Текст книги "Рожденный убивать"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

А кассу держал – Свиблов!

Не замечая, куда он бредет, Яров пошагал по улицам, мучительно пытаясь поставить последнюю точку в своих умозаключениях.

Все скадывалось достаточно стройно. По криминальным схемам Свиблов числился держателем "общака". Именно к нему стекаются доходы от группировок, промышляющих в Щелковске. Он держатель той дани, которую платят рекетиры, наркоторговцы, фальшивомонетчики, публика промышляющая торговлей оружием, да и всем прочие, чем бы они подпольно не занимались. Все платят этот воровской налог, а он, Свиблов – дает отчет только Воровскому Кругу.

Яров едва не заплакал, когда понял, что, наконец, добрался до истины. Незрачная фигура кассира или бухгалтера Свиблова предстала во всей своей мощи и всевластии. И тут же стали ясны все мелкие детали происходящего. Именно Свиблов не позволил Ролу покарать Хлебникова за предательство, а заставил обменять его на него, Ярова. С его же, Свиблова, подачи сейчас Ярова выдернули так легко из тюрьмы, поскольку заговори пред милейшей Екатериной Васильевной Яров по настоящему – это было бы опасно для всей системы Свиблова. Для всех Ролов, Аликов, Хлебниковых – Свиблов был главным диспетчером, управлял всеми, давая им небольшую свободу в рамках узкой деятельности. И значит, в конечном счете, именно в руках этого человека было право карать или миловать.

Вот как получается... Понятно, что сама Аян, к примеру, Свиблову была не нужна. Но возможностей получить лишнюю копейку он никогда не упустит. А потому в его, Свиблова руках и будущее всей семьи киргизских беженцев.

Криминальная модель оказалась простой. Яров прикинул, что за счет того, что сам он все же очень плохо знает структуру иерархии уголовного мира – допустима ошибка в анализе. Но она не могла быть значительной. Спасение его самого Ярова и тех, кто был ему дорог – держал в своих руках Свиблов. И никакие Алики, никакой Рол – ничего изменить не могли. Рол, корчивший из себя Наполеона криминального мира – сам легко управляется людьми, много влиятельней него.

Яров не заметил, как оказался на своем вираже. Не заметил, как переполненный размышлениями, прошагал добрых четыре километра и теперь оказался возле бензозаправки "РБ-Люкс".

Он остановился, встряхнулся и понял, что опять делает ошибку. От общих проблемм ему следовало вернуться к частным. А частные были очень просты: отыскать и выдрать из заточения Чингиза. И разобраться с Аликом Черным, сиречь – Рудиком Широковым. Обе задачи решались в едином пространстве – на вираже трассы между шашлычной, бензозаправкой "РБ-Люкс" и табачным киоском. Он прикинул, что, как ни странно – с крутым Аликом Черным справиться будет достаточно просто, а вот как извлекать из заточения Чингиза было не совсем ясно. Во всяком случае, если устраивать узнику побег, то по законам жанра проводить это следует под покровом ночной тьмы, дабы легче было уходить от погони. К тому же надо хотя бы приблизительно знать, куда припрятать беглеца. Так что начинать следовало с Алика Черного.

Яров уже издалека увидел, как Рудик Широков, чуть в стороне от своего заведения, по обыкновению старательно моет машину.

Приглядываясь к нему, Яров даже испытал легкое сожаление: молодой, сильный, неплохой, казалось, парень – увязал в пучине криминала и даже не понимал, что при всей своей кажушейся удачливости сегодняшнего дня, перспектив не имел никаких.

Широков заметил Ярова, когда тот подошел уже вплотную, взмахнул мокрой щеткой, которой обтирал бока автомобиля, и сказал радостно.

– А вот и Илья Иванович! Да без конвоя! Как вам знакомство с нашим следственным изолятором?

– Изолятор передавал тебе привет, Алик. – ответил Яров и подивился, что Широков на свое криминальное имя не среагировал.

– А это уж точно! Все там будем! Но Витька-то Шланг какой дурак! Понасиловал такую шалашовку, которую и пьяным не захочешь! Да ещё и братишки её отьявленная рвань.

Здесь, на вираже, как всегда уже были известны все горячие новости округи.

Яров присел на перевернутое ведро и сказал негромко.

– Слушай, Алик, слушай Черный... Ты – ничуть не лучше того же Шланга. Бог с тобой, что ты приторговываешь самопальным бензином. Я не судья, а потому не могу тебе поставить в вину даже то, что ты промышляешь наркотиками, травишь тех, с кем всю жизнь живешь рядом...

Широков опустил щетку, повернулся к Ярову, оперся задом о крыло машины и смотрел на него спокойно, неторопливо доставая из кармана сигареты. Яров продолжал все так же наставительно, словно в школе.

– В конец концов, дикость нашей жизни толкает людей на уродлвые поступки и не всегда им можно что-то поставить в вину. В известной степени, Алик, я могу даже оправдать людоедство, скажем, в голодную Ленинградскую блокаду...

– Короче. – ровно перебил Широков и спокойно закурил.

– Короче – так. Если ты не оставишь в покое семью киргизских беженцев, я найду на тебя управу.

Широков ответил не сразу. Помолчал, покурил, спросил индифирентно.

– Что вам надо, Илья Иванович?

Простеший и вполне предполагаемый вопрос поставил Ярова в тупик. Требовать выдачи Чингиза было нельзя – Широков не согласится, насторожится и предпримет контрмеры. Он, Широков был хорошо защищен. Ситуация была под его контролем и только теперь Яров понял, что все ещё бредет в потемках и плохо различает откуда именно ему грозит опасность. Он не находил ответа на простейший вопрос, а лицо Широкова уже осветила снисходительная улыбка и он посоветовал добродушно.

– Учитель... Возвращайтесь в школу. К своим детишкам.

– Зачем?

– Чтобы даже первокласники закидали вас тухлыми яйцами.

– Почему?

Широков щелчком, далеко отбросил сигарету, взялся за свою щетку и бросил через плечо.

– Учитель, вы – дурак.

И принялся домывать машину, словно Ярова здесь уже и не было. А он подумал, что тухлыми яйцами его уже закидали. Во всяком случае, здесь говорить уже было больше не о чем. Широков ни в чем не винился, ничего не отрицал и чувствовал себя защищенным со всех сторон.

Яров поднялся с ведра, прошел вдоль трассы и перебежал между машинами на другую сторону к шашлычной. Перманентая доминанты жизни заведения казалось не могла измениться ни при каких землятресениях или наводнениях. Все так же пили пиво на веранде, все так же трапезничали в зале. А Воробья нигде не было. Замещающий его у стойки Володя метался от мангала в зал и настолько был разгорячон, что не сразу признал Ярова, спросив, как всех.

– Чего желаете?

– Хозяина. – ответил Яров.

Володя вскинул глаза и засмеялся.

– Илья Иванович! Хоть вы обьявились!

– Как понимать?

– Да раздрай какой-то у нас начался! Табачка ваша закрыта, газетный развал медным тазом накрылся, Анфиса наша исчезла, а хозяин мышей не ловит! Тут ещё слух прошел, что вас ментура замела. Будто вы девчонку изнасиловали и убили! – и тут же гаркнул в зал. – Четыре шашлыка, кто заказывал?!

К стойке метнулся молоденький парнишка и взял свои шашлыки увенчанные кружками зеленого перцы, политым соусом "чили", запатентованным блюдом, которым кормили и томившегося где-то по близости Чингиза.

– А главное, – продолжил тему Володя. – В картишки уже сто лет не перекидывались! Вовсе скурвилась жизнь. Может метнем картишки сегодня?

– Я к вечеру вернусь. – пообещал Яров и вышел из зала.

Миновав веранду, он обошел павильон и оказался на подворье. Здесь никого не было и Яров, изображая озабоченность, прошел к сараям, потом повернул к сауне и почти сразу наткнулся на следы, оставленные собственными каблуками. За минувшее время они припорошились, были едва заметны, но если знать, что они "должны быть" то различить цепочку шагов можно было без труда. Как и следовало предполагать, они упирались в узкие и низкие двери сауны. Но более ничего примечательного вокруг неё не было: как то и положено ни одного окна в тяжелых бревнах не прорубленно, так что сокрушить это строение можно либо бульдозером, либо самым сильным оружием – словом Божьим.

Но все равно – классический побег вершится под покровом ночной тьмы.

Схему этого побега Яров прикинул, когда возвращался к себе домой на автобусе. Вариантов было два. По первому можно было каким-то манером выкрасть у Воробья ключи от сауны. Но в таком случае оставалась опасность нарваться на охрану внутри самодельной тюрьмы. По второму варианту следовало провести тщательную слежку, определить систему охраны, а потом утроить либо подкоп, либо пролом стен, либо вообще организовать штурм.

Уже ступив на свой двор Яров поразился, какой детской, романтической чепухой заняты его, взрослого человека, мысли! Похищения, подкопы, да что он – в маразм впал, в детство вернулся?! Уже часы его жизни отшибают удары последних секунд, а он увлечен какими-то бреднями разбойничье-пиратского типа! Или уж действительно правы те, кто утверждают, что мужик навсегда остается мальчишкой, только принимает другую личину? Отсюда – любовь к оружию, до седых волос. Обожание гонок на машине, тяга к зрелищам типа футбола. Это же мир детей... Девчонка, там ясно – родила и становится женщиной, матерью, а вот понятие "отец" взросления мужчине вовсе не приносит. По сути дело понятие "отец" – весьма абстрактное. Можно от него и вообще отказаться, вторичная функция, не более того. Так что лишь мальчишка мечтает о подкопах под тюрьму и штурма её с молодецким перебитием всей охраны. А взрослый человек попросту позвонил бы в милицию и сообщил, что некий трактирщик Воробей в сауне своей содержить персональную тюрьму для желающих.... Позвонить можно, не откинул от себя и такого варианта Яров, да чем это для заключенного Чингиза кончится? Лучше все-таки с милицией не связываться, даже если там и трудяться такие порядочные люди, как дознаватель Екатерина Васильевна.

Яров остановился на крыльце своего дома.

Зеленой "нивы" погибщего Дон Кихота на дворе уже, понятно, не было. Зато собственная машина стояла на месте. Яров убедился, что дверцы заперты и резко вскинул голову к верхним окнам.

Так и есть – тетя Вера смотрела во двор, а поскольку целительной для глаукомы луны на небе ещё не было, то лечением зрения своё неуемное любопытство уже не обьяснишь.

Яров поднялся по лестнице до четвертого этажа и нажал на звонок.

Тетя Вера открыла двери, Артошка радостно залаял.

– Тетя Вера, я бежал из тюрьмы, убил охрану! Вы меня укроете?! вытаращил глаза Яров, а она смущенно засмеялась.

– Хватит, Илья Иванович. Вы и так из меня дуру сделали! И что я к телефону бросилась в милицию звонить, когда просто надо было спросить, что вы там возле убитого делали?

– Запуганы мы все, тетя Вера. – Яров ступил в комнату. – Но сейчас я вас ещё больше запугаю.

– Куда уж больше! Телевизор нынче без валерьянки и смотреть невозможно! Кровища, кишки наружу, труп на трупе! И голые девки с мужиками по всем программам греховодят.

– Голых можно не смотреть, выключить, хотя они не страшные.

– Ага! Так ведь интересно, как они там голяком кувыркаются! Я ж такого во всю жизнь не знала, не видала!

– То-то и оно. Скучно мы с вами жили.

В комнате тети Веры царил уют одинокой, аккуратной старой женщины. Яров опустился в кресло и предупредил.

– Ни чаю, ни кофеев.

– А водочки? – лукаво предложила она. – Все-таки вы ж, Илья Иванович, через меня безвинно пострадали, из лап милиции живой вырвались, а это всегда большое счастье!

– Правильно. По такому случаю водочка только на пользу. Но у меня к вам дело, точнее просьба.

Она метнулась к буфету, спросив через плечо.

– Какая?

– Опасная, скрывать не буду. Можем оказаться вместе там, где сегодня в полдень встречались. И то и ещё что похуже.

Она поставила на стол графинчик и вздохнула.

– Все-таки, вы уголовник, Илья Иванович. Культурный, интеллигентный такой уголовник. Который извинится, зарежет и свечку за упокой поставит. Вы понимаете, да?

– Понимаю. Но надо выручить одного безвинного человека... Может и не совсем безвинного, но беда, в которую он попал, не по масштабу его грехов.

Она ответила просто.

– Если вы говорите, что надо – значит надо.

– Вот и хорошо. Где-то за полночь я привезу к вам одного человека, которого надо ненадолго припрятать. Если можно – пусть поживет в комнате вашего сына. Дня два. От силы – три.

– Пусть так. – тут же ответила она. – И больше ничего не говорите. Вы поселите у меня своего родственника. Так?

– Так. С оплатой двести рублей в день, плюс питание за его счет и сохранения тайны присутствия.

глава 4. Расплата по долгам.

К вечеру пошел дождь, что по мнению Ярова только способствовало намеченому освобождению Чингиза. Необходимая тьма ночная сгустилась где-то к полуночи. Яров спустился во двор, дошел до машины и убедился, что окно в квартире тети Веры светится – ждала своего постояльца.

На второй контрольной точке, которая требовал наблюдения – тоже все казалось спокойным: проезжая мимо бензозаправки "РБ-Люкс", Яров притормозил, чтобы убедится, что на станции сидит только операторша и малознакомый охранник в комуфляже – Широкова не было, что ещё неизвестно как оценить. Допустимо предположение, что он в данный момент лично охраняет охраняет Чингиза.

За пеленой мелкого дождя приветливо светились огни веранды шашлычной. Яров вырулил с трассы, остановилась поодаль и прошел на веранду. Кто-то с ним поздоровался, но Воробья здесь опять не было.

Оказалось, что в своем кабинете он занят самым праздничным, самым важным и самым достойным делом трактирщика – подбивал балланс, считал выручку. Сидел за столом и по левую руку его высилась кучка уложенных стопкой купюр, а по правую – деловые бумаги. Посредине – кружка пива.

– Чирик-чирик! – бодро поздоровался Воробей и захихикал. – Как тебе, Илья Иванович, казенный харч в тюряге?! Похуже чем мои шашлыки?! Зачем девчонку понасиловал? Зачем дурня Витьку-Шланга зарезал, а?

– Да так, скучно стало. – Яров присел за стол и кивнул на деньги. Множаться доходы?

– Да куда там! В убыток работаю!

– Ага. А за то, что содержишь частную тюрьму, разве мало получаешь?

Воробей откинулся на спинку кресла и бесстрашно спросил.

– О чем это вы толкуте, Илья Иванович?

– Да о тюрьме в твоей сауне!

Не растерялся и нашелся старый шельмец почти мгновенно.

– М-м... Я, конечно, по просьбе родственников содержу там одного больного человека...

– Воробей... Звать милицию или как? – скучно спросил Яров.

– Милицию?... Подожди. Я так полагаю, хотя мало что знаю, милиция тебе самому не с руки. А мне она вовсе не страшна. Меня попросили присмотреть за человеком, пока у него приступ буйной болезни. Я пошел навстречу и оказал эту услугу. Приступ кончится и его заберут.

Яров невольно засмеялся.

– Ты все-таки фантастически хитрая птица! Никогда за решотку не сядешь, чтоб там не творил.

Воробей искренне возмутился.

– Илья Иванович! Я же говорил тебе, что свое положенное уже отсидел! Курс наук прошел, в обстановке ориентируюсь! Зачем ты меня обижаешь и что имеешь против того, чтоб я на свой кусочек хлеба подработал паюсной икорочки?

– Хорошо, хорошо. Кто тебя просил держать у себя Чингиза?

– Так его Чингиз зовут? Буду знать. А то все молчит, спит, да жрет.

– Перестань. Ты его прекрасно знаешь. Но дело серьезней, чем ты думаешь. Кто просил?

– Родственники. – подмигнул Воробей.

– Какие? Кто конкретно?

– Ты. Вы, Илья Иванович.

– Это как?!

– Так. Вы при свидетелях просили меня отпускать дешовые служебные обеды семье киргизских беженцев. Вы их опекали. А когда Чингиз заболел буйством, то вы его поместили у меня. А я вас так уважаю, что в просьбе отказать не могу!

Яров помолчал, потом сказал уважительно.

– Все-таки, порой ты предельно опасно играешь, старый прохиндей. А ведь это не преферанс с краплеными картами.

– То-то и оно! – беззаботно подхватил Воробей. – И главное, что в этом преферансе, Илья Иванович – вист очень ответственный! Можно считать, что голову свою на кон ставишь! Ставки больше, чем жизнь!

– Значит, Алик Черный тебя под себя окончательно подмял?

– Такого, Илья Ианович, я допустить не могу. – сурово возразил Воробей. – В "шестерках" ходить, авторитетам подчиняться, лакейничать перед всякими – мне уже ни возраст, ни самоуважение не позволяет. Я б в таком разе свое заведение закрыл. Но, что бы существовать тихо-мирно, трактирщик Воробей должен считаться с соседями. И оказывать им мелкие услуги, по их просьбе. В одиночку не выжить, Илья Иванович. И уж тем более быстро околеешь, если не будешь ладить с соседями. Ясно я прописал свою позицию?

– Да.

Яров понял, что у этого хитрющего, аки змий, человека не только готов на все ответ, но, что печальней, под любой свой неблаговидный поступок он умеет подводить оправдательное и весомое обоснование – из разряда несокрушимой житейской философии.

– Значит, ты содержишь Чингиза по моей просьбе?

– Правильно. Есть свидетели.

– Тогда прошу выдать ключи от палаты. Я забираю пациента.

– Да сколько угодно!

К удивлению Ярова Воробей тут же извлек из стола связку ключей, отсоеденил от кольца самый длиный и подал его с веселой улыбкой.

– Баба с возу, кобыле легче. Надоело мне кормить этого клиента.

Покладистость Воробья обьяснилась через минуту, когда Яров вышел из шашлычной и ступил на подворье, направляясь к сауне, чтоб освободить заточенца.

Он опоздал. Или – почти опоздал.

Все ещё сыпал мелкий дождь. В темноте, возле открытых дверей сауны кипела драка. В отблеске далеких фонарей, в сверкающей пелене дождя несколько человек яростно возились между сараем и черным, незнакомым Ярову внедорожником с включеными фарами. Слышался мат, хрип, удары и, как успел различить Яров – двое пытались затащить в машину третьего.

– Эй! – крикнул Яров, бросаясь вперед. – Всем стоять! Милиция! Стрелять буду!

Какое там! Ныне этот окрик не действует, подобно удара паралича! Или действует, если на тебе милицейская форма и добрый "Калаш" в руках. А сейчас из машины выскочил парень огромного роста, в два скачка подлетел к Ярову и только то, что Яров упал, поскользнувшись, спасло его от удара в голову – кастетом, блеснувшим на кулаке гиганта. Яров дико закричал, поскольку иной защиты просто не было.

Гигант перепрыгнул через него, развернулся и с лету пнул ногой в живот Ярова, тут же отдав команду в свалку драки.

– Быстрей вы там, придурки!

Но слова не помогли, возня на мокрой земле не прекращалась и гигант метнулся сам, ввязался в побоище, раздавая щедрые удары.

У Ярова достало сил только для того чтобы сесть – теперь от боли у него и голос пропал.

Из кучи переплетенных тел вдруг вырвался невысокий, плотный человек, в правой руке его сверкнуло длинное лезвие ножа. Он принял приземистую боевую стойку и с очень сильным акцентом закричал.

– Подходи первый! Зарежу, как овечку!

Чингиз! И никто другой!

Все трое нападавших тут же выстроились полукругом, который шаг за шагом двинулся фронтом на Чингиза. Яров все так же не различал лиц, но все же он умудрился встать на ноги и ухватить с земли увесистый булыжник.

Прозвучал еле слышный хлопок, будто воздушный шарик ребенок раздавил и из-под ног Чингиза брызнула выбитая пулей галька.

Гигант прогудел.

– Бросай нож, чурка! Пришибем тебя вместе с ножиком.

Яров крикнул в спины атакующих.

– Беги, Чингиз!

Он развернулся, размахнулся и со всех сил запустил булыжником в ветровое стекло внедорожника. Маневр был в целом бессмысленным, из положительных результатов можно было отметить только хруст да звон разбитого стекла машины. Но все же Чингиз выиграл ту долю секунды, когда нападавшие оглянулись на свой пострадавший автомобиль, отвлекаясь от Чингиза. Он кинулся в темноту, а Яров – к своей машине, стоявшей неподалеку.

Нападавшие на миг растерялись, вместо тактического перестроения и преследования одного из беглецов принялись материться и Яров успел сесть к рулю и включить мотор. И в тот же миг увидел в темноте, что Чингиз бежит мимо шашлычной к трассе, все так же с ножом в руках – бежит, пригибаясь и зигзагом.

Яров резко вывернул руль и помчался следом за ним.

Противники оказались ничуть не менее ловкими – Яров услышал, как позади него взывел мотор вездехода и почти тот час дальний свет фар со спины высветил салон машины Ярова, отразился "зайчиком" в зеркальце обратного обзора так, что Яров плохо видел дорогу перед собой.

Внедорожник достал машину Ярова словно в один бросок – ударил в задний бампер так, что руль дернулся в руках и Яров выровнял его уже в пяти метрах от убегающего Чингиза. Остановиться и подхватить беглеца не было никакой возможности – их бы догнали и накрыли обоих. Яров нажал на газ, поравнялся с Чингизом и прокричал, в надежде что из вездехода, за ревом мотора, его не услышат.

– На станцию, Чингиз! На станцию! Спрячся там и жди меня!

Чингиз дернулся в сторону, а второй удар в багажник ускоренно кинул машину Ярова туда, куда он и сам направлялся – прямо на полотно проезжей части трассы. Оставалось чуть поправить рулем направление и под колесами зашелестел асфальт.

По огням внедорожника Яров определил, что преследователи растерялись. Им предстояло решать, что делать: гнать ли за ним, или искать в темноте Чингиза. Они продолжали стоять на месте и самым худшим было предположение, что команда Ярова "бежать на станцию" была услышана и ими тоже.

Промчавшись мимо бензозаправки "РБ-Люкс", Яров соскочил с виража, вылетел на обочину, забил машину в придорожные кусты и тут же вывалился из нее, едва успев выключить мотор и огни габаритов. На четвереньках он отскочил от автомобиля подальше, после чего перевел дух и оглянулся.

Преследования не было. Среди огней нескольких машинг Яров не мог определить, где сейчас нужный ему (или вовсе даже ненужный!) вездеход.

Он попытался восстановить в памяти лица нападавших. Ни одного он не разглядел как следует, но существенней было обратное – разглядели ли они его, Ярова. Во всяком случае то, что там не было Широкова, Яров был уверен. И темный вездеход ему тоже не был знаком. Марки он не разглядел.

Но зато через минуту увидел четко, как с виража неторопливо катится машина с напрочь разбитым ветровым стеклом! Она, родимая, та самая! Похоже темносиний внедорожник "мицубиси". И по предположению Ярова экипаж этой машины сейчас должен был скатится от дороги и вьехать на площадку бензозаправочной станции. То есть – доложиться командиру о неудачных результатах операции. А уж там Широков отдаст новые распоряжения.

Как бы ни так! Вездеход, действительно, плавно подошел к крайней бензоколонке, водитель вставил заправочный пистолет в бак, прошел к окошку кассы и подал в него деньги, сказав всего несколько слов. Тут же вернулся к автомобилю, влил в бак бензин и сел к рулю.

Более никто из машины не выходил. Но после того, как водитель уже сел к рулю, они постояли несколько минут.

Яров из своего укрытия плохо видел людей в салоне вездехода, но был уверен, что ни один из троих не разговаривал по мобильному телефону. Потом они неспешно снялись с места, развернулись и покатились в город.

Яров вдруг понял, что все происшедшее вновь полностью не обьяснимо по своей сущности. Широкову будь он хоть Аликом Черным, хоть ещё кем – не было никакого смысла устраивать такого сложного похищения Чингиза! Если именно Широков – Алик Черный взял его в заложники и вымогал деньги, то зачем такая попытка захвата этого своего же заложника?! Получалось, что на несчастного киргиза теперь покушался кто-то третий?!

Но сейчас не было времени оценивать ситуацию и искать мотивов чьих либо поступков. Яров вернулся к машине, выдернул её из кустов и покатился к рынку. Он прикинул, что если у Чингиза было хорошо со слухом и он не растеряется со страху, то до станции доберется за полчаса. А если и у экипажа "мицубиси" слух достаточно острый, то и они окажутся там к тому времени. Во всяком случае, укатились они именно в этом направлении.

В последнем предположении Яров оказался прав. Когда он, оставив свой автомобиль подальше от станционной площади, вышел на её край, то внедрожник с разбитым ветровым стеклом увидел сразу. Он был пуст и оставалось лишь предположить, что вся тройка бойцов сейчас методично прощупывает все углы окрест, чтобы застукать Чингиза.

Краем площади Яров вышел к путям и остановился в тени так, что видел всю платформу станции. Народу по позднему часу было очень мало. В свете высоких фонарей, заливающих платформу, было видно помещение кассы, несколько скамеек, а что успокоило Ярова – пару милиционеров. Один в положенной форме, а спутник в пятнистом камуфляже и, как положено, при автомате. Яров не успел порадоваться открытию, потому что почти тут же увидел и Чингиза. Следом за милиционерами, ни от кого не таясь, Чингиз шел по платформе поступью уверенного в себе человека, знающего зачем здесь оказался.

Знакомый Ярову гигант, двигавшийся следом за Чингизом, видимо тоже знал чего хотел, тем более, что у него в кармане был кастет. Но на глазах милиции, ясно было, активных действия он предпринимать не будет.

Так оно и оказалось. Чингиз резко отклонился в сторону и остановился у кассы. Гигант прошел мимо него, не догнал милиционеров, замедлил поступь, прикурил на ходу и развернулся.

Прикинув, что более ни одного возможного участника событий не видно, Яров быстро прошел к платформе и ступил на нее, так же не таясь.

Чингиз все ещё стоял перегнувшись у окошечка кассы и Ярову показалось, что тот словно пишет что-то на клочке бумаги шариковой ручкой. Отворачиваясь так, чтоб Гинант не мог его разглядеть, Яров подошел к кассе, встал за спиной Чингиза и тихо прошептал.

– Чингиз, прыгай на электричку в последний момент. Я встречу тебя через остановку.

Чингиз повернул к Ярову свое круглое и совершенно спокойное лицо, улыбнулся и сказал буднично.

– От долгов не убежишь.

– Тогда сдавайся милиции! – разозлился Яров. – Жена и Аян у меня.

Ченгиз опять как-то странно улыбнулся.

– Это хорошо. Возьми Аян себе.

Гигант курил в двадцати шагах от них и уже, конечно, приметил переговоры. С сигаретой в руках он неторопливо двинулся к кассе. Понятно было, что если разом не признал Ярова, то уже теперь узнает его наверняка. И начнет действовать. Пара милиционеров только-только разворачивались вдали для обратного движения вдоль платформы.

Чингиз неожиданно протянул в окошечко кассы шариковый карандаш и сказал.

– Спасибо, девушка.

Потом он сжал в руках клочок бумаги, сунул его было к себе в карман, но неожиданно подал Ярову.

– Отдашь моей Анне. Или Аян.

Яров невольно принял комок бумаги, а Чингиз уже обогнул его, отшагнул в сторону, а потом стремительным шагом двинулся по платформе прямо на милицинеров, мимо Гиганта, который встал, не сводя с него глаз. Яров метнулся следом и крикнул.

– Эй, ты! Длинный болван! Ты не меня ищещь?!

Гигант потерялся – мимо него быстро проходил Чингиз, окликал Яров и правильных действий своих определить он не мог, тем более что со спины приближались милиционеры. Положению усугубил гул и сигнал накатывающейся от Москвы электрички. Гигант швырнул в сторону Ярова окурок сигареты и поспешил за Чингизом.

Теперь уже Яров не знал, куда ему двигаться и стоял стобом, наблюдая, как Чингиз приближался к милиционерам. Что ж, пожалуй правильное решение надо сдаваться, выхода нет. У Ярова отлегло от сердца.

Сквозь тьму и серебристый в лучах фонарей дождь, ярким циклопическим глазом вспыхнул лобовой прожектор электрички и на начавшемся торможение поезд зашипел, заскрежетал колесами.

Чингиз поравнялся с милиционерами и – разошелся с ними!

Гигант обменялся с милиционерами рукопожатиями и, кажется, предложил им сигареты из своей пачки.

Из серебрянной темноты вылетала морда электрички.

Чингиз сделал резкий шаг в сторону, прыгнул и тут же словно распластался, прилип на эту морду электровоза. Завизжали тормоза, какой-то миг тело Чингиза ещё висело под стеклом кабины электровоза, а потом рухнуло вниз.

Электричка завыла на предельном торможение, но промчалась ещё метров тридцать.

Все кто был на платформе закричали, бросились к вагонам, общий крик покрыл тяжелый вой сирены электровоза.

Потом сирены смолкла и наступила тишина – пустая и для Ярова безразличная. Он повернулся, дошел до края платформы, нашел свою машину и в таком же, отрешенном от всего состоянии, завел мотор.

Без всяких предосторожностей он доехал до дому. Ни о чем не думал, ничего не предполагал. Только когда выключил мотор, вспомнил о бумажке, которую передал ему на прощанье Чингиз. Достал её из кармана и развернул.

На бумажке, коряво и в разброд было написано несколько строк. Буквы кириллица, а слова непонятные. Чингиз написал по кигризски и Яров расшифровать текста, разумеется, не мог. Да и ни ему он предназначался.

Окно тети Веры светилось и, быть может, она подсматривала из-за шторы, ждала своего постояльца. В ней нужды уже не было. Но самое необходимое требовалось сделать, как бы это ни было тяжело.

Яров вошел в свою квартиру, сразу присел у телефона и набрал длинный ряд цифр – код Брянска и номер телефона.

С третьей попытки издалека прозвучал женский голос.

– Вас слушают.

– Здраствуйте. – без напряжения ответил Яров. – Анну Павловну позовите, пожалуйста.

– А их уже тут нет!

– Как нет? Где они?

– Да уехали! И Аня, и дочь! Увезли их на машине!

– Кто увез? – набрался сил на вопрос Яров.

– Родственники или друзья! Приехали вчера утром и увезли.

– Подождите... Анна Павловна сама уехала? Ее не заставили?

– Да ничего такого... Уехали, попрощались как положено.

Нет, дорогая, так не положено. И уехали они не своей волей, в этом Яров был уверен, но мнения своего в Брянск не высказал, попрощался и положил трубку.

Все шло к неумолимому завершению. Беспощадная воля чужих людей разрушила семью беженцев. Отец погиб, надеясь смертью своей искупить подлые денежные долги, мать и дочь... Что мать и дочь? Пока неизвестно, что с ними и даже где они. Яров понимал, что покойный дурачок Дон Кихот успел доложить, где могли прятаться Аян с матерью и заинтересованные люди времени даром не теряли – нашли их быстро. Мать и дочь продолжали платить по долгам, счетчик стучал и смерть отца ничего не меняла.

Выход казался только в одном. Хотя Ярову понадобилось полчаса, прежде чем он набрался мужества, для того, чтобы вновь снять телефонную трубку.

Он набрал номер, по которому ранее никогда больше собирался не звонить. И когда Рол грубовато, но явно в добродушном настроении предложил: "Говорите, хоть сам Дьявол!", произнес осторожно.

– Рол, это Яров. В последний раз.

– Ага! Зарекалась свинья говно жрать,а как дорвалась, так нажралась! Я уж без тебя досконально соскучился! Ну?

– Рол, твои дружки устроили здесь полный беспредел.

– Друзей у меня нет, есть братва! Это покруче. Ты попался на крючок?

– Пожалуй... Я знаю, кому ты подчинен, знаю, что не во всем можешь помочь, но в одном деле разберешся.