Текст книги "Мир свалки. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Грог

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

  Стрелок внезапно решился.

  – Бесполезно! – сказал – Хоть Лидер, хоть не Лидер, как бы быстро не схватывала – это ребенок! Кисть слабая. С двух рук учить – смысла нет. Пока будет наводить, в ней дырок понаделают. А кисть ей не укрепить, как не старайтесь – ребенок, и все тут сказано.

  – Реакция? Скоростные качества? Если недостаточно, скажи, Лекарь подправит.

  – Да нет, пока хватает, – промямлил Стрелок.

  – Отдыхай! – сказала Слухач. – Жратва в коробке. Свет пригасим.

  Машинки забрали, унесли.

  Из хранилища вылез Желудок. Руки его были по локоть то ли в говне, то ли в расплывшемся шоколаде. Он понюхал пальцы, затем лизнул и загадочно улыбнулся.

  Значит, скорее всего, в шоколаде, – подумал Стрелок лениво. У Стрелка, глядя на Желудка, мысли поползли жирные, не сальные, а именно жирные – мысли о вечной сытости, довольстве, благополучии...

  ЖЕЛУДОК

  Было жарко. Двигаться, что-то делать жутко не хотелось.

  'Я – умный! – думал Желудок, глядя на Стрелка. – Хорошо стало. Уроды нашли себе новую игрушку. Как говорил тот клоун, который запомнился в детстве? Обожаю, когда меня лупят палкой по голове, когда это прекращается – такое испытываешь удовольствие!'

  Желудок бесстрастно, не мигая, как умел только он, смотрел на Стрелка.

  'Пока не наиграются с новеньким, так и будут лупить его по животу ли, не по животу... – найдут, где побольнее. На то они и уроды! – подумал с ненавистью. – Мама кормила вкусно. Потом мама умерла. Была какая-то тетка, вроде родственница? Мама следила, чтобы в рот лишнего не брал, а той было все равно. Только смеялась. Где ей было понять. Тогда и попал в первый раз в клинику. Сделали операцию, вынули много чего – удивлялись. Сколько мог, пытался удержаться. Потом опять клиника. Доктор был новый – либо сам урод, или работал на уродов. Уроды знают, как лечить – бьют в живот. Говорят – закисел надо шевелить, а то погибнешь. Больно... Умом понимаешь, что надо, но больно. Ушел бы, но кто тогда бить будет? Не уйти. За то, что был с уродами, разбираться не будут, сразу же... как тех, что на площади. Страшно...'

  'Сначала была группа Большой Мамы... которая и не мама вовсе, а очень большая ... – Желудок особенно тщательно подумал нехорошее слово, будто отомстил'

  Улыбнулся довольно.

  'Потом еще хуже. Нашелся покупатель. Отправили в группу, где Желудок сдулся. Ад экспериментов Лидера с Мастером. Говорят везде так, со всеми Желудками. Уже не вспомнить, какое имя раньше носил – Желудок теперь, только Желудок. Теперь попритихли. Как в метро старый Лидер скукожился полегче стало. Теперь еще легче. Все новеньким увлеклись. А вот раньше почти все...'

  'Да и Лекарь, вроде бы приятный, а иной раз как с цепи срывается – заставляет жрать такую дрянь, такую горечь... и не отходит, пока вся не выйдет из организма. Тем либо иным путем выйдет – ему все равно, наверное Нашли ходячую биофабрику! Уроды!..'

  Урчало, клокотало в брюхе у Желудка. Иной раз и весьма мелодично, другой – пугающе. Все вероятно привыкли, только Девочка-Лидер, как и Стрелок, иной раз вздрагивали, пугливо оглядывались. Желудку это нравилось...

  ЛУНАТИК

  ...когда проснулся на табурете у нар лежал его пропавшая машинка, с глубокой царапиной на деревянной рукояти. Потянулся, схватил и неожиданно вывалился на пол – ни табурета, ни машинки не было.

  В комнату плечом к плечу ввалились Слухач с Лунатиком. С округленными от восторга глазами, возбужденно заговорили, перебивая друг друга...

  – Получилось...

  – Что получилось?

  – Это ты видел, а не мы! – сказала Слухач и потребовала у Лунатика: – Ну-ка, попробуй еще раз.

  – Теперь не выйдет – он уже знает и ждет! – капризно сказал Лунатик. – А он сильный, его трудно ломать – у меня и так башка раскалывается, пока будил.

  – Не получится, если ты будешь ожидать, – сказала Слухач Стрелку.

  – Не жди! – приказала.

  – Чего – не жди? – бестолково спросил Стрелок.

  – Ты сейчас в ожидании! – заговорила Слухач. – Но поскольку ты все время в ожидании быть не можешь, и знать не можешь, чего тебе следует ожидать, то все зависит от фантазии Лунатика.

  Стрелок задумался, почувствовал, что мысли идут набекрень, еще почувствовал, что-то теребит его штанину, глянул вниз и обомлел:

  – Йеб!

  Мотанул ногой... Йеб оторвался от штанины, отлетел, попал в застекленную раму – выбил стекло, осколки зазвенели, рассыпались по полу.

  – И много у вас тут этой гадости?! – возмущенно спросил у Слухача. – Ведь ядовитый!

  – Ты уверен?

  – Ну?

  И снова взглянул на стекло. Стекло было целым.

  – Что ты видел?

  – Красного кардинала с тремя клешнями.

  Слухач взглянула на Лунатика.

  – Я вообще-то наводил бледную спирохету в шестьдесят раз больше от стандартной, – смущенно признался Лунатик. – Очень их мужики бояться.

   Ушли...

  Восьмой никак не мог заснуть. Без машинки чувствовал себя голым, беспомощным.

  Опять пришел Лунатик – посидел рядом. Стрелок какое-то время посопротивлялся, потом будто ухнул в какую-то яму.

  Снился Красный Дом. Этот сон не снился Стрелку уже много-много лет.

  Первый Стрелок – самый старый из них – как-то рассказывал одну из своих легенд. Он знал их множество. Частью они достались ему от отца – тоже Стрелка. Возможно, что он просто превращал в легенды его старые рассказы.

  Восьмому особенно нравилась одна – звучала, как мечта. Рассказывали, что есть где-то в центре Свалки хороший мусор – чистый, легкий, негорючий. И окружает дом. Усадьбу. Лежит он в нем, как горошина в пуху. А дом этот не простой...

  Старая усадьба. Что такое усадьба Стрелок, дитя города, доподлинно не знал, подозревал – что-то большое и красивое и почему-то из красного камня. Откуда взялся красный камень в его грезах, сообразил позже. Это, когда остановился на миг, остолбенел, а капрал второго взвода (откуда взялся) натолкнулся на спину, обругал матерно, замахнулся... и вот – чпок – нет уже капрала, а все, что можно разобрать, уже красненьким на соседней стене выложено... Большая красная клякса.

  Тогда местные несоглашенцы впервые применили настенные мины направленного действия, подобно войсковым ЭР-200 и ЭР-500 (отличались только по количеству шариков). Настенная мина стояла бестолково – вместо того, чтобы вдоль улицы, постепенно расширяя сектор, почему-то поперек.

  – Неэкономично сработано, – заявил взводный. – Такую вещь на какого-то капрала затратить...

  А может и не оттуда его сны, из более раннего? Когда все детишки округи рисовали обломками красного кирпича на белых, только что возведенных стенах заграждения? Забор был начат Сумасшедшим Мэром, но заброшен за ненадобностью. Насчет рисовали, не совсем точно, все больше писали циничные комментарии к условным картинкам. Даже во сне Стрелок умудрился смутиться. Но был тогда, прямо-таки гвоздем врезался в память, кем-то нарисованный дом, похожий на мечту. Когда Стрелок пытался представить себе Усадьбу, она чем-то была похожа на этот красный рисунок...

  МАСТЕР

  Безрукие кругом. Неклюжие. Плохо жить среди безруких. Плохо, что Лидер умер. Только Лидер был с руками. И с головой... Кто теперь задания давать будет? Новому Лидеру самому задания дают. Почему надо выращивать себе учителя? Когда вырастит? Вырастит ли? Успеет? Если Мастера в другой группе выбьют, надо туда уходить... Как узнать – когда? Плохо, что только Слухач связь держит. Неправильно это. Плохо, что Лидер молодой. Плохо, что Восьмой теперь, когда только семь должно быть. Чужак в семье. Кругом все плохо. Семь должно быть, а не восемь. Всегда так было. Чужаку жить до тех пор, пока молодой Лидер возьмет все, что ей нужно – знания его и умения, Восьмой должен уйти, но ничего не унести, только отдать. Семь должно быть. Лидер молодой, он за полную единицу считаться не может, Стрелок дополняет – он тоже однобокий. Пока, условно – за семь может считаться. Пока соблюдено. Потом надо выравнить. Как узнать, что другие про это думают? Что в группах говорят? Старый Лидер много знал – сам через Слухача слушал. Не доверял он ей, хотя, спускал много, баловал. Теперь только с ее слов знаем – что наружи делается. Неправильно это, что только Слухачу слушать дано. Раньше было правильно, а теперь нет.

  Плохо... Сколько задумок не реализовано! Как теперь? Самому попробовать? Разве можно такое? У Лидера спросить, чтобы разрешил? А как, если Лидер неправильное решение примет – насчет можно или нельзя? Интересно, какое решение здесь правильное? Как узнаешь? Плохо, что Лидер молодой. К Лидеру обращаться тоже неправильно. Лидер сам должен знать, что для группы лучше, и сам задание давать. Неправильная группа. Скоро гореть всем. Плохо.

  ХАМЕЛЕОН

  Слухач смотрела на Хамелеона, смотрела на Стрелка и чувствовала раздражение – бесило то, как они разговаривают, смотрят друг на друга. Ловила движения, выражение лиц, пыталась прочесть направленные мысли...

  Хамелеон – до старости без морщин, пока не обленится совсем. И цвет кожи, какой хочет, может выставить, хоть как у младенца. Хамелеон – баба завидная, захочет понравиться – понравится. Вот только в сексе у них бывают заминки. В сексе они себя уже не контролируют. А какая баба, по правде говоря, себя контролировать сможет, если секс хороший? Если простыни розовые, то еще сойдет, а как если в экстремальных условиях? Один нетерпеливый прижал Хамелеона к кирпичной стене. А стена-то красного кирпича... Бр-р!... Жаль не видела, какие глаза были у того мужика, когда он, наконец-то, разглядел – какой кирпичный угол домкратит... Может рассказать Стрелку? Или наоборот не рассказывать? Пусть разочек нарвется – не полезет на Хамелеона! Разок можно отпустить поводок. А тот случай, на полу в черно-белую клетку? Ну, а как подобная ситуация и у него полностью охоту отобьет? Ко всему... и ко мне – да еще пожизненно? И Лекарь не поможет? Бывало же такое? Редко у кого достанет крепости нервной системы, чтобы на всю оставшуюся жизнь не позабыть, как это вообще делается. Хамелеон, и та не торопится, ключик к Стрелку подбирает, охаживает – тела меняет как костюмы. Но не вдруг, не сразу, чтобы не спугнуть. Вчера брюнеткой была, днем ранее – блондинкой. Сегодня, готова пари держать, рыжей ее увидим... Ну, точно – рыжая! – легка на помине! Еще и веснушки нацепила, и не только на переносицу, а и на плечи. Дело свое знает. Уже и манеры получше, и формы. Вчера зад был великоват, манеры более вульгарные, а сегодня за счет зада грудь увеличила – вон сиськами трясет – корова рыжая. Нетель безрогая...'

  И старше меня! – удовлетворенно подумала Слухач. – Лет этак... На два – точно старше!

  Стрелок почувствовал, будто что-то кольнуло в спину, обернулся, рассеянно поискал глазами, дотянулся, почесался, опять глянул на Хамелеона, озадаченно сморщил лоб, будто припоминая, и вернулся к прерванному разговору.

  – Женские глупости не пропадают, они суммируются, – назидательно сказал он.

  – А мужские? – невинно встряла Хамелеон, и уставилась на него широко раскрытыми глазами.

  Даже слишком широкими, – обратила внимание Слухач. – И их подправила, зараза...

  – Мужчина не совершает глупостей – только ошибки. Из-за трудностей общения с женщиной, они ему списываются, – серьезным тоном говорил Стрелок. – Там!

  Он указал пальцем вверх.

  – Уж, ты! – сказала Хамелеон.

  Слухач слушала их и постепенно свирепела.

  – А женские глупости, значит, суммируются? – таки не выдержала она.

  – Да! – обрадовался Стрелок понятливости собеседниц. – И когда общая доля этих глупостей превышает чашу терпения мужчины, он придает ей урок. Сам преподобный Х-би-семнадцатый велел нам наказывать женщин по субботам и любить их по воскресеньям. Думаю я, и моя религия должны вам понравиться.

  – Да?.. – едва не задохнулась от гнева Слухач.

  – По двум причинам, – невозмутимо продолжил Стрелок. – Во-первых, чаша терпения моего велика, а во-вторых, мне больше нравятся воскресенья, а не субботы.

  И он хитро улыбнулся.

  Ему здесь, вдруг, стало нравиться. Новая работа была не обременительной. Стреляй, да учи. Пайка хорошая. Не такие они и страшные. Даже совсем не страшные. А уж Хамелеон...

  Тут Стрелок не выдержал, скосил глаза в разрез. Но тут Слухач словно взорвалась – погнала мыться.

  Многое было внове. Среди всего прочего раздражающая тяга уродов к чистоте. Будто какие-то благородные с Метрополии! Хотя лежать в теплой ванне Стрелку быстро понравилось. Он забирался в нее неспешно, опуская одну, потом другую ногу. Мурашки начинали бегать. Стрелок с любопытством смотрел, как на коже, на волосках скапливаются пузырьки воздуха. Прозрачная вода редкость, ее обычно подавали только в барах, за деньги. Слышал краем уха, что в Метрополии, у Чистых, принято мыться едва ли не каждый день. Поскреб вечные, сколько себя помнил, прыщи под волосьями.

  Пришла Хамелеон – стала нахально пялиться. Стрелок зарделся, спешно прикрыл мочалой свое 'главное' и сел в ванну – плеснуло через края, потекло по полу.

  Лекарь подошел, бросил в ванну какого-то дерьма, из-за чего вода сразу стала мутной и даже, как показалось Стрелку, чуток липкой. После чего этот сутуловатый циник занялся любимым делом – своими пухлыми розовыми ладошками удивительно легко ломал древние доски на щепу, отделял окаменевшую смолу, потом крошил кусочки в склянку у пояса на шнуре. Смола рассыпалась белесым порошком.

  Вымывшись, Восьмой обернулся с кусок брезента и лег на большую широкую доску – весьма возможно, что действительно настоящую. Ковырнул с края кусок... неожиданно пахнуло чем-то свежим далеким – шумнуло в голове какой-то зеленью, шелестом листвы, но не болотных растений, а чего-то высокого. Стрелку не хватило мыслей охарактеризовать – чего и почему высокого, да и слишком мимолетным было видение...

  Спал дивно как хорошо, и опять снилось что-то хорошее. Проснувшись, не мог вспомнить. От того взгруснулось. Но потолок ангара больше не давил тяжестью, и даже знание, что выше чертова прорва мусора со всякой живностью, больше не тревожило.

  Мастер принес перешитую шапку, вернее, то, что от нее осталось. А осталось немногое. Верх он срезал почти полностью, мех выжег, оставив лишь на наушниках, а кожу проредил дырочками, как дуршлаг. Еще он прицепил маленький микрофончик на лямку майки Стрелка, а Слухач сказала:

  – Хочешь говорить – голову можешь не поворачивать, но захочешь сам стрелять – смотри, чтобы либо микрофон был снят, либо наушники Лидера.

  После этого пошло быстрее. Стрелок залепил пальцы лейкопластырем, а Мастер презентовал ему простенькое устройство для зарядки. Пальцы стали подживать...

  МАСТЕР

  Мастер отрастил на кончике пальца глаз. Он занимался этим тщательно, осторожно – одних только нервных окончаний сколько нужно провести, соединить...

  Он выращивал его едва ли не неделю – дело было новое, не знакомое. Не слышал, чтобы кто из Мастеров додумался до такого. Хотел сперва договориться со Слухачом, чтобы расспросила, но потом решил – все сделает сам.

  Естественно, что ослеп на один глаз на голове – ничто не дается даром. Перевел рецепторы. Пришлось сделать и металлический колпачок – трубочку – надевать на палец с глазом. Это после того, как по неосторожности едва не выбил его.

  – Ситечком прикрой, – посоветовал Стрелок. – Видел я такие в Метрополии, надевают, чтобы иголкой пальцы не сколоть. А трубку загримируй под повязку с бинтами – будто палец сломан. На бельмо свое линзу – чтоб не так приметно было. Есть такие...

  И принялся вспоминать, как в увольнении его удивила подружка, когда сняла с себя вроде все, что только можно снять, но вдруг полезла пальцами в глаза и вынула из них стекляшки, а глаза-то у нее оказались другого цвета – хорошие, добрые глаза и вовсе не колючие как показалось вначале.

  Слухач тут как тут под приятные разговоры. И конечно же рассердилась.

  – Теперь понятно, почему Мастер в карты выигрывал. Удобно банковать с глазом на пальце!

  Интересно, только Мастер умеет пальцы плющить? – думал Стрелок.

  До сих пор знали только, что Уроды, по каким-то известным им причинам, группами держатся. Число их в группе всегда постоянно – семь! От того у Стражей и семь кресел в спецкабинетике. На тот случай, если удастся весь комплект заграбастать – полный расклад на руки. Вот поприкалываются, если получится хоть разок. Небось, сразу и из Метрополии чины понаедут.

  Знают еще, что один из семерых – Лидер – личность странная, пугающая; типа матки у пчел, кучкует группу вокруг себя. Остальные быстро чахнут, если Лидера рядом нет. По идее, молиться на него должны. Но вот в чем странность, никто на девочку эту – Лидера недозревшего, не молится. Ходят, будто не замечают. А Слухач так и вовсе строга с нею, шпиняет, командует... Хотя, только дурной не заметит, ребенок этот к ней тянется. Временами смотрят друг на друга, молчат, но видно, о чем-то беседуют. О чем? Поди, догадайся.

  – Только Мастер умеет пальцы плющить? – не выдержал-таки, спросил впрямую.

  В ответ недоуменные взгляды. Будто не понимают.

  Ладно... Попробуем по другому.

  Отловил вечножующего – он среди уродов самый пуганый – прижал в уголке. Стал доить информацию. Только разогрел, как почудилось сверлит затылок. Оглянулся – мать ее ити! – Слухач за спиной! С испугу несколько раз саданул Желудку в брюхо. А эта (стерва!) улыбнулась и похвалила...

  ВОСЬМОЙ

  Из головы не выходило, никак не мог забыть каптерское.

  Слухача все-таки пробил на откровенность про Каптера. Только, толку от этой откровенности! Как ту прикажешь понимать? Получается, Каптер самый старый. Никто не знает, сколько ему. Он потому так хорошо выглядит, что Хамелеон он немного, слабый, но Хамелеон. И Слухач он слабенький, но основные всплески услышит, разберет. Он потому хорошо двигается, что Лекарь. И знаний у него, как у Мастера. Он сам по себе потому как Лидер. Он и был Лидером. И легенда ходит, что сожрал он свою команду, когда немножко Желудком был... Ходил на Свалку, а вернулся один. И говорит – не помнит, что с ним там было. Ни то – куда группа делась – ничего! А спит после этого хорошо, умом не тронулся, потому как Лунатик, может сам на себя сумрак навести и в том сумраке отдохнуть...

  – Ты про Сафари, после которого Городу общий статус понизили слышал? – спросил Каптер. – Бойня! Хотя, откуда тебе знать, ты тогда еще голышем был...

  – Свалки никому не миновать.

  Стрелок промолчал.

  Тут сообразил на что его толкают.

  – Сдурели?!! Проще разом со всем покончить – машинок у вас много – могу содействовать!

  Стрелок не помнил, чтобы так колотилось сердце, а по корням волос будто бегало множество насекомых. Разве что, на первой медкомиссии у Стражей? – было с чего паниковать.

  – Сдурели?!

  Даже не поверил в первый раз, переспросил, может, не так понял? Нет – точно, не у него крыша поехала. Нашли экскурсовода!

  – Сдурели? – уже тише, опустошенно.

  Все это время Слухач терпеливо ждала.

  – Мэр сказал...

  – Мэр сказал? – слабо удивился Стрелок. – Вам уже и сам Мэр докладывает?

  – Он не нам сказал, – разъяснила Слухач. – Велено Южный сектор смещать – вы там высоту закладки превысили – шофера жаловались, коллективную бумагу подали.

  Стрелок сразу все понял. Значит, первым делом в Карантинный Отстойник бомбу термитную, а потом кислотой асфальтной... Пора сматываться.

  – А что – в городе или в другом каком месте у вас убежища нет? – допытывался он. – Не найдете местечка, где перекантоваться, пока все утихнет?

  – Велено идти – искать 'Красный дом'

  – Кем велено? – ярился Стрелок. Даже не задумался откуда про сны его знают. Про мечту, про усадьбу.

  – Кем велено?!

  Раскомандовались, понимаешь, незнакомые уроды на его голову! Будто и от знакомых Стрелку мало неприятностей.

  – Что командуют? Насрать! Пошли они сами... за тем делом, которым нас посылают! А мы в город! А оттуда в какую-нибудь провинцию...

  Мысль, о прежде ненавистных Южных Провинциях, показалась ему сейчас весьма привлекательной.

  – Хочешь, чтобы кроме Ваших и Наши на нас охоту устроили? – вкрадчиво спросила Слухач. – Тот, которого ты дырявил, с удовольствием!

  Стрелок только представил, что Лидеры от всех групп уродов... (А что такое настоящий Лидер уже немножко представлял – Слухач просветила) ...и затосковал.

  Опять выпадало, совсем как недавно – что так, что этак – все одно хренотень! Но только на этот раз еще круче замешивалось. И опять на кону шкура.

  А ее-то как раз и жалко, – подумал Стрелок, глядя на Слухача.

  И снова Слухач странно взглянула на него.

   – Насрать! – по-прежнему кипятился Стрелок, но уже вяло. Слишком хорошо ему тут жилось, чтобы продолжалось долго. Потом вспомнил:

  – А склад? А пайки?!

  Слухач усмехнулась, развернулась и ушла.

  Ладно, – стал прикидывать Стрелок. – Что имеем? Лекарь-горбун. Руки сильные, ноги вялые. Вся нижняя часть тела сильно недоразвита. Ноги плохие – ну, куда с таким по Свалке? Не дойдет! И Лунатик не дойдет. Растерян. За ним глаз, да глаз нужен. Растерянные, не внимательные долго не живут, такие первым делом в Южных провинциях отфильтровывались, домой отправлялись... в коробочках из-под обуви. Желудок? Даже говорить не хочется... Мастер – это да, хорош. Как из железа скроен. Может, и правда из железа? Не берись! Вон, что со своим организмом вытворяет... Остальные – бабы! Этим все сказано. Слухача дотащу, так и быть. И Хамелеона – она баба видная.

  Про девочку-Лидера даже и не подумал. Уже ощущал, как часть своего организма, как третью руку. Последнее время, натаскивал как 'тень'. Чтобы стреляла из-за спины, даже промеж ног, перезаряжала, да пихала ему в ладонь машинки. Учится девочка-Лидер, слишком быстро учится... для человека. Третья рука – это он славно придумал...

  Все равно – уроды! – разозлился Восьмой. – Ишь, чего удумали! По Свалке топать!

  Если собственными ногами, то мелкому Лидеру сразу же кранты. Придется ее на плечи брать. Надо с Мастером посоветоваться – рюкзак какой-то для нее слепить, ранец...

  СЛУХАЧ

  Слухач смотрела на Стрелка серьезно, а в душе улыбалась.

  Стрелок – шанс для группы. Хороший шанс. Вряд ли когда Стрелок узнает, что кандидатура его выбиралась среди многих. Все решалось до... Что давно он был на заметке. И не случайно оказался на блок-посту у Южных ворот. Да, если вдуматься, и Мэра могли подтолкнуть. Даже убежищем, одним из немногих и самым надежным, жертвуют. А уж то, что именно их группе предназначили, так здесь расклад простой. Группа странная, проблемная, не вписывается в стандарты. Своевольную группу держал покойный Лидер. Вот и решили – пройдут к святилищу – хорошо. Нет? Тоже не плохо. Зато самим зачищать этот нестандарт не придется. Лидер-девочка! Где ж такое видано? Слухач, принимающий решения? Лекарь с окончательно подмоченной репутацией. Желудок, который всех ненавидит. Лунатик, подсевший на собственные иллюзии не хуже наркомана. Мастер-экспериментатор, что неплохо, но только если бы он занимался тем, что остальные Мастера – проблемами выживания группы. Хамелеон со своими мечтами об артистической карьере. Так и видела, как скребут затылки Лидеры групп. А насчет Стрелка не их идея – ее! – Слухача. И Каптера. Каптер уж сколько лет на волоске висит. Тоже живет не по сложившимся за много лет правилам.

  – У кого еще будет оружие? Я не хочу получить пулю, когда кто-нибудь запаникует

  – У тебя будет и у Лидера, – несколько удивленно сказала Слухач. – А больше никому из нас убивать нельзя. Я же говорила...

  – Что?!

  ВОСЬМОЙ

  Опять переспрашивал... и снова.

  – Убивать нельзя?!

  Точно... Уроды... С мозгами что-то... Убивать им, значит, нельзя. Да, где таких людей-то найдешь, чтобы согласились не убивать? А то – уроды. Теперь еще и к центру Свалки с ними? С теми, кому убивать нельзя и, как теперь Стрелок понимал, никто из них это дело и не умеет? А по жизни? Значит, шестеро терпеливо ждут, пока седьмой – ихний Лидер то есть – не соизволит... Бред! Не зря их на площади жгут.

  Это что же получается? Если им здесь вдруг, в подземном ангаре этом, надо будет Стрелка 'урыть', то его – Восьмого Стрелка Южных Ворот, Ветерана Четвертой Войны и множества умиротворяющих операций на Гнилых болотах Провинции два-ИКС, трижды лауреата Бронзовой Лягушки, шесть нашивок за ранения, его – Восьмого Стрелка! – будет 'зачищать' малолетняя девчонка, которую он еще и обучает этому делу? Потому что некому? Нельзя? Ну, скажи после этого, что не уроды!

  – А сами что?! – возмутился.

  – Нельзя! – повторила Слухач и долго подбирала слово, чтобы Стрелок понял.

  Наконец, нашла.

  – Дисквалификация! Ясно? – сказала значительно, весомо.

  Стрелок дисквалификацию понял, как то же, что и – 'замочат', 'уроют', 'зачистят', 'отключат с концами', 'сквасят в чистую', 'задую-погасят-затушат', а у Чистых так даже красиво – 'зачистят', либо – 'лишат перспективы' (для вовсе образованных). Слов к этому делу придумано много, никто не любит простого и ясного – 'убить'.

  Да... Дела... Видать на каждый болт найдется жопа с резьбой – нет, не так, – сообразил он, – на каждую жо... Черт! Как там Первый Стрелок говорил? Не вспомнить... Круто замешивают у себя Уроды. Ой, круто! Это ж надо такое удумать, такие препоны себе в жизни ставить. Не проще ли... Да! Интересно, и чего это они сами на костер не идут? Строем – отделениями по семь?

  Табу на человека? Про такое Восьмой еще не слышал, хотя уж в Южных провинциях повидал всякое. Ну, точно – уроды! Уродство оно завсегда с мозгов начинается. Удумалисты! Человека зарезать много проще, чем, к примеру, домашнюю скотину. Потому как, в отличие от человека, к скотине быстро привыкаешь. Ее прикармливаешь. Проще простого зарезать того, с кем куска хлеба ни разу не переломил.

  Стрелок не понимал, как это встречаются люди... Люди? – оборвал он себя. – Ладно – шут с ними! – пусть будут... люди. Ну, так вот, как это иные люди (включая настоящих – поправил себя) не могут жить проще? Вечно им препоны себе надо ставить!

  'Не укради' – к примеру. Сказать кому такое в его районе, ведь засмеют. Или вот это – 'не возжелай'. Чего 'не возжелай' толком не говорят – понимай, как хочешь... Даже на Хамелеона взглянешь, очень даже хочет возжелать. Этак никаких радостей в жизни не останется.

  Слава тому Мэру, который запретил уличным проповедникам словами баловаться. Самым говорливым рты зашили. А то бы додумались, как и эти Уроды, чуть ли не до этого самого... 'не убий!'

  'Убий', если оно оправдано, конечно же, долг и обязанность каждого гражданина. Это еще в школе доходчиво разъясняется на конкретных исторических примерах, да перед глазами примеры ничуть не хуже – улица сама крепко учит. Но не усердствуй!

  Убивать приходилось.

  Свыкся с жестокой бестолковостью боев, когда все начинается по некому плану, а заканчивается – как придется. Рассыпается на множество безнадежных примеров героизма, но еще более трусости, еще и делам, которым нет свидетеля и только по трупам можно попытаться что-то угадать. Но кому угадывать? Мародерам, что ли, что побывали здесь первыми?

  Не помнил ни одного столкновения, чтобы на каком-то этапе оно не превратилось в кровавый бардак, когда перемешивались.

  Задумывалось же все прекрасно, всяк знал задачу и свой маневр. А потом Бурло опять недоумевал, в кровь, расчесывал ногтями свои залысины, беспричинно, на всякие мелочи взрывался яростью и спускал, не замечал крупных проступков, потом тускнел и опять ворчал под нос: – Что за хрень? Правильная же теория! – Снова и снова листал свой толстый потрепанный блокнотик, забитый убористым подчерком, исчерченный всякими схемами. Размышляя, почему общее, так хорошо спланированное, задуманное, как целое, рассыпалось на личное, когда уже каждый сам за себя?

  За время службы Восьмому крепко накрепко вбилось (въелось в мозги и под кожу, как каждому, кто выжить хотел) – не мочи направо налево, а с разбором мочи, выборочно. С толком надо все делать, чтоб ни одной души сверх той, что прямым приказом выслано перед тобой навроде тропы, гати, по которой надо пройти. Человек от земли отрываться не должен...

  Тут Восьмого мыслями повело. 'Поплыл' Стрелок – давно не думал о Высоком. С госпиталя, пожалуй? 'Человек от земли отрываться не должен...' – до чего же хорошо сказано. Неужели, сам такое удумал? Надо же... И Стрелок еще раз смачно, со вкусом подумал: 'Человек. От земли. Отрываться. Не должен!'

  Вот в провинции категории Би-5 удумали строить что-то летательное, и теперь не Би-5 вовсе, а провинция Восьмого Разряда. А ниже восьмого уже ничего не может быть. Пока три четверти там не передохнут, так и будут в восьмых ходить. Метрополия дело знает. Каждому – свое.

  Да – именно так, – порадовался еще одной умной мысли Стрелок. – Каждому – свое!

  И сообразил, будто озарение пало свыше. Встрепенулся.

  – Сколько дней у нас? Готовить вас надо не так – по другому!

  И не собирался ничего по этому поводу дополнительно объяснять...

  5. 'Большой Ник'

  ПОДЗЕМКА, 4-ая ЛИНИЯ, ВОСЬМОЙ

  В подземке было привычно душно. Пахло жженым маслом. Казалось, оно было растворено в плотном воздухе, висело туманом и оседало не только на стены туннеля, но и на лица пассажиров. Все раздражало и особо дребезжащий, многократно отраженный от стен, лязг состава.

  Восьмой был не в духе.

  Хамелеон – дура! – предложила перед выходом наложить грим и переодеть Стрелка в женское, чтобы не признали. Он, как услышал про эту мерзость, долго потом не мог успокоиться. Точно – дура! Нельзя так перед операцией мужика заводить, ему же сегодня стрелять. И не какие-то там зачеты, и даже не на Свалке, где большей частью премиальными рискуешь, а стрелять в баре у Большого Ника. А там, кто бы пострелять не пробовал – живым не выходил.

  Перспектива...

  И пассажиры раздражали. Пахли они. Восьмой от таких запахов, пока с уродами карантинил, напрочь отвык. Тут еще и дождик прошел наверху, и те, кому досталось под ним промокнуть, пахли особо кисло.

  Уроды рассосались по вагону – им лучше знать, как под людей маскироваться – всю жизнь этим занимаются. Что-то скреблось, отвлекало. Предчувствия были дурные. Старался думать о хорошем. Хорошего было, что научил всех уродов людей убивать, а не перекладывать эту работу на Лидера, Мастера, да на него – Восьмого Стрелка. Вспомнил, как ругался со Слухачом по этому поводу. Ругались звонко, на весь ангар.

  – Иди светиться в тумане! – т.е. 'пошел ты на...' – это Слухач.

  – Положи кулак в рот! – т.е. 'заткнись' – это Стрелок.

  – Залепи себе дуло! – т.е. 'сам заткнись' – Слухач.

  – Спрячься под стулом! – т.е. 'брысь под сраку' – это опять Стрелок.