Текст книги "6:0 в пользу жизни"

Автор книги: Александр Осиновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– А что собственно вы от него ждали, у него же нет никаких реальных возможностей вмешаться в этот процесс?

– Да Бог с ним, с губернатором. Я говорила с представителем Президента и прямо просила его помочь найти людей, которые смогут вложиться в эту войну с «Республикой» с тем, чтобы сейчас отстоять наш контрольный пакет акций. А потом мы с ними рассчитаемся. Может быть, возьмем для этого кредит, может быть – продадим чего-нибудь.

– Вам «Республика» в принципе то же самое предлагает. Только они говорят, что продать надо немного вашей земли. Так что же вы получите такого другого, если продажей земли станут заниматься не ребята из «Республики», а господа, рекомендованные представителем Президента?

– Я, хотя бы, в глазах нашего руководства и наших акционеров буду выглядеть иначе. Мы все решили, что надо за помощью к чиновникам обратиться, вот я и обратилась.

– Раиса Андреевна, – повернулся к своей собеседнице Расин, – я вас сейчас спрашиваю не для того, чтобы сказать, что всего этого не надо делать, наоборот, я полагаю, что в этой ситуации у нас просто нет другого выхода, что без «белого рыцаря» здесь не обойтись. Я вас хочу только предостеречь от излишнего доверия к новому партнеру, доверия, которое основано на привычке русского народа безоглядно доверять власть имущим. Кто у нас в стране имеет наибольший рейтинг – Президент. Кому надо доверять – представителю Президента. Вы меня понимаете?

– Я Вас понимаю, – грустно улыбнулась Раиса Андреевна, – но и вы меня поймите: чувствую я, что в любом случае ничего хорошего нас всех не ждет, и я не хочу, чтобы потом говорили, будто все это Гусева устроила, – Раиса Андреевна вновь огорченно махнула рукой, и повторила, – не хочу. Представитель Президента показал пальцем на известных ему людей, вот пусть так оно и будет.

– Ладно, пусть будут люди, которых вам назвали. Но у вас есть собственный пакет акций, кроме того, есть акции соратников. Это около десяти процентов. Попробуйте маневрировать этим пакетом и, тем самым, держать ситуацию под контролем.

– Я попробую, Дмитрий Сергеевич, но ведь и я не всесильная, – Раиса Андреевна дотронулась до руки Расина, – в любом случае спасибо за вашу помощь.

– За что, Раиса Андреевна, – искренне удивился Расин, – я ведь ничего такого не сделал?

– Просто за то, что с вами можно поговорить о наших проблемах, и вы их понимаете. Приезжайте завтра к половине двенадцатого ко мне, будет этот человек, вот все вместе и поговорим.

На следующий день Расин вновь приехал на окраину города и припарковал свою машину у здания администрации акционерного общества, на крыше которого с советских времен большие буквы складывались в название «Объединение «Пригородное».

Рядом за рулем большого черного «мерседеса» скучал водитель.

В это время хозяин машины вальяжно сидел в кабинете Раисы Андреевны. Это был мужчина сорока с лишним лет, на котором вместо костюма красовалась дорогая трикотажная рубашки, брюки из мягкой ткани и легкомысленные туфли.

– Знакомьтесь, – сказала Раиса Андреевна, – Игорь Витальевич Александров, генеральный директор, – Раиса Андреевна заглянула в визитку, лежащую перед ней, – фирмы «Ника».

Расин пожал руку гостя и сел напротив. Судя по тому, что чашка из-под кофе у Александрова была пуста, то Гусева и ее гость уже успели пообщаться.

– Мы тут уже успели пообщаться, – как бы вторя мыслям Расина, произнесла Раиса Андреевна, – поэтому я вам вкратце скажу самое главное. Игорь Витальевич будет приобретать наши акции по цене, пока, 410 рублей, что чуть-чуть выше, чем у «Республики». Мы не будем рекламировать его фирму в качестве приобретателя акций, просто те люди, которые придут к нам продавать акции, подпишут документы, в которых приобретателем акций будет указан тот, кого назовет Игорь Витальевич. А нашим людям мы объясним, что, во-первых, это сделано специально, чтобы обойти ограничение в один процент, а, во-вторых, фирма Игоря Витальевича является нашим стратегическим партнером.

– А что будет потом, когда Игорь Витальевич приобретёт достаточное количество акций? – спросил Расин и по тому взгляду, который на него бросил Александров, Расин понял, что на этот вопрос гость предпочел бы сейчас не отвечать. Однако вопрос был уже задан.

– Сейчас рано об этом говорить, – сказал Александров, на что Раиса Андреевна немедленно возразила:

– Ну, почему же рано. Вы собираетесь вложить деньги и деньги немалые. Для того, чтобы эти деньги вернуть за счет дивидендов, потребуется около пятнадцати лет. И это при условии, что мы всю прибыль будем выплачивать только акционерам. По-видимому, у вас другие планы. Вот Дмитрий Сергеевич и спрашивает – какие? Когда мы с вами впервые встретились у представителя Президента, то я тоже пыталась вас спросить об этом, но так и не получила ответ.

– Мои экономисты подсчитали, что только за счет модернизации тепличного хозяйства предприятие может на площадях, в два раза меньших, получать те же объемы продукции, которые производит сейчас, – ответил Александров.

– Я правильно вас понял, что в перспективе предполагается реализация части земель, принадлежащих «Пригородному»? – прямо спросил Расин.

Александров слегка поморщился от этого вопроса, но ответил:

– Можно считать, что так. Во всяком случае, у нас всегда есть эта возможность. Но мы, безусловно, будем такие вопросы решать совместно. С вами, – поспешил он уточнить, обращаясь к Раисе Андреевне.

– Но эта позиция ничем не отличается от точки зрения «Республики». Только те прямо говорят, что часть земель надо продать, а деньги вложить в модернизацию хозяйства, – не успокаивался Расин.

Игорь Витальевич стал раздражаться:

– Мы от «Республики» уже тем отличаемся, что с вами они не договорились, а к нам, Раиса Андреевна пришла сама. Пришла за помощью и эту помощь она получит. А деньги, что у нас, что у «Республики» выглядят одинаково. В этом, возможно, вы и правы.

Прошло несколько дней, и Расин вновь приехал к Гусевой. В кабинете генерального директора были Раиса Андреевна и Татьяна Ивановна.

– Я вас попросила срочно приехать, потому, что у нас тут сразу три события произошли, – сказала Гусева.

– Что случилось?

– Для начала посмотрите вот это, – Раиса Андреевна протянула несколько листов, на первом из которых крупно было напечатано «исковое заявление».

Из искового заявления следовало, что «Сервис-комплект» обратился в арбитражный суд с иском о признании недействительным договора залога недвижимого имущества, заключенного между банком и акционерным обществом «Пригородное». Залога, который был оформлен обществом для получения кредита.

Эта сделка, по мнению «Сервис-комплекта», относилась к категории крупных, поскольку рыночная стоимость заложенного имущества, по его мнению, была достаточно велика. Истец намеренно писал только о рыночной стоимости и ничего не писал о балансовой стоимости заложенного имущества, которая как раз и должна была быть принята судом во внимание. Однако суд этого лукавства истца якобы не заметил и удовлетворил заявленное им требование о немедленном, до начала судебного разбирательства, наложении ареста на денежные средства и имущество акционерного общества.

Видя, что Дмитрий Сергеевич дочитал до конца, Раиса Андреевна добавила:

– Банковский счет уже арестовали, хотя нам удалось снять деньги на зарплату работникам, а в отношении имущества приставы сейчас работают, составляют акт. Имущество останется у нас на хранении, никаких посторонних здесь не будет. Но в отношении нашего банковского счета надо срочно что-то решать. Мы не привыкли бегать от налоговых органов, поэтому у нас всегда был только один счет.

– А есть возможность перевести всех ваших покупателей на работу с иным банковским счетом? – спросил Расин, обращаясь к Татьяне Ивановне.

– Всех невозможно, но 12–15 наших основных покупателей мы можем оповестить. Это примерно процентов 80 нашего оборота.

– Надо срочно делать новую фирму и передавать ей функции торгового дома. Лучше всего купить сейчас готовую фирму для этой цели, а название фирмы, если оно не годится, можно поменять, – ответил Расин.

Захарова поглядела на Раису Андреевну, та кивнула, после чего Татьяна Ивановна сообщила:

– Вообще – то у нас есть готовая фирма. Мы ее полгода назад учредили, думали, что так будет проще акции покупать, а вот теперь ее как раз можно использовать. И название у нее подходящее – «Урожай». Так что мы готовы работать через другой счет.

– Но это еще не все, – добавила Раиса Андреевна, – посмотрите теперь эти два письма.

В обоих письмах содержались требования о проведении внеочередных собраний акционеров.

В первом требовании его автор желал проведения собрания с повесткой дня о прекращении полномочий и избрании нового генерального директора. Во втором письме, другой акционер, также желал смены генерального директора, но дополнительно требовал прекратить полномочия и избрать новый состав совета директоров.

– Мне все понятно, придется проводить два собрания, – ответил Расин.

– Почему два? – не поняла Татьяна Ивановна, – первое требование не противоречит второму. Я думаю, что одним собранием мы их удовлетворим.

– Они этой ошибки от вас и ждут. Дело в том, что совет директоров в «Пригородном» избирается кумулятивным голосованием и, следовательно, собрание может быть проведено только через 70 дней. Первый инициатор собрания потребовал переизбрания генерального директора, и если Вы ему предложите ждать 70 дней, чтобы проводить одно собрание вместо двух, то он может посчитать, что его права нарушены со всеми вытекающими отсюда последствиями, такими, как, например, проведение собрания по собственной инициативе в отсутствии решения совета директоров. Вам понятно, о чем я говорю?

– Мне понятно, – сказала Раиса Андреевна, – значит, будем проводить два собрания. Собери на 17 часов совет директоров, – продолжила она, обращаясь к Татьяне Ивановне, – там примем решение о двух собраниях и назначим даты. А что нам теперь ждать от наших захватчиков? – спросила она Расина.

– А сколько у них уже акций? – задал свой вопрос Дмитрий Сергеевич.

– Около пятнадцати процентов.

– А у Игоря Витальевича?

– Пока около пяти. Но скупка идет довольно быстро, я думаю, они «Республику» обгонят, – ответила Раиса Андреевна.

– Значит, «республиканцы» полагают, что через полтора месяца у них будет не менее 30 процентов акций, – задумчиво сказал Дмитрий Сергеевич.

– Почему через полтора? – в один голос спросили Гусева и Захарова.

– Они рассчитывают провести повторное собрание, созываемое взамен несостоявшегося, и сделать это собственными силами. Им сейчас нужно перехватить инициативу в проведении собрания, чтобы иметь законную возможность провести собрание самостоятельно. На первом собрании кворума, понятное дело, не будет, зато второе собрание проводится уже при кворуме в 30 процентов. Для них это реальная цифра, которую «Республика» в состоянии достичь. Поэтому, имея 30 процентов акций и право на проведение собрания, при условии, что вы им не помешаете это сделать, они проведут свое собрание и изберут в органы управления своих людей. А после этого приступят к силовому захвату предприятия.

– А как это так, они что, проведут собрание без нашего участия? – спросила Татьяна Ивановна.

– Во-первых, вы об этом можете не узнать. Даже, если они сделают рассылку извещений о собрании, в письмах могут оказаться, например, рекламные буклеты или что-нибудь еще в таком роде. Кроме того, они могут просто написать протокол своего собрания, и пока вы будете его оспаривать, они проведут новое собрание, потом еще одно. Еще они могут получить определение суда, запрещающее вам голосовать на собрании, и так далее. В любом случае не следует давать «Республике» возможность проводить собрание самостоятельно.

– Господи, что же это творится? – воскликнула Татьяна Ивановна, – уже нигде правды не найти. Раньше такого не могло быть. Давайте письмо, что ли, напишем.

– Кому? – спросил Расин.

– Не знаю кому. Президенту, губернатору, председателю суда – кому угодно.

– Губернатор уже проникся нашей проблемой и сам написал письмо председателю КУГИ. Вам легче от этого стало?

– А вы что предлагаете?

– Во-первых – бороться. Оспаривать действия приставов, определения судов и так далее. Во-вторых – писать, но писать открытые письма и платить за их публикацию. Пиар играет нам на руку и работает против наших противников. На нашей стороне правда, а правду говорить легко и приятно, на их стороне – ложь и подкуп, такие вещи стараются скрывать. Если мы начнем трубить об этом на весь мир, то создадим определенные проблемы для противника, когда он понесет отдавать очередной конверт с деньгами. Но пиар это вспомогательный инструмент, основное – работа в судах.

– Все-таки раньше ничего подобного не было, – со вздохом сказала Татьяна Ивановна.

– А раньше вы бы куда побежали? – запальчиво спросил Дмитрий Сергеевич и Раиса Андреевна ответила:

– Известно куда – в горком партии. Там тебе и суд, и прокуратура, и судебные приставы. Удобно – все в одном месте. А сейчас? Не знаешь, куда еще сунуться. И ведь правда на нашей стороне, однако доказать это, похоже, выше наших сил.

– В горком, говорите? В советское время чиновник себе что присваивал? Те блага, которые ему государство поручило распределять: продукты, которых всем не хватало, машины, квартиры, путевки, шмотки заграничные. Чиновник немного этого добра у государства для себя брал, друзей своих не забывал, но обиженных вокруг него не было, потому, что «все вокруг было народное, все вокруг было мое». А теперь? Теперь имущества у государства все меньше и меньше. Пока было имущество – нашлись ушлые люди, которые успели схватить свой кусок. Теперь же приходится отнимать у тех, кто не в силах сам постоять за себя. Я люблю повторять, что капитализм – это общество, в котором все покупается и продается, кроме судебных решений. А им, охотникам до чужого имущества, как раз судебные решения и нужны в качестве инструмента для отъема. Следовательно, платить они готовы именно за такие решения. И объектом их атаки становится не государство, с которого, по большому счету уже нечего взять, а другие собственники, которые по своей наивности сами создали для захватчика условия, в которых он чувствует себя как рыба в воде. Я, ненароком, вас не обидел?

Раиса Андреевна и Татьяна Ивановна притихли, слушая запальчивую речь Расина.

Первой нарушила тишину Раиса Андреевна:

– Игорь Витальевич сказал, что работу в судах они целиком возьмут на себя, – сказала она.

– Другими словами, он вам дал понять, что в моих услугах его компания не нуждается, – едко заметил Расин.

– Позвольте напомнить, что договор вы заключали не с ним, а со мной, – возразила Гусева, – поэтому мы по-прежнему рассчитываем на вашу помощь. Но в этой ситуации, как вы понимаете, мы не можем не считаться с Александровым. Вы уж нас извините.

В этот раз Расин приехал в «Пригородное» по собственной инициативе.

Деревья в небольшом парке уже набрали полную силу июньской зелени, зелени свежей, еще не припорошенной летней пылью.

Однако Расину было не до красот природы. В кабинет Раисы Андреевны он вошел весьма обеспокоенным.

– Что-нибудь случилось, Дмитрий Сергеевич, – спросила Гусева, сразу заметив его обеспокоенность.

– Кажется, случилось, – со вздохом ответил ей Расин, – Регистратор, которому мы передали ведение реестра, принимает много документов от людей Игоря Витальевича и от «Республики». Встречаются они там регулярно, даже перекурить вместе выходят – работы много, всё за пять минут не оформишь. И вот о чем проболтался один из «Республиканцев»: он сказал, что еще до начала скупки акций между руководством «Республики» и Александровым была договоренность, что эту операцию они проводят вместе. Но перед началом скупки Александров «соскочил с темы», отказался в скупке участвовать, причем без какого-либо объяснения причин. А потом вдруг всплыл на другой стороне.

– Может быть это так, а может быть – провокация, – заметила Раиса Андреевна.

– Я тоже так подумал, – ответил ей Расин, – поэтому решил проверить. Есть у меня один знакомый, который регулярно общается в бане с нашими захватчиками. Я его попросил аккуратно задать вопрос первому лицу «Республики» и ответ он получил точно такой же. Я не думаю, что вас разыгрывают, чтобы поссорить с Александровым. Очень это все похоже на правду.

– Может быть, может быть, – задумчиво произнесла Раиса Андреевна, глядя в окно.

– Если это так, – продолжил Расин, – то вся эта скупка акций идет в одни ворота, а видимость борьбы создана, чтобы вы в нее поверили и сами способствовали этому процессу.

В дверь кабинета два раза стукнули, после чего она распахнулась и на пороге появился крупный и немного рыхлый мужчина с бумагами под мышкой.

– Раиса Андреевна, – сказал он, – срочно нужна ваша подпись.

Гусева поморщилась, но, подавив раздражение, сказала:

– Давайте, что там у вас?

Взяв в руки несколько документов, она раздраженно кинули их на стол:

– Ну и какая срочность в моей подписи? Что, нельзя было в общую папку все это положить?

Расин с удивлением наблюдал за происходящим. Заметив удивление Дмитрия Сергеевича, Гусева сказала, указывая рукой на вошедшего мужчину:

– Вот, знакомьтесь, Сергей Сергеевич, наш новый финансовый директор, сотрудник Игоря Витальевича.

Сергей Сергеевич кивнул Расину и, не дожидаясь, ответа, сказал:

– Кстати, Игорь Витальевич сейчас сюда едет и будет минут через двадцать пять. Вы будете еще в это время?

Раиса Андреевна опять поморщилась.

– Буду, куда же я денусь с подводной лодки, – ответила она, но Сергей Сергеевич продолжал стоять посреди кабинета, и тогда Раиса Андреевна сказала, – Сергей Сергеевич, если у вас ко мне больше ничего нет, оставьте нас, пожалуйста. Вы же видите, что мы разговариваем.

Мужчина нехотя повернулся и вышел. Раиса Андреевна вздохнула.

– Давайте выйдем на свежий воздух, сегодня душно что-то.

На скамейке под старой тенистой липой Раиса Андреевна объяснила причину своего бегства из кабинета:

– Вы обратили внимание на то, когда прибежал Сергей Сергеевич и с какой ерундой он ворвался в кабинет?

– И к тому же оказалось, что Игорь Витальевич сюда зачем-то срочно едет, – в унисон добавил Расин.

Гусева кивнула и продолжила:

– Вот и мне кажется, что прослушивают они меня. Я для них более опасна, чем «Республика». С теми хапугами они договорятся, потому, что сами такие же, а от этой бабули, – Раиса Андреевна улыбнулась, – неизвестно чего ожидать Я же по-прежнему все основные наши вопросы на совет директоров выношу, наших там пока большинство, всех этих нынешних молодых, да прытких совхозные тетки не очень жалуют.

– Но вас – то совет директоров жалует?

– Пока жалует, пока мы в одну дуду дудим, а развернись я в другую сторону, так и меня попросят место освободить. Хотя, теперь уже и не попросят. Теперь мы уже миноритарные акционеры. Так, кажется, говорят?

– Сколько акций у противоборствующих сторон?

– У «Республики» около 35 процентов, а у наших друзей – под сорок.

– Так это значит, что скупка скоро закончится. У вашей команды – десять, свободный остается пока пятнадцать, так что конец близок.

– Не знаю, чей конец близок, – Раиса Андреевна грустно махнула рукой. – А вот и Александров подъехал, сказала она, показывая на черный «мерседес».

– Раиса Андреевна, – укоризненно посмотрел на нее Расин, – я все-таки ваш консультант, мне наплевать на интересы Игоря Витальевича, поэтому я хочу, чтобы вы и ваши друзья ни под каким предлогом не позволили кому бы то ни было распоряжаться вашими акциями. Вас сейчас начнут склонять к разным схемам – от продажи до доверительного управления и тому подобного. Бойтесь остаться без возможности непосредственно влиять на расклад сил в акционерном обществе. Вы сейчас со своими десятью процентами можете стать самым главным участником в этом раскладе, потому что к кому вы примкнете – у того и большинство.

– Да, – грустно согласилась Раиса Андреевна, – если только не считать, что они вместе, а мы со своими десятью процентами против них. Пойду я в свой кабинет, вон Игорь Витальевич уже нетерпеливо копытами землю роет.

В воздухе чувствовалось приближение осени.

Старая раскидистая липа в парке над знакомой скамейкой своими густыми зелеными ветками ещё создавала глубокую и прохладную тень, но уже на березах то тут, то там мелькали легкими косицами тонкие веточки, украшенные яркими желтыми листочками.

Расин мог бы не приезжать в «Пригородное», но Дмитрию Сергеевичу очень хотелось воспользоваться поводом и вновь увидеть Раису Андреевну.

Гусева, увидев Расина на пороге своего кабинета, искренне обрадовалась.

– Знаете что, давайте выйдем на воздух, сегодня погода стоит хорошая, глотнем немного уходящего лета, – предложила она.

Сидя на скамейке под деревом Расин спросил Раису Андреевну:

– А эту липу вы сажали?

– Да мы здесь все сажали. И эту липу, и другие деревья. Я здесь не одну сотню деревьев посадила, теперь уже не скажешь, какое мое, а какое нет. Все они мои.

– А как дела с вашими новыми друзьями?

– Да какие они мне друзья. Так, попутчики. Не послушалась я вас, хотя все равно по-другому поступить было невозможно.

– Вы что имеете в виду?

– Помните, вы мне говорили, что своими акциями мы должны держать в узде и наших «друзей» и «Республику»?

– Конечно, помню.

– Не удалось мне так поступить, не смогла я исполнить совет, к сожалению.

– А что случилось?

– Пришлось мне передать эти акции в уставный капитал нового общества с ограниченной ответственностью. У нас там 20 процентов, а 80 процентов у Александрова. Вот теперь они все вопросы и решают. Мы там, как говорится, миноритарные участники, а в самом «Пригородном» нас уже нет.

– Как же так получилось, Раиса Андреевна?

– Давили на меня очень сильно, я уже не буду говорить – кто и как. Все вроде помочь хотят, а цель одна – загнать нас в это общество.

Раиса Андреевна вздохнула, но продолжила уже другим тоном:

– Зато наш народ поднялся, вон машин сколько по дворам прибавилось, квартиры детям многие купили. Все что ни делается – к лучшему. Мы ведь люди старой закваски. Вот нашему совету директоров обещали, что по-прежнему позволят овощи выращивать – мы и рады. Вроде так и должно быть.

– А что с участком на той стороне дороги? Я слышал, что его уже продают?

– Да, его продают. После передачи наших акций Александров быстро помирился с «Республикой» и теперь они приняли решение часть нашей территории продать, как раз ту часть, которая за дорогой. Ну, ничего, деньги нам сейчас нужны, оборудование заменим, урожайность поднимется.

– Вы думаете, что из этих денег вашему обществу что-то перепадет? – Расин вопросительно посмотрел на свою собеседницу.

Раиса Андреевна, в свою очередь посмотрела на Расина, осененная новой мыслью. Потом махнула рукой.

– Да что там переживать! Мы уже не влияем ни на что. Как это все было не наше, так нашим и не стало. Вот меня за глаза зовут хозяйкой. А какая я хозяйка! Это они – молодые хозяева жизни, которые за деньги готовы все купить, вот они – хозяева. А мы так, одно название. Но я им не завидую, нет. Бог им судья, в конце концов, каждый получает по делам своим.

Раиса Андреевна замолчала, вглядываясь в одну ей видимую даль.

Дмитрий Сергеевич взял руку Раисы Андреевны и спросил:

– Раиса Андреевна, можно я Вас поцелую?

И, не дожидаясь ответа, прикоснулся своими губами к щеке этой старой женщины.

Щека у Раисы Андреевны была теплая и сухая, и Дмитрию Сергеевичу в этот момент показалось, что это была щека его мамы.

Пятница, тринадцатое

Пятница, тринадцатое

– Сегодня пятница, тринадцатое…, – произнес механический голос. Звук раздавался из многофункционального телефонного аппарата, стоявшего на столике у изголовья широкой кровати.

Паша протянул руку, выключил режим будильника и голос замолчал, не закончив начатой фразы.

Он продолжил лежать с закрытыми глазами. Паша любил подремать после сигнала будильника еще минут пятнадцать – двадцать, однако этим утром чувство тревоги не позволило ему вернуться в ускользающий сон.

Паша в первый момент пробуждения не понял, откуда вдруг возникло у него это чувство внутреннего дискомфорта и обеспокоенности. От сегодняшнего дня он не ожидал ничего такого, что могло бы представлять опасность, нарушить его планы или причинить какие-либо неприятности. Размышляя об этом, Паша решил, что все дело в совпадении тринадцатого числа с пятницей. К тому же на этот день в астрологическом ежедневнике был напечатан неутешительный прогноз, а прогнозам Паша привык доверять и регулярно их читал, что было всегда поводом для шуток, отпускаемых женой в его адрес.

Придя к этим выводам, Паша успокоился, и чувство тревоги улеглось. Ему предстоял тяжелый день, но, с другой стороны, достаточно обыденный, каких было уже достаточно. Главное событие этой пятницы – назначенное на двенадцать часов судебное заседание по делу о банкротстве «Автотранса».

Павел Павлович не первый год занимался банкротной темой – бизнесом не простым и не дешевым, требующим знания, опыта и, самое главное, связей.

Все это у него имелось в наличии: степень кандидата юридических наук, членство в экспертном совете при ФСФО (Федеральная служба России по финансовому оздоровлению), близкие знакомства с нужными людьми, своя консалтинговая фирма со звучным названием «Фрактор», студенты, пара аспирантов (Паша читал свой курс на юрфаке университета), а, кроме того, недавно купленная просторная квартира, почти новый «мерседес», любимая жена и пятилетний сын.

Паша лежал в постели и мысленно выстраивал сценарий сегодняшнего судебного заседания.

Банкротство «Автотранса» было заказным.

Заказчиком был сам Михаил Григорьевич, что гарантировало после успешного завершения арбитражного спора получение Пашей второй половины солидного вознаграждения.

Конечно, в схеме банкротства, выстроенной Пашей, имелись слабые стороны, но Пашин опыт говорил о том, что все получится как надо, а связи и, самое главное, проделанная им подготовительная работа должны были обеспечить достижение нужного результата.

В основе заявленного им требования о признании «Автотранса» несостоятельным лежал договор на оказание консультационных услуг, стоимостью в полтора миллиона рублей, из которого собственно и возникала задолженность «Автотранса» перед «Фрактором».

По Пашиному замыслу такой договор якобы был заключен еще в июле позапрошлого года, когда был жив бывший генеральный директор «Автотранса». Поскольку под текстом договора, составленного задним числом, тот уже не мог расписаться, то от имени «Автотранса», якобы по доверенности, договор подписал Игорь Смирнов, основной претендент на освободившееся директорское кресло, а при жизни бывшего генерального – его финансовый директор.

Для большей достоверности на акте выполненных «Фрактором» работ решили изобразить подпись бывшего генерального директора и датировать ее апрелем прошлого года, когда генеральный был еще жив. Банкротчикам подпись на акте сдачи-приемки выполненных работ удалось изобразить настолько похожей, что даже графологическая экспертиза вряд ли сможет с гарантией сказать, что незамысловатые закорючки покойного генерального директора принадлежат чужой руке.

Собственно, со смерти генерального директора и начались нынешние беды «Автотранса».

Тот баланс интересов, который существовал между крупными акционерами, моментально рухнул, когда пятидесятилетний генеральный директор внезапно умер от сердечного приступа. А уже через две недели после похорон, Игорь Смирнов, ставший исполняющим обязанности генерального директора, группой акционеров был отстранен от управления предприятием.

Поскольку у Смирнова не было ни денег, ни команды, которая могла бы обеспечить ему победу в нарастающем корпоративном конфликте, то, оказавшись в ноябре прошлого года за воротами предприятия, Смирнов сразу же обратился за помощью к Михаилу Григорьевичу – «Папе», у которого когда-то начинал сам Павел Павлович.

Михаил Григорьевич согласился помочь и, действительно, дал денег, подключил кое-кого из своих юристов, рассчитывая, посадив Смирнова в кресло генерального, присоединить «Автотранс» к своей «империи».

Затем в течение трех месяцев Папа в деятельность Смирнова практически не вмешивался и тот вел тему почти самостоятельно. Неудача Смирнова могла обернуться для Михаила Григорьевича большой удачей: претендент в генеральные обрастал долгами и расписывался в собственном бессилии, после чего на сцене появлялся сам Папа «весь в белом». Самое главное в такой ситуации – не упустить момент. И в начале марта такой момент настал.

Паша открыл глаза и посмотрел на часы у изголовья. Времени лежать в постели больше не оставалось. Стараясь не шуметь, он встал, прошел на кухню и взглянул на наружный термометр: тот показывал плюс один. День начался.

Стоя в ванной под струей теплой воды из душа, Паша опять мысленно вернулся к делу «Автотранса».

После «липового» ноябрьского собрания, которое отстранило Игоря Смирнова от управления предприятием, в декабре тот провел свое заочное собрание акционеров, избравшее его, Смирнова, генеральным директором «Автотранса».

Смирнов по наивности полагал, что как только он напишет заявление в правоохранительные органы, то все сразу кинуться помогать ему возвратиться в «Автотранс». Опытный Павел Павлович считал иначе и сразу сказал Смирнову, что ему надо было тогда немедленно идти в суд, получать определение, а, еще лучше, решение суда, брать пристава, милицию, менять охрану, издавать свои приказы.

Смирнов кивал, соглашался, но, поскольку этот разговор происходил уже в начале марта, разводил руками, и Паша понимал, что Михаил Григорьевич был прав – наступил наилучший момент для захвата им «Автотранса» путем введения на предприятии арбитражного управления.

Паша пил кофе и вспоминал как тогда, в кабинете с плотно закрытыми ставнями, после краткого рассказа Смирнова о положении дел на предприятии, об акциях, о возбужденном по его заявлению уголовном деле, Михаил Григорьевич испытующе посмотрел на Павла и спросил:

– Возьмешься за это дело?

– А кто будет оплачивать нашу работу?

Паша заранее знал ответ, но тянул время, обдумывал ситуацию. Работа сулила хорошие деньги и нельзя было продешевить. Михаил Григорьевич громко хмыкнул и провел рукой по наголо обритой голове:

– Конечно я, кто же еще.

Он поднялся из глубокого кресла и стал ходить по большому ковру, занимающему середину кабинета, обставленного тяжелой старинной мебелью.

Паша посмотрел на Смирнова, тот, не поднимая, глаз водил ложкой по краю блюдца. Они были в кабинете Михаила Григорьевича уже сорок минут.