Текст книги "Рожденный убивать"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Ты не знаешь, сильно больно мне будет, когда резать завтра начнут?

Яров подивился, как этот здоровенный бугай откровенно нервничает, животный страх светился на тяжелом, сытом лице.

– Не дергайся, Василь Петрович. От такой пустяковой операции никто не загибался. У меня были похуже.

– Да не в том дело, мать их в ухо! – с жестокой озлобленостью ответил Рол. – Дела вышли из под контроля!

– Это в каком смысле?

– В таком! У короля насморк, а холуи его уже хоронят! Не прикидывал, кто нас динамит с этими фальшивыми баксами?

– Мне прикидывать нечем. – удивился Яров. – Твои заботы. Хотя...

– Что хотя? – разом насторожился Рол.

– Мне кажется, пока я сегодня гулял, ко мне в дом кто-то залазил. Быть может, искали эти поддельные баксы.

– В натуре?

– Мне так кажется.

Рол крякнул и тут же схватился за задницу.

– Зачем? Как полагаешь?

– Украсть! Подменить! Уничтожить! Почем я знаю?! – расстроился Яров от нелепостей допроса.

Рол задохнулся табачным дымом, прокашлялся и застонал.

– А, черт, каждый чих в жопу отдается! Подонки мои, я им ещё покажу. Еще устрою доскональную разборку. Будет им битва при Маренго!

Яров понял, что бандита пугает не столько операция, сколько тот "насморк", в результате которого в его имеперии обнаружилась трещина, дела выстроились безконтрольно, что много опасней завтрашней операции.

– Ну, – сказал Яров. – Пойду. Удачи тебе, ругать тебя завтра буду.

– Стой. – сосредоточенно сказад Рол. – Я ж потом ещё буду к постели недели две прикован, а?

– Нет. Через день встанешь на ноги, через неделю вылетишь отсюда соколом.

– Неделя?! Да за это время моя братва под меня такую яму выкопает... Ах, скоты, не успел чуть захиреть, уже рученки свои шаловливые распутили! Но какой гад крутит подлянки, вот чего не пойму?! У меня ж команда проверенная, я человечка к человечку несколько лет собирал! Этот Свиблов мою кассу держал целый год, пока я под следствием в "Матросской тишине" куковал! Ни копейки не прикарманил, а сейчас что – "динамо крутит"?!

– О чем ты? – Яров уже уложил пакет с валютой валюту в карман куртки и лишней минуты тут оставаться не хотел.

– Глупый ты, хоть и знаешь много! – разозлился Рол. – Не понимаешь, что твои доллары подменили на фальшивку, пока сюда несли?

– Кто подменил?

– В том-то и дело! Либо охранник мой Дуков по дороге "куклу" сделал, либо Свиблов, либо оба сговорились... Понимаешь?

– Ничего не понимаю. Кроме того, что ты, Дуков и Пащенко знали, что я с твоим подарком убегу ночью из больницы. "Крысята" мне устроили западню. Иожет быть, "крысятами" рукводил кто-то из твоих подчиненных. Но все это требует доказательств.

Рол закричал разгневанно.

– Мои враги ждут, что я сдохну завтра на операции! И уже начали свои дела крутить! Уже на мою кассу ручонки накладывают!

Яров безразлично вздохнул.

– Послушай, но мне-то что за дела до этого?

Рол глянул ему в глаза, непроизвольно потянулся к бутылке коньяка на столике и отдернулся руку, словно обжегся.

– А, черт, мне уже нельзя! Чистым к операции должен быть. На трезвую голову приходится думать! Так ты и не закручинишся, если меня завтра на операции хирурги зарежут?

– Не закручинюсь. Хирургам тебя "замачивать" нет смысла.

– А если им заплатят?! За мою погибель? Враги заплатят?! – по сверкающим глазам Рола было понятно, что он на полном серьезе рассматривает такую трагическую вероятность.

– Перестань, в самом дел! – рассердился Яров. – Ты уже вовсе окосел от страха.

– Да я не бось удара, – обозлился Рол. – Мне только надо знать, откуда его ждать! Кто те гады, что могилу мне роют! С какой стороны поганый ветер дует!

Рол скрипнул зубами, что как понял Яров, обозначало предельную концентрацию мышления, но сказать ничего не успел. В дверях прозвучал четкий и раздельный условный стук. Рол упруго развернулся, схватил Ярова за плечо и в одно движение затолкнул его в туалет, хрипло прошептав на ухо.

– Сиди тут! Не пикни! Убью, если голос подашь! Это мой начальник службы безопасности Хлебников! Сиди!

От удара в плечо Яров плюхнулся на унитаз, дверь в туалет плотно закрылась и возмущаться было уже несколько поздновато. По счастью туалет был вымыт, продут запахами тонких дезодорантов. Но сидеть тут, во исполнение непонятной роли подслушивающего было все одно неприятно. И главное – неизвестно сколько сидеть! Не до утра же в самом деле?!

Яров услышал чрез дверь густой бас, который по прикидке должен был принадлежать человек могучему, не очень молодому, каковым и представлялся Начальник Службы Безопасности.

– Привет, Василий Петрович. Ты меня ставишь в дурацкое положение. Почему снял охрану? Ты ж из меня таким поступком далаешь просто фуфло! Я не за то хлеб с твоего стола кушаю, чтоб ты меня без нужды от работы отстранял.

– Не отстранял, не дергайся. – голос Рола был мрачноват. – Так получилось. Мишку Дукова нашли?

– Нет. Пропал...

– Как пропал? – после паузы спросил Рол и даже Ярову в сортире от его голоса стало жутковато.

– Пусть тебя это не волнует, Василий Петрович. У него же с утра свободных два дня. Закатился в какую-нибуд сауну с досугом. Ты ж этого кобеля знаешь.

– Плохо наверное знаю! – в полный голос обрезал Рол. – Знаю, что он свою Тамарку жену любит и по лахудрам не бегает! Это ты, получается плохо его знаешь! Кто валюту на фальшивку подменил?! Кассир Свиблов? Дуков? Или они сговорились? А ты их сейчас прикрываешь?!

Ответ прозвучал не сразу.

– Василий Петрович.... Вы этим выражает недоверие ко мне. Шефу за вашу безопасность Хлебникову Сергею Андреевичу. Я уже начал расследование. Братве не нужно знать про такие дела в бригаде. Оставьте это мне. Мишку Дукова я из-под земли выкопаю. У вас завтра операция, нужно сохранять здоровый дух...

– Тут с вами сохранишь! Если хирурги не зарежут, так вернусь обратно, а меня уже здесь ментура с наручниками ждет!

– Такого не будет, пока я жив. – с твердой убежденностью заверил бас. – В этом можете быть уверены. Я и за кассира Свиблова ручаюсь, и в Мишке Дукове уверен. Это народ проверен и перепроверен. "Куклу" фальшивую никто из них вам подсунуть не мог.

– А кто мог? – нажал Рол. – Ты?

– Вы этого учителя Ярова, хорошо знаете?

– Ну?

– Полагаю, что это он "динамо" прокрутил. Получил настоящий доллар, а выдал – за фальшивый. И теперь выдвигает претензии.

– Значит, так думаешь? Ну, так слушай. Учительшика Яров в своей жизни ни настоящих, ни фальшивых долларов, кроме как во сне – никогда и не видел! Сто лет! – рявкнул Рол. – Не бросай подозрение на мужика! Он такого номера не прокрутить!

– Ага. В том то и дело, Василий Петрович – обидчиво загудел Хлебников. – Вы порой всем друзьям сплошняком не верите, самых близких и верных людей подозреваете, а доверяете первому проходимцу. Вы с Яровым только здесь, неделю назад познакомились. И кто он, что он...

– Заткнись! Не темни, Хлебников! Откуда он мог "куклу" фальшивых достать?! Виляешь, Хлебников, виляешь! Ну, моли своего Бога, чтоб меня завтра врачи "замочили"! Если живой от хирургов выйду, так всю нашу команду перешерстю, что мало не покажется. Кто утром стрелял через окно?! А?!

– Когда вы оклемаетесь – буду знать. – прозвучал уверенный ответ. Во всяком случае, заказчик этого покушения, Василий Петрович, будет определен. Среди завистников, среди конкурентов искать надо, а не своих подозревать. Вам сейчас покой нужен. Для операции силы накопить надо.

– Ладно. Не пузырись. – уже миролюбиво прозвучал голос Рола. – К тебе у меня подозрений нет. Но хочу чтоб ты знал. Если я подохну, то к тому я зарядил пару миллионов, чтоб отомстили. И кому зарядил, ты не знаешь. Но за меня отомстят, Хлебников... Так на моих похоронах и скажешь.

– Я сам посчитаюсь, Василий Петрович.... Вы бы сейчас коньяк не пили, вам нельзя.

Яров услышал звон стакананов и тут же ответ Рола.

– А, хрен с ним! У меня ещё две клизмы утром! Выпей тоже!

– Как прикажете... Только в сортир зайду.

– В общий иди! В конце коридора, направо! – обрезал Рол. – Это мой личный сортир.

– Ладно, потерплю... Утром охрану поставить?

– Делай, как положено. Сегодня один спать хочу.

– Тогда, ваше здоровье, Василий Петрович. За успех нашего безнадежного дела.

– Пошел к черту.

Они перекинулись ещё несколькими фразами и Хлебников, судя по всему, ушел. Рол позвал.

– Вылезай, Илья Иванович, беседу с тобой друг иметь желает.

Яров вышагнул из туалета.

Рол сидел у столика, лицо его перекосила неприязненная усмешка, в руках вертел недопитый бокал. Яров молча присел.

– Никому нельзя верить. – глухо сказал Рол. – Никому. Мне и Сильвестр покойный говорил: "Хочешь завтрашний день прожить, никому сегодня не верь".

– Какой Сильвестр?

Рол насмешливо улыбнулся.

– Ничего-то ты в жизни не знаешь. Был такой большой авторитет Сильвестр. С чеченцами досконально воевал. Взорвали его вместе с "мерседесом". А может и не его, может ещё обьявится. Но толковал правильно, никому нельзя верить.

– Значит и тебя взорвут. – равнодушно заметил Яров. – Ты ж это пониаешь?

– О том и речь. – он все так же криво улыбался. – Как полагаешь, историк, обязательно меня уконтрапупят? Как ты говорил – по системе "логики неизбежного развития истории"?

– Может и уконтрапупят, но не совсем уж и обязательно.

– Значит есть шанс?

– Есть.

– Растолкуй на коротке.

– Ну, как бы тебе сказать, чтоб попонятней...

– Говори как знаешь! Не такой уж я придурок. Пойму.

– Я думаю, что поймешь. Видишь ли, сейчас в России идет распределние богаств. Формирование капиталов на будущее.

– Ага! Если б ментура не мешала, мы б давно разобрались! Все бы спокойно было! – подхватил Рол.

– Правильно мыслишь. И как я разумею, ты прав: государство в лице своей, как ты говоришь, "ментуры" этот процесс замедляет, если не признать, что "мешает". Криминал не задавить.

– Мафия бессмертна! – радостно захохотал Рол.

– Так. И не совсем так. Ты ведь не дурак. И понимаешь, что до конца дней своих бандитом оставаться нельзя. Ты и твой круг людей идете исторически неизбежным путем. Сейчас стреляете, убиваете друг дружку, но, как я понимаю, это занятие вам уже самим надоело и вы рады бы перейти в легальное положение. Создать ваш легитимный бизнес.

– Да все же из братвы, кто поумней, так и толкуют! – огорченно сказал Рол. – Одна ментура не понимает, что у нас уже другие планы.

– Вот именно. Вашей, э-э, братве уже нужен порядок. И законность. Ты – набьешь свою мошну. И дети твои, если таковые будуть, окажутся в разряде законных бизнесменов.

– А сам? Не успею? – остро спросил Рол.

– Может и сам успеешь. Может и сам ещё будешь депутатом Госдумы. Но...

– Давай, давай, честно говори!

– Все-таки, именно ты – вряд ли успеешь. Извини уж, но нутро у тебя бандитское. И перестроится ты не сумеешь. Либо тебя в этой борьбе прикончат, либо посадят-таки в тюрьму. Не обижайся.

– На правду не обижаются, – помолчав, хмуро ответил Рол. – Но можно успеть-таки в натуре человеком стать. Кое-кто из братвы мошну забил, свалил за бугор во всякие Нидерланды и где поспокойней, и живут теперь тихо, в ус не дуют, хорошие акции прикупили... И здесь в деле остались. А ты мне что посоветовать можешь?

– Я? – изумился Яров.

– Ты, Ильия Иванович. Я тебе верю.

– Ну, совет у меня может быть лишь общий. Нюансов твоей жизни я не знаю.

– Давай, как знаешь.

– Ну, во-впервых, женись, заводи детей, чтоб была хоть какая-то цель всех поступков...

– Ага. Сам-то с собой на тот свет ничего не прихватишь.

– Вот именно. Женись, заведи детей... И постарайся выжить. Если удастся, оторвешся потом от своей братвы, опять же не знаю, насколько это возможно... И в двадцаить первом веке, скажем во втором десятилетии, будешь уважаемым и легальным членом общества. Детей у тебя нет?

– Пока нет. Но женщина на примете есть.

– Тем более. Я думаю, что нового для тебя я ничего не сказал. Башка у тебя на плечах неглупая, сам понимаешь, в бандитах всю жизнь ходить....

– Хорошую ты картинку нарисовал. – прервая, вздохнул Рол. – Тебе бы ещё нашей ментуре такой совет дать.

– А у них, Рол, иного выхода нет. Как только такую же картинку нарисовать. Это единственный и исторически неизбежный путь. Всю сегодняшнюю братву за решотку не пересажаешь, вот что ты должен понять. И к тому, что вас надо легализовать... Чтобы вы сами ликвидировали свою армии, к этому выводу они придут, хотят того или нет. Другого пути просто нет.

– Амнистия нам умная нужна. – сосредоточенно вздохнул Рол. – Чтоб часть денег, как налог, мы сдали. Из швейцарских банков валюту сюда вернули. Но что б все бы нам простили!

– Может и так. – подавил улыбку Яров.

И снова Рол поразил Ярова способностью своих мозгов – он все же не был "двоечником".

– Ну, а если в России снова начнутся какие-нибудь "перестройки-переделки" или революции?

– Тогда снова все вернется на круги своя. И снова начнется все тот же процесс.

Рол допил коньяк и поморщился:

– Досконально всё нарисовал. Просто Наполеон. Ты меня за отмороженного бандита держишь, или как?

– Перестань. Меня твоя биография не интересует.

– Так вот, я уже по твоему плану живу. На бензине, то есть на нефти досконально промышляю. Такой мой бизнес: бензоколонки, бензозаправки держу. Ну и ещё кое-что имею. На валютных делах.

– В этом "кое-что" и есть твоя погибель.

– Посмотрим. Но бензоколонки у меня законные. Кончим об этом. Теперь меня послушай. Я тебя ещё одну, крайнюю, услугу попрошу мне оказать.

– Уволь, Василий Петрович. – тут же сказал Яров. – Я ни на что не способен.

– Зато у меня к тебе вера есть! – оборвал Рол. – Никому я из братвы не могу в таком своем положении верить. Все они ждут моей погибели. А ты со стороны. Тебе врать ни к чему. Услужишь мне немного и мы в полном расчете. Не бойся, дело пустяковое.

– Ну? – безнадежно спросил Яров, в душе своей не собираясь более никаких услуг оказывать.

– Я знаю, где Мишка Дуков прячется. Я ему месяц назад свою дачу продал. Моя братва об этом не знает. Нищенская халабуда в Шереметьево. Без привычки жить невозможно – все время самолеты над головой летают. Сьезди туда сейчас же. Погляди на него.

– На кого?

– На Мишку Дукова. Просто погляди. Что-то мои братишки темнят. Погляди – с кем он, как себя ощущает. А лучше – тащи его сюда!

– На ночь глядя?! У тебя же завтра операция!

– Время не терпит, Иваныч. Возмешь мотор, денег я тебе дам. Тащи его сюда! МНЕ он скажет правду! И кто стрелял, и кто деньги на фальшивые подменивал!

– А если... Он сам стрелял и сам деньги подменил?

– Все и скажет!

Пока Яров собирался отмахиваться от предложения, Рол вытащил лист бумаги, твердой рукой быстро нарисовал схему поселка в Шереметьево, обьяснил где стоит в этой схеме подаренная Дукову "халабуда" и пути подьезда к ней.

– Я тебе ключи дам. От задней калитки и дома.

– Нет уж. В дом не полезу. – заартачился Яров только для того, чтоб даже и в Шереметьево не ездить, не то что проводить какую-то разведку.

– Ладно. На месте определишся. Ты ж пойми, Мишка при мне досконально телохранителем. В случае чтоб продать хозяина – так он первый нож в спину сунет. Ты же умеешь людей понимать. Погляди издали, Иваныч. С кем он там и что делает. Жена его, Тамара, сейчас в Париже гуляет.

– Да ты понимаешь, что это не для меня задача?!

Рол покопался в большой сумке и выложил на стол три ключа на связке.

– Понимаю. Только выхода у меня нет. Я ж тебе обьяснял. Держи ключи от халабуды. А за мной не заржавеет.

– На ночь глядя – не поеду. Иди к черту. – в сердцах ответил Яров, а Рол засмеялся.

– Поезжай утром. Пусть так. А если тебя там кто накроет, скажешь, что приехал по моему приказу. Я тебе приказал привезти Мишку. Живого или мертвого.

– Послушай, – вразумительно начал Яров. – Ты что, такой одинокий волк, что у тебя и друга ни одного нет вне своего окружения? Позвонить некому, чтоб такое задание поручить? У тебя вон три мобильника на столе лежат и что ж, ни на один аппарат ни одного друга?!

Рол спросил неожиданно.

– А у тебя – есть?

Пока Яров размышлял над правильным ответом, Рол достал бумажник, быстро отсчитал деньги и положил их на стол, возле ключей и схемы поселка.

– Сьезди, Иваныч. Найдешь Мишку – тащи сходу сюда. Не будет позвони. Или завтра, после моей операции вертайся. Быть может, ещё застанешь меня в живых.

– Да не трусь ты, – раздраженно ответил Яров и чтоб не зятягивать тяжелый разговор, собрал все со стола, рассовал по карманам и поднялся из кресла. – Я завтра утром позвоню, чтоб там не увидел. Тебе выспаться надо.

– Позвони.

Совершенно неожиданно они обнялись и Яров почувствовал жар тела и литые мускула молодого мужика.

– Ну, Иваныч, если не увидимся...

– Брось. Приходи на мои поминки. – вырвался из его рук Яров и вылетел в двери, уже не оглядываясь.

...Вечер оказался прохладным и ясным. Едва миновав охрану на выходе, Яров выскочил на улицу загадав: если с первой попытки сумеет нанять машину – то в Шереметьево поедет сразу. А нет – значит не судьба, и поедет завтра. Или вовсе не поедет, что было бы лучшим вариантом, хотя и не в его привилах обязательности было кого-то обманывать.

Судьба распорядилась решительно. Едва Яров прошел ворота, как прямо перед его носом остановился автомобиль и немолодая женщина расплатилась с водителем – поспешено ринулась в больницу: её-то явно вызвали сюда по делу, скорее всего в реанимацию.

Водитель освободившихся "жигулей", перегнувшись к окну, глянул вопросительно:

– А вам не нужны колеса?

– Мне за город. – попытал судьбу ещё раз Яров. – В Шереметьево.

Водитель поколебался – ехать ночью за город все, кто промышял извозом, нынче побаивались. Корысть – превозмогла.

– В два конца платишь? По ночному тарифу?

– Сколько? – спросил Яров.

– Договоримся. Садись рядышком.

Яров уселся на заднии кресла, чем явно не обрадовал водителя, но тот не стал менять расстановки сил, лишь спросил нервно улыбаясь.

– Удавки мне сзади на шею не накинешь, надеюсь?

– Нет. Не умею. В Шереметьево. На улицу Льва Толстого. – ответил Яров припоминая схему Рола.

– Знаю такую. Удобней по Кольцу ехать. До Дмитровки.

Пути в Шереметьево Яров не знал и согласился с предложением.

В цене они сошлись, вылетев на Кольцевую Дорогу, а параллельно торговле с извозчиком, Яров прикинул, что будет разумно (ориентируясь на схему) до указанного адреса не доезжать, а остановить водителя где-то поблизости. Черт его знает, какая могла быть уготована там встреча.

Водитель средних лет оказался не из разговорчивых, зато из алчных по освещенной Кольцевой дороге гнал на пределе возможностей изношенного мотора своих "жигулей". С Кольца вывернули на Дмитровское шоссе и очень быстро достигли широкого моста через Клязьму, выписали вправо петлю, минут десять поманеврировали и водила сказал.

– Вот и Льва Толстого.

– Вот и остановились. – тем же тоном ответил Яров. – И подождали.

– Оплата разом. Жду пятнадцать минут.

– Хорошо. – Яров подал деньги.

Он вышел из машины. Поселок был незнаком Ярову и показался ничем не отличавшимся от подобных же, которыми была теперь окольцована столица заборы, за заборами разномастные дома. В один-два этаже. Кое-где светились окна, со спины доносился ровный гул и виднелось блекло-оранжевое зарево над столицей.

У дому, где нужно было увидеть Мишку Дукова вела параллельная улица, тоже имени какого-то русского писателя, но уточнять её название по схеме, на глазах своего извозчика, Яров из осторожности не стал. Свернул за угол, раскрыл схему и попутавшись в ней, обнаружил, что дом с нужным адресом будет третьим от того, возле которого он сейчас стоял.

Он прошел по переулку и остановился перед калиткой, чтоб тут же получить подтверждение: на синем почтовом ящике висела пластинка, на которой значилось затейливым шрифтом: "Дуков М.А."

Через штакетник можно было разглядеть и сам дом – корявый, с высокой темной крышей, темный сруб, "халабуда", как было сказано. Ни одно из окон не светилось, дом казался безжизненным.

Яров обнаружил рядом с почтовым ящиком кнопку звонка и раз пять длинно нажал на нее. Откуда-то издалека, из глубин сруба донесся едва различимый звонок.

И более – никакой реакции.

Можно было уходить.

Неожиданно Яров услышал за своей спиной гул мотора, оглянулся, увидел, как скользнул поверху свет фар, гул мотора усилился и начал гаснуть. Приехали – его извочик со своими "жигулями" укатил, не дожидаясь, от греха подальше. Не следовало расплачиваться с ним за оба конца.

Яров ещё раз нажал на звонок – с тем же результатом.

Бегство нерадивого подрядчика на колесах настолько огорчило Ярова, что он как-то и не думая особо, вытащил из кармана ключи и второй из них подошел к замку калитки.

По каменной тропинке он добрался до крыльца, остановился под навесом и только тут собразил, что действия его рискованы, а главное необязательны. Нет Мишки дома, вот и весь текст отчета.

В дальнейшем Яров никогда не мог разоробраться – простейшее любопытство или обязательность заставили его подобрать ключ к входным дверям дома и открыть дверь.

Но он проделал эту операцию и оказался в сенях, где пахло не капустой и гнилью, как он привычно ожидал было – а дорогим табаком и одеколоном.

Уже по кухне Яров понял, что во-первых: дом теплый, то есть прогретый – следовательно обитаем. А во-вторых, окна задернуты плотными жалюзями, потому снаржи свет и не виден: над газовой плитой светилась лампа.

– Дуков! – негромко окликнул Яров и не получил ответа.

Он миновал короткий коридорчик и через секунду ответ получил. Что-то подобное этой картине подсознание Ярова ожидало.

Телохранитель лежал на боку, возле уставленного бутылками и тарелками стола. На низкую светившуюся люстру был накинут темно-золотистый женский платок, но освещения хватало, чтоб различить, что Дуков лежит скрючившись, обеими руками вцепившись в ствол короткого ружья, дуло которого засунул себе в рот. А череп его наполовину отсутствует. То есть затылка нет, одно лицо осталось. А там где располагался этот остаток головы – на полу темнела громадная темная лужа. Крови, следовало понимать.

Вся картинка врезалась в мозг Ярова контрастная в каждой детали разом, но он ещё стоял, не в силах двинуться и не понимая не только что сущности увиденного, но что более существенно – что ему-то в создавшейся обстановке делать?

И сделал то, что требовалось – прикрыл дверь и на цыпочках вышел на крыльцо. Потом удержался от того, чтоб не бежать сломя голову и ровным шагом достиг калитки. Где резко остановился – не потому что передумал, а от того, что с улица донеслись голоса: кто-то шел вдоль забора.

Яров резко присел, укрывшись за парой каких-то бочек возле калитки.

Прохожие, судя по громким голосам, были крепенько навеселе. И через секунду Яров слышал уже каждое слово.

– Слышь, Колян, а заглянем к Дуке! Может он дома.

– Так и что?

– Да поклянчим у него бутылку! Завтра отдадим! Надо же ещё дерябнуть! Душа просит, Колян! Не хватает!

– Неохота мне с этим жлобом связываться. Да и не даст.

– Тебе даст! Ты ж ему стекла для парника достал.

– Да нет... Скупердяй он. И не друзья мы с ним. К тому же и не пьет, придурок.

– Ну, а ты попроси! Что он, не мужик? Не поймет?

– Так его дома, видать, нет.

По мельканию теней возле заборчика Яров понял, что оба гулены остановились у калитки, а потом в доме приглушенно прозвучал звонок. Через минуту послышался разочарованный голос.

– Нет его дома, Колян. Я ж тебе говорил.

– Так дрыхнет он! Я видел, как он в обед приезжал!

– Свалил, видать.

Но пьяница оказался настырный и, сбавив тон, произнес шепотом.

– Слышь, давай мы у него бутылку поищем, а? Аккуратненько в холодильник заглянем. Выпить же хочется!

– Да ты что, брось! Он же засечет, так не сдобровать! С этими долбаком связываться опасно. Пойдем Колян, тряхнем Верку-проститутку, если она в настроении, то поймет.

– Так у неё какой гости...

– Ну и что?

Голоса начали удаляться. Яров усвоил только одну, нужную информацию Дуков приезжал в обеденное время. Но не уехал, как предполагали пьянчужки, а остался здесь навсегда – в ещё живом виде. И этот его (уже мертвый) вид так и впечатался в мозг Ярова: лежит скрюченый, со стволом ружья во рту.

Застрелился, следовало понимать?

Но до судьбы телохранителя забот Ярова теперь не было. Теперь со всей четкостью он понимал, что вольно иль невольно, но оказался свидетелем дел достаточно скользких. А если к этому свидетельству приплюсовать неудачный размен валюты поутру, то получалось, что за один день, он, Яров, набрад себе на шею уголовных приключений больше, чем за всю прожитую жизнь. И вопрос не в том, как это оценивать, а как унести отсюда ноги, чтоб все эти ситуации миновали его и не имели последствий.

Хорошо, что нанятый извозчик оказался непорядочен и смылся!

Яров прикрыл за собой калитку и сумел сдержать свои нервы настолько, что даже запер её.

Как он выбрался из поселка и оказался на шоссе – в памяти и чувствах не сохранилось. Пути домой он тоже не знал, лишь предполагал, что где-то должна быть станция пригородной электрички.

Но длинный мост он миновал пешком, а потом почти сразу увидел несколько человек, ожидавших транспорта на автобусной остановке.

Полностью Яров очнулся только в автобусе, когда тот уже вкатился в Москву. Картинка с телом Дукова не стиралсь из мозга. И помимо воли своей Яров сделал ей анализ. Конечно, можно покончить жизни самоубийством и таким способом: выпил за столом водочки, сунул в рот ствол ружья и нажал на курок, после чего упал на пол. Но как бы не был несведущ в таких делах Яров, однако у него доставало разума поставить под сомнение очевидность происходящего: подобную картинку можно и инсцинировать. То есть опять же дать человеук как следуте выпить, а потом скрутить его, и засунуть в рот оружие, нажав на курок.

В любых случаях, это Ярова не касалось. Для отчета хватало трех слов:

"Телохранитель Дуков – мертв". А в остальном пусть Рол досконально разбирается сам.

За тридцать минут автобус докатился до метро и, не определяя какая это станция, Яров спустился на эскалаторе вниз и сел в вагон, не считывая наплавления.

Оказалось – правильная. До нужной станции "Измайловсикй парк" требовалось добираться всего лишь с одной пересадкой.

К моменту, когда Яров выбрался на улицу, план дальнейших действий у него сложился полностью. Сегодня – никаких информаций работодателю. А завтра вечером, после того, как врачи поработают над геморроем Рола, можно будет сообщить ему по телефону: "Задание выполнено, никаких результатов, по указанному адресу никого нет. Будь здоров."

И на этом единственный криминальный эпизод в собственной жизни закончится.

Чувствуя, что с каждым шагом слабеет от усталости и переживаний, Яров уже с изрядным трудом добрался до дому и поднялся на свой этаж. А когда вставил ключи в дверной замок, тут же услышал из глубины квартиры музыку, чей-то смех и шаги в коридоре.

Поначалу он настолько испугался, что отпрянул от двери, но потом смекнул, что это не засада. Ни милиционеры, ни бандиты не проводят своих операций при сопровождении музыки и женщин.

Он открыл двери и громко прихлопнул их за собой. На этот сигнал из комнаты выскочил Игорь. Дорогой сын оказался не то что без штанов, но и вовсе без трусов, веселый, пьяненький и крайне удивленный появлением родного отца.

– Батя?! Ты откуда?! Вот так явление Христа народу!

Сын был почему-то уже загорелым, поперек бедер тянулась ленточка белой кожи, высокий, статный парень – почти атлет, не в папу.

– А откуда я могу быть? – язвительно осведомился Яров, краем глаза приметив двух решительно голых девиц в комнате.

– Тебя выписали из больницы?!

– Как видишь. А ты приладил шлюх на мою постель?

– Батя, ну не пузырись! – укоризненно засмеялся сын. – Я ж не знал... Ну, посиди на кухне, я всех погоню. Только не нервничай, пять минут и все будет хоккей!

Яров шагнул на кухню, все же не удержавшись, чтоб не приостановится в дверях комнаты. Так и есть – веселые, голые девицы без тени смущения и дай Бог, чтоб старшей было восемнадцать лет – совсем соплюхи! Да ещё двое разом!

– Здрас-сте, барышни! – поздоровался Яров.

– Привет, папашка! – лихо ответили барышни.

Застань подобную ситуацию Яров скажем год назад, он ещё не знал бы как на всё отреагировать, а сейчас он даже не рассердился. И никаких нотаций читать не собирался. Не те отношения. Коль скоро все двадцать семь лет не наставлял родного сынулю на путь истинный, так что теперь кудахтать? Пусть ему читают мораль мама и дедушка с бабушкой. А впрочем, вспомнил Яров, у дорогого сыночка теперь ведь и жена с ребенком есть, так что это их проблемы. Идите вы все к черту.

Он достал из морозильника бутылку пива, сел к столу и в тот момент, когда опорожнил эту бутылку – двери в прихожей закрылись и в наступившей тишине Игорь вошел на кухню, уже одетый и причесанный: волосы назад, убраны в женскую косичку.

– Ты ко мне сегодня днем заходил? – индифирентно спросил Яров.

– Заходил. Тебя ещё не было.

– По столам, в холодильнике шарил?

Сын глянул удивленно.

– Ну, в холодильник заглянул, пельмени искал... А в стол тоже, мне один документ написать надо было. Ага, там сумка красивая у тебя лежит. Хотел позаимствовать, но передумал. Да что ты какие-то вопросы задаешь не по делу, батя?! Как у тебя со здоровьем?

Вопрос прозвучал искренне, с настороженностью, и, глянув в лицо Игоря Яров подумал, что сын все же – "родная кровь", а не вовсе чужой человек, как сложилось по внешнему рисунку жизни.

– Свинья ты. – сказал Яров безнадежно. – У тебя же все-таки молодая жена с дочерью. А ты отцовскую постель с девками мараешь.

Тот захохотал без смущения.

– Твоя постель, батя, для меня священна! Девочки работают стоя! Или на карачках! Им постель не нужна.

– Не хами. – поморщился Яров. – И сразу двое. Нимфетки. Ты что и СПИДа не боишся?

– Предохраняемся! Ты лучше скажи, что тебе врачи говорят?

– Ничего. Я тебе ещё надоем на этом свете.

– Брось. Выпить не хочешь? У меня там вискарь американский есть.

– Тащи.

Игорь легко поднялся и со спортивной грацией вышел из кухни. Красив, говнюк, – ещё раз подумал Яров. – Взял от родителей лучшее. Непонятно только, "блудливость" по какой линии унаследовал. Сразу с двумя шлюшками вот свинья!

Игорь вернулся с граненой бутылкой виски в руках и от порога сказал по прежнему беззаботно.

– Ты, батя, меня не кори. Это во мне наша порода играет. Понимаешь, у меня с Нинкой, супругой моей разлюбезной – секс заниженный. Не хватает её мне. Я её ни в жизни не брошу, она, главное, – человек золотой. И ребенок у нас, дочура наша, радость моей жизни. Но с Нинкой мы за два года так друг другу надоели, что ни она ко мне, ни я к ней, ну просто как бревно на бревне, без всякой температуры. Не горим, понимаешь?

– А она, как, тоже сразу двоих принимает?

– Ну, не обижай, батяня! Я ж тебе сказал, что она фригидная. И ничего страшного в этом нет! В остальном-то у нас прекрасная русская семья, ещё второго родим, вот увидишь.