Текст книги "Приговоренный к власти"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

– Да, народ у нас молодой… Секретарша нашего президента Максакова так вроде вчера только школу кончила?

– Наташенька Максакова? – баба Маня уже протирала столы влажной тряпкой. – Наташеньку Максакову не трожь. Девочка юная, но не по годам строгая. По-английски шпарит, как английская королева, а теперь каждый день ходит на курсы французского, и дома, говорят, еще испанский учит. Она дочь самого близкого друга Сергея Павловича. Без фальши девушка. Есть на пальце бриллиантик – так настоящий, есть цепочка золотая на шее – так не медяшка начищенная.

– А с кем у нее роман? – изобразил игривость Лешка.

– А ни с кем! Жизненный карьер она хочет делать. Такие девушки мечтают свой банк открыть, им всякие романы – побоку. Да и то учитывай, соколик, что Сергей Павлович всякие романы на фирме не одобряет, а даже наоборот. Это все знают, хотя сам-то он, родимый, со стервой Антониной этой, ай, что было, то прошло. На стороне у Наташеньки Максаковой, может, кто и есть, а на работе… На работе у нас только двое холостяков. Ты да Ромка Малишевский, который вечно у своего компьютера сидит. Но этот никогда не женится.

– Это почему же? – весело спросил Лешка, радостно отметив, что, получив информацию по личности Наташи Максаковой, он плавно перешел к разработке второго подозреваемого – компьютерщика Малишевского, и характеристика на него обещалась быть столь же глубокой, как и на Наташу.

– А потому, что Ромка Малишевский в душе своей похабник. Если его, к примеру в Париже, в Лувр пустить и окажется он перед Венерой Милосской, то коль в зале никого не будет, он ее, Венеру эту, тут же всю облапает руками своими грязными. Говорю тебе, соколик, залапает статую, словно бабу живую! Вот он какой!

Лешка слегка опешил.

– Венера Милосская? В Лувре?

Она глянула на него искоса насмешливым глазом и горделиво засмеялась.

– Что, офонарел? Думаешь, я Венеру Милосскую не видала? Ты не видал, а я видала. В прошлом году Сережа нас в Париж возил. Половина банка весной в Израиль поехала, а вторая половина осенью в Париж. Мне Израиль без интереса, а вот Париж с детства любила, как фильмы про него глядела. Страсть как мне и живой Париж понравился, теперь копейку коплю, чтоб еще раз съездить. Там я Венеру Милосскую и видала в самом Лувре. Красивая баба, фигура у нее русская. У меня в молодости такая же была, хочешь верь, хочешь не верь.

Лешка присмотрелся к тяжеловесной стати уборщицы (ей было явно чуть-чуть за пятьдесят) и сказал твердо:

– Верю, баба Маня, ты и сейчас хоть куда. Так что – Малишевский – Венеру лапал?

– До этого не дошло. Но смотрел на нее так, что, останься один в зале тут же бы на нее, бедняжку, как на живую кинулся, а она бы и защититься не могла от охальника, потому как без рук. Но вообще-то он парень справный, а мастер, говорят, от Бога. Тихий. Сидит себе у своей машины круглые сутки, и его силком домой гнать надо. Хороший работник, но я так полагаю, что какая-то в нем червоточинка есть. Не верю я, когда молодой мужик за девками не бегает, а при виде статуи у него сердце заходится и глаза закатываются. Водки не пьет, не курит и вообще не безобразничает. Такие к старости большими подлецами становятся. Доигрывать начинают то, что в молодости не свершили. Но Ромку мне, однако, жаль. Одинокий он, как перст.

– И даже без друзей? Они, кажется, с Лазаревым на дружеской ноге?

– У Коли Лазарева друзей нет и быть не может. Коля Лазарев за границу глазом косит, все мечтает международные связи для банка завести, да я так полагаю, что нам это еще рановато. За полтора года никаких связей не навел, хотя каждый месяц за границу ездит. Сережа ему сказал: как первую связь заведешь, так у тебя и зарплата будет приличной, а пока бегай голодный, на голодное брюхо нога легкая и ум быстрый. Вот Коля наш и мечется. Но когда-нибудь эти связи заведет и будет третьим человеком на фирме.

– Третьим? А почему не вторым после президента?

– Совсем, я гляжу, ты без мозгов, хотя Сергей Палыч тебя и ценит. Второй человек на фирме – это всегда заместитель по хозяйственным вопросам. Завхоз то есть, Борька Бестаев. Это уж жулик, так жулик! Не скажу, правда иль нет, но говорят, Сережа его раза три от тюрьмы отматывал. Да у него и на роже написано, что он жулик. На завхозах вообще Каинова печать стоит. Но банк он, конечно, сделал на загляденье. Ремонт, мебель, оборудование все достал с такой рьяностью, что мы все аж ахнули. В пятницу отдыхать поехали все на базу отдыха, а во вторник вернулись – все отделано, все блестит, а Борька Бестаев в банкетном зале лежит пьяный в доску и даже «мама» выговорить не может – с ремонтниками и другими рабочими расплачивался. Но дело сделал. У нас все свое дело знают, тех, кто не знает, Сережа держит ровно месяц, а потом – за ворота без разговоров.

– Значит, через месяц я с вами распрощаюсь.

– Нет, уверенно сказала она. – Ты дело знаешь, и всего за несколько дней, но себя показал. Правильно, что охранники у тебя не с утра, как раньше, на вахту заступают, а с вечера. А то они днем маялись, уставали, а ночью, когда самая бандитская пора наступает дрыхли как убитые. Днем-то на банк нападать все-таки не с руки. Банки ночью грабят, а охрана теперь у нас ночью свежая. И вообще, я слышала, что о тебе хорошо говорят. Ты за что в лагерях-то куковал?

– Неудачный бизнес.

– Это сейчас бывает. Вот мой зять…

Лешка более не прислушивался к словам бабы Мани, а зафиксировал в мозгу четыре позиции.

Наташа Максакова – строгая, учит языки, дочь друга Феоктистова, эмансипирована сверх меры, мечтает о карьере женщины-банкира.

Компьютерщик Малишевский Роман – развратник в душе, человек изломанной психики да плюс умопомешательство на компьютере.

Специалист по международным связям Лазарев – неудовлетворенность достигнутым на работе, постоянные метания и поиски путей к налаживанию связей с зарубежными банками, стремление срочно увеличить свою зарплату – а как иначе ездить за границу и только командировочными деньгами там обходиться? Не разбогатеешь.

Четвертая позиция – завхоз Бестаев, типичнейший из типичных типов родного русского жулика среднего калибра, который пытается урвать в любом месте: по телефону-автомату умеет звонить без жетона, знает, что коньяк надо разводить сухим вином, а не водой, и в кармане у него дубликаты ключей от всех кабинетов да и сейфов банка, но он об этом никому не говорит и до времени ключами не пользуется.

Через полтора часа Феоктистов очень внимательно выслушал Лешку и без раздумий сказал:

– Наташу Максакому отринь сразу. Она не может предать ни банка, ни меня. Ее отец – мой друг от сердца, связано с ним так много, что я не вправе в чем-то подозревать дочь. Я ж ее из соски кормил и в ванне купал до двух лет. Это исключено. Из Наташи мы выковываем русскую женщину-бизнесмена двадцать первого иска. Ромку Малишевского деньги и блага жизни не интересуют, а предателя купили только за деньги.

– Сужаете вопрос, Сергей Павлович, – заметил Лешка. – Предать могут заставить через шантаж или через соблазн. Предположим, скажем, подарить личный компьютер со всеми новыми прибамбасами. Фанатик своего дела может на это клюнуть.

– Может, поэтому я полностью Малишевского со счетов не сбрасываю. Кроме Наташи, полностью вне подозрений и завхоз Борька Бестаев. Он мне как собака предан. Приворовывает, конечно, сучий потрох, но потому ему и зарплата пожалована незначительная, с учетом его рукоблудия. Я это знаю, и он это знает, но делаем вид – что не знаем. За рамки определенных границ он не выскакивает. Знает, что я его попросту убью. У меня в сейфе пуля лежит, на которой его имя написано, показать?

– Не надо, верю.

– Лазарев Коля… Два года работает, связей с заграницей нет, но у кого они есть? Западные банки на нас чихать хотели, и если путаются, то только с очень мощными фирмами, которые под государственной опекой. Поэтому, черт их дураков дери, я и говорю, что надо объединяться! Но хоть у Лазарева зарплата и несправедливо маленькая, но я его специально впроголодь держу, чтоб свирепее в охоте был. Через пару лет ему цены не будет. Нет, этому рисковать на предательстве смысла никакого нет, лучшего места он не найдет, а если у меня замажется, то у него кислород на всю жизнь перекроется. И тем не менее… – Он замолчал, и Лешка не выдержал затянувшейся паузы, подтолкнул.

– Что тем не менее?

– Тем не менее мы не можем быть пассивны, Алексей Дмитриевич. Нужно устроить западню. Ловушку в классическом стиле! Нужно срочно забросить живца, чтобы посмотреть, кто на него клюнет. И не тянуть этого дела! Каждый час, каждую минуту кто-то выбрасывает за стены банка секретную коммерческую информацию, и терпеть это – самоубийству равно.

В кабинет без стука влетел круглый, краснорожий, напористый человек, с розовой плешью, пробивающейся сквозь зачесанные с затылка длинные волосы, горластый и энергичный – завхоз завхозом и больше никто.

– Сергей Павлович, я ремонт чердака начну прям сегодня! Сделаем там архив, как надо, и для главбуха отдельный кабинет получится по классу шик-люкс! Прикажете начинать?

– Начинайте.

Без дальнейших слов завхоз выскочил из кабинета с той же скоростью, что и влетел.

– Надо устроить западню, – медленно сказал Феоктистов. – Устроить прямо сегодня, пока я в бешеном настроении. Ты пойди к себе в кабинет, отдохни после ночных бдений, а через пару часиков, я за это время все продумаю, мы начнем облаву. Тошно, конечно, своих людей мордовать, я ж их по всей Москве по крупицам собирал, сквозь фильтры пропускал, но иного выхода нет. Я не желаю больше, чтоб у меня машины взрывали и чтоб мои сотрудники при подозрительных обстоятельствах в речку падали. Кстати, я заехал по дороге в милицию. Там подвели итог. Как мы и ожидали, стерва Антонина была пьяна, не справилась с управлением автомобилем и свалилась в Яузу. Мир ее праху, через два-три дня будем хоронить.

Лешка кивнул и вышел из кабинета. В приемной уже усаживалась к столу секретарша Наташа Максакова. Миниатюрная, в строгом темном платье, очень изящная и милая, только с некоторым излишеством золотых побрякушек на пальцах и шее. Но это, насколько Лешка знал, вошло в моду у секретарш всех фирм.

– Доброе утро, Алексей Дмитриевич, – она улыбнулась искренне и радостно. – А вы ночевали, получается, в кабинете Сергея Павловича?

– Здравствуйте. Да, проверял возможность установки подслушивающей аппаратуры.

– Ой, что вы! Не пугайте. Этого не может быть!

Нет, подумал Лешка, не может быть именно того, чтобы у тебя, милая, не было лирических романов и увлечений. Девчонка ты как девчонка, и хоть тебя и прочат в русские бизнесменши грядущего века, но пока ты всей душой тянешься к прогулкам под луной, нежным посиделкам в тихом кафе под музыку и бутылочку шампанского и прочим подобным радостям, без которых жизни быть не может. Есть, конечно, и курсы по изучению иностранного языка, но на засушенную деву твоя кандидатура никак не тянет, какая-то любовь в твоей жизни должна быть, а во имя любви свершаются как высокие и благородные деяния, так и самые грязные.

Он прошел в свой кабинет и едва сел к столу, как тут же звякнул телефон внутренней связи банка и Феоктистов быстро произнес.

– Я придумал модель западни.

– Лихо, – поразился Лешка.

– Ничего лихого. Ловушка будет очень старой системы, апробированной неоднократно, примитивной, но всегда дающей большой эффект. У тебя никого нет в кабинете?

– Нет.

– У меня тоже. Подсоединиться к нам никто не может, прослушай схему вчерне. Где-то в обед мы собираем часть коллектива, то есть тех людей, которые у нас, черт побери, на подозрении. По ходу дела выдаем фальшивую информацию.

– «Деза» это называется, – уточнил Лешка. – Дезинформация.

– Спасибо. Мы выдаем им эту информацию, которую шпиону надо будет обязательно и срочно передать в стан врага. Завтра определяем, получил ли противник эту нашу дезу. И тогда будем иметь факт.

– Какой факт? – спросил Лешка. – Факт, что мы имеем предателя? Мы и так это знаем. Нам нужно знать – КТО? Кто из четырех подозреваемых или другой, выскочивший за круг означенных лиц.

– Нет. Я проверил. Самая высокая вероятность – только кто-то из этой четверки, как это меня ни бесит.

– Подождите, Сергей Павлович, надо создать такие условия, при которых у шпиона было бы спрессовано время. У него должно быть всего несколько часов для передачи, а информация очень ценная и дорогая. Нужно, чтобы он попал в отчаянное положение, чтобы он вынужден был действовать, и действовать смело, решительно и быстро. А мы возьмем под контроль его действия, то есть действия всех подозреваемых. Проследим за ними в той или иной форме и таким образом выявим источник.

– Правильно, правильно, черт тебя дери! Отдыхай, я продумаю модель западни более тщательно, а ты потом отработаешь детали. Или походи по кабинетам, лично присмотрись к людям, к нашим кандидатам.

– Нет, – сказал Лешка. – Это может насторожить шпиона.

– Опять правильно. Сиди и жди, пока меня осенят великие мысли. Хрен знает, чем должен заниматься русский банкир!

Великие мысли осенили русского банкира около полудня, и он вызвал Лешку в кабинет.

– Значит, так, – сосредоточенно начал Феоктистов. – В четыре часа, то есть за час до конца работы, я собираю срочное совещание членов совета банка. Придут не все – потому что конец работы, придут только совершенно проверенные люди, а кроме того, я сделаю так, что будут присутствовать и все наши кандидаты в предатели. Я сделаю сообщение о намеченной крупной, многомиллионной сделке, которую нужно провернуть вечером, потому что уже утром будет поздно.

– Какой сделке? – озабоченно спросил Лешка.

– Услышишь, узнаешь, такие детали не должны тебя интересовать, да я их и сам еще не отработал. Главное, чтобы все присутствующие поверили, что это серьезно, срочно и очень важно. Главное, чтобы наш шпион на это клюнул.

– Сергей Павлович, – вновь остановил его Лешка. – Вы понимаете, что для правдоподобия вам придется сыграть как актеру по высшему классу.

– Я в таком бешенстве, что могу сыграть Гамлета! Слушай дальше. Я делаю это сообщение, а следом за тем делаю так, что подозреваемые лица не смогут покинуть банк на те самые несколько часов, которые нужны будут предателю для передачи информации, пока она будет оставаться еще полезной. Они все будут торчать здесь! Все знают, что телефоны под контролем. Любой звонок мы можем прослушать на нашем банковском коммутаторе. Следовательно, шпиону придется выйти за пределы банка.

– И что дальше? За каждым организовать слежку? Кем и как? Мы не успеем организовать, Сергей Павлович! Надо отложить на завтра.

– Нет и еще раз нет! Все, что у меня получалось в жизни, получалось, когда я делал сразу! Завтра ничего не выйдет. К тому же и то сообрази – подготовка наша может быть замечена, шпион насторожится, я прав?

С таким доводом Лешка вынужден был согласиться. Если уж закидывать сеть, то долго размахивать руками нельзя – рыбка испугается и разбежится.

Они принялись обговаривать детали, и на это ушло два часа, которые пролетели за напряженной работой совершенно незаметно.

Со скрипом, рыданием и стоном Феоктистов ввел в круг подозреваемых еще две фигуры, обругал Лешку распоследними словами за то, что с его, Лешкиным, появлением в банке у них появился шпион, начали взрывать машины и тонуть люди, потом наконец понял, что несет полную чушь, и извинился.

На себя Феоктистов взял отслеживание Бестаева и Лазарева. Лешка должен был контролировать передвижение Романа Малишевского и Наташи Максаковой. И тут же Феоктистов хлопнул себя по лбу, вспомнив, что Наташа каждый день уходит ровно в пять – на курсы французского языка, и что задержать ее он никак не может. Остальных – завалит работой и удержит нужное время, а Наташу – не может.

– Ну, организуй за ней слежку, хоть как-нибудь! Она же на курсы французского поедет, хотя бы дотуда проводи, ты, начальник службы безопасности!

– Хорошо, что-нибудь придумаю. Но мы не сможем удержать и еще кого-нибудь, кто будет отпрашиваться уйти домой, несмотря на загрузку работой. Мамаши за детьми и тому подобное. Значит, и за ними бы проследить не мешало, по крайней мере до первого телефона-автомата.

– Ну что, черт возьми, звонить в какое-нибудь халтурное сыскное бюро, просить специалиста? Да они же первые нас и продадут! Подойдет к шпиону и выложит ему все, чтобы получить взятку большую, чем мы ему заплатим. В этих сыскных бюро сейчас ведь одно сволочье работает, бывшие следователи, оперы, кагэбэшники, выгнанные за взятки мильтоны – у них ни совести, ни чести.

– Хорошо, это моя забота. Во сколько уйдет на курсы Наташа?

– Ровно в пять.

– Малишевский будет сидеть за работой?

– Да он и рад сидеть здесь хоть до утра у своего компьютера! Он как-то просил, чтоб ему тут раскладушку поставили.

– Хорошо, об этих обоих я позабочусь. А вы контролируйте своих заместителей, которых подозреваете, Бестаева и Лазарева. Действуем мы, конечно, по-дилетантски, Сергей Павлович, вряд ли кто попадется в нашу сеть, но чем черт не шутит!

– Не волнуйся, мой друг! В моей модели есть запасной вариант! Непробиваемый!

– Мне о нем знать не положено? – обидчиво спросил Лешка.

– Положено, но в свой срок! Сейчас это знание тебе будет мешать работать. Иди, организуй слежку.

Лешка вернулся в кабинет и вызвал охранника Семенова. По документам он знал, что этот молодой ленивый парень пошел в охранники, потому что был от роду феноменально ленив, отслужил в армии, специальности не имел, увлекался спортом и ни на какой работе напрягаться не желал, чтобы сохранить силы для высоких спортивных достижений. Служба в охране его вполне устраивала, двадцатидвухлетняя жизнь его была кристально прозрачной, и ему можно было полностью доверять.

– Семенов, – сказал ему Лешка. – Быть может, сегодня к вечеру вы получите дополнительное задание, за дополнительное вознаграждение. Быть может, вам придется проследить за передвижениями указанной вам личности от момента, когда она выйдет из банка, до девяти часов.

– В шпики меня записываете? – лениво улыбнулся Семенов. – Я на это не подписывался.

– Вот именно. Дело строго секретное, не очень для вас обременительное. Проследите, будет ли человек кому-нибудь звонить по телефону-автомату, куда пойдет или с кем встретится. Получится, так получится, не получится – ничего страшного. Никаких ваших активных действий не требуется.

– Отказаться можно?

– Нежелательно, Семенов. Это просьба президента банка.

– Ну, если сам Сергей Павлович просит, тогда другое дело. Тут я хоть за чертом до преисподней прослежу. А кому морду бить надо? То есть за кем следить?

– Может быть, ничего не потребуется. Когда надо будет – я скажу.

Семенов кивнул и ушел на свой пост. Присмотр за Малишевским, если он попытается выскочить из банка, был организован, сложнее оказался вопрос с Наташей. Лешка предполагал как-то подключить к этому делу Алика, но сколько ни звонил, того не оказывалось дома. К лучшему – потому что надо было учитывать и то, что Алика пришлось бы обманывать, – следить за девушкой, такое действие великий лирик и романтик мог посчитать до низости постыдным и, естественно, отказаться. Пришлось бы врать ему, что она – убийца, но при этом учитывать, что Алик мог подвалить к объекту своей слежки с увещевательными разговорами типа: «Да как же так, девушка?! Вы такая красивая, милая, молодая, у вас все впереди! Пойдемте в милицию покаемся, вам скидка со срока выйдет!» Это было бы в стиле Алика, так что к лучшему, что его не было дома.

И вдруг Лешка вспомнил, что у него же есть кадровый шпик, шпик, стоявший на ставке и даже получивший аванс, шпик, который возьмется за дело с ретивостью, рьяностью и откровенным удовольствием! Немного староват и дряхл, надо учитывать, но отслежку юной девушки проведет – на это сил хватит.

Лешка покопался в бумажнике, нашел листок с телефоном, набрал номер, и через секунду ему ответили:

– Вас слушают.

– Скорпион на связи? – строго спросил Лешка.

Испуганная заминка продолжалась не более секунды, ответ прозвучал четко и обрадованно.

– Так точно, товарищ Ястреб! На связи агент товарищ Скорпион!

– Скорпион, – мрачным демоническим голосом, копируя рокового резидента разведки, начал Лешка. – Получите серьезное задание, которое мы оплатим отдельно.

– Готов выполнить любое задание. Оплата дело второстепенное, – поспешно заверил Скорпион.

– Слушайте меня внимательно. К пяти часам вы должны быть около банка ЛФД возле Курского вокзала…

– Я знаю этот банк, Ястреб. Напротив живет моя сестра.

– Отлично. Возможно, что в пять часов с минутами или чуть позже из банка выйдет девушка в черном платье, с черным кейсом, маленького роста, вероятно, накинет темно-синий плащ или понесет его в руках. Предполагается, что она поедет на Тверские-Ямские, на курсы французского языка к шести часам. Ваша задача – проследить ее маршрут, проследить, будет ли она говорить по телефону-автомату, будет ли с кем-нибудь встречаться. Отслеживание вести до девяти часов, потом прекратить вне зависимости от результатов.

– Куда сообщать промежуточные данные, Ястреб?

Лешка на миг задумался, но решил, что правильней доигрывать до конца, и дал телефон своего кабинета.

Скорпион заботливо и тщательно уточнил детали задания, с огорчением отметил, что он не владеет фотосъемкой, но есть племянник с фотоаппаратом. Лешка от племянника отказался Феоктистов предупредил его, что если отец Наташи хоть что-нибудь о слежке узнает, то рухнет двадцатилетняя дружба.

Без пятнадцати четыре Феоктистов поставил западню и начал взводить боевую пружину. Он собрал в своем кабинете трех членов правления банка, посадил к компьютеру Малишевского (чтобы при случае тут же просчитать выгоды предполагаемой сделки), в сторонке у окна опустился в кресло Лазарев (якобы сделка могла иметь выход на международный рынок), Наташа сидела для ведения протокола, завхоз Бестаев был вызван для оперативного обеспечения этой сделки. Присутствие Лешки было объяснено тем, что сделка имеет криминальный оттенок, рискованна и опасна.

Феоктистов, изображая крайнюю степень озабоченности, торопливости и дикого азарта, попросил у всех прощения за задержку совещания и начал игру.

Он лихорадочно схватил трубку, накрутил номер и закричал через минуту:

– Василий Петрович? Это Феоктистов. У тебя есть в наличности миллионов пятьсот?.. А, черт, ну хотя бы двести?! Срочно, сегодня, горит колоссальный бизнес!.. Какой, какой, тебе как старому другу скажу, но ты перехватить не сможешь! Дело такое, что у одного деятеля земля под ногами загорелась и он спешно ликвидирует свою фирму, в частности, продает пароход. Ну, судно класса «река – море» в отличном состоянии! Ты ж представляешь, какое это золотое дно? Гостиница тебе, прогулочный санаторий!.. Да, земля под ним горит, ордер на его арест, считай что, выписан, и он устраивает сегодня вечером аукцион! Знает всего пара человек, но они нищие и торгов не потянут! Я хочу купить этот пароход, и срочно нужен наличняк! Срочно, дай сколько можешь!.. Нет, дорогой, ты мне в этих торгах не нужен, я хочу сам приобрести судно… Так! Хорошо, и такие деньги сойдут, у меня, как назло, в кассе пусто. Завтра верну сумму с процентами… Понял, согласен. Через полтора часа за деньгами приедет мой начальник службы безопасности Ковригин. Добро.

Он опустил трубку, извинился и тут же заговорил по другому телефону.

– Андрюша? Это Феоктистов. Срочно нужны наличные, в банке пусто, а мне надо перехватить выгодное дело. Нужно с тебя миллионов пятьсот или поменьше, и в валюте бы немного, у меня в кассе шаром покати… Да тебе это дело не интересно! Пароход я собрался купить, с детства мечтаю, и будет ночью небольшой аукцион для самых близких бизнесменов и банкиров. Мужик хочет получить деньги, утром быстро оформить документы и в полдень свалить за бугор. Да, ты угадал, для него запахло жареным. Я собираю все, что могу… И времени мало, после восьми все банки закроют, мне нужны деньги к вечеру, ночью торги… Ага, я к тебе пришлю своего человека за башлями, спасибо, я тебя тоже выручу в тяжкую минуту!.. Конечно, через день выплачу суточные проценты! Бывай!

Лешка поразился – в смысле актерства Феоктистов работал, как Бог. В кабинете стояла напряженная, острая тишина. Все понимали и чувствовали, что проворачивается крупная, силовая операция, выгода от которой (собственное судно класса «река – море»!) может быть для каждого. Все видели, с каким отчаянием борется за эту выгоду их президент, и молчали, вслушиваясь в каждое слово. Даже Малишевский перестал играть с кнопками компьютера, а приоткрыв рот, смотрел на вспотевшего начальника.

То, что телефоны президента отключены и он говорит в пустоту, знал только Лешка.

– Да, Сергей Сергеевич, в этом деле попахивает криминалом, но пароход у меня никто не конфискует, а на худший случай, если дело дойдет до этого, я успею перегнать судно за границу или перепродать… Даешь деньги? Оʼкей.

При словах «за границу» – Лазарев напрягся и повел носом, словно хотел вынюхать, в какую заграницу поплывет пароход и какой толк от этого будет лично для него, руководителя отдела по международным связям.

– Какое тебе дело, Петр Данилович, что я буду покупать? Торги закрытые, я самый мощный покупатель, большую цену не взвинтят, вечером – деньги, утром оформление уже готовых документов, а в полдень посажу весь банк на пароход и поплыву на Багамские острова!.. Да, по дешевке, за полцены куплю, мужик же горит синим пламенем, дело срочное, а тебе я отдам ссуду с процентами. Да, беру у тебя односуточный кредит… Сколько дашь?.. Ладно, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

После шестого такого звонка Феоктистов бросил трубку и вздохнул.

– Все! Кажется, выгорит.

Один из членов правления сказал возмущенно:

– По-моему, Сергей Павлович, вы лезете в аферу! Как член правления, я не могу этого санкционировать, тем более что правление не в полном составе.

– Тимур Васильевич, – вразумительно принялся втолковывать Феоктистов. – Это судно я видел утром сам. Я знаю его хозяина. Тщательно проверил документы. Дело внутри – чистое. Сегодня ночью на улице Кренкеля, дом четыре, будет аукцион. Ну, не объявлен он официально, так и что?

– Где это, на Кренкеля, четыре?

– Недалеко есть такая улица. Мы купим судно, вы понимаете? По дешевке, за треть цены! Мы можем сдать его в аренду и получать каждодневный доход. Мы действительно всем составом поплывем в Турцию и привезем оттуда автомобили, компьютеры, чертову кучу всяких шмоток. Судно есть судно, это дополнительные операции банка! Я говорил с капитаном – он перейдет к нам со всей своей командой, эксплуатация стоит копейки, пароход совершенно новый, германской постройки, дизельная машина американская.

Феоктистов был так убедителен, что Лешка даже увидел этот красавец пароход, хотя знал, что его не существовало в природе. Игра шла по крупной – дверца ловушки была раскрыта, и, быть может, враг уже залез в нее.

Недоверчивый член правления (он не знал сущности дела) сказал неуверенно.

– Если вы все это гарантируете личным капиталом…

– Да, конечно, я все бросаю на кон! – рявкнул Феоктистов. – Провалюсь – отдам все свое безвозмездно и выйду из правления банка.

Второй член правления (тоже не был в курсе дела) сказал решительно.

– Я за эту операцию. Современно! Смело! По-русски! Только так и должен действовать сегодня банкир! У великого Ротшильда, создавшего великую династию банкирского дома, было два правила, которым он неукоснительно следовал всю жизнь. Первое – никогда не действуй в несчастливом месте и в компании с несчастливыми, неудачливыми людьми. Второе – не жди, пока барыш дозреет, а хватай его, каков он есть! Правильно, Сергей Павлович, я тоже страхую операцию и бросаю на кон весь свой пай в банке! Пароход – это солидно, это красиво, это лицо банка! На вшивых «мерседесах» ездят все, на «роллс-ройсах» катается шпана! А мы, банк ЛФД, будем плавать на пароходе! Вперед, Сергей Павлович, и удачи вам!

Пришел час вступать в игру Лешке. Он поднялся, обменялся с Феоктистовым многозначительными, всеми перехваченными взглядами и вышел из кабинета.

Он прошел к себе и включил линию внутренней громкой связи. Пощелкал рубильником, чтобы динамики во всех кабинетах дали писклявый протяжный сигнал. Потом заговорил железным голосом:

– Внимание, господа, внимание. Говорит начальник службы безопасности банка Ковригин. Ввиду того, что в банк ожидается поступление крупных сумм и поскольку эта операция возникла неожиданно, в банке объявляется осадное, особое положение до девятнадцати часов. Прошу всех сохранять спокойствие, охрана усилена и приведена в состояние повышенной готовности. До девятнадцати часов все телефоны будут отключены, мы просим прощения – до этого же времени всем предлагается не покидать здания банка. У кого есть крайняя нужда – необходимо испросить личное разрешение президента. Повторяю, через три минуты вводится особое, осадное положение. Кухня будет работать, желающие могут в любой момент поесть горячую пищу, попить кофе и чай. После девятнадцати всех развезут по домам. От имени президента я приношу извинения за случившееся неординарное событие.

Он отключил связь. Западня захлопнулась, и теперь вопрос состоял лишь в том, чтобы проследить, кто из нее попытается вырваться на свободу.

Лешка вышел из кабинета и поднялся на второй этаж. Через окно в малом банкетном зале он выглянул на улицу.

Все в порядке – напротив банка по тротуарам прогуливался старикашка в мундирчике с латунными пуговицами, в серой, обтруханной шляпе, с большущей сумкой в руках, взятой, наверное, для маскировки. Агент Скорпион прибыл на место точно и в срок.

Лешка спустился вниз и увидел завхоза Бестаева, который вел к выходу двух парней в комбинезонах, заляпанных краской. Оба возмущенно гудели.

– У вас осада, а мы-то при чем? Сегодня на футбол надо успеть, международный матч, нам и платят поденно, без всяких там надбавок за переработку!

– Ладно, ладно, орлы, – успокаивал их Бестаев. – Гуляйте, завтра в восемь приходите.

Бестаев увидел Лешку и сказал:

– Это наши работники с чердака, архив нам делают. Феоктистов разрешил их выпустить, на черта им здесь торчать.

Охранник открыл перед рабочими дверь, и они покинули банк.

Бестаев сказал веселым шепотом, чтоб не услышали охранники.

– А знатное это дело, Алексей Дмитриевич, если у нас будет пароход! Только бы не сорвалась операция! Желающих на такое дело со всей Москвы, как тараканов, набежит!

– Наверное, – рассеянно ответил Лешка. – Я в таких деловых операциях еще ничего не смыслю.

– Да уж поверьте мне, дело лакомое!

В 17.15 баба Маня вышла в коридор и гаркнула на весь банк: