Текст книги "Наследник"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Славное сегодня утро, буртасы! – крикнул горожанам княжич. – Это я, Святогор, сын Всеграда, приплыл ныне к вашему берегу, дабы спросить: где посол муромский, боярин Боривит, что половину месяца назад к вам за вирой и кудесником злым отправился? Злодеем, что брата моего, князя муромского летом отравить пытался?

– Поганый вор! Отродье хорьковое! Муромский тать! Лживый душегуб! Тварь подколодная! – заорали со стены в ответ. Но стрел, как ни странно, не пускали.

– Верните боярина Боривита и отдайте кудесника для кары! – громко потребовал Святогор. – Или я, клянусь Перуном, сожгу Ондузу!

– Трус муромский! Жалкие трусы! Вам только с бабами воевать! – заорали местные.

Безусый княжич, даром что еще мальчишка, только прищурился, никак не отвечая на оскорбления. Он ощущал себя силой, слишком великой, чтобы замечать столь мелкие уколы.

Наконец, на надвратной башне произошло шевеление, там появился воин в алом плаще и островерхом шлеме с красным же маленьким флажком на самом кончике.

– Отпусти полон, сын болотной гадюки, и убирайся немедля! – крикнул новый воин. – Иначе ты будешь с позором повешен на этой перекладине! Это говорю тебе я, князь Ондузы Стрежислав!

О какой перекладине идет речь, Ротгкхон не понял. Возможно, это была местная идиома.

– Верни мне боярина Боривита! – громко ответил княжич.

– Боривит твой был брехливым псом, Святогор! – наклонился вперед воин. – Он оскорбил меня лживым наветом и за то был утоплен в уличном нужнике!

– Подлые твари, – покачал головой Журба. – Какая страшная смерть для славного воина.

– Ты сам выбрал свою участь, князь Стрежислав! – ответил Святогор. – Прощения не будет. Я сожгу Ондузу со всеми ее проклятыми обитателями!

Несколько стрел с шуршанием прорезали воздух и вонзились в щит Журбы. Святогор, в задумчивости поглаживая подбородок, посмотрел вправо и влево от ворот, тихо сказал:

– А ведь стена здесь куда ниже, нежели у рва.

– Это так, княже, – согласился Журба. – Да токмо реку не засыплешь. Размоет плотину течением.

– Плоты нужно навести, – предложил Ротгкхон.

– Молодец, иноземец, – похвалил его Святогор. – Быстро соображаешь. Сделать сможешь?

Стрела звякнула по лезвию копья и отскочила в сторону. Вербовщик поморщился: смерть, направленная умелой рукой, почти коснулась его своим дыханием. Покачал головой:

– Одному не управиться. Надобно мастеров не меньше двух десятков, материал подвезти, веревки, гвозди или скобы… – Возле уха ширкнула еще стрела. – …и полдня времени.

– Ондузцы посады сжечь не успели. Любые избы раскатывай и бревна на плоты пускай. Они сухие, на воде держаться будут хорошо.

– Еще бревно нужно толстое, сажен десять в длину.

– Бревно-то зачем? – не понял Журба.

– Тут же течение! От берега до берега бревно положу, а к нему плоты опосля привяжу. Веревка не пойдет, стрелами перерезать могут.

– О-отлично! – Княжич подошел к нему и ободряюще похлопал по плечу. – Вижу, ты хорошо понимаешь, как хитрость сию исполнить надобно. Журба, выдели ему два десятка новиков из черной сотни [8]8
  Черная сотня – выходцы из ремесленного, «черного» сословия.


[Закрыть], пусть начинает.

По щитам опять застучали стрелы – но Святогор их словно не замечал.

– Где мост наплавлять прикажешь, княже? – Ротгкхон тоже не дрогнул от чиркнувшего по макушке наконечника.

– А сейчас посмотрим… – Святогор направился вдоль самого берега, придерживаясь за жердяные заборчики и поглядывая на поросший травой вал. Остановился напротив одной из башен, прищурился: – Что скажешь, Журба?

– Место хорошее, – согласился опытный дружинник. – Вал, вон, поплыл в двух местах, и башня наклонилась. Собьем легко. От ворот двести сажен, врасплох не застанут.

– На том и порешим, – кивнул княжич и топнул ногой: – Здесь свой мост строй, иноземец. Отсюда будем брать.

– Глянь, княже, – тронул Святогора за плечо волхв. – Никак, сигнальный дым от Мурома?

– То не Муром, то булгарский кордон на Сомовьей пади, – ответил Скулда. – Кованая рать в подмогу идет. Порубежников миновала, от они Ондузу и упреждают. Да токмо опоздали нонеча…

– Завтра будут здесь, – кивнул княжич. – Тогда сядем прочно.

Дружина располагалась вокруг города в осаду, разыгрывая избы между сотнями и десятками, снося частоколы и изгороди, мешающие быстрому передвижению. Ладьи, выгрузив снаряжение дружины, перевезли захваченный полон и прочую добычу на северный берег, оставив для нужд ратников только съестные припасы. Похоже, пленников собирались гнать к Мурому по суше. Несколько сотен воинов, перейдя речушку вброд где-то выше по течению, обосновались за рвом, прерывая связь Ондузы с миром и с этой стороны. Все были настолько заняты, что за весь длинный день о еде никто даже не вспомнил, и многочисленные костры стали загораться только в вечерних сумерках.

Вербовщик, покрутившись в одиночестве, уже собрался было опять ужинать всухомятку, салом, когда к его избе вместе с полусотней дружинников подошел боярин Валуй. Сперва крепко его обнял, потом отстранился и подмигнул:

– Правильно себя выказываешь, иноземец! Княжич ныне повелел тебя за десятника в дуване считать. Коли дальше так пойдет, к концу похода и вовсе в сотники выбьешься. Молодец! – Он похлопал Лесослава по плечам. – Журба, кстати, передать велел, что черносотенцы токмо завтра подойдут, ныне все заняты. Ты, кстати, как? Сычом живешь, али общим кругом харчеваться станешь?

– Объясни чужаку, ничего не понимаю, – мотнул головой вербовщик.

– Ну как… – Боярин зачесал нос, соображая, зачем объяснять воину общеизвестные и понятные истины. – Припасы мы все с собой берем. Но каждому на себя готовить муторно. Посему друзья али ратники из одной сотни по уговору вместе харчуются. На общий котел запасами скидываются, вместе едят. Либо вкруг кашеварят, либо кому-то самому рукастому сие поручают…

– Не вопрос! – не стал дослушивать Ротгкхон, поднял от забора тяжелый заплечный мешок: – Вкруг оно, само собой, удобнее. К себе возьмешь?

– А то! – согласился боярин, махнул рукой: – Велига, прибери сие добро в общие припасы. И сооруди что-нибудь наскоро. Чего-то брюхо уже совсем подвело!

– Вторуша! – передал команду дальше дружинник. – Прибери мешок. И разводите костер уже, жрать охота!

– Как дорога к Ондузе сложилась? – поинтересовался Лесослав, провожая взглядом свои уплывающие за дом припасы.

– Почти сотню полона наловили! – расплылся в широкой, счастливой улыбке боярин. – Лошадей три десятка, коров столько же, прочего скота изрядно. Ну, и еще всякого добра насобирали. Я уж на тот берег с холопом отправил. Не заметил никто окрест нашего нападения! И здесь никто не заметил. Князь в милости, доволен, в награду добычу всю на нашу сотню записать велел. Сам указал, где ты обосновался. Видать, желает, чтобы мы и дальше вместе службу ратную несли. Токмо прямо отчего-то о том не сказывает.

– Поручение у меня свое имеется, – признался Лесослав. – Так что в твоей сотне я ныне числиться не могу. А коли ты с воинами рядом будешь и прикроешь, от сего польза большая будет.

– Договорились, друже! – веселый боярин порывисто обнял его снова: – Рад за тебя! Рад.

На рассвете Журба привел два десятка таких же молодых, как княжич, ребят в плотных толстых стеганках, на плечах и животах прошитых толстой кольчужной проволокой. Все они были с мечами и щитами – но рукояти клинков выглядели весьма потертыми и трещиноватыми, да и клинки были короче, чем у остальной дружины. Лесославу даже показалось, что в одном из мечей он признал трофейный, взятый у торков на лесной дороге. Видать, снаряжение новикам отсыпали из княжеской оружейки. Выдали на первое время всякое старье, пока на свое еще не заработали.

Зато топоры у всех пареньков имелись большие, плотницкие, привычно засунутые за широкие ремни.

– Князь велел работу с этого дома начинать, – указал на высокий сруб у реки старый дружинник.

– Этот так этот, – не стал спорить Ротгкхон и махнул пополнению: – За мной пошли! Ломать не строить, сильно не упаримся.

Кровлю в сорок рук они раскидали моментально – ратники Валуя еле успевали оттаскивать дранку и стропилины на костры. Дальше работа пошла еще быстрее: пятеро парней вгоняли лезвия топоров под бревно, наваливались – оно подпрыгивало и скатывалось вниз. Тут же брались за дело две пятерки у других стен, скидывали свои, бревно из внутренней стены сдергивали внутрь – и снова раскидывали наружные стены. Не прошло и часа, как от дома в два жилья высотой остался только серый пыльный квадрат.

– Теперь завал разбирайте и сюда бревна складывайте! – указывал на берег Лесослав. – По шесть штук в ряд!

Поднимая вчетвером по бревну, новики перемещали их в указанное место. Когда собиралось шесть – Ротгкхон клал на край короткое бревно из внутренней стены, а потом привязывал его сверху к каждому из нижних прочными ремнями. Ремни даже искать не пришлось – порезали на ленты четыре вытертые шкуры, найденные на полах разобранного дома.

Хлопоты осаждающих вызвали на городской башне нехорошие предчувствия, и вскоре в одно из бревен тяжело ударила тяжелая стрела с широким секущим наконечником. Метился стрелок, конечно же, не в плот, а в Лесослава – но промахнулся из-за слишком большого расстояния. После второй стрелы, столь же неточной, новики стали работать парами – один вязал, второй прикрывал себя и товарища щитом. Ротгкхон от такой защиты небрежно отказался:

– Меня не зацепит, не боись.

Как ни странно, он оказался прав: вокруг него впились в землю и бревна немало стрел, но ни разу даже не задело. А вот одному из новиков – прошила насквозь высунутую из-под щита икру. Бедолага, громко ругаясь и припрыгивая, заковылял к волхвам.

Тем не менее работа спорилась – вскоре после полудня в стопке уже лежало восемь плотов. Семи, по прикидкам Ротгкхона, должно было хватить от берега до берега даже с запасом, еще один он сделал на всякий случай. Но все равно – от разобранного дома осталась еще изрядная груда бревен. Прямо хоть два моста наплавляй вместо одного!

– Сейчас бы меда хмельного большую кружку, – утер лоб Лесослав. – Молодцы, ребята! Славно потрудились.

– Хмельного меда в походе пить не стоит, – нравоучительно ответил юный голос. – После оного твои стрелы мимо ворога летят, а сам чужим мечам ровно подставляешься!

– Тогда я обойдусь водой, княже, – сразу понял, кто его навестил, Ротгкхон. – Мне нужен крепкий еловый хлыст в длину чуть более, нежели ширина реки, – и через два часа мост будет готов.

– Ты получишь ствол, – кивнул Святогор. – Но поперва тебе есть более важное поручение.

– Всегда рад служить, княже, – приложив руку к груди, склонился вербовщик.

– Я вижу, – согласился княжич. – Но дело сие донельзя опасным будет, зело рискованным. Голову рискуешь сложить.

– В моем мире клятва верности важнее жизни, княже, – твердо ответил Ротгкхон.

– Счастливы князья, которым служат такие воины, Лесослав! – Святогор развернул плечи и вскинул подбородок, повел взглядом на новиков, на стоящих поодаль дружинников, словно намекая: вот так и только так должен отвечать служивый человек своему повелителю!

– Что я должен сделать, княже? – спросил Ротгкхон.

– Завтра с утра на месте снесенного тобой дома начнется стройка. Ты должен охранять ее. Оборонить, чего бы это ни стоило! Коли исполнишь, станешь сотником. Набери два десятка добровольцев. Пообещай именем моим двойную долю…

– Дозволь мне, княже! Дозволь нам! – встрепенулись черносотенцы.

– Нет, вам умирать рано, – покачал головой Святогор. – Сие поручение для опытных мужей.

– Мне разреши! – выступил боярин Валуй. – Я со своей сотней стройку прикрою.

– Сотни слишком много, побратим, – ответил Святогор. – Оставь при себе два десятка охотников, самых опытных и умелых. Прочих отошли. В дозор отправь, пусть деревни окрестные еще раз осмотрят. Здесь рядом лишних ратников не оставляй.

– Исполню в точности.

– Хорошо. – Княжич еще раз скользнул глазом по сложенным плотам, по валу и стене над ним, прошел мимо молчаливого Журбы, но вдруг остановился и оглянулся: – И еще одно, Лесослав. Дело твое важное. Однако же никаких укреплений, тынов, ловушек или иных хитростей оборонительных делать не смей!

– Ты читаешь мои мысли, княже, – усмехнулся Ротгкхон. – Я как раз прикидывал, где рожны в три ряда вкопать.

– Запрещаю. Отвагой своей и мечом стройку сию защищай!

– Исполню в точности, княже, – приложил руку к груди вербовщик.

Святогор ушел, сопровождаемый угрюмым Журбой, стреляющим по сторонам глазами.

– Ты чего-нибудь понял, дружище? – тихо поинтересовался Ротгкхон. – Оборонять не щадя сил, однако же укреплений не строя и числом малым?

– Нет, – ответил боярин. – Но коли велено, надобно исполнять. Пойду охотников на смерть среди ратников скликать.

Вскорости большая часть Валуева отряда поднялась в седло и ушла на юг искать поживы в булгарских деревнях. Правда, теперь, после того, как неведомая застава у Сомовьей пади подала тревожный сигнал, селяне должны были спрятаться в чащах и топях по замаскированным схронам. Оставшиеся дружинники проверяли оружие – смотрели, ладно ли сидят наконечники рогатин, не рассохлись ли щиты, правили клинки мечей и ножей.

– Чего-то грустно стало, – сделал вывод Лесослав. – Меда хмельного нам нельзя – так, может, хоть каши вне срока заварить? Спешить некуда, вяленое мясо в этом разе хорошо разварится. А у меня его половина мешка!

Мысль была принята со всеобщим одобрением, и неизменный кашевар Велига потрусил с котелком за водой.

Остаток дня прошел в покое и сытом блаженстве. Дружинники развалились тут и там возле отведенной князем для иноземца избы. На пустырь из леса тем временем на четверках лошадей плотники таскали одно за другим длинные свежесрубленные бревна. Не просто длинные – целые стволы по пятнадцать сажен в длину. Да и сами работники были не юнцами из черной сотни, а опытными, пожилыми мастеровыми, не имеющими никаких признаков принадлежности к дружине – ни доспехов, ни оружия, ни шлемов.

– Это еще что затевается? – удивился Лесослав.

– Камнемет княжич ставит, – зевнул боярин. – Дурак он, князь Ондузский. Зря он Вышемира отравить пытался. Теперь мы ему город дотла спалим, дабы другим кудесникам неповадно было Руси вредить.

– Он пытался отравить муромского князя? – удивился Ротгкхон.

– Да. А ты думал, отчего мы сюда с мечом пришли?

– Жизнь – это борьба, – пожал плечами вербовщик. – Вся история человеческая из войн состоит. Честные и храбрые собирают дружины и армии, умные и трудолюбивые нанимают защитников и держатся за друзей. Страны воюют друг с другом. Сильные покоряют слабых, равные созидают союзы, богатые покупают бедных, хитрые обманывают честных. И так будет всегда и везде, пока вся Вселенная не станет одной единой Империей. Вселенной честных и трудолюбивых людей во главе с мудрым справедливым правителем. И только тогда везде и всюду наступит мир. Какая разница, отчего случилась война на этот раз? Когда у людей нет единой власти, повод всегда найдется.

– Ты говоришь об этом с таким безразличием, что у меня мурашки по коже, – вздрогнул боярин. – Нет, я не боюсь сражений и люблю возвращаться со славой и добычей. Но нельзя же воевать просто так! Русский витязь обнажает клинок только для защиты правды и справедливости!

– Это хорошо, – улыбнулся Ротгкхон. – Правда и справедливость – это и есть смысл существования Империи. Из тебя получится прекрасный воин Наследника.

– Подожди, – забеспокоился боярин и даже присел. – Что такое «империя»? Это название твоего народа, твоей страны или имя твоего повелителя? И что ты называешь «правдой и справедливостью»?

– Да, это название моей родины, – не стал пока вдаваться в детали вербовщик. – И смысл ее правды, для начала, – это установление полного мира везде и всюду. Разве это плохая цель? Представь себе, что многие поколения селян, ремесленников, купцов будут рождаться, жениться, рожать и растить детей, нянчить внуков и покидать мир, так ни разу в жизни не столкнувшись с ужасами войны? И это будут не просто счастливчики, а многие, многие поколения – все до единого человека, весь мир целиком!

– Ты воюешь, чтобы добиться мира? – рассмеялся боярин Валуй.

– А чего тут удивительного? – перекатился на бок Ротгкхон. – Вот представь себе, что ты пошел отсюда на юг, все дальше и дальше, присоединяя к Мурому все новые земли. Эти земли будут становиться муромскими и уже никогда не будут воевать между собой. И чем дальше ты уйдешь, тем больше мирных городов и весей останется за твоей спиной. А когда ты дойдешь до края земли, мир наступит для всех.

– Города, которые я встречу, могут воспротивиться присоединению, Лесослав.

Ротгкхон приподнял брови, потом красноречиво вытянул меч и положил рядом с собой.

– Они могут оказаться сильнее! – предположил Валуй.

– Это долгий путь, боярин, – улыбнулся вербовщик. – Путь поколений.

– А если я встречу державу, столь же сильную, как моя? – включился в игру собеседник. – Что, если она не захочет стать частью Мурома, а пожелает сделать Муром своим уделом?

– Ты же ищешь не войны, а мира, друг мой. Если обе державы ищут мира, они найдут способ соединить свои города и силы, чтобы жить в мире, а их дружины продолжат раздвигать общие границы.

– А если чужая держава не пожелает союза?

– Вот для этого мы с тобой и живем, боярин Валуй, – спрятал меч обратно в ножны Ротгкхон. – Для того, чтобы разрешать эти глупые споры в пользу Империи. И чтобы споры эти возникали как можно дальше от наших городов.

– Странные вещи ты сказываешь, иноземец… – задумался боярин, подняв глаза к пасмурному небу. – Но если это правда, то вскорости твоя империя придет и сюда, к нам, к Мурому?

– Я уже здесь, – закинул руки за голову Ротгкхон. – И я пришел с миром.

– Подожди, Лесослав, я уже совсем ничего не понимаю, – нервно передернул плечами боярин. – Ты сейчас шутишь? Продолжаешь свою сказку?

– Моя Империя далеко, и она не желает с вами воевать, – невозмутимо ответил Ротгкхон. – Она предлагает вам союз. Добровольцы вашего мира поклянутся в верности моему повелителю и станут служить ему с присущей вам честью и отвагой. Взамен Сварог всеми своими силами встанет на защиту вашего мира, если ему будет угрожать опасность.

– Сварог?! – вскочил на ноги возмущенный боярин. – Твои шутки перешли всякие пределы, иноземец! Ты оскорбляешь наших богов!

– Я их не оскорбляю, я им служу, – все так же спокойно ответил Ротгкхон. – И именно поэтому с их дозволения я служу делу русскому в муромской дружине. Я готов поклясться Перуном, друг мой, коли ты сомневаешься в моей честности, но здесь не самое лучшее место и время, чтобы устраивать Перунов суд. Мы должны исполнить поручение Святогора.

– Это… Это… – заметался боярин между привезенными бревнами и догорающим очагом. – Это… – Он вдруг остановился: – Наверное, я сплю?

– Никто из вас никогда не спрашивал, зачем плыла моя ладья в могучую Русу? – размеренно продолжал вбивать невероятные мысли в разум туземца вербовщик. – Я плыл нанимать воинов. Где еще можно найти самых преданных защитников дела Сварогова, как не в сердце Руси, среди его внуков?

– Это невозможно, я сплю, – замахал руками Валуй. – Ты сказываешь сказки. Все это…

– А доказать слова свои ты сможешь, иноземец? – наконец не выдержал Велига, до того не рисковавший вмешаться в беседу боярина и его друга. Еще несколько дружинников, затаивших дыхание от услышанного, перебрались ближе.

– Могу. – Ротгкхон поднялся, вытянул из подсумка платок, тряхнул им в воздухе и набросил на ближнее бревно. – Вы все видели, что перед боем я завсегда повязываю этот платок себе на голову. Теперь будете знать, почему. Разрубите его пополам.

Велига не стал ждать второго предложения, выхватил меч и широким взмахом рубанул по тряпице. Клинок глубоко засел в древесине, выдернул его ратник не без труда. Лесослав потянул ткань за уголок и встряхнул в воздухе, демонстрируя полную целостность платка:

– Он соткан из драконьего волоса, – с напускной небрежностью соврал Ротгкхон. – Железо, кость, медь, камень… Его неспособно повредить никакое оружие. Из того же драконьего волоса сотканы моя рубаха и мои штаны. Именно поэтому я хожу в бой без другой брони. Великий Сварог награждает таким одеянием всех своих слуг. Это плата за три года службы. Ну, и прочее оружие. Сварог щедр… Что, не верите? – Он снова бросил платок на бревно. – Хорошо, попробуйте еще, порежьте.

На предложение откликнулись сразу четверо дружинников. Они тыкали ткань ножами, рубили боевыми топориками, резали мечами, пробивали рогатинами, в мочалку раздробляя древесину под платком – но повредить монокулярную нить, разумеется, не смогли.

– И что теперь будет? – растерянно спросил Велига, наблюдая, как иноземец прячет в поясную сумку невероятную матерчатую броню.

– Ничего, – пожал плечами Ротгкхон и снова растянулся на кошме. – Мы все на службе у княжича Святогора, разве вы забыли? Даже ради великого Сварога русский воин не должен совершать клятвопреступления. Спите. Завтра будет тяжелый день.