Текст книги "Рожденный убивать"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

А торговля не шла. И приятных мыслей, чтоб чем-то себя отвлечь так же не было. Изредка Яров примечал, что к его соседкам с неровными временными интервалами подкатывался фургончик "газель" и коренастый мужчина отгружал в палатку женщин новые порции прессы и книжек в мягких обложках. Мужчина был невысок, круглолиц, крепок с виду и Яров сообразил, что это муж Анны Павловны.

После полудня воскресное движение по трассе заметно упало. Транспортная "пика" теперь взметнется вновь только часа в три, когда "авто-дачник" начнет возвращаться в Москву.

Женщина в бежевом, туго перетянутом в тонкой талии плаще, с черной чалмой на светлорусой голове подошла к табачке пешком, щелкнула длинными ногтями по стеклу витрины и требовательно бросила.

– Пачку "честерфильда".

Яров приметил, что она была на высоких каблуках и показалось странным, что ей пришлось протопать от автобусной остановки около полукилометра только ради сигарет. Тем более, что такие эффектные молодицы пешком и вовсе не ходят. Он подал ей сигареты, мельком глянув в лицо почти красива, несколько грубовата, черная чалма резко оттеняла белую кожу. Фигура перетянутая в поясе напоминала стать мальчика-гимнаста. Она кинула в окошко деньги и произнесла слитно:

– Сдачи не надо. Вы ведь Яров Илья Иванович?

– Правильно.

– А я Тамара... Вдова Михаила Дукова. Помните ещё такого?

Она пришла пешком не за сигаретами, понял Яров. Цели у неё были совсем иные.

– Я помню Михаила. – сдержанно ответил он, а Тамара спросила с подчеркнутой грубостью.

– Можно к вам зайти или будем через стекло орать?

– Заходите. – Яров открыл двери табачки, пропустил гостью во внутрь, сам сел на ящики, а ей подставил высокий табурет. Тамара села, глубоко запустив руки в карманы плаща. Яров улыбнулся.

– У вас оружие в кармане?

– Может быть. – сухо бросила она. – Но это пока не имеет значения. Нам надо поговорить.

– Понимаю, – кивнул Яров. – Но вряд ли смогу быть вам полезен.

Он замолчал и закурила, хмурясь, – движения у неё были резкими, четкими, все мышцы тела казались перенапряженными:

– Миша... Михаил, мой муж, умер опозоренным.

– Простите, – мягко спросил Яров. – В чьих глазах он опозорен?

– Друзей! – выдавила она сквозь сжатые губы. – Родных! И сын его, когда вырастет, тоже узнает, что его отец был вор! Обворовывал своих!

– Понятно. Вы тоже – "своя"?

Женщина поняла подтекст вопроса, прищурила длинные клеенные ресницы и кивнула, ничего более не ответив.

Яров не посчитал нужным помогать ей в ведении беседы. Тоже молчал. Тамара вышвырнула в приоткрытые двери недокуренную сигарету и приказала, словно официанту.

– Расскажите быстро, что было с теми фальшивыми долларами. Всё по правде.

Самым разумным было поставить эту красотку в черной чалме на её надлежащее место, но тут Яров опомнился – вдова, менее нескольких недель назад похоронила мужа, а потому грубость её, скорее всего, от горя, от потерянности в этом мире.

– Хорошо. Но у меня больше догадок, Тамара, чем истины. Состав событий элементарен. Рол послал вашего мужа за деньгами. За долларами. Михаил, как я понимаю, получил их у кассира Свиблова и привез их Ролу. Тот вручил мне пять тысяч долларов, которые оказались фальшивыми. По дороге домой меня пытались ограбить, то есть отнять эти фальшивые доллары. Потом, как я предполагаю, эти же деньги пытались найти у меня в квартире. Но по случайности не нашли.

– Что из этого следует? – требовательно спросила она.

– Я же сказал – догадки. Кто-то либо выдал вашему мужу фальшивую валюту, либо её подменили в процессе доставки.

– Значит, подменил Михаил? – зло спросила Тамара.

– Я не делаю выводов.

– А почему вы выгораживаете Хлебникова?!

– Как выгораживаю?

– Так! Михаил получил доллары при Хлебникове у этого однорукого Свиблова! И с деньгами они вместе поехали к Ролу! Их трое в этой завязке Миша, Свиблов и Хлебников!

– Такие тонкости мне неизвестны. И более того, я только мельком видел Свиблова с его протезом руки и воочию никогда не лицезрел Хлебникова. Только слышал о нем.

– Мой Миша подменить доллары на фальшивые – не мог! – она задавила крик из горла и получилось сипение со скрипом. – Не мог!

Яров ответил терпеливо.

– Я верю, что ваш муж доллары не подменивал. Но у него под рукой была компания малолетних бандитов. Они на меня напали, чтоб эти деньги отнять. Он им за это обещал десять процентов.

Женщина сникла, потом сказала глухо.

– Знаю, это Пащенко выведал... Он тех мальчишек допытал.

– Деталей я не знаю. – безразлично бросил Яров.

Тамара помолчала и произнесла ожесточенно.

– Рол тогда в больнице, когда в него стреляли, не по делу избил Михаила. И потому, может быть, Миша и устроил это ограбление. Но менять деньги на фальшивые он не мог! Вы это понимаете?!

– Вы меня об этом спрашиваете? Логичней спросить Свиблова или...

– Свиблов держит кассу! У него миллионы! Он на такую мелочь, как пять тысяч баксов смотрит, как на грязь! Почему вы выгораживаете Хлебникова?!

– Я никого не выгораживаю. – Яров уже начинал злиться.

– Тогда вы сами провернули это "динамо"! Вы!

Яров терпеливо улыбнулся и постарался быть предельно вразумительным.

– Тамара, подумайте, зачем мне это было надо? Я не умею управляться толком ни с фальшивой валютой, ни с настоящей. Фальшивую я всю сдал. Что бы я выиграл от этой операции?

– Не знаю. – она снова достала сигарету. – Но я всех подозреваю. И самого Рола тоже подозреваю Яров быстро наклонился к ней, щелкнул пальцами по карману и произнес легко.

– Тогда всех подряд и перестреляйте!

Тамара испуганно выронила сигарету и сунула руку в карман, где Яров уще успел почувствовать твердую сталь оружия.

– За дуру меня держите, да?

– Да. – согласился Яров. – Поскольку не могу сказать, чтоб вы рассуждали умно. Никакой логикой вы вообще не отличаетесь.

Тамара жестко улыбнулась.

– Зато я заставлю вас сказать правду.

– Нет. – Яров отрицательно покачал головой. – Это опять ваше заявление вне логики. Вы можете меня застрелить, это так. Но правды вам дождаться не удастся, поскольку она мне неизвестна.

– Мне нужно все узнать как есть! Кто подставил Мишу? Вы, Хлебников, Свиблов или даже сам Рол?

– Без комментариев.

Лицо её исказилось и рука медленно потянула из кармана плаща оружие. Яров разглядел рукоятку черного пистолета и рассмеялся.

– Это уж глупее некуда, Тамара. Вам нужна истина, а не месть. А истины я не знаю. Да и не хочу знать.

Женщина обессилела и опустила оружие в карман:

– Да... Конечно... Рол сказал, что вам мало осталось дышать на этом свете.

– Мало. – опять согласился Яров.

– Извините... Но я все равно расчитаюсь с тем, кто...

– Ветер вам в парус. – почти игриво заметил Яров. – Только припомните, как говорят мафиози на Сицилии: "Роешь могилу врагу, так копай рядом яму для себя."

Она неприязненно покривилась, поднялась с табурета и не прощаясь покинула киоск.

Сквозь окошко Яров видел, как она пошла к городу – стройная мальчишеская фигура, увенчанная черной чалмой.

Вот, значит, как получается – русские женщины по Сицилийскому обряду подхватывают кровавое знамя мести. И судя по решительности этой дамы, она не успокоится, пока не покроет могилу мужа трупом убийцы. У неё свои сображения – в самоубийство Михаила не верит. Значит, хорошо знает тот мир, где она тоже "своя".

Яров закрыл торговлю, собираясь пойти пообедать, потом вспомнил, что ещё так и не представил своих киргизских соседок официально к обильному и дешовому столу Воробья.

Он подошел к их палатке как раз в тот момент, когда подкатила "газель", водитель выскочил из-за руля и принялся заносить под тент очередные коробки.

– Это ваш муж? – спросил Яров Анну Павловну.

– Да. Чингиз. – кивнула она, занятая с покупателем.

Яров обошел стол с газетами и позвал мужчину, согнувшегося над грудой коробок:

– Чингиз, пора бы нам познакомится.

Тот резко выпрямился, обернулся на Ярова, в глазах поначалу сверкнул необьяснимый испуг, потом растерянность и Яров проговорил теропливо.

– Я ваш сосед из табачки. Илья Иванович.

– Да, да! Жена говорила! – с заметным акцентом ответил тот и протянул руку.

– Чингиз.

Ладонь его была влажной и, как показалось Ярову, слегка дрожала.

Несчастные беженцы. Боятся всего неожиданного, боятся, когда их окликают со спины – дожили народы, некогда обьединенные дружбой в системе СССР.

– Мы друг другу не конкуренты. Скорее наоборот. – сказал Яров уже пожалевший, что затеял это знакомство.

– Конечно, конечно.

Освободившаяся Анна Павловна повернулась к мужчинам.

– Познакомились? Вот и хорошо. Вы говорили, что здесь можно пообедать...

– Да. С этим я и пришел. Я ухожу сейчас домой, что-то плохо себя чувствую. А вы найдите в шашлычной хозяина, скажите, что от меня. Я с ним уже договорился.

– Спасибо вам. – ответила Анна Павловна.

Чингиз стеснительно переминался с ноги на ногу. Ярову показалось, что Аян было немного стыдно за робкое поведение своего отца – она отвернулась. Такое бывает: детишки стесняются своих простоватых родителей. Но с возрастом – пройдет.

Запирая двери своей табачки, Яров прикнул, что если обещанную "очную ставку" с Хлебниковым Рол устроит сегодня, то найдут его и дома. Разбудят, если надо. И не мешало бы потоковать с Рудиком Широковым, касателдьно ночного побоища. Вдруг он окажется в союзниках.

Он докатился на машине до бензозаправки "РБ-Люкс" и застал хозяина за мытьем машины – почти новый "мерседес-300". Был Широков против обыкновения мрачен.

– Привет, Рудик. – окликнул его Яров из-за руля. – Вечерком "пульку" не распишем?

Тот повернулся, кивнул в знак приветствия, но ответил хмуро.

– Нет, Илья Иванович. У меня брат прихворнул.

– Что вдруг так? – изобразил удивление Яро, ожидая услышать сказку про простуду на рыбалке.

– Да баловался, сопляк, с оружием и плечо себе прострелил навылет. Заражение пошло. Под капельницей лежит.

Вот, значит, как получается – этот нашел толковое обьяснение ранению брата и пытаться привлечь его к союзу против Хлебникова на случай очной ставки смысла не было. Даже если б Леньку и убили – все одно Рудик не призывал бы к справедливости через Закон. Разбирался бы сам. Может быть, ещё и будет разбираться. А может получит отступного. Узел завязывался все туже, но пытаться распутывать его с помощью Широкова было опасно.

А тот уже заулыбался и спросил с интересом.

– Илья Иванович, вам не кажется, что наш Воробей в картишки мухлюет?

– Да вроде нет оснований. – подивился Яров.

– У меня тоже нет, да недавно случайно узнал, что его года два назад за картами так отлупили за мухлеж, что родимый в больницу попал!

– Учтем. Но у нас ведь игра копеечная...

– Э-э, Илья Иванович! Настоящий шулер передергивает, даже когда со слепой родной бабушкой играет!

Яров засмеялся и уже прихлопывал дверцу машины, когда Широков, тоже улыбаясь, сказал тихо и внятно.

– Я бы не советовал вам, Илья Иванович, ночевать в своей табачке. Простудитесь, да и пьяный шофер опять наехать может...

Яров ответил сразу, не думая.

– Я там не ночую.

– Да? – по лицу Широкова скольнула недоверчивая улыбка. – Тогда мне это только показалось.

Яров закрыл дверь автомобиля и дал газ.

Значит, так оно получается – Широков знал больше чем говорил. И мечтать заполучить его в союзники было вздорным делом. Скорее – наоборот.

глава 2. Очная ставка

Ему казалось, что его погрузили в кипяток. Булькающий черный кипяток, который прожигал уже сгоревшую кожу до костей. В раскаленной черноте ничего не было видно и он не мог понять, где находится. Боль ударила по сознанию и он заставил себя вспомнить собственное имя. "Яров Илья Иванович." Кажется, так. А может быть это было не его имя. Боль во всем теле блокировала память, а темнота перед глазами пугала. Он попробовал шевельнуться и жар внезапно спал. Почти тот час, без перехода стало нестерпимо холодно – тело погрузилось в ледную воду.

"Я, все-таки Яров, именно Илья Иванович." – наконец утвердился он в единственной мысли, которая выныривала на поверхность сознания. Он решил, что лучше попробавть задавать себе простые вопросы и давать прямые ответы, чтобы осмыслить происходяшего.

Ты где?

Не знаю.

Ты мертв?

Не знаю.

Пошевелись.

Я связан.

Руки и ноги?

На глазах повязка.

Очень больно?

Уже полегче. Где ты был в последний раз?

В шашлычной. Нет. Дома.

Где твой дом?

В Москве. Нет... Здесь.

Где здесь?

Не помню. Нет. Паршивая квартира. На втором этаже. Щелковск-7

Маховик памяти дал первый судорожный оборот и раскрутился. Туманно, но последовательно Яров вспомнил, как вернулся домой, начал готовить себе обед, прикинул, что поедет в Москву повидаться с сыном, подошел к окну и глянул во двор.

Внизу, на тротуаре стоял темный микроавтобус. Из его дверей вышли трое или четверо человек. Один – сильно хромал. Даже сверху Яров узнал Хлебникова. Хотя он был без маски. Компания двинулась к парадным дверям. Яров запаниковал. Он знал, что вниз путь уже отрезан, а побег на крышу перекрыт на пятом этаже стальным люком с двумя замками. Из мышеловки не было выхода. Он вбежал в комнатушку. Листок бумаги и авторучка оказались под рукой. Он быстро написал: "Рол! Меня схватил Хлеб". Записку надо было спрятать, но так, чтоб нашли легко. Сунул под подушку. Выскочил на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь. Снизу уже поднимались двое. У них были какие-то странные трубки в руках. Пролетом ниже ковылял хромающий человек – Хлебников. Яров метнулся наверх. Вспомнил, что в квартире остался пистолет. Поздно возвращаться. А можно было отстреляться. Наверное. Его загнали на верхний этаж. На лестнице, во всем доме было удивительно тихо. Стучаться в чужие двери не было смысла. Оба уродливых парня мерзко улабались. Подняли свои тонкие трубки... Какой-то блеск... Хлопок... Укол в шею и лицо...Боль... Мучительные позывы на рвоту... Всё. Мрак. Боль.

Более он ничего не смог вспомнить, отсчет времени ускользал, где находится сейчас, понять не мог. Потом сообразил, что скорее всего, лежит в неглубокой луже. Боль неожиданно ушла из тела, но вместо прояснения сознания, одолел сон. Необоримый, спокойный и глубокий. Быть может он и заснул. И спал, пока над головой не прозвучало.

– Жив? Или отбросил лапти в космос?

– Не должен. Бери за ноги.

Его подхватили, словно куль и потащили. Кажется, по лестнице, наверх.

Он постарался дышать как можно глубже и ровней, чтоб прогнать сон и восстановить силы. Его тащили недолго, потом опустили. Рядом зарычал мотор, хлопнула автомобильная дверца и Яров понял, что его куда-то везут.

Но ехали недолго – машину затрясло на кочках неровной дороги, потом остановились.

– Освободи ему копыта. Пусть сам идет.

Ярова приподняли. Куда-то протолкнули и поставили на ноги. Оказалось, что они могут действовать. Он чувствовал, что покачивается, как сосна на ветру. Сквозь черную повязку на глазах ему казалось, что он стоит на открытом солнечном лугу – влажно пахло травой с примесью хвои.

Кто-то крикнул рядом.

– Мы вашего привезли! Начинаем обмен?!

Знакомый голос приказал издалека.

– Откройте ему морду!

Ответ прозвучал рядом, из-за плеча.

– Да он это, Рол! Мы играем по честному!

– Я товар в мешке не покупаю! – послышался жесткий голос Рола.

Яров почувстолвал, как с его лица содрали лейкопластырь – словно вместе с кожей. Он открыл глаза. Испугался – солнца и луга не было, стояла все та же тьма. Потом над головой проявилось небо с блеклыми звездами. В лицо ударил свет направленного фонаря. Человек, придерживавший его за плечо, крикнул.

– Ну? Признал?

– Признал! Выпускай!

– Вы начинайте!

– Наш уже идет навстречу! И без дураков, парни!

– Вы тоже без фокусов.

Ярова подтолкнули в спину.

– Ступай на свет фар.

Он понял, что стоит на лесной опушке. Где-то впереди светились глаза автомобиля.

– Иди! – уже грубее толкнули Ярова и он почувствовал, что руки его тоже освободили.

Первые шаги дались с тудом. Под ногами бугрились болотные кочки и выпуклые корни деревьев. Яров шел на свет фар и видел , как навстречу ему двигалась фигура человека. Он пошатывался и резко припадал на левую ногу.

Они сближались медленно, обоих шатало и, встретившись, они почти ударились друг о друга.

Хлебников прошипел едва слышно.

– Мы с тобой ещё увидимся, сучара.

Отвечать было нечего. Яров двигался на фары. Пока в световой круг не вышел Рол, обхватил за плечи и спросил, засмеявшись.

– Жив?

– Кажется.

Свет фар тот час погас и Ярова провели к машине. Следом сел ещё кто-то и тут же поехали, мягко подпрыгивая на кочках.

– Ты обменял меня на Хлебникова? – спросил Яров.

– Да.

– Зачем? Ведь я тебе больше не нужен.

– А он тоже не нужен! Вышел Хлебников из дела! Не убивать же его, если можно на кого-то обменять.

– И за то спасибо.

– Выпей.

Он почувстовоал горлышко бутылки у своих губ, перехватил его руками и глотнул обжигающую жидкость. Спиртное или слезы текли по его лицу.

...Он окончательно пришел в себя, когда выбрался из круглой ванны, в которой прямо в зад ему били тугие струи воды. Игривая девица в купальнике кинула ему на голову большое пахучее полотенце, захихикала и ушла.

Яров глянул на себя в зеркало, закрывающее всю стену, и ему показалось, что ребра у него так стали выпирать из тела, что вот-вот прорвут кожу.

Он вытерся, приметил на крючке белый халат и натянул его на ещё мокрое тело. На полу лежали тапочки, Яров сунул в них ноги, вышел из ванны и пошел на звук работающего телевизора по длинному коридору.

– Заходи, – позвал его Рол сквозь приоткрытую дверь. Яров ступил через порог. Большая комнаты была подсвечена только экраном телевизора.

– Жрать небось хочешь? – спросил Рол. – Сейчас принесут.

Яров разглядел свободное кресло перед телевизором и опустился в него.

– А ты молодец. – улыбнулся Рол. – Мы б тебя не отыскали, если б не нашли записки под подушкой. А эти киргизы сказали, что ты пошел домой.

– А больше ничего у меня не нашли?

– А что там ещё было?

– Деньги... Вещи всякие.

– Не искали. Возмешь сам. Война кончилась. Надо бы наказать Хлебникова, да черт с ним.

– Так нашей очной ставки не будет?

– Нет. Хлебников переметнулся в другую команду.

– К кому?

Рол помолчал, переключил программы телевизора, потом бросил равнодушно.

– К Алику Черному. Пусть теперь промышляет мелочовкой подальше от столицы.

Яров неуверенно качнул голвой.

– Думаешь, он тебе не будет мстить?

– Пусть только попробует. Он теперь надолго притихнет. Авторитет свой потерял, долго будет в "шестерках" бегать. А если втихаря от братвы мошну туго набил, так за бугор свалит. Досконально сгорел Хлеб вонючий. – он вдруг повернулся и спросил с любопытством. – А у тебя же на хате пистолет лежал. Почему не отстреливался? Заробел?

– Нет. Я про него просто забыл. Ты его забрал?

– Оставили на месте. Я, Илья Иванывич, уже не мальчишка. Хочу поиметь отвычку от всяких пушек-пулеметов. Хватит. Ты ж сам мне другую дорогу предложил. Пусть теперь другие кровь пускают. Кому это надо. А с меня и розлива бензина хватит. Куплю ещё этого Рудика Широкова с парой его бензоколонок и пока будет достаточно. Слишком много заглатывать рисковано. От лишней жадности только врагов себе прибавляешь. На другую орбиту пора досконально переходить.

Яров подцепил стоявшей под рукой высокий стакан и выпил все его содержимое. Жидкость была кисловатой, ароматной и совсем не крепкой. Но он почти сразу почувствовал себя разморенным и будто расплавившимся от ровного тепла во всем теле. Разговор давался ему с напряжением, с ещё большим трудом он пытался понять собеседника и в каждом слове Рола ему чудился какой-то подвох. Обрывки мыслей не связывались, а прояснить своих сомнений Яров не мог.

– Может видик запустим? Порнуху любишь? – спросил Рол.

– Нет.

– А я тоже отвык. Я, Илья Иванович, пришел к решению, что при новой своей стратегии, пора мне натурально жениться.

– Нашел невесту? – спросил Яров полностью осознавая, что эти новости Рола его не интересуют и любопытства не вызвают. Рол казался настолько чужим, что и вовсе незнакомым.

– Можно сказать, что заканчиваю поиски. Молодые сикелявки мне как-то ни по породе, а уж вовсе класснную кадру найти, так тоже людей смешить. Представляешь, жена на арфе играет, а я даже ни одного иностранного языка не знаю?!

– Так ты же граф! – не удержался Яров.

– Туфта. Мода опять переворачивается. Сейчас начали ценить тех, кто "сам себя сделал". А я из таких. Ну, вопросы у тебя ко мне какие-нибудь есть?

– Чего Хлебников хотел?

– Дело мое хотел захватить. Сговориться с Рудькой Широковым, наладить торговлю этим "самопальным" бензином... Дешовка. Мелко мыслит.

– Так мне теперь незачем больше там сигаретами торговать?

– Да как хочешь! Этим делом там Алик Черный заправляет. Он тебя гнать не будет. Работай.

– Но я тебя там больше не нужен...

– Правильно. Я и платить тебе теперь не буду. Ты не волнуйся, Алик Черный тебе хорошие условия предложит. Он мой друг.

– А квартира в Щелковске? Машина?

– За все плати сам.

– Понятно. Рол, зачем я тебе был там нужен? Ведь ты подозревал Хлебникова. Справоцировал его разборки, посадил там стрелка на чердаке шашлычной, чтоб устроить кровавую бойню. Я-то тут при чем был?

Рол засмеялся.

– Как при чем? Должен же был кто-то со стороны присматривать? Я, Илья Иванович, на самотек дело никогда досконально не пускаю! И нечего тебе меня винить! Я ж тебя на врага своего выменял? Выменял. Деньги у тебя есть. Так что мы с тобой при полном расчете. Живи, сколько сможешь. – он повернулся и внимательно посмотрел в лицо Ярова, произнес прямо и жестко. – Ты совсем уже плох, Илья Иванович. Совсем. Но мы ещё увидимся. Иди спать. Твоя койка по коридору налево. Возьми с собой бутылку, потребуется.

Не думая, Яров принял из его рук бутылку, кивнул, вышел из комнаты, в коридоре повернул в указанные двери, в сумраке разглядел светлое пятно ширкой постели, скинул с плеч халат, поставил на пол бутылку, повалился на постель и...

И тут же его обхватили горячие руки, гибкое тело впаялось в его худые ребра, так что Яров охнуть не успел, как девчонка принялась катать его по постели, будто затеяла сеанс классической борбы в положение партера. От этого нападения он потерялся, попытался было брыкаться, а девчонка смеялась, обвила его уже и ногами, и он решил было хотя бы обмануть её, взмолившись.

– Подожди! Дай я хоть глотну из бутылки!

– Потом, потом! Я ж говорила, что тебя поймаю! Ты уже готовенький! У-у, какой готовенький! Давай-ка я сама начну, я уже тоже поджареная! А ты лежи, я тебя сейчас понасилую! Страсть люблю мужиков трахать!

– Подожди же! – заверещал Яров. – Мне наверное надо эту, "Виагру" принять!

– Еще чего! Нечего всякую дрянь глотать! – завизжала девчонка. – Со мной и так обойдешся! Пое-ехали!

Поехали. И достаточно прытко. Так что и умаялись не скоро.

А поутру он проснулся от её веселого и бесстыдного смеха:

– Ну, Яров, ты такой живунчик, слово лет двадцать в тюряге отсидел и весь срок живой женщины не видел!

– Я всю жизнь сидел в тюрьме. – сонно ответил он.

– А мы ещё встречаться будем?

– Нет. Навряд ли.

Она помолчала, наклонилась к Ярову и сказала тихо.

– Ты ночью плакал. Что-нибудь болит?

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ВСЕ НА СВОИХ МЕСТАХ

глава 1. Черный бизнес

...На московской квартире ничего не изменилось, но она стала Ярову какой-то чужой и даже незнакомой. Покопавшись в своих впечатлениях, он сообразил, что родные стены пробуждают ненужные ассоциации, подавляют настроение, а там, на его торговой точке у шоссе, в убогой берлоге на втором этаже – все-таки есть какие-то свои мелкие радости и течение несколько странной жизни. Не без удивления он отметил, что гудящая трасса, шашлычник Воробей, его сварливая горбунья посудомойка, киргизки у газетного развала, служашие бензозаправок – все они составляют определенную доминанту его сущестования значительно более привлекательную, нежели та, что была здесь.

Возле телефона лежала записка от сына.

"Батя! Куда ты пропал! Я начинаю волноваться! Звони срочно!"

Игорь расписался "Яров-младший" и оставил свой телефон. Текст записки повеселил Ярова-старшего. Доселе с Игорем они не виделись порой месяцами, а тут вдруг – "начинаю волноваться"!

Не присаживаясь, Яров набрал на диске телефона номер и тут же услышал голос Игоря.

– Салон "Фейерия-модерн"! Яров!

– Привет, фейерический сынок. Это я.

– Ну, батя, ты даешь! Куда пропал?! Я уж издергался.

– Отдыхаю на природе.

– Надо бы потолковать, батя! За жизнь, за любовь, за деньги.

– С какой стати? – слегка рассердился Яров.

– Ну, ты только не обижайся. То есть выводов не делай. Один мой приятель полторы недели назад отца похоронил. Так вот, пьет теперь по черному и все рыдает, что о чем-то они поговорить не успели, чего-то ему важное отец не успел сказать. Ты меня правильно понимаешь?

– Думаю, правильно. Но я тебе все сказал.

– Точно! Последний раз мы как никогда в жизни хорошо поговорили. Слышь, батяня, я кручусь как черт, работы к весне подвалили мне мои шлюхи жуть! Путаны от солнечных лучей словно взбесились. Так где тебя найти, коль выпадет минутка?

Яров поколебался, потом ответил.

– Сядешь на машину, подкатишь по трассе на Щелковск. Слева по ходу будет шашлычная "У трассы". Спросишь там меня, скажут.

Игорь захохотал.

– Ну и конспирация! – он резко осекся. – Кстати, тебя ищут. Очень строгие люди закона...

– Я это знаю. – ответил Яров.

Сын снова развеселился.

– Ты что, на старости лет бандитом стал? Я обязательно приеду!

– Приезжай.

Он положил трубку, на душе от этого нелепого разговора все равно потеплело, но родная квартира ближе сердцу не стала. Яров даже не мог припомнить, зачем сюда приехал, а потом все же нашел забытую причину: надо было поменять доллары, родные деньги кончились.

И тут же понял, что эта всеобщая и простейшая ныне операция для него далеко как небезопасна. Черт его знает, не распечатан ли его портрет по всей округе и все милицейские филера только и ждут, как появится возле любого валютно-обменного источника тип по имени И.И Яров. Он понимал, что страхи его пустопорожние, но рисковать даже в мелочи не хотелось – никак не забывалась железная хватка рук этих мальчиков из милиции.

По счастью он быстро вспомнил, что в сфере валютных операций у него есть надежный консультант, который (если ещё не сидит в тюрьме) может дать дельный совет.

Он прихватил из шкафа кое-какие нужные вещи и уже собрался выйдти, как зазвонил телефон. Ничего приятного от таких звонков Яров не ждал, он считал себя исчезнувшим для всех знакомых в Москве. Но прятаться было как-то неловко и он снял трубку,

– Слушаю вас.

И тот час напористый женский голос ударил по барабанным перепонкам.

– Илья Иванович, ну, наконец-то! Я звоню каждый день по сорок раз! Вы меня с ума сведете! Будьте дома, я сейчас подьеду! Через минуту.

Пока Яров узнавал голос Наташи Линевой-Караваевой, пока собирался ей ответить, что ждать не будет – она уже повесила трубку.

Встречаться с этой гиеной Яров не хотел. Ничего доброго от разговоров с ней ждать не приходилось. Он быстро покидал вещи в сумку и спустился во двор к машине. Но, как оказалось, Наташа была ещё сноровистей. Во двор влетели старенькие "жигули" и Наташа выскочила наружу с такой стремительностью, будто её вышибли из салона сильным ударом под попку. И тут же, без подготовки, зашептала возбужденно.

– Илья Иванович, вы меня не так поняли в прошлый раз! Совсем не так! Наша фирма, то есть я, совсем не хотим вашей смерти, вашей квартиры! Это не так!

– А как? – он отодвинулся от неё в строну.

– Ну, вы же подумали, что мы убиваем стариков, с которыми заключаем договора на их квартиры! Но мы, действительно, благотворительная фирма!

– Хорошо, хорошо. – покривился Яров. – Я не обижаюсь. И мне не нужна благотворительность, Наташа. Я рад, что вы работаете честно и такие... Такие милосердные.

– Да. То есть, нет. Мы, конечно, делаем бизнес, но остаемся в рамках закона и морали. Илья Иванович, у нас есть возможность положить вас в клинику. Совершенно новые препараты! А можно и на дому! К вам будут приходить и проводить процедуры, мы все оплатим! И не нужна нам ваша квартира, оплатим лечение без всяких договоров! Это новая методика, новые препараты! Вы ещё долго проживете!

– Подожди, Наталья. – Яров уже понял, что просто так от неё не отделашся. – Если это новая методика...

– Да, да! Они гарантируют не менее восьми-десяти лет жизни!

– Пусть так. Но хоть что-то я за это должен заплатить?

– Ничего! Это государственный институт. Вы только будете вести дневник, то есть записывать течение вашей болезни каждый день, сдавать анализы и... все!

Яров выдавил улыбку.

– Это много, Наталья. Я буду элементарным подопытным кроликом, на котором проверяют новые способы лечения. Ты понимаешь?

– Но есть шанс...

– Пошел он к черту, этот шанс! – подавляя раздражение, ответил Яров. – Но все равно, спасибо тебе и фирме за участие. Искреннее спасибо.

Она крепко ухватила его за руку и тревожно заглянула в глаза, вдруг прошептала возбужденно.

– Илья Иванович, ведь вы, как всякий человек, боитесь смерти, да?

– Перестань, Наталья. Конечно. Но... Не самой смерти, она неизбежна. Страшно умирать, скажем так.

– Илья Иванович, я про это и говорю. – она быстро и опасливо оглянулась. – Илья Иванович, не подумайте опять ничего плохого. Я вас очень прошу, я и мой муж, мы порядочные люди. И.. У нас есть один врач... Никому об этом не говорите... Если вы боитесь мучений, если у вас будут непереносимые боли... Можно договориться и он сделает только один укол. Без боли. Вы будете спать и даже ничего не почувствуете... И все, вы уже никогда не проснетесь.

Яров почувствовал, что леденеет. Спросил, не узнавая своего голоса.

– Сколько стоит этот укол?

– Ничего, ничего не стоит! Ни копейки никому! Этот человек, этот врач считает, что человек, когда он безнадежен, имеет право на легкую смерть. Человек не достоин после такой говеннной жизни ещё и умирать в мучениях!. Этот врач ничего за свое дело не берет, а его могут посадить в тюрьму!

– Я знаю, Наталья. За это тебе тоже спасибо. Скажу так – пока не надо.

Она отпустила Ярова из своих рук, обессилела, взглянула виновато.

– Хорошо, что вы поняли правильно меня и поверили. Конечно, это страшно, когда и на смерти наживаются. Я вас понимаю.

– Вот и хорошо. – Яров старался изо всех сил, чтоб улыбка у него получилась искренняя и дружеская.

Наталья помахала рукой и уехала на своих "жигулях" – для таких, своих личных поездок, она не пользовалась красным лимузином корейского производства.

А во всех её предложениях не было ничего сногсшибательного. Получалось, что и у нас, как в Америке, появились врачи, принципиально убежденные, что отжив свой кошмарный век, люди имеют право на легкую и даже приятную кончину. И эти врачи готовы взять исполнение такого собственного приговора – на себя. На свою совесть и свой ответ перед Богом, коль они ещё и верующие. Но вот заковыка: всегда ли такой гуманный врач будет ставить правильный диагноз?