Текст книги "Галопом по космоворотам (СИ)"
Автор книги: Александр Бычевский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
16
Если бы не крышесносная попойка, то собравшиеся восхитились предусмотрительностью пони. Тот отправил помощников на склад, где хранились серые рясы в таком количестве, что ими можно заменить надоевшую бланкость. Когда те вернулись, он прошептал что-то на ухо Хьюго, а после произнес мистически-грандиозное:
«И облачил он всех в серые рясы»
Толпа не понимала зачем это нужно? Ведь пить бормотуху всяко лучше, чем облачаться в какие-то рясы.
«И облаченные имели доступ к божественной амброзии»
Толпа никак не отреагировала. Хьюго насмешливо смотрел на пони, который цокнул два раза языком, сказал: «Сейчас, малыш».
«Одевшись в серые рясы они получили «бухлотон»
– Почему в серые? Это потому что безымянный ассоциируется с серым? Я правильно понимаю? Хотя… – зануду трезвенника перебил алкоголик элус.
– Серые так серые, мы правильно понимаем? Чтобы дальше пить бормотуху, надо переодеться? – пони кивнул. – Да без проблем, а где еще бормотуха!?
– Вот-вот, угощайтесь…
Незнакомец вырвал графин из рук Джалинды и жадно присосался к горлышку, будто там эликсир вечной жизни, а не напиток, делающий его податливым животным, потому что после трех глотков даже самый стойкий пришелец с планеты Аврелий мог лишь мычать и идти туда, куда указывает рука, надеясь, что там божественный нектар. Хьюго едва не поддался искушению попробовать его, и придаться увеселенью вместе с толпой, но пони стукнул копытом по его ступне так, что тот взвыл.
– Поить, не пить, – как дилер произнес пони. Хьюго не удалось найти поддержку в глазах Джалинды, и тогда он наконец-то созрел, чтобы направить свою паству, да и паства тоже созрела, потому что бормотухи оставалось на несколько минут, а что будет потом? – ему не хотелось знать.
– И отправились они в паломничество в древний город, чтобы узреть воочию чудо за семью цепями! – заверещал Хьюго так, что казалось затихла вся вселенная, чтобы узнать, как будет развиваться эта история дальше? «За семью цепями», – прокричала толпа, как тост, приподняв графины и бутылки к небу, а после ритуально отхлебнув, они слегка покачнулись. Тогда-то подручные пони начали раздавать серые рясы, которые с огромным трудом подняли на такую высоту, не раздав все тем бедолагам, что стояли у лестницы, так до конца, не определившимся: здесь лучше, чем в очереди или нет?
– А почему они, всё-таки, серые? А не фиолетовые там? Или не знаю зеленые? – перебил Хьюго тот же трезвенник, пока остальные развлекались ужасной мини-игрой от которой хотелось разрыдаться: как надеть рясу?
Когда «священный акт переодевания» достиг средины (все скинули с себя одежды), и толпа на крыше оказалась голой, за редким исключением, ведь трезвенник единственный, кто сумел пропихнуть голову в прорезь – Хьюго велел им спускаться вниз: «И спустились они с крыши вниз, чтобы единым строем выдвинуться…», – его перебил пони из чьих ноздрей вырывался пар, потому что он закипал из-за глупости молодого человека.
– ТЫ С ЛУНЫ СВАЛИЛСЯ, МАТЬ ТВОЮ, ХЬЮГО!? ОНИ ЖЕ БУДУТ ПРЫГАЮТ С КР…
– Минуточку! Минуточку! «Мать твою, Хьюго?!», – минуточку! – с особым энтузиазмом трезвенника произносил единственный, облаченный в рясу. – У него есть имя!?
Те, кто стояли на краю крыши не хотели больше жить в лживом мире, где у безымянных есть имена, и обещают, что бормотуха будет течь рекой, а та заканчивается на самом интересном месте! Никто из них не верил, что обаятельная Джалинда вернется, пополнив запасы, ведь она хилый человечек, который не сможет поднять все на крышу для продолжения крышесносной попойки. Стоявшие на краю крыши устроили пришельцопад.
Джалинда в отличии от пони по имени Карлан-Карл сумела выменять талоны на «бухлотон», который подвезут на фурах к небоскребу. И не нужно быть с планеты Пьянь, чтобы распознать ту самую бормотуху, делающую с двух глотков податливыми даже ббм. Бормотуха же, которую выменял на талоны КК внешне похожа на «бухлотон», но за знаменитой этикеткой синего цвета таилась жалкая пародия с названием «бормотуха-ля-пивнуха» и голубой этикеткой. Чтобы быть податливым, безропотным и не попадать головой в рясу, восхищаясь каким-то безымянным, обещающим бланки и розовых пони – «бормотуха-ля-пивнуха» нужно практически не выпускать из губ, потому что её эффект пропадает всего за несколько минут. Как раз столько перешептывались те, кто оказались на крыше, пока трезвенник распалял толпу, выкрикивая обвинения в адрес обманщиков, недавно стоявших на импровизированной сцене. Закончив перешептываться, толпа собралась линчевать «богомерзкого пони, этого шарлатана Хьюго, и убогого ящера», правда пока они собирались, то потеряли тех из виду, но трезвенник сделал верный вывод, что они смылись на грузовом лифте.
– МЫ ПОЙМАЕМ ЭТИХ УБЛЮДКОВ… – кричал трезвенник, ещё больше распаляя толпу.
– МЫ ЧЕТВЕРТУЕМ ЭТИХ ТВАРЕЙ! – кричало голое создание похожее на вздутый прыщ.
– И МЫ НАЙДЕМ «БУХЛОТОН»! – прогремел голос элуса.
Толпа завелась, как тысячи двигателей, которым требовалось бухлотопливо. Если простить обман они бы еще сумели, ведь за годы, проведенные в очередях сколько случалось подобных историй? Может даже на этой крыше? Но простить, что бормотуха кончилась, да ещё оказалась не с планеты Пьянь? Выше их сил и не соответствует духу крышесносной попойки. Теперь, они не сумевшие попасть головами в дырки из-под ряс, атакованные ветром, сбрасывающим одежду на головы, стоящих в очередях – хотят одного: мести.
– Я РАЗОРВУ ЭТОГО БОГОМЕРЗКОГО ПОНИ НА ЛОСКУТЫ! – кто-то сильный раздвинул железные двери лифта, скрывающее шахту, чтобы крикнуть это вдогонку обманщикам.
– Технически – это будет очень сложно, – оглянув с ног до головы бескожее создание, успокаивающим тоном проговорил Хьюго.
– Ничего-с, страшного-с, мы убежим-с, – облизываясь говорил Прохвост, которому явно нравились подобные забеги.
КК паник. Он уткнулся мордой в зеркало, разглядывая отражение своих глаз, которое удручало, как избитый сюжет: гениальный план, где учтены мельчайшие детали и едва приступив к задуманному, оказывается, что все детали невозможно учесть, и все идет не так, как надо. КК горько взоржал, а после жалобно прохрипел, чтобы Хьюго достал ему из подсумка сигару.
– Я слышал, что капля никотина убивает лошадь, – занудно произнес бывший компьютерный чип.
– Он-с, адский-с, пони-с, Хьюго-с! Ему-с только-с власть-с.
– Прохвост? Может Апони? – доставав сигару и прикурив спросил Хьюго.
– Может-с, Афоня? – Прохвост прикусил себе язык, чтобы не сказать в конце «с», потому что «Афоня-с» очень похоже на ящерное ругательство, приблизительный перевод которого «УЕ-puta-lo».
– Да закройтесь вы нахер, я думаю! – выпустив клуб дыма прохрипел КК, а после вдарил Хьюго копытом еще раз по ступне, тот сжал зубы вместо того, чтобы обрушить на его голову единственное проклятие выученные за столь короткую жизнь. – Вы не смотрите на меня, будто я расклеился, ничего подобного! – без пяти минут человек понимал, что КК расклеивается, но решил смотреть на того иначе, ведь тот всё-таки попросил об этом. – Нам нужна Джалинда, мы не побежим без Джалинды.
– А что у вас с Джалиндой? – Хьюго глянул на пони, с сигарой в зубах, а после перевел взгляд на свое отражение, словно удивляясь тому, что произнес это вслух.
– Хью, ответь? Ты серьезно? Или Кубовски стер тебе память? Что с тобой нахер происходит? Кто такая Джалинда? Что у нас с ней? Я думал ты просто решился явиться и разыграть нашу идею с церквушкой и подземной заварушкой, и все ведь походило на это? Я чего-то не понимаю? – Хьюго неуверенно кивнул. – Каждый раз, когда я смотрю в твои глаза, то вижу не того парня, которого знал и которого знала Джей, а какого-то потерянного идиота, который не понимает, что он делает и главное зачем?
– Дела-с…
– КК, послушай, – выдавил из себя Хьюго после долгой паузы. – Вообще-то я не тот Хьюго…
– Что значит не тот Хьюго? – недоумевал КК. – Не неси чушь!
– Приехали-с!
Даже будучи без пяти минут человеком – Хьюго понимал, что перед ним нечто величественное, вызывающее восхищение даже у существ другого вида. За открывшимися дверями их ждала Афродита. Фойе позади нее устлано телами. Но были и те чьи головы ещё не прильнули к полу из-за единственного желания – жадно смотреть на величественную статую, опоившую их своей красотой. Им ненужно ничего: не гнева, который хочется обрушить на головы обманщиков, не лестницы, по которым можно бежать в попытках их догнать. Им всего-то нужен ещё один взгляд таивший в себе царство грез. Им хотелось верить, что это царство никогда не перестанет пленить. Что там будет она и «бухлотон».
– Хоть кто-то из нас не лажает, – взоржал КК, как все богомерзкие пони с планеты Окум.
– О чем ты, Карл? – спросила Джалинда, смотря как тот зубами пытается снять подсумок, который во время бега будет стачивать лямкой кость.
– Ладно, запрыгивайте…
– Что случилось?! Почему ты меня тащишь под локоток Хьюго?
– Задумка-с не удала-с…
Броня много раз спасала Прохвоста от разгневанных женщин в очередях и этот случай не стал исключением. Он отскочил к Хьюго, который хотел что-то сказать Джалинде, но та шикнула, как змея, заставив Прохвоста издать какой-то брачный звук. От второго удара его спас Хьюго, заметив, как Джалинда переменилась: как для него странно-шифровано, но ужасающе для КК – ее глаз начал отбивать морзянку, челюсть съехала направо, а ноздри раздулись будто хотят втянуть весь воздух, чтобы богомерзкий пони задохнулся. Непонятно откуда из её носа или приоткрытого рта вырвался звук «ха», а после она начала ронять на голову КК проклятье за проклятьем, которые Хьюго запоминал, чтобы сказать те Доку и Джонни, когда они вернутся.
– Слышите-с?
Где-то на шестидесятом лестничном пролете, что эквивалентно тридцатому этажу, расталкивая всех пришельцев несется бизос, существо похожее на бизона, но худее его в два раза, и быстрее в четыре. На его спине сидит единственный трезвенник. Единственный, кто справился с рясой. Не умолкающий ни на минуту, ведь всю жизнь ждал момента, когда сможет не прослыть занудой, а вдохновителем: «Дамы и господа, пришельцы и пришельки, чудовища и красавицы, не валитесь с ног! Внизу есть «бухлотон»!», – и всё же голые пришельцы считали его занудой, ведь он слишком долго подводил к тому, что есть бормотуха.
– Потолок затрясся… – неуверенно проговорила Джалинда.
– По наши души, – довольно заржал КК. – Прыгайте, живо!
Первым на пони прыгнул Хьюго, тот издал тяжелый вздох, но стоял так, как подобает жеребцу подобного калибра – с высокоподнятой головой. Следом за ним взгромоздился Прохвост, который на просьбу скинуть свою каменную броню лишь презабавно начал цедить сквозь зубы растянутый звук «с». КК по-прежнему стоял с высокоподнятой головой, но его ноги с непривычки подрагивали. Когда на него взгромоздилась Джалинда, он прокричал, что ненавидит её.
На улице картина оказалась такой же, как в фойе. Она устлана пьяными туловищами, заметив которые у Хьюго появилась идея, как задержать преследователей.
– Нужно разбить все бутылки!
– И как ты, мать твою, предлагаешь это сделать? – кряхтел КК.
– У меня нет матери, только два отца, – он выпустил носом воздух и глянул через плечо на Джалинду, которой шутка показалась примитивной.
– Прохвост, ты не мог бы… – тот перебил Хьюго.
– Я думал-с, что-с ты-с не попросишь-с, но… – Прохвост замолчал.
– Не тяни за хвост!? Говори!? – шипел КК, уменьшая скорость на случай, если ящер созреет для прыжка или что тот собирался сделать?
– Не упоминай-с мою-с бабушку-с Захвост всуе, богомерзкий-с пони-с! Я в завязке-с с бормотухой-с, и боюсь-с, что если-с влечу-с туда-с…
– Мама говорила: «Джалинда, милая, нужна тебе эта художественная академия? Будь бюрократом!», – по тону КК распознал начало истерики, которая всегда начиналась одинаково, поэтому сбавил темп, чтобы сбросить Джей, ведь когда та становится неконтролируемой, то лучше держаться от нее подальше. А раз он убегает, то точно не остановится, когда та завопит что-нибудь грубое. – «Хотя можно стать инженером и взорвать сраный космоворот и всех его обитателей, а?».
Мать Джалинды та ещё советчица, но сейчас, сидя на КК, который остановился, чтобы её скинуть – она понимает, что взорвать сраный космоворот –единственная мудрая мысль, принадлежавшая матери, и, если ей представится возможность его взорвать – она её не упустит.
– Пожалуйста, Прохвост! Ведь это же лучше, чем стоять в очереди?
Любой проведший в очереди сколько Прохвост, услышав «очередь» вспоминает о драгоценных минутах, которые никогда не вернуть. К тому же этот жалобный взгляд засратого котенка, пыхтящий богомерзкий пони и дамочка, походившая на звезду, которая вот-вот сколлапсирует вынуждали согласится с голосом звучащем в голове: «Лучше-с прыгнуть-с сейчас-с, чем-с помереть-с с ними-с». Сделав жест языком, а после высунув тот так, чтобы узнать направление ветра, словно для его задумки – это требовалось, он попросил КК остановиться.
Время растянулось, как центральная очередь. Казалось, что первую из бессчетного числа бесконечностей Прохвост переглядывался с Хьюго, пытаясь разглядеть ответ в глазах нового друга: увидит ли он его снова? Вторую бесконечность он с презрением смотрел на открытый контейнер фуры, и будь у него на одну бесконечность побольше, он непременно бы кинул несколько колкостей КК, который жевал нижнюю губу, размышляя о чем-то далеком. Жадно облизнувшись Прохвост кинулся в сторону фур. КК начал набирать ход.
– Мы не можем бросить его! – как мальчишка возмущался Хьюго.
– Прохвост пожертвовал собой, чтобы…
Джалинда прервалась на полуслове. Толпа разъяренных голых пришельцев остановилась в фойе, увидев, как из фуры вытекает ценная амброзия. Как она смешивается с кровью, внутренностями, мозгами тех, кто упал с крыши. И неизвестно кому приходилось трудней: толпе, увидевшей это, или Прохвосту, который под сотней разъяренных взглядов полз ко второй фуре, чтобы повторить свой кувырок. Часть толпы оцепенела из-за того, что ящеру с каменистой броней хватило сил и гибкости сложиться колесом и прокатиться по второй фуре. Оттуда он не вышел. Зато пришельцы, что бежали за троицей, уже вывалились из фойе, обогнав трезвенника и занырнули в сладкую бормотуху, даровавшую им забытье. Правда повезло не всем, а потому возглавляемые трезвенником, голые пришельцы – всё-таки бежали за троицей.
К голой толпе присоединялись другие пришельцы, сбрасывая с себя одежды, ведь бежать голышом вместе с какой-то разъяренной толпой – всяко лучше, чем стоять в очереди. Быть может они убегают от какой-то вселенской опасности? Или бегут в сторону бланков? Никто не знал, но не исключал, что все куда проще: старое-доброе линчевание. Их это устраивало.
– Ты говорил, что бормотуха сработает! – верещала Джалинда.
– Технически она сработала, – в защиту КК сказал Хьюго.
– Ты вечно его покрываешь, Хью! Вечно ты на его стороне!
– Да я даже не тот Хьюго…
– Хватит нести этот вздор! Тот не тот! – фыркнул КК.
Обернувшись назад Джалинда увидела лавину пришельцев, к которым присоединялись стражи порядка, получивших приказ сверху: «Сбрасывать одежды, бежать, не задавать вопросов», – ведь начальству проще сказать, что это «первый ежегодный голый марафон», чем пытаться объяснить вышестоящему начальству почему пришельцы, стоявшие веками в центральной очереди – сбрасывают с себя одежды и бегут за каким-то богомерзким пони? К тому же «забег» снимет вопросы на счет того, почему не удалось сдержать толпу, бегущую за Серебряным, имея столько стражей порядка? А потому, поняв, что забег – узаконен самой бюрократической вселенной толпа из лавины постепенно начала превращаться в рой, заполонивший всё собой.
17
– Цветочек…
– Ты издеваешься!? Какой я тебе цветочек, Саймон!?
Разъяренный шелест и занесенные лозы, походившие на кнуты, побудили Дока посмотреть на Флора под другим углом. Даже слегка склонив голову налево тот по-прежнему оставался цветочком. Док медленно отползал в сторону входной двери, обползая Митю и Витю.
– Давай проясним? Почему ты пытаешься меня убить?
Из неприятельского шелест превратился в зловещий, повторяющий раз за разом фамилию Кубовски. Флор почернел, что согласно энциклопедии означало, что любое прикосновение теперь смертельно, а потому корчиться на полу больше нет времени. Док заелозил руками и ногами по полу, как родственник Прохвоста, а после юркнул туда, где в старой вселенной находилась комната, надеясь, что оттуда удастся спастись через окно. Доли секунды хватило, чтобы понять – он загнал себя в кладовую и выбраться из этой ловушки возможно не удастся. Док не собирался сдаваться, а потому прильнул к двери и хватал с полки все, что плохо лежит, швыряя в лозы и листья Флора, которые тот совал в приоткрытую дверь.
– Делаешь вид, что ничего не было!? – замогильно шелестел цветок.
– Только не говори, что мы с тобой весело провели время, а потом я оставил тебе номер и не брал трубку? – истерично хихикал Док.
Цветок не сумел оценить юмор. Он издал шелест многовекового леса, где теряются туристы и куда-то пополз.
– Цветочек? Флор? Или как там тебя, мать твою!? Я не могу взять в толк чего ты хочешь от меня!? Ты можешь сказ… – Док вспомнил, как представители планеты Флор обижаются на слово «сказать» вместо «шелестеть», а потому осекся на полуслове, чтобы хоть как-то попытаться наладить контакт с раздраженным цветком.
– Приправы, консервы, банки небольшой запас талонов на черный день, – перечислял вслух Док, пытаясь придумать, чтобы из этого могло его выручить в битве с ополоумевшим цветком?
Док задержал дыхание прислушиваясь, как Флор волочит что-то металлическое по полу, шелестя на манер леса перед дождём, чтобы Док не услышал свист... БАМ! В дверь врезался топор. Полетели щепки.
– Да мать моя, вселенная! Объясни уже что-нибудь!?
Ещё удар. Острие топора зловеще улыбалось. Док улыбался в ответ. На короткое мгновение Док отдался целиком и полностью мысли о том, что не так представлял свою смерть. Быть растерзанным медведями? – запросто. Попасть в какую-нибудь черную дыру и бесславно погибнуть подобно прадеду? – с учетом количества нырков в кротовые норы такую вероятность нельзя исключать. Те варианты, где в его смерти виновна Марта, Сара, Хьюго и Уолли, а теперь еще гипотетически и Джонни и Н. Хьюго – он прогнал, чтобы не впасть в яму отчаяния, где из-за собственного идиотизма он отправил всех, кого любил в космоворот УниТаза. «Мало кто вообще представляет свою смерть», – заключил он, смотря на острие топора, которое расчертило воздух в считанных сантиметрах от шеи, и будь это не цветок, а какой-нибудь проворный человек, то всё уже давно закончилось, поэтому Док решил не дожидаться конца, а попытаться ещё раз выведать у цветка почему тот жаждет его смерти?
– Пожалуйста, Флор, объясни мне прежде, чем убивать!
– Я всегда знал, что ты подлый человечишка, Кубовски! Жалкий, маленький, трусливый человечишка, и сейчас твоя натура хочет вытянуть еще времени? – Флору больше не нужен топор. В щели протиснулись лозы, похожие на омерзительные склизкие щупальца.
– НУ ДАВАЙ, УБЛЮДОЧНЫЙ ЦВЕТОК! УБЕЙ МЕНЯ! У МЕНЯ ЖЕ НЕТ НИКАКИХ ДЕЛ, КРОМЕ КАК СДОХНУТЬ В ЭТОЙ ПАРОДИИ НА ДОМ! КТО-НИБУДЬ ДРУГОЙ НАЙДЕТ ВСЕЛЕННУЮ, КОТОРУЮ Я СМЫЛ В УНИТАЗ, МАРТУ И МОИХ ДРУЗЕЙ! А Я ВОТ ПОМРУ ЗДЕСЬ… – отчаянно орал Док.
Эти жалобные крики ввели Флора в замешательство. Чёрный цвет сменился на неопределенный серый, похожий на утреннюю дымку: «Повтори, что ты сказал?», – заинтересованно прошелестел он и Док слово-в-слово повторил, но на полтона тише, чтобы настроение цветка вновь не окрасилось в чёрный.
– То есть ты хочешь сказать, что ты Саймон Кубовски из другой вселенной?
– Бинго!
Когда у людей заезжают шарики за ролики, то всегда есть что-нибудь оповещающее, как сигнал тревоги о том, что нужно бежать: истеричный смех, крокодильи слезы, сорокаэтажная матерная конструкция. Дом заполнился едва различимым писком, Флор смешал в себе все краски и снова схватился за топор, а после рванулся рубить мебель, стены, фотографии, всё, куда мог дотянуться его гнев. Док немо наблюдал, подыскивая момент, чтобы сбежать.
– Я думал этот ублюдок явился, чтобы вернуть мне мой облик! – удар топором по фотографии, где Док и Марта обнимаются на фоне луны. – Мой бланк! – удар по воздуху. – Мою жизнь…
Писк стал напоминать ультразвук. Чувствительные барабанные перепонки молодого Дока готовы взорваться, он закрыл ладонями уши, но все казалось бесполезно. Рухнув на пол, он заворочался, поглядывая то на Витю, то на Митю, которые спали безмятежным сном. И где-то среди этого насилующего мозг и душу звука, прорезались ироничные мысли Дока: «Только представь, что ты валяешься из-за писка какого-то цветка, словно в сраном комиксе про парней в трико?», – это развеселило его, что звучащий смех через боль показался Флору симфонией агонии, которую они делят пополам. Флор погладил листом топор, напомнив себе, что тот по-прежнему острый.
– Ты же Кубовски? – Док испуганно моргнул глазами. – Тогда ты вернешь мне мою жизнь и облик!
– Я не совсем понимаю, – Флор погладил листом топор, чтобы напомнить Доку о том, как понимать. – Ты не цветок с планеты Флор?
– Ты точно Кубовски!? Да! – раздраженно шелестел он.
У Дока много догадок кем может являться Флор. Он не мог понять голова болит от их количества или от звона в ушах, поэтому самым простым и верным оказалось спросить: «Кто ты?». Цветок перемялся с лозы на лозу, окрасился в цвет летней травы и прошелестел «Уолли». Док дебильно оттопырил нижнюю челюсть, словно ему только что сказали: «Вселенные смываются в УниТазы, понимаешь, дружочек?». Он уселся на пятую точку, а после принялся изучать Флора то с одного, то с другого ракурса, пытаясь найти хоть что-то напоминающее о старом друге. Голова болела от количества вопросов, которые Док сумел скомпоновать в один:
– Может, ты расскажешь, что случилось, а я попробую, ну знаешь? – они оба сомневались сможет ли он помочь.
– Хорошо, Кубовски, я расскажу тебе свою историю, – прошелестел с весенней усталостью Флор, словно этот лучик общения отогреет после холодной, одинокой зимы.
– А сколько проспят эти? – Док прекрасно знал, что около пяти часов, но решил установить более прочный контакт.
– Около пяти часов.
– И пожалуйста? Опусти топор…
Флор как-то забавно пискнул, а после топор воткнулся в пол.
