Текст книги "Кевларовые парни"

Автор книги: Александр Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Рысь поставил чайник на плиту. Оголодавший Зеленый листал книгу о вкусной и здоровой пище пятьдесят первого года выпуска. Аппетитные окорока и индюшки гнали желудочный сок, который надо было хотя бы разбавить чаем, тем самым снизив его опасную концентрацию.

От этих занятий их оторвал телефонный звонок.

– Не трогай! – Рысь буквально на лету срубил рванувшегося к трубке Зеленого. – Это может быть проверка.

После десятого гудка телефон замолк, но через полминуты зазвонил снова. Голод улетучился. Еще восемь звонков нарушили тишину.

– Будем ждать гостей, – резюмировал Рысь.

Три щелчка, и патрон вошел в патронник. Электрошок «Ласка» и наручники «Нежность» легли на стол. Рысь покосился на лежавший на стуле бронежилет представительского класса «Модуль-С», буквально навязанный Адмиралом. Одевать, не одевать? Махнул рукой.

– К окну! – скомандовал он Зеленому.

Время тянулось бесконечно долго. Наконец тренькнул звонок в прихожей. Рысь бесшумно скользнул по полу и заглянул в глазок.

«О’кей!» – показал он один палец. Зеленый помотал головой и, показав два пальца, изобразил, как крутят руль. Двое на машине.

Звонок выдал еще одну трель. В скважину мягко вошел ключ, сделал два оборота в нижнем замке и легко его отомкнул. Затем ключ вошел в верхнюю скважину…

«Ну, милый, не подведи», – умолял Рысь.

Замок дважды щелкнул. Дверь мягко открылась.

Дальнейшее было делом техники. Точный удар в солнечное сплетение. Неожиданный посетитель скорчился пополам. Глаза его полезли из орбит, и он стал судорожно глотать воздух. Вторым ударом по шее Рысь завалил гостя на пороге и, схватив за шиворот, быстро втянул в квартиру. Наручники плотно охватили запястья.

– Тихо, хлопец! – Рысь прижал палец к губам. Ствол автомата точно лег между выпученными глазами. – Тихо!

Подхватив очумевшего от теплого приема парня, Рысь с Зеленым втащили его в комнату. На вид ему было лет двадцать пять. Под кожаной курткой угадывались крепкие бицепсы – если бы не неожиданность, ребятам пришлось бы туго. Оружие, конечно, давало некоторое преимущество, но исход рукопашной предугадать было трудно.

– Ну что, пришел в себя? – Рысь покачал стволом у носа парня. – Со свиданьицем! Где второй?

– У, менты вонючие… – хрипел здоровяк, восстанавливая дыхание.

– За что же ты наших товарищей обижаешь? – Рысь покачал головой. – В чужую квартиру вламываешься, хамишь представителям органов госбезопасности… Нехорошо! Где второй, я тебя спрашиваю?

Здоровяк сверкал глазами.

– Обыщи его, – скомандовал Рысь Зеленому. – А ты, брат, лежи тихо, а то… – электрошок выдал яркую голубую молнию. – Пренеприятная штука, я тебе скажу.

В это время на лестнице послышались мягкие шаги. Рысь бросил электрошок Зеленому, а сам шмыгнул в прихожую. Дверь стала мягко отворяться, и тут из комнаты раздался крик:

– Беги, заса….

Дальше крик перешел в дикий вопль человека, получившего дозу электрического разряда. Рысь метнулся на лестницу, по которой уже раздавалась дробь бегущих каблуков. Он быстро перебросил свое тело через перила и оказался на середине следующего пролета.

– Стой, стрелять буду, – машинально заорал Рысь. Дробь шагов только усилилась. С трудом вписываясь в повороты, он летел вниз, не успевая перевести дыхание.

Хлопнула входная дверь, но Рысь был почти у цели. Он вылетел в морозный день, откуда почти в упор прогремел выстрел. Отброшенный пулей к стене и еще не осознав, что ранен, Рысь дал очередь из АКСУ по силуэту. Он увидел, что по меньшей мере три пули попали в цель, противник отлетел от машины и завалился в сугроб. Снег стал приобретать багровый оттенок. Тугая струя крови била из разорванной шеи лежащего.

Рысь начал вставать, но почувствовал, что в груди что-то хрипит и воздух проникает в легкие, минуя гортань. За пазухой стало тепло и мокро. Пуля пробила легкие.

Последнее, что он увидел, теряя сознание, было бледное лицо Зеленого.

Следователь оказался действительно толковым. Получив в свои руки задержанного и документы убитого, он развил бурную деятельность. Обыски, допросы, изъятия. Все наличные силы службы Олега Соколова были брошены на помощь. Хай Ди Ди рубил по клавишам компьютера, вводя все новую и новую информацию. Происшедшее на Ленинградском шоссе получило некоторую ясность. На автомазе были обнаружены отпечатки пальцев некоего Логинова Степана Сергеевича, который был застрелен Рысью.

Задержанный подельник, Николай Сергеевич Кузин, оказался не менее интересной личностью. После упорного молчания он вдруг заговорил. И Логинов, и Кузин являлись бывшими военнослужащими спецназа ВДВ. После расформирования части дальше служить не стали, а, «выйдя на волю», начали искать применение своим силам. Делать ничего не умели и, потолкавшись без связей, без профессии, решили начать собственный бизнес. Начали с малого – открыли торговую точку. Однако реализация «Сникерсов» и водки быстро надоела. В этот период они познакомились с «группой товарищей», а попросту с рэкетирами, которые пытались наехать на киоск. Спецназовцы дали быстрый укорот браткам и потому стали уважаемы. Им предложили долю, и скоро из разряда тружеников прилавка Логинов и Кузин перешли в категорию «санитаров леса». Собирать дань оказалось более прибыльно.

Однажды братва пригласила Логинова в ресторан, где он познакомился с человеком, прозванным за глаза «Кувалдой», – личностью состоятельной, но с сомнительной биографией. Кувалда долго расспрашивал Логинова о житье-бытье и неожиданно предложил использовать спецназовские навыки по назначению. Крепко выпив, Логинов без колебаний принял предложение. Оно было сиюминутным и сулило огромные бабки – аванс уже лег в карман.

Протрезвев и осознав, что отступать некуда, что киллер, как и свидетель, долгожителем не бывает, Логинов взял Кузина в компанию. Вдвоем работать легче, да и прикрывать друг друга тоже.

Первым и единственным их делом было убийство какого-то еврея. Срок был поставлен ударный – два дня. Узнав, что клиент отправляется в Шереметьево, решили рискнуть. Вариант был дерзкий и рисковый, но зато надежный. Кузин взял напрокат у знакомого сотрудника милиции форму и автомашину – «всего на полтора часа». Однако, ликвидировав клиента, они не успели взять портфель с документами, которые были необходимы заказчикам: на дороге появилась милицейская машина. В связи с этим хозяин включил «счетчик», и сумма полагающегося гонорара стала уменьшаться день ото дня. К счастью, через верного человека в прокуратуре подельники узнали, что в портфеле убитого нужные документы отсутствовали – там наличествовали только выпивка и жратва. «Счетчик» был выключен, но задача добыть синюю папку осталась.

Заплатив охраннику офиса, они перевернули все вверх дном по месту работы Энгельсгарда, однако ничего не нашли – папки там не было. И тогда они решились на заход в квартиру.

С заказчиком работал Логинов. Сам Кузин его не знает. Не знает он и того, что должно быть в папке.

Откуда Сотников узнал о ранении Рыси, Соколов так и не понял.

– Ну, что там с парнем? – начал без предисловий Михаил Владимирович.

– Так… легкое ранение… – протянул Олег.

– Из чего стреляли?

Олег замялся. Налицо было грубое нарушение дисциплины. «Модуль-С» вполне мог держать пулю от ПМ.

– ПМ.

– Ясно, – помедлив, молвил Сотников, – Куда ранение?

– В грудь…

– Не учит вас жизнь! – в сердцах бросил Сотников. Рысь он знал хорошо, и потому ему было особенно досадно.

– Век живи, век учись…

– Главное, дураком не помереть. Пока. – Михаил повесил трубку.

Дело об убийстве Бориса Энгельсгарда было фактически раскрыто, но тайна синей папки продолжала волновать оперов.

– Свежо предание, да верится с трудом. – Соколов листал материалы уголовного дела. Чистосердечное признание вызывало серьезные сомнения. Более того, эти сомнения подкреплялись и оперативными материалами.

На столе Соколова лежала расшифровка телефонного разговора неизвестного с женой Кузина:

«Н. Если он будет говорить, о чем его инструктировали, его шанс на свободу достаточно высок.

Ж. Мне трудно что-либо обещать, ведь мне не дают с ним свидания.

Н. Мы этот вопрос решим.

Ж. Что требуется от меня?

Н. Вы ничего не знаете…

Ж. Я действительно ничего не знаю».

Понять, почему этот разговор состоялся по телефону, хоть и из автомата, пока уяснить было нельзя. Впоследствии голос этого человека на пленку не попадался.

Вместе с тем было совершенно очевидно, что определенный инструктаж имел место и, следовательно, линия поведения вырабатывалась.

Не дали ничего и похороны Логинова: пришло чуть более десяти человек, в основном, дальняя родня. Никого больше в больнице и на кладбище не было.

Проверка бывших связей Логинова по спецназу затягивалась. Часть была расформирована на Украине, а потому проблем со списками хватало. Несмотря на наличие в этом суверенном государстве многих знакомых и однокашников, решить проблему оказалось непросто.

Разыскать Кувалду было еще сложнее. В данный момент он находился в Анталии – можно сказать, отдыхал. Когда вернется назад и вернется ли, неизвестно. Более того, арест Кузина и смерть Логинова вряд ли подвигнут трижды судимого за особо тяжкие преступления Олега Ивановича Сокирко броситься в объятия российскому правосудию. Материалов для запроса о выдаче его властями Турции было, прямо скажем, недостаточно. Сам Кузин с ним не встречался, а потому даже опознать Кувалду не сможет.

Версия с Кувалдой также нуждалась в серьезной проверке. Где гарантия, что некто – реальный заказчик – не пытается навести следствие на ложный след? Где гарантия, что конкурирующая группировка не стремится повесить «мокрое дело» на своего противника или оппонента?

Необходимо было нетрадиционное решение.

После изложения своей версии Кузин замкнулся и, как заезженная пластинка, впоследствии твердил одно и то же. На многочисленных допросах он четко держался первоначального текста: хоть с начала, хоть с конца, хоть в разбивку.

Жена Кузина утверждала, что она ни сном ни духом. Ее отчаяние было настолько убедительным, что Олег едва не засомневался в реальности зафиксированного разговора. Как всегда, от вечерних раздумий оторвал телефонный звонок Пушкарного.

– Что, брат, не спится? – бодрый голос был нелеп и не соотносился с настроением Олега.

– Заснешь тут… – проворчал Олег.

– Ну, тогда попробуем бодрствовать вместе. Я сегодня по фирме дежурю, так что зайду.

– Валяй…

Крепкий кофе немного привел мозги в рабочее состояние.

Олег популярно изложил тайну следствия, прокачал версии, пытаясь в подробностях и на уровне бреда выйти на разгадку.

Пушкарный слушал внимательно. Он был сосредоточен и потому вопросами не перебивал. На листе бумаги появлялись многочисленные стрелочки, маленькие и большие, – свидетельство целеустремленности натуры. Дослушав до конца и хлебнув кофе, Пушкарный постучал пальцами по столу.

– Так, так, так…

Олег внимательно следил за товарищем, вся поза которого выражала готовность к изложению стратегической мысли.

– В каком ресторане была встреча?

Олег кивнул – ход мысли был правильный.

– Как часто там бывал Кувалда?

Кивок.

– Видели ли там Логинова?

Кивок.

– Знает ли Кувалда, что его сдали?

– Мысль ясна. Доведем до сведения товарища-братка. Позиции имеются. Между прочим, в самом близком окружении.

– Читала ли сводку разговора жена?

– Пока сводку не использовали…

– Проводили ли экспертизу голоса?

– Да пока сличать не с кем.

– Я имею в виду акцент, сленг, диалект. Может, он «гыкает» или «окает»…

– Понял!

– Где сидит Кузин?

– В Лефортово.

– А что если перевести в Бутырку?

– Ты имеешь в виду возможность контроля за каналом?

– Может быть.

– А если его… – Олег чиркнул по горлу.

– А вы на что?

– Ну, допустим.

– Откуда автомат, выяснили?

– Как ни странно при этом бардаке, выяснили. Из Западной группы войск. Был утрачен в мотострелковой дивизии. Ствол чистый.

– С папкой «играть» не пробовали?

– Честно говоря…

– Понял!

– У нас в этом замоте руки не дошли.

– Покумекайте. Под лежачий камень коньяк не течет.

Пушкарный уставился в темное окно. По Лубянке полз поток машин: казалось, что последнее время их число стало превышать количество пассажиров.

– Кстати, что на фирме «Рецитал»?

– Если честно, то ничего. Опросили всех, кто знал Бориса. Кроме общих слов – ничего.

– Надо бы поработать там…

– Мысль интересная, но на фирме никаких материалов. Ни хороших, ни плохих. У райотдела позиции отсутствуют. Да и фирма заурядная, каких сейчас как грязи.

– Не мне тебя учить, но нужен ключ. Я думаю, он в папке. Рой там, и тебе воздастся.

– Мне воздается каждый день.

– Это понятно. Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы. Есть Соколов… Между прочим, я должен был бы заметить твоим вождям, что суета – самый большой грех! А суета по уголовному делу или по разработке – грех втройне.

– Спасибо на добром слове.

– Засим откланяюсь! Страна без ответственного дежурного в столь сложное время – все равно что «новый русский» без малинового пиджака. Позвольте выступить на охрану священных рубежей?

– Ты только и делаешь, что выступаешь, – засмеялся Олег.

Указанное по телефону кафе – маленькое и уютное – Мицкевич нашел быстро. По причине раннего времени народу практически не было   – третий столик слева пустовал. За стойкой перетирал бокалы кельнер. Увидев посетителя, он кивнул ему, как старому знакомому, и одарил доброжелательной улыбкой.

Юная фрейлейн, очень похожая на владельца кафе, вынырнула из-за занавески и в готовности застыла перед Мицкевичем.

– Кофе, пожалуйста. – Мицкевич достал сигареты и поискал глазами пепельницу.

– Момент! – Официантка подскочила к стойке, и через секунду на столе стояла пепельница с изображением фасада кафе.

Девушка чиркнула спичкой, над столом затеплилось робкое пламя свечи. А еще через минуту перед Мицкевичем благоухал ароматный кофе. В отличие от других заведений Мюнхена кофе здесь был невероятно вкусен.

Однако Василию Васильевичу было не до кофе. Он ждал встречи с неизвестным, и потому все его мысли крутились вокруг предстоящей беседы.

Над дверью звякнул колокольчик: пришел новый посетитель.

Взглянув на него, Мицкевич узнал того благообразного господина, который жил в их отеле. Он был так же свеж и подтянут. На шее тонкий шелковый шарф, в зубах нераскуренная трубка. Мужчина оглядел кафе и, подойдя к стойке, о чем-то поговорил с кельнером. Купив упаковку табака и уже двинувшись к выходу, он неожиданно остановил свой взгляд на Мицкевиче.

– Доброе утро, – обратился он по-немецки. – У вас свободно?

Не дожидаясь ответа, сел и бросил фрейлейн:

– Кофе, пожалуйста.

Такая ситуация не входила в планы Мицкевича. Он задергался, не зная, как себя вести. Джентльмен как ни в чем не бывало вскрыл упаковку табака и стал набивать трубку в форме головы Мефистофеля.

– Простите, но… – Мицкевич перебирал в уме немецкие выражения.

– Не трудитесь. Я прекрасно говорю по-русски! – не поднимая от трубки глаз, бросил джентльмен.

Удивлению Мицкевича не было предела.

– Не ожидали? – господин был невероятно счастлив произведенным эффектом. Он затянулся ароматным дымом табака и удовлетворенно констатировал: – Не ожидали.

– Если говорить честно, то да!

– С нами надо говорить только честно. – Собеседник выпустил кольцо дыма.

– Интересно было бы знать, с кем «с нами»? – Мицкевич потихоньку приходил в себя.

– Ну… с нами, – господин обвел взглядом кафе. – С нормальными людьми.

– Вы считаете то, что вы сделали, нормальным?

– Пусть это останется нашей маленькой тайной… Тем более что именно об этом нам хотелось бы поговорить.

– А мне хотелось бы знать, с кем я имею дело. Ненавижу анонимных собеседников.

– Можете звать меня Федор Иванович… Как Шаляпина. Или Иван Федорович. Или просто Федор. Здесь отчества не в чести.

– Вы русский?

– Здесь все русские. Даже евреи, прибывающие из СССР, или как там у вас… СНГ, – тоже русские. Я же русский без каких-либо оговорок.

– Да, честно говоря, я не ожидал такого поворота… – Мицкевич пригубил кофе.

– Какого именно?

– Монстр в обличье…

– Не люблю ярлыков, – поморщившись, перебил Мицкевича Федор Иванович. – Они мне напоминают об уходящей коммунистической эре… И не способствуют взаимопониманию.

– Я не думаю, что в данном случае…

– В данном, подчеркиваю, в данном случае оно необходимо как никогда.

– Вы, надеюсь, пригласили меня не для светской беседы? Помимо имени, мне хотелось бы знать, кого вы представляете? Ну, и конечно, что вы хотите. – Мицкевич решил перевести разговор в конструктивное русло. – В конце концов, я имею право знать, что происходит.

– Видите ли, мне нравится ваше стремление сразу решить все вопросы, но у нас будет для этого время. – Шаляпин выбил трубку о пепельницу.

– Идиот! Если он еще раз стукнет по микрофону, я разобью его белогвардейскую харю. – Крепкий парень в автобусе «Фольксваген», припаркованном напротив кафе, сорвал наушники.

– Для начала, дабы снизить вашу агрессивность, сообщу, что Екатерина Васильевна чувствует себя отменно. Никаких оснований беспокоиться о ее безопасности и здоровье у вас нет.

– Спасибо на добром слове, – съехидничал Мицкевич.

– Пожалуйста. Во-вторых, отвечая на ваш вопрос, кого я представляю, хотел бы заметить, что я представляю некие деловые круги, заинтересованные в сотрудничестве с Россией.

– Круто! – опять съехидничал Мицкевич.

– Не ерничайте. Это вполне серьезно, а потому мне не хотелось бы, чтобы наша беседа шла в таком тоне. Вы умный человек и быстро поймете взаимную выгоду…

– От чего?

– Извините, но мне кажется, с вами очень хорошо было бы есть дерьмо: вы постоянно забегаете вперед…

– А мне кажется, что я уже два дня это делаю. Сегодня особенно успешно, – Мицкевич передернулся.

– Так вот, о взаимной выгоде. В настоящее время круги, которые я представляю, крайне заинтересованы в сотрудничестве с вашей фирмой «Рецитал»… Кстати, почему она так называется, ведь это по-латыни – что-то вроде чтения вслух?

– Так хочется. Поехали дальше.

– Поехали…

Федор Иванович показал хорошую осведомленность о деятельности фирмы, ее направлениях, перспективах. В деталях изложил позиции подписанного договора с Шварбахом. Но самым поразительным было то, что круги, которые представлял Шаляпин, довольно подробно знали о разработках «Рецитала», основанных на технологиях ВПК. Знали в тонкостях!

– Сегодня мы понимаем, что дальнейшее развитие вашей фирмы может быть сопряжено с серьезными осложнениями.

– Какого же характера? – уточнил Мицкевич.

– Разного… Не сегодня-завтра к вам явятся крутые мальчики и обложат вашу фирму данью. Не сегодня-завтра такие же мальчики обложат данью ваш филиал в Германии, что в конечном итоге приведет к краху.

– Зачем вы убили моего коллегу и моего водителя? Неужели вы думаете, что подобные действия будут способствовать нашему взаимопониманию? А что если сейчас я, не обращая внимания на ваш возраст и седины, скручу вас в бараний рог и передам полиции? Насколько я понимаю, шантаж, похищение людей караются и по законам Германии?

– Можете крутить… Тем более что, заявляя официально, могу сообщить: никакого отношения к похищению людей и тем более шантажу, не говоря уже про убийство, я не имею. И вообще я вас не знаю… Что будет с Екатериной Васильевной, можете предположить…

– Крепкий орешек! – парень в «Фольксвагене» прибавил громкость.

– Я так и не понимаю, что вы хотите. – Мицкевич снова закурил сигарету – пепельница топорщилась окурками.

– Не хочется произносить русскую присказку «Повторяю для дураков», но вынужден. Итак, мы, «новые русские» на Западе, предлагаем вам некое сотрудничество. Наш представитель входит в правление вашего германского филиала. Он обеспечивает безопасность филиала, а также, исходя из конъюнктуры западного рынка, обеспечивает вас информацией о том, что, когда и по какой цене продавать. Здесь же он развивает партнерские связи, поставляя вам новых клиентов. За это мы имеем некоторый процент…

– Вы случайно не из общества благотворительности при больнице Кащенко? Вы в своем уме? Какой, к черту, представитель из «новых русских», западных или восточных, может представлять нашу фирму в Германии? Каким образом я его могу ввести в правление и чем я объясню…

– Это ваши проблемы, господин Мицкевич. Ваши! У вас для этого голова… И насколько я слышал – умная…

– Вы что, всерьез думаете, что я пойду на ваши условия?..

– Видите ли, условия для вас более чем приемлемые…

– …пойду на условия террористов и убийц…

– Помолчите! – Шаляпин недовольно поморщился. – Давайте расставим точки над «и». Я уже говорил, что мы не имеем никакого отношения к убийству вашего водителя и коллеги. Не имеем! Более того, если бы вам очень уж захотелось, мы постарались бы найти убийц. У нас для этого есть возможности и средства. Что касается терроризма, вы здесь глубоко заблуждаетесь. Более того. Екатерина Васильевна…

– Что несет этот старый дурак?! – парня в машине прошиб пот.

– …Екатерина Васильевна не может пожаловаться на плохое отношение. Уверяю вас! – Шаляпин повернулся к стойке и крикнул по-немецки: – Еще кофе, пожалуйста! – Он искоса взглянул на Мицкевича. – Кстати, вы можете с ней сейчас поговорить. Желаете?

Спрашивать было излишне.

Шаляпин подошел к стойке и набрал номер. Екатерина рыдала в трубку. Из ее нечленораздельных причитаний Мицкевич понял, что ситуация кислая. Стало ясно и то, что даже в России им вряд ли придется чувствовать себя в безопасности. Неожиданно связь прервалась, и в трубке раздались короткие гудки.

– Отличная работа, – восхитился парень в машине. Только не ясно было, что или кого он имеет в виду.

На недоуменный взгляд Мицкевича Шаляпин заметил:

– Нельзя подвергать психику столь серьезным испытаниям. И вам я тоже советую.

– Мне надо подумать. – Мицкевич был более чем озабочен.

– Думайте. – Федор Иванович взглянул на часы. – Минут двадцать у вас есть. Помните – нервные клетки не восстанавливаются.

– Какой вид деятельности вы имели в виду, когда говорили о равноправном партнерстве? – Мицкевич снова закурил.

– Вот это уже лучше.