Текст книги "Трагедия и доблесть Афгана"

Автор книги: Александр Ляховский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 63 страниц)

Пирьях (10 км юго-вост. Пишгор) – разработка месторождений велась взрывным способом. Всего в этом районе использовалось около 40 шахт глубиной до 30 м. Добычу вели группы по 50 чел. Средний доход от их реализации – свыше 100 млн. афгани в год.

Мабаин (11 км сев. – вост. Пишгор), где разрабатывалось 20 шахт глубиной 30–40 м. Среднегодовой доход – свыше 50 млн. афгани.

Зарадхак (13 км сев. – вост. Пишгор). Здесь расположено около 20 шахт. Среднегодовой доход свыше 60 млн. афгани.

Разработка изумруда осуществлялась под руководством мятежников группировки ИОАП. Рудники по добыче драгоценного камня тщательно маскировались, прикрывались средствами ПВО. Взрывные работы велись, в основном, в ночное время, отделение камней от породы производилось днем. Всего ежегодно группировкой ИОАП в Пакистан реализовывалось изумруда на сумму свыше 200 млн. афгани (более 5 млн. дол.). По оценкам западных специалистов, при определенных условиях доходы могли быть увеличены в 10 раз.

Для проведения горно-взрывных работ на скальных грунтах использовались бурильные станки японского производства. На рудниках в ущелье Дархиндж руководство работами по добыче драгоценных камней осуществляли французские и западногерманские горные инженеры.

Кроме разработки изумрудов мятежники Ахмад Шаха осуществляли добычу лазурита в уезде Джарм (провинция Бадахшан).

По имевшимся у нас данным, финансовые средства, полученные от продажи на внешнем рынке только изумрудов (основные покупатели Франция, Пакистан, Индия), покрывали около половины всех потребностей ИОАП в современном вооружении, боеприпасах и обмундировании.

Некоторая часть необходимых средств удовлетворялась за счет внутренних источников: сбор продовольствия с лиц, имеющих собственные земельные владения, в размере от 10 до 20 % урожая и до 50–60 % с лиц, арендующих земли, принадлежащие мятежникам; сбор денежных средств с работников партгосаппарата (включая военнослужащих, сотрудников МГБ и МВД), торговцев и т. д. в контролируемых районах, в размере от 5 до 15 % дохода в зависимости от должности, членства в НДПА, степени сотрудничества с госвластью. Сбор денег с выходцев из Панджшера в Кабуле (собрано 8 млн. афгани); пополнение вооружения и боеприпасов за счет дезертиров из армии, МГБ и МВД; нападения и захват транспортных средств на коммуникациях в зоне контроля.

Начиная с 1986 г., крупных операций против отрядов Ахмад Шаха не проводилось. Все ограничивалось главным образом нанесением авиационных и огневых ударов, которые в высокогорных условиях были малоэффективными (дробили скалы). К этому времени Масуд из обычного полевого командира вырос в крупную политическую фигуру, известную всему Афганистану и за его пределами.

После провозглашения правительством ДРА курса на национальное примирение, 13 января 1987 г. в районе кишлака Базарак (15 км сев. – вост. Анава) Масуд предпринял попытку выйти на переговоры с партийно-государственными органами уезда Панджшер. Однако его представителям было предъявлено провокационное требование сложить оружие, то есть была сделана очередная попытка действовать против «льва Панджшера» с позиции силы. В ответ на это последовал отказ от всяких контактов с госвластью.

Несмотря на то что никаких договоренностей достигнуто не было, 18 января 1987 г. в отряды панджшерской группировки ИОАП поступило указание о прекращении неспровоцированных боевых действий против советских и правительственных войск. Однако некоторые руководители республики продолжали прилагать усилия, направленные на втягивание советских войск в бои с отрядами Масуда. От представителей МГБ ДРА постоянно поступали сведения о враждебных актах, совершаемых отрядами А. Шаха, которые после проверки зачастую не подтверждались.

Основываясь на своих целях, без учета того, что с конца января 1987 г. в зоне, контролируемой Масудом, установилось неофициальное перемирие, 13 февраля правительство ДРА уезд Панджшер и всю провинцию Парван объявило зоной боевых действий. Но даже в этих условиях руководитель ИОАП продолжал проявлять сдержанность, стремясь избежать потерь и сохранить силы для решительных действий после вывода советских войск.

Основные усилия в это время он сосредоточил на проведении практических мероприятий по активному заселению зоны влияния мирным населением, осуществлении восстановительных работ, сооружении хозяйственных и социальных объектов (дорог, школ, мечетей, больниц и т. д.), налаживанию мирной жизни населения. Такая политика объективно была выгодна для советского военного командования, так как вела к уменьшению потерь наших войск и стабилизации обстановки в этом районе, и оно всячески поощряло Масуда к ее продолжению. Но это не устраивало власти в Кабуле, которые рассматривали такие действия как сговор советских военных с Ахмад Шахом.

В течение первого полугодия 1988 г. с учетом заключенного негласного соглашения с Ахмад Шахом (в октябре 1987 г. руководитель Оперативной группы Министерства обороны СССР в Афганистане в конспиративном порядке встречался в Кабуле с одним из соратников, доверенным лицом Масуда – Кудусом) его отряды фактически не обстреливали советские войска ни в пунктах дислокации, ни на маршрутах. Не подвергались обстрелам и правительственные войска. Однако работа по их разложению велась постоянно, а в случае открытия огня афганскими военнослужащими последние получали в ответ мощный удар. Предпринимались меры и по расширению зоны контроля (например, захват Коран-о-Мунджана). Но такое положение не устраивало функционеров НДПА.

Учитывая непримиримость Ахмад Шаха, афганское руководство стремилось во что бы то ни стало «с помощью русских» провести операцию против Масуда и неоднократно ставило этот вопрос перед Комиссией Политбюро ЦК КПСС по Афганистану. При этом речь явно шла о его личном уничтожении, так как, по мнению афганцев, в противном случае «Лев» снова сможет быстро восстановить боеспособность своих вооруженных формирований и будет по-прежнему представлять серьезную угрозу для режима НДПА.

Мне довелось в этот период участвовать в работе советского военного командования, пытавшегося договориться с Ахмад Шахом и избежать боев с его отрядами, поэтому остановлюсь на этом подробнее.

В начале 1988 г. тогдашний министр обороны СССР Д. Т. Язов потребовал подготовить и провести операцию в Панджшере и южных районах провинции Тахар в феврале-марте. Однако, по мнению руководства ОГ МО СССР в Афганистане и командующего 40-й армией, во-первых, в зимних условиях это было нереально, а во-вторых, поставленную цель (именно уничтожить лично Ахмад Шаха) этими действиями достигнуть все равно бы не удалось. Об этом неоднократно докладывалось руководству, но понимания позиции военного командования в Афганистане достигнуть не удавалось.

Тогда генерал В. Варенников приказал провести воздушное фотографирование районов, где предполагалось проводить операцию, а также подготовить необходимые обоснования для его выступления на заседании Комиссии Политбюро ЦК КПСС по Афганистану. Такие документы мы подготовили и 14 февраля улетели в Москву, где представили аэрофотоснимки «сложного рельефа» местности (районы Хост-о-Ференг, Фархар, Варсадж и др.), сплошь заваленной снегом, и соответствующий доклад с обоснованием нецелесообразности операции против отрядов Масуда в зимних условиях. В итоге… операцию отложили. Мы же сосредоточили главное внимание на проведении с Ахмад Шахом мирных переговоров.

После подписания соглашений в Женеве весть о выводе советских войск из РА руководство ИОАП восприняло как устранение главного препятствия в осуществлении своих обширных планов по созданию «Исламского государства» на севере и северо-востоке Афганистана. Учитывая настроения и пожелания подавляющего большинства населения контролируемой зоны (в том числе и мятежников подчиненных вооруженных формирований), Ахмад Шах категорически запретил вести боевые действия против советских войск.

В этот период Масуд прилагал усилия по нормализации жизни в Панджшере – основном районе дислокации группировки ИОАП. 28–29 мая 1988 г. в Дашти-Риват (42 км сев. – вост. Руха) он провел совещание главарей ИОАП, где были обсуждены вопросы, связанные с экономическим и хозяйственным восстановлением и освоением районов, освобожденных советскими и правительственными войсками, а также рассмотрены проблемы размещения возвращающихся в Панджшер беженцев (возвратилось около 30 тыс. чел.).

Несмотря на сложность этой проблемы, Ахмад Шах прилагал большие усилия, чтобы процесс возвращения беженцев не прекращался. Это было связано с ростом численности потенциальных призывников в будущую «армию» ИОАП и с желанием Масуда иметь достаточный резерв в ходе дальнейшей борьбы за власть. В конце июля лидер ИОАП совершил инспекционную поездку по Панджшеру, проконтролировал ход строительных, ремонтных и сельскохозяйственных работ. В беседах с местными жителями он заверял их, что войны в долине больше не будет, и обещал им дополнительную материальную и финансовую помощь для восстановления разрушенного и запущенного хозяйства. После вывода советских, а затем и правительственных войск из Панджшера весной 1988 г. отряды Масуда закрепились в этом районе и летом начали «вползать» на Южный Саланг (севернее Кабула), проводя тактику постепенного разложения и склонения на свою сторону застав правительственных войск на магистрали Кабул – Хайратон. Личный состав застав начал уходить (в том числе ушли рота МВД и рота МГБ с офицерами). Такое развитие событий вызвало крайнюю озабоченность Наджибуллы. В связи с этим снова встал вопрос о проведении операции против Ахмад Шаха. Но выгодно ли это было нам?

Информация для анализа

О некоторых аспектах деятельности группировки ИОАП Панджшерская группировка оппозиции во главе с Ахмад Шахом Масудом (ИОАП) в последнее время все больше выступает в качестве базовой вооруженной силы ИОА (лидер Б. Раббани) в центральных и северных провинциях страны. Ее деятельность осуществляется по следующим основным направлениям:

расширение зоны своего контроля с созданием органов местного управления;

отказ от активных действий против советских войск в интересах сохранения сил и средств и усиление вооруженной борьбы против соперничающих с ИОАП бандгрупп ИПА. Так, в конце июля-начале августа с. г. по указанию А. Ш. Масуда объединенные отряды ИОАП (до 900 чел.) начали активные боевые действия против групп ИПА (общий главарь У. Фарид) в провинциях Каписа и Парван;

привлечение на свою сторону вооруженных групп ИОА из различных районов страны (Бадахшан, Балх, Баглан, Нуристан и пр.) с переходом их в оперативное подчинение Ахмад Шаху;

реализация планов по тыловому обеспечению боевой деятельности будущей «армии» ИОАП против госвласти, инженерному оборудованию контролируемых районов (расширение и реконструкция коммуникаций для сокращения сроков вывоза драгоценных камней и доставки оружия и боеприпасов из Пакистана), усилению контрразведывательного и контрольно-пропускного режима;

укрепление связей с местным населением, оказание ему всесторонней помощи в нормализации жизни, обеспечении товарами первой необходимости и т. п. Особое внимание при этом уделяется долине реки Панджшер. 2 августа с. г. сюда прибыл Ахмад Шах Масуд и впервые за все последние годы остановился в собственном доме в Базараке. Лидер ИОАП проводит многочисленные встречи с представителями различных районов Панджшера, обсуждая практические вопросы оказания материальной помощи населению в восстановлении жилого фонда, дорог, разминировании местности, строительстве школ и т. п. Положительно относится к установлению прямых связей панджшерских купцов с советскими представительствами в РА.

Ахмад Шаха в Панджшере регулярно посещают ныне проживающие в Кабуле выходцы из этого района, в том числе члены НДПА и военнослужащие. Никаких враждебных действий против них не отмечено. По имеющимся сведениям, около 5 тысяч семей панджшерцев, вынужденных ранее покинуть долину, намерены вновь вернуться сюда на постоянное место жительства.

В политическом плане ориентация Ахмад Шаха Масуда пока окончательно не определилась, хотя очевиден в целом ее антипуштунский характер. Категорически отвергая возможность сотрудничества с режимом Наджибуллы, лидер ИОАП негативно оценивает деятельность пешаварского (в подавляющем большинстве пуштунского) руководства вооруженной оппозиции, особенно Г. Хекматияра (ИПА).

По отношению к нынешнему режиму занимает непримиримую позицию и утверждает, что никогда не пойдет на контакт с ним по следующим причинам:

существующая система власти нежизнеспособна и слаба, в силу чего заключать с ней союз не имеет смысла;

любые попытки установить связи с Наджибуллой немедленно пресекаются пешаварским руководством и режимом Пакистана путем прямого нажима и угрозой блокировать поставки оружия и боеприпасов;

союз с госвластью невозможен и по идеологическим соображениям, так как невозможно отказаться от исламских лозунгов, обеспечивающих в течение длительного времени эффективность борьбы с правительством РА…

По признанию самого Ахмад Шаха, у него нет особых проблем в отношении Советского Союза, и в целом он склонен к установлению прямых контактов. Однако для этого, по его мнению, еще не созрели условия, необходимо подождать дальнейшего развития событий и в зависимости от их хода принимать конкретные решения. В течение полугода активных действий против советских войск Ахмад Шах не ведет.

В конце июня-начале июля с. г. в Панджшер прибыла комиссия по нацпримирению, в состав которой вошли видные авторитеты – выходцы из Панджшера, проживающие в настоящее время в Кабуле. Через несколько дней сюда же прибыла делегация ИПА из Пешавара (около 20 человек) для осуждения вопросов, связанных с организацией личной встречи Масуда с Г. Хекматияром. Однако лидер ИОАП отказался от контактов с обеими делегациями, назначив для ведения переговоров с комиссией по национальному примирению ответственного за зону Панджшер известного бандглаваря Махмуда.

Независимость поведения Ахмад Шаха в отношении руководства «Альянса-7» все больше становится главным объектом противоречий между Г. Хекматияром и Б. Раббани.

Вместе с тем Масуд вынужден подчеркивать свое уважительное отношение к лидеру ИОА в связи с тем, что от последнего в определяющей степени зависит бесперебойность поставок оружия и боеприпасов из Пакистана.

…Целесообразно продолжить работу по установлению прямых контактов советской стороны с лидером ИОАП, так как альтернатива этому – нанесение БШУ по базам и отрядам Ахмад Шаха Масуда – реальных положительных результатов ни с военной, ни тем более с политической точек зрения не даст и может привести лишь к дополнительным осложнениям на втором этапе вывода советских войск…

(Выдержка из доклада представителя ГРУ ГШ ВС СССР, 11 августа 1988 г.)

Руководство Оперативной группы МО СССР и командование 40-й армии выступало за непроведение операции против отрядов Ахмад Шаха, так как считало это бессмысленным.

Документ

(Секретно)

Министру обороны СССР

генералу армии товарищу Язову Д. Т.

Докладываю.

Об Ахмад Шахе Масуде… В настоящее время А. Шах является фигурой, которая пользуется непререкаемым авторитетом у населения и располагает сильными отрядами с высокими бойцовскими и пропагандистскими качествами. Проводимая им продуманная социальная политика и агитационно-пропагандистская работа (строительство мечетей, школ, больниц и дорог, обеспечение населения товарами первой необходимости и т. д.) пользуется широкой поддержкой народа. А. Шах категорически запретил своим формированиям вести боевые действия против советских войск, что ими неукоснительно соблюдается. Одновременно он продолжает выступать как непримиримый противник госвласти, хотя и воздерживается пока применять силу, если правительственные войска не стреляют (что отвечает политике национального примирения).

Однако, по нашему мнению, сложившиеся препятствия на пути сближения Наджибуллы и А. Шаха преодолимы, хотя президент же считает, что Масуд сейчас не пойдет ни на какие контакты.

24 августа с. г. на заседании Ставки ВГК советскими военными представителями в РА была предпринята очередная (в течение 1987–1988 гг.) попытка обратить внимание афганского руководства на необходимость незамедлительного разрешения этого важного вопроса. В отношении Ахмад Шаха нужны кардинальные меры, и в первую очередь политические. Наджибулла, соглашаясь, сказал, что действительно, реальной угрозой для режима сейчас является не «Альянс-7», а отряды Ахмад Шаха Масуда.

В то же время он заявил «Товарищи Шеварднадзе Э. А. и Александров В. А. (псевдоним Крючкова В. А. – Примеч. авт.) во время визита в Афганистан в начале этого года ориентировали, что с Ахмад Шахом надо вести переговоры, но если он от них откажется, то его банды необходимо решительно бить». При этом Наджибулла в присутствии министров ВС РА дал понять, что главная роль в решении этого вопроса (то есть бить А. Шаха) должна отводиться 40-й армии. Далее он отметил, что у него (президента) есть достоверные данные о связях А. Шаха с ЦРУ. Учитывая это, продолжал Наджибулла, можно ясно себе представить стратегический замысел А. Шаха: отторгнуть от Афганистана 14 (хотя фактически их 12) северных провинций, запустить туда американцев и поставить Советский Союз перед фактом. Ответил президенту, что ничего исключать нельзя, но затронутую проблему надо изучить (по этим вопросам мною дана информация совпослу тов. Егорычеву Н. Г. и представителю КГБ СССР тов. Ревину В. А.).

На наш взгляд, принятие предложения президента о втягивании 40-й армии в бои с А. Шахом может поставить наши войска в крайне тяжелое положение на втором этапе вывода их из Афганистана. Несомненно, будут дополнительные большие потери и вообще их организованный вывод в установленные сроки может быть сорван. При этом достичь цели – уничтожить именно А. Шаха – невозможно, так как надо точно знать, где он находится, а это исключено – агентурная разведка Афганистана не может справиться с этой задачей уже 8 лет. Кроме того, такие действия наших войск явятся прямым нарушением Женевских соглашений. Этот шаг нанесет трудновосполнимый ущерб престижу Советского Союза, а также вызовет отрицательную реакцию внутри нашей страны… любое их нарушение негативно скажется на авторитете СССР.

…Можно сделать следующие выводы:

Главной опасностью для существующего режима в сложившейся ситуации является внутренняя оппозиция (так называемый «второй эшелон»), а среди всех ее руководителей в первую очередь Ахмад Шах Масуд. Этот вывод не является новым и делается в течение двух последних лет, но политические шаги в отношении этой фигуры остаются неизменными (и даже они часто сползают к военным мерам).

На завершающем этапе и после вывода советских войск следует ожидать, что Ахмад Шах активизирует свои действия по захвату северных провинций. В первую очередь сосредоточит свои усилия на магистрале Кабул – Хайратон.

Время, когда можно было сблизиться с А. Шахом, диктуя ему свои условия, сейчас фактически упущено, и он стал практически неуязвим. Однако возможности установления с ним контактов не исчерпаны. Поэтому афганскому руководству необходимо предлагать ему максимально возможные уступки, идти с ним на любые компромиссы. Он должен знать, что будут удовлетворены все его условия, включая предоставление автономии северным провинциям и т. п.

В перспективе Ахмад Шах может вырасти в крупного политического деятеля, с которым Советскому Союзу, по всей видимости, придется сотрудничать, и нам выгодно иметь его союзником, а не противником.

Учитывая это, советские оперативные службы должны как можно быстрее установить с ним прямые контакты, тем более что, по признанию самого А. Шаха, у него нет к этому особых препятствий.

Варенников, август 1988 г.

Начиная с осени 1988 г. афганское руководство, в том числе Наджибулла, наконец поняли, что Масуд среди «второго эшелона» вооруженной оппозиции является фигурой номер один, и выразили готовность предложить ему видный пост в коалиционном правительстве, включая пост министра обороны. Но на все эти предложения Ахмад Шах ответил отказом. Принадлежа к таджикскому меньшинству Афганистана, Масуд понимал, что он вряд ли будет когда-либо пользоваться большим влиянием в столице, которая является оплотом пуштунов.

Занимая своими силами (более 10 тыс. чел.) исключительно выгодное оперативно-стратегическое положение (относительно жизненно важных для страны коммуникации Кабул – Хайратон и главной авиационной базы в Баграме), Масуд был уверен, что при любом развитии событий в Афганистане он сможет захватить ключевые позиции и диктовать свои условия. Реально оценивая складывающуюся ситуацию в результате подписания Женевских соглашений, он не претендовал на ответственные посты в правительстве РА, а в качестве основной задачи рассматривал расширение зоны влияния ИОАП.

После начала вывода советских войск Ахмад Шах резко активизировал свои действия по усилению влияния и расширению контролируемой зоны в основном за счет северных провинций – Баглан, Тахар, Бадахшан, Кундуз, Саманган и по склонению на свою сторону главарей отрядов других исламских партий. В результате этого обострилась вооруженная борьба за зоны контроля между отрядами ИОАП и ИПА. Боевые столкновения между ними, охватив зеленые зоны Чарикара и Каписы, распространились и на ущелье Горбанд. Используя нарастающий поток беженцев, возвращающихся в Павджшер из Кабула, мятежники ИПА развернули на коммуникации Кабул – Джабаль-Уссарадж открытый террор против панджшерцев. В частности, 7 августа в районе Лагмани (17 км южнее Джабаль-Уссарадж) ими было сожжено две автомашины, расстреляно 9 человек, возвращающихся в Хиндж.

После захвата вооруженными отрадами оппозиции Кундуза, афганское руководство вновь обратилось к СССР с просьбой провести операцию против Масуда, считая его основным виновником этой акции. Но у советского военного командования были другие сведения, и оно продолжало линию на проведение с ним переговоров. В частности, Ахмад Шаху было направлено письмо за подписью генерала армии В. Варенникова. В нем говорилось:

«Уважаемый господин Ахмад Шах Масуд! По нашему мнению, уже давно настало время совместно подумать, что может быть сделано для установления мира народами северных и северо-восточных провинций Афганистана. Очевидно, надо посоветоваться о решении по организации управления этими районами, хотя это вопрос чисто внутренний, то есть афганского народа. Но все-таки в качестве первого шага можно было бы рассмотреть Ваши предложения об администрации провинции Кундуз, чтобы не допустить впредь таких тяжелых последствий, какими для жителей этого города стали события августа 1988 г.

По нашему мнению, губернатором этой провинции, например, должен быть авторитетный, уважаемый народом человек, истинный мусульманин, способный поддерживать мир в провинции и благосостояние народа, можно было бы назвать конкретные фамилии кандидатов.

С указанным предложением обращаемся лично к Вам, так как знаем Вас как человека, приложившего много сил в целях обеспечения мира не только в Панджшере, но и во многих других провинциях Афганистана. Это особенно наглядно отмечается в 1988 г.

Надеемся, что Ваше стремление к миру, а также правильное понимание наших целей, которые тоже полностью отражают мир и благополучие, позволят Вам ответить на это письмо в ближайшее время, за что заранее благодарим. Ответ желательно направить через одно из доверенных Вам лиц, которое мы знаем лично».

В августе резко обострилась обстановка и на Южном Саланге.

Причинами этого обострения явились провокационные действия обстрелы правительственными войсками кишлаков, расположенных вблизи магистрали, где, по мнению афганского командования, находились душманы. Появились жертвы среди населения. Старейшины тратились с просьбой прекратить огонь. Вместо выполнения этой просьбы дополнительно была выдвинута 2-я пехотная дивизия (пд) правительственных войск, которая начала систематически обстреливать кишлаки, контролируемые мятежниками, с целью вызвать ответные действия с их стороны и затруднить, а возможно, и сорвать вывод наших войск, спровоцировать развертывание боевых действий, пытаясь втянуть в них части 40-й армии. Несмотря на то что на встрече с представителями 40-й армии августа мятежники просили прекратить обстрелы и предупреждали проведении ответных мероприятий, 2-я пд не только не прекратила, о даже усилила огонь, в том числе и по ночам.

11 августа через Саланг прошла колонна советских войск, выводимых в Советский Союз, которую мятежники пропустили беспрепятственно. Но 15 августа они провели акцию против правительственных колонн, о которой предупреждали. Ими было уничтожено 30 автомобилей, 2 БРДМ, убито 40, ранено 20 военнослужащих. Захвачено ЗГУ, около 100 единиц стрелкового оружия. Взято в плен 50 солдат. При этом они обстреляли сначала колонну афганской армии, пропустили без выстрела шедшую за ней советскую колонну, а затем совершили нападение на колонну царандоя. В последующие дни было уничтожено еще 29 машин.

Дальнейшему обострению обстановки на Саланге опять-таки послужили действия 2-й пд, которая с 17 августа начала занимать позиции на перевале Саланг непосредственно вблизи от наших застав. В ответ на это мятежники начиная с 18 августа практически блокировали перевал, выставив на каждом повороте дороги вооруженные группы численностью в 15–50 чел. Беспрепятственно пропуская советские колонны, они фактически парализовали движение афганских колонн.

Только благодаря вмешательству со стороны советского военного командования 19 августа 2-я пд была возвращена в Джабаль-Уссарадж, что позволило стабилизировать обстановку в указанном районе. Принятыми экстренными мерами удалось загасить, а затем и ликвидировать инцидент – вместо постов МВД и МГБ были поставлены заставы 40-й армии, отряды А. Шаха от магистрали отведены, оставлены только наблюдатели. Однако моджахеды препятствовали передаче сторожевых застав, занимаемых советскими войсками в этом районе, подразделениям афганских вооруженных сил. По существу, в то время на Южном Саланге установилось своеобразное двоевластие.

Примечательным в этом плане является рассказ советника командира 18-й пд полковника В. М. Тиунова:

«В начале сентября после успешного завершения операции по освобождению Кундуза дивизия возвратилась к месту постоянной дислокации в Мазари-Шариф. Командование и личный состав дивизии находились в приподнятом настроении, испытывая чувство гордости и воодушевления оттого, что они с честью выполнили возложенную на них задачу.

В это время начала поступать информация о том, что отряды Ахмад Шаха Масуда в районе Южного Саланга жгут и грабят сопровождаемые царандоем колонны с продовольствием и боеприпасами, проходящие из Хайратона в Кабул. Обстановка там складывалась тревожная.

Где-то в середине месяца командир дивизии и я почти одновременно каждый по своим каналам получили распоряжения, которыми предписывалось принять в Хайратоне сводную колонну транспортного полка тыла афганской армии и машин частного сектора (в общей сложности около 800 автомобилей), загруженных продовольствием, и обеспечить их проводку в Кабул.

Для нас такая задача явилась полной неожиданностью, так как до этого мы через Саланг колонну ни разу не сопровождали, хотя и имели определенный опыт вождения колонн по северным районам страны. Поэтому с получением такой задачи мы провели серьезную предварительную подготовку к маршу.

20 сентября колонна начала выдвижение в афганскую столицу. До перевала Саланг мы прошли без происшествий. Правда, вдоль дороги то тут, то там попадались обгоревшие КамАЗы и наливники. Некоторые из них еще дымились. Видимо, были подорваны совсем недавно. Это, конечно, не добавляло энтузиазма, но заставляло быть еще бдительней и осторожней.

Неприятная неожиданность нас поджидала сразу же, как только командный пункт дивизии прошел через туннель перевала Саланг. На спуске на обочине дороги нас встретил командир разведывательного батальона дивизии, которого сопровождали два офицера в форме царандоя.

Один из офицеров передал командиру дивизии генералу Саид Азаму запечатанный конверт с письмом. Тот взял его, вскрыл и начал читать. Я еще обратил внимание, что, по мере того как он читал письмо, выражение его лица менялось и он начал бледнеть. Генерал поднял на меня глаза и сказал: «Пусть ваш переводчик переведет…» Хочу заметить, что Саид Азам довольно прилично владел русским языком и свободно мог бы сам пересказать текст письма, но, как он потом мне признался, от волнения и негодования просто боялся спутать русские слова.

Письмо было от Ахмад Шаха Масуда. Сейчас я не берусь привести его дословно, честно говоря, я и не пытался его запомнить, но общий смысл был таков – Ахмад Шаху стало известно, что 18-я дивизия выдвигается на Южный Саланг с задачей выставить сторожевые заставы и со временем взять под охрану дорогу до Джабаль-Уссараджа. Он предупреждал, что в случае попытки выставления постов против частей дивизии будут вестись боевые действия до их полного уничтожения. Письмо было заверено подписью и печатью.

Прочитав письмо, командир дивизии несколько минут молчал, а затем сказал: «Мне, генералу, дивизия которого взяла Кундуз, придется объяснять душманам, какую я получил задачу. Но что остается делать, иного выхода не вижу. Ведь за сохранность колонны я отвечаю головой».

Тут же мы написали ответ, в котором сообщили Ахмад Шаху, что дивизии задач по охране дороги не ставилось, а главной ее целью является сопровождение колонны с продовольствием до Кабула. Командир дивизии вручил это письмо «офицеру царандоя». Он попросил подождать примерно два часа, пока придет ответ от Ахмад Шаха. Для нас эти два часа тянулись очень долго. Наконец ответное письмо привезли. В нем говорилось, что командование «повстанцев» разрешает начинать движение, но предупреждает, чтобы колонна двигалась до Джабаль-Уссараджа без остановок, так как каждая остановившаяся с солдатами машина будет обстреливаться.

В серьезности такого предупреждения мы смогли убедиться, когда проходили Южный Саланг. В промежутках между сторожевыми заставами 40-й армии, особенно там, где заросли подходили прямо к дороге, открыто сидели группы вооруженных моджахедов (человек по 10–15 в каждой) в зеленых штормовках и пуштунках, а на господствующих высотах располагались позиции безоткатных орудий и крупнокалиберных пулеметов.

Можно только представить, чего стоил нам этот путь под прицелами душманов. Но Ахмад Шах слово свое сдержал и единственный раз за последние два месяца пропустил беспрепятственно в Кабул колонну, сопровождаемую подразделениями афганской армии».