Текст книги "Грузинские народные новеллы"

Автор книги: Александр Глонти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

ТИГР – ЗАЩИТНИК КОТА

Пахал однажды крестьянин на краю деревни землю. Увязался за быками кот. Бегает по пашне, резвится, бабочек да кузнечиков подстерегает.

Пробежал мимо тигр. Увидел кота и остолбенел:

– Ты, – говорит, – братец, видно из нашего рода, только отчего ты так отощал?

Кот прикинулся бедняжкой и отвечает:

– Разве не знаешь, царь зверей, каково нам приходится у человека?

– Что ж это за человек? Покажи мне злодея, я с ним расправлюсь, – посулил коту тигр.

Кот повел тигра и показал ему крестьянина, идущего за плугом. Тигр упрекает человека:

– За что, – говорит, – ты мучаешь моего сородича? Видишь, как он отощал. Должен я с тобой из-за него побороться.

– Хорошо, – согласился крестьянин, – воля твоя, схожу домой за силой, и поборемся.

– Ступай, – отвечает тигр, – мы тебя тут подождем.

– Только смотри – не сбеги, – предупреждает крестьянин. – Да лучше я привяжу тебя веревкой к дереву, пока обернусь!

Привязал крестьянин тигра, вырезал себе из сука дубинку, подошел к тигру и говорит:

– Вот она, моя сила! – и так отделал тигра, что чуть всю кожу с него не содрал. Прыгает тигр, извивается от боли, землю и небо не может отличить друг от друга. Столько лупил его крестьянин, что мы с тобой подоспели бы на подмогу.

Поколотил крестьянин тигра, отпустил и говорит:

– Ступай теперь, и как станешь хвалиться, тотчас же вспоминай обо мне.

Тигр бредет, еле ноги волочит. Увидел кота, вздохнул и говорит:

– Дивлюсь я, как еще дух в тебе держится в руках такого зверя!

(М. Чиковани. Грузинские народные сказки. I, Тб., 1938, стр. 43-44.)

СИЛА ЧЕЛОВЕКА

Приковал как-то бог-отец к скале цепями дэва. Дэву никогда не приходилось видеть людей. Раз он взмолился богу:

– Господи всемогущий, столько времени томлюсь я здесь. Сжалься надо мной, отпусти, хочу поглядеть на того, кого зовут человеком. Слышал я, будто никто на всей земле не может его одолеть. Пойду отыщу его и сражусь.

Бог отвечает:

– Хорошо, отпущу, только знай, человек поборет тебя и погубит!

Не послушался дэв и пошел искать человека. Дорогой видит, со всех ног бежит лисица.

– Ты кто, человек? – спрашивает ее дэв.

– Нет, господин, лиса.

– Куда ж ты так бежишь?

– Да вот видишь – стадо козлов пасется. Хотела я утащить козленка, а человек увидел и чуть дух из меня не вышиб!

– А ну, – говорит дэв, – покажи мне этого человека!

– Нет, дорогой, и близко не подойду, он что-то прячет под мышкой. Увидит нас, вытащит, прищурится, щелкнет, и дух из нас вон!

Дэв не поверил и силой повел лисицу, чтоб показала ему человека. Идут, видят – стадо буйволов.

– Это и есть люди? – спрашивает дэв.

– Эх, господин! Если бы! – отвечала лисица. – Человек их всех сгонит, накинет на шею тяжелое бревно, сам пойдет за ними, взмахнет кнутом и заставит работать.

Пошли они дальше. Нагнали табун лошадей.

– Это и есть люди? – спрашивает дэв лису.

– Нет, господин! Люди самих их поймают, поставят что-то на спину, вскочат и погонят.

Пошли они дальше, видят – стадо козлов.

– Вот это и есть люди? – спрашивает дэв.

– Нет, что вы! Вон видишь, один человек скольких коз пасет. Во-он тот, маленький!

– Пошли! – позвал дэв лису, да не тут-то было. Пришлось дэву идти одному. Пастух увидел его, напугался, да собрался с духом и кричит:

– Слава богу, сбылось мое желание. Сколько времени прошу бога, чтоб показал мне тебя. Хочу с тобой побороться!

Дэв приблизился к нему и сказал:

– Ты и есть человек?

– Да, я и есть! – гордо отвечал человек.

– Давай сразимся, – сказал дэв. Человек согласился, да предупредил:

– Что делать? Видишь, свидетелей у нас нет, чтоб поглядеть, кто кого поборол.

– Ну так ступай приведи кого-нибудь, пусть поглядит.

Пастух сделал один-два шага и идет обратно:

– Не пойдет так дело. Я уйду, а ты удерешь! Что тогда делать? Давай-ка я лучше тебя свяжу!

Связал пастух дэва и, чтоб поглядеть, крепко ли, велит ему:

– А ну шевельнись!

Дэв шевельнулся, да и порвал кое-где веревки. Тогда пастух связал его еще крепче, взял большой топор, ударил по шее и снес голову.

А господь бог кричит с небе дэву:

– Говорил я, человек поборет тебя. Никто на всей земле не может одолеть человека.

(М. Чиковани. Грузинские народные сказки, I, Тб., 1938, стр. 200-201.)

17. Хлебное зерно (стр. 59) – «Пурис марцвали». Сказитель Давид Квривишвили, село Карагаджи Каспского района, 14.XII, 1937 г. (Гл., Картлийские сказки и легенды, Тб., 1948, стр. 226-228; Новеллы, стр. 206-209).

18. Женское лукавство (стр. 61) – «Калис шари». Записано А. Миракишвили (Избранные грузинские народные сказки, под ред. Е. Б. Вирсаладзе, Тб., 1958, стр. 351-352), А-А, 1360.

19. Счастливец (стр. 63) – «Бедниери каци». Сказитель Т. Чагунава, запись В. Кахидзе («Комунисти», № 4, 1963; Грузинские сказки, составление, предисловие, примечания А. А. Глонти, в серии «Народная мудрость», II, Тб., 1964, стр. 426).

20. Праведник и лгун (стр. 64) – «Цру да мартали». Сказитель Фида Квицинадзе, село Бершуети Горийского района, 30.I. 1940 г.

21. Сын бедняка (стр. 66) – «Гариби кацис важи». Сказитель Фида Квицинадзе, село Бершуети Горийского района, 3.2. 1940 г. (Гл., Новеллы, стр. 147-148).

22. Хозяин-дурак и работник (стр. 68) – «Брикви батони да моджамагире». Сказитель Давид Нозадзе, село Али Хашурского района, 23.VII 1948 г. (Гл., Новеллы, стр. 151-152).

23. Слепой судья (стр. 71) – «Брма мосамартле». Сказитель Баграт Татишвили, село Тквиави Горийского района, 28.1. 1941 г. (Гл., Новеллы, стр. 193-194).

24. Про бедняка (стр. 72) – «Гариби каци». Сказитель Фида Квицинадзе, село Бершуети Горийского района, 27.2.1941 г. (Гл., Новеллы, стр. 140-143).

25. Гость (стр. 74) – «Стумари». Сказитель Фида Квицинадзе, село Бершуети Горийского района, 29.1. 1940 г. (Гл., Новеллы, стр. 172-174).

26. Царь и работник (стр. 76) – «Хелмципе да моджамагире». Сказитель Дмитрий Гелашвили, село Мцхетиджвари Хашурского района, 31.VII. 1948 г. (Гл., Новеллы, стр. 176-177).

27. Царь и свинопас (стр. 78) – «Александре Македонели да мегоре». Сказитель Фида Квицинадзе, село Бершуети Горийского района, 29.1. 1940 г. (Грузинский народный эпос, запись, обработка, предисловие и примечания А. А. Глонти, 1952, стр. 87-88).

Варианты: 1. «Предания об Александре Македонском» (Т. Разикашвили, Грузинские народные сказки, II, Тб., 1952, стр. 137-143); 2. «Повесть об Александре Македонском» (Гл., Гурийский фольклор, стр. 203-204); 3. «Александр Македонели» (СМОМПК, вып. 10, отд. II, Тб., 1890 стр. 37-44; Ср. А. А. Глонти. Грузинская народная новелла, II, Тб., 1966 стр. 182-189). А-А, 922.

28. Царь и слуга (стр. 80) – «Мепе да мсахури» (К. А. Сихарулидзе. Народные сказки, Тб., 1938, стр. 80-81).

29. Царь и визири (стр. 82) – «Мепе да везиреби». Записано П. Мирианашвили (Сказки, 1903, стр. 5-7; также: Грузинские сказки, составление, предисловие и примечания А. А. Глонти, в серии «Народная мудрость», II, Тб., 1964, стр. 459-460). А-А, 922.

Варианты: 1. «Царь и старик» (журн. «Джеджили», № 6, 1895 г); 2. «Бравый солдат» (М. Г. Машурко. Имеретинские сказки, СМОМПК, вып. 33, отд. III, Тб., 1904, стр. 10-12); 3. «Мельник» (А. Г. Мартиросов и Г. М. Имнаишвили, Кахетинский диалект грузинского языка, исследование и тексты со словарем, Тб., 1956, стр. 112); 4. «Царь и работник», сказитель Дмитрий Гелашвили, село Мцхетиджвари Хашурского района, 31.VII, 1948 г. (Гл., Новеллы, стр. 176-177); 5. «Три задачи» (К. С. Дзоценидзе, Верхнеимерское поднаречие, Тб., 1973, стр. 483-485); 6. «Сколько звезд на небе». Запись Бернарде Неаполитанского, XVII в. (Старинные записи грузинских сказок (XVII в.), тексты с исследованием и вариантами издал проф. М. Я. Чиковани, «Мравалтави», I, Тб., 1964, стр. 81).

1. СКОЛЬКО ЗВЕЗД НА НЕБЕ?

У одного царя был друг мудрец, и царь очень его любил. Невзлюбил мудреца один из визирей царя и решил про себя извести его. Пришел визирь к государю и говорит ему:

– Все кругом твердят, что ваш друг умник и мудрец. Велите ему узнать, сколько звезд на небе и где находится сердцевинка земли.

Царь позвал друга и велел:

– Узнай-ка, дружок, сколько в небе звезд и где лежит сердцевинка земли?

Друг опечалился и ушел. Сел на дороге и отдался думам. Прошел мимо путник и спросил его:

– Скажи мне, отчего ты грустишь?

– Не до того мне, чтоб с тобой толковать!

Путник пошел дальше своей дорогой, а мудрец опомнился и побежал за ним. Расскажу, говорит, тебе мою заботу, может, и поможешь чем-нибудь. Царь велел мне узнать, сколько звезд на небе и где лежит сердцевинка земли.

Путник сказал ему:

– Возьми обрей своего мула, шерсть отнеси царю. Сколько, скажи, здесь шерстинок, столько и звезд на небе. Потом сядь где-нибудь и тверди: здесь сердцевинка земли; не веришь, пусти гонцов на все четыре стороны света, пусть проверяют.

Обрил царев друг своего мула и понес шерсть царю.

– Принимайтесь, – говорит, – считать. Сколько здесь шерстинок, столько и звезд на небе. А сердцевинка земли там, где я сижу. Не верите, шлите гонцов на все четыре стороны света, пусть проверяют.

Государь призвал четырех гонцов, дал им еды на дорогу и велел ехать на все четыре стороны света.

Про гонцов с тех пор и слыхом не слыхать.

(«Мравалтави», I, 81).

2. МЕЛЬНИК

Жил один государь. Было у него семь визирей. Позвал он их как-то к себе и сказал:

– Даю вам сроку семь дней, узнайте, сколько на небе звезд, где сердцевинка земли и что у меня на уме. Узнаете – награжу, нет – так казню.

Опечалились визири: где им сосчитать звезды? Как найти сердцевинку земли? Как узнать, что у царя на уме? Ходят, грустят, считают звезды на небе, да разве их сочтешь? Мерят землю, да никак не измерят, путаются. Ходили-бродили, сели передохнуть у мельницы.

Мельник спросил их:

– С чего вам так взгрустнулось?

– Царь задал нам три задачи, а мы не можем разрешить их, – пожаловались визири.

– Выдумали, отчего грустить! Я вам помогу! – утешил их мельник.

– Если поможешь, выручишь нас из беды! – обрадовались визири.

Наступил седьмой день. Визири идут к мельнику.

– Отдайте мне свою одежду, а один из вас пусть станет за мной – велел мельник.

Пошли все к царю, а царь спрашивает:

– Ну, узнали или нет? – а сам потирает руки.

Мельник отвечает ему:

– По моему подсчету должно быть сто миллионов. Не верите – пересчитайте сами!

Где царю было пересчитать!

– Ну, а где сердцевинка земли?

Мельник ударил ногой о землю и сказал:

– Вот она тут, самая сердцевинка! Не верите – проверьте сами!

Царь покачал головой и спросил:

– Ну, а что у меня на уме, знаешь?

– Знаю! Ты думаешь, что я твой визирь. А я никакой не визирь, а мельник!

Царь хлопнул мельника по плечу и похвалил:

– Вот молодец так молодец!

(А. Г. Мартиросов и Г. М. Имнаишвили. Кахетинский диалект грузинского языка, Тб., 1956, стр. 112.)

3. ТРИ ЗАДАЧИ

Один государь объявил своим визирям:

– Задам вам три задачи, – справитесь – хорошо, нет – так снесу вам головы.

– Задавай, – говорят визири, – справимся – хорошо, нет – так сами знаем закон.

– Узнайте, сколько дней ходу с востока до запада, какова высота с земли до неба и сколько сребреников я стою!

Визири попросили три дня на размышление. Хлопочут, хлопочут, а толку никакого. Вот уже и третий день на исходе. Опечалились визири. Подошли к берегу одной реки. Моста нигде не видно. Видят, на том берегу табунщик сзывает табун. Переправил он табун на этот берег и спрашивает у визирей:

– Чего, братцы, приуныли?

– Задал нам царь три задачи. Не отгадаем – завтра утром снесет нам головы.

И рассказали про три задачи.

– Не тужите, а скажите царю: что тут отгадывать? Хотели мы найти самого бедного человека во всем царстве. Он отгадает. Тут я и приду.

Ушел табунщик.

Наступило утро. Царь позвал визирей:

– Ну, говорите, отгадали или нет?

Визири подтолкнули вперед табунщика.

– Ты, что ли, горемыка, ответишь на мои вопросы? – удивился царь.

– Отгадаю – хорошо, нет – так снеси мне голову! – отвечал табунщик.

– Ну, так сколько же дней пути с востока до запада? – спросил царь.

– Один день.

– Как так – один?

– Солнце утром встает на востоке, а к вечеру уже садится на западе.

– А какова высота с земли до неба?

Табунщик вытащил клубок шелковой пряжи, подал царю и сказал:

– Вот как эта нить! Хочешь, проверь сам!

Приунывший царь спросил наконец:

– Сколько же сребреников я стою?

– Иисус Христос был получше тебя, а стоил тридцать сребреников. За тебя, верно, дадут меньше.

Государь решил не отпускать от себя табунщика.

– Табун у меня. Пасу я его, отпусти, – попросил табунщик.

Царь все равно не отпустил его и поставил при себе судьей, а за ослушание выколол глаза. Так праведно судит слепой судья, что лучше и не надо! Узнал про это Христос, сел на мула и поехал поглядеть: каков таков судья, что судит лучше меня? Едет Христос на муле, видит – женщина идет теленка привязывать. Христос и говорит ей: это мой скакун, моего мула! Подхватил теленка и увел с собой. Женщина за ним: верни, кричит, это не скакун, а теленок!

Пошла жаловаться к слепому судье.

Христос говорит:

– Господин, издалека иду я. Дорогой привалило мне счастье, мой мул родил скакуна. А тут пристала ко мне эта женщина, мой, говорит, это теленок, а не твой скакун. Скорей рассуди нас и отдай мне моего скакуна.

– Погоди, дорогой, не до скакуна мне теперь, я разглядываю золотых рыбок на дереве, – отмахнулся от него судья-слепец.

– Где это, ей-богу, видано, чтоб золотые рыбки на дерево взбирались? – удивился Христос.

– А слыхано ли, чтобы мул скакуна родил?

Убедился Христос, что судья праведный человек и что теперь есть правосудие, вернул слепцу зрение и отправился восвояси.

(К. С. Дзоценидзе. Верхнеимерское поднаречие, тексты, Тб., 1973, стр. 483-485.)

30. Два вора (стр. 84) – «Ори курди» (Л. Агниашвили, Грузинские сказки, Тб., 1890, стр. 121-133).

Варианты: 1. «Сказка о ловком воре» (СМОМПК, вып. 24, отд. II, Тб., 1898, стр. 53 56); 2. «Вор» (П. Умикашвили, Народная словесность, под ред. М. Я. Чиковани, IV, Тб., 1965, стр. 106-110); 3. «Дядя и племянники» (там же, стр. 112-118); 4. «Качала» (там же, стр. 181-124); 5. «Султамхутави» (А. А. Глонти. Картлийские сказки и легенды, Тб., 1948, стр. 140-143); 6. «Вдовий сын» (Гл., Новеллы, стр. 155-158); 7. «Вор» (К. А. Сихарулидзе. Детский фольклор, Тб., 1938, стр. 167-169); 8. «Сын вора» (Архив отд. фольк. Института истории грузинской литературы АН ГССР им. Ш. Руставели, № 280); 9. «Два вора» (там же, № 457); 10. «Воры» (там же, № 619); 11. «Вор» (там же, № 472); 12. «Дядя и племянники» (там же, № 653); 13. «Большой и маленький вор» (там же, стр. 487) и др. А-А, 950, 1525.

Исходя из цикла грузинских фабльо о двух ворах, можно сделать вывод: 1. Воры – братья, или побратимы, или дядя с племянником, или двоюродные братья; 2. Оба очень ловкие; 3. Обкрадывают казну богатого царя; 4. По приказу царя для поимки воров у казны ставят бочку с дегтем или другую западню; 5. В ловушку попадает старший вор; 6. Сотоварищ, чтобы замести следы, срезает ему голову и прячется; 7. Царь и его слуги ищут воров, вешают труп без головы на перекрестке дорог и ставят сторожей; 8. Младший вор опаивает сторожей, похищает труп и прячется; 9. В конце царь одаривает его или выдает за него свою дочь. Таковы главные элементы сюжета этого популярного народного фабльо.

Грузинские народные фабльо о двух ворах очень колоритны. Их острые диалоги, внутренний ритм, характеры персонажей, живой юмор и сатирический настрой реалистически отражают быт народа. Есть основания думать, что грузинские племена знали мотив двух воров с незапамятных времен, во всяком случае задолго до нашей эры.

Со слегка измененным мотивом двух воров мы встречаемся в египетском народном фабльо «Сказка о Рампсините». В отличие от грузинского египетское фабльо связывает сюжет с исторической, по предположению, личностью – царем Рампсинитом.

У царя Рампсинита, читаем мы в египетском фабльо, было несметное богатство. Позвал он зодчего и велел построить из тесаного камня сокровищницу. Зодчий со злым умыслом уложил один камень в стене так, что его легко было вынуть, и открыл тайну своим двум сыновьям. Царь заметил, что из казны стали исчезать сокровища. Поставил он западню, в которую и угодил один из братьев. Другой брат отрезал ему голову и спрятался. По приказу царя труп с отрезанной головой повесили на стену и приставили к нему сторожей: кто, мол, заплачет при виде его, того и поймают. Мать воров в отчаянии сказала живому сыну: если не вызволишь труп брата, открою все царю. Вор напоил сторожей и похитил труп. Задумался царь – не может найти вора. В конце концов за сообразительность выдал за вора свою дочь{32}32
  Египетские сказки, записи Древнего Египта. Перевод под ред. К. Бальмонта, М., 1917, стр. 138-142; Сказки и повести Древнего Египта, 1956, стр. 98-101.


[Закрыть]. Такова сюжетная схема египетского народного фабльо.

Древнейшие варианты «Сказки о Рампсините» сохранились в передаче жрецов и в записях греческих античных историков. Наиболее полная редакция содержится во второй книге «Истории» Геродота (II, 121). По свидетельству автора, «Сказку о Рампсините» он записал со слов жреца-египтянина{33}33
  Геродот. История в девяти книгах, т. I, кн. II, 121, М., 1885, стр. 174-175.


[Закрыть], исходя из свидетельств которого составил и хронику определенного периода исторической жизни Египта. Из труда Геродота мотив двух воров перешел в греческий народный эпос, а через него в фольклор других народов Европы и Азии. Параллели мотива двух воров, кроме египетского, греческого и грузинского фольклора, встречаются в русских, немецких, сербских, румынских, армянских, киргизских, сирийских, турецких, осетинских народных новеллах-фабльо. По свидетельству В. Клингера, мотив двух воров (1. Похищение сокровищ из казны богатого царя. 2. Отсечение головы попавшему в ловушку вору. 3. Похищение выставленного для опознания трупа) распространен по всему миру и стоит в ряду древнейших общих сюжетов{34}34
  В. Клингер. Сказочные мотивы в истории Геродота, Киев, 1903, стр. 169-184.


[Закрыть].

По сведениям древнегреческого автора Павзания (III в.), сыновья орхоменского царя Эркина – Тромин и Агабед, прославленные зодчие, строили сокровищницу соседнему царю Гиргею. Они вставили один камень так, что его легко можно было вытащить, и пользовались своей лазейкой. Царь устроил западню, в которую угодил Агабед. Тромин отрезал ему голову. О трагедии Агабеда упоминается и в одной из сносок Аристофана. Мотив «Сказки о Рампсините» был хорошо известен в древней Грузии. Отзвук этого мотива имеется в древнегреческом мифе о похищении аргонавтами из Колхиды золотого руна и в других мифах.

В польском народном фабльо рассказывается о том, как старый и молодой воры грабили богатую казну. Старый угодил в бочку с дегтем, а молодой отрезал ему уши, нос, выколол глаза и изуродовал. Молодого так и не смогли найти. Аналогичен сюжет армянского фабльо, с той только разницей, что здесь воруют зять и шурин. Зять увязает в бочку с дегтем. Шурин отрезает ему голову. Потом является к царю, выполняет все его поручения и в награду получает в жены цареву дочку. В киргизском варианте сюжета, представляющем из себя скорее комплекс разных мотивов, нежели самостоятельное народное произведение, воруют отец с сыном. Сын превзошел отца. Украл у хана любимого верблюда, зарезал и принялся есть мясо. Хан послал на поиски верблюда двух женщин. Вор срубил им головы. По приказу хана на дороге рассыпали бумажные деньги. Кто, сказали, нагнется, чтобы поднять их, тот и вор. Парень вымазал в грязи чувяки, взял чайник, будто идет за водой, чтобы вымыть их, и прошел по дороге. Все денежки прилипли к его чувякам. Хан отдал приказ поставить на улицу мешок с деньгами. Кто, мол, потянется за ним, того и поймают. Вор выкрасил своего коня и одежду с одной стороны в белый цвет, с другой – в черный, подскакал к мешку, схватил его и увез. Сторожа заспорили, одни говорят – белый всадник увез, другие – черный. Под конец умный вор выполнил трудное поручение хана и получил в жены его дочь. По румынскому варианту в роли старшего вора выступает сын царя, отрезающий голову застрявшему в лазейке сотоварищу. Своеобразно разворачивается сюжет в осетинском фабльо «Муж и жена бедняки». Интересующий нас мотив здесь предстает в такой разновидности: отец и сын грабят банк. Сторожа вырыли у входа яму и залили ее дегтем.

Отец завяз в дегте, сын бросил ему веревку, но вытащить не смог, только оторвал веревкой голову. Сторожа выставили труп на перекрестке, сын опоил сторожей и похитил труп. Не нашли вора, рассыпали по дороге деньги: кто возьмет, тот и вор. Парень смазал подошву сапог дегтем, прошелся и подобрал все деньги. В конце концов вор женится на дочери царя. В таком виде мотив зафиксирован и в турецкой, сирийской и др. версиях.

В оригинальном аспекте обработан мотив ловкого вора и в русских народных фабльо. По одному из вариантов, у казны поставили бочку водки. Вор напился и уснул. Сторожа наполовину обрили ему голову. А один сообщил о поимке начальнику. Тут вор проснулся, все понял, обрил наполовину и остальных, и начальник не мог узнать его. По другому варианту роль воров исполняют дядя и племянник.

Мотив двух воров предстает в русском эпосе и в другой позиции. в записанном Е. Барановым фабльо терских казаков «Воры» речь идет о побратимстве двух воров – городского и деревенского. Они ограбили судью, унесли у него сто рублей и три тулупа. Поделили все пополам, дело осталось за третьим тулупом. Пошли к судье. Он спал и не знал, что ограблен. Воры сказали ему: мы украли сто рублей и три тулупа. Деньги и два тулупа поделили, а третий никак не поделим. Кому он должен достаться: тому, кто крал, или тому, кто стерег? Тому, кто крал, отвечал судья, не зная, что речь идет о его вещах. Судью подняли на смех. Особенно веселился один купец. Судья нашел воров, дал им еще сто рублей и велел украсть что-нибудь у купца. Воры накинули белую накидку, явились ночью к купцу и сказали: ангелы мы, сейчас унесем тебя на небо. Купец попросил три дня сроку, распродал все по дешевке и собрал деньги на дорогу. На третью ночь воры посадили купца в корзину и принесли к судье{35}35
  Е. 3. Баранов. Легенды и сказки терских казаков, СМОМПК, вып. 32, отдел II, Тб., 1903, стр. 101-104.


[Закрыть]. В еще более сатирическом виде передает мотив двух воров чеченское народное фабльо «Вор и князь»{36}36
  Е, 3. Баранов. Чеченские сказки, СМОМПК, вып. 32, отдел II, Тб., 1903, стр. 60-63.


[Закрыть].

А. Веселовский, Ф. Буслаев, Л. Майков, П. Симони отмечают, что в русском эпосе древний мотив двух воров позже связывался с царствованием Ивана Грозного и Петра Первого{37}37
  А. Н. Веселовский. Сказки об Иване Грозном, «Древняя и новая Россия, № 4, т. 1, СПб., 1876, стр. 313-323, Ф. И. Буслаев. Исторические очерки русской народной словесности и искусства, I, СПб., 1861, стр. 513; Д. К. Зеленин. Великорусские сказки Пермской губернии, Зап. Русск, геогр. общ. по отд. этногр., XVI, I, СПб., 1914, № 49; П. К. Симони. Сказки о Петре Великом, СПб., 1903, стр. 3-7; Ю. М. Соколов, Русский фольклор, М., 1941, стр. 343-344.


[Закрыть].

Мотив воровства в русском эпосе встречается и в произведениях другого жанра. В одном только сборнике Афанасьева зафиксировано более десяти вариантов. Имеются они и в других сборниках. Мотив ловкого вора популярен в украинских, белорусских, болгарских, чешских народных фабльо. По сведениям Болте и Поливки, версии мотива о двух ворах записаны на языках почти всех народов Европы, Азии и Америки. Воруют золото, серебро, драгоценные камни, деньги, корову, быка, овцу, козла. В роли воров выступают купцы, священники, дьяконы, крестьяне, цари.

Естественно возникает вопрос: откуда идет мотив двух воров? Попал ли он в Египет из Греции или, наоборот, из Египта в Грецию? Как проник он в грузинский фольклор?

Вопросы эти давно являются предметом дискуссии специалистов В. Мюллер поддерживал приоритет греческой версии, Вуртейм склонялся к признанию первенства египетской версии. Имеется и третье объяснение восходящее к мифологии. Вор признается за божество сокровищ. Разделяющий эту теорию Губернатис полагает, что вор – добрая сила, действующая справедливо, ворует припрятанное добро, как божество Индра из «Ригведы». Но подобный генезис мотива двух воров не представляется убедительным. В действительности мы имеем дело не с мифическими иррациональными силами, а с совершенно реальным, бытовым явлением – приключениями ловкого вора.

В древнегреческий эпос мотив двух воров, по нашему предположению, проник через зафиксированные Геродотом версии египетских жрецов. Распространялся он сначала через книги не только в древнегреческом эпосе, но и в эпосе других народов. Этому способствовала широкая популярность сочинений Геродота. Имя Рампсинита, естественно, было опущено, и мотив двух воров стал связываться с анонимными царем и ханом.

«Сказка о Рампсините» была распространена в Египте задолго до фиксации Геродота. Само имя Рампсинит, скорее всего, искаженная форма имени одного из фараонов древнего Египта – Рамсеса Третьего{38}38
  А не Рамсеса Четвертого (1209-1180 гг. до н. э.), как это отмечено в новом русском издании упомянутых сказок («Сказки и повести Древнего Египта», М., 1956, стр. 98).


[Закрыть], из династии Рамесидов, жившего в XII в. до н. э. и царствовавшего свыше 31 года (1198-1167 до н. э.).

Египетские историки свидетельствуют, что Рамсес Третий был очень богат, владел большими ценностями, возводил храмы, мавзолеи, алтари. Сокровища его хранились в многочисленных казнах. Здесь достаточно упомянуть один факт: для украшения одного лишь храма божества Ра в Гелиополе, как сообщает папирус Гариса, он израсходовал 212 фунтов золота и 461 фунт серебра. Из исследования Д. Г. Брестеда явствует, что Рамсес III был одним из богатейших фараонов Египта, чьи сокровища хранились в специальных хранилищах{39}39
  Д. Г. Брестед. История Египта, т. II, перевод с английского, М.. 1915, стр. 174, 180-184.


[Закрыть]. Все это могло дать основания для возникновения интересующего нас сюжета.

Таким образом, сюжет египетской «Сказки о Рампсините» связывается с именем богатого фараона Рамсеса III (XII в. до н. э.). Древнейший мотив двух воров был известен в Египте еще в XII в. до н. э. Традиционный мотив «Сказки о Рампсините» вошел в мировой фольклор, распространяясь через древнегреческую запись Геродота (V в. до н. э.), а не непосредственно из египетского эпоса. В эпосе других народов имя Рампсинита было опущено, и мотив двух воров стал связываться с анонимным царем.

В грузинском эпосе мотив двух воров появился в глубокой древности. Сказители вдохнули в него живую душу своего народа, обогатили знакомыми деталями, связали с нормами местного быта.

Мотив двух воров оснащен у разных народов по-разному. Если не считать некоторых реминисценций бродячего сюжета двух воров, во всем остальном все они носят у народов мира самостоятельный национальный характер, примеров чему – неограниченное множество.

Мотив двух воров носит интернациональный характер. Распространению традиционного мотива способствовало и само широкое распространение воровства как социально-бытового явления. Каждый народ по-своему остроумно на него откликался. Грузинские фабльо цикла, если не учитывать воспринятых через книги сюжетных реминисценций, по широте раскрытия темы, внутренней и внешней форме, средствам художественной изобразительности, моральным принципам ярко отражают быт грузинского народа, его нравственность и мировоззрение. Народ жестоко порицает воровство как социальное зло и для лепки образа вора прибегает к острому оружию сатиры. Вор, по убеждению народа, язва общества, которую нужно выжечь и уничтожить. Народ считает вора противником общества и требует его неумолимого наказания.

31. Вдовий сын (стр. 93) – «Квривишвили». Сказитель Ясон Шермадини, село Коринта Ленингорского района, 14.VII. 1952 г. (Гл., Новеллы, стр. 155-158). Вариант – «Два вора» (здесь же, стр. 84). А-А, 950.

32. Про умного и глупого братьев (стр. 96) – «Чквиэни да гижи дзма». Сказитель Давид Квривишвили, село Карагаджи Каспского района, 18.01. 1938 г. (Гл., Новеллы, стр. 163-167).

33. Сирота и мельник (стр. 100) – «Оболи да мецисквиле». Сказитель Барнаб Талаквадзе, село Гвабрати Махарадзевского района, 21.VII. 1935 г. (Гл., Гурийский фольклор, стр. 226-228).

34. Сирота и плешивый лгун (стр. 103) – «Оболи да косаматкуара». Сказитель Давид Квривишвили, село Карагаджи Каспского района, 12.01. 1938 г. (Гл., Новеллы, стр. 269-273).

В ряду персонажей грузинской народной новеллы значительное место занимает плешивый лгун. Это – отрицательный тип; его характеризуют такие черты, как хитрость, пронырливость, лживость, хвастовство. Окружающие стараются избегать общения с ним. Отцы завещают сыновьям: не доверяйтесь плешивцу. Народ противопоставляет плешивому лгуну положительных типов (младших братьев, умных старцев, храбрых и догадливых сирот), которые срывают с плешивого лгуна маску хитрости и предают его позору. Иногда плешивый лгун добивается успеха, но успех этот обычно временный и призрачный, лгуна скоро выводят на чистую воду и проучают.

Примерно таков же этот персонаж в широко известном эпосе восточных народов. Плешивый лгун в нем – обобщенный образ коварного и лживого человека.

В характерном для него облике предстает персонаж в прекрасном грузинском народном фабльо «Три брата и плешивый лгун». Старший брат навьючил мула жемчугом и поехал в город покупать соль. Плешивец пошел ему навстречу и говорит: отдай мне жемчуг, я тебе дам соли. Нет, отказался старший брат, отец завещал мне: ни в чем не доверяй плешивому лгуну, ни покупать у него ничего не покупай, ни продавать не продавай. Обманщик зашел в переулок и вышел с другой стороны: загадаю, говорит, тебе загадку, отгадаешь – богато одарю. Старший брат согласился, и плешивец начал: «У одного человека была цесарка. По утрам она уходила в лес, несла там яйца, а вечером и она, и яйца пешком возвращались домой». Старший брат не отгадал загадки и проиграл и мула и жемчуга. Такая же судьба постигла и среднего брата. Плешивый лгунишка залучил к себе и младшего брата и загадал ему ту же загадку. Юноша не растерялся и отвечал: «Это вроде того, как у нас был улей. Я каждый день пересчитывал в нем пчел. Раз вижу – одной пчелки не хватает. Тотчас пошел искать ее. Ходил, искал: вижу, она на берегу моря лежит: сломала ножку, померла, и вороны терзают ее». Младший брат перехитрил лгунишку.

Таково же и содержание «Трех работников». Три брата нанялись работать к плешивому лгуну. Положили условие: будут работать каждый день. Если рассердятся работники, хозяин выставит их пинками; в если рассердится хозяин, все его имущество достанется работникам. Младший брат перехитрил хозяина, выгнал его из дому и завладел всем его добром.

В других вариантах сюжета фабльо еще более напряженная ситуация. Сын мельника задумал жениться на дочери царя. Царь дал ему, чтоб испытать, теленка: если, говорит, продашь за хорошую цену, отдам за тебя дочь. Три плешивых лгуна обманули юношу и вынудили его продать теленка за цену гуся. Но юноша все же отомстил плешивцам и победил («Сын мельника и три плешивых лгуна»). Иногда в грузинских фабльо функцию плешивых лгунов исполняют кинто. Старик продавал быка. Кинто посоветовал ему: отрежь быку хвост – дороже продашь. Второй кинто научил отрезать уши, третий – рога. Пришлось продать быка за цену гуся. Но и старик не уступил хитрым кинто. Обдурил их, всучив мула, будто бы мечущего серебро, потом будто бы волшебного шакала и чонгури («Старик и кинто»).

Известно еще много вариантов фабльо этого сюжета (в азербайджанском эпосе его сближают с циклом фацеций о Молле Насреддине). Все они питаются одним общим идейным мотивом: плешивый лгун коварен и опасен, его нужно отсечь от общества, как ненужный нарост.

Как мы видим, плешивый лгун всегда выведен как отрицательный герой, и народ рисует его образ мрачными красками. Нужно думать, что из народного эпоса он перекочевал в художественную литературу. Распространенные сюжеты легли в основу, например, известного фабльо Саба Орбелиани «Плешивый лгун и казий». Бедняк оценивал упитанную корову в четыре деньги. Плешивый лгун торговал ее за три. Не поладили. С помощью мясников лгунишка заполучил корову за цену козы, и продавцу остался только коровий хвост. С помощью этого хвоста бедняк мстит лгуну. Такую же роль плешивый лгун играет и в других фабльо Сулхана Саба Орбелиани. Например, в фабльо «Казий, слывущий ослом» плешивый лгун – «большой хитрец», в «Завете царя» он – «проныра во всех делах». Одним словом, как в грузинских народных фабльо-новеллах, так и в произведениях литературы плешивый лгун – персонаж отрицательный, олицетворяющий собой человека изворотливого, ловкого и опасного.