Текст книги "Рожденный убивать"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

– Эй, бабка! – закричал Яров, бросаясь за ней. – Под машину попадешь!

Она оглянулась на его голос, на миг застыла, взмахнула руками и крикнула.

– Чур меня, чур!

После чего ринулась через дорогу и лишь каким-то чудом пара встречных машин сумели разминуться в бешенном маневре между собой и не сбить старуху с ног.

Ярову хватило нескольких секунд, чтобы все понять. Следом за Анфисой он перебежал шоссе и увидел, как бойкая горбунья скачет по кочкам и перепрыгивает через ямы, словно молодой мустанг в прериях. Между ней и окраиной города здесь лежало громадное болото, но бабулька резко приняла в сторону и исчезла в кустах.

Яров давно не бегал, давно попросту даже и шагов своих не ускорял, но тут – пришлось. Ему повезло в том смысле, что Анфиса увязла в кустах. Зацепилась подолом платья за колючки и когда Яров вновь увидел её, то она уже на четвереньках, словно какое-то насекомое, рвалась из чащобы на полянку.

Яров обежал кусты и оказался прямо напротив беглянки. Он расставил руки, словно цыплят ловил и закричал.

– Кыш! Кыш! А вот не уйдешь! Куда бежишь, бабуся?! Я ж тебе пять тысяч долларов принес! Отдавай товар!

Она остановилась, снизу вверх, словно собака, глянула на Ярова и прошипела.

– Чего тебе надо, курва?! Чего пристал?

– И вовсе не пристал. – Яров перевел дыхание. – Товар свой хочу выкупить.

– Не на дуру нарвался! – шипела она, не меняя позы. – Десять тыщь! Десять тыщь и получишь свое дерьмо!

– Это уж чересчур, мамаша. Вам его не реализовать.

– Не вешай мне лапшу на уши! Какая твоя цена?!

И вдруг Яров понял, что смысла в этой торовле просто уже нет. И товар ему не нужен, да и старуха стала безопасна, сама рада выйдти из игры.

– Оставь наркоту себе, Анфиса. – сказал он. – Лучше всего уничтожь. Ты с этим делом не справишся.

– А это уж не твоя забота! – старуха попыталась встать, но не получилось и она уселась на землю, широко расставив ноги. Из ворота её разодранной кофты вывалился на длинном ремешке театральный бинокль маленький, украшенный перламутром.

Яров усмехнулся.

– Тебя даже приборами наблюдения снабдили. Хорошо за мной следила. А заодно и товар мой сперла. Многостаночница, ничего не скажешь. Кто тебя нанял, Анфиса?

Он наклонился, собравшись помочь ей подняться, а бабуся с неожиданной ловкостью откинулась на спину, дернулась и сильно ударила Ярова в лицо ногой, обутой в грязный сапог.

Яров отлетел в строну и тоже упал на спину.

– С-сучонок вонючий! – радостно засмеялась Анфиса, щеря гнилые зубы. – Я таких культурненьких мозгляков на части когтями рвала!

Яров слабо засмеялся и вытер рукой окровавленный рот.

– Понял, Анфиса... Ты небось молодой в бандершах ходила?

– Да уж не в "шестерках"! – хвастило выпалила она.

– Ну, и молодец. Только не пора ли нам с тобой подумать о жизни вечной?

– Сам думай, курвеныш! Ну, так выкупишь у меня наркоту за четыре штуки?!

– Торгуй сама.

Яров поднялся и двинулся через кусты к дороге. Анфиса ещё что-то сварливо кричала ему в след, но он не оборачивался. Через минуту пришло вялое соображение, что если только намекнуть хоть тому же Дон Кихоту, что весь "товар" оказался в руках горбуньи, то старуху будут резать на части, пока она не сдаст всего до последнего грамма. Но что с того?

Яров чувствовал, что события неумолимо катились к своему логическому завершению и эта коробка с наркотиками потеряла всякое значение. До расчетного срока в конце мая интересоваться товаром никто не будет. Пусть повезет хоть той же Анфисе. Но вряд ли повезет. Она такая же мелкая шакалка, как был шакалом и покойный телохранитель Миша Дуков. Тот тоже пытался откусить от не своего пирога. Но ничего не вышло. Эти мелкие гиены поговорку "вор у вора дубинку украл" принимают, как руководство к действию. И не укоряются моралью воровских законов, будто бы "у своих красть – грех". Куда там! – уж если воруешь, то у всех. Без различий рангов, званий и родственных отношений.

Яров добрался до шашлычной, вытирая разбитые губы.

– С ума сошла бабулька! – выговорил удивленный Воробей, появлясь под навесом. – И откуда такая прыть появилась?!

– Она у неё всегда была. – заметил Яров. – Ты просто не замечал. Я позвоню от тебя?

Воробей кивнул и крикнул, через дорогу, едва не надорвавшись.

– Анфиса! Где ты там?! Давай назад, чего ты взбеленилась?!

– Она не вернется, – заметил Яров и прошел в глубь заведения.

Он прикрыл за собой дверь кабинта, снял телефонную трубку и набрал номер Рола. Тот ответил почти сразу и едва Яров поздоровался, крикнул раздраженно.

– Что у тебя опять! Говори быстро! Я занят!

– Рол, я в последний раз прошу у тебя помощи. Я "забил стрелку" на завтра. Здесь, вечером, в десять.

– Чего-о?! С кем?!

– Я вызвал на встречу Алика Черного.

– Ты рехнулся! По моему, Алик улетает сегодня вечером на Канары!

– Он не улетит, Рол. Ему не с кем лететь. Девушку, которую он захватил и хотел взять с собой – я у него украл.

– Ну и прыть у тебя прорезалась! – захохотал Рол. – Какая девушка? Говори ясней! – за голосом Рола слышался фон чьих-то сдержанных голосов.

– Ты её видел. Она здесь торговала с матерью газетами.

– А-а! Такая будто японка? Мартышка с пальмы?! Помню. Давай завтра, я свяжусь с Аликом, коль так. Я привезу Алика и во всем разберемся!

– Но Рол, ты мне даже не нужен! Пришли кого-нибудь мне для поддержки! Пащенко или ещё кого. Мы справимся!

– Завтра, Илья Иванович. Я отыщу Альку. "Стрелка" завтра в десять, как забил. Ох, и закрутил ты делов...

Связь оборвалась и Яров понял, что никакого "завтра" уже не случиться – не то чтоб он не дожил до этого "завтра", а его противники за это время предпримут ряд маневров, после которых всякая "стрелка" просто потеряет смысл. Скорее всего они начнут искать Аян с матерью, а теперь почти наверняка прикинули уже направление своих поисков: узнать московский адрес Ярова для этих людей будет достаточно просто.

Все встало на свои места, каждый фигурант получил свою роль и проблема текущего часа была проста: кто кого обгонит?

Яров по привычке аккуратно запер табачку, сел в машину и весь путь до Москвы вримание его распределялось по трем обьктам: следил за дорогой, перебирал детали происшедшего и боролся с неотвязным мотивом так и не вылетавшим с утра из головы: "Эй мамбо! Мамбо Италия!"

Он был уверен почти наверняка, что либо уже не застанет в своей кварире Анну Павловну с дочерью, либо там уже хозяйничают незванные гости, которые ждут ради компании и его самого.

Последне предположение оказалось правильным. Когда Яров поднялся по лестничной площадке дома, стоявшего через двор напротив собственного, когда он присмотрелся к окнам своей квартиры, то обнаружил, что мать и дочь сидят перед телевизором. Сидят словно закаменевшие, а на кухне курит незнакомый парень в кожаной куртке.

Яров терпеливо наблюдал за ними в течении получаса, за которые парень порой перемещался по квартире, заглядывал в комнату, но в основном торчал на кухне. Видимо для устрашения он все время держал в руках длинную дубинку, которой пользуются милиционеры, а было ли у него другое оружие, Яров определить не мог.

Он прикинул, каким-то бы хитрым маневром вытащить из собственной квартиры обеих женщин, но ничего остроумного в голову не пришло. Оставалось действовать просто, в надежде на то, что простота замыслов, как всегда наиболее эффектна в реализации.

Свою машину он подогнал прямо к парадным дверям, потом беззвучно поднялся наверх и у дверей квартиры прислушался.

Можно было определить, что внутри все-так же работает телевизор, а других звуков не раздавалось.

Он вытащил из кармана ключи и несколько минут, с предельной острожностью отпирал оба замка, делая лишь по восьмой доле оборота ключа в замке каждый раз. Он помнил, что двери у него не скрипели, но все же и их открывал около минуты.

В прихожей никого не было из кухни тянуло крепким дымом незнакомых сигарет. Он достал из кармана пистолет в носом платке, развернул его и снял с предохранителя.

Минуя комнату Яров приостановился – ни Анна Павловна, ни Аян даже не шевелились, сидели к нему в полоборота, будто их заморозили. Или – так и приказали: сидеть, не двигаться, смотреть телевизор.

Яров сделал ещё несколько шагов и сквозь дверь на кухню увидел газовую плиту, на огне котрой стоял чайник. Тот уже готов был закипеть и, следовало предположить – сейчас раздастся свисток.

Яров прижался к стенке. Чайник выпустил струю пара через носик и хрипло свистнул. Раздался звуки двух тяжелых шагов и спина парня, обтянутая кожанной курткой, заслонила чайник.

Яров ступил через порог и вытянул руку с пистолетом. Парень развернулся с чайником в руках. Дымящяяся струйка из ствола пистолета беззвучно пролилась парню на плечо куртки, скользнула по рукаву и чуть коснулась обнаженной руки.

– Гад! – крикнул парень, выпустил чайник и схватился за руку. Но тотчас метнулся к столику, пытаясь схватить дубинку.

Яров ткнул ему дулом пистолета в лицо.

– Посмотри на свою руку и куртку. Через секунду я спущу тебе кожу с рожи.

Парню не надо было осматривать себя, он знал, с чем столкнулся.

– Кого ты ждешь? – спросил Яров. – Алика Черного? Полетишь вместе с ним на Канарские острова? Евнухом при его гареме служишь?

Парень не ответил, лишь сбычился.

– Как сюда влез?

В ответ – лишь волчий оскал, скорее гримаса боли, чем улыбка. Парень покосился на рукав – кожа его куртки уже начала отслаиваться ошметками.

– Раздевайся. До гола. – тем же спокойным тоном приказал Яров. – Если чуть дернешся, останешся уродом на всю жизнь. Плавно и неторопливо.

Парень медленно вылез из куртки и бросил её на пол. По тяжелому удару одежды Яров понял, что там, в кармане – оружие. Так же медленно парень стянул тесные джинсы, для чего пришлось скинуть кроссовки. Потом сбросил тонкий свитер.

– Трусы тоже.

– Сожгешь меня кислотой? – по тону парня Яров понял, что он готов принять решение: коль погибать, так с музыкой, следует сделать попытку атаки. затягивать ситуацию было опасно – противник был опасен и страх перед кислотным пистолетом у него уже проходил.

– Нет, нет. – ответил Яров. – Через полчаса совсем стемнеет. Выйдешь из квартиры и спустишся в подвал. Там стоят два мусорных бака. Найдешь свои шмотки и отправляйся домой.

– У меня там пистолет... Газовый. Зарегистрированный.

– Мне твое барахло не нужно. На кого работаешь?

Парень снова оскалил зубы и сплюнул, ничего не ответив. Но видно было, как напряглись его тренированные мышцы – ещё несколько секунд и атаки не миновать.

Яров отодвинулся от прохода.

– Пройди в ванную.

Голый прошел в ванную комнату и возле раковину обернулся.

– Слышь, мужик, давай может по другому договоримся. Неудобно мне перед братвой голым обьявиться. Ну, и вообще... Я тебе скажу, кто делами заправляет.

– Я сам знаю. Входи!

Яров закрыл дверь на задвижку, а изнутри попросили.

– Свет мне включи!

– Включу. Я сейчас уйду. Выберешся через пять минут. Будешь уходить прихлопни дверь. Захочешь устроить здесь погром – черт с тобой. Я с тобой, как с человеком поступил.

– Лады.

На голос Ярова из комнаты выбежала Аян и радостно вскрикнула. Тут же за ней показалась Анна Павловна.

– Это вы?! Мы уже думали, что погибли!

– Это парень один приходил? – спросил Яров – Нет! Их трое было! Трое и...

– Потом, потом. – остановил Яров. – Собирайтесь, мы уходим.

Собирать им было нечего – это он быстро умотал в узел вещи закрытого в ванной комнате парня, вывел женщин из квартиры и сказал на лестнице.

– Спускайтесь вниз, садитесь в машину.

Ана Павловна и Аян пошли к лестнице. Яров выждал несколько минут парень честно не подавал признаков жизни. Яров спустился в подвал и принялся засовывать в мусорный бак одежонку неудачника. Из кармана рубашки выпали пистолет и карточка с фотографией, из которой следовало то, чего Яров и ожидал: владелец этого документа служил охранником на платной стоянке в Щелковске. Яров заткнул всё в мусорный бак и вышел из дому. С некоторым запозданием он вспомнил, что под рукой у голого бандита остался телефон и тот быстро сообщит своим командирам о проколе в планах. Но этого уже не исправить и следовало лишь использовать выигрыш во времени.

Женщины уже сидели в машине, испуганные и притихшие.

– Вперед. – сказал Яров, усаживаясь к рулю.

Они откатились от дома за квартал и он остановил машину. Анна Павловна спросила.

– Вы не видели Чингиза?

– Нет. Все разговоры – потом. Скажите, вы можете у кого-нибудь пожить месяц, два? Не в Москве и уж, конечно, не Щелковске.

– У кого? – безнадежно спросила Анна Павловна, потом спохватилась. Ну, правда в Брянске моя подруга по Бишкеку живет. Соседками были. Она там, в Брянске, хорошо устроилась. Писала, к себе звала.

– Адрес помните?

– Я помню. – сказала Аян.

Яров немного подумал, потом сказал решительно.

– Значит, придется ехать в Брянск. Это почти пятьсот верст. Бог даст, утром будем там. Поживете у подруги.

– На что жить? – застонала Анна Павловна. – Илья Иванович, у нас десять рублей с собой и то, что на теле есть! О чем вы говорите! Надо отыскать Чингиза!

– Он сам вас потом отыщет. Его искать опасно. Я дам вам тысячу долларов. Экономного житья в Брянске хватит месяца на три.

– Но как мы отдадим такой долг? – ужаснулась Анна Павловна. – С нас уж хватит этих долгов! Хватит!

– Тогда это не долг, а просто мой подарок. – он постарался улыбнуться. – Подарок к будущей свадьбе Аян. Вот так, и давайте не будем разговаривать попусту. Дорога у нас длинная, а ещё нужно вставить новую фару в автомобиль.

С фарой проблем не было. Нашли мастерскую и хоть час для работы был поздний, но, сторговавшись в цене, работу сделали быстро.

Уже около полуночи Яров вышел из Москвы на Киевскую магистраль, вдавил в пол педаль акселяратора и нежиданно для себя пропел.

– Эй, мамбо! Гони в Италию!

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ПРОСТО ЖИТЬ И ПРОСТО УБИВАТЬ

глава 1. Запасной козырь.

В обратный путь, из Брянска в Москву, Яров пустился без передышки. Хотя голова уже гудела, как перегруженная машинами автострада. Но все равно дущу его заливало тепло последних минут прощания с его женщинами. Лишних слов не говорили, да и говорить было не о чем. Обнялись и Яров сдал обеих на руки толстой и веселой женщине, встретившей семью с искренней радостью. У неё с мужем на окраине Брянска был довольно просторный домик, разметиться в котором ещё паре человек было не в тягость. Телефон тоже был, так что связь существовала и Яров сказал, что будет сообщать о всех новостях.

Но в последний момент прощания Анна Павловна вдруг скисла, отвернулась, плечи её вздрогнули и Яров, подавляя в душе раздражение, шагнул, нехотя, следом за ней – он не переносил женских слез.

– Анна Павловна. – тронул он её за плечо. – В чем дело?

– Пустое это. – безнадежно ответила она.

– Что пустое?!

– От больших долгов, как о смерти, никуда не сбежишь.

Всякие возражение были бы вздором и Яров спросил брюзгливо.

– Так что – отвезти вас назад вместе с Аян?

Девочка метнулась между ними и сказала поспешно.

– Ничего, Илья Иванович, ничего. Это она просто так.

– Так. – попыталась улыбнуться сквозь слезы Анна Павловна. – Но ведь Чингиз остался там. У бандитов в лапах.

– Там. – кивнул Яров. – Но теперь ему будет легче бороться. Когда у него прикрыты тылы. Он в ответе только за самого себя. Мужчине в такой стратегии свободней вести битву.

Он пытался проговаривать слова с фальшивой бодростью, но знал, что в данном случае такая тактика мало поможет.

– Какая там битвы... Его просто убьют.

– Мама! – выкрикнула Аян.

Яров вовсе обозлился.

– Последний раз спрашиваю – едем назад?! А если нет, то сидите здесь и терпеливо ждите.

Анна Павловна поспешно вытерла слезы и посмотрела на него тревожно.

– А вы там присмотрите за Чингизом?

В ответе Яров не колебался ни секунды.

– Ну, конечно же! Обязательно присмотрю!

Кажется, она поверила ему и благодарно улыбнулась.

Аян тронула Ярова за руку, посмотрела ему в лицо своими экзотическими глазами птицы и сказала убежденно.

– Мы ведь знаем, что вы спасете и папу тоже!

Как же, черт побери! Очень мало у него, Ярова, своих запутанныъх до невозможности дел, чтоб к ним прибавить и проблемы увязнувшего в долгах киргиза! Не нырять же следом за ним в это мутное болото наркоторговли, хитросплетений темных отношений нечестивых наркоторговцев. Никакой такой задачи перед собой Яров не ставил. Цель была одна – выдрать девчонку из беды и на этом поставить точку. Дальше – пусть уж о ней пекуться родители. Но сказал он в достаточной степени уверенно.

– Конечно. Я пригляжу за вашим батюшкой. Все будет хорошо.

Аян смотрела на него так, словно хотела ещё что-то спросить, а может – что-то сказать. И Яров понимал, что присутствие матери ей мешает. И следовало бы как-то отвести девушку в строну и задать ей пару вопросов. Хотя бы попросить Аян прояснить всю ситуацию с её стороны... Но по какой-то дурацкой стеснительности Яров посчитал, что нехорошо устраивать секреты с дочерью в присутствии матери.

Он махнул рукой, сел в машину и откатился, даже не оглядываясь на своих женщин.

Если говорить о перспективе этой истории – дорого заплатила семья беженцев только за то, что Яров не перекинулся парой слов с девушкой. Слишком дорогой оказалась цена за то, что по глупой, педагогической щепетильности бывший учитель И.И.Яров не перекинулся с Аян парой фраз, не задал ей нескольких вопросов. Не додумал в тот момент Илья Иванович всех возможных вариантов развития событий. Как и пообещался, так и утвердился в мысли, что "присмотрит за папой Чингизом", и – не более того. А следовало бы покрутить эту проблему заранее – со всех её темных и светлых сторон.

Но после ночной гонки Яров устал, в Брянске не передохнул, сознание того, что спас будущее юной Аян наполняло его душу педагога тщеславной гордостью и он покидал Брянск, убежденный, что больше никогда не увидит ни Аян, ни её матери. А с папой Чингизом – уж как-нибудь.

На выезде из Брянска он вдруг обнаружил, что город – по своему красив, что не мешало бы хотя бы по улицам покрутить, на какую-нибудь достопримечательность взглянуть, коль скоро здесь оказался. Но он ограничился тем, что взял в киоске несколько местных, утренних газет, сел к рулю и, набирая скорость, пропел куплет из единственой песни, посвящанную Брянску, которую помнил как песню времен войны.

С ходу взяли город Брянск!

Улицы прошли А последней улице Название прочли!

Бря-янская улица!

На запад нас ведет!

Значит нам туда дорога Значит нам туда дорога Бря-янская улица!

Правильно. Песню военных лет, точнее – последних победоносных месяцев, когда мы шли на Запад, на Германию, а пел песню незабвенный Леонид Осипович Утесов: "Брянская улица, на Запад, к Победе!"

Но теперь его, Ярова Ильи Ивановича, дорога лежала отнюдь не на Запад, а как раз в обратном направлении. Он летел назад, в лучах восходящего солнца и понимал, что такой гонки без передышки не выдержит. В десять вечера следовало быть на решающей "стрелке", где в беседе с весьма неприятными людьми предполагалось завершить всю эту военную (решительно ему, Ярову, ненужную) компанию. Прикинув время и оставшийся до Щелковска километраж, Яров пришел к выводу, что небольшой отдых в пару часов он себе позволить может.

Он миновал Сухиничи и наткнулся на придорожное кафе – словно копия шашлычной "У трассы". При таком же как и Воробей суетливом и благодушном хозяине. Ярову предоставили не только обед, но и отдых на чердаке высокого сеновала, где духовито пахло прошлогодним сеном. Он попросил, чтоб его разбудили через три часа. Услужливый "Воробей местной копии" пообещался.

Яров залез на сеновал, накинул поверх хрустящего сена рогожку и с удовольствием растянулся на ней. Деревенское счастье – тепло, уютно, и заснул он вполне беззаботно.

В сумерки местный Воробей истово клялся-божился, что разбудить через положенное время Ярова не сумел – сам уехал за товаром и не обернулся к сроку. Уличать его во вранье не было никакого смысла – просто трактирщик забыл о своем госте, а укорять его в этом было бы вовсе ненужным занятием. Все трактирщики вруны по профессии.

На назначенную встречу Яров опоздал. Но для очистки совести, уже около полуночи, он все же проехал Щелковск насквозь и остановился напротив шашлычной. Веранда была освещена, обычная компания развлекалась на свой обычный манер, Воробей вежливо выпроваживал из зала последних посетителей.

– Меня никто не спрашивал? – осведомился Яров.

– Тебя? – Воробей почесал в затылке. – Нет, Илья Иванович, киллеры за тобой ещё не приходили.

– Это почему – киллеры?

– Да уж так. Ты вроде бы сам-то по себе мужик незатейливый, только вот вокруг тебя всякие странные дела вращаются!

– А вокруг тебя? – сердито спросил Яров.

– Так мне так по штату положено! – хитро сощурился Воробей. Трактир – он и есть трактир! Тут завсегда народ проезжий, каждый свой интерес выкладывает на стол. С того исправный трактирщик доход имеет! А что до тебя, так вроде бы Алик Черный тебя искал.

– Давно?

– Да уж мы мангал загасили... Получается около одиннадцати.

Алик Черный не дождался. А Рола не было вовсе, скорей всего. И по краткому размышлению Ярова получалось, что все конфликты плюс проблемы сейчас естественным путем сошли на ноль.

То что он ошибается, обнаружилось ещё до того, как Яров выключил мотор машины возле дверей своего дома. Открыто и, как показалось Ярову, нагло, тут же, возле тротуара, торчала всё та же зеленая "нива". Получалось – его здесь ждали, ждали, судя по всему, много часов, терпеливо и основательно.

Из "нивы" вывалился, конечно же, всё тот же, разболтанный в каждом суставе Дон Кихот и остановился в трех шагах от Ярова, пока тот запирал свой автомобиль. По лицу парня гуляла глумливая улыбка и начал он пренебрежительно.

– Послушай-ка, старый хмырь, а ведь тебя уважаемые люди в десять часов в шашлычной ждали... Из-за тебя отдыхать на Канары не улетели.

Яров глянул в блудливые глаза собеседника и сказал наставительно.

– Во-первых, молодой человек, следует поздороваться. А во-вторых, вам я отчета ни в чем давать не обязан. – а заключительная фраза вырвалась сама собой, сверх собственного ожидания. – Пошел живо вон отсюда, "шестерка" вонючая!

Ну и жаргончик я уже усвоил! – тут же мелькнула осуждающая мысль, но окалось, что этот жаргончик к месту: нахальства в парне поубавилось.

– Извиняйте, дядько, извиняйте. Добрый вам вечер, только у меня к вам пара вопросов есть.

– Своих вопросов? Или тебя посланцом направили?

Из-за спины Ярова прозвучало басовито.

– Не гоношись, учителишка. Отвечай, коли спрашивают, а кто спрашивает, тебе может и лучше не знать.

Яров полуобернулся. Второй хам, оказывается, уже стоял за спиной, да мало того – для убедительности помахивал дубинкой.

– Ладно. – пренебрежительно ответил Яров. – И что же хочет узнать от меня ваш шеф Алик Черный?

Дон Кихот все же был ведущим в этой паре и спросил требовательно.

– Во-перых, почему не прибыл на "стрелку"?

Яров понимал, что если Дон Кихот ещё хоть как-то умеет разговаривать и задавать сколь-нибудь разумные вопросы, то его напарник всю эту утомительную для интеллекта процедуру заменят ударами своей дубинки. И такой удар по загривку сейчас схлопотать очень просто, если начнешь "выступать".

– Машина в дороге сломалась. – проворчал он.

– Годится. – обрадованно кивнул Дон Кихот. – Тогда второй вопросик. Куда увез этих двух баб? Мать с дочкой?

Вот это уже опасно! И крайне опасно. Ярову и в голову не могло прийдти, что побег женщин, который он организовал, был отслежен и прослежен. Следовало бы догадаться – до какого момента его отследили: вряд ли сопровождали аж до Брянска.

– Отвез в Москву. – проворчал Яров. – На Ярославский вокзал.

– И куда они поехали?

– Не знаю. Быть может до сих пор там сидят.

Яров понимал, что его ответ недостаточен, с такой информацией "шестерки" не могли вернуться к своему командиру. После Ярова эта же мысль дошла, как ни странно, не до Дон Кихота, а до его напарника. И свои сомнения он выразил в собственном стиле.

Яров лишь едва успел уловить легкое движение за своей спиной, а от удара дубинкой по затылку – упал на колени. Он уцепился за бампер автомобиля и с трудом поднялся на ноги. Дон Кихот проговорил сочувствующе.

– Слушай, Иванович, ну зачем тебе такие заморочки? Ну, мы же будем из тебя жилы тянуть, веревки вить, пока не узнаем, что надо. Бабы эти тебе по барабану, а куда они уехали, ты знаешь. Они ведь тебе сказали, чтоб ты их папаше адресочек дал, куда они спрятались.

– Вот ему и скажу. – ответил Яров, едва расслышав собственную речь сквозь гул в голове: казалось, что от удара дубинкой собственные мозги закипели, забулькали, будто их подогрели на сковороде.

Дон Кихот внимательно смотрел в глаза Ярова. Было очевидным, что парню очень хочется самому, самолично вышибить из Ярова правильную информацию и с победными вестями предстать пред лицом своего шефа. Но вместе с тем сопляк понимал, что справиться со взрослым мужчиной ему вряд ли удастся. Неизвестно чем бы это кончилось, если б наверху, над их головами, не стукнуло распахнувшееся окно и пронзительный голос тети Веры разорвал тишину.

– Ах, вы шпана волнючая! Вы чегой-то напали на человека?! А вот я уже милицию вызвала! Сейчас на вас собаку спущу! Витька-Шланг, да я ж тебя знаю!

И пронзительный вопли тети Веры тот час поддержал залаявший в окно пудель Артошка.

Давно известно – бандит не боится выстрела, больше его пугает грохот стрельбы. Бандит не боится крови, но истошные крики жертвы его нервируют. И Яров проорал в полный голос.

– А ну, пошли к черту, вонючки! Нет у меня денег! Не отдам вам свои часы! Машину мою хотите?! Не получите!!

И пока Дон Кихот терял время, вникая в нелепость воплей Ярова, тот попытался ударить его каблуком в колено, после чего ринулся в двери своего дома.

Получился удар или нет – осталось не выясненным. Но вбежать в парадные двери Яров успел.

Когда, слегка запыхавшись, он подлетел к своим дверям – спасительница его, вместе с пуделем, уже бежала вниз, теряя тапочки.

– Не побили вас, Илья Иванович?! Не ограбили?!

Пудель залаял весело. Если тапочки падали с ног тети Веры, то здоровенный и тяжелый половник в руке она держала твердо. Быть может и умела управляться этим оружием. Лихие дела! – кто-то у нас ещё в состоянии набраться мужества и выскочить полуодетым, ночью, на помощь, если тебе грозит беда. Пусть хоть старая женщина с беззубым пуделем, но не все запирают дверь, когда за нею режут соседа. Есть ещё отважные богатыри на Руси...

– Ничего, спасибо, тетя Вера. – улыбнулся Яров. – Это просто шпана.

– Да этого вихлястого я ж знаю! Витька! Его Шлангом зовут! Он же дрянь мелкая сызмальства! В милицию позвоните, я не успела!

– Не надо милиции. – Яров уже мог рассуждать спокойно. – Ничего не докажем.

Он уже слышал, как внизу загудела мотором "нива" и откатилась от дома.

– Докажем не докажем, но спускать хулиганью таких вещей нельзя! Это вы неправильно думаете. – все ещё кипятилась тетя Вера и Яров чувствовал, что решительности соседки хватит на то, чтоб потащить его в милицию, дабы написать заявление. В его планы такие подвиги не входили.

– Я очень устал, тетя Вера. – сказал он. – Но завтра утром обязательно напишу заявление в милицию.

– А я – как свидетель! – твердо пообещалась она и пошла наверх: грузная, старая женщина, в груди которой билось юное сердце бойца. Уже в спину ей Яров сказал.

– Спасибо вам ещё раз за выручку. А как вы услышали сверху эту возню?

Она тихо засмеялась и ответила назидательно.

– Не услышала, а увидела. У меня на левом глазу глаукома.

Яров ничего не понял.

– При чем тут глаукома?

– Так глаз слепнет! – слегка рассердилась непониманию тетя Вера. – Я и смотрю каждую ночь на луну!

– На луну? – опешил Яров.

– Ага. Так знахарка сказала – на луну каждую ночь смотреть, это от глаукомы помогает.

Яров прикрыл за собой двери квартиры, абсолютно уверенный, что до утра здесь не пробудет. Он уже знал, что если действия его шелудивых оппонентов последнего времени порой и отличаются изрядной глупостью в стратегическом построении, то в стремительности тактики им отказать никак нельзя. У бандита время считанное – ему завтра в тюрьме сидеть, так что все что можно делать, они делают тут же, не откладывая.

Но чтоб дать себе передышку – Яров снял трубку телефона с аппарата и положил её рядом. По его расчету, около часа он выигрывал при этом.

Выиграл – полтора. Он уже постоял под душем, перекусил, выключил в квартире освещение и прилег на диван, ожидая стука в дверь. То что придут сомнений не было. Придут, обязательно заторопятся, поскольку им надо знать "куда отправился поезд с Ярославского вокзала с двумя бабами на борту".

Стука в дверь он не дождался. Оппоненты оказались поумней, чем Яров предполагал.

Поначалу о стекло окна звякнул камешек,а потом луч мощного фонаря снизу – начал метаться по стенкам, призывая к беседе. Естественно было предположить, что следом за тем в окно влетит кирпич.

Яров включил свет, подошел к окну и распахнул его. То что внизу, с фонарем в руках, стоит Дон Кихот удивления не вызывало. Тот самый Дон Кихот, который вне жизни Ярова, носил имя Витька-Шланг. Подходящее прозвище, но для Ярова он так и остался молодым Дон Кихотом – вовсе не заслуживая этого благородного имени.

– Чего тебе? – негромко спросил Яров в окно.

– Поговорить надо. Сойдите на минутку. Я один не бойтесь, Илья Иванович.

Ишь ты! Вежливость прорезалась! Значит – вовсе худо дело.

– Нам с тобой говорить не о чем. – он изобразил нерешительность, поскольку знал, что разговора не миновать.

– Да не со мной! Алик Черный к себе зовет! Там же и киргиз этот, Чингиз! Все вас ждут, все миром решим!

Мощный фонарь в руках Дон Кихота светил снизу прямо в глаза Ярову и вдруг он понял, что стоит в окне, словно цель в тире, что если бы эта публика собиралась решать дело "не миром", то сейчас напарник этого урода совершенно спокойно мог бы выстрелить из любого удобного положения прямо в хорошо освещенную цель, то есть в него – Ярова Илью Ивановича.

Получалось действительно – мирные переговоры.

Хрен там мирные!

Едва Яров оделся, спустился вниз, шагнул к Дон Кихоту – как сзади ему на голову накинули плотный и темный мешок, тут же туго перетянув его завязками на горле! Опять все тоже! Никакого прогресса и творчества в работе крупной и мелкой шпаны.

Однако Яров опять ошибся. Он почувствовал на своем плече успокаивающее похлопывание и Дон Кихот произнес.

– Спокойно, Илья Иванович, все путем. Это только для того, чтоб вы не запомнили, да не приметили дороги, куда мы поедем. Мы слово держим – мир, так мир. – и тут же захихикал. – А ловко вы меня копытом по коленке шарахнули! Я и не ожидал! Неделю наверное хромать буду!