие его горы. Нужно было не только возвращать жизнь в Миттельланд, но и вернуть прежнюю прелесть здешнему пейзажу и я сделал это. Тихо и нежно, несколькими ласковыми прикосновениями и сложным магическим заклинанием. Земли внизу бесшумно разгладились, горы стали не такими высокими и искореженными, леса вновь зазеленели и даже мрачный и зловещий Черный лес вновь стал, как и прежде, темно-зеленым, живым, а вокруг острова Мелиторн опять сияла широкая водная гладь. Вот теперь я навел здесь полный порядок.

Повинуясь мне, Мальчик сложил крылья и я с громким криком полетел вниз. Лаура и Уриэль с воплями, не менее истошными, летели по обе стороны от меня. Километрах в пяти от земли Мальчик стал понемногу расправлять крылья и вскоре распахнул их во всю ширину. Меня встряхнуло так, словно мы со всего размаху ударились о землю, но ничего, сбруя и седло выдержали и я не свалился вниз.

Возле Золотого моста мы нагнали наших друзей и полетели рядом с ним. Мост отражался в водной глади и к берегу озера бежали жители окрестных городков и деревенек. Сверху мне было видно, что в озере полно рыбы и теперь самое лучшее место для рыбалки был именно мост, так что рыбаки могли готовить свои снасти, а вот паромщики остались без работы, да, и самих паромов давным-давно уже не было на острове Мелиторн. Уриэль, описывая вокруг меня замысловатые петли, восторженно заорал:

– Ну, что, Михалыч, ты и теперь сомневаешься в том, что ты величайший из всех живущих ныне магов?

Хохоча во весь голос я крикнул в ответ:

– Ури, дружище, а каким по-твоему должен быть сын Великого Маниту? Засранцем вроде Карпинуса, который только и научился, что мастерить говенники со съедобным дерьмом? Нет парень, у меня были отличные учителя, ты, Лаура, Антиной и прекрасная Нефертити, а мудрая Афина вообще сделала мне чудесный подарок, как же я мог облажаться, Ури?

Резвясь, словно дети, мы летели к Русалочьему озеру. Прекрасная и желанная маленькая русалочка летела рядом со мной и бросала в мою сторону все более и более страстные взгляды и я отвечал ей улыбкой. Над озером мы сделали несколько кругов и на наши крики из коттеджей, стоящих на берегу, выбежало несколько десятков их обитателей. В основном это были лешие и кикиморы, но я увидел среди них и двух русалок, которые призывно махали мне венками, сплетенными из лилий.

Подумав о том, что, возможно, вскоре мне вновь придется устроить группенсекс, я слегка помрачнел, но услышал в этот момент нежный голосок Лесички:

– Милорд, ты, кажется, не ожидал того, что эти русалки будут ждать тебя?

Мы приземлились у самого берега и сразу попали в объятья леших и кикимор, которые встретили нас радостными возгласами. Соскочив с Мальчика, я впервые не стал распрягать его сам, а позволил это сделать Роже и Уриэлю. Кажется, мой верный конь правильно понял мои чувства и волнение. Но прежде всего я попросил выйти вперед двух прекрасных кикимор, в нежные руки которых я хотел передать отважного воина. Такие нашлись быстро и вскоре две очаровательный девушки уже подняли Добрыню на руки и понесли его к воде. Увидев поблизости Конрада, Блэкки и Фая, важно вышагивающих на берегу, я сразу понял, что жители Русалочьего озера заранее знали о нашем скором прилете к его прекрасным берегам.

Видимо, князю пришлось очень туго за эти два тысячелетия, раз даже Русалочьему озеру пришлось не только полчаса приводить его в чувство, но даже изрядно взволновать свою водную гладь. Пока Добрыня приходил в себя, кикиморы окружили меня кольцом и стали, напевая протяжные песни, раздевать меня и трех русалок. Они одели на нас длинные, белые рубашки и увенчали наши головы венками из белоснежных лилий. Лишь на мгновение это пение прекратилось, да, и то только потому, что над озером разнесся басовитый вопль Добромира Вяхиря:

– Робяты, вода! Разрази меня гром, вода!

С такими словами пришел в себя этот русский чудо-богатырь, которого, как я полагаю, все эти две тысячи лет мучило самое жестокое похмелье за всю историю человечества. Меня это лишь на мгновение отвлекло от моих ароматных, нежных русалочек. Три мои невесты были очаровательно, просто упоительно хороши и как только песнопения кикимор окончились, сразу же прильнули к моему разгоряченному страстью и подрагивающему от нетерпения телу.

Мои спутники и обитатели Русалочьего озера быстро покинули его берег и нас осталось семеро. Добрыня уже окончательно пришел в себя и внезапно обнаружив, что его обнимают две прекрасные девушки, уже успел снять с них длинные рубашки и теперь со страстью целовал их молодые и полные сил тела. В нем и самом играла сила и страсть, что заставляло воду вокруг них, буквально кипеть и бурлить. Увидев меня, он громко крикнул:

– Эй, братко, не ты ли будешь тот маг, которого все зовут-величают Михалычем?

– Ну я, так что с того? – Насмешливо ответил я князю и принялся наспех творить себе и своим невестам летающую платформу из травы, кувшинок и лилий.

Добрыня, крепко обнимая своих подруг за талии, двинулся мне навстречу, обращаясь с глупейшим предложением:

– Постой, братко, поговорить надобно.

Нагло ухмыльнувшись, я приказал цветущей платформе поднять нас в воздух и сложив пальцы в кукиш, ответил князю:

– Фиг тебе, князинька, успеем еще наговориться. Займись-ка лучше делом и не задерживай меня, так как времени у меня в обрез, до завтрашнего утра и тачать лясы я с тобой нынче не намерен. Адье, мон шер.

Русалочки засмеялись журчащим, как лесной ручеек, смехом и их хрупкие, но сильные руки стали обнимать и ласкать мое горячее тело. Я с трудом сдерживал себя и лишь ласково гладил их по нежным плечам и с силой сжимал губы, чтобы с них не сорвалась магическая формула, заставляющая наши одежды самим слететь с тела. Однако, магией я все же воспользовался и за большим валуном на той стороне озера, куда летела моя магическая лужайка, нас уже ждало брачное ложе, сотканное из мягкого мха и шелковистых трав, застеленное белоснежными простынями из нежнейшего, прохладного шелка.

Там уже было приготовлено шампанское и всяческие деликатесы для моих прекрасных невест. Подарки я им решил подарить завтра, когда все они станут моими сестрами, а сегодня они были еще моими невестами, а я их женихом. Пусть недолго, всего меньше суток нам было суждено пробыть новобрачными, но я уже знал, что буду помнить каждую секунду этого праздника любви. Русалочки нашептывали мне свои страстные признания и говорили о своей любви и я отвечал им так же ласково и нежно.

Наконец, мы перелетели через валун и опустились на наше брачное ложе. Мои губы прошептали магическое заклинание, наши белые рубашки мигом соскочили с тел и, трепеща рукавами, как крыльями, взлетели вверх и повисли на елях, обступивших стеной эту маленькую полянку. Мы повались на шелковистое, упругое доже и я жадно приник к губам Лесички, одновременно посылая свой поцелуй Оленьке и Настеньке. Так звали двух других русалочек, которые приникли ко мне прохладными, гибкими, гладкими стебельками. Олеся, в чьих широко распахнутых глазах могла утонуть даже огромная гора Обитель Бога, оторвалась от моих губ и спросила меня:

– Любовь моя, это правда, что в твоей магической купальне может исполниться любое желание?

– Да, моя рыбонька. – Ответил я девушке – Нужно только очень хорошо представить себе то, что именно ты хочешь изменить в себе и Русалочье озеро тотчас сделает это, но разве ты не само совершенство, солнышко мое?

Русалочки дружно, как по команде, поднялись и, переглянувшись между собой, соскочили с нашего ложа и тихо смеясь бросились к озеру. Их стройные ножки с чулочками из серебряной чешуи и алыми плавничками были, так очаровательны, что я хотел вскочить и броситься за ними, но Оленька, которая была немного выше своих подруг, обернулась и погрозила мне пальчиком. Откинувшись на спину, я извлек прямо из воздуха зажженную сигарету и закурил, нервно зятягиваясь. Мне было ясно, что эти маленькие шалуньи что-то затеяли, но пока что не понимал, что именно и, главное, зачем, ведь они и правда были само совершенство.

Вскоре русалки вернулись и стали отжимать друг другу волосы. В том, как они были заботливы и нежны между собой, я видел очень хороший знак для себя. Дочери Маниту во время нашей брачной ночи всячески избегали даже случайных прикосновений друг к другу, а эти красавицы не стеснялись ласкать друг друга, что обещало нам всем райское наслаждение. Я решил отдать каждой по родинке, а четвертую оставить еще для одной небожительницы с которой хотел вскоре встретиться и потому, на всякий случай, сотворил одно маленькое, фамильное заклинание. Это отодвигало от меня Лауру еще на какое-то время, но, право же, вполне стоило того, к тому же со своей маленькой охотницей я уже никогда не расстанусь.

Налюбовавшись на игры русалок, которые они, явно, устроили для меня специально, я голубым лучом, выпущенным из Кольца Творения быстро высушил, нежно расчесал и заплел их прекрасные, синие волосы в косы. Русалки засмеялись и бросились ко мне в объятья и я отдал им свое тело, чтобы они довели меня до полного исступления и забрали себе подарки моих сестер. Первую родинку сорвала с меня Лесичка и это произошло так быстро, что я даже не поверил себе. Мою маленькую русалочку словно ударило током, когда это произошло и она вскрикнула, как раненная птица, но в глазах её было столько счастья, что я понял, как приятна ей была эта боль.

Вторая родинка отошла Настеньке и это снова произошло так же быстро и лишь после того, как наступила очередь Оленьки получить от меня в подарок родинку Маниту, я сообразил, наконец, что эти небесные создания сделали то же самое, что каждое утро делала Афродита. Это настолько возбудило меня, что душа моя была переполнена страстью. Усилием воли заставив родинки погаснуть, я стал ласкать и целовать своих невест так, словно хотел забрать обратно с их тел родинки. Над озером разнеслись крики и стоны моих обожаемых и любимых русалок и в каждом крике было столько блаженства, столько счастья, что из этого наслаждения можно было создать не один десяток Вселенных.

Когда мои нежные подруги вконец обессилили, я поднялся вместе с ними и перелетел через гранитный, покрытый мхом валун в нежные воды озера. Бросив взгляд на ложе, я увидел на нем алые цветы, рожденные их страстью, тот секрет хитрых русалочек, из-за которого они смогли так быстро заполучить мои родинки. Смеясь от счастья, я резвился с ними в прозрачной воде, нырял вслед за своими рыбками и легко нагонял их под водой, где так же как и они мог свободно дышать благодаря тому, что стал сыном Великого Маниту.

Наши любовные утехи и под водой были так же хороши и сладостны и русалкам очень понравилось то, что у них, наконец, есть такой любовник, который может овладеть ими на дне озера, прямо на его золотом песке. Магические воды озера многократно усиливали наше взаимное влечение и наслаждение наше было столь велико, что над нами возник целый водоворот и длилось это до самого заката солнца.

Ночь принесла нам новую волну страсти, которая не иссякала до самого утра и лишь с первыми лучами солнца мы отстранились друг от друга и на наши тела белыми птицами слетели длинные рубашки. Вот тогда я и сделал своим сестрам свой подарок, – наградил их полным и абсолютным знанием магии, а в прекрасные тела Ольги и Анастасии вложил свои магические обереги. Сестры мои стали еще прекраснее, чем были и теперь они стали магессами самого высокого уровня, а значит и задачи у них были теперь совершенно иные, более высокие. Обеим я велел отправляться в Синий замок. Ольге я велел поселиться в Синей башне, быть в ней хозяйкой и внимательно следить за тем, чтобы ничто не нарушало покой острова Мелиторн. Настеньке же следовало лететь в Золотой замок и так же поселиться в его Синей башне. Отныне эти башни я повелел называть Русалочьими и послал в оба замка два малиновых шарика, которые должны были высечь их имена на самом видном месте.

Все остальное мои сестры должны были найти уже в своих новых жилищах, включая и своих новых возлюбленных. Хотя теперь они были не совсем обычными русалками, а стало быть могли дарить свою любовь не одному единственному возлюбленному, ну, да, это уже было делом моих сестер и любой их выбор я мог только приветствовать. Лесичку же ждал её Харальд и она уже вздыхала о нем и, глядя в глаза русалочки, чей взгляд стал много смелее, я понимал, что для этого парня кое-какие перемены покажутся не только неожиданными, но и весьма приятными. Оставив своих прекрасных сестер-русалок говорить о своем, о девичьем, я быстро перелетел через озеро. Полет был хорош, но вот при приземление, запутавшись в подоле длинной рубахи, я споткнулся и запахал носом по траве. Мне навстречу раздался громкий, ехидный смех и шуточки:

– Что, мессир, возникли проблемы при посадке? – Беззлобно поддел меня Уриэль.

– Да, братко, не больно ты ловок. – Вторил ему Добрыня.

Ангел Уриэль-младший сидел голиком на постеленном на траве пушистом пледе с сигаретой в зубах и на его руках спала обнаженная девушка-кикимора. Его крылья порхали над ними распахнувшись подобно балдахину. Неподалеку от него на втором пледе полулежал опершись на локоть Добрыня и его обнимала вторая такая же красотка с изумрудными волосами, которая даже во сне не могла оторваться от этого ладного парня. Сев между ними, я тоже закурил и стал любоваться красивым и величавым зрелищем, – над лесом встает солнце и озаряет своими лучами водную гладь Русалочьего озера, над которым курился легкий туман.

Стояла тишина, в которой был слышен каждый звук и до меня донесся серебряный русалочий смех. Мои сестрички решили испробовать самый сложный магический трюк и перелететь через озеро. В отличие от меня они догадались сбросить с себя длинные рубашки и летели нагишом, но все-таки не дотянули до берега и с визгом шлепнулись в озеро. У Уриэля на лице было написано крайнее изумление. Райский летун совсем обалдел, увидев конкуренцию ангельскому племени со стороны русалочек и когда они шлепнулись в воду, вздымая брызги, удовлетворенно крякнул:

– То-то же, синеглазые, долетались. Для хорошего полета нужны крылья и настоящее мастерство! – Высказав критические замечания, ангел, не выпуская девушку из рук, передал мне своими послушными крыльями золотой поднос, накрытый мелехинским "Ролексом", раскатанным в блин – Михалыч, отведай-ка угощеньица, которого Добрыня дожидался столько лет. Благодаря его щедрости нам всем по кусочку досталось. Мало конечно, но вкус почувствовать можно.

Подняв крышку, я увидел на золотом подносе узенькую дольку торта, испеченного Создателем. Он и в самом деле оказался великолепным на вкус, но я не стал его есть один, а позвал своих сестер. Я не стал рисковать и увеличивать этот кусочек торта, боясь того, что тем самым испорчу кулинарное творение Создателя и разделил его на совсем тоненькие кусочки. Мы съели их не спеша и нашли, что наш Создатель был мастером и в этом сложном деле. Торт имел отменный, ни с чем не сравнимый вкус и попробовать его стоило, хотя, вероятно, пользы от него теперь не было никакой. Однако, я ошибался. Стоило мне съесть крохотный его кусочек, как я почувствовал в себе невиданный прилив сил и энергии.

Превратив крышку обратно в часы, я убедился в том, что они идут и заодно узнал, что уже наступила половина седьмого утра. Мои сестрички-русалочки отведав торта тотчас побежали к коттеджу, а я взял в руки поднос, в котором было добрых полтора пуда весу. Сам по себе не смотря на изящные формы он не представлял для меня особенного интереса, тем более, что я уже умел делать золото отменного качества, которое почти ничем не отличалось от природного золота из Зазеркалья. Меня этот поднос интересовал прежде всего, как вещь, изготовленная самим Создателем и особенно ценным на мой взгляд было само золото.

Добрыня и Уриэль разбудили своих подружек, укутали их в пледы и отправили досматривать сны в теплые постели, а сами принялись быстро одеваться. Судя по тому, что по берегу было разбросано немало одежды, вчера и на этом берегу творилось черт знает что. Когда я шел к лесу, откуда доносилось тихое ржание, я увидел на веранде одного из коттеджей прелестную картину, – свою обнаженную, отважную охотницу в объятьях кудрявого лешего с голубыми, словно небо, глазами, который, видно, так и не сомкнул в эту ночь глаз. Любуясь Лаурой, он нежно гладил её по волосам. Увидев меня, леший вздрогнул, но я улыбнулся ему в ответ и прижал палец к губам.

Меня эта картина совсем не расстроила и не опечалила, как и не вызвала во мне ревности, ведь Лаура имела полное право на то, чтобы хоть немного утолить свое желание, коли я вот уже столько ночей не дарил ей своей любви, не ласкал её нежное тело. Девушка все же проснулась и открыв глаза, улыбнулась и протянула ко мне руки. Леший поднялся на ноги и передал Лауру в мои объятья.

В благодарность за те ласки, которыми этот худенький паренек одарил мою подругу, а лешие, как мне уже было известно, были очень нежны к женщинам и могли в этом поспорить даже с сатирами, я наградил его даром исцелять любые раны зверей и птиц, что было подвластно Великому Маниту, защитнику всего живого. Для лешего, этого жителя леса, такой дар был, несомненно, очень важен, ведь он умел понимать каждого из обитателей леса.