Текст книги "Дорога к дому (СИ)"

Автор книги: Александр Куликов

Запись мнемохрона оказалась выполнена весьма качественно, с использованием объемного расширения и повышенной четкостью детализации объектов – что было весьма странно: обычно мнемохроны взыскующих отнюдь не поражали зрителя своим качеством и чистотой. Неужели Камир знал, что выполняет работу для кого-то весьма важного? Вряд ли, хотя с "алыми" никогда ни в чем нельзя быть уверенным до конца. "Алая гвардия Конфедерации" – чтоб её!..

 
Дани с удивлением взирал на разворачивающуюся перед ним трехмерную картину произошедшего на поляне Мууша, проигрывавшуюся с некоторым убыстрением. Мелькали фигурки конов – парней, оставшихся живыми и здоровыми лишь в памяти Дани и в этой вот мнемонической голограмме, списанной с его же мозга. События развивались. Вот он беседует с Серафимом Эдуардом – звука нет, лишь немо шевелятся губы погибшего ваятеля, но Павилос буквально слышит его голос: "Я знаю не больше вашего, младший сержант. Сомневаюсь, что при имеющейся информации я смогу сделать сколько-нибудь достоверный вывод. Но, учитывая все факты, считаю вариант, при котором предположение о… " А ведь он так и не успел как следует познакомиться с Серафимом. Не успел… Больно! На заднем плане видятся силуэты разбредшихся по поляне людей – они двигаются сумбурно, неестественно быстро, все плывет… Или что-то не то с его зрением?
Дани сморгнул влагу, набежавшую на глаза. Это не слезы, нет, всего лишь пот – и с удвоенным вниманием впился взглядом в запись. Изумленное – хотя не впервые ему доводилось лицезреть мнемонические голограммы, в том числе списанные и с его собственного зрительного восприятия – осознание того, сколь многое подмечалось глазами и не оставалось в рассудке как воспоминание, уразумение свершенного, в который раз поразили его своей широтой. Он сумел даже подметить момент гибели Серафима Эдуарда – запечатленный краешком периферического зрения, но всё же вполне отчетливый – момент специально, видимо, не только для него, но и для самого себя увеличенный и сфокусированный Горгидом как отдельная проекция. Вот плетельщик наносит хлещущий кинетический удар наотмашь по подобравшемуся слишком близко мертвецу с тлеющей одеждой; вот, не замеченный коном противник приближается к нему сзади и пытается ухватить за горло – в последний момент Серафим каким-то чудом изворачивается и, отступая в самую гущу оживших мертвецов, плетеньем, вероятнее всего воздуха и огня, сбивает напавшего с ног и разрывает тому грудную клетку… Дальнейшее видится неразборчиво, множество размытых мелькающих фигур – видимо, пот попал в глаза Дани, и он потерял концентрацию на происходящем, отвлекся. В следующий момент – взрыв! Ударная волна добирается до Павилоса, он падает, картинка смещается, последнее, что удается рассмотреть, – обрывки обожженной, искалеченной плоти, разлетающиеся в разные стороны.
 

– Достаточно, – Горгид са`а Тэрин, плавно провел рукой над проектором, и голограмма исчезла. – Полагаю, мы увидели достаточно. Дальнейшее развитее событий и без просмотра вполне очевидно.

Шпион откинулся на обшарпанную, как и вся прочая мебель в кабинете, спинку кресла и устало потер виски, словно пытаясь избавиться от терзавшей его мигрени. Некоторое время он напряженно хмурился; торопливая, ожесточенная работа мысли отражалась на его лице в виде то появляющихся, то исчезающих морщин, и ещё в лихорадочно-бессознательном подергивании пальцев.

– Каковы, младший сержант, на ваш взгляд, причины постигшей вас неудачи? – ровным, словно бы речь шла о разбитом стакане, голосом внезапно поинтересовался Горгид.

Дани от неожиданности вытянулся ещё сильнее – хотя это и казалось невозможным. Шанарет`жи интересуется его мнением?! Что это? Попытка определить его пригодность или, возможно, степень ответственности, готовности взять на себя всю полноту вины? Как бы то ни было, Дани и не собирался оправдываться:

– Вина за произошедшее с вверенной моим заботам ладонью полностью лежит на мне, саади ква. Ошибки, допущенные во время тактического анализа…

– Мы собрались здесь не для официального осуждения ваших действий, младший сержант, – весьма доброжелательно прервал говорившего Горгид. Он ободряюще улыбнулся и покивал головой, словно бы говоря: "Уж мы-то знаем, что тебя не в чем винить". – Наша основная задача состоит во всестороннем рассмотрении произошедшего события и, на основе полученных выводов, принятия решения, какими способами не допустить повторения подобного. Оттого ваше мнение, мнение человека, побывавшего в "гуще" событий, крайне важно для нас.

"Разумеется, – с изрядной долей горькой иронии, подумал Дани, – двое шанарет`жи приперлись в нашу глухомань для выяснения обстоятельств заурядной резни в Запределье! Даже удобоваримым враньем себя не озаботили, гады".

Вслух он, разумеется, не стал говорить того, что терзало его в душе. Как бы там ни было – его собственная голова ему ещё не настолько мешала.

– Я затрудняюсь выделить одну, более значимую в сравнении с остальными причину случившегося. Скорее, причина провала, – ах, как же больно, нелепо было вкладывать в это слово "провал" все те страдания, те потери, что он пережил! – в совокупности факторов. Это и непод… – крамольное слово чуть было не сорвалось с его уст. Как же, так и стоит говорить в лоб одним из самых могущественных людей филиала, что это их дурацкие приказы привели, пусть и лишь отчасти, к трагедии! Дани мысленно одернул себя и на лету перестроил предложение, – …недостаточная подготовленность бойцов к условиям Тартра, неверный подбор оружия – вследствие той же неподготовленности, – ему самому было противно, и он догадывался, что откровенная ложь также очевидна и для собравшихся. Он говорил правильные слова, вот только все вместе они, отчего-то, лишь сильнее смердели враньем и кровью, кровью его парней! – Также следует отметить полное отсутствие у нас информации о предполагаемом противнике, его численности и методах боя. В дополнение можно отметить тот факт, что…

– Почему вы не обратили внимания на трупы, – голос, прервавший его, исходил не от Горгида. Дани круто повернул голову и уставился на ваятеля, впервые удостоившего его своим вниманием.

– Ах да, – Горгид поморщился и, кивнув в строну ваятеля, произнес: – Я забыл представить вам моего собрата. Серапис кон Александер де Гамраат, Верховный куратор "сат`чиго`дар", – Горгид использовал термин, которым сами ваятели называли свой узкий внутренний мирок. Сат`чиго`дар – "Потрясители основ", если примерно перевести на современный общий, именно так звучало самоназвание ваятелей.

– Для меня честь… – начал было Дани, но ваятель равнодушно перебил его.

– Вы не ответили на вопрос, младший сержант. Почему вы не проанализировали состояние тел? Ведь даже их внешний вид, отсутствие следов разложения и тот факт, что ни одно из тел не подверглось разрушению от естественных причин, таких, как зубы падальщиков, к примеру, не мог не насторожить опытного приграничника?

Дани мысленно вздохнул и выругался. Ну как объяснить человеку далекому, что в Тартре возможно всё? Абсолютно всё! И причин отсутствия признаков разложения может быть масса: от элементарных сбоев Поля до мутировавших вирусов, которыми, возможно, были заражены погибшие. А уж про падальщиков и говорить бессмысленно! Подумав немного, он так и не нашелся, что ответить, и потому решился говорить откровенно:

– Это Тартр, глубокочтимый шанарет`жи. Там всё возможно… Случаи, когда тела оставались неповрежденными длительное время, – не редкость, Вот к примеру…

– Понятно, – прервал его ваятель.

И вновь замолчал. А Дани охватили дурные предчувствия, что своим ответом он только что подписал себе приговор. Знать бы ещё и что это за приговор!

– Хорошо, – вновь заговорил Горгид, как будто и не было предыдущего напряженного момента. – Вы можете продолжать свой анализ случившегося, младший сержант.

– Я не знаю, что добавить, саади ква, – Дани обреченно пожал плечами. – Я и сам-то выжил, потому что мои парни – разведчики, отправившиеся на обследование местности, – успели вовремя вернуться и пристрелить оставшихся тварей, иначе мне было бы несдобровать! И самое главное – Серафим Эдуард! Если б не он – ни я, ни Толик с Каримом, здесь бы не были, это точно. Он один положил тех тварей больше, чем все остальные, да и в самом конце…

– Да, Серафим Эдуард, – Горгид са`а Тэрин неторопливо поднялся и склонил голову в неглубоком, церемониальном поклоне. Сержант Павилос немедленно в точности скопировал позу высокого гостя, вытянувшись по струнке, и даже ваятель на миг оторвался от своего бесцельного созерцания и слегка нагнул гордую голову, отдавая дань почтения павшему плетельщику. – Ваш плетельщик… Что ж: достойная жизнь – у которой нечего отнять, славная смерть – к которой нечего прибавить.

Ещё один ритуальный жест. Слова, венчавшие кодекс Кэльвина, – высочайшая награда для любого последователя Кэльвина ди Кадар-Шархата. Самого известного и почитаемого плетельщика былой Конфедерации, плетельщика, ставшего первым коном, воплотившим в жизнь положения кодекса, получившего впоследствии его имя. "Отступление – лишь во имя победы; Победа – лишь во имя справедливости; Справедливость – лишь во имя жизни. Жизнь превыше всего, но свою да отдашь ты во имя жизни други своя, ибо нет радости превыше, чем истина, венчающая осмысленную смерть!"

– Имя Серафима Эдуарда навечно займет своё место в списке памяти Кэльвина. И это будет достойное место! – вновь, совершенно внезапно произнес ваятель, стоявший у окна. Голос его был чуть грубоват и отрывист, как у человека, привыкшего отдавать команды, но сейчас в нем, помимо властности, звучало своего рода почтение, что было поистине удивительным. Ваятели – высшая каста неприкасаемых, элита Конфедерации, отвергавшая понятия "семьи", "филиала", "патриархата" и всю свою верность переносившая на фигуру и личность Верховного Патриарха – редко к кому, кроме самих себя, относились с почтением, тем паче – выраженным.

– Хорошо сказано, – Горгид нахмурился и опустился обратно в кресло. – Собственно, на этом всё, сержант Павилос. Вы можете быть свободны. Возвращайтесь к своим обязанностям. Официальное следствие по вашему делу закрыто. Вам не в чем себя упрекнуть. Исходя из реальной обстановки ваши действия были расценены следственной комиссией как верные и не подлежащие порицанию. Вы полностью оправданы…

Шанарет`жи продолжал что-то говорить, но Дани, у которого – к собственному его стыду – от испытанного облегчения перехватило дыхание, уже не слышал его. Оправдан! Он оправдан! Павилос закрыл глаза и… Перед внутренним взором возникло лицо весельчака Чедра, смеющееся, такое, каким оно запомнилось, не та оскаленная в ярости пасть смертника, с которой он и группка его бойцов пробивались к Дани на выручку. Да, Чеддр смеялся, только в глазах его застыло, закаменело осуждение и боль… Та же боль, что насквозь пронзила сердце уцелевшего младшего сержанта, стоило ему только закрыть глаза.

– …Ступайте, – последнее слово из длинного монолога Горгида са`а Тэрина развеяло морок, застилавший взор Дани, вывело его из ступора.

Молча поклонившись шанарет`жи, он развернулся и направился прочь, точно так же недоумевая: а что, собственно, происходит – как и Ааким до него. Для него всё вроде бы закончилось благополучно. Только один вопрос терзал и мучил Дани, вопрос, который он так и не решился задать, теперь уже было поздно, теперь уже… А, в Бездну!

– Если мне будет позволено… – Дани нерешительно остановился возле дверей и, обернувшись, посмотрел в глаза шпиону. – Саади ква, что это были за твари? Они выглядели как ожившие мертвецы, трупы, поднятые к жизни… Я не… Я не знаю, что сказать моим ребятам. Я не…

Он совсем запутался, сбился с мысли, что не давала ему покоя всё это время, все дни напролет, что беспокоила его сны и терзала душу.

– Канно и`сачтаво – призраки разума. Порождения самых темных, самых тайных способностей наших эфирных собратьев, – Серапис Александер отвернулся от окна и неторопливо приблизился к Дани.

Младший сержант, не ожидавший ответа на свой сумбурный вопрос, тем более не ожидавший его от гордого ваятеля, торопливо поклонился, отдавая дань уважения высокому мастеру. Но тот, казалось, не обратил внимания на этот почтительный жест, полностью сосредоточившись на своем рассказе:

– Зачастую мы забываем, насколько эфирцы не похожи на нас, насколько чужды нам по самой своей природе, – сухим тоном продолжал Серапис. – Их связь с Полем Созидания, способы взаимодействия с ним, осознания его и воплощения в реальность – разительно отличаются от тех, что доступны нам, приобщенным к таинствам Святой Конфедерации. Самая суть их сознания не может быть понята нами. Они могут произвольно дробить свой разум и вселять частичку собственного я – в недавно умерших, кои становятся как бы одухотворенным продолжением их самих, частью целого, сохраняющего себя в себе самом. Наиболее схожие по характеру черты можно наблюдать в коллективном разуме серых подземщиков, хотя и в данном случае отличий всё же больше. Видите ли, дир Павилос, мертвые объекты подселения духа эфирцев – если можно так выразиться – остаются всего лишь неким механизмом, вроде симба или, пожалуй, хельма. Да, вероятнее всего чендары, со своим мысленным слиянием, больше чем кто-либо иной, ближе к эффам, когда они переходят в "сван чи и`сачтаво" – особый транс "обладание разума". Немногие эффы ныне владеют этим древним искусством, по крайней мере, мы надеемся, что немногие, – ваятель криво усмехнулся, и Дани, живо представивший бессчетные толпы неуязвимых мертвецов вышагивающих по воле своих хозяев-кукловодов, поспешно кивнул, признавая правоту Александера. – Те же, кто владеет – далеко не столь могущественны, как их далекие предки. В летописях упоминались сотни пробужденных кано и`сачтаво, пробужденных одним единственным эффом. Только сплоченность и единство молодой Конфедерации позволили ей выстоять на заре своего существования…

– О чем нам всем стоило бы помнить в нынешние неспокойные времена, – вмешался в беседу Горгид са`а Тэрин. – Помнить, что самый верный союзник может повернуться и вонзить нож в спину, стоит лишь чуть ослабеть. Лишь в Святом Братстве можем мы найти верных!

– Благодарю, высокочтимые, – Дани поклонился советникам, поняв, что дальнейшего разговора не будет, и, дождавшись прощального кивка Горгида, вышел прочь.

Дверь тихо захлопнулась за покинувшим кабинет младшим сержантом. Горгид са`а Тэрин проводил ушедшего мужчину бесстрастным взглядом, хотя внутри у шпиона всё буквально кипело в предвкушении предстоящей беседы. Он прекрасно осознавал, что Серапис – Высший ваятель, входивший в так называемый "шанарет`жи" ближний круг патриарха Тэрина, круг ближайших и самых доверенных советников, – с самого начала выразивший протест и назвавший затею с предварительной разведкой "ошибкой", не упустит шанса и ткнет Горгида носом в этот провал. Так и вышло:

– Я предупреждал, – едва дождавшись ухода Дани, растягивая гласные, тихонько проговорил ваятель. – Вот что случается, когда пытаешься обхитрить змею! Твой замечательный план, как и следовало ожидать, провалился и обошелся нам в целую ладонь! Великолепно, Гори, просто великолепно!

Ваятель неслышно пересек кабинет и плавно опустился в мягкое полукресло, стоявшее напротив стола. Он немного помолчал в ожидании ответной реакции, когда же её не последовало, Александер, мысленно усмехнувшись, добавил:

– Я говорил тебе, Гори: не отправляй детей вместо мужчин! Вся эта затея – твоя затея с разведкой – с самого начала была обречена на провал, и ты это отлично знал!

– Да-да, конечно, ты предупреждал, – зло и устало огрызнулся Горгид, не выдержав этого наставительного тона. – Бездна тебя побери, Серапис! Ты говорил… А что мне следовало, по-твоему сделать? Бросить наобум руку элитных стражей через врата? Брось, это авантюра! Нам нужна была информация…

– Ты её получил… – Александер откинулся на спинку кресла. – А что, собственно, ты получил? Что мы узнали? Что Марк куда как опасен? Что на него работает эфф? Что справиться с ним будет весьма не просто? А разве мы не знали всё это и до разведки? Разве ты не знал, что Марк один из кодит`жи? Пусть павший, но от этого он не становится менее опасным, скорее наоборот! Затеянная игра ведется по таким ставкам, что мы просто не можем себе позволить недооценивать противника!

Горгид сморщился, точно от оскомины и раздраженно повел плечами. Спорить было бессмысленно! Ведь и вправду именно он настоял на проведении предварительной разведки, хотя и знал, что, скорее всего, это ни к чему не приведет. Но она была необходима! Даже после всего случившегося Горгид был твёрдо убежден в своей правоте. Ведь с Марка вполне сталось бы использовать Портальные Врата Мууша как отвлекающий маневр или промежуточный пункт… Ах, до чего жаль, что украденные вещи нельзя отследить "естественным" способом, используя стандартные поисковые системы! Нет! "Цацки" слишком могущественны, их "фон" неуловим даже для самых тренированных чтецов и ваятелей, да и Тартр не облегчал задачи. Запретная, будь она проклята, Земля, способная "выпить" тебя как аперитив даже при использовании самых элементарных плетений – стоит чуть зазеваться. Губка для Силы – как метко характеризовал эту местность Серапис.

– Что планируешь делать с этим сержантиком? – внезапно переменил тему беседы Александер, небрежно кивнув в сторону двери.

– Что-что, – пробурчал Горгид, – как обычно: несчастный случай при исполнении.

Шпион раздраженно тряхнул головой ясно показывая что этот вопрос не стоит внимания.

– Замечательная награда за пол века беспорочной службы, – удивительно обыденным тоном проговорил ваятель.

– Не мели чушь, – внезапно взорвался Горгид, выведенный из себя не столько словами своего извечного оппонента, сколько тем, что тот так и не сказал. – Как будто у нас есть выбор! Ты что же хочешь? Что бы я его отпустил на все четыре стороны и он мог вволю трепаться обо всём что видел?

– Есть и другие варианты, – после минутного молчания, сухо обронил ваятель.

– Та-ак! – протянул Горгид, пристально глядя на собеседника. – Я тебя правильно понимаю: ты хочешь взять Павилоса в свою группу, о которой всё время нудишь? – поинтересовался он после непродолжительных размышлений. Александер промолчал и лишь слегка изогнул бровь, но для Тэрина – научившегося за долгие годы совместной работы понимать скупые жесты и мимику Сераписа ничуть не хуже, чем его сухую речь, – этого было вполне достаточно. – А не боишься навлечь на себя неприятности, повесив на шею этого неудачника?

– Неудачника? – Серапис едва заметно улыбнулся. – Он выжил после встречи с четырьмя десятками "призраков", Гори. На моей памяти только у молодого Чекета получилось уцелеть в подобной ситуации, да и то после этого несчастный парнишка крепко тронулся умом. Да ты и сам помнишь!

Секретарь Верховного Патриарха, насупившись, кивнул. Та история, наделавшая немало шума, о которой упомянул Серапис, приключилась лет тридцать назад, вскоре после битвы у Змеиных Рассветов, и её детали практически полностью совпадали с недавними событиями. Легкая штурмовая ладонь, патрулировавшая небольшой участок в Тартре, находящийся на пересечении границ филиалов Валентиниана и Чина, столкнулась с группой только-только пробужденных "призраков" под руководством неведомого эффа-ренегата. Из всей ладони в результате сражения удалось уцелеть только одному кону – Вареку Чекету, молоденькому, только что закончившему академию стражу. Да и выжил-то он не благодаря своей храбрости или сноровке, а лишь потому, что сумел сбежать, когда сражение подходило к концу и большинство его товарищей уже были мертвы. Парню крепко досталось в ставшем для него первым и последним сражении. И в куда большей степени – морально, нежели физически. Не помогли ни исцеляющие, ни продолжительный реабилитационный курс. Варек умер чрез пять лет, не выдержало сердце – и это в обществе где практически отсутствовали болезни как таковые! Никто так до конца и не понял, что с ним произошло, и потому, следуя золотому правилу Конфедерации "не знаешь – забудь", попросту выкинули этот эпизод из памяти. Лишь немногие продолжали безрезультатные копания, повинуясь скорее собственным устремлениям, нежели приказам. И вот теперь произошло событие, практически полностью повторявшее собой то давнее происшествие. Только на этот раз и участники, и кукловоды были известны.

– Нет, Гори, можешь думать, что хочешь, но этот Дани Павилос слеплен из крутого теста, и у него все, что надо, на месте – и мозги, и храбрость. Уцелеть в такой бойне и не рехнуться – на подобное не каждый способен. А он вдобавок ещё и двух своих парней вытащить живыми из Запределья умудрился! Именно такие ребята мне и нужны! Если ты согласишься на мой проект. Конечно, он пешка, но ты никогда не мог правильно расставлять фигуры в "игре", – ваятель позволил себе скупую улыбку. Нелюбовь Горгида к "Великой Игре" была общеизвестна, как и его совершеннейшее неумение играть – что, при его профессии, было поистине удивительным обстоятельством! – Весь вопрос в том, какая, этот Дани, пешка: проходная, безумствующая или та, что может обернуться фигурой?

– Ладно, – Горгид пробарабанил пальцами по столу нестройный марш, кольца и перстни на его холеных пальцах немелодично позвякивали в такт ударов. Взгляд шпиона скользил по ободранной, в частых щербинах столешнице, – бесцельный, отрешенный, пустой взгляд лучше, чем что-либо иное, говоривший о полном сосредоточении человека на собственных мыслях. Серапис, напротив, был абсолютно сконцентрирован и собран, его голубые, как и у всех Александеорв, холодные глаза, не мигая, не отрываясь, смотрели в лицо собеседника. Казалось, вся жизнь ваятеля, всё его существо сосредоточены в этом взгляде.

Во многом – так и было. Сейчас, этим маленьким, невзрачным человечком темного происхождения, решалась его судьба. Если всё сложится так, как он запланировал, если ему будет позволено начать действовать по собственной воле, без оглядки, без отчетов, без стоящих за спиной соглядатаев… О да! Целых сорок лет он ждал этого шанса. Сорок лет играл роль покорного слуги, выжидая удобного случая, подгадывая момент. Но даже в самых своих смелых фантазиях не осмеливался он и помыслить о чем-то подобном! Когда Аорон вызвал его к себе и сообщил о "возвращении" Марка – хотя до того момента Серапис, как и все остальные, искренне верил, что негодяй мертв, – и о том, что выкинул в прошлом "любимый кодит`жи" патриарха, ваятель даже не сразу осознал, какую драгоценность он только что получил. Какое разрушительное оружие попало в его руки.

С древних времен в Конфедерации существовал особый порядок наследования верховной власти. Верховным Патриархом мог стать только ученик предыдущего – кодит`жи. Закон требовал, чтобы каждый Верховный Патриарх имел от трех до восьми учеников, выбираемых из самых способных ваятелей, наследников самых знатных родов.

Одним из шестерых "кодит`жи" – ближайших учеников, оказался некогда и совсем юный в те времена Серапис кон Адександер. Ему едва-едва минуло тридцать, и он не успел ещё даже в полной мере одолеть основной курс в Академии, но, благодаря его выдающимся врожденным способностям, свой благосклонный взор на него обратил тогдашний Верховный Патриарх – Кадим Андреа Валериус! Юноша, преисполненный гордыни и осознания собственной избранности, пробыл учеником многомудрого Кадима Валериуса неполный год, когда началась война, вошедшая впоследствии в анналы под названием "Вторая Филидская". Обескровившая филиал бойня продолжалась в течение полугода соседи, как всегда, обещали помощь – вот-вот, стоит только немного подождать, но, разумеется, так её и не оказали. Сражения той войны одного за другим забирали кодит`жи, пока в живых не осталось двое – Аорон Тэрин и юный, неопытный Александер. Когда же в самом конце войны, уже после финального сражения, в одной из простых разведывательных вылазок пал сам Верховный Патриарх, у членов Патриархата просто не осталось иного выбора, кроме как избрать Тэрина в восприемники, передать в его руки бразды правления филиалом.

Недостойные руки! Ибо они не знали того – что знал Александер, они не видели того – что видел он! Они не прятались за деревьями на крошечной полянке в сердце Тартра; они не дрожали от ужаса и гнева, глядя на нож, торчащий меж лопаток Верховного Патриарха, нож, вонзенный любимым учеником в спину ничего не подозревающего наставника; они не сотрясались от страха, гадая, как лучше спрятаться, чтоб убийца не заметил невольного свидетеля; они не видели, как Аорон сотворил Врата Бездны и, кряхтя от натуги, скинул в них ещё живого Кадима Валериуса, обрекая того на вечные муки в пустоте и забвении. Патриархи ничего этого не знали! Он же в те времена был слишком неопытен, слишком слаб, он не мог выйти и в открытую бросить обвинительные слова в лицо человека, который, в глазах других, уже был Верховным Патриархом. Серапис боялся, очень боялся, оттого и смолчал тогда. А потом это уже не имело значения. Но он не забыл! Никогда не забывал, что после предательства Тэрина только он один мог и должен был быть Верховным Патриархам. Только он!

И теперь всё может измениться. Что с того что у Тэрина есть свои собственные кодит`жи? Избавиться от этих сопляков для Сераписа не станет проблемой. Их даже не обязательно убивать – достаточно так повести дело, чтобы наружу всплыли "достоверные" факты их сотрудничества с Марком. А сделать это для Сераписа не так сложно. Главное в другом – в почти неограниченной силе, что он сможет обрести, заполучив артефакты. С ними он сможет потихоньку сместить Тэрина, обставив всё так, что никто и не догадается о его участии. Будучи сам недолго кодит`жи, Серапис имел, пусть и весьма коротко время, доступ к тайным архивам Верховных Патриархов. В том числе и к наиболее древним документам, относящимся ко временам зарождения Конфедерации, временам, предшествующим "Огненной Зиме" – чудовищному катаклизму, чуть было не стершему жизнь с лика Терры. Тем потаённым записям, что касались Владык-Изменяющих, Перворожденных – как их ещё именовали. Величайшие в истории Терры ваятели – именно так характеризовал этих существ для себя Серапис – обладали поистине безграничными возможностями и знаниями, утерянными вмести с самими Владыками после их внезапного исчезновения. Всё, что осталось от этих созданий, наделенных способностями, многократно превосходившими самые безумные фантазии простых смертных, – редкие и бесценные предметы, свойства большинства из которых так и остались до конца не выясненными. На протяжении всех несчетных веков своего существования, Конфедерация выискивала эти предметы, собирала их, тщательно изучала и прятала – слишком велико было их могущество, слишком неявны цели их создания, слишком разрушительны последствия использования. Так было во времена расцвета, когда Золотой Город парил в поднебесье, а науки и искусства – процветали, и на Терре царил мир. Так происходит и сейчас, когда мир и благоденствие остались лишь в несбыточных мечтах, и целые поколения конов рождались, старели и умирали в череде бесконечных сражений, приносящих лишь призрачные результаты.

– Хорошо, Серапис, – после весьма продолжительного размышления недовольно проворчал Горгид, прервав тщеславные и тайные мечтанья своего собеседника. – Ты можешь начинать. Готовь свой отряд. Бери этого Дани, бери Гермагена, бери Рандована – я сегодня же отправлю приказ в Крайнскальм, чтоб его доставили в Ульфдам – только держи этого психа на коротком поводке. Дьяволы и бесы, Серапис, бери кого хочешь! Только достань этого ублюдка Марка! Достань хоть из-под земли, хоть с Селен, хоть из Бездны его вытащи и вытряси из него те, будь они трижды прокляты, артефакты! Сделай это, Серапис, сделай, пока он не додумался, как их можно использовать или, что ещё хуже, не начал претворять в жизнь тот план, для которого они ему потребовались!

 
Глава 13: Дальше идут двое.
 
 
Сражаться с врагом по его правилам – проиграть. Сражаться по своим правилам – проиграть. Единственный способ победить врага – сражаться вообще без правил.
Маршал Отт лейн Чаарек, «Тактика победы».
 
 
Голова Ноби вынырнула из провала воздушной шахты, вслед за ней, пыхтя и отдуваясь, наружу выбрались и все прочие части тела бесенка, включая длиннющий хвост. Придерживаясь лапками за край трубы, он перекувыркнулся и спрыгнул на землю, после чего принялся с угрюмым видом отряхиваться, хотя Безымянный не заметил особой грязи на шкурке приятеля.
 

– Дерьмо! – безапелляционным и мрачным тоном заявил бесенок, закончив наводить марафет.

– Что именно? – улыбнувшись, поинтересовался человек.

– Труба, проход, вся эта затея, ты, всё – дерьмо. Я связался с идиотами и самоубийцами!.. – гневное начало речи явно терялось на фоне жалобного конца. Но Безымянный, знавший бесенка далеко не первый день, догадывался – это только вступление. Так и вышло. – Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти, выполняя твои дурацкие приказы, какие тревоги, треволнения, страхи… – патетика в речи Ноби достигла своей наивысшей точки, и, если бы он был вулканом, – извержение было б неминуемым! – …мне довелось испить полной чашей! Это немыслимое, чудовищное надругательство над здравым смыслом, которое ты называешь "разведкой", – оно чуть не угробило меня!

Ноби, не сумев до конца выдержать плаксиво-возвышенный тон, сорвался на визг. Ну вот, теперь можно и поговорить!

– И что же такого тебе довелось испытать, о светоч храбрости, что тебя так напугало? – тоном Безымянного можно было пропитывать клинки – так много яда было в его голосе.

– Уууу… – взвился Ноби. – Ты ещё и издеваешься! Посмотрел бы я на тебя, если б это тебе пришлось пробираться через всю ту паутину. Знаешь, какие в ней водятся пауки? Во-от такие, – бесенок развел руки насколько возможно шире и для пущего эффекта надул щечки.

– Конечно, – кивнул человек. – Именно такие они обычно и бывают. А ещё их любимым лакомством всегда были маленькие, наглые и бессовестно врущие бесы. Ах ты бедняжечка, как же ты умудрился прорваться через всех тех ужасных монстров, что преграждали твой путь?

Некоторое время Ноби раздувался и сдувался, как индюк в брачный период, а затем разразился фейерверком булькающих, вопящих и шипящих звуков, в котором изредка появлялись слова на языке бесов. Если передать вкратце эту речь, то сводилась она, главным образом, к пожеланию Безымянному всевозможных – маленьких и больших – неприятностей. Среди них были: рекомендация окосеть на один глаз, ослепнуть – на второй, оглохнуть, облысеть, потерять все зубы и оставшуюся жизнь питаться размазней, лишиться ногтей, языка, носа. И как апофеоз – никогда не иметь наследников вследствие полной и мучительной половой слабости! Разумеется, всё это было высказано в куда более… изощренной форме и с куда большим количеством эпитетов и определений.