Текст книги "Рожденный убивать"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

– Прикрой рожу и выгляни, что там?

Яров не стал возражать, закрыл лицо локтем и выглянул сквозь витрину.

Оба автомобиля маневрировали по площадке. Никаких лежачих на земле тел уже не было видно, всех видать подобрали. Две фигуры двигались по периметру, всматриваясь в темноту. Яров сказал тихо.

– Двое осматривают поле боя. Сейчас придут сюда.

– Двое?

– Да.

– Справимся. У тебя машина есть?

– Есть, но далеко. И тише, они уже близко.

– Пригнись.

Яров присел, ненароком задев какой-то ящик и Хлебников зашипел предостергающе. Они замерли и через несколько секнуд услышали шаги, а затем кто-то спросил возбужденно.

– А это что за будка?

– Табачка.. Ночами не работает.

– Глянем?

– Глянь, но ни к чему. Тут инвалид алкоголик на хлеб копейки зарабатывает. Спокойный старикан.

Стараясь действовать бесшумно, Яров чуть привстал, нашупал проушины внутренего запора и на одном из них по счастью обнаружил висячий замок. И успел вдеть его в кольца за несколько секунд до того, как дверцу подергали снаружи.

– Вроде заперто. Загляни в стекло.

Яров знал, что сквозь витриру ничего не увидят и все же свернулся в комок. Он не слышал, как теперь дышал Хлебников и сам перекрыл дыхание.

– Пусто там, я ж сказал. Идем. – прозвучало над головой – Там-то пусто, но ведь одного гада они не успели подобрать! Не мог он уйти, у него верняком нога простреляна! Еле хромал, как бежал.

– Смылся. У них тут ещё одна подстава, кроме автобуса, была.

– Может быть...

Голоса удалялись и вскоре стихли окончательно. Потом затих и гул моторов. Через минуту по трассе прокатился, судя по звуку, тяжелый трейлер, после чего наступила настоящая ночная тишина. Из темноты киоска послышался шепот Хлебников.

– Я ранен в ногу. Несильно, кажется, но кровь течет. Перевязать не получится?

– Попробуем. У меня фонарик тут есть.

– На зажигай! Они ещё будут держать под контролем зону!

– Думаете?

– Не думаю, а знаю! Будут ждать не вылезу ли я из укрытия. Потерпим немного.

Яров спросил.

– Какая нога ранена?

– Пра.. Левая! О черт, я даже ноги свои стал путать. Левая.

Яров на ощупь нашел его ноги. Штанина левой, ниже колена была мокрой.

– Ниже колена. – сказал он. – Но течет обильно.

– То-то и оно. Сумеешь жгут на бедро наложить?

– Попробую.

Не вставая с колен, Яров скинул с плеч халат и оторвал от него длинный лоскут. Ушло минут десять, пока он умудрился обмотат ногу Хдебникова выше колена, сделать петлю и подвернушейся досточкой от ящика затянуть жгут.

– Больно, черт. – произнес Хлебников. – Выгляни, поблизости никого не видать?

Яров высунулся в витрину и никаких перемен перед шашлычной не обнаружил.

– Нет. Ничего не видно.

– Добро.

Хлебников повозился и неожиданно Яров разглядел, что тот взялся за мобильный телофон, набрал номер и, приподняв край шерстяной маски, через мгновенье прошептал.

– Дикий? Это я...

Яров не слышал ответа – только писк в микрофоне мобильника. Хлебников проговорил приказным тоном.

– Потом разберемся, кто начал первым стрелять! Я же ранен, остался на месте, дурак! Ты далеко?

Снова несколько секунд он ждал ответа, потом сказал раздельно и ясно.

– Стой на месте. Жди моего вызова. Сейчас меня подбирать ещё опасно. Начнет светать – я дам команду. Подгонишь на скорости к табачной лавке возле шашлычной, понял маневр?... Отбой, жди.

Он упрятал мобильник в карман и спросил.

– Водки у тебя не найдется?

– Поищу.

Яров нащел свою заначку, пластиковый стакан, сорвал пробку и лил в стаканчик пока не почувствовал, что жидкость потекла по пальцам:

– Вперед.

Хлебников нашел стакан, приподнялся и поднес водку к прорези для рта в своей маске. Выпил залпом. Потом глубоко вздохнул и спросил.

– Ты здесь сигаретами торгуешь?

– Да.

– Как зовут?

Яров был уже готов к этому вопросу. Хлебников – не мог его не знать по имени. Знал наверняка и вряд ли забыл за эти минушие дни. Но в темноте, понятно, ещё не разглядел.

– Ильей меня зовут.

– Ладно, тебе мое имя без разница. Согласен?

– Конечно. Я вас вообще не видел.

– Ты не волнуйся, я с тобой расчитаюсь, как обещал.

– Лучше без этого. Лучше всего, если мы больше вообще не увидимся.

По затянувшеся паузе он понял, что ответил правильно.

– А ты не дурак, Илья. – прозвучал одобрительный ответ. – Это ты правильно сказал. Но все-таки я тебя как-то отблагодарить должен.

– Не надо.

– Это для тебя не надо, а я в должниках не хожу. Подожди, что тут у меня есть при себе... Денег больших с собой не вожу, только на мелкие нужды... Часы позолоченные... Портсигар...

– Пистолет. – напомнил Яров.

– Пушку желаешь? – в голосе Хлебникова послышалось удивление.

– Так если такая жизнь началась, без пушки жить становится невозможно. – тихо засмеялся Яров.

Хлебников промычал в ответ что-то невнятное, покопался в карманах и сказал.

– Держи. Запасную обойму тоже прилагаю. И больше меня не ищи.

– Себе на голову что ли вас искать?

Яров почувстовал в своей руке теплую тяжесть оружия, потом взял обойму и сунул все под прилавок.

– Хорош. – удовлетворенно сказал Хлебников. – Теперь я свое лекарство приму и полтора часика присплю, а ты меня побудишь.

– Хорошо.

Хлебников опять повозился, щелкнул, видимо портсигаром, зашуршал бумажками, потом чуть приподнял край маски и сделал носом сильный вдох и словно замурлыкал блаженно.

– Порядок! Покемарю чуток. А ты не спи! Наблюдай окрест!

– Договорились.

"Какое это лекарство предписывают втягивать через нос?" – подивился было Яров, но быстро вспомнил, что приемом "через нос" втягивают в себя наркоманы ни что иное, как кокаин. Приятное открытие для полного комплекта впечатлений.

Хлебников затих, но Яров по дыханию раненого определил, что вряд ли он по настоящему заснул. Тем более, что кокаин опять же вряд ли работает как снотворное. Скорее всего бандит прокручивал в мозгу перепитии минувшей битвы, искал в ней свои ошибки, а главное, размышлял над последствиями. Так оно и оказалось. Минут через десять Хлебников спросил вяло.

– Ты нашу разборку видел?

– Немного. Ничего не понял.

– А не разглядел, с чьей стороны стрельба началась? От автобуса или от легковушек?

– Нет. – соврал Яров. – По моему вместе.

– Такого не может быть.

Яров мог голову дать на отсечение, что первым выстрелил боец на чердаке шашлычной, но звука этого выстрела мог никто и не расслышать. Скорее всего, это была третья сторона "разборки", загодя занявшая позицию в засаде. А боязливый Воробей предоставил свою шашлычную как место встречи, сам предусмотрительно сбежав. Но обсуждать эти проблемы с Хлебниковым было рискованным занятием.

Через четверть часа тот, казалось, и действительно заснул. Во всяком случае дышал ровно, изредка постанывал, но не шевелился.

Яров решил, что разбудит своего постояльца при первых лучах рассвета, и время тянулось, как яичный ликер из бутылки, пока на востоке не посветлело.

– Пора. – тронул он Хлебникова.

Тот зашевелился.

– Прошло часа два?

– Светает. Если за вами следили, то, полагаю, уже ушли.

– Дай-то бог.

Хлебников завозился, инстинктивно потянул было с головы маску, но тут же вновь натянул её на подбородок. Достал мобильник и набрал номер. Потом произнес.

– Ты на месте?... Давай, на малой скорости к шашлычной. Тормознешь возле табачки. Дверь заднюю открой. Я нырну. Понял?... Хорошо, жду ровно двенадцать минут.

Он убрал мобильник и попросил.

– Налей ещё водки.

Рассветало настолько быстро, что уже можно было увидеть хотя бы собственные руки. Яров опять налил стаканчик и Хлебников проглотил его не торопясь. Сказал уверенно.

– Простимся без будущих свиданий. Так?

– Так.

– И никому ни слова. Это ясно?

– Куда уж больше. Меня здесь не было.

– Меня тоже. Ты сразу за мной отсюда не уходи.

– Я посплю до утра, а потом открою свою лавочку. Так будет естественней.

– Правильно.

По трассе проскочил автобус, потом с диким ревом промчались мотоциклисты – эти утреннюю тишину принципиально не ценили, ночной роккер обожает варварский грохот своего двухколесного мустанга: чем громче, тем страшней, тем больше самоутверждения.

– Время. – Хлебников близко поднес к глазам часы и Яров смог по руке и шее определить лишь, что Хлебникову, наверное, за сорок лет, из-под шапочки-маски на затылке видны были седеющие волосы.

Яров вытащил замок из проушин. Почти тот час услышал, как невидимая машина сходит с трассы и выруливает к его киоску.

Он толкнул дверь, когда по его расчету машина остановилась рядом.

Так и оказалось – черная "волга" уже распахнула заднюю дверцу и замерла в пяти шагах от киоска.

– Бывай. – шепнул Хлебников, приподнялся на колени и дернулся наружу, но тут же застонал от боли и упал. Из машины к нему метнулся рослый парень, но он встал на колени сам, рванулся к автомобилю и в самый последний момент оглянулся, словно ещё раз проститься хотел. Только на миг Яров встретился с ним глазами, но Хлебникова тут же рванулся к нему назад:

– Послушай... А ведь я тебя, кажется, знаю!... Точно знаю, но...

– Мы не встречались. – быстро ответил Яров.

Хлебникова подхватили под мышки и на весу внесли на заднии сиденья. Машина тронулась и дверцы захлопнулись уже на ходу.

Через минуту Яров услышала, как в кустах зачирикала утренняя птица. События ночи, следовало понимать, закончились.

Он осмотрел пистолет, по маркировке убедился, что это "вальтер", но в оружии он ровным счетом ничего не смыслил. И зачем вытребовал себе такой подарок, теперь и обьяснить не мог. Пригодится, наверное, на виражах его новой жизни.

Потом он заметил, что на полу остались незначительные следы подсохшей крови и прикрыл их мешковиной, порешив, что отчистит и замоет утром, когда будет время.

Неожиданно Ярова удивило соображение, что округа никак не отреагировала на дикую ночную стрельбу. Из обеих бензозаправок ни то чтоб любопытные не прибежали, но получалось – даже в милицию сигнала не подали, что у них под боком идет перестрелка. Работников "РБ-Люкс" ещё понять можно – Широков предупредил их, чтоб не вмешивались в его дела. Но не услышать пальбы от "Стандарта-2000" и с окраины города было невозможно. Оставалось только предполагать, что свидетели сочли за собственое благо заткнуть глаза и уши. И в таком случае о побоище и возможных трупах никто не узнает.

Вывод мог быть только один: криминальный мир жил самостоятельно и он, Яров, оказался свидетелем внутренней разборки, которая была личным делом её участников. Всякое постороннее вмешательство могло принести вред только этим посторонним. Может быть это и к лучшему. Да и то сказать, где свидетели? Нет свидетелей. Воробей скажет, что закрылся и ушел, но не уточнит, что подготовил встречу "друзей". Раненых увезли, Хлебников исчез, парень с чердака тоже ретировался, выполнив свою работу, так что никаких свиделей не осталось. Ни живых, ни, тем более, мертвых.

И чтобы самому ему, Ярову, не впутываться в это дело, быть может лучшим вариантом будет ничего не сообщать и Ролу. Сказать, что де уехал в Москву и этой ночью его здесь не было. В конце концов, по большому счету он не подрядился давать своему шефу подробные и доскональные отчеты. Тем более...

Тем более, что Хлебников его явно узнал! Или – вспомнит немного позже. Казалось однозначным, что когда Рол в больнице допустил Ярова в свою палату – начальник службы его безопасности не мог не проверить: кто это такой ежедневно посещает лидера банды, и, хотя бы издалека, лишь визуально, но с Яровым познакомился. И данные нужные на него – наверняка набрал. Так что возникал и вовсе неожиданный вопрос с непредсказуемым ответом: каковы будут теперь действия Хлебникова? Если учесть, что по предположению Ярова басовитый Хлебников осуществлял ночью операцию, не поставив о ней в известность своего шефа! Хлебников – играл против своего шефа, в этом сомнений не было никаких. И дела эти вертелись, скорее всего, вокруг "самопального" бензина, которым приторговывали на бензоколонках. Хлебников искал контакта с конкурентом своего шефа – Рудиком Широковым, вот в чем истина. Сначала запугал его, таранив бензовоз, а потом, с козырями угрозы на руках – явился на "стрелку". Так или не так?

Внезапно Яров почувствовал предельную усталость. Она обрушилась на него свинцовой волной на плечи. Торчать в этой окровавленной будке стало невыносимо, клонило в сон. Яров понимал, что у него не достанет сил отработать наступающий день. И спать до наступления работы здесь тоже не было сил.

Яров завернул пистолет в тряпку и припрятал его за ящиками – не слишком надежный тайник при обыске, но вряд ли кто что будет искать в ближайшее время. Он запер табачку и пошел к своему автомобилю, решив, что приедет в снимаемую квартиру и поспит, под будильник, хотя бы до обеда.

До автомобиля на окраине города он доплелся с трудом, но тем не менее прогулка на свежем утренем воздухе его несколько взбодрила. Однако настроение разом упало, когда обнаружилось, что у "жигуленка" полностью спущено переднее левое колесо. Запаски у него не было и – неприятность к неприятности – оказалось, что насос он забросил в киоск, после того, как продул жиклеры карбюратора.

По ранему часу занимающегося утра остановить на дороге никого не удалось и пришлось возвращаться на свою торговую точку за насосом.

Нарастающий гул тяжелого трейлера за своей спиной Яров услышал, когда уже почти достиг табачки. Он оглянулся и увидел, как могучий "мерседес" международных перевозок летит к повороту на очень высокой скорости – при таком полете возникал риск не вписаться в вираж. Яров чуть отодвинулся и через секунду его обдало волной разрываемого гигантом воздуха. Водитель уже должен был видеть достаточно крутой поворот от начала до конца, но скорости не сбавлял.

Оказалось, что он и не собирался вписываться в дугу виража! На той же скорости, по точной выверенной троектории, не мигая тормозными огнями, трейлер слегка сдвинулся с трассы и на глазах Ярова – протаранил его табачный киоск! Просто снес, как спичечный коробок! От удара полетела в разные строны фанера, осколки стекла, под тяжелыми колесами машины треснулись ящики. Трейлер всё с тем же мастерством водителя вернулся на дорогу, прицеп его заскрипел, перекосился на грани капотирования, но выровнялся и исчез за поворотом.

От рабочего места Ярова остались лишь разбросанные щепки, раздавленные ящики, пара разбитых бутылок.

Ни о чем не думая, Яров неторопливо добрался до места катастрофы. И так же, не позволяя себе никаких эмоций, нашел среди хлама пистолет в тряпке и бинокль. Каким-то чудом ни один из этих предметов не пострадал.

Оставалось как-то спасти то, что ещё подлежало спасению, перенести остатки товаров в сарай к Воробью и забыть про инцидент. Яров точно помнил, что задний борт трейлера был так заляпан грязью, что никаких номеров разглядеть было невозможно.

Воробей прискакал на работу около восьми, почти сразу появились оба его помошника, которые и помогли Ярову перетащить остатки товара в сарайчик с древесным углем.

– Вот ведь гады! – искренне посочувствовал Воробей. – Придет человек на службу, а его лавочки и нет! Может все-таки что-нибудь у тебя украли? Может касса была там?

– Ничего не сперли, говорю тебе.

– Шпана! – убежденно подвел итог Воробей. – Вот кого расстреливать надо без суда и следствия! Россию погубит не мафия, а мелкая шпана!

Но Яров был уверен, что шпана здесь не при чем. Шпану – не допустят к рулю такого трейлера. В кабинах таких серьезных машин, как правило, сидят люди не юные, а опытные водилы, которые знают каждый свой маневр ещё за час до того, как его приходится выполнять. И этот, на "мерседесе" тоже знал свой маневр. Знал даже то, что в табачном киоске должен был спать до утра продавец. А вот проверить этого не мог, а потому и таранил киоск вслепую, как ему это заказали. Потому и не останавливался. Гонарар за совю работу либо уже лежал у водилы в кармане, либо ему выплатят его завтра.

Иного варианта Яров не видел. А в этом варианте складывался единственный вывод – Хлебников его узнал. И засек как опасного свидетеля. Которого следует убрать. И "убрал" самым простейшим способом, который подвернулся под руку. Быть может, нанял для тарана табачки первого же попавшегося водителя трейлера на трассе. Сказал просто: "Раздави торговую точку конкурента! Вот шутка будет – он утром придет, а табачки нет!" А водила, не смекнувший, что внутри мог спать человек – пошел на эту шутку, благо ему приплатили. Оставалось только дивиться решительности Хлебникова и оперативности в таких стремительных действиях.

Если этот человек копал яму под Рола, то следовало признать, что могильщиком он был опытным и опасным.

Испуг пришел к Ярову с запозданием и он подавил его не без труда. Всё таки надо было поспать. Он вернулся к своим "жигулям", накачал колесо, беспрерывно продолжая думать о случившемся.

Вот, значит, как получается общий пейзаж... Хлебников закрутил какие-то делишки за спиной своего шефа, сиречь Рола. Опасные, предательские делишки, от чего Хлебников и прятал лицо в шапочке-маске. В союзники он себе искал фирму конкурентов в лице "РБ-Люкс", то есть Рудика Широкова. Утром – припугнул Широкова, организовав диверсию с бензовозом. Но и тот оказался не дурак, решил набить себе цену, и к моменту "разборки" хорошенечко подготовился. Кто-то из них сговорился о рандеву на нейтральной территории в шашлычной "У трассы". Воробей отказать не мог, хотя и согласился на это явно через силу. Переговоры между бандитами сорвались нервишки не выдержали. Хлебников оказался ранен. Братишка Широкова Ленька тоже. И это событие Хлебникову надо было скрыть от шефа Рола. А тут подворачивается Яров, которого Хлебников вспомнил, конечно, – как холуя при своем командире. То есть в данной ситуации он, Яров, становился для Хлебникова опасной фигурой. Рану свою на ноге Хлебников мог Ролу как-то обьяснить, растолковать её происхождение иной ситуацией. А вот показания Ярова могли быть для него смерти подобны. Поэтому этого Ярова и следовало, не долго рассуждая, придавить колесами трейлера – вместе с его табачкой.

Модель происходящего казалась Ярову достаточно убедительной, хотя в ней была крайне неясной роль того самого стрелка, который вел огонь с чердака, с первого выстрела которого и началась бойня. Строго говоря, его действия оказались провакационными – именно он и сорвал начавшиеся было переговоры. На чьей он был стороне, вот в чем вопрос? Или тут была задействована и третья сторона – скажем тот же Алик Черный?

Усталый мозг отказывался выдать решение. В полусонном состоянии Яров добрался до своей квартирки на окраине Щелковска-7, с невероятными усилиями заставил себя раздеться и рухнуть в постель.

Он спал дурно, часто просыпался, поздно вечером поужинал и вновь промаялся в постели до утра, но на рассвете поднялся, неожиданно ощутив бодрость духа и легкость во всем теле. Настроение не портил даже заплеванный вид этой однокомнатной берлоги, которую толком неведомые хозяева сдавали словно гостиницу и вовсе не радели о её состоянии: мебель бала замызганой, обои порыжели, окна не мылись лет пять. Древний холодильник на кухне хрипел словно астматик, но – тянул. Черно-белый телевизор работал в режиме заики с плохим зрением.

Кое-как позавтракав, Яров окончательно привел в порядок мысли, которые не давали ему спать всю ночь. Он взялся за телефон, трещины корпуса которого были перетянуты изоляционной лентой.

Рол поднял трубку сразу, но сказал сонно.

– Илья Иванович, в такую рань сообщают только хреновые вести, ты мне что – день испортить хочешь? Сегодня все-таки воскресенье. Даже карманники отдыхают.

– Ага. А вчера меня чуть не убили!

– Ишь ты! – ничуть не удивился Рол. – За что?

– Рол... На бензоколонках ведут торговлю этим "самопальным" бензином. За твоей спиной. И устраивают разборки.

– Я же тебе сказал – плюнь на это! Мелочь! И под контролем!

– Рол, приезжай. Разговор не телефонный. Я должен назвать тебе имена и это рисковано.

– Ладно... Заскочу.

...В десятом часу утра Яров прикатился на свою точку и не сразу понял происходящего, подумал, что либо ещё спит, либо сошел с ума.

Его табачный киоск стоял на месте. Точно там же, точно с теми же витринами и как оказалось, даже с тем же висячим замком на дверях. Свежая партия товара оказалась сгружена внутрь киоска кое-как.

Воробей уже открыл свою шашлычную, но клиент к нему ещё не торопился – под навесом веранды пара местных пропойц угрюмо цедили похмельное пиво, в зале не было никого. Сам Воробей по обыкновению лаялся с горбатой посудомойкой Анфисой.

– Чирик-чирик! – весело кинул он Ярову, вместо приветствия.

– Привет, Виталий Трофимович. – Что тут у меня ещё произошло?

– А ничего не произошло! Приехал Алик Черный и со своей командой восстановил порядок! Торгуй дальше! Ты чем-то недоволен?

– Да нет. Алик распрашивал, что к чему?

– А с какой стати? – искренне поразился Воробей. – Он же деловой бизнесмен, взглянул и все понял!

– Что? Понял?

– Да чего тут голову ломать! Либо водила был пьян и нахулиганил, либо ты кому дорогу перебежал, тебя и сокрушили! Работай дальше! Надо будет, Алик разберется!

Для бойкого шашлычника не было никаких неразрешимых проблем в жизни. Для неведомого Ярову Алика Черного, судя по всему, – тоже. Дальнейшие расспросы могли навести Воробья на подозрения и Яров, выпросив у него чашку кофе, выпил её и вышел из зала.

И тут же увидел, возле газетно-книжного развала через дорогу черный джип Рола. А тот, вместе с водителем перебирал газеты, о чем-то говорил с Анной Павловной и её дочерью. Телохранитель его стоял, облокотившись о капот и держал под своим вниманием окружающую обстановку.

Яров собрался было пойти настречу своему работодателю, да во время вспомнил, что их отношения сохранялись в тайне для местного окружения, а потому вернулся в шашлычную, взял кружку пива и с ней уселся на веранде, под навесом.

Рол ещё минуты три пошутил с Анной Павловной, потом пересек трассу в сопровождении телохранителя. Водитель остался в джипе.

Ступив под навес Рол бросил телохранителю.

– Принеси пару пива.

Телохранитель прошел в зал. Рол присел за соседний стол спиной к Ярову и проговорил не разжимая губ.

– Говори так, словно мы незнакомы. Быстро. Что происходит?

– Не знаю.

– Почему у тебя будка новая?

Ну и глаз! Яров только теперь, присмотревшись, обнаружил, что его киоск стал чуть светлей по окраске – почти лазоревый, вместо голубого.

Яров заговорил отрывисто.

– Ночью была разборка. Рудик Широков и Хлебников в маске. Я его узнал по голосу. Хлебникова ранили. Он прятался у меня. Утром ушел. Он меня узнал. Примерно через час трейлер снес будку. Меня там не было. Хлебников считал, что я сплю там.

– Вычислил он тебя?

– Так получается.

Рол помолчал несколько секунд:

– Он мне звонил. Сказал, что ранен неизвестно кем. Когда выходил из ночью из сауны.

– Здесь тоже была сауна.

– Хлебников считает, что ты мертвый?

– Не знаю. Возможно.

– А ты точно уверен, что дело имел с Хлебниковым?

Неожиданно для себя Яров заколебался.

– Он был в маске... Но голос, Рол! Ты ж сам говорил, что он пел в церковном хоре!

– Певцов много. Еще кого не приметил, не опознал?

– Нет, – неуверенно ответил Яров. – Хотя, подожди... По мобильному телефону он назвал одно имя.. Кличку наверное – "Дикий".

– "Дикий"?... Таких в нашей команде нет.

– Я все-таки думаю, что встречался с Хлебниковым.

Рол ответил резко, в приказном порядке.

– Хорошо. Будет вам очная ставка. Твое слово – против слова Хлебникова. Разберемся.

– Рол! – подавил испуг Яров. – Я в такие игры не играю!

– Сыграешь, раз взялся.

– Рол. – едва слышно спросил Яров. – Стрелок на чердаке шашлычной твой? Стрелял для провокации? Чтоб справоцировать бойню?

Рол ответил, словно успокаивал.

– Ты свое дело – сделал. В остальное не лезь.

– Я ничего не сделал.

– Ты был на своем месте. А те, кого ты не знаешь – на своем. Каждый выполнил свой маневр.

Телохранитель вернулся на веранду с парой пива в руках. Рол небрежно развалился и спросил в растяжку, будто только что заговорил с незнакомым ему Яровым.

– А скажи, земляк, неужели твоего табачного бизнеса досконально хватает хотя бы на красную икру с черным хлебом?

– Мне много не надо. – буркнул Яров, отворачиваясь.

Рол взглянул, как охранник поставил два бокалу пива на стол и сказал ему.

– Один для тебя.

– Я на работе. – ответил охранник, отошел к столбу, подпирвший навес, прислонился к нему спиной и уставился на трассу: парень был вышколен и на провокации хозяина не поддавался.

Рол снова повернулся к Ярову и вернулся к прежнему тону.

– Ну, а эти вон, мама с дочкой, газетами торгуют, они что – тоже сытые?

– Им выбирать не приходится. – нехотя ответил Яров. – Они беженцы. Из Киргизии.

– Из Киргизии? То-то девчонка такая странная. То есть не странная, а... Необычная. Интересно, что с ней будет, когда в возраст войдет?

– Не знаю. – ответил Яров.

Рол залпом выпил одну кружку и встал.

– Ладно, земляк, вторую пива я не потяну, выпей за мое здоровье. Бывай.

– Спасибо. – ответил Яров.

Он проследил, как Рол добрался до джипа, крикнул что-то веселое Анне Павловне, забрался в машину, охраник прикрыл за ним дверь и они укатились в строну Москвы.

Яров неторопливо принялся за подаренную выпивку, вяло прикидывая, что его собственное пложение час от часу становится все хуже. Очная ставка с Хлебниковым его не устраивала. Ему этого басистого бандита – не одолеть. Он заручится сотней доказательств, что не был ночью возле шашлычной. А рану получил в другом месте. Да надо учитывать и то, что провокатор Рол вполне может по законам своей жизни, не смотря на все – помириться с Хлебниковым, которого якобы уличил в предательстве. В работе за спиной шефа. Но бандиты вполне могут заключить мировую. И не оказалось бы так, что он, Яров, станет опасен для них обоих. Они – помирятся, или сделают вид, что помирятся. А потом потихоньку перегруппируют свои порядки и устроят окончательную разборку. Сие – однозначно. И в этой разборке Яров может оказаться на очень неудачном месте.

Пора выходить из игры, понял Яров, она зашла слишком далеко, а главное в том, что он-то с правилами этой игры не знаком. И тут же пришло спокойно соображение – "поздно, увяз по горло". Увяз хотя бы потому, что уже выстроил на базе существующей действительности все свои планы короткого и недалекого будущего.

Хорошо, подвел итог Яров, пусть решит Судьба – да или нет.

Он прошел в зал шашлычной и попросил у Воробья разрешения позвонить в Москву. Тот тут же потребовал доллар, но слава те Господи, на сей раз шутил: не потребовать оплаты, хотя по жадности он требовал мзды за любую свою услугу, клевал "по зернышку" везде где мог, и считал это основным приципом бизнеса.

В тесном кабинетики Воробья Яров поначалу позвонил в урологию больницы и убедился, что сегодня Елена Борисова не дежурит.

Домашний телефон тут же ответил её голосом, при первых звуках которого Яров забыл подготовленную фразу.

– Это я, Елена. – сказал он. – Яров.

– Илья Иванович! Что так долго не звонили?! Я уже забеспокоилась!

– Я... Я не решался.

– Почему?

– Лена... Не проявляйте ко мне милосердия. Будет просто смешно, если мы начнем встречатся. Я не хочу унижать ни вас, ни себя. Наш парный портрет выглядит не слишком привлекательно. Для вас, во всяком случае.

Она помолчала и ответила слегка капризно.

– Илья Иванович, может эту проблему за себя решу я? Все-таки?

– И вы тоже. Сейчас скажите мне одно: вы твердо обещаете мне свое время "конец мая-июнь"? Да или нет? Только откровенно.

В её голосе зазвучал смех.

– Только вчера от меня уехал мой дед! Гостевал три дня. Он ждет нас у себя в доме на Волге. Первого июня. Встретит на машине.

– Тогда...Тогда я звоню вам тридцатого мая? – задохнулся Яров. – У меня теперь есть машина! Значит, тридцатого мая?!

– Да.

Она ещё что-то добавила, Яров простился и положил трубку, смысла последних фраз не усвоив. Судьбы сказала – "Да." Что означало – выходить из криминальной игры невозможно.

Он вернулся на веранду и допил свое пиво.

Мир приходилось принимать таковым как есть. Из милосердия или порывов души молодая женщина, ни смотря ни на что, – дарила ему последнюю радость жизни. От тридцатого мая десять дней июня. Принимать подарок или нет вопрос его собственного решения. Большего в его жизни уже ничего не будет. А следовательно – надо как-то дожить до этого тридцатого мая, дожить,не смотря на всё. И шансы на это "доживание" могли бы возникнуть, если б, к примеру, Рол и Хлебников взорвались в одном автомобиле или перестреляли друг дружку в своих криминальных разборках.

"Или утопить их обоих в одном бассейне с кипятком, вот и не останется никаких проблем." – невесело подумал Яров. Но до столь радикальных и полезных действий он, к сожалению, ещё не дозрел.

Он вышел из-под навеса и двинулся проведать соседей у газетных развалов, поскольку начинать собственную торговлю сегодня не хотелось.

Аян с матерью вели торговлю в четыре руки: дочь выдавала прессу, мать рассчитывалась. Разом более пяти покупателей возле своей табачки Яров никогда не собирал, здесь же оказалось около дюжины клиентов с проезжающих мимо автомобилей. Ничего не скажешь: удачно выбрано место, хорошо подобраны продавцы.

Аян выдавал газеты, почти не отвечала на не относящиеся к делу вопросы и откровенные заигрывания, смущалась, краснела, но Яров знал, что скоро она привыкнет к комплиментам – это пройдет.

– Здраствуйте, Илья Иванович! – окликнула его Анна Павловна. – А что вы свою лавочку не окрываете?

– Сейчас распахнусь. – сказал он и взял с прилавка московскую газету.

Анна Павловна явно ожила, давешней прибитости в ней уже не отмечалось. А дочь принимала перемены действительности, как рыба, перекинутая в новое озеро – неплохо и здесь, может быть лучше чем в старом, протухшем пруду.

Яров вернулся к себе, по быстрому навел там порядок и открыл окно. Но торговля шла вяло, лишь пара подростков остановили свои мотоциклы и один выскочил из седла, сунул в окошко киоска кудлатый голову и спросил.

– Отец, у тебя ЕСТЬ?

Яров уже знал скрытый смысл вопроса.

– Поищи на рынке.

– Не бойся, я не продам. – парнишка проявил настырность не по возрасту. – Неужто "травки" не осталось?

– Её и не было. Я тебе дал адрес. – сдержанно ответил Яров.

Парень хмыкнул, шмыгнул носом и вылез из киоска. Слабенькие моторы мотоциклов зарычали и юные наркоманы помчались искать "травку". Эти начинающие. Пока курят лишь слабенький наркотики. Впереди – не столь уж длинная дорога в бездну... План, анаша, конопля, экстези, "винт", опий, чистый героин, синтетическая отрава, игла – конец. Наркотическая отрава неумолимо накрывала алкогольную страну и мало ещё кто видел угрозу в полном её обьеме. За несколько недель работы Яров уже знал в лицо дюжины две местных наркоманов: от ещё небреющихся парнишек, до трясущихся стариков лет по тридцать – тридцать пять.