Текст книги "Проклятый Лекарь (СИ)"

Автор книги: Александр Лиманский

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Проклятый Лекарь

Глава 1

День не задался с самого утра.

– Вы нам не подходите, – сообщили мне на очередном собеседовании, только открыв моё дело.

Я смотрел на мужчину за столом и думал о том, как легко можно было бы остановить его жирное, бьющееся сердце. Такие давно людей не лечат, а просиживают штаны в кабинетах, перебирая бумаги.

Один жест. Легкий, почти незаметный импульс воли, и его кровеносная система превратилась бы в кашу из тромбов.

Но я стоял смирно.

Маска бастарда-неудачника, которую я носил последние два месяца, ощущалась чужеродной и тесной, но я продолжал играть роль.

– Могу я узнать причину отказа? – ровным тоном спросил я.

Главврач лениво поднял на меня глаза, словно удивлённый, что я вовсе посмел заговорить.

– Причину? – он хмыкнул и ткнул пухлым пальцем в мои бумаги. – Диплом с посредственными оценками, никаких рекомендаций, да ещё и… – он брезгливо отодвинул документы к краю стола. – Святослав Пирогов. Бастард. Даже имя у вас излишне претенциозное для вашего положения. Этого недостаточно?

Еще и имя это. Святослав. «Святая слава». Если бы этот упырь только знал, КТО скрывается в теле этого претенциозного бастарда. Архилич Тёмных Земель, носящий имя святого.

Этого мужчину звали Гавриил Петрович, и он был главврачом частной клиники «Серебряный крест». Моя двадцать третья попытка найти работу за последний месяц.

Двадцать третий отказ. Ещё утром был двадцать второй.

Забавно, в прошлой жизни я одним жестом мог поднять армию мертвецов, а здесь не могу найти работу хотя бы санитаром.

– Бумаги не отражают реальных навыков, – спокойно возразил я. – Испытайте меня. Дайте мне самого безнадёжного пациента и я докажу свою компетентность на деле.

На секунду в его глазах мелькнуло удивление, которое тут же сменилось самодовольным смехом. Он откинулся в кресле так, что оно жалобно скрипнуло под его весом.

– Испытание? Тебе? – усмехнулся он. – Мальчишка, ты хоть понимаешь, куда пришёл? Мы не благотворительная организация для безродных выскочек.

Он перестал смеяться и махнул рукой в сторону двери.

– Мы вам перезвоним, – бросил он с ноткой окончательного вердикта. Дежурная фраза, означающая «проваливай и не отсвечивай».

– Благодарю за уделённое время, – кивнул я.

Больше с этим человеком говорить было не о чем.

Развернулся и направился к выходу, не дожидаясь, пока меня выпроводят. Спиной я чувствовал его самодовольный взгляд. Взгляд человека, упивающегося своей крошечной властью. Которая не распространяется дальше этого учреждения.

Такие всегда были моей любимой едой. Раньше. Сейчас конфликт с этим боровом усугубит ситуацию, а мне позарез нужна работа в медицинском учреждении.

Поэтому я принял решение отправиться на другое собеседование. Времени на поиск работы осталось совсем мало, чтобы спорить со всякими идиотами.

Я шёл по стерильно-белому коридору, пахнущему хлоркой и другими дезинфицирующими средствами. Мимо проносились деловитые лекари в халатах, на отворотах которых тускло поблескивали вышитые руны защиты.

Стены были увешаны благодарственными письмами в золоченых рамках, кричащих об успехе и богатстве больницы.

На фоне всей этой показухи я ощутил знакомый холод в груди. Он не был физическим. Это было прикосновение моего проклятия, тонкое, как игла, напоминание о том, что часы тикают.

Картинка из прошлого ясно вспыхнула перед внутренним взором. Финальная битва. Разрушенный тронный зал моей Цитадели, усеянный телами павших.

Я, Архилич, Повелитель Темных Земель, стоял над поверженным врагом – последним Владыкой Тьмы.

Раньше мы были союзниками, пока он не предал меня. И всё ради того, чтобы забрать мои силы. Всё ради величия и власти!

Он умирал, но в глазах его горела неистовая, фанатичная ненависть.

– Ты, упивающийся моей смертью, – прохрипел он, захлёбываясь светом, – теперь будешь вымаливать каждую кроху жизни, подаренную другому!

Последнее, что я помню, – это ослепительная вспышка белого, разрывающая боль, которая пронзила не физическое тело, а саму мою суть. Враг потратил энергию души, уничтожил ее… и все ради того, чтобы наложить свое последнее проклятье.

А потом – тьма. И холод. Я очнулся от нехватки воздуха, с землёй во рту и на глазах. Кто-то пытался избавиться от этого тела.

Я с трудом выбрался из неглубокой ямы на краю лесополосы. Мир плыл перед глазами, новое тело отказывалось слушаться.

Не помню, как добрался до кромки деревьев. Помню только, как чья-то рука схватила меня за локоть и потащила за собой. Сопротивляться не было сил. Да и желания.

До сих пор я так и не понял, кто мне тогда помог и почему.

Следующее пробуждение было уже в комнате общежития. Тесной, воняющей перегаром. Голова раскалывалась от похмелья – нового и омерзительного для меня ощущения.

Памяти в этом теле не было. Лишь пустота.

Оказалось, накануне громко праздновали выпускной. Судя по всему, предыдущий владелец тела отпраздновал так хорошо, что его решили похоронить заживо. Теперь же все разъезжались из общаги.

Я остался один, в чужом мире, в чужом теле.

Самое мерзкое в этом проклятии – его извращённая, садистская логика. Я, веками собиравший жатву смертей, теперь вынужден дарить жизнь. В моей душе – или в том, что от неё осталось – теперь находится Сосуд Смерти.

Черный хрустальный кубок, который видит только тот, кто отмечен проклятием. Каждый день он медленно пустеет, постоянно испаряя около трёх процентов Живы. И если запас упадёт до нуля, я умру. Окончательно и бесповоротно.

Я прикрыл глаза на секунду, концентрируясь. Перед внутренним взором возник знакомый образ: гранёный кубок из полированного обсидиана. Серебристая субстанция заполняла его примерно на четверть. Остаток от спасённой позавчера кошки какого-то торговца, угодившей в капкан.

Двадцать три процента.

Первую неделю я был уверен, что смогу обмануть систему. И искал лазейку. Я пробовал всё.

Ходил по темным проулкам, привлекая к себе внимание разных отморозков. И в первый же день меня попытались ограбить.

Благо предыдущий хозяин этого тела держал себя в приличной физической форме, видимо, компенсируя умственные способности спортом. Я без труда сломал нападавшим руки, а потом, в качестве эксперимента, сам же их и вылечил.

Сосуд остался пуст. Проклятие было хитрее. Нанесённые мной увечья не считались.

Тогда я попробовал иначе. Платил бродягам за фальшивую благодарность – без толку. Проклятие считывало не слова и не действия. Оно питалось только истинными, неподдельными эмоциями.

Только искренняя благодарность за спасённую жизнь может наполнить этот чёртов кубок. И чем сильнее была угроза смерти, тем щедрее была награда.

Я, повелитель смерти, стал заложником чужой благодарности.

Абсурд, достойный пера сумасшедшего драматурга. И вот теперь я иду по коридору больницы, получив очередной отказ, а мой запас топлива для существования на критически низкой отметке.

Двадцать три процента. Мало. Очень мало.

С этими мыслями я дошёл до стеклянных дверей выхода. Они разъехались передо мной, и в лицо ударил свежий воздух, смешанный с запахом выхлопных газов и… назревающей паники.

Прямо к парадному входу нагло подкатил черный представительский седан с мигалками. Дверь открылась. Пожилой мужчина в дорогом костюме сделал шаг на асфальт и тут же рухнул, как подкошенный. Без звука, без предупреждения. Просто упал.

Из машины тут же выскочила молодая женщина в строгом деловом платье. Она бросилась к нему.

– Папа! Помогите, кто-нибудь! – её крик был отчаянным.

Сначала сбежались зеваки. Просто прохожие, остановившиеся поглазеть на чужое горе. Стандартная реакция.

Потом шум привлек внимание персонала. Двери клиники распахнулись, и на крыльцо выбежали двое лекарей в белых халатах.

Увидев происходящее, они бросились на помощь, но эта помощь вылилась в беспомощную суету.

– Магический откат! Срочно нужен диагност! – бросил один из них.

– Какой откат, у него инсульт! – начал спорить второй.

Я смотрел на эту сцену без малейшего удивления. Суета. Бесполезные крики. Типичные людишки, столкнувшиеся с чем-то, что не вписывается в их уютные протоколы.

А я стоял и смотрел на умирающего старика. Мой мозг работал с холодным расчётом.

Двадцать три процента. Семь дней спокойной жизни, может, восемь, если повезёт… Если я сейчас использую силу для его спасения, это отнимет процентов пять минимум, а то и все десять.

Но старик практически труп. Это хорошо.

Чем ближе пациент к концу, тем больше благодарности, тем щедрее награда. Если повезёт, получу пятнадцать, а то и все двадцать процентов чистой прибыли. Риск оправдан.

Решение было принято. Я перестал быть наблюдателем и стал действовать.

Одним движением растолкал окруживших старика зевак. Я не просил их разойтись. Просто шёл вперёд, и они сами расступались, как вода перед носом корабля.

Некоторые недовольно загомонили, но, наткнувшись на мой взгляд, почему-то осеклись и попятились.

Я опустился на одно колено рядом с телом.

– Назад! Все назад! Дайте ему воздуха! – мой голос прозвучал твёрдо и властно.

Лекари из клиники обернулись, готовые возмутиться, но тоже замолчали. Есть вещи, которые не скрыть за одеждой бастарда. Врождённое право приказывать.

Я закрыл глаза, и мир мгновенно изменился. Пропали цвета, звуки стали глухими.

Мои старые некромантские силы, оттачиваемые десятилетиями разборки тел по косточкам, наложились на базовые знания и способности лекаря этого мира. Сама некромантия в этом теле была почти на нуле, слишком слаб сосуд, но диагностика…

О, диагностика работала безупречно. Куда лучше, чем у других лекарей, работу которых мне доводилось наблюдать.

Мир потерял краски, превратившись в подобие полупрозрачного рентгеновского снимка. Я видел кости, органы, кровеносную систему… И я нашёл проблему.

Прямо в коронарной артерии, питающей сердце, застрял тромб. Крошечный, но смертельный сгусток, перекрывший доступ крови. Сердечная мышца уже начинала отмирать от кислородного голодания.

Идиоты. Один кричит про магический откат, второй – про инсульт, но ни один не видит простейшую причину. А я видел её так же ясно, как видел бы трещину на черепе, лежащем на моем старом лабораторном столе. Ещё минута – и его заберет сама смерть.

Я открыл глаза. Мир вернул себе краски, но я уже знал, что делать.

Рука по привычке дернулась, чтобы черпнуть холодную и послушную некромантскую силу. Я одернул себя. Нет, не оттуда. Здесь это сработает слишком грубо, оставит следы. Для такой тонкой работы нужен другой инструмент. Совсем мне непривычный.

Я переключился на то, что в этом мире называли лекарской магией. Жалкое подобие истинной власти над плотью, но для этой задачи – в самый раз. К тому же её у меня было гораздо больше.

Сосредоточился, мысленно проникая в тело старика. Вот она, правая коронарная артерия. Вот бифуркация – развилка сосуда. И вот он, тромб. Маленький, но смертоносный сгусток.

Я не стал его выжигать или выталкивать. Это было бы слишком топорно.

Вместо этого я сконцентрировал энергию, визуализируя, как она проникает в саму структуру тромба. Аккуратно, нить за нитью, я начал растворять фибрин – белок, скрепляющий эту пробку.

Сгусток начал таять, распадаясь на безвредные компоненты, которые тут же уносил возобновившийся кровоток. Я бережно расширил стенозированный – суженный – участок артерии, чтобы кровь пошла свободно.

Вся операция заняла не больше десяти секунд.

Лицо старика из синего стало мертвенно-бледным, а затем порозовело. Хрипы прекратились, дыхание выровнялось.

И тут я почувствовал его. Знакомое тепло.

Искренняя, беспримесная благодарность умирающего, которого вытащили с того света. И слёзы его дочери, которая смотрела на меня как на божество. Этот поток серебристого света был невидим для остальных, но для меня он был ярче солнца.

Я видел краем глаза, как он струится от них ко мне, невидимый для остальных. Мой внутренний Сосуд жадно впитывал драгоценную Живу.

Приятное, наполняющее чувство. Словно после долгой голодовки съесть кусок сочного мяса. Или выпить бокал выдержанного вина из душ. Старые привычки.

Старик открыл глаза. Сел, опираясь на подставленный локоть дочери. Посмотрел по сторонам мутным, но уже осмысленным взглядом.

– Что… что произошло? – прошептал он, касаясь своей груди.

– Этот молодой человек только что спас тебе жизнь, папа! – выдохнула женщина, не сводя с меня восхищённого взгляда.

Я обернулся. За моей спиной появился главврач Гавриил Петрович в сопровождении двух санитаров с каталкой. Вовремя, ничего не скажешь!

Он стоял и смотрел. И, судя по выражению его лица, на котором застыла маска из ужаса и растерянности, он видел всё.

– Граф Бестужев! – пролепетал он, подбегая. – Слава богам, всё обошлось. Наши специалисты уже…

– Ваши специалисты бегали кругами и кричали, – холодно оборвала его дочь графа, пока санитары аккуратно перекладывали её отца на носилки. – А спас его вот этот молодой человек.

Граф Бестужев, уже лёжа на каталке, перевёл на меня взгляд. Внимательный, оценивающий взгляд человека, который за свою жизнь повидал многое и которого трудно удивить. Взгляд, который не спрашивал, а требовал.

– Как ваше имя? – спросил он.

– Святослав Пирогов, – ровно ответил я.

Дочь графа, стоявшая рядом, удивлённо вскинула бровь. Уголки её губ изогнулись в тонкой, ироничной линии.

– Святослав… Вы только что сотворили чудо. Имя у вас подходящее.

– Просто применил правильную методику, – сухо ответил я.

Граф проигнорировал наш обмен фразами. Он посмотрел на главврача, и его голос хоть и был слаб, прозвучал как удар хлыста:

– Ты видел?

– Да, видел, – тихо, почти шёпотом, ответил Гавриил Петрович.

Он повернулся ко мне, и в его голосе уже не было и тени былой спеси.

– Что это было? – спросил он.

– Тромб, – я спокойно пожал плечами.

Граф Бестужев категорично кивнул, словно это простое слово было исчерпывающим отчётом.

– Давно работаете? Не видел вас здесь, – спросил Бестужев.

Скорее всего, он один из меценатов этой клиники и часто здесь бывает. Удачно, что я на него наткнулся.

– Это потому что я здесь не работаю. Меня не взяли, – хмыкнул я.

– Такого надо брать, – приказал он главврачу.

Гавриил Петрович тут же подобострастно закивал.

– Да, ваше сиятельство! Я сейчас же найду для него место у себя!

– Ваши врачи не смогли мне помочь! И я чуть не умер прямо на пороге клиники!

Он снова повернулся ко мне, и в его глазах появилось уважение.

– А он помог, – сказал он. – Без лишних слов и паники. Просто сделал свою работу. Это не уровень твоей богадельни. Это уровень «Покрова».

Его голос обрёл силу и зазвенел металлом. Видимо, он курирует не одну клинику.

В противном случае он бы помог мне устроиться здесь. Но нет, он хочет пропихнуть меня в другое место. А я не в том положении, чтобы отказываться.

– Такими специалистами не разбрасываются. Он пойдет в клинику Морозовых. Это приказ. Там как раз начинается отбор – организуй ему участие. А я лично поговорю с кем нужно, чтобы его там ждали.

Значит, Бестужев точно не просто богатый пациент. Человек, имеющий власть отдавать приказы главврачу и решать вопросы в «Белом Покрове» одним звонком. Интересно.

– Да, мы могли не успеть, – смиренно согласился Гавриил Петрович, утирая со лба внезапно выступивший пот.

Графа повезли в клинику. Главврач проводил его долгим взглядом, затем повернулся ко мне. Он выглядел так, будто проглотил что-то очень кислое.

– Против воли графа я пойти не могу. Он делает всё на благо клана, – сказал он, скорее оправдываясь перед самим собой. – Но если тебя не возьмут в «Покров», возвращайся ко мне, – он помолчал, подбирая слова. – Жди тут. За тобой приедет машина, я распоряжусь.

Гавриил Петрович развернулся и поспешил скрыться в недрах своей клиники, оставив меня одного на крыльце. Толпа зевак уже рассосалась. Представление закончилось.

Не успел я сделать и пары шагов, как передо мной выросла дочь графа. Она сделала вежливый, почти формальный книксен, который, впрочем, не скрывал искренней благодарности в её глазах.

– Отец уже отблагодарил вас, посодействовал с поступлением в элитную клинику, – её голос был спокойным и мелодичным. – Но если вам понадобится что-то ещё, – она протянула мне тонкую картонку визитки, – звоните мне напрямую. Меня зовут Анна.

Я принял визитку. Плотный, дорогой картон, тиснёные золотом буквы. Анна Бестужева. И номер телефона.

– Благодарю, – кивнул я.

Такими связями не разбрасываются. Особенно в этом мире, где один звонок решает больше, чем любые таланты. Сохраню. Может пригодиться.

Она кивнула в ответ и быстро удалилась к автомобилю, который ждал её у ворот.

Ожидание было недолгим. Минут через десять к крыльцу подъехал неприметный, серенький, но очевидно комфортный седан. Водитель молча открыл мне заднюю дверь. Гавриил Петрович расстарался.

Машина тронулась плавно. За окном проносились улицы захолустного городка, но я на них не смотрел. Я анализировал своё положение.

Сорок два процента. При ежедневном расходе в три процента этого хватит примерно на две недели. Негусто. Но теперь у меня есть цель. «Белый Покров».

Мы ехали довольно долго. Трущобы сменились респектабельными районами, а затем мы выехали на широкое шоссе. Стало ясно, что «Белый Покров» находится в самом престижном районе города.

Когда машина наконец остановилась, я понял, что недооценил масштаб. Передо мной возвышалось здание «Белого Покрова». И оно не имело ничего общего с классическими больницами.

Это был небоскрёб!

Футуристическое строение из тёмного стекла и полированной стали, чьи изгибы и линии бросали вызов гравитации. Никаких колонн и лепнины. Только холодный, функциональный хай-тек.

У входа меня встретил молодой парень в строгом костюме с гарнитурой в ухе. Он держал в руках планшет и сверялся со списком, вежливо, но твёрдо разворачивая тех, кто пытался проскочить без записи.

– Прошу прощения, все кандидаты уже внутри, – сказал он, едва я подошёл к дверям. – Вы опоздали на отбор.

– Я здесь по рекомендации, – спокойно ответил я.

– Рекомендации не отменяют пунктуальность, – отрезал администратор, не отрывая взгляда от своего планшета. – Зал переполнен, мест нет. Следующий отбор через полгода.

Людишки и их правила… Всегда забавно наблюдать за их уверенностью в собственной значимости.

Я не стал спорить. Вместо этого просто кивнул в сторону отъезжающего серого седана, на котором меня привезли.

– Я только что из клиники «Серебряный Крест». От графа Бестужева. Он сказал, что меня здесь будут ждать.

Имя графа подействовало как заклинание. Администратор замер и наконец поднял на меня глаза. В них промелькнуло сомнение, смешанное со страхом. Ослушаться приказа сверху – верный путь к увольнению.

– Одну минуту, – процедил он, прижимая палец к гарнитуре.

Он что-то тихо проговорил, слушая ответ. Затем выпучил глаза.

Он ещё раз посмотрел на меня, затем на свой планшет, где, видимо, появилось моё имя, подсвеченное красным.

– Прошу прощения, господин Пирогов, – его тон мгновенно сменился на подобострастный. – Произошла ошибка. Конечно, проходите. Вас уже ждут.

Он лично распахнул передо мной стеклянную дверь.

Вот так-то лучше!

Внутри было не менее впечатляюще. Огромный, залитый светом холл был забит людьми. Здесь собралась целая толпа молодых, амбициозных лекарей. Все одеты с иголочки, в глазах – смесь надежды и страха.

Я подошёл к ближайшему парню, который напоминал типичного задрота-отличника – очки в тонкой оправе, идеальный пробор, в руках медицинский планшет, на котором он что-то лихорадочно читал.

– Что здесь происходит? – спросил я, просто чтобы оценить обстановку.

Он оторвался от планшета и посмотрел на меня как на идиота, спустившегося с гор. А затем спросил:

– Ты серьёзно? Это же отбор в «Белый Покров»! Самая крутая клиника Москвы, если не всей страны! Все хотят испытать удачу. Говорят, главврач – настоящий зверюга, а испытания адские. Зато если пройдёшь – будешь лечить всю знать и зарабатывать столько, сколько твои родители за всю жизнь не видели.

Я кивнул, пропуская его тираду мимо ушей. Толпа. Конкуренция. Всё как всегда. Людишки готовы перегрызть друг другу глотки за место под солнцем.

И тут я услышал тихий, удивлённый возглас рядом с собой:

– Пирогов? Ты?

Я обернулся. На меня смотрела девушка. Симпатичная, с большими испуганными глазами. Она узнала меня. Точнее, не меня, а предыдущего владельца этого тела.

– Я думала, ты умер! – прошептала она. – Ты же…

Она резко приложила ладонь ко рту, оборвав себя на полуслове. В её глазах плескался настоящий шок.

Интересно. Значит, тот парень, в чьём теле я очнулся, не просто напился на выпускном. Кто-то действительно считал его мёртвым. И, судя по всему, не без оснований. Нужно будет присмотреться к этой девице повнимательнее.

Я не успел ничего ответить.

В холле внезапно погас свет. Толпа испуганно ахнула. На импровизированную сцену в центре зала упал одинокий луч прожектора. В круге света стоял высокий, внушительный мужчина.

Седая грива волос, идеально сидящий чёрный костюм вместо медицинского халата. В руке он держал элегантную трость с золотым набалдашником в виде змеи, обвившей посох.

Он поднёс ко рту микрофон, и его голос прогремел под высоким потолком, заставив многих вздрогнуть.

– Ну что, вы тут ещё живы? – он обвёл толпу тяжёлым, почти насмешливым взглядом. – Тогда мы начинаем! Сегодня пройдёт отбор для кандидатов, желающих работать в нашей клинике. И чтобы принять участие в сегодняшнем испытании, вы должны доказать, что ваши намерения чисты!

Так и знал, что где-то скрывается подвох. Где я и где чистые намерения⁈